Эддингс Дэвид. Обитель чародеев

   Адара присела в реверансе с такой грацией, что Се'Недра чуть было не лишилась чувств.
   – Я очень хотела познакомиться с её высочеством, – произнесла высокая девушка вибрирующим звучным голосом.
   – Очень мило, – ответила Се'Недра с явным высокомерием. Пусть нервы натянуты, как струны, готовые лопнуть, но она не вцепится в горло ненавистной сопернице. Любая вспышка, даже крохотный намек на раздражение, отразившееся на лице или в голосе, сделают победу Адары полной и безоговорочной. Се'Недра была настоящей принцессой – и настоящей женщиной тоже, – чтобы признать свое поражение. Испытывая неимоверные страдания, словно очутившись в руках мучителя, она стояла, гордо подняв голову, призвав на помощь все свое спокойствие, на которое только была способна. Молча она принялась повторять все свои титулы, твердя себе, кто она такая и как должна вести себя, приговаривая: «Принцесса империи не заплачет». Дочь Рэн Боруна никто никогда не увидит хныкающей. Цветок Толнедры никогда не увянет из-за того, что какой-то деревенщина полюбил кого-то еще.
   – Прошу прощения, леди Полгара, – произнесла она, прижимая дрожащую руку ко лбу, – у меня разыгралась мигрень. Пожалуйста, извините меня. – И не дожидаясь ответа, повернулась и медленно направилась к дому Горима, остановившись только раз, проходя мимо Гариона
   – Надеюсь, вы будете очень счастливы, – процедила она.
   Эти слова очень удивили Гариона.
   Все зашло слишком далеко. От Адары эмоции необходимо было скрыть, но перед ней стоял Гарион, и он должен знать, что у неё на сердце.
   – Я презираю тебя, – прошипела она, – убирайся прочь! – Гарион остолбенел. – Ты даже не представляешь, как ты мне отвратителен, – добавила она, скрываясь в доме Горима с высоко поднятой головой.
   Оказавшись внутри, она побежала к себе в комнату, бросилась на кровать и дала волю слезам.
   Через несколько минут раздался осторожный стук в дверь, и вошла леди Полгара
   – Ну, Се'Недра, что это значит?
   Она села на край постели и положила руку на плечо рыдающей принцессы.
   – О, леди Полгара, – заревела Се'Недра, бросаясь в её объятия. – Я... я... потеряла его. Он... он... любит её.
   – Кто «он», дорогая? – спокойно спросила Полгара.
   – Гарион. Он любит эту Адару, и ему наплевать на меня.
   – Глупенькая, глупенькая, – принялась утешать её старая женщина
   – Но он любит её, да? – почти крича, спросила Се'Недра.
   – Конечно, дорогая.
   – Я так и знала, – причитала Се'Недра, обливаясь слезами.
   – Вполне естественно, что он её любит, – продолжала Полгара. – Что ни говори, а она доводится ему кузиной.
   – Кузиной? – Се'Недра мгновенно перестала плакать.
   – Дочь сестры его матери, – объяснила Полгара Се'Недра недоверчиво замотала головой. – И в этом все дело?
   Се'Недра молча кивнула, захлюпав носом. Полгара вынула носовой платок из рукава и протянула его маленькой девушке.
   – Высморкайся, дорогая. Не шмыгай носом. Тебе это совсем не идет.
   Се'Недра взяла платок.
   – Наконец-то ты сама призналась в этом, – мягко заметила Полгара. – Я все думала, как долго это продлится.
   – Призналась... в чем?
   Полгара так пристально посмотрела на Се'Недру, что та покраснела и медленно опустила глаза.
   – Так-то лучше, – проговорила Полгара. – Ты ничего не должна скрывать от меня, девочка. Ни к чему хорошему это не приведет, понимаешь, а тебе только осложнит жизнь
   Глаза Се'Недры удивленно расширились, когда до неё дошел смысл сказанных слов.
   – Это невозможно, – выдохнула она со страхом. – Не может быть!
   – Как любит говорить мой отец, нет ничего невозможного, – улыбнулась Полгара.
   – Что я должна буду делать?
   – В первую очередь пойди и умойся, – посоветовала дочь Белгарата. – Некоторые девочки умеют плакать, не становясь при этом дурнушками, но у тебя не тот цвет лица. Мой тебе совет – никогда не плачь на людях, если можешь.
   – Я не это хотела сказать, – продолжала Се'Недра. – Что мне делать с Гарионом?
   – По правде говоря, я сама не знаю, как тут быть, дорогая. Всё в конце концов образуется.
   – Да, но я принцесса, а он... он просто Гарион. Такие вещи недопустимы.
   – Сбудется то, что должно сбыться, – заверила её леди Полгара. – Доверься мне, Се'Недра. Я занимаюсь такими делами очень, очень давно. А теперь пойди и умойся.
   – Я поступила как настоящая дура, да? – сказала Се'Недра.
   – Этому можно помочь, – как всегда, спокойно ответила Полгара. – Ну, а всем скажем, что ты переволновалась, поскольку долго не видела друзей. Ведь ты же рада нас видеть, не так ли?
   – О, леди Полгара! – воскликнула Се'Недра, обнимая, смеясь и плача одновременно.
   После того, как Се'Недра с помощью леди Полгары привела себя в порядок, они присоединились к собравшимся в кабинете Горима.
   – С тобой все в порядке, дитя мое? – осторожно спросил её Горим, на добром старческом лице которого было написано беспокойство.
   – Немножко разыгрались нервы, святейший, – успокоила его Полгара. – Наша принцесса, как вы уже, наверное, заметили, иногда бывает не в себе.
   – Прошу прощения за то, что я сбежала, – извинилась перед Адарой Се'Недра. – Глупо с моей стороны.
   – Ваше высочество не может делать глупостей, – сказала Адара.
   Се'Недра вздернула подбородок и заявила:
   – О нет, может. Я имею такое же право быть глупой, как и любой человек.
   Адара рассмеялась, и на этом неприятный инцидент был исчерпан.
   Вместе с тем оставалась другая, более важная проблема. Се'Недра поняла, что, пожалуй, она перегнула палку, поддавшись минутной слабости и бросив в лицо Гариону слова о вечной ненависти. По выражению его лица она видела, что тот смущен, даже оскорблен. Се'Недра надменно решила игнорировать обиду, которую она причинила ему. Она же настрадалась во время этой ужасной сцены на берегу острова Горима, и будет только справедливо, если и он пострадает... немножко, конечно. Нет, он и в самом деле заслужил наказание. Пусть помучается (по крайней мере, она надеялась, что он станет мучиться), а затем можно будет тепло заговорить с ним, даже с нежностью, словно злые слова не срывались с её губ.
   Гарион, сбитый с толку, вообще ничего не мог понять, и тогда она пустила в ход самую обворожительную улыбку, на которую только была способна, отметив с большим удовлетворением её разрушительный эффект. Таким образом взяв реванш, Се'Недра решила не обращать на Гариона внимания. Какое-то время.
   В то время как Белгарат с леди Полгарой пересказывали наиболее красочные эпизоды путешествия к Рэк Ктолу, принцесса сидела рядом с Адарой, почти не слыша того, о чем они говорят. Она никак не могла забыть удивительное открытие, которое сделала час назад. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она быстро подняла голову. Малыш, которого леди Полгара звала Миссией, разглядывал её с очень серьезным лицом. Се'Недру поразили его глаза, проникающие прямо в душу. Заметив, что на него смотрят, мальчик улыбнулся, и от его улыбки она ощутила огромную радость. Он направился к ней, продолжая улыбаться, и, подойдя, вынул из мешочка серый камень и протянул его принцессе.
   – Миссия? – спросил мальчик. Се'Недре почудилось, что камень вспыхнул голубым пламенем.
   – Не прикасайся к нему, Се'Недра! – произнесла леди Полгара таким тоном, что рука Се'Недры замерла в воздухе, и, повернувшись к кузнецу, укоризненно сказала: – Дерник!
   – Повелительница Пол, – развел руками тот, – я просто не знаю, что делать. Чтобы я ни делал, он всегда ухитряется развязать мешочек.
   – Пусть он спрячет камень, – с легким раздражением сказала она.
   Дерник приблизился к мальчику, опустился на колени и взял кожаный мешочек. Не говоря ни слова, раскрыл его, и ребенок бросил туда свой камень. Затем Дерник крепко-накрепко завязал злополучный мешочек. Когда все было кончено, маленький мальчик обнял смущенного кузнеца за шею, который хотел было отвести его на место, но Миссия взобрался на колени к Се'Недре, поцеловал и её, затем устроился поудобнее и быстро заснул.
   Неведомые прежде чувства нахлынули на Се'Недру. Так хорошо ей еще не было. Она держала ребенка, крепко прижав к груди, и касалась щекой его светлых кудрей, испытывая непреодолимое желание покачать малыша или спеть ему колыбельную.
   – ...Надо спешить, – продолжал доказывать Белгарат Гориму. – Даже с помощью Релга до сендарийской границы добираться больше недели. Учти, придется пересекать всю страну, снега в Сендарии в это время года выпадает много. Потом море Ветров в это время неспокойно, а от Сендара до Райве плыть да плыть.
   Слово «Райве» вывело Се'Недру из забытья. С того самого момента, когда они с Джиберсом выбрались из императорского дворца Тол Хонета, одна мысль не давала ей покоя: она ни за что не поедет в Райве. Со стороны могло показаться, что она смирилась с ударом судьбы, однако такое молчаливое согласие было всего лишь уловкой. На сей раз она займет жесткую позицию. Причины такого решительного нежелания выполнять этот пункт во-мимбрского соглашения она сама не понимала. За столь короткое время произошло так много... но одно было ей совершенно ясно: она не поедет в Райве. Из принципа.
   – Я уверена, что, когда мы окажемся в Сендарии, я смогу пробраться в толнедрийский гарнизон, – сказала она беспечно, словно вопрос был уже решен.
   – А почему ты хочешь сделать это, дорогая? – спросила леди Полгара.
   – Как я уже говорила, я не поеду в Райве, – ответила Се'Недра. – Легионеры наверняка вернут меня в Тол Хонет.
   – Возможно, тебе следовало бы навестить отца, – спокойно предложила Полгара.
   – Вы хотите сказать, что отпустите меня просто так?
   – Я ничего не хочу сказать. Я уверена, мы сможем найти корабль, отправляющийся в Тол Хонет в конце весны или в начале лета. Между райвенами и империей идет широкая торговля.
   – По-моему, вы меня неправильно поняли, леди Полгара. Я сказала, что не поеду в Райве – ни при каких обстоятельствах.
   – Я слышала тебя, Се'Недра. Ты ошибаешься. Ты поедешь в Райве. Тебе там назначена встреча, помнишь?
   – Нет! – Голос Се'Недры повысился на две октавы.
   – А я сказала – да, – обманчиво спокойным голосом произнесла Полгара, но в нем уже прозвучал оттенок металла.
   – Я решительно отказываюсь ехать, – заявила принцесса. Она хотела еще что-то добавить, но в это время крохотный пальчик коснулся её рта. Спящий ребенок во сне протянул руки к её лицу. Она в раздражении дернула головой. – Я уже не раз вам говорила, что не обязана... – Ребенок снова коснулся её губ и сонными глазами уставился на нее. Этот пристальный взгляд вселял уверенность и спокойствие. Се'Недра забыла, что хотела сказать. – Я не отправляюсь на остров Ветров, – запинаясь, произнесла она, – и точка.
   – Кажется, мы не раз и не два беседовали на эту тему, – напомнила Полгара.
   – Вы не имеете права... – её мысли опять начали путаться под взглядом голубых глаз ребенка... таких голубых, что от них невозможно оторваться. У принцессы появилось ощущение, что она тонет в этих невероятного цвета зрачках. Но она тряхнула головой и попыталась взять себя в руки. Не в её характере было уступать в споре. – Я не хочу публичных унижений, – заявила она. – Я не буду стоять в зале райвенского короля, как нищая, а олорны будут давиться от смеха, глядя на меня. – Уже лучше. Секундная заминка успешно преодолена. Се'Недра снова машинально взглянула на ребенка, и вся её уверенность опять испарилась – У меня нет даже подходящего платья, – жалобно добавила она и спохватилась: «Что я несу?»
   Полгара молчала, наблюдая большими мудрыми глазами за теряющей уверенность принцессой. Се'Недра опять сбилась, её возражения становились все менее и менее убедительными. Продолжая по инерции спорить, она уже осознала, что у неё нет действительно веских причин не отправляться в Райве. Её отказ выглядел несерьезным, даже детским. Ради чего она подняла такой шум? Маленький мальчик, сидящий на коленях, улыбнулся, как бы подбадривая её, и, не в силах больше сдерживаться, она улыбнулась в ответ. Вся её оборона рухнула. Но она решила сделать последнюю попытку и произнесла:
   – Что ни говорите, леди Полгара, а это всего лишь дурацкая формальность. Меня никто не ждет в зале райвенского короля... меня некому ждать. Род Райвенов вымер. – Она отвела глаза от лица ребенка. – Мне так уж нужно ехать?
   Полгара, продолжая молчать, кивнула.
   Се'Недра тяжело вздохнула. Все эти пререкания показались ей теперь совершенно бессмысленными. Почему она упиралась из-за простой поездки, в которой нет ничего опасного? Если это принесет людям радость, к чему упрямиться?
   – Ну хорошо, – сдалась она. – Если это так важно, пожалуй, я могу отправиться в Райве. – Сказав это, она почувствовала, будто камень свалился у неё с души. Ребенок снова улыбнулся и заснул. Охваченная необъяснимым чувством счастья, принцесса прижалась к кудрявой головке и принялась качать его, тихо напевая.

ЧАСТЬ 2

Глава 9

   Снова Релг вел их тихим и темным царством пещер, и снова Гарион возненавидел это царство мрака и безмолвия. Казалось, минула вечность с тех пор, как они оставили Пролгу, где Се'Недра долго, со слезами прощалась с немощным Горимом. Принцесса последнее время вела себя очень странно; Гарион постоянно думал о ней, спотыкаясь в пахнувшей плесенью темноте. Поведение принцессы изменилось, немного, едва заметно, что не могло не волновать Гариона.
   Наконец после бесчисленных дней блуждания по темным извилистым галереям через узкий и заросший кустарником проход в стене крутого ущелья они вышли в царство света и простора. Шел снег. Крупные редкие снежинки мягко опускались на землю в неподвижном воздухе.
   – Ты уверен, что это Сендария? – спросил Бэйрек Релга, когда они продирались сквозь кустарник, росший у входа в пещеру.
   Релг пожал плечами, надвинул на глаза повязку, предохраняющую лицо от яркого света, и ответил:
   – Мы больше не в Алголанде.
   – Помимо Алголанда полно других мест, Релг, – раздраженно бросил Бэйрек.
   – Похоже, Сендария, – заметил король Чо-Хэг, приподнимаясь в седле и глядя на кружащийся в воздухе снег. – Никто не может сказать, сколько времени?
   – В такой снег трудно это определить, отец, – ответил Хеттар. – Лошади считают, что около полудня, но у них представление о времени несколько неточное.
   – Просто замечательно! – иронически произнес Силк. – Нам не известно ни место, ни время. Ничего себе начало!
   – Это не так важно, Силк, – устало возразил Белгарат. – Нам нужно только двигаться на север. В конце концов выйдем на Великий Северный путь.
   – Отлично, – ответил Силк. – А где север?
   Гарион пристально посмотрел на дедушку, выехавшего на заснеженную равнину. Лицо старика избороздили морщины, под глазами появились темные круги. Несмотря на две недели отдыха в Стронгхолде и заверения тети Пол, что отец готов к переезду, Белгарат явно не оправился от болезни.
   Когда все выехали из пещеры, были надеты теплые плащи и подтянуты подпруги, чтобы двигаться дальше.
   – Неприветливые места, – заметила Се'Недра, критически поворачивая голову направо и налево.
   – Это горная страна, – поспешно ответил Гарион, вставая на защиту родного края. – Не хуже, чем горы восточной Толнедры.
   – Я не говорила, что она плохая, – резко поправила его принцесса.
   Проехав несколько часов, они услышали стук топоров, который доносился из леса.
   – Дровосеки, – предположил Дерник. – Я узнаю у них, в каком направлении нам ехать. Вскоре он вернулся с кислым видом.
   – Мы едем на юг.
   – Я так и думал, – съязвил Силк. – А спросил, который сейчас час?
   – Скоро стемнеет, – ответил Дерник. – Лесорубы говорят, что если свернуть на запад, то можно выехать на дорогу, которая ведет на северо-запад, а та, в свою очередь, приведет к Великому Северному пути. До него около двадцати лиг.
   – Надо успеть до темноты отыскать эту дорогу, – сказал Белгарат.
   Четыре дня ушло на то, чтобы выбраться из гористой местности, и еще пять дней, чтобы через необжитую восточную Сендарию добраться до озера Салтурн, на берегах которого стояло много деревень.
   Все это время снег шел не переставая, и дороги Сендарии покрылись грязью, резко выделяясь среди белоснежных холмов. Их отряд оказался большим, и приходилось ночевать в двух-трех постоялых дворах, когда они останавливались в ухоженных, утопающих в снегу деревнях. Принцесса Се'Недра очень часто использовала слово «оригинально» для описания сел и деревенского быта, и постоянное его упоминание Гарион начал воспринимать как личную обиду.
   Королевство, через которое они проезжали, уже не было прежней Сендарией, которую он оставил год с небольшим назад. В каждой деревне готовились к войне. Отряды ополчения месили коричневую жижу на деревенских площадях; старые мечи и погнутые пики, давно пылившиеся на чердаках или ржавеющие в сырых подвалах, были извлечены на свет и приведены в порядок, так как все знали, что близится война. Со стороны на этих миролюбивых фермеров и сельских жителей, готовящихся к войне, было смешно смотреть. Их самодельное обмундирование пестрело самыми невероятными цветами: от красного и синего до зеленого и черного, а яркие знамена наглядно свидетельствовали о том, что ради справедливого дела женщины не пожалели даже нижних юбок. Лица этих простых людей были, однако, серьезны. И хотя молодые парни с важным видом расхаживали по деревне в боевой форме, красуясь перед девушками, а мужчины постарше держались как ветераны, тревога в каждой деревне нарастала. Сендария стояла на пороге войны.
   В Салтурне тетя Пол, с лица которой не сходило задумчивое выражение, когда они проезжали мимо деревень, по-видимому, приняла какое-то важное решение.
   – Отец, – сказала она Белгарату у городских ворот, – ты, Чо-Хэг и остальные отправляйтесь в город, а мы с Гарионом и Дерником кое-куда наведаемся.
   – Куда это ты собралась?
   – На ферму Фолдора.
   – Фолдора? Зачем?
   – Мы оставили там много вещей, отец. Ты так подгонял, что мы едва успели прихватить самое необходимое, – произнесла она таким тоном, что Гарион сразу догадался: за этим что-то кроется, а приподнявшаяся бровь Белгарата только подтвердила его догадку.
   – Время поджимает, Пол, – заметил старик.
   – У нас его вполне достаточно, – парировала она. – По правде говоря, она совсем близко. Через несколько дней мы вас догоним.
   – Это так важно, Пол?
   – Да, отец. Думаю, что да. Присмотри в мое отсутствие за Миссией, пожалуйста. С нами ему делать нечего.
   – Хорошо.
   Серебристый смех сорвался с губ принцессы Се'Недры, которая наблюдала за неуклюжими движениями группы новобранцев, выполнявших поворот направо с боевым оружием. Выражение лица тети Пол не изменилось, когда она строго взглянула на хихикающую жемчужину империи.
   – Пожалуй, мы возьмем её с собой, – прибавила она.
   Се'Недра принялась энергично протестовать, когда узнала, что она не отправляется прямиком в роскошные палаты дворца короля Фулраха в Сендарии, но, несмотря на все её просьбы и уговоры, тетя Пол оставалась неумолимой.
   – А вообще она слушает кого-нибудь? – недовольно спросила маленькая принцесса Гариона, когда они ехали позади тети Пол и Дерника по дороге, ведущей в Медалею.
   – Она слушает всех, – ответил Гарион.
   – Но не меняет своих решений?
   – Не очень часто... но меняет.
   Тетя Пол обернулась и сказала Се'Недре:
   – Опусти капюшон. Начинается снег, и я не хочу, чтобы ты ехала с мокрой головой.
   Принцесса сделала глубокий вдох, собираясь возразить.
   – Спокойно, – тихо предупредил её Гарион.
   – Да, но...
   – Она сейчас не расположена к разговорам.
   Се'Недра бросила на него яростный взгляд, но молча опустила капюшон.
   Снег продолжал падать, когда к вечеру они достигли Медалеи. Нетрудно было угадать, какой окажется реакция Се'Недры на ночлег в деревенской гостинице. Гарион отметил, что взрывы гнева у неё бывают с определенной периодичностью. При этом она никогда не начинала сразу кричать во все горло, а, постепенно распаляясь, достигала впечатляющего крещендо. Вот и теперь, едва принцесса собралась перейти на крик, как неожиданно услышала спокойный голос тети Пол, говорившей Дернику:
   – Вот что значит хорошее воспитание. Старые друзья Гариона придут в восторг. Ты так не думаешь?
   Дерник отвернулся, пряча улыбку.
   – Я уверен в этом, госпожа Пол.
   Се'Недра замерла с открытым ртом. Эта внезапная перемена в ней поразила Гариона.
   – Я выглядела глупо, да? – спросила она, переходя на спокойный тон.
   – Да, дорогая... самую малость, – согласилась тетя Пол.
   – Пожалуйста, простите меня... все, – вкрадчиво продолжала принцесса.
   – Не перебарщивай, Се'Недра, – заметила тетя Пол.
   На следующий день около полудня они свернули с главной дороги, ведущей в Эрат, на проселочную, которая вела к ферме Фолдора. Возбуждение Гариона усилилось. Еще бы! Ведь каждый придорожный столб, каждый куст и каждое дерево ему тут знакомы. А вот там... неужели это старый Крэлто на неоседланной лошади направляется с каким-то поручением в Фолдор? А заметив высокого человека, очищающего канаву от веток и прошлогодних листьев, он больше уже не в силах был сдерживаться. Гарион пришпорил коня, ловко перемахнул через изгородь и поскакал галопом по занесенному снегом полю к одинокому крестьянину.
   – Рандориг! – закричал он, спрыгивая с седла.
   – Ваша честь? – ответил Рандориг, моргая от удивления.
   – Рандориг, это я – Гарион. Ты не узнал меня?
   – Гарион? – Рандориг, продолжая моргать, пригляделся, и его глаза блеснули. – Да... пожалуй, ты прав, – пробормотал он. – Ты и есть Гарион.
   – Ну конечно это я, Рандориг! – воскликнул Гарион, протягивая руки.
   Но Рандориг поспешно убрал руки за спину и сделал шаг назад.
   – Испачкаешь одежду, Гарион. Смотри! Я весь в грязи.
   – Наплевать на одежду, Рандориг. Ты мог друг.
   Высокий парень упрямо покачал головой:
   – Её нельзя пачкать. Она слишком красивая. Мы всегда успеем пожать руки после того, как я их отмою. – Он с любопытством уставился на Гариона. – Откуда у тебя такие красивые вещи? И меч? С ним лучше не показываться перед Фолдором. Ему это не понравится.
   Дела складывались не так, как предполагал Гарион.
   – Как Дорун? – спросил он. – А Забретт?
   – Дорун уехал прошлым летом, – ответил Рандориг, морща лоб. – Я думаю, его мать снова вышла замуж... ну, у них ферма за Винольдом... А Забретт... ну что... мы с Забретт стали... дружить, едва ты уехал. – Молодой человек вдруг покраснел и смущенно опустил глаза. – Между нами что-то есть, Гарион.
   – Прекрасно, Рандориг, – быстро проговорил Гарион, стараясь скрыть болезненное и мгновенное, как укол иглы, разочарование.
   – Я знаю, что вы всегда хорошо относились друг к другу, – продолжал Рандориг упавшим голосом. – Я поговорю с ней. – Он поднял голову. В глазах бедного парня стояли слезы. – Мы бы так не увлеклись, Гарион, но кто знал, что ты вернешься.
   – Не совсем так, Рандориг, – успокоил друга Гарион. – Мы только проездом, чтобы забрать кое-какие вещи.
   – Ты и Забретт заберешь? – чуть слышно спросил Рандориг, и у Гариона защемило сердце.
   – Рандориг, – попытался он успокоить товарища. – У меня нет больше дома. Одну ночь я сплю во дворце, следующую – в придорожной канаве. Разве кто-то из нас может обречь на такую жизнь Забретт?
   – Она пойдет за тобой, если ты попросишь... я так думаю, – сказал Рандориг. – С тобой она все выдержит... Я знаю.
   – Но она не создана для такой жизни, признайся? Вы доверяете друг другу?
   – Я не смог бы ей солгать, Гарион, – обиделся высокий парень
   – А я смог бы, – резко сказал Гарион. – В особенности если это избавит её от тягот кочевой жизни. Тебе потребуется только держать рот на замке. Предоставь говорить мне. – Он неожиданно ухмыльнулся. – Как в старые времена.
   На лице Рандорига мелькнула застенчивая улыбка... Ворота фермы были распахнуты настежь, и добрый и честный Фолдор, широко улыбаясь и радостно потирая руки, суетился вокруг тети Пол, Дерника и Се'Недры. Высокий и тощий фермер ничуть не изменился за те полтора года, что они не виделись, лишь выдающаяся вперед челюсть, казалось, вытянулась еще больше, да прибавилось седины на висках, но сердце осталось таким же добрым и великодушным.
   Принцесса Се'Недра скромно осталась стоять в стороне, и Гарион принялся изучать её лицо, стараясь отыскать признаки надвигающейся грозы. Если кто и мог сорвать задуманный им план, то в первую очередь, конечно, она. Но как он ни старался, ничего не мог увидеть.
   Затем с галереи, опоясывающей внутренний двор, спустилась вниз Забретт. Одетая в обыкновенное деревенское платье, с золотистыми длинными волосами, она очень похорошела с тех пор, как они расстались. Волна воспоминаний охватила Гариона, но в мыслях он оставался холодным и расчетливым. Они вместе росли, и их связывало так много, что посторонний человек вряд ли мог понять, что произошло, когда их взгляды встретились. И в этом взгляде Гарион лгал ей. Глаза Забретт светились любовью, а мягкие губы были полуоткрыты, словно готовые дать ответ на вопрос, который он еще не задал, но обязательно задаст. Однако во взгляде Гариона она прочла выражение дружбы, даже нежности, но не любви. Недоверие отразилось на её лице, которое быстро залилось румянцем. Сердце Гариона опять сжалось, видя, как надежда умирает в её голубых глазах. Но хуже всего было то, что ему пришлось сохранять эту позу безразличия, когда она с тоской всматривалась в черты его лица, как бы стараясь запечатлеть образ, который будет её преследовать всю жизнь. Девушка повернулась и, сославшись на дела, медленно побрела прочь. Гарион понял, что видит её в последний раз.