Эддингс Дэвид. Обитель чародеев

   Старик захохотал, и его хохот был столь же ужасен, как смех Ктачика.
   – Ты жалкая тень Белгариона, – поправил он. – Нам известен этот фокус с тенью. Ты можешь говорить, шуметь и угрожать – и не больше! Ты бессильная тень, Белгарион.
   – Я приказываю вам.
   – А что будет, если не оставим? – Лицо старика выразило презрение и любопытство.
   – Он прав? – мысленно спросил Гарион у внутреннего голоса.
   – Может, да, а может, нет, – ответил голос. – Немногие переступили через этот барьер. Попробуешь – узнаешь.
   Несмотря на сильный гнев, Гариону никого не хотелось убивать.
   – Лед! – сказал он, сосредоточивая мысль на холоде и делая волевое усилие. Однако импульс вышел слабым и звучание его было приглушенным.
   Лысый старик опять презрительно усмехнулся и затряс бородой.
   Гарион собрал всю свою волю в кулак.
   – Огонь! – мысленно приказал он, и в следующую секунду взметнулось яркое пламя, которое Гарион направил на бакенбарды упрямого старика.
   Иерарх вскочил и принялся отчаянно сбивать языки пламени с бороды.
   Сконцентрированная мысль иерархов дрогнула, они повалились на пол в страхе и испуге, и Гарион принялся преследовать гролимов, которые катались по каменному полу и лезли на стену. Крича, они сталкивались, поднимались и, повинуясь воле Гариона, опять падали, тыкаясь в углы комнаты и не находя спасения. Неумолимо Гарион настигал каждого, воздавая должное за причиненные страдания, и одного даже пропихнул в трещину так, что остались торчать только ноги.
   Когда все было кончено, он повернулся к лысому иерарху, которому в конце концов удалось сбить огонь с бороды.
   – Невероятно... Невероятно, – изумленно шептал тот. – Ты способен на такое?
   – Я же сказал тебе: я – Белгарион. Я могу многое, о чем ты даже не подозреваешь.
   – Камень, – сообщил ему голос. – Они используют камень для своих атак. Уничтожь его!
   – Как?
   – Взглядом.
   Гарион присмотрелся к камню, мерцающему на столе: он различил тонкие линии, пронизывающие кристаллическую структуру, и устремил весь свой гнев на грозное оружие. Рубин ярко вспыхнул, начал пульсировать, затем раздался оглушительный взрыв – и он разлетелся на мелкие кусочки.
   – Нет! – завопил лысый иерарх. – Идиот! Второго такого камня не сыскать!
   – Слушай меня, старик, – ужасным голосом произнес Гарион. – Ты перестанешь преследовать нас и больше никому не причинишь страданий. – Его рука-тень скользнула к груди лысого человека и ощутила трепетное, как у испуганной птицы, биение сердца колдуна, который со страхом следил за ней. Гарион медленно начал сжимать пальцы. – Ты понял меня? – грозно спросил он.
   Иерарх судорожно вздохнул и попытался было освободиться от этой хватки, но его пальцы прошли сквозь тень.
   – Понятно? – повторил Гарион, внезапно сжимая пальцы в кулак.
   Иерарх закричал от страшной боли.
   – Ты оставишь нас в покое?
   – Пощади, Белгарион! Хватит! Я умираю!
   – Ты оставишь нас в покое? – в третий раз спросил Гарион.
   – Да, да... все что угодно, только прекрати! Умоляю! Я сделаю все, о чем ты просишь
   Гарион разжал пальцы и вытащил руку из тяжело дышащей груди иерарха. Потом согнул её наподобие лапы с когтями и приблизил к лицу старика.
   – Смотри сюда и помни, – тихо и угрожающе сказал он. – В следующий раз я вырву сердце.
   Иерарх отпрянул назад, в ужасе уставившись на страшную руку.
   – Я обещаю, – заикаясь, пробормотал он. – Я обещаю.
   – На карту поставлена твоя жизнь, – предупредил напоследок Гарион, повернулся и, преодолевая пустынное пространство, направился к своим друзьям. Нежданно-негаданно он снова очутился у края оврага, глядя на собственную тень, медленно возникающую на земле. Красноватая дымка рассеялась; странно, но он не ощутил никаких признаков усталости.
   Дерник тяжело вздохнул, вздрогнул и попытался было встать
   Гарион быстро обернулся и бросился к другу на помощь.
   – Ты цел и невредим? – спросил он, беря кузнеца за руку.
   – В меня словно всадили нож, – дрожащим голосом ответил Дерник. – Что это было?
   – Иерархи гролимов пытались убить тебя, – объяснил Гарион. Дерник оглянулся, озираясь вокруг. – Не бойся, Дерник. Больше они не посмеют. – Гарион помог ему встать, и вдвоем они отошли в глубь оврага.
   Тетя Пол вопрошающе взглянула на подошедшего Гариона и сказала:
   – Ты растешь очень быстро.
   – Нужно было что-то делать, – ответил он. – Что с твоим барьером?
   – Больше он не нужен.
   – Неплохо, – вступил в разговор Белгарат, приподнимаясь с пола. Он выглядел слабым и истощенным, но глаза сияли. – Немного, пожалуй, экстравагантно, ну да ничего. Можно было обойтись и без рук.
   – Я хотел убедиться, что до него дошло. – Гарион почувствовал огромное облегчение от того, что дедушка заговорил.
   – Думаю, что дошло, – сухо продолжал Белгарат. – Не найдется ли здесь чего-нибудь поесть? – обратился он к дочери.
   – Тебе теперь лучше, дедушка? – спросил Гарион.
   – Хоть я и слаб, как вылупившийся цыпленок, но голоден, как волчица с девятью волчатами, – усмехнулся Белгарат. – Не мешало бы перекусить, Полгара.
   – Сейчас посмотрю, что у нас есть, отец, – ответила она, принимаясь рыться в поклаже.
   Маленький мальчик с любопытством глядел на Гариона. Его большие голубые глаза были очень серьезны, и в них читалось недоумение. Ни с того ни с сего он засмеялся, глядя на Гариона, и произнес: «Белгарион».

Глава 4

   – Не будешь жалеть? – спросил Силк у Гариона вечером, когда они двинулись в сторону горных вершин, резко очерченных на фоне вспыхнувших звезд.
   – Жалеть? О чем?
   – Если перестанешь командовать. – Силк не спускал с него глаз с тех пор, как заходящее солнце подсказало, что необходимо продолжить движение.
   – Нет, – ответил Гарион, не совсем понимая, что имел в виду драсниец. – А собственно, почему?
   – Таким образом познаешь себя, Гарион, – серьезно сказал Силк. – Власть пьянит, и не знаешь, как тот или иной распорядится ею, пока не дашь ему её.
   – Я не понимаю, к чему ты клонишь. Вряд ли мне часто доведется командовать.
   – Кто знает, Гарион, кто знает.
   Они долго ехали молча по безжизненным черным пескам равнины к видневшимся вдали горам. Взошел полумесяц, осветив холодным белым светом окрестности. Изредка стали попадаться чахлые кусты, посеребренные инеем. Часа за полтора до полуночи копыта лошадей наконец застучали по каменистому предгорью. Поднявшись высоко в горы, они остановились, чтобы оглянуться назад. Огромное темное пространство, расстилавшееся под ними, усеяли костры передовых отрядов мергов, а там, в самой дали, где они прошли, по их следу двигались огни.
   – Я начал было волноваться, – признался Силк, – но теперь спокоен: судя по всему, они напали на наш след.
   – Будем надеяться, что они его не потеряют, – ответил старик.
   – Не потеряют. Его нельзя не заметить.
   – Эти мерги могут выкинуть что угодно, – Белгарат, по-видимому, полностью оправился от болезни, но Гарион отметил, как поникли его плечи, и обрадовался, что ночью ехать верхом не придется.
   Горы, по которым они карабкались и спускались, мало чем отличались от лежавших на севере. Такие же остроконечные вершины и склоны с пятнами солончаков, обдуваемые резким холодным ветром, который тянул свою нескончаемую заунывную песнь и рвал грубые плащи, делавшие их невидимыми в темноте. Углубившись в горы, они остановились на отдых до восхода солнца.
   Когда восток озарился первыми слабыми лучами солнца, Силк выехал из укрытия и разыскал лощину между двумя отвесными склонами, которая уходила на северо-запад. Как только он вернулся в лагерь, все оседлали коней и поскакали рысью.
   – Думаю, от мергов можно избавиться, – сказал Белгарат, снимая плащ.
   – Я займусь этим, – вызвался Силк, натягивая поводья. – Лощина прямо перед вами, – указал он рукой. – Через два часа я вас догоню.
   – Ты куда? – спросил Бэйрек.
   – Хочу на несколько миль увести их в сторону, – ответил Силк. – Затем вернусь и проверю, не оставили ли вы следов. Это не займет много времени.
   – Ты не хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
   Силк покачал головой:
   – Один я управлюсь быстрее.
   – Будь осторожен.
   Силк усмехнулся:
   – Я всегда осторожен.
   Он собрал всю мергскую одежду и поехал на запад.
   Ущелье, по которому они скакали, представляло собой русло потока, пересохшего тысячи лет назад. Вода пробила проход в твердой почве, обнажив слои красной, бурой и желтой горной породы. Цокот лошадиных копыт гулким эхом разносился по склонам гор, подхваченный ветром, гулявшим по ущелью.
   К Гариону подъехала Таиба. Она дрожала, кутаясь в плащ, который он отдал ей.
   – Здесь всегда так холодно? – спросила она, глядя на него своими фиолетовыми глазами.
   – Зимой – да, – ответил он. – Но летом тут должно быть очень жарко.
   – В невольничьих казематах всегда было одинаково, – объяснила она. – И мы никогда не знали, какая погода наверху.
   Петлявшее русло сделало резкий поворот вправо, и они выехали навстречу восходящему солнцу. Таиба открыла от изумления рот.
   – Что с тобой? – быстро спросил Гарион.
   – Свет! – закричала она, закрывая лицо руками. – Это как огонь.
   Релг, который ехал впереди, тоже прикрыл глаза рукой. Он обернулся и, взглянув через плечо на марагскую женщину, протянул ей повязку, которую обычно надевал на голову, предохраняя глаза от яркого солнца.
   – Держи. Прикрой этим лицо, пока мы снова не окажемся в тени. – В его голосе слышалось подчеркнутое равнодушие.
   – Спасибо, – поблагодарила Таиба, надевая повязку. – Я не предполагала, что солнце может быть таким ярким.
   – Привыкнешь, – продолжал Релг. – Скоро привыкнешь. – Он повернулся, чтобы ехать дальше, но затем взглянул с любопытством на женщину и спросил: – Ты никогда прежде не видела солнца?
   – Нет, – ответила она. – Я слышала о нем от мужчин. Мерги не используют рабынь на строительных работах, поэтому я никогда не выходила в город, а внизу всегда темно.
   – Какой ужас! – содрогнулся Гарион.
   – В темноте не так уж страшно, – сказала она, пожимая плечами. – Больше всего мы боялись света. Свет означал, что мерги придут с факелами и кого-то заберут, чтобы принести в жертву.
   Тропа опять свернула в сторону, и они миновали участок, где солнце било в глаза.
   – Спасибо, – сказала Таиба, снимая повязку и протягивая её Релгу.
   – Оставь себе, – ответил он. – Может, еще пригодится. – На этот раз его голос звучал приглушенно, а глаза светились странным мягким светом. Но, едва он взглянул на нее, как его лицо опять приняло привычное выражение глубокой сосредоточенности и беспокойства.
   С тех пор как они оставили Рэк Ктол, Гарион незаметно следил за этой парой, понимая, что Релг, как бы ни старался, не может отвести глаз от марагской женщины, которую его заставили вытащить из пещеры, где она была заживо погребена. И хотя Релг не переставал твердить о грехе, в его словах уже не слышалось прежней убежденности; эти молитвы больше походили на механическое повторение заученных клише, которые переставали звучать убедительно, когда огромные глаза Таибы недоуменно смотрели на алгоса. Она была явно озадачена. Отказ Релга принять простую благодарность оскорбил и унизил несчастную женщину. Замечая его пылкие взгляды, она понимала, что слова, срывающиеся с его губ, не означают того, что он думает. Глаза говорили совершенно о другом. Этот человек был загадкой, она не знала, как вести себя.
   – Значит, ты всю жизнь прожила в темноте? – поинтересовался Релг.
   – Большую часть, – ответила она. – Я видела лицо матери только однажды – в тот день, когда пришли мерги и увели её в храм. С тех пор я жила одна. Быть одной – хуже всего. Темноту можно вынести, если ты не один.
   – Сколько тебе было лет, когда мерги забрали мать?
   – Не знаю. К тому времени я стала почти взрослой, потому что мерги отдали меня одному рабу, который чем-то угодил им. В бараках полно рабов, которые сделают все, чего ни пожелают мерги, и их за это ждет награда – побольше еды или женщина. Сперва я плакала, потом примирилась. По крайней мере я была не одна.
   Лицо Релга сделалось угрюмым, и это не ускользнуло от внимания Таибы.
   – А что было делать? – спросила она. – Когда ты – раб, тело не принадлежит тебе. Тебя могут продать или отдать любому. Ничего не поделаешь.
   – И не было никакого выхода?
   – Какой? Там не достать никакого оружия, чтобы сражаться... или убить себя... и я не могла задушить себя. – Она посмотрела на Гариона. – Знаешь? Кое-кто пытался так поступить, но все, чего они добивались, – теряли сознание и потом снова начинали дышать. Занятно, правда?
   – Ты пыталась бороться? – По одной, известной лишь ему одному, причине вопрос имел для Релга исключительно важное значение.
   – А какой смысл? Раб, которому меня отдали, был сильнее, чем я. Он бил меня до тех пор, пока не получил того, чего хотел.
   – Ты обязана была сопротивляться, – непреклонно продолжал Релг. – Малая боль лучше греха, а так сдаваться – грешно.
   – Вот как! Если тебя заставляют что-то сделать и невозможно избежать этого, по-твоему, это смертельный грех?
   Релг хотел было возразить, но, взглянув ей прямо в лицо, прикусил язык и опустил голову. Резко повернув коня, он поехал к вьючным животным.
   – Что его мучает? – спросила Таиба
   – Он целиком принадлежит своему богу, – пояснил Гарион, – и боится всего, что может заставить его позабыть об Але.
   – Этот его Ал настолько ревнив?
   – Нет, я так не думаю, но так думает Релг.
   Таиба поджала чувственные губы и посмотрела через плечо на удалявшегося фанатика.
   – Знаешь, я все-таки считаю, что он меня боится, – засмеялась она, проводя рукой по черным как вороново крыло волосам. – Прежде меня не боялись. Никогда. Интересно! Извини. – Она повернула лошадь и, не дожидаясь ответа, поскакала за Релгом.
   Гарион продолжал думать о ней, двигаясь по узкому извивающемуся каньону. В молодой женщине крылась такая сила, о которой никто не подозревал, и Релгу отныне придется туго.
   Решив поделиться своими мыслями с тетей Пол, которая держала Миссию на руках, он подъехал к ней.
   – Откровенно говоря, тебя это не касается, – отрезала она. – Разберутся сами. Без твоей помощи.
   – Мне просто любопытно – вот и все. Релг страшно переживает, да и Таиба не знает, как быть. Что происходит между ними, тетя Пол?
   – Без этого нельзя обойтись.
   – Ты всегда так говоришь, – упрекнул он. – Наши с Се'Недрой пререкания тоже, по-твоему, необходимы?
   Она насмешливо взглянула на него и ответила:
   – Это не одно и то же, Гарион, но без них тоже нельзя.
   – Это нелепо.
   – Вот как? Тогда почему вы двое лезете из кожи вон, чтобы досадить друг другу?
   Гарион не нашел что ответить, взволнованный одним лишь упоминанием имени Се'Недры. Воображение нарисовало любимый образ, и он пожалел, что девушки нет рядом. Некоторое время Гарион молчал, предаваясь мрачным размышлениям, потом тяжело вздохнул.
   – Что ты вздыхаешь?
   – Ведь все закончено, не так ли?
   – Что «все»?
   – Наше дело – я имею в виду... Око Олдура теперь у нас. Мы добились того, чего хотели, разве не так?
   – Это малая толика того, что предстоит нам сделать, и потом мы еще не покинули Ктол Мергос. Что ты на это скажешь?
   – Ты вроде не очень волнуешься... – Потом, словно её вопрос внезапно всколыхнул в его душе давние и тайные сомнения, Гарион уставился на Полгару, осознав скрытый смысл сказанных ею слов. – Что произойдет, если мы не доведем наше дело до конца? – резко спросил он. – Что случится с Западом, если камень не попадет обратно в Райве?
   – Жди неприятностей.
   – Разразится война, да? Победят энгараки и повсюду появятся гролимы со своими ножами и алтарями? – Мысль о гролимах, подступающих к воротам фермы Фолдора, привела его в ужас.
   – Лучше ничего не говори. Можешь накликать беду. Давай договоримся – когда придет час, тогда и будем решать, что делать.
   – А что, если...
   – Гарион, – поморщилась она, – брось, пожалуйста, эти «а что, если». Не забивай себе голову разными вещами, а то запугаешь всех до смерти.
   – Сама постоянно говоришь «что, если» дедушке.
   – То я.
   Несколько дней они преодолевали многочисленные перевалы и ущелья под встречным, пробиравшим до костей ветром. Силк часто возвращался назад, проверяя, не видно ли преследователей, но, видимо, их маневр удался и мергов удалось обмануть. Наконец около полудня в холодный пасмурный день, когда ветер поднимал на горизонте клубы пыли, они достигли широкой бесплодной долины, через которую пролегал Южный караванный путь. Когда все укрылись за низким холмом, Силк поехал вперед на разведку.
   – Ты не думаешь, что Тор Эргас присоединился к мергам из Рэк Ктола и тоже ищет нас? – обратился к Белгарату Мендореллен, облачаясь в доспехи.
   – Почем я знаю, – ответил старый чародей. – Он совершенно непредсказуем.
   – Патруль мергов движется на восток по караванному пути, – доложил возвратившийся Силк. – Приблизительно через полчаса они исчезнут из вида.
   Белгарат удовлетворенно кивнул.
   – Ты считаешь, что, попав в Мишарак-ас-Талл, мы в безопасности? – спросил Дерник.
   – Трудно говорить определенно, – ответил Белгарат. – Гетель, король таллов, боится Тор Эргаса и не станет поднимать шум из-за нарушения границы, если Тор Эргас погонится за нами.
   Они выждали, пока мерги скроются за невысокой грядой на востоке, и поехали в противоположную сторону.
   Следующие два дня Белгарион и его товарищи держали путь на северо-запад. Земля таллов, в которую они вторглись, была не такой каменистой. Пыль, поднимавшаяся к небу, красноречиво указывала на отряды мергов, рыскавших поблизости. Темнело, когда они достигли вершины восточного склона.
   Бэйрек посмотрел на столбы пыли, вздымавшиеся вдали, и подъехал к Белгарату.
   – Что за земля дальше? – спросил он.
   – Не самая удобная и легкая в мире.
   – Эти мерги в дне перехода от нас, Белгарат. Если придется спускаться вниз, нас настигнут прежде, чем мы окажемся в долине.
   Белгарат задумчиво закусил губу, вглядываясь в пыль, клубившуюся на горизонте к югу.
   – Возможно, ты прав, – сказал он. – Нужно раскинуть умом. – Он поднял руку, призывая всех остановиться. – Нам необходимо принять два важных решения, – обратился он к собравшимся вокруг него всадникам. – Мерги ближе, чем нам хотелось бы. Чтобы спуститься в долину, потребуется два-три дня, и там местность не самая удобная для отражения атак мергов.
   – Всегда можно воспользоваться ущельем, которым мы поднимались, – предложил Силк. – По нему спустимся за полдня.
   – Правитель Хеттар и олгарские кланы короля Чо-Хэга будут ждать нас в Долине, – возразил Мендореллен. – Не приведем ли мы за собой мергов туда, где с ними нам не справиться?
   – У нас есть выбор? – спросил его Силк.
   – Можно по дороге жечь костры, – предложил Бэйрек. – Хеттар поймет, что к чему.
   – И мерги тоже, – добавил Силк. – Они проскачут всю ночь и обрушатся нам на головы во время спуска.
   Белгарат с мрачным видом почесал короткую седую бороду.
   – Мне кажется, лучше отказаться от первоначального плана, – решил он. – Спускаемся коротким маршрутом, а это значит – через ущелье. Рискованно, правда, но ничего не поделаешь.
   – У подножия должны находиться сторожевые посты короля Чо-Хэга, – сказал Дерник. На простом лице кузнеца было заметно беспокойство.
   – Хорошо бы, – заметил Бэйрек.
   – Итак, – решительно произнес Белгарат, – используем ущелье. Мне не очень-то это по душе, но выбор у нас небогатый. Поехали.
   Поздно вечером они достигли неглубокой лощины, расположенной рядом с горным перевалом, которая вела в Долину. Белгарат бросил взгляд на обрывистые склоны и покачал головой.
   – Только не в такую темень. Олгаров не видать? – спросил он у Бэйрека, который напряженно вглядывался в Долину, лежащую далеко внизу.
   – Боюсь, что нет, – ответил рыжебородый. – Может, зажжем костер, чтобы подать им сигнал?
   – Нет, – ответил старик. – Не будем рисковать.
   – Нужно развести небольшой костер, – сказала ему тетя Пол. – Без горячего больше нельзя.
   – Не думаю, что это мудрое решение, Полгара, – возразил Белгарат.
   – Завтра предстоит тяжелый день, отец, – стояла на своем дочь – Дерник сделает это незаметно.
   – Ну как знаешь, Пол, – покорился старик.
   – Спасибо, отец.
   Ночь выдалась морозной, и они поддерживали небольшой огонь всю ночь, скрыв его от чужих глаз. Едва первые проблески зари окрасили затянутое тучами небо, начались приготовления к спуску по кратчайшему пути в Долину.
   – Я сверну палатки, – сказал Дерник.
   – Просто скинь их вниз, – сказал ему Белгарат, поворачиваясь, и пнул ногой тюк. – Возьмем самое необходимое. С поклажей много возни.
   – Ты хочешь их выбросить? – изумился Дерник.
   – Это лишняя обуза. Без них лошади будут двигаться гораздо быстрее.
   – Да, но... наши вещи, – развел руками Дерник.
   У Силка такое предложение не вызвало энтузиазма, но он быстро расстелил одеяло и принялся копаться в своих пожитках; его проворные руки вынимали бесчисленные предметы и складывали на расстеленное одеяло.
   – Где ты это набрал? – спросил Бэйрек.
   – Места надо знать, – уклончиво ответил Силк.
   – Признайся – ты их украл?
   – Кое-что, – согласился Силк. – Мы давно в дороге, Бэйрек.
   – Ты потащишь все это вниз? – удивился Бэйрек, обозревая сокровища Силка.
   Тот задумчиво уставился на груду вещей, мысленно прикидывая её на вес. Затем, вздохнув, с явным сожалением произнес:
   – Нет, пожалуй, не потащу. Красивые веши, да? Придется наверстать упущенное как-нибудь потом. Самое важное, впрочем, процесс... Ну, спускаемся. – И первым двинулся по пересохшему руслу.
   Не обремененные поклажей кони шли гораздо быстрее и легко преодолевали те участки, по которым еще несколько недель назад взбирались с большим трудом. К полудню большая часть пути была пройдена.
   Вскоре Полгара остановилась и подняла голову.
   – Отец, – сказала она спокойно, – они наверху.
   – Сколько их?
   – Это передовой отряд – не больше двадцати.
   Высоко над ними раздался глухой звук, за ним – второй.
   – Я боялся этого, – мрачно произнес Белгарат.
   – Чего? – спросил Гарион.
   – Мерги швыряют в нас камни, – ответил хмуро старик, подтягивая ремень. – В таком случае все едут дальше. Как можно быстрее.
   – У тебя хватит сил, отец? – забеспокоилась Полгара. – Ты не совсем окреп.
   – Вот заодно и выясним, – отвечал старик. – Вперед! Живо! – произнес он тоном, исключавшим любые возражения, но сам с места не сдвинулся.
   Караван продолжил осторожный спуск по крутым скалам, а Гарион решил придержать коня. Когда последняя вьючная лошадь, следовавшая за Дерником, скрылась за поворотом, Гарион остановился и прислушался. До него долетел звук скользящих копыт и грохот летящего сверху камня. Грохот нарастал с каждой секундой. Затем он услышал знакомый шум в голове. Здоровый булыжник просвистел над ним, резко изменил направление полета и, не причинив никому вреда, упал у подножия горы. Осторожно Гарион стал подниматься по ущелью, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.
   Белгарат работал в поте лица своего, когда его увидел Гарион. Еще один камень, гораздо больше первого, полетел сверху, ударяясь о стенки узкого прохода. В двадцати ярдах от Белгарата он, крутясь, взмыл в воздух. Старик раздраженно взмахивал рукой, что-то бормоча себе под нос; камень описал большую дугу и, не касаясь стенок ущелья, скрылся из виду.
   Гарион быстро пересек русло, спустился еще на несколько ярдов, стараясь держаться у стены, и осторожно выглянул из своего укрытия, чтобы убедиться, что дедушка его не заметил.
   Когда следующий камень полетел на них, Гарион собрал силу воли, понимая, что должен действовать синхронно, высунул голову, внимательно следя за дедушкой. Заметив, что Белгарат поднял руку, Гарион послал мысленный сгусток энергии, надеясь незаметно помочь старику.
   Белгарат, проследив, как очередной камень улетел в сторону равнины, повернулся и строго сказал:
   – Меня не проведешь, Гарион. Подойди сюда, чтобы я мог тебя видеть
   Смутившись, Гарион вышел на середину пересохшего русла и остановился, глядя на своего предка.
   – Почему ты никогда не делаешь то, что тебе говорят? – строго спросил старик.
   – Я подумал, что могу тебе помочь. Вот почему.
   – А я просил о помощи? Я похож на инвалида?
   – Приближается новый камень!
   – Не увиливай от ответа. Мне кажется, вы, молодой человек, суетесь не в свое дело.
   – Дедушка! – вскричал Гарион, заметив крупный камень, летящий прямо на него, и отшвырнул его с такой силой, что тот со свистом вылетел из ущелья.
   Белгарат проводил взглядом камень, пронесшийся над его головой, и осуждающе произнес:
   – Паршиво, очень паршиво. Знаешь, ты не должен закидывать их до самой Пролги. Прекрати дешевые эффекты.
   – Я увлекся, – оправдываясь, сказал Гарион. – Не рассчитал свою силу.
   – Ну уж ладно, – проворчал старик. – Коли пришел, так оставайся... но только занимайся своими камнями, а мои – предоставь мне, а то ты портишь всю картину такими ошибками.
   – Мне недостает практики, вот и все.