Страница:
его поведение обусловлено обстоятельствами общего дела. А если даже имеются
какие-то личные причины, то он для этого общего дела сам по себе больше
значит, чем другие, и так далее в этом духе.
Нередко у паранойяльного человека можно выявить те или иные дефекты,
неважно, в чем они выражены. Это может быть хромота, неуклюжесть, полнота,
худоба, малый рост, неправильный прикус, диспропорции в лице, картавость,
заикание, гнилые зубы. Или же его отец -- "враг народа", "предатель, в плен
сдался немцам". А Троцкий -- вообще был еврей.
Дефекты речи или то, что тебя дразнят в школе "жиртрест-промсосиска",
принадлежность ли к гонимой нации создают у паранойяльных тот неоценимый
комплекс неполноценности, который впоследствии гиперкомпенсируется
достижениями в социальной сфере. Получается даже, что комплекс
неполноценности как бы дан свыше, что "это подарок судьбы". Важно, что некий
дефект формирует переживание неполноценности и страстное желание его
компенсировать. Развивается бурная деятельность по его восполнению.
Суворов, будучи хилым мальчиком, задался целью стать полководцем -- и
стал им. Есть словосочетание, ставшее достаточно расхожим термином:
"наполеоновский комплекс". Низкий рост Наполеона при его полноте и его
бурное продвижение в социуме известны всем.
Паранойяльных, скорее всего, третировали в детстве -- родители,
учителя, мачеха, отчим, старшие ребята во дворе... И начинала работать
великая сила -- гиперкомпенсация.
Мы затронули страшную и интересную проблему еврейства. Быть евреем в
стране, где время от времени вспыхивает постоянно тлеющий уголек
антисемитизма, -- это испытывать самый жгучий комплекс неполноценности.
Может быта, именно поэтому у евреев действительно много достижений.
Но то, что мы сейчас отметили в последних абзацах, может приобретать и
зловещие черты. Тот же Наполеон -- это сейчас как бы даже романтизированная
фигура, а ведь у Толстого Пьер Безухов воспринимал его как злодея. Еще
страшнее был маленький и сухорукий, с оспинами на лице, Coco Джугашвили --
впоследствии Сталин.
И в то же время переживания человека незаурядного, но оттесняемого
из-за своего не зависящего от него дефекта на периферию общества тяжки для
него. Поставим себя на его место -- и нам тоже захочется отомстить
благополучным насмешникам, придавить их, заставить ползать, подчиняться,
умолять. Но человек должен и может сказать себе: я благородный и умный, я
буду сопротивляться этим низменным желаниям. А лучше быть изначально столь
благородным, что не будет и намека на такие желания. Ну ладно, не будем
идеалистами: такое желание возникнет. Но надо ему сопротивляться, хотя бы
для того, чтобы не получить потом репутацию злодея -- мы же не этого
добивались. Нам ведь и самим хочется в собственных глазах выглядеть добрым.
А зачем, собственно, и влезать в чью-то шкуру? Даже если ты не такой уж
паранойяльный психопат, а просто тебя гложет мелкая зависть, то и здесь не
следует компенсировать свои проигрыши за счет других, пусть эта компенсация
произойдет за собственный счет.
Скажи себе: сегодня я стану лучше, чем вчера, достижения будут расти, я
их направлю на пользу людям, я вырасту в своих глазах, люди так или иначе
заметят мои достижения, и я займу достойное место среди достойных людей.
А если кто-то из паранойяльных окажется не столь достойным, то
психотерапевты помогут сопротивляться его комплексам и гиперкомпенсации и
стать более достойным. И это только на первый взгляд кажется идеализмом. На
самом деле Этот процесс возможен и в принципе даже происходит в обществе,
пусть только среди более нравственно совершенных людей --но зачем нам
равняться на несовершенных?
У паранойяльного человека часто срабатывает поверхностная
иррациональная психическая защита. Что это такое --психическая защита? Это,
как явствует из словоупотребления, -- любая перестройка в психике, которая
снимает тревогу, успокаивает совесть. Ведь паранойяльному человеку часто
приходится делать что-то осуждаемое людьми: отречься от друга, от прежних
взглядов, принести в жертву интересы отдельных людей или даже целых групп, а
то и народов. Совесть, которая тревожит людей других психотипов, у
паранойяльного быстро успокаивается. Он забывает чужие благодеяния, иногда
искренне удивляясь, когда ему напоминают об этом ("разве так было?"),
девальвирует их в собственных глазах и в глазах других людей ("подумаешь,
это был только телефонный звонок"). Он преуменьшает свои грехи ("ну это же
простительно, я не смог, так получилось"), объявляет незначительными поводы
для тревог, из-за которых к нему обращались ("я тогда не помог тебе, но ты
сам справился"). В общем, паранойяльные легко манипулируют, может быть, и
бессознательно фактами и аргументами в свою психозащитную пользу. Защита эта
поверхностная, люди от них в результате отворачиваются, и в конце жизни
паранойяльный может оказаться в полном одиночестве.
Паранойяльные, бойтесь этого заранее. Подстелите "соломку" в виде
искреннего сочувствия, интереса к мелким личным переживаниям близких. Нет,
не хотите...
Что ж, умирайте в одиночестве, наедине с богом зла, богом злата или
даже богом всеобщего блага в далеком коммунистическом завтра, но никто не
подаст пресловутую кружку с чаем или утку, чтобы вы перед смертью помочились
в нее, и никто не закроет вам глаза.
В отношениях с людьми у паранойяльного преобладают деловитые просьбы,
требования, распоряжения, приказания, инструкции. Самое употребляемое слово
при этом -- "срочно". В записках оно подчеркивается тремя чертами, ставятся
три восклицательных знака, все это еще обводится рамкой. При этом
паранойяльный не считается с тем, можно ли действительно это выполнить
срочно. Паранойяльный почти всегда необоснованно, неоправданно требователен.
Воплощению своих замыслов он подчиняет не только всю свою, но и чужую жизнь.
Скажем так: сам раб своих идей, он делает рабами их других людей (извините
за непрошеную рифму).
В то же время сам он резко сопротивляется даже обоснованным
требованиям, если они идут вразрез с его интересами. Нередко он жестко, даже
грубо отказывает -- более грубо, чем эпи-лептоид. Любая требовательность и
любой отказ неприятны. Но жесткость, с которой это делает паранойяльный,
вызывает обычно возмущение. Паранойяльные, учтем это!
Средства влияния на человека у паранойяльного разнообразны.
Если не удается убедить и подействовать внушением, в дело пойдут
ультиматумы и шантаж. Излюбленным приемом паранойяльного является
манипуляция, то есть скрытое психологическое воздействие с материальной или
психологической выгодой для себя в ущерб партнеру.
Паранойяльные люди не только на работе и в большой политике, но и в
быту обычно окружены адептами: "апостолами" (эпилептоидами) и "кликушами"
(истероидами), как мы помним. С ними у паранойяльного до поры до времени
сохраняется совместимость. Вообще-то паранойяльные неуживчивы и с ними, но
истероиды и эпилептоиды все же им более подходят. Истероид склонен
восхищаться и греться в лучах славы другого человека (а паранойяльный
потенциально ею "обладает"). Эпилептоид же склонен принимать чужие мысли и
твердо верить в них и тоже не чуждается принять на себя заслуженную им
совместно с паранойяльным славу.
Но вот с другим паранойяльным паранойяльному человеку совсем плохо.
Друг с другом соперничают, конечно, люди любых психотипов, даже сензитивы с
психастеноидами. Но "топят" других больше истероиды и паранойяльные. Однако
если истероидка топит человека на уровне общения ("В Москве сейчас так не
одеваются, как ты"), то паранойяльный топит соперника на уровне отношений
или даже существования, к какому бы психотипу этот соперник ни относился. А
уж в одной берлоге один паранойяльный с другим паранойяльным никогда не
уживутся: один другого или выживет, или переживет (уничтожив). Паранойяльные
вожди всех революций, хоть Великой французской 1789 года, хоть нашей Великой
Октябрьской 1917 года (трагедия) или нашей "невеликой октябрьской" 1993 года
(фарс), дают многочисленные подтверждения этого тезиса.
У паранойяльного человека много новых друзей, но мало старых. Он быстро
сходится с теми людьми, которые принимают его концепцию, его план действий,
но быстро расходится с ними, рвет отношения, как только человек обнаруживает
самостоятельность мышления, непокорность. И делает это нередко с шумом и
негодованием, при этом его самое частое оценочное слово -- "предатель". Люди
вокруг него быстро сменяются. Возле него калейдоскоп людей, из которого он
черпает новых друзей. Друзьями он считает только тех, кто на сегодня
приемлет его идеи и служит им, то есть только своих адептов.
Поэтому для паранойяльного не подходит пословица "старый друг лучше
новых двух". Ему подходит инверсия этой пословицы: новый друг лучше старых
двух. В новых друзей (они ведь новые потенциальные адепты его идей) он
вкладывается, может поддерживать их и материально, даже в ущерб старым
связям, даже в ущерб близким родственникам. Я знал одного паранойяльного
профессионального политика, который отказывал в помощи нуждающемуся сыну
(далекому от политики) и давал деньги людям, которые поддакивали ему и по
мелочам помогали в его политических начинаниях. Как подразумевает
паранойяльный, из старого друга все выжато или тот уже в его фарватере,
поэтому старый друг ему менее интересен, чем новый, а нового еще надо
превратить в сторонника.
Если старый друг оказывается еще и его новым оппонентом, то
паранойяльный человек относится к нему с ненавистью. И даже если старый друг
становится просто бывшим другом, паранойяльный человек теряет к нему
интерес, относится с пренебрежением. Один паранойяльный о другом
паранойяльном, не пожелавшем быть винтиком в его социальной машине и
отошедшем от него, высказался кратко и четко: "Отработано".
Другие люди для паранойяльных -- лишь средство для достижения цели:
винтики, глина, человеческий материал, массы. При этом признаваться в такой
негуманной позиции никто из паранойяльных не хочет. Наоборот, они часто
устраивают "человечные" шоу типа "Сталин с девочкой на руках".
Паранойяльный вообще делит всех людей на друзей и врагов: "Кто не с
нами -- тот против нас". Все друзья, впрочем, должны быть не просто друзьями
-- выпить там или хотя бы закусить вместе. Нет, они должны быть подвижниками
и сподвижниками. Он вождь и ищет соратников-сподвижников, для которых
главное в жизни -- это подвиг во имя его идеи. Он утверждает, что его идея
-- во имя народа, во имя вечности, во имя Бога. А враги его идеи -- это
враги народа, богоотступники.
Здесь и дальше следует делать некоторые поправки с учетом конкретных
обстоятельств. Паранойяльный человек -- это не буквально Сталин или
"сталиноид". Он может говорить не "враги народа", а, например: "Вы не
уважаете коллектив"; "Вам не дороги интересы дела, института".
Часто паранойяльный человек подвергает своих сторонников испытанию на
верность. Один руководитель клана заявил своим сподвижникам, что их жены --
это в первую очередь его жены. А Сталин отправил жену Молотова и жену
Калинина в ГУЛАГ и получил на это верноподданническое согласие этих своих
соратников.
Паранойяльный человек исключительно самолюбив. Он не выносит, когда
отрицательно оценивают его идей, вкусы, взгляды, реликвии и его личность в
целом. Он гораздо более самолюбив, чем истероид и эпилептоид. Конечно, все
мы самолюбивы, никому из нас не нравится критика, и в лучшем случае мы
терпим тактичную критику, понимая ее неизбежность, вероятную полезность и
то, что неприятие критики плохо смотрится со стороны. Но паранойяльный
абсолютно нетерпим к любым нормальным возражениям, замечаниям и малейшим
намекам на отрицательные оценки. Его легко задеть, особенно если это
касается развиваемой им идеи или его личностных черт.
Для паранойяльного большую роль играет его личное авторство. Не стоит
пренебрегать этим при общении с ним. Он свое авторство защищает, и отношения
испортятся, если вы будете цитировать его без ссылок. При этом лучше
пользоваться приемом "начало цитаты -- конец цитаты", поскольку бывает, что
цитировать начали со ссылкой, но затем перешли к другому абзацу, и уже
неясно, чей это текст: цитирующего автора или цитируемого автора.
Паранойяльный не простит и такой оплошности. Так что свято блюдем правило:
"начало цитаты -- конец цитаты".
Паранойяльные мстительны. Эпилептоиды тоже, но если эпилептоид не
подаст руку помощи, то и ножку специально не подставит. Если и подставит, то
тогда, когда представится случай, а намеренно интриговать и мстить не будет.
Паранойяльный будет это делать намеренно. Он составит план мщения, посмакует
его, организует его осуществление, потом посмотрит в глаза "негодяю" и
спросит: "А помнишь?.."
Как было уже сказано, эпилептоид наводит справедливость (в соответствии
с уже существующими законами), а паранойяльный стремится вводить
справедливость, то есть новые, более совершенные, с его точки зрения,
законы. Но по отношению к уже существующим законам паранойяльный не лоялен.
Он склонен преступить их.
Различного рода "робин гуды", существовавшие в разные времена у разных
народов, -- типичное паранойяльное явление.
Паранойяльный может считать правым делом и экспроприацию, в том числе в
свою пользу. Если кто-то владеет большими богатствами, это, с его точки
зрения, несправедливо. А справедливым он считает отобрать и взять, например,
себе, хотя чаще считает правильным разделить это между более бедными, как
Робин Гуд и примитивные коммунисты.
Так или иначе, паранойяльный часто не в ладах с властями, которые могут
и законы, введенные ими самими, нарушать опять же в свою пользу и в ущерб
обществу. Он не в ладах и с законами, которые не позволяют ему осуществлять
справедливость в соответствии с его пониманием.
Поэтому нередко паранойяльные оказываются за решеткой. Чтобы выжить в
"зоне", они проявляют непокорность и по отношению к уголовным "авторитетам",
как и "на воле" по отношению к законным властям.
Паранойяльный человек может выдержать много испытаний, невзгод,
лишений, пытки, репрессии, даже принять смертную муку за свою идею.
Монах Джордано Бруно 12 лет шел к костру на одной из центральных
площадей в Риме, где ему спустя века поставили памятник. А ради чего ? Чтобы
не говорить того, что не считал истиной.
Вот Галилей, когда его прижали инквизиторы, отрекся от истины и только
"в кулуарах" произнес трагически знаменитую фразу: "А все-таки она
вертится!" А Бруно свою истину декларировал не в кулуарах, а в лицо
мракобесам.
Когда летит на пламя мотылек,
О смерти он своей не помышляет.
Когда олень, от жажды изнемог,
Спешит к ручью, он о стреле не знает.
Когда сквозь лес бредет единорог,
Петли аркана он не примечает.
Я ж в лес, в огонь, к ручью себя стремлю,
Хоть вижу стрелы, пламя и петлю.
Это стихотворение встретилось мне в трактате "О героическом энтузиазме"
Джордано Бруно. Он приписывает его поэту Тансилло, но, возможно, что это
псевдоним самого Бруно. Так или иначе, оно выражает ту идею жертвенности,
которая бывает свойственна паранойяльным людям. Прекрасные стихи, прекрасное
и трагическое содержание.
Но больше, чем идея жертвенности, паранойяльному свойственна идея
жертвоприношения.
Даже сыновьями жертвовали паранойяльные (Авраам, Петр I, Сталин), не
говоря уже о чужих по крови людях. Жертвоприношение и жертвенность часто
идут рядом. Если я жертвую собой, то имею якобы право принести в жертву и
других, потребовать от них жертвы. В жертву должно быть принесено иногда
даже право на смерть, на суицид. Христианская религия запрещает
самоубийство, оно карается адом. А в стихотворении поэта послевоенной и
шестидесятнической эпохи Бориса Слуцкого "Кельнская яма" есть строки:
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
То есть в принципе не разрешает, но в порядке исключения может
разрешить. Вот так!
Увы, сами паранойяльные все-таки зачастую почему-то не хотят быть
жертвой. Они посылают на смерть ("Но человека человек послал к анчару
властным взглядом"), а сами погибать не хотят.
В фильме о Ломоносове сценариста Осетинского и режиссера Прошина есть
такой эпизод. Паранойяльный лидер-раскольник собирает всех в деревянной
церкви для самосожжения, а сам выбирается потайным ходом. Юный Ломоносов
упрекает его: "Детей и баб пожег, а сам не сгорел..."
Такая вот нравственная "диалектика" свойственна некоторым
паранойяльным.
Авторитарность у него сквозит буквально во всем. Стремление к ней
приводит его и к политическим авторитарным, тоталитарным системам даже
независимо от сути основной идеи. Коммунисты и фашисты навязывали вроде бы
разные идеологии: интернационализм и национализм, -- но с одинаково
авторитарно-тоталитарным рвением. И тем, и другим свойственно
регламентировать не только смерть людей, но и различные стороны их жизни:
питание, секс, браки... Партком мог дать или не дать разрешение на развод.
Но ведь и церковь делала то же самое, что же мы, Демократы, забываем это за
обидами на так называемых коммунистов.
Паранойяльный, в отличие от эпилептоида, скорее космополит, чем
патриот. Его идеи выходят за рамки отдельной страны или нации, он думает обо
всем человечестве... Это и всемирная революция, и конец света, и стремление
обратить в свою веру "инородцев". Но если в его концепцию входит патриотизм,
то он может быть и патриотом.
Для всей деятельности паранойяльного человека характерна специфическая
паранойяльная мотивация. Его не устраивает, что он просто придумал что-то
более разумное. Нет, он сеет "разумное, доброе, вечное". Фауст у Гете
говорит так:
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь,
Из уст моих чтоб истина лилась, --
Не слов пустых набор случайный!
Христос говорит двум своим будущим апостолам, которые были рыболовами:
"Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков".
Паранойяльный действует часто от имени высших сил -- от имени Бога ("С
нами Бог!"), с позиций всемирного хода истории (Маркс, Ленин, Сталин). Он
как бы посланник самого Бога. Он берет на себя миссию мессии.
Паранойяльные, как правило, не изменяют своим взглядам. Это личности
цельные. У них в основном непротиворечивая ценностная иерархия, по крайней
мере, на длительное время. Они редко пересматривают своя взгляды и в каждый
данный момент ведут себя последовательно. Это гипертим может впасть в раж
из-за несправедливости, с которой столкнулся сию секунду, а через минуту,
поглаживая живот, может выпивать с тем, кто совершил несправедливость.
Но у паранойяльных личностей могут быть и резкие перепады в ценностных
ориентациях. Сталин был семинаристом -- и стал настолько воинствующим
атеистом, что уничтожил храм Христа Спасителя. Я часто видел атеистов,
которые становились ревностными проповедниками той или иной религии. Это
связано, наверное, со слишком сильно выраженной психозащитной позицией, с
неуспехом на предыдущем поприще: какое-то движение отвергло его как лидера.
Кай Марций Кориолан, римский полководец, считавший Рим, как и все
римляне, центром вселенной, вдруг изгнан из Вечного города. И вот он
произносит знаменитую фразу: "Есть жизнь вне этих стен" (Шекспир). А потом и
пошел на Рим во главе враждебных племен.
Учится паранойяльный неровно, рывками, с переменным успехом. Оценки:
смесь из троек, четверок, пятерок и... двоек. Нередко учится по
индивидуальному учебному плану, перескакивает через курс -- в соответствии
со способностями, конечно. Может учиться сразу в двух вузах, на двух
факультетах.
Творчество его начинается со студенческой или даже со школьной скамьи.
Уже тогда он ставит перед собой цель и пытается ее достигнуть. И вот
какими-то предметами он может пренебречь, хотя все же сдает их или (если
двойка) пересдает, чтобы не выгнали из вуза, хотя бы на троечку, здесь он не
гордый. Зато другие предметы или разделы учебника ему кажутся важными, в них
он копается глубже, достает дополнительную литературу, покупает книги у
букинистов, сидит в библиотеках. Он добывает истину в спорах с приятелями в
курилках тех же библиотек, студенческих общежитиях за банкой пива и т. п.
Паранойяльный человек работает всю жизнь напролет (как гипертим всю
жизнь напролет веселится) -- не разгибаясь, не отдыхая и в конце концов
валясь от усталости на диван в одежде, не имея сил даже умыться перед сном.
Он не опаздывает на деловые мероприятия, если еще не завоевал авторитет. Но
если он уже "на коне", то может и опаздывать.
В любом случае (опаздывает он сам или нет) он любит распекать
подчиненных за нерадивость. Паранойяльный препирается и с властями.
Сравним: эпилептоиды сдержанно ведут себя и в отношении властей, и в
отношении подчиненных, истероиды сдержанны в отношении властей, но распекают
подчиненных, а гипер-тимы отшучиваются или ругаются со всеми.
Паранойяльный и дома много работает. Принимает деловых гостей, подолгу
обсуждает дела по телефону, составляет документы, пишет статьи, обдумывает,
делает наброски.
Он может что-нибудь писать в очень неудобных для этого условиях,
например сидя или даже стоя в вагоне метро или электрички, присев на
ступеньках в коридоре (как тонко подмечено в рисунке Кибрика с изображением
Ленина), и совершенно не обращает внимания на то, что на него обращают
внимание. Он это делает нет кокетства, дескать, смотрите, какой я деловой, а
действительно потому, что он трудоголик.
Часто для паранойяльного лучшее время, когда можно поработать с
бумагами, -- ночь, поскольку днем он работает с людьми. Конечно, человек он
беспардонный, но ведь не всех можно дергать ночью, да и его никто не
дергает, так что можно сосредоточиться на бумагах.
Если офис паранойяльного не предназначен специально для, скажем,
психологической или спортивной работы, то там обычно нет особого порядка, а
скорее "революционный" беспорядок. Впрочем, некоторые уже получившие власть
паранойяльные могут и наводить порядок чужими руками по своему вкусу.
У паранойяльного накапливаются архивы. Он благоговейно относится к
каждой своей разработке, поэтому ничего из черновиков не выбрасывает, они
захламляют квартиру и офис, вызывая нарекания близких, но не дай бог тронуть
его архив -- последует буря негодования. Хотя, может быть, и не стоит
трогать? Даже если это затрудняет быт и ухудшает эстетику... Это совет для
близких, ценящих его как личность.
Паранойяльный человек планирует свое продвижение по жизни, и если
кто-то стоит на его пути, он интригами, вероломством, убийствами, подлогами
или даже честным путем убирает соперников.
Ричард III Глостер в фильме "Башня смерти" сделал себе стеклянный шкаф,
поместил там кукольные изображения всех, кто стоял у него на пути к трону, и
по мере их устранения выбрасывал очередную куколку.
Карьера паранойяльной личности зигзагообразна. Эпилептоид -- тот
неуклонно поднимается по ступенькам без каких-либо катаклизмов. А
паранойяльный может и низко пасть и высоко взлететь, а может долго стоять на
одной ступеньке. Его обычно не пускают вперед другие, конкуренты.
Паранойяльный -- всегда неординарен, он нонконформист. Это о нем
поэтические строки Павла Когана:
Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал!
По отношению к власти паранойяльный чаще всего диссидент, он в
оппозиции, если сам не у власти. И, будучи в оппозиции, он обычно не
поступается принципами, не отступает от своих оппозиционных идей. Поэтому в
своем продвижении по служебной лестнице встречает сильное сопротивление,
может и застрять надолго. Но паранойяльный рвется к власти. Он очень
активен. В непосредственной близости от победы в борьбе за власть он может
лукавить, интриговать, пренебречь договором. Когда запах власти слишком
силен, он устраивает революции, дворцовые перевороты, присоединяется к
группировкам, раскалывает их, возглавляет один из осколков бывшей
группировки. Будучи у власти в своей группе, партии или фракции и чувствуя
оппозицию изнутри, он набирает извне "опричников", которые помогают ему
избавиться от оппонентов и подавить пока еще преданных ему, но склонных к
инакомыслию людей. Все эти действия позволяют ему достичь власти в
учреждении, на предприятии, в городе, в штате, в области, в стране --
особенно на крутых макросоциальных виражах. Но, как говорил Анатоль Франс,
какие-то личные причины, то он для этого общего дела сам по себе больше
значит, чем другие, и так далее в этом духе.
Нередко у паранойяльного человека можно выявить те или иные дефекты,
неважно, в чем они выражены. Это может быть хромота, неуклюжесть, полнота,
худоба, малый рост, неправильный прикус, диспропорции в лице, картавость,
заикание, гнилые зубы. Или же его отец -- "враг народа", "предатель, в плен
сдался немцам". А Троцкий -- вообще был еврей.
Дефекты речи или то, что тебя дразнят в школе "жиртрест-промсосиска",
принадлежность ли к гонимой нации создают у паранойяльных тот неоценимый
комплекс неполноценности, который впоследствии гиперкомпенсируется
достижениями в социальной сфере. Получается даже, что комплекс
неполноценности как бы дан свыше, что "это подарок судьбы". Важно, что некий
дефект формирует переживание неполноценности и страстное желание его
компенсировать. Развивается бурная деятельность по его восполнению.
Суворов, будучи хилым мальчиком, задался целью стать полководцем -- и
стал им. Есть словосочетание, ставшее достаточно расхожим термином:
"наполеоновский комплекс". Низкий рост Наполеона при его полноте и его
бурное продвижение в социуме известны всем.
Паранойяльных, скорее всего, третировали в детстве -- родители,
учителя, мачеха, отчим, старшие ребята во дворе... И начинала работать
великая сила -- гиперкомпенсация.
Мы затронули страшную и интересную проблему еврейства. Быть евреем в
стране, где время от времени вспыхивает постоянно тлеющий уголек
антисемитизма, -- это испытывать самый жгучий комплекс неполноценности.
Может быта, именно поэтому у евреев действительно много достижений.
Но то, что мы сейчас отметили в последних абзацах, может приобретать и
зловещие черты. Тот же Наполеон -- это сейчас как бы даже романтизированная
фигура, а ведь у Толстого Пьер Безухов воспринимал его как злодея. Еще
страшнее был маленький и сухорукий, с оспинами на лице, Coco Джугашвили --
впоследствии Сталин.
И в то же время переживания человека незаурядного, но оттесняемого
из-за своего не зависящего от него дефекта на периферию общества тяжки для
него. Поставим себя на его место -- и нам тоже захочется отомстить
благополучным насмешникам, придавить их, заставить ползать, подчиняться,
умолять. Но человек должен и может сказать себе: я благородный и умный, я
буду сопротивляться этим низменным желаниям. А лучше быть изначально столь
благородным, что не будет и намека на такие желания. Ну ладно, не будем
идеалистами: такое желание возникнет. Но надо ему сопротивляться, хотя бы
для того, чтобы не получить потом репутацию злодея -- мы же не этого
добивались. Нам ведь и самим хочется в собственных глазах выглядеть добрым.
А зачем, собственно, и влезать в чью-то шкуру? Даже если ты не такой уж
паранойяльный психопат, а просто тебя гложет мелкая зависть, то и здесь не
следует компенсировать свои проигрыши за счет других, пусть эта компенсация
произойдет за собственный счет.
Скажи себе: сегодня я стану лучше, чем вчера, достижения будут расти, я
их направлю на пользу людям, я вырасту в своих глазах, люди так или иначе
заметят мои достижения, и я займу достойное место среди достойных людей.
А если кто-то из паранойяльных окажется не столь достойным, то
психотерапевты помогут сопротивляться его комплексам и гиперкомпенсации и
стать более достойным. И это только на первый взгляд кажется идеализмом. На
самом деле Этот процесс возможен и в принципе даже происходит в обществе,
пусть только среди более нравственно совершенных людей --но зачем нам
равняться на несовершенных?
У паранойяльного человека часто срабатывает поверхностная
иррациональная психическая защита. Что это такое --психическая защита? Это,
как явствует из словоупотребления, -- любая перестройка в психике, которая
снимает тревогу, успокаивает совесть. Ведь паранойяльному человеку часто
приходится делать что-то осуждаемое людьми: отречься от друга, от прежних
взглядов, принести в жертву интересы отдельных людей или даже целых групп, а
то и народов. Совесть, которая тревожит людей других психотипов, у
паранойяльного быстро успокаивается. Он забывает чужие благодеяния, иногда
искренне удивляясь, когда ему напоминают об этом ("разве так было?"),
девальвирует их в собственных глазах и в глазах других людей ("подумаешь,
это был только телефонный звонок"). Он преуменьшает свои грехи ("ну это же
простительно, я не смог, так получилось"), объявляет незначительными поводы
для тревог, из-за которых к нему обращались ("я тогда не помог тебе, но ты
сам справился"). В общем, паранойяльные легко манипулируют, может быть, и
бессознательно фактами и аргументами в свою психозащитную пользу. Защита эта
поверхностная, люди от них в результате отворачиваются, и в конце жизни
паранойяльный может оказаться в полном одиночестве.
Паранойяльные, бойтесь этого заранее. Подстелите "соломку" в виде
искреннего сочувствия, интереса к мелким личным переживаниям близких. Нет,
не хотите...
Что ж, умирайте в одиночестве, наедине с богом зла, богом злата или
даже богом всеобщего блага в далеком коммунистическом завтра, но никто не
подаст пресловутую кружку с чаем или утку, чтобы вы перед смертью помочились
в нее, и никто не закроет вам глаза.
В отношениях с людьми у паранойяльного преобладают деловитые просьбы,
требования, распоряжения, приказания, инструкции. Самое употребляемое слово
при этом -- "срочно". В записках оно подчеркивается тремя чертами, ставятся
три восклицательных знака, все это еще обводится рамкой. При этом
паранойяльный не считается с тем, можно ли действительно это выполнить
срочно. Паранойяльный почти всегда необоснованно, неоправданно требователен.
Воплощению своих замыслов он подчиняет не только всю свою, но и чужую жизнь.
Скажем так: сам раб своих идей, он делает рабами их других людей (извините
за непрошеную рифму).
В то же время сам он резко сопротивляется даже обоснованным
требованиям, если они идут вразрез с его интересами. Нередко он жестко, даже
грубо отказывает -- более грубо, чем эпи-лептоид. Любая требовательность и
любой отказ неприятны. Но жесткость, с которой это делает паранойяльный,
вызывает обычно возмущение. Паранойяльные, учтем это!
Средства влияния на человека у паранойяльного разнообразны.
Если не удается убедить и подействовать внушением, в дело пойдут
ультиматумы и шантаж. Излюбленным приемом паранойяльного является
манипуляция, то есть скрытое психологическое воздействие с материальной или
психологической выгодой для себя в ущерб партнеру.
Паранойяльные люди не только на работе и в большой политике, но и в
быту обычно окружены адептами: "апостолами" (эпилептоидами) и "кликушами"
(истероидами), как мы помним. С ними у паранойяльного до поры до времени
сохраняется совместимость. Вообще-то паранойяльные неуживчивы и с ними, но
истероиды и эпилептоиды все же им более подходят. Истероид склонен
восхищаться и греться в лучах славы другого человека (а паранойяльный
потенциально ею "обладает"). Эпилептоид же склонен принимать чужие мысли и
твердо верить в них и тоже не чуждается принять на себя заслуженную им
совместно с паранойяльным славу.
Но вот с другим паранойяльным паранойяльному человеку совсем плохо.
Друг с другом соперничают, конечно, люди любых психотипов, даже сензитивы с
психастеноидами. Но "топят" других больше истероиды и паранойяльные. Однако
если истероидка топит человека на уровне общения ("В Москве сейчас так не
одеваются, как ты"), то паранойяльный топит соперника на уровне отношений
или даже существования, к какому бы психотипу этот соперник ни относился. А
уж в одной берлоге один паранойяльный с другим паранойяльным никогда не
уживутся: один другого или выживет, или переживет (уничтожив). Паранойяльные
вожди всех революций, хоть Великой французской 1789 года, хоть нашей Великой
Октябрьской 1917 года (трагедия) или нашей "невеликой октябрьской" 1993 года
(фарс), дают многочисленные подтверждения этого тезиса.
У паранойяльного человека много новых друзей, но мало старых. Он быстро
сходится с теми людьми, которые принимают его концепцию, его план действий,
но быстро расходится с ними, рвет отношения, как только человек обнаруживает
самостоятельность мышления, непокорность. И делает это нередко с шумом и
негодованием, при этом его самое частое оценочное слово -- "предатель". Люди
вокруг него быстро сменяются. Возле него калейдоскоп людей, из которого он
черпает новых друзей. Друзьями он считает только тех, кто на сегодня
приемлет его идеи и служит им, то есть только своих адептов.
Поэтому для паранойяльного не подходит пословица "старый друг лучше
новых двух". Ему подходит инверсия этой пословицы: новый друг лучше старых
двух. В новых друзей (они ведь новые потенциальные адепты его идей) он
вкладывается, может поддерживать их и материально, даже в ущерб старым
связям, даже в ущерб близким родственникам. Я знал одного паранойяльного
профессионального политика, который отказывал в помощи нуждающемуся сыну
(далекому от политики) и давал деньги людям, которые поддакивали ему и по
мелочам помогали в его политических начинаниях. Как подразумевает
паранойяльный, из старого друга все выжато или тот уже в его фарватере,
поэтому старый друг ему менее интересен, чем новый, а нового еще надо
превратить в сторонника.
Если старый друг оказывается еще и его новым оппонентом, то
паранойяльный человек относится к нему с ненавистью. И даже если старый друг
становится просто бывшим другом, паранойяльный человек теряет к нему
интерес, относится с пренебрежением. Один паранойяльный о другом
паранойяльном, не пожелавшем быть винтиком в его социальной машине и
отошедшем от него, высказался кратко и четко: "Отработано".
Другие люди для паранойяльных -- лишь средство для достижения цели:
винтики, глина, человеческий материал, массы. При этом признаваться в такой
негуманной позиции никто из паранойяльных не хочет. Наоборот, они часто
устраивают "человечные" шоу типа "Сталин с девочкой на руках".
Паранойяльный вообще делит всех людей на друзей и врагов: "Кто не с
нами -- тот против нас". Все друзья, впрочем, должны быть не просто друзьями
-- выпить там или хотя бы закусить вместе. Нет, они должны быть подвижниками
и сподвижниками. Он вождь и ищет соратников-сподвижников, для которых
главное в жизни -- это подвиг во имя его идеи. Он утверждает, что его идея
-- во имя народа, во имя вечности, во имя Бога. А враги его идеи -- это
враги народа, богоотступники.
Здесь и дальше следует делать некоторые поправки с учетом конкретных
обстоятельств. Паранойяльный человек -- это не буквально Сталин или
"сталиноид". Он может говорить не "враги народа", а, например: "Вы не
уважаете коллектив"; "Вам не дороги интересы дела, института".
Часто паранойяльный человек подвергает своих сторонников испытанию на
верность. Один руководитель клана заявил своим сподвижникам, что их жены --
это в первую очередь его жены. А Сталин отправил жену Молотова и жену
Калинина в ГУЛАГ и получил на это верноподданническое согласие этих своих
соратников.
Паранойяльный человек исключительно самолюбив. Он не выносит, когда
отрицательно оценивают его идей, вкусы, взгляды, реликвии и его личность в
целом. Он гораздо более самолюбив, чем истероид и эпилептоид. Конечно, все
мы самолюбивы, никому из нас не нравится критика, и в лучшем случае мы
терпим тактичную критику, понимая ее неизбежность, вероятную полезность и
то, что неприятие критики плохо смотрится со стороны. Но паранойяльный
абсолютно нетерпим к любым нормальным возражениям, замечаниям и малейшим
намекам на отрицательные оценки. Его легко задеть, особенно если это
касается развиваемой им идеи или его личностных черт.
Для паранойяльного большую роль играет его личное авторство. Не стоит
пренебрегать этим при общении с ним. Он свое авторство защищает, и отношения
испортятся, если вы будете цитировать его без ссылок. При этом лучше
пользоваться приемом "начало цитаты -- конец цитаты", поскольку бывает, что
цитировать начали со ссылкой, но затем перешли к другому абзацу, и уже
неясно, чей это текст: цитирующего автора или цитируемого автора.
Паранойяльный не простит и такой оплошности. Так что свято блюдем правило:
"начало цитаты -- конец цитаты".
Паранойяльные мстительны. Эпилептоиды тоже, но если эпилептоид не
подаст руку помощи, то и ножку специально не подставит. Если и подставит, то
тогда, когда представится случай, а намеренно интриговать и мстить не будет.
Паранойяльный будет это делать намеренно. Он составит план мщения, посмакует
его, организует его осуществление, потом посмотрит в глаза "негодяю" и
спросит: "А помнишь?.."
Как было уже сказано, эпилептоид наводит справедливость (в соответствии
с уже существующими законами), а паранойяльный стремится вводить
справедливость, то есть новые, более совершенные, с его точки зрения,
законы. Но по отношению к уже существующим законам паранойяльный не лоялен.
Он склонен преступить их.
Различного рода "робин гуды", существовавшие в разные времена у разных
народов, -- типичное паранойяльное явление.
Паранойяльный может считать правым делом и экспроприацию, в том числе в
свою пользу. Если кто-то владеет большими богатствами, это, с его точки
зрения, несправедливо. А справедливым он считает отобрать и взять, например,
себе, хотя чаще считает правильным разделить это между более бедными, как
Робин Гуд и примитивные коммунисты.
Так или иначе, паранойяльный часто не в ладах с властями, которые могут
и законы, введенные ими самими, нарушать опять же в свою пользу и в ущерб
обществу. Он не в ладах и с законами, которые не позволяют ему осуществлять
справедливость в соответствии с его пониманием.
Поэтому нередко паранойяльные оказываются за решеткой. Чтобы выжить в
"зоне", они проявляют непокорность и по отношению к уголовным "авторитетам",
как и "на воле" по отношению к законным властям.
Паранойяльный человек может выдержать много испытаний, невзгод,
лишений, пытки, репрессии, даже принять смертную муку за свою идею.
Монах Джордано Бруно 12 лет шел к костру на одной из центральных
площадей в Риме, где ему спустя века поставили памятник. А ради чего ? Чтобы
не говорить того, что не считал истиной.
Вот Галилей, когда его прижали инквизиторы, отрекся от истины и только
"в кулуарах" произнес трагически знаменитую фразу: "А все-таки она
вертится!" А Бруно свою истину декларировал не в кулуарах, а в лицо
мракобесам.
Когда летит на пламя мотылек,
О смерти он своей не помышляет.
Когда олень, от жажды изнемог,
Спешит к ручью, он о стреле не знает.
Когда сквозь лес бредет единорог,
Петли аркана он не примечает.
Я ж в лес, в огонь, к ручью себя стремлю,
Хоть вижу стрелы, пламя и петлю.
Это стихотворение встретилось мне в трактате "О героическом энтузиазме"
Джордано Бруно. Он приписывает его поэту Тансилло, но, возможно, что это
псевдоним самого Бруно. Так или иначе, оно выражает ту идею жертвенности,
которая бывает свойственна паранойяльным людям. Прекрасные стихи, прекрасное
и трагическое содержание.
Но больше, чем идея жертвенности, паранойяльному свойственна идея
жертвоприношения.
Даже сыновьями жертвовали паранойяльные (Авраам, Петр I, Сталин), не
говоря уже о чужих по крови людях. Жертвоприношение и жертвенность часто
идут рядом. Если я жертвую собой, то имею якобы право принести в жертву и
других, потребовать от них жертвы. В жертву должно быть принесено иногда
даже право на смерть, на суицид. Христианская религия запрещает
самоубийство, оно карается адом. А в стихотворении поэта послевоенной и
шестидесятнической эпохи Бориса Слуцкого "Кельнская яма" есть строки:
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
То есть в принципе не разрешает, но в порядке исключения может
разрешить. Вот так!
Увы, сами паранойяльные все-таки зачастую почему-то не хотят быть
жертвой. Они посылают на смерть ("Но человека человек послал к анчару
властным взглядом"), а сами погибать не хотят.
В фильме о Ломоносове сценариста Осетинского и режиссера Прошина есть
такой эпизод. Паранойяльный лидер-раскольник собирает всех в деревянной
церкви для самосожжения, а сам выбирается потайным ходом. Юный Ломоносов
упрекает его: "Детей и баб пожег, а сам не сгорел..."
Такая вот нравственная "диалектика" свойственна некоторым
паранойяльным.
Авторитарность у него сквозит буквально во всем. Стремление к ней
приводит его и к политическим авторитарным, тоталитарным системам даже
независимо от сути основной идеи. Коммунисты и фашисты навязывали вроде бы
разные идеологии: интернационализм и национализм, -- но с одинаково
авторитарно-тоталитарным рвением. И тем, и другим свойственно
регламентировать не только смерть людей, но и различные стороны их жизни:
питание, секс, браки... Партком мог дать или не дать разрешение на развод.
Но ведь и церковь делала то же самое, что же мы, Демократы, забываем это за
обидами на так называемых коммунистов.
Паранойяльный, в отличие от эпилептоида, скорее космополит, чем
патриот. Его идеи выходят за рамки отдельной страны или нации, он думает обо
всем человечестве... Это и всемирная революция, и конец света, и стремление
обратить в свою веру "инородцев". Но если в его концепцию входит патриотизм,
то он может быть и патриотом.
Для всей деятельности паранойяльного человека характерна специфическая
паранойяльная мотивация. Его не устраивает, что он просто придумал что-то
более разумное. Нет, он сеет "разумное, доброе, вечное". Фауст у Гете
говорит так:
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь,
Из уст моих чтоб истина лилась, --
Не слов пустых набор случайный!
Христос говорит двум своим будущим апостолам, которые были рыболовами:
"Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков".
Паранойяльный действует часто от имени высших сил -- от имени Бога ("С
нами Бог!"), с позиций всемирного хода истории (Маркс, Ленин, Сталин). Он
как бы посланник самого Бога. Он берет на себя миссию мессии.
Паранойяльные, как правило, не изменяют своим взглядам. Это личности
цельные. У них в основном непротиворечивая ценностная иерархия, по крайней
мере, на длительное время. Они редко пересматривают своя взгляды и в каждый
данный момент ведут себя последовательно. Это гипертим может впасть в раж
из-за несправедливости, с которой столкнулся сию секунду, а через минуту,
поглаживая живот, может выпивать с тем, кто совершил несправедливость.
Но у паранойяльных личностей могут быть и резкие перепады в ценностных
ориентациях. Сталин был семинаристом -- и стал настолько воинствующим
атеистом, что уничтожил храм Христа Спасителя. Я часто видел атеистов,
которые становились ревностными проповедниками той или иной религии. Это
связано, наверное, со слишком сильно выраженной психозащитной позицией, с
неуспехом на предыдущем поприще: какое-то движение отвергло его как лидера.
Кай Марций Кориолан, римский полководец, считавший Рим, как и все
римляне, центром вселенной, вдруг изгнан из Вечного города. И вот он
произносит знаменитую фразу: "Есть жизнь вне этих стен" (Шекспир). А потом и
пошел на Рим во главе враждебных племен.
Учится паранойяльный неровно, рывками, с переменным успехом. Оценки:
смесь из троек, четверок, пятерок и... двоек. Нередко учится по
индивидуальному учебному плану, перескакивает через курс -- в соответствии
со способностями, конечно. Может учиться сразу в двух вузах, на двух
факультетах.
Творчество его начинается со студенческой или даже со школьной скамьи.
Уже тогда он ставит перед собой цель и пытается ее достигнуть. И вот
какими-то предметами он может пренебречь, хотя все же сдает их или (если
двойка) пересдает, чтобы не выгнали из вуза, хотя бы на троечку, здесь он не
гордый. Зато другие предметы или разделы учебника ему кажутся важными, в них
он копается глубже, достает дополнительную литературу, покупает книги у
букинистов, сидит в библиотеках. Он добывает истину в спорах с приятелями в
курилках тех же библиотек, студенческих общежитиях за банкой пива и т. п.
Паранойяльный человек работает всю жизнь напролет (как гипертим всю
жизнь напролет веселится) -- не разгибаясь, не отдыхая и в конце концов
валясь от усталости на диван в одежде, не имея сил даже умыться перед сном.
Он не опаздывает на деловые мероприятия, если еще не завоевал авторитет. Но
если он уже "на коне", то может и опаздывать.
В любом случае (опаздывает он сам или нет) он любит распекать
подчиненных за нерадивость. Паранойяльный препирается и с властями.
Сравним: эпилептоиды сдержанно ведут себя и в отношении властей, и в
отношении подчиненных, истероиды сдержанны в отношении властей, но распекают
подчиненных, а гипер-тимы отшучиваются или ругаются со всеми.
Паранойяльный и дома много работает. Принимает деловых гостей, подолгу
обсуждает дела по телефону, составляет документы, пишет статьи, обдумывает,
делает наброски.
Он может что-нибудь писать в очень неудобных для этого условиях,
например сидя или даже стоя в вагоне метро или электрички, присев на
ступеньках в коридоре (как тонко подмечено в рисунке Кибрика с изображением
Ленина), и совершенно не обращает внимания на то, что на него обращают
внимание. Он это делает нет кокетства, дескать, смотрите, какой я деловой, а
действительно потому, что он трудоголик.
Часто для паранойяльного лучшее время, когда можно поработать с
бумагами, -- ночь, поскольку днем он работает с людьми. Конечно, человек он
беспардонный, но ведь не всех можно дергать ночью, да и его никто не
дергает, так что можно сосредоточиться на бумагах.
Если офис паранойяльного не предназначен специально для, скажем,
психологической или спортивной работы, то там обычно нет особого порядка, а
скорее "революционный" беспорядок. Впрочем, некоторые уже получившие власть
паранойяльные могут и наводить порядок чужими руками по своему вкусу.
У паранойяльного накапливаются архивы. Он благоговейно относится к
каждой своей разработке, поэтому ничего из черновиков не выбрасывает, они
захламляют квартиру и офис, вызывая нарекания близких, но не дай бог тронуть
его архив -- последует буря негодования. Хотя, может быть, и не стоит
трогать? Даже если это затрудняет быт и ухудшает эстетику... Это совет для
близких, ценящих его как личность.
Паранойяльный человек планирует свое продвижение по жизни, и если
кто-то стоит на его пути, он интригами, вероломством, убийствами, подлогами
или даже честным путем убирает соперников.
Ричард III Глостер в фильме "Башня смерти" сделал себе стеклянный шкаф,
поместил там кукольные изображения всех, кто стоял у него на пути к трону, и
по мере их устранения выбрасывал очередную куколку.
Карьера паранойяльной личности зигзагообразна. Эпилептоид -- тот
неуклонно поднимается по ступенькам без каких-либо катаклизмов. А
паранойяльный может и низко пасть и высоко взлететь, а может долго стоять на
одной ступеньке. Его обычно не пускают вперед другие, конкуренты.
Паранойяльный -- всегда неординарен, он нонконформист. Это о нем
поэтические строки Павла Когана:
Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал!
По отношению к власти паранойяльный чаще всего диссидент, он в
оппозиции, если сам не у власти. И, будучи в оппозиции, он обычно не
поступается принципами, не отступает от своих оппозиционных идей. Поэтому в
своем продвижении по служебной лестнице встречает сильное сопротивление,
может и застрять надолго. Но паранойяльный рвется к власти. Он очень
активен. В непосредственной близости от победы в борьбе за власть он может
лукавить, интриговать, пренебречь договором. Когда запах власти слишком
силен, он устраивает революции, дворцовые перевороты, присоединяется к
группировкам, раскалывает их, возглавляет один из осколков бывшей
группировки. Будучи у власти в своей группе, партии или фракции и чувствуя
оппозицию изнутри, он набирает извне "опричников", которые помогают ему
избавиться от оппонентов и подавить пока еще преданных ему, но склонных к
инакомыслию людей. Все эти действия позволяют ему достичь власти в
учреждении, на предприятии, в городе, в штате, в области, в стране --
особенно на крутых макросоциальных виражах. Но, как говорил Анатоль Франс,