Страница:
Плотнее укрываясь одеялом, он каким-то внутренним чутьем понял, что, несмотря на боль в бедре, впервые за многие годы хорошо выспится.
Глава 5
Глава 6
Глава 5
В эту ночь кошмары не мучали Джулиана. Вместо них ему снилась черноволосая красавица, которую он крепко держал в руках, а ее шелковистое, нежное, охваченное страстью тело выгибалось под ним. Он припадал к ее сладким теплым губам и никак на мог утолить жажду.
Проснулся Джулиан оттого, что в нос ему тыкалось нечто холодное и влажное. Он вздрогнул от неожиданности и резко сел. В серой предрассветной дымке он различил лохматое черное создание, которое лизало его в лицо, и громко застонал, но не от испуга, а от внезапной резкой боли в бедре.
Пес по кличке Бруно выскочил из палатки через полог, который ему удалось отодвинуть, и уселся у входа, не сводя глаз с Джулиана.
— Я не приглашал вас в свое скромное убежище, сэр, — проговорил Джулиан сквозь зубы. — Пошел прочь!
Он так и не увидел, какое воздействие на пса оказала его команда, потому что как раз в это время поблизости послышался сердитый окрик, а затем паренек по имени Томми подбежал и пнул пса ногой в бок. Не удержавшись на ногах, Томми упал на колени и при этом пролил почти половину воды из тазика, который нес.
— О! Милорд, простите меня. Клянусь, это больше не повторится.
— Ничего, все в порядке, — с трудом промямлил Джулиан, покрываясь холодным потом от острой боли в бедре.
— Но джук, сэр, он же грязный.
Джулиан догадался, что паренек говорит о собаке. Обсуждать цыганский словарь сейчас он был не в состоянии, да и спорить о собачьих привычках тоже. Стиснув зубы, энергично начал растирать ноющие мышцы бедра, пока боль не утихла. Только тогда он посмотрел на паренька и с трудом улыбнулся.
— Если ты принес горячей воды, я прощу тебе все что угодно.
— Простите Бруно, милорд. Я его хорошо учил, правда. Он просто не знал, что вы свой и к вам нельзя приставать. Для него все богатые одинаковы.
Подвергшись новому бурному потоку извинений, Джулиан терпеливо слушал паренька и одновременно разглядывал его. Томми был симпатичным подростком с темными страстными глазами и юношеской улыбкой на смуглом лице. Несомненно, он слишком молод для той, о которой мечтал Джулиан, молод не только по годам, но и по жизненному опыту. Его колдунья бегала бы кругами вокруг него, но довела бы только до головокружения.
Наконец Джулиан избавился от Томми, убедив того, что спокойно пережил ужаснейшую пытку, когда пес облизывал его лицо.
В наступившей блаженной тишине он слышал, как с началом дня пробуждается лагерь. Когда Джулиан выглянул из палатки, то увидел поднимающиеся к небу голубоватые дымки костров, на которых уже готовился завтрак. Дымки смешивались с зябким утренним туманом, окутавшим цветочный луг, где был разбит цыганский лагерь.
Утро было сырое и довольно прохладное. Джулиан поежился и потянулся за сюртуком. Потом принялся с усилием натягивать ботфорты, отчего резкая боль вновь сковала бедро. В это время снаружи послышались шаги. Джулиан выглянул и увидел, что в сторону его палатки идет Блейз, а за ней нерешительно продвигается Миклош.
Когда Блейз подошла к палатке, она опустилась на колени, и их глаза оказались на одном уровне. Джулиан невольно отметил, как свежо и прелестно выглядит Блейз в пестром цыганском наряде, а сам он еще не побрился и не умылся. И только потом ему бросилось в глаза, как непривычно подавлена девушка.
Ока робко покашляла и протянула на ладони золотые часы.
— Милорд, это, случаем, не ваши часы?
Рука Джулиана непроизвольно потянулась к карману, но он тотчас вспомнил, что положил часы рядом с собой, когда устраивался на ночь. Пошарив вокруг, он убедился, что часов на месте нет.
— Полагаю — мои, во всяком случае, там, где я оставил их вчера вечером, их нет. Уж-не Бруно ли виноват в их исчезновении?
— Он не то чтобы украл их, — зарделась Блейз, — просто…
— Просто взял на время, чтобы посмотреть, который час. Какой умный пес! — Джулиан хитровато улыбнулся, взял протянутые часы и надежно упрятал их в карман.
Блейз отлично понимала, что лорд Линден не так наивен, чтобы принять на веру такое объяснение. Бруно не только прекрасно ловил кроликов, но был еще образцовым цыганским псом, обученным воровать часы, ложки, деньги и другие небольшие ценные предметы у ничего не подозревающих горгиос. Но сегодня утром пес просто ошибся в выборе жертвы. Кража у гостя была страшным нарушением закона цыганского гостеприимства. Миклош пришел в неописуемый ужас, узнав о случившемся, и попросил заступничества у Блейз.
— Я так сожалею, милорд…
— Выбросите из головы, это пустяк, — Джулиан равнодушно пожал плечами. — Во всяком случае, будет, что вспомнить о знакомстве с цыганской жизнью.
Миклош вышел вперед и начал выражать самые искренние сожаления. Он так долго и многословно говорил, что Джулиану стало неловко. Внимательно наблюдая за ним, Блейз испытала чувство искренней благодарности за то, что он спокойно отнесся к краже. Любой другой джентльмен на его месте поднял бы страшный шум, потребовал бы незамедлительно уничтожить животное, а его хозяина бросить в тюрьму. Но Блейз уже начала догадываться, что виконт Линден не совсем обычный джентльмен.
Его откровенно восхищенный взгляд мгновение назад возбудил ее, ни одному мужчине ранее сделать это не удавалось. Взгляд его синих глаз заставил начисто забыть, зачем она пришла к нему. Даже не одетый, в расстегнутой рубашке без галстука и воротничка, с темно-золотистой ночной щетиной и багровым шрамом на щеке, в ее глазах он был самым привлекательным мужчиной из всех, кого она знала.
И только когда попробовал вылезти наружу и встать, он оказался в проигрышном положении. Скорчившись от боли, лорд Линден схватился за бедро, на лбу у него выступили мелкие капельки пота.
На лице Миклоша отразилась обеспокоенность. Блейз бросилась помогать Джулиану. Она подхватила его под руку и поддерживала все время, пока он твердо не встал на ноги.
— Может, вам лучше лечь? — тревожно спросила она.
— Нет-нет, — хрипло ответил Джулиан, — это сейчас пройдет.
Блейз очень хотела чем-то помочь ему, облегчить страдания. Накануне она видела, что он непрерывно растирает больное бедро, знала, что он страдает от сильной боли.
— Матушка табора, Панна, отличная знахарка, она лечит травами, — проговорила Блейз. — Может, она сумеет помочь?
— Да-да, — подхватил Миклош. — Панна знает, что делать в таких случаях. Мы сейчас ее приведем.
— Я бы не хотел… затруднять ее, — неуверенно отозвался Джулиан.
— Что вы, какое затруднение! Надеюсь, это поможет загладить поступок Бруно.
— Что ж, буду весьма признателен, — согласился Джулиан, глядя на Блейз, которая все еще продолжала держать его под руку.
Совсем некстати ей захотелось коснуться его лица, разгладить складки вокруг рта и морщинки у глаз, вызванные страданием. До нее не сразу дошло, что Миклош обращается к ней с просьбой разыскать и привести Панну.
— Да-да, сейчас, — тут же отозвалась Блейз. Она отпустила руку Джулиана и поспешила на поиски старой цыганки.
«Панна выглядит ужасно, очень похожа на ведьму, смеется, словно каркает, — подумал Джулиан часом позже, — но в знахарстве своем больше полагается на умелые, знающие, сморщенные временем руки, чем на черную магию».
Просьба раздеться несколько смутила Джулиана. В то время, когда Панна внимательно осматривала и ощупывала рану на бедре, Миклош с любопытством следил за ее действиями. Но как только пытка закончилась, Джулиан уже не сомневался, что старуха действительно отличная знахарка.
Панна принесла ему мазь, составленную по старинному цыганскому рецепту, и тут же сама втерла в зарубцовывающуюся рану, массируя ее пальцами. Мазь приятно пахла мятой и немного холодила. Панна пообещала, что мазь поможет снять приступы боли, после которых нога обычно немела, а его самого едва не тошнило.
— Теперь вам станет легче, и вы сможете двигаться быстрее, — пообещала старуха, когда закончила священнодействие. Затем обернула ногу куском муслина и насухо вытерла руки.
— Поразительно, — задумчиво произнес Джулиан, — мне уже стало легче. Не могу передать, как я благодарен вам.
— Я знаю, как вы благодарны, милорд, — резко харкнула цыганка Не надо много ума, чтобы понять, что старый цыганский рецепт стоит дюжины ваших новомодных лекарств. Но если вы действительно хотите удивиться, приходите как-нибудь ко мне в палатку, я погадаю вам.
Он вежливо согласился, но не потому, что верил в подобную ерунду, а просто из благодарности за помощь и за то, что она не заставила его лежать до полного выздоровления. Он страшно устал от бесконечного лежания, которое ничуть не уменьшало боль. Болезненные спазмы начинались в любом положении.
Когда Джулиан остался один, он встал, опершись на ногу всей тяжестью тела, и простоял так примерно минуту. Сила в ноге, конечно, еще не восстановилась, но боль заметно спала. Уилл Террел будет ревновать, в этом Джулиан не сомневался, хорошо зная своего камердинера.
На душе у него посветлело, ему уже давно не было так хорошо. Джулиан закончил бриться, оделся и опять стал респектабельным джентльменом. Он решил, что в этой простой и пестрой компании его галстук смотрится слишком официально. Застегивая ворот рубашки, Джулиан подумал, что надо попросить Уилла принести ему смену белья на завтра. Если он планирует задержаться здесь подольше, а, похоже, что ему потребуется больше времени, чтобы достичь цели, чем он полагал вначале надо сделать пребывание в таборе максимально удобным. Окинув взглядом незамысловатые палатки, Джулиан взял трость и отправился на поиски своей очаровательной колдуньи.
Он быстро нашел девушку. Она бегала по лугу наперегонки с кучей оборванных и нечесаных цыганят, которые кричали и визжали от восторга так, что кони, пощипывающие неподалеку траву, в испуге вскидывали головы. Несмотря на то, что Блейз была лет на пять старше самого взрослого из них, она явно слыла заводилой среди ребятишек.
Джулиан подивился, как мог не поверить рассказу девушки о том, что она живет в таборе у цыган. Пусть кожа у нее светлее, чем у остальных, речь более благородная, но по духу она ничем не отличается от них — такая же живая и веселая, полная огня, как они. Кажется, он ошибся, девушка сказала правду, она действительно живет здесь.
Он смотрел, как она носится по мокрой от росы траве, прячется за лошадьми, неожиданно выскакивает и хватает визжащих ребятишек. А когда он сам в последний раз испытывал такое простое, ничем не омраченное удовольствие? Чувствовал ли он себя когда-нибудь совершенно свободным?
Наконец она заметила его, виновато вздрогнула и поторопилась принять степенный вид: перестала носиться, распрямила плечи, расправила складки на юбке и пригладила пряди черных волос, выбившиеся из замысловатой прически. Джулиан пожалел, что невольно прервал ее веселье.
Все еще задыхаясь, она неторопливо подошла к нему, глаза ее искрились. Даже румянцу на щеках было далеко до яркого блеска ее восторженных глаз. Джулиан поймал себя на мысли, что ему хочется обхватить ее за талию, приподнять и закружить.
Блейз присела, приветствуя его, но лицо ее сразу же стало серьезным, когда она посмотрела в его глаза.
— Вас все еще мучает боль, милорд?
— Нет, я чувствую себя замечательно, — ответил он и натянуто улыбнулся. — Я, конечно, еще не в той форме, чтобы предаваться таким забавам, как вы только что, но боль заметно уменьшилась. — Он подвигал правой ногой, чтобы продемонстрировать, как восстановилась подвижность.
— Я рада, что Панна сумела помочь вам. Она всегда всем помогает.
— В моем случае она совершила просто чудо. Интересно, как она это делает? Я побоялся расспрашивать о составляющих ее таинственного целительного снадобья из страха услышать, что ока использует для его приготовления улиток, глаза лягушек и кровь летучих мышей.
— Нет-нет, ничего такого зловещего! — весело усмехнувшись, воскликнула Блейз. — Для своих снадобий она использует тысячелистник, сусло Святого Иоанна и окопник. На лошадей, во всяком случае, это действует прекрасно.
— Полагаю, мне не следует предлагать ей деньги?
— Нет-нет, вы же гость. Любой цыган или цыганка страшно оскорбятся, если предложить плату за их сердечное гостеприимство.
— Но думаю, есть все же что-то, чем я могу отблагодарить их, чтобы успокоить свою совесть?
— Вы можете подарить табору, например, бочонок вина. Панна будет искренне рада, если вы подарите ей ткань на шаль или яркие бусы. Цыгане обожают бусы. А еще, — ее глаза озорно загорелись, — если совесть и вправду мучает вас, вы всегда можете купить у Миклоша лошадь и позволить надуть себя. Цыгане в этом таборе гордятся умением выторговывать хорошую цену.
Джулиан поморщился, услышав подобное предложение.
— Дело не в деньгах, просто мне не хотелось бы добавлять в свою конюшню какую-нибудь клячу.
— О, это вам не грозит. Миклош разводит отличных лошадей, большая часть его табуна — первоклассные животные. Он ни за что не стал бы вас обманывать и подсовывать плохую лошадь.
— Вы хотите сказать, что с другими он проделывает это запросто?
— Ну, им же надо как-то зарабатывать на жизнь. — Блейз рассмеялась. — Обмануть доверчивого горгиос для цыгана дело чести.
— Вы и на меня так смотрите? Как на того, кого можно надуть?
Джулиан заметил, что после его слов румянец на щеках девушки стал еще ярче. И понял, его догадка верна: она видит в нем противника.
Блейз опустила свои пушистые ресницы, и хотя этот жест был полон соблазна, в нем не было ни малейшего намека на флирт, во всяком случае, на тот, при помощи которого опытные в искусстве любви женщины пробуждали мужской интерес. Похоже, что его колдунья даже не подозревает о силе своих женских чар и о том, какое действие они оказывают на Джулиана. Надо все время быть начеку, если он хочет добиться успеха и завоевать ее.
Не дождавшись ответа, Джулиан решил, что пора переходить в наступление и использовать собственные методы для пробуждения женского интереса. Он дотронулся указательным пальцем до ее подбородка и приподнял ее лицо.
— Отлично, но если мы уже начали состязаться в остроумии, думаю, будет только справедливо дать мне равные шансы на выигрыш.
— Что?.. Что вы хотите сказать?
Он медленно улыбнулся Блейз улыбкой, полной откровенной мужской привлекательности, против которой невозможно было устоять.
— Разрешите мне проводить время с вами, пока я здесь. Это все, о чем я вас прошу.
— Все?
— Да. — Его брови неожиданно поднялись. — Неужели вы будете так жестоки, что откажете мне в такой простой просьбе? Если у вас столь высоко ценится гостеприимство, значит, будучи вашим гостем, я с полным правом могу рассчитывать на ваше общество. Я правильно рассуждаю?
— Позвольте вам напомнить, милорд, что здесь вы находитесь как друг Миклоша, а не мой.
— Вам хорошо известно, милая, что я нахожусь здесь исключительно ради вас, а не Миклоша, — негромко сказал он и провел пальцем вдоль ее нижней губы. Блейз судорожно сглотнула. Ясные, ослепительно синие глаза Джулиана откровенно предупреждали, что он не отказался от мысли уговорить ее стать своей любовницей. — Вы боитесь меня? — тихо спросил он, когда она так ничего и не ответила.
— Нет, — кротко ответила Блейз. Он возбуждал в ней дюжину самых противоречивых и волнующих чувств, но не страх был главным среди них… если только не страх за него. Еще совсем недавно сердце ее разрывалось от сострадания, когда она увидела его мучения, но ей следует всегда помнить о его истинных намерениях. — Что… я должна делать? — спросила она осторожно.
— Ничего слишком обременительного. Я просто надеялся, что вы покажете мне табор, может быть, проводите к палатке Панны. Она приглашала меня зайти к ней, хочет погадать, предсказать мне будущее.
— Правда?
— Вы, кажется, удивлены? В этой просьбе есть что-то необычное?
— Не думаю. Панна зарабатывает на жизнь гаданием, как и большинство цыганок.
— Обещает богатство и счастье доверчивым горгиос.
— Не всегда. — Блейз виновато улыбнулась. — Панна — настоящая провидица. Когда увидит ваше будущее, она скажет вам всю правду, даже если это будет то, что вы предпочли бы не слышать. — Лорд Линден скептически поднял брови. — Правда! То, что делает Панна, не поддается разумному объяснению. Она, например, знала, что я вернусь в табор вчера, причем знала раньше, чем я приняла решение.
— Неужели?
Блейз пристально посмотрела на него, глаза ее сделались серьезными и сердитыми.
— Если вы относитесь к этому с таким недоверием, милорд, тогда вам лучше отказаться от гадания. Вы очень разочаруете Панну, если не поверите ей.
В ответ Джулиан улыбнулся улыбкой, полной соблазна.
«Словно солнышко выглянуло из-за тучи», — подумала Блейз.
— Обещаю, что постараюсь не разочаровать ее. При условии, конечно, что вы проводите меня к ней и вообще составите мне компанию, пока я здесь.
Блейз стояла в нерешительности. Лорд Линден прав, он вправе рассчитывать на ее общество, у цыган действительно так принято. С ее стороны это простая вежливость, которую она бы проявила по отношению к любому гостю, даже если он намеревается использовать ее вежливость, чтобы добиться ее падения. Но она, несомненно, устоит против его чар. Она не из тех женщин, которые так падки на мужские уловки, она сможет устоять против привлекательности и обаяния такого джентльмена, как лорд Линден.
— Хорошо, — ответила Блейз, задумываясь о том, что, возможно, ей есть чего бояться.
Он кивнул так, будто и не сомневался в ее согласии.
— Вы свободны или хотели бы вернуться к своим забавам?
Блейз обернулась и посмотрела через плечо туда, где только что носилась с цыганскими ребятишками. Ее юные друзья убежали на дальний конец луга и вовсе не скучали без нее. Помощи с их стороны ждать не приходилось. Тут Блейз заметила, что лорд Линден предлагает ей руку, и не смогла удержать дрожь. С чувством непонятного волнения и возбуждения она взяла Джулиана под руку и направилась с ним к палатке Панны.
Проснулся Джулиан оттого, что в нос ему тыкалось нечто холодное и влажное. Он вздрогнул от неожиданности и резко сел. В серой предрассветной дымке он различил лохматое черное создание, которое лизало его в лицо, и громко застонал, но не от испуга, а от внезапной резкой боли в бедре.
Пес по кличке Бруно выскочил из палатки через полог, который ему удалось отодвинуть, и уселся у входа, не сводя глаз с Джулиана.
— Я не приглашал вас в свое скромное убежище, сэр, — проговорил Джулиан сквозь зубы. — Пошел прочь!
Он так и не увидел, какое воздействие на пса оказала его команда, потому что как раз в это время поблизости послышался сердитый окрик, а затем паренек по имени Томми подбежал и пнул пса ногой в бок. Не удержавшись на ногах, Томми упал на колени и при этом пролил почти половину воды из тазика, который нес.
— О! Милорд, простите меня. Клянусь, это больше не повторится.
— Ничего, все в порядке, — с трудом промямлил Джулиан, покрываясь холодным потом от острой боли в бедре.
— Но джук, сэр, он же грязный.
Джулиан догадался, что паренек говорит о собаке. Обсуждать цыганский словарь сейчас он был не в состоянии, да и спорить о собачьих привычках тоже. Стиснув зубы, энергично начал растирать ноющие мышцы бедра, пока боль не утихла. Только тогда он посмотрел на паренька и с трудом улыбнулся.
— Если ты принес горячей воды, я прощу тебе все что угодно.
— Простите Бруно, милорд. Я его хорошо учил, правда. Он просто не знал, что вы свой и к вам нельзя приставать. Для него все богатые одинаковы.
Подвергшись новому бурному потоку извинений, Джулиан терпеливо слушал паренька и одновременно разглядывал его. Томми был симпатичным подростком с темными страстными глазами и юношеской улыбкой на смуглом лице. Несомненно, он слишком молод для той, о которой мечтал Джулиан, молод не только по годам, но и по жизненному опыту. Его колдунья бегала бы кругами вокруг него, но довела бы только до головокружения.
Наконец Джулиан избавился от Томми, убедив того, что спокойно пережил ужаснейшую пытку, когда пес облизывал его лицо.
В наступившей блаженной тишине он слышал, как с началом дня пробуждается лагерь. Когда Джулиан выглянул из палатки, то увидел поднимающиеся к небу голубоватые дымки костров, на которых уже готовился завтрак. Дымки смешивались с зябким утренним туманом, окутавшим цветочный луг, где был разбит цыганский лагерь.
Утро было сырое и довольно прохладное. Джулиан поежился и потянулся за сюртуком. Потом принялся с усилием натягивать ботфорты, отчего резкая боль вновь сковала бедро. В это время снаружи послышались шаги. Джулиан выглянул и увидел, что в сторону его палатки идет Блейз, а за ней нерешительно продвигается Миклош.
Когда Блейз подошла к палатке, она опустилась на колени, и их глаза оказались на одном уровне. Джулиан невольно отметил, как свежо и прелестно выглядит Блейз в пестром цыганском наряде, а сам он еще не побрился и не умылся. И только потом ему бросилось в глаза, как непривычно подавлена девушка.
Ока робко покашляла и протянула на ладони золотые часы.
— Милорд, это, случаем, не ваши часы?
Рука Джулиана непроизвольно потянулась к карману, но он тотчас вспомнил, что положил часы рядом с собой, когда устраивался на ночь. Пошарив вокруг, он убедился, что часов на месте нет.
— Полагаю — мои, во всяком случае, там, где я оставил их вчера вечером, их нет. Уж-не Бруно ли виноват в их исчезновении?
— Он не то чтобы украл их, — зарделась Блейз, — просто…
— Просто взял на время, чтобы посмотреть, который час. Какой умный пес! — Джулиан хитровато улыбнулся, взял протянутые часы и надежно упрятал их в карман.
Блейз отлично понимала, что лорд Линден не так наивен, чтобы принять на веру такое объяснение. Бруно не только прекрасно ловил кроликов, но был еще образцовым цыганским псом, обученным воровать часы, ложки, деньги и другие небольшие ценные предметы у ничего не подозревающих горгиос. Но сегодня утром пес просто ошибся в выборе жертвы. Кража у гостя была страшным нарушением закона цыганского гостеприимства. Миклош пришел в неописуемый ужас, узнав о случившемся, и попросил заступничества у Блейз.
— Я так сожалею, милорд…
— Выбросите из головы, это пустяк, — Джулиан равнодушно пожал плечами. — Во всяком случае, будет, что вспомнить о знакомстве с цыганской жизнью.
Миклош вышел вперед и начал выражать самые искренние сожаления. Он так долго и многословно говорил, что Джулиану стало неловко. Внимательно наблюдая за ним, Блейз испытала чувство искренней благодарности за то, что он спокойно отнесся к краже. Любой другой джентльмен на его месте поднял бы страшный шум, потребовал бы незамедлительно уничтожить животное, а его хозяина бросить в тюрьму. Но Блейз уже начала догадываться, что виконт Линден не совсем обычный джентльмен.
Его откровенно восхищенный взгляд мгновение назад возбудил ее, ни одному мужчине ранее сделать это не удавалось. Взгляд его синих глаз заставил начисто забыть, зачем она пришла к нему. Даже не одетый, в расстегнутой рубашке без галстука и воротничка, с темно-золотистой ночной щетиной и багровым шрамом на щеке, в ее глазах он был самым привлекательным мужчиной из всех, кого она знала.
И только когда попробовал вылезти наружу и встать, он оказался в проигрышном положении. Скорчившись от боли, лорд Линден схватился за бедро, на лбу у него выступили мелкие капельки пота.
На лице Миклоша отразилась обеспокоенность. Блейз бросилась помогать Джулиану. Она подхватила его под руку и поддерживала все время, пока он твердо не встал на ноги.
— Может, вам лучше лечь? — тревожно спросила она.
— Нет-нет, — хрипло ответил Джулиан, — это сейчас пройдет.
Блейз очень хотела чем-то помочь ему, облегчить страдания. Накануне она видела, что он непрерывно растирает больное бедро, знала, что он страдает от сильной боли.
— Матушка табора, Панна, отличная знахарка, она лечит травами, — проговорила Блейз. — Может, она сумеет помочь?
— Да-да, — подхватил Миклош. — Панна знает, что делать в таких случаях. Мы сейчас ее приведем.
— Я бы не хотел… затруднять ее, — неуверенно отозвался Джулиан.
— Что вы, какое затруднение! Надеюсь, это поможет загладить поступок Бруно.
— Что ж, буду весьма признателен, — согласился Джулиан, глядя на Блейз, которая все еще продолжала держать его под руку.
Совсем некстати ей захотелось коснуться его лица, разгладить складки вокруг рта и морщинки у глаз, вызванные страданием. До нее не сразу дошло, что Миклош обращается к ней с просьбой разыскать и привести Панну.
— Да-да, сейчас, — тут же отозвалась Блейз. Она отпустила руку Джулиана и поспешила на поиски старой цыганки.
«Панна выглядит ужасно, очень похожа на ведьму, смеется, словно каркает, — подумал Джулиан часом позже, — но в знахарстве своем больше полагается на умелые, знающие, сморщенные временем руки, чем на черную магию».
Просьба раздеться несколько смутила Джулиана. В то время, когда Панна внимательно осматривала и ощупывала рану на бедре, Миклош с любопытством следил за ее действиями. Но как только пытка закончилась, Джулиан уже не сомневался, что старуха действительно отличная знахарка.
Панна принесла ему мазь, составленную по старинному цыганскому рецепту, и тут же сама втерла в зарубцовывающуюся рану, массируя ее пальцами. Мазь приятно пахла мятой и немного холодила. Панна пообещала, что мазь поможет снять приступы боли, после которых нога обычно немела, а его самого едва не тошнило.
— Теперь вам станет легче, и вы сможете двигаться быстрее, — пообещала старуха, когда закончила священнодействие. Затем обернула ногу куском муслина и насухо вытерла руки.
— Поразительно, — задумчиво произнес Джулиан, — мне уже стало легче. Не могу передать, как я благодарен вам.
— Я знаю, как вы благодарны, милорд, — резко харкнула цыганка Не надо много ума, чтобы понять, что старый цыганский рецепт стоит дюжины ваших новомодных лекарств. Но если вы действительно хотите удивиться, приходите как-нибудь ко мне в палатку, я погадаю вам.
Он вежливо согласился, но не потому, что верил в подобную ерунду, а просто из благодарности за помощь и за то, что она не заставила его лежать до полного выздоровления. Он страшно устал от бесконечного лежания, которое ничуть не уменьшало боль. Болезненные спазмы начинались в любом положении.
Когда Джулиан остался один, он встал, опершись на ногу всей тяжестью тела, и простоял так примерно минуту. Сила в ноге, конечно, еще не восстановилась, но боль заметно спала. Уилл Террел будет ревновать, в этом Джулиан не сомневался, хорошо зная своего камердинера.
На душе у него посветлело, ему уже давно не было так хорошо. Джулиан закончил бриться, оделся и опять стал респектабельным джентльменом. Он решил, что в этой простой и пестрой компании его галстук смотрится слишком официально. Застегивая ворот рубашки, Джулиан подумал, что надо попросить Уилла принести ему смену белья на завтра. Если он планирует задержаться здесь подольше, а, похоже, что ему потребуется больше времени, чтобы достичь цели, чем он полагал вначале надо сделать пребывание в таборе максимально удобным. Окинув взглядом незамысловатые палатки, Джулиан взял трость и отправился на поиски своей очаровательной колдуньи.
Он быстро нашел девушку. Она бегала по лугу наперегонки с кучей оборванных и нечесаных цыганят, которые кричали и визжали от восторга так, что кони, пощипывающие неподалеку траву, в испуге вскидывали головы. Несмотря на то, что Блейз была лет на пять старше самого взрослого из них, она явно слыла заводилой среди ребятишек.
Джулиан подивился, как мог не поверить рассказу девушки о том, что она живет в таборе у цыган. Пусть кожа у нее светлее, чем у остальных, речь более благородная, но по духу она ничем не отличается от них — такая же живая и веселая, полная огня, как они. Кажется, он ошибся, девушка сказала правду, она действительно живет здесь.
Он смотрел, как она носится по мокрой от росы траве, прячется за лошадьми, неожиданно выскакивает и хватает визжащих ребятишек. А когда он сам в последний раз испытывал такое простое, ничем не омраченное удовольствие? Чувствовал ли он себя когда-нибудь совершенно свободным?
Наконец она заметила его, виновато вздрогнула и поторопилась принять степенный вид: перестала носиться, распрямила плечи, расправила складки на юбке и пригладила пряди черных волос, выбившиеся из замысловатой прически. Джулиан пожалел, что невольно прервал ее веселье.
Все еще задыхаясь, она неторопливо подошла к нему, глаза ее искрились. Даже румянцу на щеках было далеко до яркого блеска ее восторженных глаз. Джулиан поймал себя на мысли, что ему хочется обхватить ее за талию, приподнять и закружить.
Блейз присела, приветствуя его, но лицо ее сразу же стало серьезным, когда она посмотрела в его глаза.
— Вас все еще мучает боль, милорд?
— Нет, я чувствую себя замечательно, — ответил он и натянуто улыбнулся. — Я, конечно, еще не в той форме, чтобы предаваться таким забавам, как вы только что, но боль заметно уменьшилась. — Он подвигал правой ногой, чтобы продемонстрировать, как восстановилась подвижность.
— Я рада, что Панна сумела помочь вам. Она всегда всем помогает.
— В моем случае она совершила просто чудо. Интересно, как она это делает? Я побоялся расспрашивать о составляющих ее таинственного целительного снадобья из страха услышать, что ока использует для его приготовления улиток, глаза лягушек и кровь летучих мышей.
— Нет-нет, ничего такого зловещего! — весело усмехнувшись, воскликнула Блейз. — Для своих снадобий она использует тысячелистник, сусло Святого Иоанна и окопник. На лошадей, во всяком случае, это действует прекрасно.
— Полагаю, мне не следует предлагать ей деньги?
— Нет-нет, вы же гость. Любой цыган или цыганка страшно оскорбятся, если предложить плату за их сердечное гостеприимство.
— Но думаю, есть все же что-то, чем я могу отблагодарить их, чтобы успокоить свою совесть?
— Вы можете подарить табору, например, бочонок вина. Панна будет искренне рада, если вы подарите ей ткань на шаль или яркие бусы. Цыгане обожают бусы. А еще, — ее глаза озорно загорелись, — если совесть и вправду мучает вас, вы всегда можете купить у Миклоша лошадь и позволить надуть себя. Цыгане в этом таборе гордятся умением выторговывать хорошую цену.
Джулиан поморщился, услышав подобное предложение.
— Дело не в деньгах, просто мне не хотелось бы добавлять в свою конюшню какую-нибудь клячу.
— О, это вам не грозит. Миклош разводит отличных лошадей, большая часть его табуна — первоклассные животные. Он ни за что не стал бы вас обманывать и подсовывать плохую лошадь.
— Вы хотите сказать, что с другими он проделывает это запросто?
— Ну, им же надо как-то зарабатывать на жизнь. — Блейз рассмеялась. — Обмануть доверчивого горгиос для цыгана дело чести.
— Вы и на меня так смотрите? Как на того, кого можно надуть?
Джулиан заметил, что после его слов румянец на щеках девушки стал еще ярче. И понял, его догадка верна: она видит в нем противника.
Блейз опустила свои пушистые ресницы, и хотя этот жест был полон соблазна, в нем не было ни малейшего намека на флирт, во всяком случае, на тот, при помощи которого опытные в искусстве любви женщины пробуждали мужской интерес. Похоже, что его колдунья даже не подозревает о силе своих женских чар и о том, какое действие они оказывают на Джулиана. Надо все время быть начеку, если он хочет добиться успеха и завоевать ее.
Не дождавшись ответа, Джулиан решил, что пора переходить в наступление и использовать собственные методы для пробуждения женского интереса. Он дотронулся указательным пальцем до ее подбородка и приподнял ее лицо.
— Отлично, но если мы уже начали состязаться в остроумии, думаю, будет только справедливо дать мне равные шансы на выигрыш.
— Что?.. Что вы хотите сказать?
Он медленно улыбнулся Блейз улыбкой, полной откровенной мужской привлекательности, против которой невозможно было устоять.
— Разрешите мне проводить время с вами, пока я здесь. Это все, о чем я вас прошу.
— Все?
— Да. — Его брови неожиданно поднялись. — Неужели вы будете так жестоки, что откажете мне в такой простой просьбе? Если у вас столь высоко ценится гостеприимство, значит, будучи вашим гостем, я с полным правом могу рассчитывать на ваше общество. Я правильно рассуждаю?
— Позвольте вам напомнить, милорд, что здесь вы находитесь как друг Миклоша, а не мой.
— Вам хорошо известно, милая, что я нахожусь здесь исключительно ради вас, а не Миклоша, — негромко сказал он и провел пальцем вдоль ее нижней губы. Блейз судорожно сглотнула. Ясные, ослепительно синие глаза Джулиана откровенно предупреждали, что он не отказался от мысли уговорить ее стать своей любовницей. — Вы боитесь меня? — тихо спросил он, когда она так ничего и не ответила.
— Нет, — кротко ответила Блейз. Он возбуждал в ней дюжину самых противоречивых и волнующих чувств, но не страх был главным среди них… если только не страх за него. Еще совсем недавно сердце ее разрывалось от сострадания, когда она увидела его мучения, но ей следует всегда помнить о его истинных намерениях. — Что… я должна делать? — спросила она осторожно.
— Ничего слишком обременительного. Я просто надеялся, что вы покажете мне табор, может быть, проводите к палатке Панны. Она приглашала меня зайти к ней, хочет погадать, предсказать мне будущее.
— Правда?
— Вы, кажется, удивлены? В этой просьбе есть что-то необычное?
— Не думаю. Панна зарабатывает на жизнь гаданием, как и большинство цыганок.
— Обещает богатство и счастье доверчивым горгиос.
— Не всегда. — Блейз виновато улыбнулась. — Панна — настоящая провидица. Когда увидит ваше будущее, она скажет вам всю правду, даже если это будет то, что вы предпочли бы не слышать. — Лорд Линден скептически поднял брови. — Правда! То, что делает Панна, не поддается разумному объяснению. Она, например, знала, что я вернусь в табор вчера, причем знала раньше, чем я приняла решение.
— Неужели?
Блейз пристально посмотрела на него, глаза ее сделались серьезными и сердитыми.
— Если вы относитесь к этому с таким недоверием, милорд, тогда вам лучше отказаться от гадания. Вы очень разочаруете Панну, если не поверите ей.
В ответ Джулиан улыбнулся улыбкой, полной соблазна.
«Словно солнышко выглянуло из-за тучи», — подумала Блейз.
— Обещаю, что постараюсь не разочаровать ее. При условии, конечно, что вы проводите меня к ней и вообще составите мне компанию, пока я здесь.
Блейз стояла в нерешительности. Лорд Линден прав, он вправе рассчитывать на ее общество, у цыган действительно так принято. С ее стороны это простая вежливость, которую она бы проявила по отношению к любому гостю, даже если он намеревается использовать ее вежливость, чтобы добиться ее падения. Но она, несомненно, устоит против его чар. Она не из тех женщин, которые так падки на мужские уловки, она сможет устоять против привлекательности и обаяния такого джентльмена, как лорд Линден.
— Хорошо, — ответила Блейз, задумываясь о том, что, возможно, ей есть чего бояться.
Он кивнул так, будто и не сомневался в ее согласии.
— Вы свободны или хотели бы вернуться к своим забавам?
Блейз обернулась и посмотрела через плечо туда, где только что носилась с цыганскими ребятишками. Ее юные друзья убежали на дальний конец луга и вовсе не скучали без нее. Помощи с их стороны ждать не приходилось. Тут Блейз заметила, что лорд Линден предлагает ей руку, и не смогла удержать дрожь. С чувством непонятного волнения и возбуждения она взяла Джулиана под руку и направилась с ним к палатке Панны.
Глава 6
Бленз устроилась в скрипящей повозке, намертво вцепившись руками в сиденье. Повозка медленно переваливалась по ухабам разбитой дороги, но мысли Блейз были очень далеки от удручающего состояния сельских дорог в Англии. Прошло уже три полных дня, а ей так и не удалось избавиться от общества виконта Линдена. Он, казалось, стал постоянным приложением к цыганскому табору.
Блейз оглянулась и посмотрела назад, туда, где замыкал процессию цыганских крытых повозок элегантный экипаж виконта, запряженный упряжкой холеных лоснящихся гнедых, которые выглядели удивительно не к месту среди дребезжащих, латанных-перелатанных повозок. Блейз чувствовала себя так, будто ее преследуют.
Ее очень раздражало, что она оказалась словно в капкане. Впервые за многие годы Блейз ощутила себя совершенно свободной, и вот теперь этот златокудрый благородный джентльмен, полный решимости соблазнить ее, все испортил. Она не смогла отвадить его даже прямыми намеками. Джулиан был не только сама вежливость, но и отказывался признать поражение. Вместо этого он выворачивался буквально наизнанку, чтобы расположить к себе весь табор, прибегая к помощи не только своего неотразимого обаяния, которому прямодушные цыгане не могли противиться, но и покупая им по совету Блейз всевозможные подарки. Кроме того, он приобрел для всего табора продовольствие. Несмотря на изысканность манер и властный вид, многие цыгане стали считать его своим.
Миклош, обычно смотревший с большим подозрением на всех горгиос словно на чуму, успел за эти дни по-настоящему привязаться к нему. Зато Панна хранила непонятное молчание.
Блейз покачала головой — ошеломляющий, необъяснимый успех лорда Линдена озадачивал ее. Приходилось признать, что людей, подобных виконту, она прежде не встречала. Раз-другой у нее даже промелькнула мысль: а не течет ли в его жилах цыганская кровь? Она часто наблюдала за красивым лицом виконта, когда он слушал, сидя у костра, неистовые скрипичные концерты. Его восхищение музыкой было естественным и сильно отличалось от высокомерно-снисходительного интереса, обычно проявляемого знатными вельможами в кругу ее отчима.
Возможно, лорду Линдену присуща глубинная страсть, которой так не хватает большинству англичан. Его чувственность была непривычна и несвойственна флегматичному английскому темпераменту. Когда он смотрел на нее, в его неотразимой улыбке и глазах Блейз читала такое откровенное мужское желание обладать ею, что сердце ее начинало биться чаще.
Но, вполне возможно, эта страсть всего-навсего очередная прихоть богатого скучающего денди, которого беспокоит только удовлетворение плотских потребностей, каприз великосветского повесы, привыкшего получать все, что ему хочется. С удивительной легкостью Джулиан приспособился к простой цыганской жизни, но у него несомненно есть цель, ради которой он стал в таборе своим. Блейз постоянно напоминала себе: «Он решил добиться меня, во что бы то ни стало. Он так и сказал». Девушка надеялась, что ему скоро надоест эта игра, однако Джулиан подготовился к длительной осаде противника, недаром он служил в кавалерии. И все это огорчало Блейз. Она с таким нетерпением ждала, когда окажется в таборе, чтобы насладиться свободой, которой не было в доме ее тетушки.
Впереди, перед вереницей повозок, серой лентой тянулась дорога, зовущая к приключениям и манящая призраком свободы. Поколения цыган колесили по этим дорогам не один век, за исключением того времени, когда цыган полностью изгнали из страны. Несколько столетий назад королева Елизавета приговорила к смертной казни всех цыган в Англии. Те, кому удалось избежать виселицы, превратились в рабов или разыскиваемых преступников, или стали нищенствовать, скрывая свое цыганское происхождение. И только в последние десятилетия им снова разрешили кочевать по дорогам страны и жить по своим многовековым традициям.
Табор Миклоша переезжал с места на место каждые два дня в поисках работы, заглядывая по дороге на фермы и в деревни, чтобы погадать, предсказать будущее, продать корзины, помочь по хозяйству, купить-продать лошадей.
Блейз ехала в повозке Панны. Лошадьми управлял Томми, а Панна отдыхала сзади.
— Далеко еще до стоянки? — спросила Блейз у паренька.
— Нет, около трех миль, мисс Смит…
— Пожалуйста, называй меня Блейз, Том, — негромко сказала она подростку. — Мы же с тобой помолвлены, не забыл? Хорошо бы еще, чтобы ты меня приласкал или обнял на виду у лорда Линдена.
— Я… я забыл. — Томми ужасно смутился, румянец залил его смуглые щеки. Последние три дня он краснел, почти не переставая. Роль, которую навязала ему Блейз, была непривычна — он еще слишком молод, чтобы быть ее женихом.
Девушка замолчала, она раскаивалась, что втянула паренька в свои игры. Она-то думала, что лучше придерживаться первоначальной выдумки и быть помолвленной с Томми. Правда, похоже, что лорд Линден всему этому не поверил. И вообще ей становилось все труднее изображать из себя цыганку под неотступным пристальным взглядом виконта.
Последние два дня почти непрерывно лил дождь, холодный и промозглый, загнавший в повозки даже непривередливых цыган, но сегодня он кончился, и только ветер нес по небу серые тучи.
К немалой досаде девушки, лорд Линден ехал вместе с ней и Панной. По непонятной причине Панна пригласила виконта к себе в повозку, выказывая тем самым радушие, которое переходило границы обычного гостеприимства. Блейз казалось, что ее предали, но она не понимала причины этого ощущения. Не понимала она и загадочных замечаний Панны насчет будущего лорда Линдена.
Блейз наморщила лоб, вспоминая серый полдень пару дней назад, когда Панна позволила ей слушать, как она будет предсказывать будущее Джулиану. Это само по себе было уже необычно: Панна никогда не допускала присутствия посторонних, когда гадала на картах таро. У нее, конечно же, были свои причины на такую вольность, но для Блейз ее мотивы остались тайной за семью печатями.
— Итак, милорд, — начала Панна, преднамеренно провоцируя его, — хватит ли у вас мужества узнать, какая судьба вас ожидает?
— Вы ведь уже бросили мне вызов своим предложением, матушка. — Джулиан улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, хотя глаза его остались полуприкрытыми. — Как я могу теперь отказаться?
— Я не сомневалась в вашем мужестве, — удовлетворенно каркнула старуха, — но ваши разум и сердце закрыты. Вы не верите в пророчество карт. Однако, думаю, поверите после моего гадания.
— Признаюсь, любопытно узнать, что ждет меня в будущем. Можете предсказывать худшее, матушка, — произнес Джулиан, обращаясь к ней так же уважительно, как остальные члены табора.
Палатка была забита пожитками Панны. Бьющиеся предметы были тщательно упакованы и уложены в резной сундук, который смастерили специально для перевозки фарфоровой посуды и продуктов. Блейз не хотела мешать беседе, она уселась в дальнем конце палатки, а прорицательница и златокудрый лорд сидели на подушках на коврике в середине. Между ними стоял невысокий столик, на потертой поверхности которого треугольником были разложены специальные гадальные карты с номерами от 0 до XX. Вокруг треугольника из оставшихся карт колоды был выложен квадрат.
Блейз оглянулась и посмотрела назад, туда, где замыкал процессию цыганских крытых повозок элегантный экипаж виконта, запряженный упряжкой холеных лоснящихся гнедых, которые выглядели удивительно не к месту среди дребезжащих, латанных-перелатанных повозок. Блейз чувствовала себя так, будто ее преследуют.
Ее очень раздражало, что она оказалась словно в капкане. Впервые за многие годы Блейз ощутила себя совершенно свободной, и вот теперь этот златокудрый благородный джентльмен, полный решимости соблазнить ее, все испортил. Она не смогла отвадить его даже прямыми намеками. Джулиан был не только сама вежливость, но и отказывался признать поражение. Вместо этого он выворачивался буквально наизнанку, чтобы расположить к себе весь табор, прибегая к помощи не только своего неотразимого обаяния, которому прямодушные цыгане не могли противиться, но и покупая им по совету Блейз всевозможные подарки. Кроме того, он приобрел для всего табора продовольствие. Несмотря на изысканность манер и властный вид, многие цыгане стали считать его своим.
Миклош, обычно смотревший с большим подозрением на всех горгиос словно на чуму, успел за эти дни по-настоящему привязаться к нему. Зато Панна хранила непонятное молчание.
Блейз покачала головой — ошеломляющий, необъяснимый успех лорда Линдена озадачивал ее. Приходилось признать, что людей, подобных виконту, она прежде не встречала. Раз-другой у нее даже промелькнула мысль: а не течет ли в его жилах цыганская кровь? Она часто наблюдала за красивым лицом виконта, когда он слушал, сидя у костра, неистовые скрипичные концерты. Его восхищение музыкой было естественным и сильно отличалось от высокомерно-снисходительного интереса, обычно проявляемого знатными вельможами в кругу ее отчима.
Возможно, лорду Линдену присуща глубинная страсть, которой так не хватает большинству англичан. Его чувственность была непривычна и несвойственна флегматичному английскому темпераменту. Когда он смотрел на нее, в его неотразимой улыбке и глазах Блейз читала такое откровенное мужское желание обладать ею, что сердце ее начинало биться чаще.
Но, вполне возможно, эта страсть всего-навсего очередная прихоть богатого скучающего денди, которого беспокоит только удовлетворение плотских потребностей, каприз великосветского повесы, привыкшего получать все, что ему хочется. С удивительной легкостью Джулиан приспособился к простой цыганской жизни, но у него несомненно есть цель, ради которой он стал в таборе своим. Блейз постоянно напоминала себе: «Он решил добиться меня, во что бы то ни стало. Он так и сказал». Девушка надеялась, что ему скоро надоест эта игра, однако Джулиан подготовился к длительной осаде противника, недаром он служил в кавалерии. И все это огорчало Блейз. Она с таким нетерпением ждала, когда окажется в таборе, чтобы насладиться свободой, которой не было в доме ее тетушки.
Впереди, перед вереницей повозок, серой лентой тянулась дорога, зовущая к приключениям и манящая призраком свободы. Поколения цыган колесили по этим дорогам не один век, за исключением того времени, когда цыган полностью изгнали из страны. Несколько столетий назад королева Елизавета приговорила к смертной казни всех цыган в Англии. Те, кому удалось избежать виселицы, превратились в рабов или разыскиваемых преступников, или стали нищенствовать, скрывая свое цыганское происхождение. И только в последние десятилетия им снова разрешили кочевать по дорогам страны и жить по своим многовековым традициям.
Табор Миклоша переезжал с места на место каждые два дня в поисках работы, заглядывая по дороге на фермы и в деревни, чтобы погадать, предсказать будущее, продать корзины, помочь по хозяйству, купить-продать лошадей.
Блейз ехала в повозке Панны. Лошадьми управлял Томми, а Панна отдыхала сзади.
— Далеко еще до стоянки? — спросила Блейз у паренька.
— Нет, около трех миль, мисс Смит…
— Пожалуйста, называй меня Блейз, Том, — негромко сказала она подростку. — Мы же с тобой помолвлены, не забыл? Хорошо бы еще, чтобы ты меня приласкал или обнял на виду у лорда Линдена.
— Я… я забыл. — Томми ужасно смутился, румянец залил его смуглые щеки. Последние три дня он краснел, почти не переставая. Роль, которую навязала ему Блейз, была непривычна — он еще слишком молод, чтобы быть ее женихом.
Девушка замолчала, она раскаивалась, что втянула паренька в свои игры. Она-то думала, что лучше придерживаться первоначальной выдумки и быть помолвленной с Томми. Правда, похоже, что лорд Линден всему этому не поверил. И вообще ей становилось все труднее изображать из себя цыганку под неотступным пристальным взглядом виконта.
Последние два дня почти непрерывно лил дождь, холодный и промозглый, загнавший в повозки даже непривередливых цыган, но сегодня он кончился, и только ветер нес по небу серые тучи.
К немалой досаде девушки, лорд Линден ехал вместе с ней и Панной. По непонятной причине Панна пригласила виконта к себе в повозку, выказывая тем самым радушие, которое переходило границы обычного гостеприимства. Блейз казалось, что ее предали, но она не понимала причины этого ощущения. Не понимала она и загадочных замечаний Панны насчет будущего лорда Линдена.
Блейз наморщила лоб, вспоминая серый полдень пару дней назад, когда Панна позволила ей слушать, как она будет предсказывать будущее Джулиану. Это само по себе было уже необычно: Панна никогда не допускала присутствия посторонних, когда гадала на картах таро. У нее, конечно же, были свои причины на такую вольность, но для Блейз ее мотивы остались тайной за семью печатями.
— Итак, милорд, — начала Панна, преднамеренно провоцируя его, — хватит ли у вас мужества узнать, какая судьба вас ожидает?
— Вы ведь уже бросили мне вызов своим предложением, матушка. — Джулиан улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, хотя глаза его остались полуприкрытыми. — Как я могу теперь отказаться?
— Я не сомневалась в вашем мужестве, — удовлетворенно каркнула старуха, — но ваши разум и сердце закрыты. Вы не верите в пророчество карт. Однако, думаю, поверите после моего гадания.
— Признаюсь, любопытно узнать, что ждет меня в будущем. Можете предсказывать худшее, матушка, — произнес Джулиан, обращаясь к ней так же уважительно, как остальные члены табора.
Палатка была забита пожитками Панны. Бьющиеся предметы были тщательно упакованы и уложены в резной сундук, который смастерили специально для перевозки фарфоровой посуды и продуктов. Блейз не хотела мешать беседе, она уселась в дальнем конце палатки, а прорицательница и златокудрый лорд сидели на подушках на коврике в середине. Между ними стоял невысокий столик, на потертой поверхности которого треугольником были разложены специальные гадальные карты с номерами от 0 до XX. Вокруг треугольника из оставшихся карт колоды был выложен квадрат.