Страница:
Уикс внезапно почувствовал себя очень неловко и потупил взгляд.
— Говорят, он убил ее.
— Кто говорит?
— Ну… все.
— А вы всегда верите всему, что слышите? — Блейз уперла руки в бока. — Я лично не придаю значения слухам и кривотолкам и не на секунду не верю, что он убил ее. — Установилась напряженная тишина. — Скажите, разве я похожа на идиотку? Неужели вы верите, что я вышла бы замуж за убийцу? — К этому времени вокруг них собралась небольшая толпа — женщина с младенцем на руках, еще одна, за руку которой уцепился малыш, и еще несколько. Все внимательно прислушивались к разговору. Подошли молодой паренек с вилами и высокий пожилой мужчина, согнутый годами. — Лорд Линден не убивал жену, — с чувством повторила Блейз. — Все эти слухи совершенно не обоснованы. Смерть леди Линден — трагическая случайность.
— Прошу прощения, миледи, но вас здесь тогда не было, — неуверенно возразил Уикс.
— Полагаю, вы были? И собственными глазами видели, как все произошло? — Уикс опять уставился в землю. — Они поссорились, — продолжила Блейз. — Шумно, это правда, но покажите мне хоть одного человека, который ни разу не ссорился с женой. — Она окинула взглядом толпу, понимая, что все слушают ее, затаив дыхание. — А упасть с лошади в бурю может всякий.
Кто-то согласно кивнул. Почувствовав, что ее доводы начинают действовать, она бросила взгляд на управляющего, который в ужасе следил за происходящим. Вид у него был перепуганный.
— Мистер Марш, кто-нибудь выдвигал хоть какие-нибудь улики, указывающие на то, что лорд Линден убил свою первую жену?
— Н-нет, миледи.
— А вы хоть раз видели, чтобы его сиятельство вел себя неподобающим образом и можно было бы предположить, что он способен на убийство?
— Нет, миледи, не видел.
Она повернулась к Джону Уиксу.
— Или вы считаете, что мистер Марш не разбирается в людях?
— Да нет, просто он зависит от его сиятельства.
— Конечно, но я очень сомневаюсь, что он оставался бы на службе у его сиятельства все эти годы, если бы знал, что лорд Линден виновен в убийстве.
— А почему же тогда его сиятельство уехал так поспешно? И так долго не возвращался, если ему нечего скрывать?
— Думаю, смерть ее сиятельства очень сильно подействовала на него. Он винит в случившемся себя не потому, что убил жену, а потому, что ничего не сделал, чтобы предупредить ее гибель.
— Долго же его не было, — заметил Уикс, все еще хмурясь.
— Вы правы, лорд Линден слишком долго пренебрегал своими обязанностями, но он очень сожалеет об этом и собирается наверстать упущенное. Да и не похоже, чтобы все это время он искал удовольствий. Последние четыре года он был на войне, рисковал жизнью.
Внезапно лицо Уикса приняло горькое выражение.
— Я тоже рисковал жизнью на войне, — негромко проговорил он. — Сражался за короля и за свою страну и вот что получил, посмотрите. Остался калекой.
Блейз взглянула на его ногу, отрезанную кемнрго выше колена, выражение ее лица смягчилось.
— Лорду Линдену повезло больше, чем вам. Он тоже едва не потерял ногу в битве за Викторию, но ее, к счастью, удалось сохранить. Правда, боли все еще мучают его, и хромает он сильно, но самое глазное — нога цела.
— А я ходить не могу. И зарабатывать на жизнь не в состоянии. Не гожусь для работы: не могу ни пахать, ни сеять.
— Полагаю, вам надо поговорить с его сиятельством. Уверена, он не останется равнодушным. Он лучше, чем кто-либо, поймет, каково вам приходится.
— Мне не нужна благотворительность, мне нужна работа.
— Я тоже так думаю. — Блейз ответила с такой неожиданно обезоруживающей улыбкой, что Уикс в растерянности заморгал. — А чем вы раньше занимались?
— Всегда был фермером, ничего другого не умею.
— Молоток в руках держать можете?
— Да, миледи.
— А с мехами работать в кузнице?
— Думаю справился бы.
— Тогда можно научиться делать их. А если вы не хотите работать кузнецом, уверена, лорд Линден сумеет предложить вам что-нибудь подходящее с приличным доходом. Если вы, конечно, не против освоить новое дело.
Парень распрямил плечи.
— Я не против, миледи. Буду весьма благодарен.
— Тогда приходите завтра в усадьбу, встретитесь с моим мужем, поговорите, он что-нибудь придумает.
Впервые с начала разговора лицо Джона Уикса прояснилось. Однако, даже когда он уважительно благодарил Блейз, голос его звучал несколько настороженно.
— Благодарить будете его сиятельство. — Блейз взглянула на его ногу и спросила: — Боли беспокоят?
— Да, миледи, иногда очень сильно.
— Я только прошу вас, чтобы и вы в ответ были снисходительны к нему. Он достаточно настрадался за прошедшие четыре года. А дома его встретили вот так — мне бы было стыдно за себя, если бы я подобным образом с кем-нибудь обращалась.
По смущенному выражению лица Уикса она видела, что слова ее дошли до него.
— Простите, миледи, — примирительно произнес он.
— Я волнуюсь не за себя, — продолжала Блейз. — Я наполовину американка и не жду, что вы с легкостью примете меня, особенно если учесть, что наши страны находятся в состоянии войны. Вполне возможно, что ваше мнение об американцах ничуть не лучше, чем мое об англичанах. Вы считаете всех нас дикарями, а я нахожу вас холодными и спесивыми. Но я всегда верила, что англичане — нация справедливая. Однако, по-моему, не очень-то достойно обвинять лорда Линдена, не дав ему возможности высказаться в свою защиту и не выслушав его версию случившегося.
— Что ж, может быть, мы и поторопились, миледи, — снизошел Джон Уикс.
— Думаю, именно так. Но я прощу вас, если вы постараетесь как-то компенсировать свое отношение.
— Обязательно, миледи.
В тот же день, позже, Джулиан услышал от Марша подробный рассказ о том, как его жена обворожила и пристыдила арендаторов и добилась, чтобы они изменили отношение к нему. А на следующий день он в восхищении качал головой и не верил своим ушам, когда Джон Уикс от имени всех своих соседей приносил ему извинения. Отправившись утром следующего дня объезжать фермы, он убедился, что отношение к нему действительно изменилось. Он не верил своим глазам. Вместо угрюмой настороженности фермеры демонстрировали свое дружеское расположение, приветствовали его, смущенно улыбаясь.
И только в церкви, куда они отправились в воскресенье утром на службу, Блейз поняла, что главные баталии еще впереди. Отдельные маленькие победы, которые она до сих пор одерживала, ее совершенно не удовлетворяли. Соседи по-прежнему избегали Линден-Парк — никто из них не посетил молодоженов. Саму Блейз это тревожило мало. Она привыкла к подобному отношению окружающих — в прошлом ее поведение не раз вызывало негодование и осуждение, но сейчас из-за Джулиана она воспринимала эту изоляцию очень болезненно.
В воскресенье ее беспокойство возросло. Небольшая каменная церковь была уже почти полна, когда они с Джулианом вошли. Воцарилось гробовое молчание. Они проследовали вдоль узкого прохода и заняли места на семейной скамье Линденов. Взгляды присутствовавших были прикованы к ним.
В проповеди священник говорил о прощении и братской любви, но, когда служба закончилась, никто, кроме него самого и его жены, не сделал попытки подойти к ним. Блейз заметила Винсента Фостера, гневно взирающего на Джулиана. Рядом с ним была надменная элегантная женщина с каштановыми волосами, скорее всего его сестра Рейчел. Джулиан подтвердил догадку Блейз. В отличие от брата Рейчел Фостер смотрела как бы сквозь них, будто заметить их было ниже ее достоинства.
Блейз удивилась тому, как эта женщина подействовала на нее. Юная леди Линден невзлюбила ее мгновенно, а еще к этому чувству добавились ревность и облегчение. Если, как предполагала миссис Хеджес, мисс Рейчел Фостер когда-то хотела выйти замуж за Джулиана, то, решила Блейз, ему очень повезло, что этого все-таки не случилось.
Джулиан, однако, беспокоился не столько за себя, сколько за нее.
— Сожалею, что тебе приходится страдать из-за моей репутации, — с грустью проговорил он, помогая подняться в экипаж.
Блейз с вызовом посмотрела на нее.
— Тебе не за что просить извинения, Джулиан, и меньше всего за столь удручающие манеры всех этих людей. Они не имеют права обращаться с тобой подобным образом. Но больше этого не повторится, уж я позабочусь об этом!
Слова жены об удручающих манерах несколько развеселили Джулиана. Он откинулся на подушки и с интересом посмотрел на Блейз. Он понял, что в прошлом часто недооценивал ее способности добиваться поставленной цели, и больше не хотел попадать впросак.
— И как же ты собираешься добиться своего?
— Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. — Ее прелестные губки решительно сжались. Джулиан уже начинал узнавать это выражение на личике жены. Оно означало войну!
Глава 18
— Говорят, он убил ее.
— Кто говорит?
— Ну… все.
— А вы всегда верите всему, что слышите? — Блейз уперла руки в бока. — Я лично не придаю значения слухам и кривотолкам и не на секунду не верю, что он убил ее. — Установилась напряженная тишина. — Скажите, разве я похожа на идиотку? Неужели вы верите, что я вышла бы замуж за убийцу? — К этому времени вокруг них собралась небольшая толпа — женщина с младенцем на руках, еще одна, за руку которой уцепился малыш, и еще несколько. Все внимательно прислушивались к разговору. Подошли молодой паренек с вилами и высокий пожилой мужчина, согнутый годами. — Лорд Линден не убивал жену, — с чувством повторила Блейз. — Все эти слухи совершенно не обоснованы. Смерть леди Линден — трагическая случайность.
— Прошу прощения, миледи, но вас здесь тогда не было, — неуверенно возразил Уикс.
— Полагаю, вы были? И собственными глазами видели, как все произошло? — Уикс опять уставился в землю. — Они поссорились, — продолжила Блейз. — Шумно, это правда, но покажите мне хоть одного человека, который ни разу не ссорился с женой. — Она окинула взглядом толпу, понимая, что все слушают ее, затаив дыхание. — А упасть с лошади в бурю может всякий.
Кто-то согласно кивнул. Почувствовав, что ее доводы начинают действовать, она бросила взгляд на управляющего, который в ужасе следил за происходящим. Вид у него был перепуганный.
— Мистер Марш, кто-нибудь выдвигал хоть какие-нибудь улики, указывающие на то, что лорд Линден убил свою первую жену?
— Н-нет, миледи.
— А вы хоть раз видели, чтобы его сиятельство вел себя неподобающим образом и можно было бы предположить, что он способен на убийство?
— Нет, миледи, не видел.
Она повернулась к Джону Уиксу.
— Или вы считаете, что мистер Марш не разбирается в людях?
— Да нет, просто он зависит от его сиятельства.
— Конечно, но я очень сомневаюсь, что он оставался бы на службе у его сиятельства все эти годы, если бы знал, что лорд Линден виновен в убийстве.
— А почему же тогда его сиятельство уехал так поспешно? И так долго не возвращался, если ему нечего скрывать?
— Думаю, смерть ее сиятельства очень сильно подействовала на него. Он винит в случившемся себя не потому, что убил жену, а потому, что ничего не сделал, чтобы предупредить ее гибель.
— Долго же его не было, — заметил Уикс, все еще хмурясь.
— Вы правы, лорд Линден слишком долго пренебрегал своими обязанностями, но он очень сожалеет об этом и собирается наверстать упущенное. Да и не похоже, чтобы все это время он искал удовольствий. Последние четыре года он был на войне, рисковал жизнью.
Внезапно лицо Уикса приняло горькое выражение.
— Я тоже рисковал жизнью на войне, — негромко проговорил он. — Сражался за короля и за свою страну и вот что получил, посмотрите. Остался калекой.
Блейз взглянула на его ногу, отрезанную кемнрго выше колена, выражение ее лица смягчилось.
— Лорду Линдену повезло больше, чем вам. Он тоже едва не потерял ногу в битве за Викторию, но ее, к счастью, удалось сохранить. Правда, боли все еще мучают его, и хромает он сильно, но самое глазное — нога цела.
— А я ходить не могу. И зарабатывать на жизнь не в состоянии. Не гожусь для работы: не могу ни пахать, ни сеять.
— Полагаю, вам надо поговорить с его сиятельством. Уверена, он не останется равнодушным. Он лучше, чем кто-либо, поймет, каково вам приходится.
— Мне не нужна благотворительность, мне нужна работа.
— Я тоже так думаю. — Блейз ответила с такой неожиданно обезоруживающей улыбкой, что Уикс в растерянности заморгал. — А чем вы раньше занимались?
— Всегда был фермером, ничего другого не умею.
— Молоток в руках держать можете?
— Да, миледи.
— А с мехами работать в кузнице?
— Думаю справился бы.
— Тогда можно научиться делать их. А если вы не хотите работать кузнецом, уверена, лорд Линден сумеет предложить вам что-нибудь подходящее с приличным доходом. Если вы, конечно, не против освоить новое дело.
Парень распрямил плечи.
— Я не против, миледи. Буду весьма благодарен.
— Тогда приходите завтра в усадьбу, встретитесь с моим мужем, поговорите, он что-нибудь придумает.
Впервые с начала разговора лицо Джона Уикса прояснилось. Однако, даже когда он уважительно благодарил Блейз, голос его звучал несколько настороженно.
— Благодарить будете его сиятельство. — Блейз взглянула на его ногу и спросила: — Боли беспокоят?
— Да, миледи, иногда очень сильно.
— Я только прошу вас, чтобы и вы в ответ были снисходительны к нему. Он достаточно настрадался за прошедшие четыре года. А дома его встретили вот так — мне бы было стыдно за себя, если бы я подобным образом с кем-нибудь обращалась.
По смущенному выражению лица Уикса она видела, что слова ее дошли до него.
— Простите, миледи, — примирительно произнес он.
— Я волнуюсь не за себя, — продолжала Блейз. — Я наполовину американка и не жду, что вы с легкостью примете меня, особенно если учесть, что наши страны находятся в состоянии войны. Вполне возможно, что ваше мнение об американцах ничуть не лучше, чем мое об англичанах. Вы считаете всех нас дикарями, а я нахожу вас холодными и спесивыми. Но я всегда верила, что англичане — нация справедливая. Однако, по-моему, не очень-то достойно обвинять лорда Линдена, не дав ему возможности высказаться в свою защиту и не выслушав его версию случившегося.
— Что ж, может быть, мы и поторопились, миледи, — снизошел Джон Уикс.
— Думаю, именно так. Но я прощу вас, если вы постараетесь как-то компенсировать свое отношение.
— Обязательно, миледи.
В тот же день, позже, Джулиан услышал от Марша подробный рассказ о том, как его жена обворожила и пристыдила арендаторов и добилась, чтобы они изменили отношение к нему. А на следующий день он в восхищении качал головой и не верил своим ушам, когда Джон Уикс от имени всех своих соседей приносил ему извинения. Отправившись утром следующего дня объезжать фермы, он убедился, что отношение к нему действительно изменилось. Он не верил своим глазам. Вместо угрюмой настороженности фермеры демонстрировали свое дружеское расположение, приветствовали его, смущенно улыбаясь.
И только в церкви, куда они отправились в воскресенье утром на службу, Блейз поняла, что главные баталии еще впереди. Отдельные маленькие победы, которые она до сих пор одерживала, ее совершенно не удовлетворяли. Соседи по-прежнему избегали Линден-Парк — никто из них не посетил молодоженов. Саму Блейз это тревожило мало. Она привыкла к подобному отношению окружающих — в прошлом ее поведение не раз вызывало негодование и осуждение, но сейчас из-за Джулиана она воспринимала эту изоляцию очень болезненно.
В воскресенье ее беспокойство возросло. Небольшая каменная церковь была уже почти полна, когда они с Джулианом вошли. Воцарилось гробовое молчание. Они проследовали вдоль узкого прохода и заняли места на семейной скамье Линденов. Взгляды присутствовавших были прикованы к ним.
В проповеди священник говорил о прощении и братской любви, но, когда служба закончилась, никто, кроме него самого и его жены, не сделал попытки подойти к ним. Блейз заметила Винсента Фостера, гневно взирающего на Джулиана. Рядом с ним была надменная элегантная женщина с каштановыми волосами, скорее всего его сестра Рейчел. Джулиан подтвердил догадку Блейз. В отличие от брата Рейчел Фостер смотрела как бы сквозь них, будто заметить их было ниже ее достоинства.
Блейз удивилась тому, как эта женщина подействовала на нее. Юная леди Линден невзлюбила ее мгновенно, а еще к этому чувству добавились ревность и облегчение. Если, как предполагала миссис Хеджес, мисс Рейчел Фостер когда-то хотела выйти замуж за Джулиана, то, решила Блейз, ему очень повезло, что этого все-таки не случилось.
Джулиан, однако, беспокоился не столько за себя, сколько за нее.
— Сожалею, что тебе приходится страдать из-за моей репутации, — с грустью проговорил он, помогая подняться в экипаж.
Блейз с вызовом посмотрела на нее.
— Тебе не за что просить извинения, Джулиан, и меньше всего за столь удручающие манеры всех этих людей. Они не имеют права обращаться с тобой подобным образом. Но больше этого не повторится, уж я позабочусь об этом!
Слова жены об удручающих манерах несколько развеселили Джулиана. Он откинулся на подушки и с интересом посмотрел на Блейз. Он понял, что в прошлом часто недооценивал ее способности добиваться поставленной цели, и больше не хотел попадать впросак.
— И как же ты собираешься добиться своего?
— Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. — Ее прелестные губки решительно сжались. Джулиан уже начинал узнавать это выражение на личике жены. Оно означало войну!
Глава 18
Несмотря на объявление войны и свою решимость, Блейз приняла конкретный план действий только двумя днями позже, лежа утром в постели Джулиана и обдумывая сложившееся положение. Вдруг она села, прижимая простыню к обнаженной груди.
— Бал! Мы должны устроить бал!
Джулиан, обессиленный после часа страсти и любви со своей жизнерадостной молодой женой, лениво потянулся и не спеша погладил ее по спине.
— Бал?
Усевшись и обхватив колени, Блейз лихорадочно продумывала свой план.
— Положение требует решительных и дерзких мер, Джулиан. Разошлем приглашения на бал и посмотрим, кто осмелится отказаться.
Джулиан нахмурился, стараясь переключиться с любовных утех, которыми только что занимался, на военные действия.
— А ты не подумала, что, возможно, никто не придет?
— Придут.
— Как ты добьешься этого, дорогая? Свяжешь их по ногам и рукам и притащишь сюда силой?
— Ну… не так решительно… пока, во всяком случае. Но если я правильно думаю, к таким мерам прибегать не придется. Люди всегда восхищаются теми, кому хватает смелости бросить вызов обществу. Именно это мы и сделаем, устроив бал и пригласив всех соседей. И потом, все старые кумушки сползутся обязательно, хотя бы из любопытства, посмотреть, что за женщина решилась выйти замуж за человека, подозреваемого в убийстве.
Почувствовав, как замерли пальцы мужа у нее на спине, Блейз оглянулась и посмотрела на него. Губы Джулиана скривила горькая усмешка. Блейз улыбнулась ему в ответ.
— Разве ты не понимаешь, Джулиан? Соседи избегают нас, потому что мы сами допустили это. А теперь мы должны поставить их в такие условия, когда они больше не смогут игнорировать нас. Стоит им увидеть тебя, поговорить с тобой — и они поймут, что ты такой же, каким был всегда.
Он заметил румянец волнения на лице Блейз, волнения, которое не решался остудить, даже несмотря на то что твердо был уверен, что ничего путного из ее идеи не получится.
— Думаю, тебе потребуется более уважительная причина, чем просто дерзость или мое оправдание если ты надеешься заполучить сюда кого-то, — наконец проговорил Джулиан.
— Отлично… А что, если мы устроим благотворительный бал? Благотворительностью трудно пренебречь. Мы можем создать фонд помощи инвалидам войны, чтобы помочь им освоить новые ремесла. Тогда они смогут самостоятельно заработать себе на жизнь, а если из-за увечий они уже не в состоянии работать — помочь им материально. Так, как ты помог Джону Уиксу. Благодаря тебе теперь он может применить свой талант резьбы по дереву и будет делать различные изделия. Если ты был благороден с Уиксом, будь таким и с другими. Пострадавших на войне очень много, они заслуживают помощи. Тот самый класс, интересы которого они защищали, забыл об их жертвах и о твоей — тоже. Английскому дворянству пора уже признать свой эгоизм. Джулиан задумчиво молчал.
Блейз радовалась, что он не противится. Она положила подбородок на колени и закусила нижнюю губу.
— Думаю, с ролью хозяйки я справлюсь. Опыт у меня есть. Я не раз принимала гостей на балах у бтчима. Это одно из немногих дел, которые сэр Эдмунд доверял мне, ценя хоть один из моих талантов. Наблюдая за ним, я даже немного освоила дипломатию, но все же нам лучше подстраховаться и заручиться присутствием хотя бы нескольких гостей. Может быть, стоит пригласить кого-нибудь из твоих лондонских друзей погостить у нас… заранее. Мы смогли бы организовать домашний вечер, ты бы пригласил своих друзей-военных, у тебя ведь есть друзья в кавалерии?
— Один или два, — ответил Джулиан без особого энтузиазма.
— Тогда пригласи их, это будет то, что надо. Для меня — отличная возможность познакомиться с твоими друзьями, а тебе будет с кем погрустить, если у меня ничего не получится. Лавочники будут рады. Закажем у них всю провизию, я закажу у модистки бальное платье… — Блейз замолчала, увидев нерешительное выражение на лице мужа. — Прошу тебя, дорогой, не отказывай мне.
Она сидела, повернувшись к нему вполоборота, простыня соскользнула с ее плеча, и Джулиан не был уверен, произошло это намеренно или случайно. Он вполне допускал, что его лукавая проказница жена способна использовать физическое очарование, чтобы добиться своего; но именно сейчас это совершенно не трогало его, даже если она и манипулировала им без зазрения совести. Он знал только, что вид ее упругой обнаженной груди, такой влекущей, возбуждает его.
Он улыбнулся, с грустью признавая свое поражение, и погладил ее обнаженную спину.
— Думаю, ты смогла меня убедить.
Ощутив чувственные прикосновения его пальцев, Блейз на мгновение забыла, в чем она старалась убедить мужа. Взгляд ее был прикован к Джулиану, лежащему на подушках: золотистые вьющиеся волосы, аристократические утонченные черты лица, стройное мускулистое тело. Он такой мужественный, такой красивый, от него исходит такая сила. Синие глаза его снова потемнели в предвкушении страсти. Блейз уже начала узнавать это состояние, и понимание это заставило ее сердце биться учащеннее, а огонь желания — разлиться по телу.
Джулиан притянул ее к себе, и ее обнаженная грудь прижалась к его груди, а губы их слились в страстном поцелуе. Рука его скользнула под простыню, меж ее бедер. И в тот самый миг, когда такие знакомые искусные пальцы принялись возбуждать ее, в дверь спальни тихонько постучали.
Возбуждение сразу прошло. Блейз замерла, а Джулиан выругался сквозь зубы. Он перестал ласкать ее, поднял голову и сердито посмотрел на дверь.
— Что случилось?
— Простите, милорд, — почтительнейше зазвучал голос дворецкого из-за двери, — но здесь человек, который хочет увидеть ее сиятельство. Он утверждает, что вы позволили ему разбить табор на своей земле. По-моему, милорд, он… цыган.
Хеджес произнес последнее слово так, словно оно источало заразу, а Блейз встала на колени и в восторге воскликнула:
— Миклош! Он приехал!
Джулиан застонал про себя. Он надеялся, что у него есть еще хоть несколько спокойных недель, прежде чем придется заняться развращающим влиянием на Блейз ее друзей-цыган. Однако сейчас уже слишком поздно менять что-либо. Блейз уже крикнула Хеджесу, чтобы он сообщил Миклошу, что она сейчас выйдет. Потом она повернулась к Джулиану. Лицо ее сияло, аметистовые глаза блестели, как драгоценные камни.
— Джулиан, это же то, что надо! Цыгане станут главным украшением нашего бала. Мы устроим весь бал в цыганском стиле, с цыганскими танцами, музыкой, даже с гаданием. Это будет замечательно! Если наши соседи ждут зрелища, они его получат, мы устроим им зрелище! — Она спрыгнула с кровати и подняла с пола халат, но не стала надевать его. — Мне надо поскорее одеться и поговорить с Миклошем, уговорить его выступить на балу.
Она склонилась над мужем и взволнованно поцеловала его в висок, но когда хотела повернуться, чтобы идти, Джулиан поймал ее за руку и удержал.
— Может быть, не стоит торопиться, надо обдумать все, прежде чем начинать?
— Да о чем здесь думать? На твоем кошельке это не скажется, если тебя волнует это. Цыгане много не берут за выступления…
— Меня волнует, как это подействует на наших соседей.
— Ну что ты, Джулиан! Все будет хорошо, поверь мне. Горгиос всегда проявляют любопытство по отношению к цыганам, все увлекаются гаданием. Я поговорю с Панной, попрошу ее погадать… — Блейз вылетела из спальни, продолжая на ходу говорить вслух, и скрылась за дверью собственной спальни.
Джулиану показалось, что мимо только что пронесся ураган. Он откинулся на подушки, подложив руки под голову. Его очаровательная молодая жена оставила его болезненно-возбужденным, однако удовольствие, которое он испытал, видя ее радостное волнение, почти компенсировало то, что он не успел получить. Глаза ее лучились, лицо сияло надеждой, обнаженное тело ласкало взгляд. Блейз выглядела восхитительно. Он хотел только одного — сжать ее в объятиях, зарыться в нее глубокоглубоко. Это желание охватывало его в последнее время все чаще. Потребность в ней становилась почти физической, как неистребимая привычка.
Джулиан уставился взглядом на полог кровати и подумал, как быстро удалось Блейз приобрести над ним такую власть. Всего несколько недель. Неужели прошло всего несколько недель с тех пор, как он был вынужден жениться на ней? Слишком короткое время, чтобы оказать серьезное влияние на его жизнь.
Любовное наслаждение, которое она доставляла, лишь частично объясняло силу ее притяжения, хотя в значительной степени способствовало ее привлекательности. Блейз пришла к нему невинной и неопытной, но была такой обжигающе страстной, что большего ни один мужчина и желать бы не мог. Она доставляла ему наслаждение, которого он не испытывал раньше ни с одной женщиной. Она отвечала на его чувства так же страстно, свободно и раскованно, не думая о приличиях, что само по себе было совершенно невероятно для женщин ее круга.
Джулиана притягивала в ней жажда жизни. Ее теплота, огонь в крови. Ему казалось, что благодаря ей он сам медленно воззращается к жизни, что душа, замерзшая со смертью Каролины, потихоньку оттаивает. Он перестал жалеть, что женился на Блейз, хотя часто с трудом мирился с ее необычным, непредсказуемым, не вписывающимся в привычные рамки поведением, иногда приводящим его в ярость.
Вспомнив последний замысел жены, Джулиан от досады закрыл глаза. Сама мысль устроить в Линден-Парке бал с языческими увеселениями и предсказанием судеб, чтобы дать приглашенным соседям повод для насмешек, наполнила его ужасом. Его не радовало, что жена-виконтесса общается с цыганами.
Но выбора, кажется, нет. Все его прежние попытки проконтролировать поведение Блейз обычно ничем не заканчивались. Он начал понимать, что запреты только усиливают ее желание поступать наоборот, наперекор его воле.
Кто знает, не будет ли с его стороны мудрее воздержаться от каких бы то ни было возражений против бала. Кроме того, мероприятие такого размаха даст ей возможность сосредоточить свою неуемную энергию на конкретном деле и, как надеялся Джулиан, удержит от новых необдуманных поступков.
Блейз очень обрадовалась встрече со старыми друзьями. Хеджес, все время крутившийся поблизости из опаски, как бы посетитель не исчез с фамильным серебром Линденов или другими ценностями, не выпускавший цыгана из виду, был совершенно изумлен и с нескрываемым неодобрением наблюдал, как ее сиятельство несется вниз по лестнице прямо в объятия смуглого мужчины. Не замечая неодобрительных взглядов Хеджеса и смеясь от радости, Блейз обняла Миклоша и мгновенно засыпала его вопросами, потянув за руку в соседнюю гостиную.
Миклош старательно отвечал на вопросы, с любопытством разглядывая богатое убранство комнаты.
— Ты неплохо устроилась, Раунийог. Я подозревал, что у твоего горгио кошелек туго набит, но не думал, что настолько.
От улыбки у Блейз на щеках появились ямочки.
— Да, могло быть и хуже. Лорд Линден очень щедр со мной. Видел бы ты, сколько он мне всего накупил за это время.
Выяснив, что все ее друзья в полном порядке, Блейз попросила подать завтрак. Пока они ели булочки с маслом и пили чай, Миклош поведал Блейз, где побывал табор за прошедшие недели, о ярмарке, где он с выгодой продал нескольких коней. Еще он выразил надежду, что его лучшая кобыла принесет жеребенка от того самого коня барона Килгора, но точно говорить еще рано.
Когда с завтраком было покончено, Блейз распорядилась оседлать для себя коня, собираясь навестить табор. Как раз в это самое время Джулиан в светло-серых панталонах и темно-вишневом сюртуке заглянул к ним на несколько минут, чтобы поздороваться с Миклошем. Однако, ссылаясь на занятость, составить им компанию отказался. Он наклонился, с любовью поцеловал Блейз в макушку и попросил ее взять с собой лакея для сопровождения.
— К чему напрасно отвлекать его от дел? — возразила Блейз. — Миклош проводит меня назад.
— Да-да, милорд, обязательно, — подтвердил цыган.
На лице Джулиана мелькнула улыбка.
— Признателен за вашу доброту, мистер Смит, но нельзя забывать о приличиях. Репутации леди Линден не пойдет на пользу, если ее увидят одну в обществе цыгана, пусть даже и очень близкого друга.
— Да, милорд, вы правы, так уж устроен мир, — безрадостно согласился Миклош.
— Хорошо, тогда возвращайся к ужину, любовь моя. А после него мы продолжим то, чем занимались сегодня утром, — сказал он, и глаза его озорно блеснули. С этими словами Джулиан удалился.
От столь тонкого намека Блейз невольно покраснела.
— Джулиан очень заботится обо мне, — пояснила она Миклошу, когда муж ушел.
— Так и должно быть. — Миклош согласно кивнул. — А ты должна теперь научиться его слушаться, Раунийог.
Услышав этот совет, Блейз наморщила носик, но лакея с собой все же взяла. Табор расположился неподалеку от усадьбы, на отличном лугу, рядом с журчащим ручьем. Блейз насчитала палаток дюжины на две больше, чем раньше.
— Мы объединились с другим табором, — объяснил Миклош. — Мы поступили бы очень эгоистично, если бы воспользовались гостеприимством его сиятельства, не разделив его с другими цыганами.
Пригласив еще один табор на земли лорда Линдена, Миклош злоупотребил добротой Джулиана, но Блейз не стала возражать против такого своеволия, зная, что ни один цыган не упустит возможность использовать горгиос всякий раз, если такая возможность предоставится.
Панна обрадовалась Блейз, как дочери, которую давно не видела, крепко обняла ее, а потом отстранила и внимательно посмотрела ей в глаза.
— Ты счастлива в замужестве, Раунийог?
Блейз загадочно улыбнулась, словно хотела сохранить ответ в тайне.
— Скажем, это оказалось не столь ужасно, как я опасалась.
Панна только довольно каркнула в ответ.
Часом позже, когда Блейз поздоровалась со всеми в таборе Миклоша и познакомилась с цыганами из приглашенного им табора, она смогла поговорить с Панной и Миклошем наедине и заручилась их согласием принять участие в предстоящем празднике.
Она не стала вдаваться в подробности о причинах, по которым решила устроить бал, и о том, что кое-кто из соседей подозревает Джулиана в смерти жены. Панна и так знает о темных пятнах в его прошлом, а вот как отнесется к такому известию Миклош, предположить было трудно. Цыгане очень оберегают своих женщин, ему может не понравиться, что она вышла замуж за человека, которого подозревают в убийстве, даже если это подозрение ни на чем не основано.
Зная, как страстно любят цыгане торговаться, Блейз объяснила, что ей нужно, предложив для начала возмутительно низкую цену. Немного поспорив, она выторговала разумную цену и договорилась с Миклошем о том, что его табор развлечет гостей на балу, который состоится недели через две, музыкой, танцами и предсказанием судеб. Блейз вняла совету Панны и назначила бал на субботу, предшествующую Дню Всех Святых.
Только они закончили оживленные переговоры, как Блейз увидела небольшое коричневое животное, которое прыгало рядом с цыганом через две палатки от них.
— Обезьянка! — восторженно воскликнула Блейз. — Последний раз я видела их в Филадельфии.
— Она танцует и делает различные трюки, — сказал Миклош.
Блейз задумчиво посмотрела на него.
— Миклош, очень прошу тебя, представь меня хозяину обезьянки. Думаю, это то, что нужно, для моего бала.
Вечером Блейз рассказала Джулиану о своем успехе и в конце, как бы невзначай, упомянула про обезьянку. Джулиан прикусил язык и удержался от комментария. Когда Блейз стала обдумывать, кого пригласить на бал, он помог ей составить список гостей и сумел убедить, что не стоит приглашать лондонских друзей погостить у них. Если все закончится полным провалом, пусть уж будет как можно меньше свидетелей.
Джулиан вмешался только один раз, когда Блейз предложила пригласить на бал Винсента Фостера с сестрой, жестко ответив отказом:
— Нет, об этом не может быть и речи, дорогая! Я не хочу видеть его в своем доме!
Блейз стала доказывать, что с их стороны было бы проявлением мудрости первыми протянуть ветвь мира. Фостеры пользуются большим влиянием в округе, и, если бы Джулиан возобновил дружбу с ними, общество приняло бы их. В конце концов Блейз удалось убедить мужа в своей правоте, он просто устал спорить и сдался.
— Бал! Мы должны устроить бал!
Джулиан, обессиленный после часа страсти и любви со своей жизнерадостной молодой женой, лениво потянулся и не спеша погладил ее по спине.
— Бал?
Усевшись и обхватив колени, Блейз лихорадочно продумывала свой план.
— Положение требует решительных и дерзких мер, Джулиан. Разошлем приглашения на бал и посмотрим, кто осмелится отказаться.
Джулиан нахмурился, стараясь переключиться с любовных утех, которыми только что занимался, на военные действия.
— А ты не подумала, что, возможно, никто не придет?
— Придут.
— Как ты добьешься этого, дорогая? Свяжешь их по ногам и рукам и притащишь сюда силой?
— Ну… не так решительно… пока, во всяком случае. Но если я правильно думаю, к таким мерам прибегать не придется. Люди всегда восхищаются теми, кому хватает смелости бросить вызов обществу. Именно это мы и сделаем, устроив бал и пригласив всех соседей. И потом, все старые кумушки сползутся обязательно, хотя бы из любопытства, посмотреть, что за женщина решилась выйти замуж за человека, подозреваемого в убийстве.
Почувствовав, как замерли пальцы мужа у нее на спине, Блейз оглянулась и посмотрела на него. Губы Джулиана скривила горькая усмешка. Блейз улыбнулась ему в ответ.
— Разве ты не понимаешь, Джулиан? Соседи избегают нас, потому что мы сами допустили это. А теперь мы должны поставить их в такие условия, когда они больше не смогут игнорировать нас. Стоит им увидеть тебя, поговорить с тобой — и они поймут, что ты такой же, каким был всегда.
Он заметил румянец волнения на лице Блейз, волнения, которое не решался остудить, даже несмотря на то что твердо был уверен, что ничего путного из ее идеи не получится.
— Думаю, тебе потребуется более уважительная причина, чем просто дерзость или мое оправдание если ты надеешься заполучить сюда кого-то, — наконец проговорил Джулиан.
— Отлично… А что, если мы устроим благотворительный бал? Благотворительностью трудно пренебречь. Мы можем создать фонд помощи инвалидам войны, чтобы помочь им освоить новые ремесла. Тогда они смогут самостоятельно заработать себе на жизнь, а если из-за увечий они уже не в состоянии работать — помочь им материально. Так, как ты помог Джону Уиксу. Благодаря тебе теперь он может применить свой талант резьбы по дереву и будет делать различные изделия. Если ты был благороден с Уиксом, будь таким и с другими. Пострадавших на войне очень много, они заслуживают помощи. Тот самый класс, интересы которого они защищали, забыл об их жертвах и о твоей — тоже. Английскому дворянству пора уже признать свой эгоизм. Джулиан задумчиво молчал.
Блейз радовалась, что он не противится. Она положила подбородок на колени и закусила нижнюю губу.
— Думаю, с ролью хозяйки я справлюсь. Опыт у меня есть. Я не раз принимала гостей на балах у бтчима. Это одно из немногих дел, которые сэр Эдмунд доверял мне, ценя хоть один из моих талантов. Наблюдая за ним, я даже немного освоила дипломатию, но все же нам лучше подстраховаться и заручиться присутствием хотя бы нескольких гостей. Может быть, стоит пригласить кого-нибудь из твоих лондонских друзей погостить у нас… заранее. Мы смогли бы организовать домашний вечер, ты бы пригласил своих друзей-военных, у тебя ведь есть друзья в кавалерии?
— Один или два, — ответил Джулиан без особого энтузиазма.
— Тогда пригласи их, это будет то, что надо. Для меня — отличная возможность познакомиться с твоими друзьями, а тебе будет с кем погрустить, если у меня ничего не получится. Лавочники будут рады. Закажем у них всю провизию, я закажу у модистки бальное платье… — Блейз замолчала, увидев нерешительное выражение на лице мужа. — Прошу тебя, дорогой, не отказывай мне.
Она сидела, повернувшись к нему вполоборота, простыня соскользнула с ее плеча, и Джулиан не был уверен, произошло это намеренно или случайно. Он вполне допускал, что его лукавая проказница жена способна использовать физическое очарование, чтобы добиться своего; но именно сейчас это совершенно не трогало его, даже если она и манипулировала им без зазрения совести. Он знал только, что вид ее упругой обнаженной груди, такой влекущей, возбуждает его.
Он улыбнулся, с грустью признавая свое поражение, и погладил ее обнаженную спину.
— Думаю, ты смогла меня убедить.
Ощутив чувственные прикосновения его пальцев, Блейз на мгновение забыла, в чем она старалась убедить мужа. Взгляд ее был прикован к Джулиану, лежащему на подушках: золотистые вьющиеся волосы, аристократические утонченные черты лица, стройное мускулистое тело. Он такой мужественный, такой красивый, от него исходит такая сила. Синие глаза его снова потемнели в предвкушении страсти. Блейз уже начала узнавать это состояние, и понимание это заставило ее сердце биться учащеннее, а огонь желания — разлиться по телу.
Джулиан притянул ее к себе, и ее обнаженная грудь прижалась к его груди, а губы их слились в страстном поцелуе. Рука его скользнула под простыню, меж ее бедер. И в тот самый миг, когда такие знакомые искусные пальцы принялись возбуждать ее, в дверь спальни тихонько постучали.
Возбуждение сразу прошло. Блейз замерла, а Джулиан выругался сквозь зубы. Он перестал ласкать ее, поднял голову и сердито посмотрел на дверь.
— Что случилось?
— Простите, милорд, — почтительнейше зазвучал голос дворецкого из-за двери, — но здесь человек, который хочет увидеть ее сиятельство. Он утверждает, что вы позволили ему разбить табор на своей земле. По-моему, милорд, он… цыган.
Хеджес произнес последнее слово так, словно оно источало заразу, а Блейз встала на колени и в восторге воскликнула:
— Миклош! Он приехал!
Джулиан застонал про себя. Он надеялся, что у него есть еще хоть несколько спокойных недель, прежде чем придется заняться развращающим влиянием на Блейз ее друзей-цыган. Однако сейчас уже слишком поздно менять что-либо. Блейз уже крикнула Хеджесу, чтобы он сообщил Миклошу, что она сейчас выйдет. Потом она повернулась к Джулиану. Лицо ее сияло, аметистовые глаза блестели, как драгоценные камни.
— Джулиан, это же то, что надо! Цыгане станут главным украшением нашего бала. Мы устроим весь бал в цыганском стиле, с цыганскими танцами, музыкой, даже с гаданием. Это будет замечательно! Если наши соседи ждут зрелища, они его получат, мы устроим им зрелище! — Она спрыгнула с кровати и подняла с пола халат, но не стала надевать его. — Мне надо поскорее одеться и поговорить с Миклошем, уговорить его выступить на балу.
Она склонилась над мужем и взволнованно поцеловала его в висок, но когда хотела повернуться, чтобы идти, Джулиан поймал ее за руку и удержал.
— Может быть, не стоит торопиться, надо обдумать все, прежде чем начинать?
— Да о чем здесь думать? На твоем кошельке это не скажется, если тебя волнует это. Цыгане много не берут за выступления…
— Меня волнует, как это подействует на наших соседей.
— Ну что ты, Джулиан! Все будет хорошо, поверь мне. Горгиос всегда проявляют любопытство по отношению к цыганам, все увлекаются гаданием. Я поговорю с Панной, попрошу ее погадать… — Блейз вылетела из спальни, продолжая на ходу говорить вслух, и скрылась за дверью собственной спальни.
Джулиану показалось, что мимо только что пронесся ураган. Он откинулся на подушки, подложив руки под голову. Его очаровательная молодая жена оставила его болезненно-возбужденным, однако удовольствие, которое он испытал, видя ее радостное волнение, почти компенсировало то, что он не успел получить. Глаза ее лучились, лицо сияло надеждой, обнаженное тело ласкало взгляд. Блейз выглядела восхитительно. Он хотел только одного — сжать ее в объятиях, зарыться в нее глубокоглубоко. Это желание охватывало его в последнее время все чаще. Потребность в ней становилась почти физической, как неистребимая привычка.
Джулиан уставился взглядом на полог кровати и подумал, как быстро удалось Блейз приобрести над ним такую власть. Всего несколько недель. Неужели прошло всего несколько недель с тех пор, как он был вынужден жениться на ней? Слишком короткое время, чтобы оказать серьезное влияние на его жизнь.
Любовное наслаждение, которое она доставляла, лишь частично объясняло силу ее притяжения, хотя в значительной степени способствовало ее привлекательности. Блейз пришла к нему невинной и неопытной, но была такой обжигающе страстной, что большего ни один мужчина и желать бы не мог. Она доставляла ему наслаждение, которого он не испытывал раньше ни с одной женщиной. Она отвечала на его чувства так же страстно, свободно и раскованно, не думая о приличиях, что само по себе было совершенно невероятно для женщин ее круга.
Джулиана притягивала в ней жажда жизни. Ее теплота, огонь в крови. Ему казалось, что благодаря ей он сам медленно воззращается к жизни, что душа, замерзшая со смертью Каролины, потихоньку оттаивает. Он перестал жалеть, что женился на Блейз, хотя часто с трудом мирился с ее необычным, непредсказуемым, не вписывающимся в привычные рамки поведением, иногда приводящим его в ярость.
Вспомнив последний замысел жены, Джулиан от досады закрыл глаза. Сама мысль устроить в Линден-Парке бал с языческими увеселениями и предсказанием судеб, чтобы дать приглашенным соседям повод для насмешек, наполнила его ужасом. Его не радовало, что жена-виконтесса общается с цыганами.
Но выбора, кажется, нет. Все его прежние попытки проконтролировать поведение Блейз обычно ничем не заканчивались. Он начал понимать, что запреты только усиливают ее желание поступать наоборот, наперекор его воле.
Кто знает, не будет ли с его стороны мудрее воздержаться от каких бы то ни было возражений против бала. Кроме того, мероприятие такого размаха даст ей возможность сосредоточить свою неуемную энергию на конкретном деле и, как надеялся Джулиан, удержит от новых необдуманных поступков.
Блейз очень обрадовалась встрече со старыми друзьями. Хеджес, все время крутившийся поблизости из опаски, как бы посетитель не исчез с фамильным серебром Линденов или другими ценностями, не выпускавший цыгана из виду, был совершенно изумлен и с нескрываемым неодобрением наблюдал, как ее сиятельство несется вниз по лестнице прямо в объятия смуглого мужчины. Не замечая неодобрительных взглядов Хеджеса и смеясь от радости, Блейз обняла Миклоша и мгновенно засыпала его вопросами, потянув за руку в соседнюю гостиную.
Миклош старательно отвечал на вопросы, с любопытством разглядывая богатое убранство комнаты.
— Ты неплохо устроилась, Раунийог. Я подозревал, что у твоего горгио кошелек туго набит, но не думал, что настолько.
От улыбки у Блейз на щеках появились ямочки.
— Да, могло быть и хуже. Лорд Линден очень щедр со мной. Видел бы ты, сколько он мне всего накупил за это время.
Выяснив, что все ее друзья в полном порядке, Блейз попросила подать завтрак. Пока они ели булочки с маслом и пили чай, Миклош поведал Блейз, где побывал табор за прошедшие недели, о ярмарке, где он с выгодой продал нескольких коней. Еще он выразил надежду, что его лучшая кобыла принесет жеребенка от того самого коня барона Килгора, но точно говорить еще рано.
Когда с завтраком было покончено, Блейз распорядилась оседлать для себя коня, собираясь навестить табор. Как раз в это самое время Джулиан в светло-серых панталонах и темно-вишневом сюртуке заглянул к ним на несколько минут, чтобы поздороваться с Миклошем. Однако, ссылаясь на занятость, составить им компанию отказался. Он наклонился, с любовью поцеловал Блейз в макушку и попросил ее взять с собой лакея для сопровождения.
— К чему напрасно отвлекать его от дел? — возразила Блейз. — Миклош проводит меня назад.
— Да-да, милорд, обязательно, — подтвердил цыган.
На лице Джулиана мелькнула улыбка.
— Признателен за вашу доброту, мистер Смит, но нельзя забывать о приличиях. Репутации леди Линден не пойдет на пользу, если ее увидят одну в обществе цыгана, пусть даже и очень близкого друга.
— Да, милорд, вы правы, так уж устроен мир, — безрадостно согласился Миклош.
— Хорошо, тогда возвращайся к ужину, любовь моя. А после него мы продолжим то, чем занимались сегодня утром, — сказал он, и глаза его озорно блеснули. С этими словами Джулиан удалился.
От столь тонкого намека Блейз невольно покраснела.
— Джулиан очень заботится обо мне, — пояснила она Миклошу, когда муж ушел.
— Так и должно быть. — Миклош согласно кивнул. — А ты должна теперь научиться его слушаться, Раунийог.
Услышав этот совет, Блейз наморщила носик, но лакея с собой все же взяла. Табор расположился неподалеку от усадьбы, на отличном лугу, рядом с журчащим ручьем. Блейз насчитала палаток дюжины на две больше, чем раньше.
— Мы объединились с другим табором, — объяснил Миклош. — Мы поступили бы очень эгоистично, если бы воспользовались гостеприимством его сиятельства, не разделив его с другими цыганами.
Пригласив еще один табор на земли лорда Линдена, Миклош злоупотребил добротой Джулиана, но Блейз не стала возражать против такого своеволия, зная, что ни один цыган не упустит возможность использовать горгиос всякий раз, если такая возможность предоставится.
Панна обрадовалась Блейз, как дочери, которую давно не видела, крепко обняла ее, а потом отстранила и внимательно посмотрела ей в глаза.
— Ты счастлива в замужестве, Раунийог?
Блейз загадочно улыбнулась, словно хотела сохранить ответ в тайне.
— Скажем, это оказалось не столь ужасно, как я опасалась.
Панна только довольно каркнула в ответ.
Часом позже, когда Блейз поздоровалась со всеми в таборе Миклоша и познакомилась с цыганами из приглашенного им табора, она смогла поговорить с Панной и Миклошем наедине и заручилась их согласием принять участие в предстоящем празднике.
Она не стала вдаваться в подробности о причинах, по которым решила устроить бал, и о том, что кое-кто из соседей подозревает Джулиана в смерти жены. Панна и так знает о темных пятнах в его прошлом, а вот как отнесется к такому известию Миклош, предположить было трудно. Цыгане очень оберегают своих женщин, ему может не понравиться, что она вышла замуж за человека, которого подозревают в убийстве, даже если это подозрение ни на чем не основано.
Зная, как страстно любят цыгане торговаться, Блейз объяснила, что ей нужно, предложив для начала возмутительно низкую цену. Немного поспорив, она выторговала разумную цену и договорилась с Миклошем о том, что его табор развлечет гостей на балу, который состоится недели через две, музыкой, танцами и предсказанием судеб. Блейз вняла совету Панны и назначила бал на субботу, предшествующую Дню Всех Святых.
Только они закончили оживленные переговоры, как Блейз увидела небольшое коричневое животное, которое прыгало рядом с цыганом через две палатки от них.
— Обезьянка! — восторженно воскликнула Блейз. — Последний раз я видела их в Филадельфии.
— Она танцует и делает различные трюки, — сказал Миклош.
Блейз задумчиво посмотрела на него.
— Миклош, очень прошу тебя, представь меня хозяину обезьянки. Думаю, это то, что нужно, для моего бала.
Вечером Блейз рассказала Джулиану о своем успехе и в конце, как бы невзначай, упомянула про обезьянку. Джулиан прикусил язык и удержался от комментария. Когда Блейз стала обдумывать, кого пригласить на бал, он помог ей составить список гостей и сумел убедить, что не стоит приглашать лондонских друзей погостить у них. Если все закончится полным провалом, пусть уж будет как можно меньше свидетелей.
Джулиан вмешался только один раз, когда Блейз предложила пригласить на бал Винсента Фостера с сестрой, жестко ответив отказом:
— Нет, об этом не может быть и речи, дорогая! Я не хочу видеть его в своем доме!
Блейз стала доказывать, что с их стороны было бы проявлением мудрости первыми протянуть ветвь мира. Фостеры пользуются большим влиянием в округе, и, если бы Джулиан возобновил дружбу с ними, общество приняло бы их. В конце концов Блейз удалось убедить мужа в своей правоте, он просто устал спорить и сдался.