Эбнет Дэн. Молоты Ульрика

   Круца моргнул и поднял заиндевевшие веки. Над ним стояли три Рыцаря-Пантеры.
   - Не лучшее время ты выбрал, чтобы прохлаждаться за воротами.
   - Не застуди горло… - Граф хочет услышать звуки твоего голоса.
   - Ч-чего? - непонимающе переспросил онемевший почти во всех отношениях Круца.
   Ления просочилась между двумя рыцарями.
   - Как я могла не сказать им. сударь, что столь известный менестрель, как вы, опоздал и мерзнет за воротами, тогда как его высочество будет очень недоволен, если ваших песен не услышат бретонские послы, - подобострастным голоском проговорила она.
   - Ах, да, конечно…
   - Идемте! - Она помогла ему встать и толкнула вперед.
   - Благодари своего бога, что я увидела тебя у ворот, - прошипела она ему на ухо. - Что ты здесь делаешь?
   - Я пришел спасти тебя, - еле выговорил он. Ему казалось, что под языком у него ледяные колючки.
   - Здорово у тебя получается! - насмешливо фыркнула она. Пантеры довели их до ворот, прикрывая от града щитами Над городом прокатился очередной удар грома, словно копыта били по небесам.
   - Он расстроил мои планы, поэтому я выбрал его. Он сделал меня слабее, чем я когда-либо был, поэтому я счел справедливым забрать себе его тело.
   Существо с розовым глазом все говорило и говорило, хотя Арик его практически не слушал.
   - Тысяча лет одиночества, заточение в Фаушлаге. Можешь ли ты представить себе, как это мучительно, Арик? Тысяча лет. Нет, конечно, ты не можешь, ты слишком боишься. Невероятная огромная фигура обошла стоявший между ней и Ариком канделябр с горящими свечами, вынуждая храмовника развернуться, чтобы не выпускать ее из виду.
   - Так или иначе, я обрел новое обличье. Хорошее, мощное тело. Это было своего рода возмездие.
   - Что ты такое? - спросил Арик. - Почему ты похож…
   - На Эйнхольта? - Существо растянуло губы в зловещей ухмылке. - Похож, правда? Потому что я позаимствовал его тело. Эйнхольту оно больше не было нужно. А мне оно пришлось в самый раз. В нем столько силы, энергии.
   Эйнхольт посмотрел на Арика горящим розовым глазом. Второй глаз был закрыт бельмом, пересечен шрамом. Арик видел этот глаз не единожды. Эйнхольт, бледный, одетый в доспехи, говорящий, движущийся, живой. Но не Эйнхольт. Нет - этот взгляд… Этот пронизывающий, обжигающий взгляд…
   - Я Эйнхольт. Он - это я. Знаешь, Арик, просто удивительно, как хорошо его воспоминания сохранились в этом мозгу. Словно инкрустация на старинном мече. О, эти воспоминания - просто жемчужины! Они так ярки! Они так отчетливы! Вот поэтому я и знаю тебя, Арик, волчий сын. Я знаю, что ты сделал. Не такое большое преступление, как эйнхольтово, но вполне значимое для меня.
   - У тебя лицо моего друга, но я знаю, что ты зло, - сказал Арик, нерешительно поднимая молот.
   ] - Тогда вперед! Разбей это! - и Эйнхольт указал на свое лицо, усмехаясь. - Сможешь, а? Убей своего старого товарища! Прикончи его навсегда!
   Арик опустил молот. И упал на колени.
   - Я хотел снова жить. Иметь форму, объем, вес. А ты обманул меня, как жрец обманул в прошлом Ярдрунге. Но теперь я вернулся, я возродился! И я жажду жизни! Я истекаю слюной в ее предчувствии!
   Эйнхольт оскалился, глядя на стоящего на коленях Арика. Левая рука одноглазого воина с зажатым в ней молотом поднялась над головой знаменосца.
   Неистовый удар брошенного Драккеном молота отбросил его назад.
   Эйнхольт, или существо, которое когда-то было Эйнхольтом, врезалось в стол, и тот разлетелся под тяжестью рухнувшего тела. Существо испустило разъяренный рык нечеловеческой силы, мгновенно вскакивая на ноги. Отчаянный удар Драккена пробил его доспехи на правой стороне груди и начисто снес наплечник.
   Когда оно зарычало, его здоровый глаз словно полыхнул нестерпимым розовым пламенем. Молот Эйнхольта по-прежнему был зажат в его руке.
   Драккен рывком поднял Арика на ноги, выхватывая из-за пояса кинжал - молот отлетел слишком далеко, чтобы пытаться подобрать его.
   - Вставай! - крикнул он.
   - Да у этого щенка больше духа, чем у тебя, Арик. Молодой Драккен не склонен колебаться, убивая старого товарища Эйнхольта.
   "Нет, - подумал Драккен, - это искупление вины. Не было бы нас здесь… и посол бы кровью не истекал на полу, если бы не я… "
   Арик поднялся. Было похоже, что неожиданное вмешательство Драккена обновило его дух, придало ему уверенность. Он начал раскручивать молот, отгоняя взмахами тяжелого оружия розовоглазую тень.
   - Ступай! - сказал он Драккену.
   - Но…
   - Ступай! - повторил Арик, не сводя глаз с врага. - Вытащи отсюда посла и поднимай тревогу! Живо!
   Под прикрытием вращающегося молота Арика Драккен схватил в охапку тяжко дышавшего, едва живого бретонского вельможу, оттащил его к двери, взвалил на плечи и бросился прочь. Вырвавшись из прихожей в коридор, он принялся кричать во весь голос. И он не был одинок. Фрейлина выскочила прямо у него перед носом и с громкими воплями понеслась от места чудовищных событий. Скоро крики и звуки тревоги заполонили дворец.
   Арик и нечто двигались по кругу друг напротив друга.
   - Что, испытаем себя, Арик - волчий сын? - спросило то, что было Эйнхольтом, рассекая воздух плавными восьмерками.
   - Испытаем? - переспросил Арик холодным голосом, сжав молот и передвигаясь в защитной стойке.
   - Один на один, ты да я, два человека…
   - Ты не человек.
   Существо засмеялось. В смехе Эйнхольта раздавались отзвуки какого-то действительно нечеловеческого рычания. Это было похоже на гром.
   - Может, и так. Но я все еще Эйнхольт. Один из лучших молотобойцев Храма. Помнишь, какое представление я устраивал с Каспеном? Как это Юрген говаривал? "Искусство молота живо в его высшем проявлении, пока жив Ягбальд Эйнхольт"? Представь себе, маленький щеночек Арик - маленький, исполнительный, чистенький Арик - Ягбальд Эйнхольт живет, и теперь он так неизмеримо жив, как ты себе и представить не мог!
   - Нет!
   - О да, мой мальчик! - прошипела тварь, и се розовый глаз мигнул, когда она снова двинулась по кругу, ускоряя сплетение петель в воздухе свистящим молотом. - Ты никогда не думал, как будет замечательно встретиться в бою с одним из своих? Ты никогда не размышлял, кто с кем в Белом отряде сможет справиться? Сможешь ли ты вздуть Драккена? Может быть, хотя у парня очень много задора. Грубера одолеешь? Есть вероятность, с твоей-то силой. Ганс? Ты ему не соперник. Левенхерц? Съест тебя живьем. А как насчет… Эйнхольта?
   Пауза. Существо моргнуло мертвым глазом, медленно и завораживающе.
   - У тебя нет никакой надежды.
   Молот Эйнхольта мощно и уверенно рванулся вперед, сметая жесткий, как казалось Арику, блок и выбивая оружие из руки знаменосца. Арик вскрикнул от боли, когда ременная петля врезалась в его пальцы, пытавшиеся задержать отлетавший в сторону молот. Розовоглазый воин на обратном ходе своего молота ткнул знаменосца в грудь тяжелой стальной болванкой.
   Арик отскочил. Его нагрудник треснул, и дыхание было сбито. Он пытался вытянуть свой молот, чтобы остановить следующий удар противника, но не-Эйнхольт уже стоял рядом, хищно улыбаясь и опуская свое оружие на Арика. Знаменосец уклонился в сторону, и шедший в голову удар разметал пластины, защищавшие левую руку от плеча до локтя, и сломал кость.
   От боли мир вокруг Арика расцвел ослепительными белыми искрами. Здоровой рукой Арик сжал молот, отступая, вжимаясь в шкафы и стены.
   - Ты не Эйнхольт! - закричал он.
   - Ты не прав, малыш!
   - Не Эйнхольт! Что ты? Что ты такое? Ты - та тварь из подвала?
   Следующий удар тени попал в бедро Арику, и он рухнул на колени около камина.
   Арик молчал. Мир вокруг него померк, он еле различал силуэты предметов, находившихся в комнате. Его левая рука безвольно обвисла, терзая Арика пронзительной болью при каждом движении. Он из последних сил старался сохранить ясность рассудка.
   - Тварь из подвала? - медленно произнесло чудовище, и его знакомый голос снова наполнился рокочущими обертонами - Не совсем верно. Я - все страхи этого города, и я - нечто большее. Я - сила, которая сотрет Мидденхейм с лица земли и вытянет свет из звезд. Я - Баракос.
   - Не рад познакомиться! - рявкнул Арик, взрываясь одним резким ударом снизу вверх.
   Тварь отлетела на несколько ярдов через комнату, окропляя пол кровью из сломанной челюсти. Свалив светильник и разломав письменный стол, тварь упала на пол.
   - Ягбальд Эйнхольт научил меня многому, - выдохнул Арик и рухнул на ковер, выпуская сознание из своего терзаемого болью разума.
   Драккен опустил посла на украшенный затейливым орнаментом диванчик, отбежав на достаточно большое расстояние от комнаты, где он оставил Арика Он не мог понять, где находится. Отовсюду уже слышался шум тревожной суматохи, и Драккен решил наплевать на достоинство - от того, насколько быстро ему придут на помощь, зависела жизнь человека. Он сложил руки рупором и закричал.
   - Сюда! Ко мне! Скорее! Пошлите за лекарем!
   С противоположного конца залы появились два запыхавшихся пажа, но, увидев окровавленного бретонца на диване, тут же опрометью бросились вон с воплями ужаса.
   - Драккен? - Молодой Храмовник обернулся на голос. Это Серый Волк Ольрик шел к нему с недоуменным выражением на вспотевшем лице, - Что, во имя Ульрика, тут происходит?
   - Убийство! Зло! Магия! Здесь, во дворце! Давай скорее, Волк, отнесем этого парня в лазарет!
   Ольрик глянул вниз на неподвижное тело в богатых одеждах.
   - О, далекие боги! Это ж один из иноземных вельмож! Хватай его за ноги, быстро. Нет, давай лучше отнесем его на диване как на носилках.
   Они подняли диван вместе с послом, ухватившись за ножки этого оказавшегося полезным предмета обстановки. Ольрик, пятясь, шел впереди, закинув молот за спину.
   - Пантеры! Пантеры! - кричал он. - Покажитесь! Отведите нас в лазарет!
   Борясь с противоположным краем дивана, Драккен пытался рассказать Ольрику, что произошло в гостевых апартаментах, но слова замерзали на его губах. Как он мог рассказать приятелю-храмовнику, что убийцей был Эйнхольт из Белого Отряда?
   Он продолжал сражаться с непокорными словами, когда появились шесть Рыцарей-Пантер. Они быстрым шагом приближались к Волкам. Фогель в шлеме с поднятым забралом вел их. Остальные могли оказаться Крассом и Гуинголом. Все пятеро. По крайней мере, Драккен не видел между ними разницы.
   Ольрик повернулся, еле удерживая вес дивана и посла. - Фогель! Вот славно! Посмотрите-ка, парни! Грязный убийца прокрался к послу!
   Пантеры остановились, и Фогель опустил забрало. Он шагнул вперед и воткнул свой широкий меч в спину Ольрику. Ольрик взвыл, на губах его запузырилась кровь, он начал падать и выпустил из рук свой край дивана. От удара о мраморный пол бретонский вельможа скатился с импровизированных носилок в сторону.
   Фогель выдернул меч, сорвав спинную пластину доспехов мертвого Волка. Ольрик упал в лужу собственной крови, ударившись лицом о холодный камень. Пантеры во главе с Фогелем двинулись на Драккена.
   Молодой Волк почувствовал запах болезни, только на этот раз он был гуще и острее. Прокисшее молоко. Запах безумия и магии мертвых.
   Фогель бросился на него, но Драккен был начеку. Он поднырнул под боковым взмахом меча и остановил его обратное движение закованной в броню рукой. Одновременно он выхватил кинжал и вогнал его в шею Фогелю, пронизав кольчужный ошейник и перерубив позвоночник безумца. Из многочисленных щелей и сочленений сияющего шлема Пантеры хлынула кровь. Фогель упал, не дав Драккену времени вынуть кинжал из смертельной раны.
   Теперь Драккен был безоружен, а его пятеро противников приближались, хищно ощетинившись мечами.
   Стены содрогнулись, когда с металлическим лязгом в тыл Пантерам ударили Моргенштерн и Аншпах. Аншпах немедленно уложил одного Рыцаря-Пантеру на пол, раскроив ему шлем и череп. Моргенштерн ударом снес голову с другого рыцаря так же легко, как если бы это была репа, лежащая на перевернутом ведре. Голова в шлеме ударилась о потолок, упала вниз и покатилась прочь.
   Трое оставшихся развернулись лицом к внезапной атаке. Драккен услышал, как Моргенштерн и Аншпах издали боевой клич Волков и начали сопровождать свои удары освященными временем словами "Молоты Ульрика! Молоты Ульрика!"
   Драккен подобрал меч павшего Фогеля и бросился в драку, размахивая незнакомым оружием как молотом. Прямо перед ним возник Пантера, рассекающий воздух своим клинком с очевидным мастерством.
   Драккен парировал первый удар так, как если бы клинок меча был рукоятью молота. Искры полетели от столкновения стали. Драккен взмахнул мечом над головой, обхватив эфес двумя руками, и с силой вогнал его в плечо зазевавшегося противника, разрубив того до живота. Остро отточенный меч разрезал доспехи графского телохранителя, пройдя сквозь сталь словно горячий нож сквозь масло.
   Моргенштерн всей своей массой впечатал Пантеру в стену зала и, не дав ему опомниться, забил его до смерти тремя ударами вращающегося молота. Аншпах расколол шлем последнего врага. Они встали спина к спине над поверженными Пантерами и умирающим послом, когда увидели, что еще дюжина Пантер несется на них с разных сторон зала.
   Град поутих. Над городом нависла подавляющая тишина. Звезды в холодном небе сверкали розовым светом, словно налились кровью. В отдалении гремел гром, будто проскакавший над городом конный отряд разворачивал своих скакунов для следующей атаки. Ворота дворца были закрыты.
   - Открывай! - крикнул Ганс с высоты пляшущего под ним жеребца. Священник прильнул к спине Волка, стараясь удержаться на коне.
   - Дворец закрыт! - прокричал в ответ из-за прутьев решетки Пантера. - Объявлена тревога, и вход закрыт для всех!
   Успокаивая своего коня, Ганс посмотрел в сторону дворца. Он увидел пляшущие в окнах отсветы ламп, услышал крики, вопли и колокола.
   - Впустите нас! - громовым голосом потребовал он
   - Возвращайся, откуда пришел! - отозвался страж.
   Грубер объехал Ганса и двинулся к воротам, вращая молот. С поразительной точностью он одним ударом снес замок, который удерживал ворота запертыми, поднял своего коня на дыбы, и тот ударом передних копыт убрал преграду с пути Волков.
   Шесть коней вихрем промчались по главной дороге, и Пантеры не успели остановить их. Да и не могли. Людей Храма Ульрика на полном скаку не остановить никому, кроме самой смерти. Пантеры с тем же успехом могли бы пробовать остановить бурю, поймать ветер, приручить молнию.
   У входа во дворец люди Ганса спрыгнули с коней, отпустив их на волю. С Грубером и жрецом Смерти во главе они ворвались в главный зал и вынуждены были отойти, чтобы выпустить наружу обезумевшую толпу прислуги, музыкантов, пажей. Каспен схватил за шиворот бедолагу-лютниста, который зажмурился и прижал инструмент к животу.
   - Это безумие, безумие! Они всех убивают! - верещал он, пытаясь вывернуться из одежды и сбежать в ночь.
   - Беги! - выругался Каспен, отшвыривая музыканта к двери. Шесть рыцарей и священник пошли через огромное пространство зала. По всему зданию слышались панические вопли и заходящиеся тревожные колокола.
   - Мы опоздали, - сказал Ганс.
   - Мы не можем опоздать, - отрезал жрец. - Сюда.
   - Куда мы идем?
   - В гостевые палаты.
   - А откуда ты знаешь, где это?
   - Я исследовал этот вопрос, - улыбнулся отец Дитер. Это была самая ледяная улыбка, которую Гансу когда-либо доводилось видеть.
   Зажатые в углу, отпугивая взмахами молотов любого, кто пытался приблизиться, три Белых Волка-Храмовника стояли рядом, плечо к плечу. Моргенштерн, Аншпах, Драккен. Два молота, один меч против двух десятков ополоумевших Пантер, загнавших их в тупик. Четыре рыцаря уже лежали мертвыми или умирали. Это было все, что защищавшиеся Волки могли сделать.
   Из-за рядов противника Драккен увидел, как к ним подходят фон Фольк и еще дюжина Пантер. "Вот и все, - подумал он. - Вот что значит "решающий численный перевес"…
   Фон Фольк зарубил одного противника, потом второго. Его люди отчаянно врубились в спины безумцев, обложивших трех Волков.
   Тот первый удар не знал себе равных в истории. Впервые один из священных рядов рыцарей-Пантер убил своего товарища. Но он не остался последним. Драккен отдавал себе отчет в невероятности того, чему он стал свидетелем. Пантеры убивали Пантер. Он подумал об Эйнхольте. "Убил ли когда-либо Волк другого Волка?"
   Он подумал об Арике, но мысль причинила столько боли, что он не смог ее удержать в голове, поднял меч и рванулся на врага. Моргенштерн подхватил его клич, он и Аншпах не отстали от Драккена и на полшага. Безумцы-Пантеры попали меж двух огней.
   Через три бесконечно долгие минуты гнева и отчаяния все было кончено. Двадцать пять благородных Пантер лежали убитыми и ранеными на залитом кровью мраморном полу. Фон Фольк выронил меч, трясущимися руками стянул с головы шлем и в ужасе упал на колени в кровь своих погибших собратьев. Его живые подчиненные, которых не поразило магическое безумие, казалось, сойдут с ума теперь от осознания того, что они сделали своими руками. Кто-то стоял на коленях, кто-то отвернулся к стене, чтобы никто не увидел его слез, но никто не остался безучастным к тому, что сотворил. К тому, что их вынудили сотворить.
   - Во имя Графа… - со слезами на глазах шептал фон Фольк. - Почему я дожил до этого дня? Мои ребята… мои…
   Моргенштерн встал на колени напротив фон Фолька и сграбастал его сжатую в кулак руку своими лапами.
   - Ты исполнил свой долг, дружище, и пусть Ульрик и Сигмар возблагодарят тебя за это. Во Дворец Мидденхейма сегодня ночью проникло безумие, а ты одолел его, выполнив свой долг по охране Графа. Мы будем скорбеть о душах этих славных воинов. Я присоединюсь к тебе в этой скорби. Но они изменились, фон Фольк. Они перестали быть людьми, которых ты знал, уважал, любил. Зло завладело ими. И ты сделал то, что должен был сделать.
   Фон Фольк поднял взор на тучного Белого Волка.
   - Это все слова. Они не были твоими друзьями.
   - И все равно - ты был прав. Мы верны своей стае, но когда зло наносит удар, наша первейшая обязанность - сохранять преданность Короне.
   Моргенштерн извлек из-под доспехов флягу и протянул ее фон Фольку. Тот жадно отпил из нес.
   - Между тем, - сказал Аншпах, помогая подняться фон Фольку, - это только начало того ужаса, с которым мы можем столкнуться сегодня ночью.
   Капитан Пантер кивнул, вытер губы и еще раз приложился к фляге с огненной водой.
   - Пусть Сигмар приглядит за теми, кто все это здесь устроил, так как от меня они жалости не дождутся.
   Они нашли Арика лежавшим лицом вниз перед камином в гостевой комнате. Его волосы намокли в крови, которая медленно сочилась из щелей его доспехов. Дорф и Каспен переложили его на кровать, сняв доспехи. Звать врача было бессмысленно - дворцовый лекарь занимался бретонским послом. Вперед прошел жрец Морра.
   - Я обычно ухаживаю за мертвецами, но кое-что о медицине знаю. Один - два приема, по меньшей мере.
   С помощью Каспена, который был главным костоправом у Белых Волков, Дитер начал перевязывать раны знаменосца.
   - Безумие уничтожило моих людей, - делился своим горем фон Фольк.
   - Безумие уничтожает весь этот город, - повернулся к нему Левенхерц. - Мы узнали, что черная некромантия проникла в это место, преследуя свои собственные цели. Лихорадка - часть ее чудовищного плана. Это не чума, это магическая хворь, которая призвана заразить нас всех безумием и жаждой убийства. Разве не так, жрец?
   Отец Дитер оторвал взгляд от раздробленной руки Арика.
   - Примерно так, Левенхерц. Болезнь, овладевающая жителями Мидденхейма, своим появлением обязана магии. Безумие. Ты видел знаки, фон Фольк. Ты прочел слова на стенах.
   - Безумие, которое заставляет поддавшихся ему убивать снова и снова во имя увеличения кровавого списка, - сказал Ганс безжизненным голосом. - В любой момент это проклятие может пасть на любого из нас. Оно заразно, оно распространяется, и скоро мы не сумеем совладать с ним.
   Драккен вышел вперед.
   - Я видел это зло.
   - Что?
   - Тварь, с которой вы сражались в подземелье, - сказал Драккен Груберу. - Тварь с розовыми глазами. Она была здесь. Но это была не худая фигура, не дерганая марионетка - это…
   Он не мог назвать имя.
   - Ну, не молчи! - нетерпеливо сказал Левенхерц. Грубер оттащил его от бледного молодого Волка, который все никак не мог собраться с силами и закончить фразу. Ее закончил жрец Морра.
   - Это был Эйнхольт.
   Головы Волков как на шарнирах обернулись к Дитеру и снова вернулись к Кригу.
   - Это так? - спросил Ганс. Драккен кивнул.
   - Оно так назвалось. Но это ложь. Оно взяло его тело, как я могу взять чужой плащ. Оно пользуется телом Эйнхольта. Это не было Эйнхольтом, но выглядело, как он.
   - И… сражалось, как он. - Арик приподнялся на локте здоровой руки и осмотрел всех собравшихся. - Это была плоть и кровь Эйнхольта, его воспоминания и умения. Но это лишь скорлупа, внутри которой прячется злая тварь. Она сказала, что забрала Эйнхольта, дабы отомстить ему, так как он помешал ей в чем-то… думаю, что тогда, в подземелье. Ей нужно было тело, и она выбрала Эйнхольта.
   Дитер закончил перевязывать Арика и отвел Ганса в сторону.
   - Я боюсь, - неохотно сказал он, - что мы имеем дело не с простым некромантом.
   Ганс посмотрел на жреца и почувствовал, как струйка холодного пота побежала между лопаток.
   - Чтобы вот так менять тела, как рассказывает твой Арик… это должен быть кто-то более серьезный.
   - Он сказал, что его зовут Баракос, - наклоняясь вперед, сказал Арик, который прислушивался к разговору.
   - Баракос? - Дитер закатил глаза и задумался. - Что ж, похоже, это правда.
   Ганс схватил жреца за грудки и припечатал его к обшитой твердым деревом стене. Волки и Пантеры смотрели на это в шоке.
   - Ты его знаешь? Ты все это время знал?
   - Отпусти меня, Ганс.
   - ТЫ ЗНАЛ!?
   - Отпусти!
   Ганс разжал руки, и Дитер съехал по стене вниз. Он потер шею.
   - Баракос. Имя появилось на стене рядом с Волчьей Норой. Я спрашивал вас всех, знаете ли вы это имя. Оно оказалось неизвестным для вас. Я отбросил его в сторону, надеясь, что это простое совпадение. Имя какого-нибудь арабского купца, приехавшего в город, которому суждено пасть от рук чумных убийц.
   - А на самом деле? Что значит это имя?
   - Ничего. Все. В старых книгах оно пишется как "Бабраккос", имя, которое было древним уже во время основания Мидденхейма. Темное могущество, беспомощность смерти, некромантия - вот что приходит на ум при слове Баракос. Его знают под именем Брабака, а в детской страшилке о нем поется; "Ба-ба-Барак грязнуль крадет!" Слышал такую?
   - Слышал.
   - Так вот, все эти имена относятся к существу, которое угрожало существованию Мидденхейма в самом начале его истории. Он - мертвый чернокнижник. Бабраккос. Теперь, видимо, Баракос. Очевидно, он вновь обрел плоть, и теперь хочет уничтожить Мидденхейм, чтобы получить силы для превращения в бога. В отвратительного, злобного, но все же бога, в нашем понимании этого слова, Ганс Белый.
   - Мертвый чернокнижник… - сам голос Ганса словно побледнел. - И как нам драться с этой тварью? Отец Дитер пожал плечами.
   - Уже ясно, что он приступил к осуществлению своих замыслов. Сегодня ночью его час. У нас же есть люди, но нет времени. Если бы мы могли найти врага, мы попытались бы остановить его, но…
   - Я знаю, где он, - раздался голос от двери. Волки и Пантеры оглянулись. Ления, которую Драккен бережно вел под руку, улыбнулась им.
   - То есть, не я знаю, а мой друг. - Ления вытащила на свет Круцу, помахивая золотой цепью с медальоном, на котором был изображен пожиратель мира, змей, кусающий себя за хвост. Блики огня отражались от золота.
   - Это Круца. Мой друг. Друг моего брата. Он знает, где обитает это чудовище.
   Снег ледяной дробью снова ударил по Мидденхейму с высот промерзшего розового неба. Их скачка напоминала путь через преддверия ада.
   Темный город освещался дюжинами пожаров. Дома полыхали от Оствальда до Винда. На улицах ночного города не осталось спокойного места: куда бы ни повернули всадники, их везде настигал и встречал шквал голосов, криков, стонов, плача. Охваченные безумием горожане дрались голыми руками или рубили друг друга смертоносным оружием, сходясь один на один или врываясь на улицы стаями, словно дикие звери. Порой коням приходилось выбирать место, куда поставить копыто, из-за того, что мостовые были завалены мертвыми телами. Падающий снег облеплял трупы белыми саванами. Имена, написанные кровью, воском, чернилами или просто нацарапанные на копоти, покрывали стены улиц и домов. Холодный воздух пах прокисшим молоком.
   Отряд выехал из дворцовых ворот и помчался по улицам Гафсмунда к Нордгартену. Ганс мчался впереди, Грубер с развевающимся знаменем ехал рядом. Круца и священник тряслись на норовистых тонконогих лошадях, нашедшихся в дворцовой конюшне, не отставая от Волков. Для Круцы эта поездка была суровым испытанием еще и потому, что до этой ночи он ни разу не ездил верхом на лошади. А с другой стороны, этой ночью все ощущения для него были внове, и без любого из них он вполне мог бы обойтись.
   За этой четверкой скакали Моргенштерн, Аншпах, Каспен, Брукнер и Дорф, потом - Левенхерц, Шелл, Шиффер и Драккен. За ними мчался фон Фольк, настроенный решительно и жаждущий мести, в сопровождении шести лучших Пантер, которые еще не выказали признаков лихорадки. Бертольф из Красного Отряда отправился в Храм за подмогой. Арик был оставлен во дворце, где доверенный помощник фон Фолька Ульгринд пытался восстановить спокойствие.