Джоансен Айрис. Один твой взгляд

   – О, эти стены очень быстро начинают да­вить на человека, – Топаз рассмеялась, и глаза ее зажглись золотистым светом. – Особенно на­доедают сталактиты. Боже правый, мне казалось, что я сама превращаюсь в один из них, когда пришлось однажды провести здесь несколько недель. Но я постараюсь вывести вас отсюда до того, как вы превратитесь в камень.
   – Вывести меня? Почему в единственном числе? Разве ты сама не полетишь с нами? За­втра в вертолете будет достаточно места.
   – Я пока не могу покинуть остров. Мне надо вызволить отсюда Пако.
   – Но ты сказала, что Лазаро отослал его домой.
   – В тот момент это было единственным ре­шением. Доктор, возможно, в безопасности, но Пако… Он был правой рукой Лазаро. В один пре­красный день кто-нибудь узнает его и выдаст солдатам.
   – Но мой вертолет – твой последний шанс выбраться отсюда невредимой. Топаз решительно сжала губы:
   – И все же мне придется найти другой вы­ход.
   – Ты хочешь, чтобы тебя схватили вместе с Пако? – Флетч понимал, что слова его звучат слишком резко, но не собирался сдерживаться. Саманта хотела остаться одна посреди этого ада – мысль об этом приводила его в ярость, вы­зывала панику, которая казалась такой же не­объяснимой, как и все остальные чувства, вла­девшие им с тех пор, как он увидел Топаз. – Это не просто глупо! Это безумие!
   – Возможно, вы правы. – Губы девушки дрожали, но она отчаянно пыталась изобразить на лице улыбку. – Но я должна это сделать. – Она поспешила сменить тему разговора. – Нам не стоит заходить в глубь пещеры. Совсем неда­леко есть место, где можно удобно устроиться. Большой грот, похожий на просторную комнату. Здесь их несколько, но этот – самый боль­шой. – Она поспешила вперед. – По ночам в пещере холодно, но у нас есть одеяла, и мы можем даже развести небольшой костер.
   – Саманта, ты не можешь остаться… – снова начал было Флетч, но девушка не слушала его. Она шла вперед так быстро, что пришлось прибавить шагу, чтобы не потерять ее из виду.
   Завернув вслед за Самантой за угол, он за­стыл в изумлении. Открывшийся перед ним грот действительно напоминал просторную комнату или скорее зал с высокими потолками. Флетч словно очутился на другой планете. Наверное, так могла бы выглядеть лунная пещера, подумал Флетч. Безукоризненная, но в то же время хо­лодная и безжизненная красота.
   – Здесь посередине небольшой пруд, кото­рый наполняется из подземного источника. А вы­текающий из него ручеек впадает в озеро за пре­делами пещеры. – Саманта зажгла толстую свечу в висящем на стене грубом железном канделябре. – Вода очень холодная, но вполне подходит для купания.
   То здесь, то там попадались редкие следы присутствия людей – радиоприемник, армей­ские рюкзаки, несколько холщовых мешков, два потрепанных сундука, жестяной кофейник и стопка тарелок, стоявших на бежевом солдатском одеяле. Посреди пещеры был выложен камнями круг для костра, рядом с ним – аккуратно сло­женные стопкой дрова. Топаз жила здесь два года. Интересно, как она чувствовала себя среди этого безжизненного великолепия?
   – Здесь все чистое. – Саманта достала из сундука несколько одеял и расстелила их на ка­менном полу возле костровища. – Вот. Так будет лучше, чем на голой земле. Вы голодны?
   – Да поел бы чего-нибудь.
   – У нас есть хлеб и сыр. – Топаз подошла к одному из холщовых мешков и вытащила оттуда четверть буханки хлеба и завернутый в фольгу кусок сыра. – Можете начать с этого. – Девуш­ка выпрямилась. – А я пойду схожу в другой грот, где хранятся припасы, принесу что-нибудь оттуда.
   – В этом нет необходимости.
   – Да мне ведь нетрудно, – улыбнувшись Флетчеру, Саманта взяла с пола фонарь. – Ешьте. Я скоро вернусь.
   Она быстро вышла из зала, и Флетч услышал, как затихает вдали эхо ее шагов.
   Он вдруг почувствовал себя чудовищно оди­ноко среди холодных камней. Тишина и одино­чество. Но, странное дело, среди холода и тиши­ны Флетч лишь острее чувствовал, что сам он – живой человек и по жилам его течет горячая кровь. Господи, как разыгралось его воображе­ние. Ведь перед ним – обыкновенная пещера, а он готов считать себя пленником внеземной ци­вилизации. А Саманта Бартон – самая обычная женщина. Через несколько дней жизнь его вой­дет в привычное русло, и в ней не будет больше ни Топаз, ни этой холодной пещеры.
   Он пересек грот и опустился на одеяла, раз­ложенные Самантой. Флетч не обедал сегодня, и желудок не преминул напомнить ему об этом. Положив на хлеб кусок сыра, он с удовольстви­ем принялся за еду.
 
   Надо смотреть правде в глаза – возможно, она умрет, прежде чем ей представится возмож­ность покинуть остров.
   Саманта жадно глотала свежий ночной воздух, стараясь побороть панический страх, под­нимающийся в ее душе. Она не может, не имеет права поддаваться этому страху. Ей бывало страш­но и раньше, но совсем не так, как сейчас. Рань­ше Топаз делила свой страх с Риккардо и осталь­ными, а когда становилось совсем не по себе, она вспоминала что-нибудь смешное или каса­лась ладонью плеча кого-нибудь из своих дру­зей. И страх отступал. Но теперь она одна, а опасность подстерегает повсюду. У нее мало шансов выжить.
   Если только она не улетит завтра вечером на вертолете Флетчера Бронсона.
   Почему бы и нет. Черт побери, она хочет жить – кто может осудить ее за это? Она столько еще не успела повидать, почувствовать, испы­тать. Сколько она помнит себя, она все время пряталась, убегала, притворялась. Неужели она не заслужила нормальной жизни?
   Но Пако тоже заслужил жизнь, и она не могла бросить его. Их дружба окрепла в самые тяжелые времена. С тех пор, как шесть лет назад Риккардо и Пако освободили ее из Аббатства, они делили на троих скудные партизанские пайки и редкие минуты счастья. Вот и сейчас, снедаемая страхом и охваченная жаждой жизни, Саманта знала, что ни за что не изменит принятого реше­ния. Она должна остаться на острове.
   Впрочем, пора возвращаться. Нечего стоять здесь и грезить наяву. В жизни каждого человека есть дороги, которые он должен пройти, и сей­час такая дорога лежала перед ней. Надо только побороть собственную трусость. Саманта по­смотрела на часы. Она дала Флетчу Бронсону целый час. Пожалуй, этого достаточно.
   Девушка подняла фонарь, который положила рядом с входом в пещеру, и быстро вернулась в каменный зал, где оставила Флетчера. Она вдруг с удовольствием подумала о том, что не одна. По крайней мере сегодня ей будет с кем перебро­ситься словом. Пусть этот человек почти незна­ком ей, рядом с ним все же не так страшно, как в одиночестве.
   Она, пожалуй, постарается втянуть его в какой-нибудь разговор на всю ночь, и можно будет забыть про страх. Саманта улыбнулась, представив, как разозлился бы Флетч Бронсон, если бы узнал, что она хочет использовать его, чтобы отвлечься. Он не похож на человека, ко­торый позволяет использовать себя.
   Каким необычным оказался этот Флетч Брон­сон! Топаз привыкла иметь дело с сильными, волевыми мужчинами. Но Флетч был не просто сильным. От него исходила аура власти. Он отго­родился от мира глухой стеной недоверия и хо­лодности и не позволял никому подойти к нему слишком близко. Флетч был резким, почти гру­бым и говорил только то, что хотел сказать. Од­нако его грубоватая прямота вовсе не раздражала Топаз, скорее забавляла. Интересно почему. Впрочем, ей некогда размышлять об этом. Пусть у Флетчера тяжелый характер, но он оказался рядом, когда была необходима его помощь, и Саманта благодарна ему за это.
   Флетч сидел на одеялах, обхватив руками ко­лени. В каждой линии его сильного тела чувст­вовалось едва сдерживаемое напряжение. Са­манта невольно залюбовалась его мощной фигу­рой. Одежда не скрывала, а только подчеркивала скульптурный рельеф его мышц, которым мог бы позавидовать и атлет. Смутившись, девушка отвела взгляд, но затем снова взглянула на Флет­чера, и вдруг, непонятно почему, ее бросило в жар и стало трудно дышать.
   Она попыталась улыбнуться.
   – Извините, что ходила так долго. Я нашла припасы, но они оказались испорчены, и мне пришлось выкинуть их. Вы наелись? Если сюда не доберется патруль, мы сможем выйти завтра утром наружу и собрать фруктов. Иногда нам удавалось…
   – Так у нас нет больше еды? – перебил ее Флетч. – Совсем никакой?
   Девушка покачала головой, стараясь не смот­реть ему в глаза. Она прошла через зал и поста­вила фонарь рядом с одеялами.
   – Но зато теперь я могу развести огонь и сварить кофе. Мне очень жаль.
   – Может, перестанешь извиняться? – про­изнес Флетч так грубо, что Топаз невольно под­няла на него испуганный взгляд. Глаза его мета­ли молнии.
   – Черт побери, ты ведь врала мне с самого начала, не так ли? Здесь и не было никакой дру­гой пищи!
   – Не стоит так сердиться, – пролепетала Са­манта, невольно делая шаг назад. – Это ведь не так уж важно. Завтра…
   – К черту завтра, – вскочив на ноги, Флетч надвигался на Топаз. – Ничего себе – не стоит сердиться! – Он встряхнул девушку за плечи. – Это ведь была последняя еда, правда? Ты навра­ла мне и ушла, потому что знала: я не стану есть, если ты сядешь рядом и не возьмешь ни кусочка!
   – Я не голодна, – перебила его Саманта. Флетч был так близко, что она ощущала всем телом исходивший от него жар. – Я ела сегодня утром.
   – И что же ты ела?
   Саманта нервно облизнула губы.
   – Фрукты, кажется.
   Ладони Флетча крепче сжали ее плечи.
   – Ты снова врешь мне!
   – Ну хорошо. Возможно, это было вчера ве­чером.
   – Возможно, – угрожающе произнес он. – А возможно, и нет. Так когда же ты ела послед­ний раз, Саманта Бартон?
   – Вчера днем, – сдалась девушка. Увидев, как потемнело лицо Бронсона, она поспешила добавить. – Но я ела потрясающе вкусную дыню. А потом у меня просто не было времени, потому что нас заметил патруль. Наших пайков хватало только на освобожденных узников. Им это было куда нужнее, чем нам, и мы с Риккардо…
   – Отдали им свою пищу, – угрюмо закон­чил за нее Бронсон. – А я, я тоже, по-твоему, нуждался в пище больше, чем ты? Посмотри на меня. Я крепок, как бык, и если я пропускал когда-нибудь ужин, то лишь потому, что забывал о нем или был занят, а не потому, что у меня не было еды. – Руки его все еще сжимали хрупкие плечи Саманты. – А ты… Боже мой – кожа да кости! И ты отдала мне свою последнюю еду. Знаешь, как я чувствую себя теперь?
   – Я вовсе не хотела, чтобы вы почувствовали себя виноватым, – тихо сказала Топаз. – Изви­ните меня.
   – Если не перестанешь наконец извиняться, я удушу тебя на месте, – снова сверкнул глазами Флетч. – Почему, черт побери, почему ты это сделала?
   Саманта подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.
   – Вы ведь мой гость, – произнесла она. – Вот я и предложила вам все, что у меня есть. Флетч изумленно смотрел на девушку.
   – Хорошие у тебя представления о гостепри­имстве. А как насчет элементарного здравого смысла?
   – Наверное, у меня он отсутствует, – Топаз виновато улыбнулась. – Я слишком импульсив­на и часто делаю что-то, не обдумав хорошень­ко. – Улыбка ее вдруг померкла. – Но только не в этот раз. Я всегда стараюсь платить по счетам. Я никогда не смогу отблагодарить вас по-настоящему за то, что вы сделали для меня и Риккардо, но я стараюсь.
   – Я не отбираю пищу у голодных женщин! Саманта покачала головой.
   – Я вовсе не голодаю. И я действительно не хочу сейчас есть. Я очень выносливая. Мне при­ходилось обходиться без еды и гораздо доль­ше. – Она снова улыбнулась. – Выпив кружку кофе, я окончательно восстановлю свои силы.
   Флетч, прищурившись, внимательно разгля­дывал девушку. Он словно бы не замечал, что по-прежнему держит ее за плечи.
   Зато Саманта хорошо чувствовала прикосно­вение его рук. Ладони Флетчера словно источали жар, проникавший внутрь ее тела, пробуждая его к жизни.
   – Мистер Бронсон?
   Он не сразу услышал ее, а когда понял, что Саманта обращается к нему, медленно разжал руки.
   – Флетч, – невесело усмехнувшись, сказал он. – После того как я украл у тебя последний кусок хлеба, формальности, я думаю, неумест­ны. – Он указал на одеяла возле стены. – При­сядь-ка. Я сам разведу огонь и сварю кофе.
   – Да нет, я…
   Но Флетч поднял руку, призывая ее к молча­нию.
   – Я сказал тебе, садись, – резко приказал он. – Садись и отдыхай!
   Саманта медленно опустилась на одеяла и сложила ноги по-турецки.
   – Хорошо, я сяду. Может быть, вы не отка­жетесь поговорить со мной. Мне ведь предстоит провести здесь одной много-много дней, прежде чем солдаты покинут эту местность и я смогу от­правиться за Пако. – Она старалась, чтобы голос ее звучал как можно беззаботнее. – Так что не хотелось бы промолчать весь вечер, раз уж рядом есть живой человек.
   Флетч снова внимательно посмотрел на де­вушку, но по выражению его лица невозможно было понять, о чем он думает.

Глава 2

   – Ты хорошо говоришь по-английски. Ни малейшего намека на акцент, как у твоего друга Лазаро. Ты американка?
   – Конечно, я хорошо говорю на своем род­ном языке, – улыбнулась девушка, прихлебывая из чашки ароматный кофе. – Я ведь родилась в Далласе. И понятия не имела о существовании острова Сент-Пьер, пока мне не исполнилось десять лет.
   – Как интересно, – Флетч сжал ладонями кружку, глядя на девушку поверх костра. – Не соблаговолишь ли объяснить, как случилось, что американская девушка стала членом партизан­ского отряда на острове в Карибском море.
   – Мой отец был журналистом. Не очень из­вестным, но он писал на двух языках и был мас­тером своего дела. Когда умерла мама, отец при­ехал сюда и стал репортером ведущей газеты острова. Ему нравилось на Сент-Пьер. До рево­люции остров напоминал рай, о котором он всю жизнь мечтал. Я тоже любила этот остров в преж­ние времена… Ну вот… Я быстро подружилась со своими сверстниками и выучила язык. А когда мне было пятнадцать, хунта свергла законное правительство. Тогда наша жизнь превратилась в ад. Новому правительству не нравились ни мой отец, ни его статьи. Они убили его.
   Саманта произнесла это абсолютно спокой­но, и от этого слова ее показались Флетчеру еще ужаснее, чем если бы она плакала навзрыд.
   – Ты любила отца?
   – Да, – девушка отхлебнула из чашки. —
   Тогда я пошла в горы и вступила в отряд Риккардо. – Она подняла на Флетча свои необыкно­венные янтарные глаза. – Вот и все. А теперь вы расскажите о себе. Думаю, ваша жизнь была куда интереснее моей.
   – Я знаю многих, кто поспорил бы с тобой, Саманта. И что же ты хочешь обо мне узнать?
   – Все, – девушка улыбнулась. – Мне очень любопытно. Я ни разу не встречала нефтяного магната. У вас есть семья?
   –Нет.
   – Это очень плохо. Вам нужен кто-то, на кого вы могли бы тратить свои деньги. Вы ведь наверняка слишком заняты, чтобы заниматься этим самому.
   Флетч застыл неподвижно, потом, усмехнув­шись, спросил:
   – Предлагаешь свою кандидатуру?
   – Кто – я? – Саманта замотала головой. – У меня столько дел на Сент-Пьер. Вам придется предложить эту должность кому-то другому. – Девушка захихикала. – К тому же вам нужен кто-то, кто разбирается в дорогих вещах. А я не отличу «Ролекс» от «Диора».
   – Думаю, в этом разобраться несложно. «Ролекс» – часы, а «Диор» – марка знаменитых ку­тюрье.
   – Вот видите? Я абсолютно безнадежна. – Топаз положила подбородок на согнутые колени и посмотрела в огонь. – Красиво, правда?
   – Тебе нетрудно угодить.
   – Думаю, это так. Иногда мне достаточно лишь подумать о том, что я жива, у меня есть огонь, чтобы согреться, а рядом – человек, с ко­торым можно поговорить. И я чувствую себя аб­солютно счастливой. – Девушка невольно по­ежилась. – Но мне часто бывает страшно. Не люблю оставаться одна.
   И все же она не соглашалась покинуть эту чертову дыру и улететь с ним на безопасный Бар­бадос.
   – Если собираешься остаться на острове, при­дется тебе привыкнуть к одиночеству, – гнев и отчаяние звучали в голосе Флетча.
   – Придется, – кивнула Саманта. – А вас одиночество не пугает?
   – Нет. Мне все равно. Я ведь всю жизнь был один.
   – Значит, вы очень сильный человек. – То­паз внимательно изучала его лицо. – Думаю, вы из тех, на кого можно положиться в трудную минуту. Жаль, что у вас нет семьи. Вы не любите детей?
   – Вообще-то люблю. И был бы не против за­вести своих. – Губы его изогнулись в иронич­ной улыбке. – Но, к сожалению, чтобы родить ребенка, надо жениться или по крайней мере за­вести какие-то более-менее длительные, близкие отношения с женщиной. А я давно обнаружил, что не имею для этого ни времени, ни желания.
   – Понимаю, – Саманта покачала голо­вой. – Это очень плохо. Может быть, в один прекрасный день вы передумаете.
   – Едва ли. – Лицо Флетча снова сделалось непроницаемым. – Предпочитаю избегать слож­ностей, а для мужчины моего возраста и положе­ния постоянная партнерша – наверняка лучший способ нажить себе неприятности. Я очень люблю то, чем занимаюсь, и не позволю ни одной жен­щине вмешиваться…
   – Я же говорила – для вас важнее путь к цели, а не награда в конце пути, – задумчиво произнесла Топаз.
   Бронсон поморщился.
   – Ну, знаешь, я ведь и сам не бог весть ка­кой подарок. Я чувствую себя как рыба в воде на заседаниях совета директоров, а вот светская жизнь совсем не для меня. Меня раздражает бес­толковое топтание по комнатам во время беско­нечных приемов и вечеринок. Не люблю так на­зываемых условностей. Предпочитаю брать то, что мне нравится, и платить за это чистоганом.
   – Разве одно не противоречит другому?
   – Вовсе нет, – Флетч посмотрел в глаза де­вушки. – Сегодня, сделав Лазаро укол, ты полу­чила то, что хотела, но тебе пришлось расплачи­ваться, оставшись на острове вместо него. Думаю, у нас с тобой похожая жизненная философия.
   Саманта задумалась над его словами.
   – Возможно, вы правы, – произнесла она через несколько секунд. – Но вы поступили против собственных принципов, когда вылезли из вертолета, уступая свое место Риккардо. Вы за­платили, ничего не получая взамен. Как вы объ­ясните подобную импульсивность?
   Флетчер задумчиво покачал головой.
   – Я никогда не бываю импульсивным, хотя частенько прислушиваюсь к своему внутреннему голосу.
   – И ваш внутренний голос подсказал вам, что стоит остаться на Сент-Пьер? – Саманта по­качала головой, и в глазах ее мелькнула печаль. – Хотелось бы мне, чтобы это было так. Но все, ради чего здесь можно было остаться, исчезло, когда хунта захватила власть. Боюсь, вы будете разочарованы.
   – Не думаю, – тихо произнес Флетчер и снова встретился с Самантой глазами. – Иногда не сразу видишь истинную награду, которая ждет тебя в конце пути. Только когда отбросишь все наносное, сиюминутное. Возможно, на этом проклятом острове осталось что-то весьма цен­ное для меня.
   В зеленых глазах Флетча отражались языки пламени, и Саманта смотрела на него словно за­чарованная. Было в нем что-то завораживающее, и дело не только в ауре силы и власти, исходив­шей от этого человека. Что-то еще, от чего у Топаз перехватывало дух. Она с трудом застави­ла себя отвести взгляд.
   – Но у вас осталось не так уж много време­ни, чтобы это выяснить, – завтра за вами приле­тит вертолет. – Допив кофе, она поставила круж­ку на землю. – Мне хочется на воздух. Составите компанию? Я хочу показать вам кое-что особен­ное.
   – Почему бы и нет? У меня нет на сегодняш­ний вечер других планов. – Поднявшись на ноги, Флетч протянул девушке руку.
   С трудом подавив овладевшую ею робость, Саманта старалась выглядеть такой же веселой и беззаботной, как Флетчер Бронсон. Ничего страшного, повторяла она себе. Это легкое вол­нение при каждом его прикосновении – всего лишь обычное, вполне естественное сексуальное возбуждение. Но все тело ее дрожало, а руку, ко­торой касался Флетч, странно покалывало.
   – Дайте мне, пожалуйста, фонарь, – попро­сила Саманта. – Чтобы попасть к моему окош­ку, мы должны миновать три коридора.
   «Окошко в пещере?» – недоумевал Флетч, следуя за Самантой по извилистым проходам. Что ж, это так же странно, как и все, что проис­ходит с ним сегодня. Фонарь отбрасывал на сте­ны пещеры причудливые тени, и в волосах Са­манты словно поблескивали золотистые нити. Загорелая кожа, блестящие волосы, эти невоз­можно красивые глаза, полные жизни, и все же Саманта казалась прозрачной и неуловимой, как утренний туман.
   Плечи ее были хрупкими, как у фарфоровой статуэтки, которая украшала стол в его кабинете. И ему все время хотелось касаться Топаз, как касался он невзначай, задумавшись, холодного тонкого фарфора. Хотелось погрузить пальцы в ее густые каштановые волосы и попробовать на вкус ее губы. Желание это было таким сильным, что Флетч едва сдерживался, чтобы не дать волю рукам. Что за странную власть приобретала над ним эта девушка? Впрочем, это началось не сей­час, а с того момента, как он увидел Топаз в ка­бине вертолета. Просто только в эту минуту ему стало понятно, чего именно хочет его возбуж­денное тело.
   Желание. Сжигающий все внутри голод, не похожий на то, что он испытывал когда-либо раньше, сделал его своим пленником. Флетч смотрел, как ложатся отблески фонаря на щеки Саманты, как изящно выгибается ее шея, когда девушка смеется, запрокинув голову. Ему так хо­телось приблизиться к ней, заключить в объ­ятия, чтобы передать ей ту страсть, что владела его существом. Затем овладеть ею и никогда не отпускать от себя… Одного взгляда в ее сторону было достаточно, чтобы Флетча вновь и вновь бросало в жар. Черт побери, он не может допус­тить этого! Он должен контролировать реакции своего тела, как контролировал все в своей жиз­ни. А сейчас он был словно жеребец, почуявший кобылу и потерявший голову.
   – Это в конце вон того коридора, – сказала, оглянувшись, Саманта. – Обещаю – это стоит того, чтобы добраться сюда.
   Как он хотел ее! Так почему не протянуть ру­ку и не взять? Ведь сексуальное влечение такой силы обычно бывает взаимным, ему, должно быть, не показалось – он действительно разгля­дел в глазах Саманты тот же голод, который ис­пытывал сам. Пусть Топаз была женщиной Риккардо Лазаро, но сейчас ее хотел он, Флетчер Бронсон.
   Флетч печально улыбнулся, заметив, что уже отправил в прошлое отношения Топаз и Лазаро. Что ж, они уйдут в прошлое, эти самые отноше­ния, вдруг твердо решил он. Этот проклятый остров отнял у него то, что ему принадлежало, а теперь он возьмет кое-что взамен. Нечего ей ос­таваться тут, рискуя свободой или даже жизнью. Он позаботится о Топаз, позаботится о том, чтобы она не была такой худой и хрупкой. Флетч тут же почти с ненавистью упрекнул себя в том, что пытается подвести базу под свои желания, оправдать их благородной целью. Почему просто не признать, что он готов на все, чтобы заполу­чить эту женщину. На все, невзирая на обстоя­тельства.
   И вдруг он понял, что его не просто влечет к Саманте – он испытывает к ней нежность, же­лание заботиться о ней, и именно поэтому ему стыдно просто взять и овладеть ею, пусть даже девушка будет не против.
   – Вот, – Саманта обернулась к нему, сияя от восторга. – Смотрите – разве это не пре­красно?
   Проследив глазами за ее взглядом, Флетч медленно кивнул.
   – Действительно очень красиво.
   «Окошко» Саманты оказалось естественным разломом в стене пещеры, который начинался в двух футах над землей и тянулся на восемь футов вверх и на пять в ширину. Отсюда действительно открывался вид потрясающей красоты. Лунный свет отражался в темных водах озера, окружен­ного величественными зелеными деревьями, гус­тая листва которых отбрасывала повсюду при­чудливые тени.
   Саманта смотрела на Флетча, и в глазах ее ясно читалось разочарование.
   – Неужели вам не нравится?
   – Я ведь сказал – пейзаж просто прекрасен.
   – Но вы говорите это неискренне. – Она вдруг схватила его за руку. – Я же вижу. Не уже ли у вас никогда не меняется выражение лица? Скажите, о чем вы сейчас думаете?
   Он боялся, что то, о чем он думал, было уже слишком хорошо заметно. Каждый мускул его тела отозвался легкой дрожью, он испытал неве­роятное возбуждение от одного невинного при­косновения Саманты. На виске его пульсирова­ла голубая жилка.
   Словно почувствовав что-то неладное, Са­манта отдернула руку и со смущенным смешком сделала шаг назад.
   – Извините. Это было грубо с моей стороны. Конечно, вам пришлось научиться ничем не выдавать свои чувства. Ведь для бизнеса это просто необходимо. – Она задиристо вздернула подбо­родок. – И все же я сказала правду. Окружаю­щим наверняка не по себе, когда они видят это ваше непроницаемое, каменное лицо.
   – Уверяю тебя, когда я чего-то хочу, то дово­жу это до сведения окружающих самым недву­смысленным образом, – сухо отрезал Флетч. – По крайней мере до сих пор никто не жаловался.
   – Может быть, они знают, чего вы хотите, – сказала Саманта. – Но они понятия не имеют, о чем вы думаете.
   Флетч внимательно изучал девушку.
   – А тебе так важно знать, о чем я думаю?
   –Да.
   Несколько секунд Флетч молчал, затем лицо его озарилось улыбкой.
   – Что ж, попытаюсь дать тебе то, чего ты хо­чешь. Попроси – и получишь.
   Почему она не поняла сразу, как красив этот мужчина? Конечно, он не был таким красавчи­ком, как Риккардо, но когда Флетч улыбался, все вокруг словно озарялось солнечным светом. У То­паз снова перехватило дыхание, и она с ужасом почувствовала, как начинает сладко ныть внизу живота. Что с ней происходит? Она не настолько глупа, чтобы не понимать, что с каждой секун­дой тело ее все острее ощущает близость Флетчера Бронсона. И остановить это невозможно. К то­му же Саманта вовсе не была уверена, что хочет останавливаться. Она была смущена и испугана тем, что происходит, но это позволяло ей вспом­нить, что она, черт возьми, жива, и помогало по­бороть страх.