Джойс Бренда. Игра

   — Разве то, что у вас было общего, не дает ему права попытаться исправить ошибку?
   — Нет, не дает, — откровенно ответила королева. Она помрачнела. — Этот грустный и одинокий мальчик сделался опасным мужчиной, который предал меня. Мальчик мне нравился. Мужчина мне отвратителен!
   И внезапно Катарина поняла причину ненависти королевы к ней.
   — Он вам отвратителен, — мягко спросила она, — или вы его обожаете?
   Сначала Елизавета словно не поверила своим ушам, но потом ее лицо исказила ярость.
   Прежде чем королева успела что-то сказать или ударить ее, Катарина воскликнула:
   — Ваше величество, ведь его обожают все женщины из-за его мужественности, его благородства, несмотря на то что он пират. Я только одна женщина среди многих, которые у него были, и после меня будет еще множество других — я не пытаюсь себя обманывать. Ни одна женщина не может устоять перед таким мужчиной, даже если это королева.
   Гнев Елизаветы угас так же быстро, как и вспыхнул. Она посмотрела на Катарину, не скрывая уважения.
   — Вы уже не тот ребенок, каким были, верно, Катарина?
   — Ваше величество, Лэм хорошо послужил вам. И он еще может вам пригодиться. Что бы ни говорили, он — Владыка Морей. Прошу вас, простите ему его преступление. Не осуждайте такого человека на смерть. Накажите его, но не казните. Подумайте, каким он может оказаться полезным.
   — Я не могу ему доверять, — сказала Елизавета. Катарину пронзили страх и отчаяние. Она поняла, что имеет в виду Елизавета. Теперь, сама страдая от предательства Лэма, она отлично ее понимала.
   — У вас есть множество мудрых советников. Наверняка кто-то из них мог бы разработать план, при котором Лэм предоставил бы вам какую-то гарантию своего примерного поведения.
   Королева ничего не ответила. Катарина неуклюже поднялась на ноги.
   — Живой он гораздо ценнее для вас, чем мертвый.
   — Если он повиснет в петле, это станет хорошим уроком для других потенциальных заговорщиков, — ответила Елизавета.
   Катарина отчаянно подыскивала подходящий ответ.
   — Если его казнят, то это навсегда. Вы никогда не сможете вернуть его обратно. Сумеете ли вы жить с этим? — сказала она, моля небо, чтобы королева любила Лэма больше, чем заподозрила Катарина.
   Но королева не ответила — она даже не слышала ее. Она уставилась на Катарину, хватая ртом воздух.
   Катарина вдруг сообразила, что когда вставала, забыла придержать края плаща, и теперь он распахнулся, позволяя видеть, что она беременна. Она побелела от страха.
   Елизавета не могла отвести широко раскрытых глаз от живота Катарины.
   — У вас будет ребенок. Мне следовало догадаться. Было бы просто поразительно, если бы О'Нил не подтвердил свою мужественность.
   Катарина инстинктивно запахнула плащ.
   — Это его ребенок?
   — Да, — выдохнула Катарина.
   — И когда он должен родиться?
   — В июле.
   — Какое бесстыдство! Повторяю, в вас нет ни капли стыда. Я не позволю при моем дворе разгуливать шлюхам, беременным ублюдками!
   Катарина изо всех сил старалась справиться с отчаянием, стараясь сдержаться, чтобы не крикнуть, что ее ребенок вовсе не ублюдок.
   — Вы были подругой Мэри Стенли.
   — Тогда я не была королевой, — отрезала Елизавета. Катарина поняла, что проиграла. А ведь всего мгновением раньше ей казалось, что она сумеет победить.
   — Ребенок усложняет дело, — мрачно сказала Елизавета. — Лэм ничего не говорил о ребенке.
   — Он не знает.
   Елизавета шире раскрыла глаза и чуть заметно улыбнулась.
   Катарине не понравилось их выражение. Ей стало не по себе.
   — Ваше величество, неужели вы не сохраните Лэму жизнь, чтобы он мог увидеть своего сына?
   Елизавета холодно рассмеялась, пронзив ее взглядом.
   — Если я решу помиловать этого мерзавца, то без всякой связи с его ублюдком. — Она сощурилась. — Это действительно сын? Так сказали астрологи?
   — Я еще не пробовала узнать пол ребенка, — медленно произнесла Катарина.
   — Вы сейчас же пойдете к астрологу, — сказала Елизавета. — Мне надо знать, принесете ли вы Лэму сына.
   Почему? — старалась понять Катарина. Что задумала королева? Она была совершенно непредсказуема. Королева спросила:
   — А Джон Хоук знает? Все в Катарине замерло.
   — Нет.
   — Тогда мы его позовем.
   Катарину захлестнула волна отчаяния. Она меньше всего думала о Джоне Хоуке, и вдруг на ее плечи обрушилось еще одно непосильное бремя — встреча с ним.
   — Заходите, сэр Джон, — сказала королева. Катарина застыла, когда в комнату вошел Хоук, глядя не на королеву, а на нее. Он уставился на ее выступающий живот, которого она больше не пыталась скрыть, и его лицо заметно побледнело.
   Катарина подумала, что ей надо было найти время встретиться с ним, подготовить его, узнать, что он думает. Избегая его взгляда, она уставилась на пряжки его туфель. Ее сердце так колотилось, что она почувствовала слабость.
   — Посмотрите на меня, Катарина, — сказал сэр Джон.
   Катарине не оставалось ничего другого. Углы его рта опустились от горечи и отвращения.
   — Мне очень жаль, — неуверенно сказала она, думая, что еще немного, и ее нервы не выдержат.
   — Только скажите мне, — прерывисто сказал Джон, — скажите, что вы сожалеете о каждом мгновении, проведенном в его объятиях, в его постели.
   Катарина посмотрела ему в глаза. Она открыла рот, чтобы ответить, чтобы солгать, но не могла издать ни звука.
   — Это была глупая просьба, верно? — сказал он в пространство или, может, самому себе.
   В этот момент Катарина почти ненавидела себя. Хоук был хорошим, благородным человеком. Он заслуживал любящую, добрую и нежную жену, которая была бы ему верна. Но Катарина была не в состоянии солгать о том, что было у них с Лэмом. Она чувствовала, что попала в ловушку, из которой не было выхода.
   — Совершенно верно, Джон, — резко сказала королева, — что Катарина чувствовала тогда, не имеет никакого значения. Важно то, что сейчас она здесь и носит в себе ребенка другого мужчины, но она ваша жена.
   Катарину начала бить дрожь, но она промолчала. Конечно же теперь, когда он знает правду, он поскорее разведется с ней.
   Хоук наклонил голову и повернулся к Катарине, стиснув челюсти.
   — Как вы себя чувствуете, Катарина? С учетом всего, что случилось?
   — Я… я расстроена.
   — И неудивительно, — сказал Хоук. — Ребенок… когда он должен родиться?
   — В июле.
   — Сэр Джон, — резко сказала Елизавета, — как вы собираетесь поступить с Катариной?
   Лицо Хоука приняло неопределенное выражение.
   — А что бы вы мне посоветовали, ваше величество? Развестись с ней? Чтобы она оказалась на улице, может, даже стала проституткой, чтобы иметь возможность прокормить ребенка?
   — Это послужило бы ей уроком, — отрезала королева.
   Катарина застыла, не в силах шевельнуться.
   — Я отправлюсь к отцу, — прошептала она. Джон повернулся к ней:
   — Фитцджеральд практически нищий. Он с трудом может прокормить свою жену и сына, и вы хотите отправиться к нему? Я думаю, нет.
   — Ее можно отослать во Францию, откуда она приехала, — заметила Елизавета. — Мы не станем возражать, если вы отошлете ее в монастырь до рождения ребенка или если захотите продержать ее там всю жизнь. Мы с удовольствием найдем ребенку приемную мать.
   Катарина вскрикнула. Она посмотрела на Джона, с мольбой в глазах, надеясь на его поддержку.
   — Она поедет в Хоукхерст, — сказал Джон, стиснув зубы и не спуская с нее глаз. — Там ее место.
   Катарина ахнула, не веря своим ушам. Он не отрекается от нее? Наверняка она что-то не так поняла.
   — А чего вы ждали, Катарина? Чтобы я развелся с вами, и вам оставалось только выпрашивать или красть себе на хлеб? Вы моя жена. Возможно, вам нравится этот чертов пират, но не вы замыслили похищение, и если бы я в тот вечер не был таким беспечным и выставил охрану, ничего бы не случилось, и тогда это был бы мой ребенок.
   Катарина сцепила руки.
   — Так вы не разведетесь со мной? — выдохнула она.
   — Я человек долга, мадам, — резко ответил Джон. — И выполню свой долг перед собой и перед вами и вашим ребенком тоже.
   Несмотря на пережитое потрясение, Катарина понимала, что ей повезло, потому что даже если Лэма не повесят, она никогда не вернется к нему, а ей надо будет растить, кормить и воспитать ребенка, чего бы это ей ни стоило. Но, Боже милостивый, она не ощущала ни малейшего удовлетворения — она чувствовала себя бесстыдной, греховной, отчаявшейся и ничего не соображающей. Она совершенно расстроилась.
   И кто-то предательски шептал ей в ухо: «Как же ты сможешь жить без Лэма?»
   Королева захлопала в ладоши.
   — Отлично сказано, сэр Джон. Вы благородный человек.
   — Я хочу завтра утром сам отвезти жену в Хоукхерст, если ваше величество позволит, — сказал он.
   — Я согласна, — ответила Елизавета. — Но при одном условии.
   Хоук и Катарина посмотрели на королеву. Катарина все еще не пришла в себя от такого оборота дела.
   — Она должна оставаться в Корнуэлле, подальше от Лондона. Я желаю, чтобы духу ее здесь не было, сэр Джон. Я очень недовольна ее поведением и не хочу, чтобы эта зараза распространялась среди благородных дам моего двора. Вам ясно?
   Хоук мрачно кивнул.
   Катарина смотрела перед собой. Изгнание. Ее удаляют в Корнуэлл в наказание за грехи. Она будет жить там как жена Хоука.
   Хоук протянул ей руку. Катарина не могла заставить себя взять ее. Она наконец поняла. Если она останется с Хоуком, то нарушит заповедь Господню: женщина не может иметь двух мужей.
   Он сам крепко взял ее под руку.
   — Теперь я отведу вас в вашу комнату, — сказал он. — Я думаю, до отъезда вам лучше не покидать ее.
   Идя рядом с Джоном, Катарина еще раз умоляюще оглянулась через плечо и встретила торжествующий и враждебный взгляд королевы.
   Королева выиграла. Но Катарине никогда не могло прийти в голову, что итогом этой схватки будет ее изгнание в забытый Богом Корнуэлл в качестве жены Джона Хоука. И у нее из головы не выходил Лэм, грязный и оборванный, закованный в кандалы и брошенный в Тауэр. Ее охватила паника.
   Какмогла она уехать с Хоуком, если она жена Лэма? И если она оставит двор, как сумеет помочь ему?
   Выйдя из дверей королевской приемной, Катарина остановилась, повернулась к Джону и схватила его за отворот мундира.
   — Джон! Я должна сказать вам одну вещь, — воскликнула она. — Я… я замужем за О'Нилом, и у меня есть документы, чтобы доказать это.

Глава тридцать первая

   Хоук застыл, уставившись на нее.
   Катарина только теперь поняла, что она наделала. Ее сердце отчаянно заколотилось. Она пыталась собраться с мыслями, но у нее ничего не получалось. Она не знала, надо ли было говорить ему об этом, тем более сейчас, у дверей королевских покоев и на виду у глазевших на них и перешептывающихся придворных. Но брать обратно свои слова было уже поздно, и она даже чувствовала облегчение от того, что сказала правду.
   Хоук схватил ее за руку
   — Здесь не место для разговоров, — выдавил он из себя, подталкивая ее вперед. Толпа расступалась перед ними, словно по мановению волшебной палочки, и у самого выхода Катарина встретилась взглядом с Энни. Баронесса как будто искренне сочувствовала ее затруднительному положению.
   Заметив, кто стоит за спиной Энни, Катарина споткнулась: Лечестер не сводил с нее взгляда.
   Хоук не дал ей упасть и спросил:
   — Эти двое с вами?
   Катарина только теперь увидела следующих за ними Макгрегора и Ги.
   — Да. — Она помолчала. — Они сопровождали меня сюда. Я боялась ехать одна.
   Хоук окинул Макгрегора презрительным взглядом:
   — Мне не требуются пираты. И Катарине они тоже больше не нужны.
   Катарина задрожала, поняв, что остается совсем одна.
   — Это ничего, — негромко сказала она Ги и Макгрегору, — со мной все будет в порядке.
   Хоук молча, быстро провел ее по длинному коридору. Выйдя из холла, он отпустил ее руку. Она остановилась перед одним из переходов, ведущих в другую часть дворца. По его взгляду невозможно было что-нибудь понять, но его синие глаза завораживали ее. Катарина не могла отвести взгляда. У нее в горле застрял комок.
   — Поправьте меня, если я ошибаюсь. Когда той ночью О'Нил вас похитил, вы были потрясены не меньше меня.
   Катарина медленно наклонила голову. Он гневно уставился на нее.
   — Значит, вы клюнули на его смазливую физиономию.
   Катарина не осмелилась что-либо сказать — ни возразить ему, ни согласиться с ним.
   — И когда он попросил вас выйти за него замуж, вы обрадовались.
   — Нет, Джон, — негромко сказала она, — все было совсем не так.
   — А как? — потребовал он.
   — Он притащил меня в церковь, несмотря на мои возражения, говоря, что скорее всего вы уже развелись со мной. И там католический священник сразу же обвенчал нас. — Катарина замолчала, обхватив себя руками. Она не собиралась говорить Джону, что уже почти влюбилась в своего похитителя и охотно смирилась со свершившимся браком.
   — Он принудил вас выйти замуж? — резко спросил Хоук.
   Она прикусила губу. Хоукне понимал, а она не могла объяснить. Она заморгала, чтобы смахнуть слезы.
   — Выходит, у меня два мужа? — воскликнула она. — И что же мне теперь делать?
   Джон снова взял ее за руку. Когда он заговорил, его голос звучал мягко, успокаивающе, но решительно.
   — Кто-нибудь еще знает об этом браке? Она отрицательно покачала головой.
   — Ничего никому не говорите.
   — Почему? — Ее вдруг снова охватила паника.
   — Потому что мы повенчаны по закону, Катарина, а пирата повесят. Я не собираюсь бросить вас сейчас, когда вам требуется помощь. За кого вы меня принимаете?
   Катарина уставилась на него, как пришибленная.
   — Не думайте, что это доставляет мне удовольствие, — мрачно продолжал он. — Но со временем, после смерти пирата, мы сумеем начать новую жизнь. Если бы я в это не верил, то, наверное, оставил бы вас.
   Катарина заплакала.
   — Почему вы плачете? — сердито спросил Джон. — Вы плачете о нем? Вы его любите?
   Она выдернула руку и снова неловко обхватила себя, зная, что не должна говорить правду.
   — Он отец моего ребенка. Я не хочу, чтобы его повесили.
   — Его повесят, — уверенно сказал Хоук, — потому что в данном случае королева не может допустить никакого послабления. И это к лучшему. Так будет лучше для всех, и вы с этим согласитесь, если только хорошенько подумаете и о себе, и о вашем ребенке.
   Ее ребенок. Дитя пирата-изменника. Весь свет будет презирать его. Вдруг Катарина поняла Лэма, хотя и слишком поздно. Какое трудное у него было детство и как тяжело приходилось сейчас — жить с вечным осознанием того, что он никогда не избавится от позорного клейма сына Шона О'Нила. Катарина вспомнила, как издевалась над ним, обзывала и презирала его за то, что он сын пирата. Вспомнила и их последнюю яростную ссору, когда сказала ему, что никогда не сможет его любить, потому что Шон О'Нил был его отцом.
   Катарина была потрясена до глубины души. Как могла она быть такой бессердечной, такой жестокой?
   Неужели ее дитя будет, так же как и Лэм, страдать за грехи своего отца?
   Катарина вытерла слезы и посмотрела на Джона.
   — Вы будете растить моего ребенка? — дрожащим голосом спросила она. — Будете хорошим добрым отцом? — Ее сердце снова разрывалось на части. Лэм, мне ужасно жаль, но я должна, должна позаботиться о нашем младенце!
   — Я не только буду хорошим отцом для вашего ребенка, Катарина, я дам ему свое имя, — сказал Хоук. — Даже если это окажется мальчик.
   Из горла Катарины вырвалось рыдание. Она не могла говорить.
   — И конечно, вы дадите мне моих собственных сыновей, — добавил он.
   Катарина отвернулась, не в силах сдержать слезы. Скоро она будет матерью и, как любая мать, она готова на все, чтобы защитить своего ребенка. Но до чего тяжело было ей смириться со своей судьбой, как трудно, как болезненно! Но у нее не было выбора. Во всяком случае, сейчас. Даже если случится чудо и Лэму удастся бежать или его освободят, она не сможет вернуться к нему, хотя теперь поняла, что все еще любит его всем сердцем.
   Но Катарина должна была прямо смириться с суровой действительностью. Вряд ли Лэм получит прощение, и еще никому не удавалось бежать из Тауэра. Казалось, его могло спасти только чудо.
   А Катарина уже давно перестала верить в чудеса.
   Она должна сделать все, что в ее силах, чтобы спасти Лэма. Это будет ее прощанием с ним, подарком вечной юной любви, даром жизни.
   Катарина решила не спускаться в обеденный зал к ужину, а остаться в своей комнате. Ей требовалось время, чтобы все обдумать, и у нее не было никого желания выносить любопытные и плотоядные взгляды придворных. Они с Джоном решили отложить на несколько дней отъезд в Корнуэлл, потому что Катарина была совсем измучена. Катарина вздохнула с облегчением. Значит, у нее остается время подыскать влиятельного союзника, который помог бы ей спасти Лэма.
   К тому же Катарина решила тайно посетить Лэма. Она не переживет, если не увидится с ним до отъезда в Корнуэлл. Она не знала, что скажет или сделает, если найдет возможность встретиться с ним. Она знала только, что должна еще раз увидеть его. Но как?
   Она не осмеливалась обратиться к Джону.
   Катарине представилось смуглое, красивое, мрачное лицо. Улыбка Дадли была обольстительной и опасной, выдавая откровенно любовные намерения. Роберт Дадли, граф Лечестер. Один из самых влиятельных людей при дворе и во всей Англии. Он мог ей помочь, если бы решил это сделать.
   Катарина совершенно точно знала, какую цену ей придется заплатить за его поддержку, но была готова на все ради спасения жизни Лэма.
   Катарина не могла прямо обратиться к Лечестеру. Она слишком хорошо помнила угрозу королевы отрубить ей голову, если она когда-нибудь заберется к нему в постель. Был только один человек, которому она могла доверить передать свое сообщение. Она уже послала записку Энни Гастингс с просьбой зайти к ней.
   Катарина подскочила, заслышав стук в дверь. Открыв, она с облегчением, смешанным со страхом, увидела улыбающуюся Энни.
   Энни вошла в комнату, Катарина задвинула засов, и они обнялись.
   — До чего я рада видеть вас, Катарина! — воскликнула Энни. — Я так за вас беспокоилась весь этот год. До чего вы прелестны!
   — Спасибо, что зашли, Энни.
   — Как я могла не зайти? — весело ответила Энни. — Катарина, вы почти год провели с одним из самых опасных и, говорят, самых страстных мужчин. И последовали за ним сюда, хотя наверняка знали, какая встреча вас ждет!
   Катарина уселась на кровать, глядя на свою подругу. Энни принялась ее рассматривать.
   — И как же? Такой ли он сексуальный, как говорят? Он действительно несравненен и ненасытен? Это как будто пошло вам на пользу. И скоро у вас будет ребенок от него.
   Реакция подруги разочаровала Катарину.
   — Может, вам стоит попытаться узнать самой, Энни?
   — О! Я вас огорчила. Но разве можно винить меня за то, что я стараюсь представить, каков он? Мой муж стар и толст, да еще похотлив к тому же. Ну, ну, милая, не расстраивайтесь. Я рада за вас, Катарина. Такой мужчина достается не всем. Как бы я хотела, чтобы меня похитил пират!
   Разочарование Катарины пропало. Энни просто была легкомысленна.
   — Я боюсь, что его повесят.
   — У вас есть основания бояться. Королева не выносит изменников и готова из принципа повесить даже самого мелкого заговорщика.
   — Вы меня не утешили.
   — Я не хочу вас утешать. Если вы любите своего пирата, вам требуется быть такой же умной, какой была ваша мать. Милая, вы должны вникнуть в суть этого дела. Могу сказать вам одно. Мнения ее советников разделились. Сесил не хочет, чтобы О'Нила повесили.
   В груди Катарины вспыхнула искорка надежды.
   — Королева часто слушает лорда Бергли?
   — Но Лечестер презирает О'Нила. Он доволен таким поворотом событий. Он уговаривает Елизавету немедленно судить его и при каждом удобном случае напоминает о царящей кругом анархии и об интригах против нее здесь, в Англии. Он отлично знает, что ее страх перед заговорами может вынудить ее пожертвовать Лэмом ради устрашения других.
   Сердце Катарины на миг остановилось. Лечестер. До чего она была права, когда подумала о нем.
   — Энни я хочу попросить вас об одной услуге.
   — Вы знаете, что я ее окажу, если это в моих ; силах. — Энни похлопала ее по руке.
   — Мне нужно, чтобы вы как можно скорее передали Лечестеру сообщение от меня.
   Энни подскочила и уставилась на нее.
   — Катарина! — Она широко раскрыла глаза, начиная понимать. — Вы не знаете, что делаете!
   — Напротив, Энни, я совершенно точно знаю, что делаю.
   Колокола часовни пробили полночь. Катарина нетерпеливо отсчитывала каждый удар. Дрожа и кутаясь в свой подбитый мехом плащ, она сидела на скамье в королевском саду. Ее ладони взмокли от пота, во рту пересохло.
   Мгновением позже она заметила между деревьями высокую мощную фигуру в черном плаще, которая быстро продвигалась к закутку, где она сидела.
   — Милорд, — позвала она.
   Он повернулся и направился к ней. Катарина поднялась. На ней был надет капюшон, который она придерживала у шеи.
   Лечестер остановился перед ней и чуть заметно улыбнулся:
   — Вы знаете, каким сюрпризом было для меня узнать, что вы желаете тайно со мной встретиться?
   Катарину била дрожь. Она не могла выговорить ни слова. Свет луны пробился сквозь облака, и она ясно видела его лицо.
   Он протянул руку. Катарина стояла неподвижно, хотя ей и хотелось быть подальше от него. Он откинул ее капюшон.
   — Боже, как вы прелестны. — Его ладонь коснулась ее щеки.
   Катарина не шелохнулась.
   — Я теперь растолстела.
   Темные глаза Лечестера нашли ее глаза.
   — Вы носите его ребенка. Я всегда знал, что вы предназначены для того, чтобы принять семя мужчины, чтобы вынашивать его детей.
   Катарина ничего не ответила.
   Взгляд Лечестера не спеша скользил по ее лицу.
   — Вы вспоминали меня, милая? Когда пират опускал свой клинок в ножны вашего тела, вы думали обо мне?
   Катарина вся напряглась.
   — Я о вас часто думал, — сказал Лечестер. — Я все еще хочу вас. И сейчас даже сильнее, чем раньше. — Он чуть улыбнулся и прижал ее ладонь к своему паху.
   Катарина отдернула руку.
   — Я беременна!
   — Некоторые женщины в этом состоянии получают еще больше удовольствия от мужчины.
   Катарина была потрясена и напугана. Она не думала, что он будет так нетерпелив сейчас, когда она в таком положении.
   — Но не я.
   — Я вам не верю. — Лечестер притянул ее к себе. Катарина застыла, не сопротивляясь, ощущая его. — Вы страстная женщина, я это сразу понял. И доказательство тому — то, что вы не надоели О'Нилу, ведь он почти год держал вас на своем острове. Полагаю, он научил вас многим любопытным штучкам. — Губы Лечестера коснулись ее губ. — Но теперь он уже несколько недель в тюрьме. Ваше тело, должно быть, раскалено. Я собираюсь занять его место, Катарина.
   Катарина выгнулась, чтобы избежать поцелуя. Ей не хватало дыхания.
   — Прошу вас, перестаньте.
   — Но вы сами позвали меня, — небрежно сказал он и вдруг пронзил ее взглядом. — Что вам от меня нужно?
   Она уперлась ладонями ему в грудь в безуспешной попытке отодвинуть его.
   — Мне нужна ваша помощь.
   — Знаю. И я могу догадаться, о чем именно вы хотите меня попросить.
   Катарина уставилась на него. Он улыбнулся ей:
   — Королева сказала мне, что вы очень мило и убедительно просили ее сохранить жизнь вашему любовнику. Катарина, вы правильно сделали, что обратились ко мне. Только я могу помочь вам добиться того, чего вы хотите. Королева мне ни в чем не откажет.
   — Значит, вы убедите ее сохранить Лэму жизнь? — еле сумела выговорить Катарина.
   — Вы готовы заплатить цену, какую я потребую? Она кивнула, холодея от ужаса.
   Он улыбнулся и навалился на нее.
   — Сегодня?
   — Нет! — Охваченная паникой, она оттолкнула его. Он отпустил ее, с интересом наблюдая за ней, хладнокровно и самоуверенно, словно хищник, выслеживающий легкую добычу.
   Задыхаясь, Катарина смотрела на него.
   — Сначала вы должны добиться освобождения Лэма. Я приду к вам после рождения моего ребенка.
   Он рассмеялся.
   — Ну, не знаю. Ждать, пока пират будет свободен? И потом иметь вас только один раз? Ставка очень высока, Катарина. Королева разъярится на меня, стоит ей узнать о нашей интрижке. И мы ведем речь о жизни вашего любовника. Не думаю, чтобы одного раза было достаточно.
   Катарина затрясла головой, уговаривая себя не плакать, не поддаваться.
   — Когда Лэма освободят, я приду к вам, но только раз, — твердо сказала она, обхватывая себя руками, чтобы сдержать дрожь. Поколебавшись, она сказала: — Еще до рождения ребенка, если вам и вправду этого хочется.
   Он внимательно посмотрел на нее.
   — А если я откажусь?
   — Тогда вы никогда меня не получите, — сказала Катарина гораздо спокойнее, чем чувствовала себя.
   — Я мог бы взять вас сейчас, и вы бы не осмелились жаловаться, верно?
   — Но я бы не далась вам добровольно, — в испуге воскликнула она. — Я предлагаю вам ночь нескончаемых наслаждений, Дадли. Я покажу вам все, что знаю, все, на что способна. — Ее голос прервался, по щекам струились слезы.
   Он долго смотрел на нее.
   — Договорились.
   Катарина почти не чувствовала облегчения.
   — И еще одно.
   Он приподнял брови.
   — Я хочу увидеться с Лэмом, всего один раз, если вам не удастся устроить его освобождение.