Вскоре угощение подали. Перед каждым выставили по десять пол-литровых кружек. Крылатый, демонстрируя мощь и силу народа Лемони, без труда выхлебал разом шесть. Глаза его налились кровью, на тонких губах выступила пивная пена, а под рубашкой обозначилось круглое брюшко. Чтобы не оторвались пуговицы, рубашку даже пришлось расстегнуть. Стал виден полупрозрачный зеленоватый живот, в котором плескалась мутная жидкость.
Диана испытала от увиденного острое отвращение и решила, что их «командир» похож на большую сытую муху. Девушке даже расхотелось пить пиво. Собственно, она его никогда и не любила. Но была не прочь попробовать настоящее пражское «Жигулевское», о котором говорила вся Галактика.
Заметив, что опередил всех, Крылатый заверещал тонким голосом, забил крыльями:
– Вы есть немедленно пить пиво. Как это говорится в Русский империя. Пиво не чай – много можно выпить.
– Чай – не пиво, много не выпьешь, – уточнил Вова, сделал большой глоток и отставил кружку.
– Вы есть пить до дна! – возмутился лемониец. – Я хорошо знать закон ваш народ. Вместе не выпить на брудершафт – на «ты» не говорить. Вместе не выпить – не есть уважать друг друга.
– А ты меня уважаешь?! – пьяно поинтересовался Мокрый. В отличие от остальных он постарался почти не отставать от «командира» – осилил уже два с половиной литра, так что ему сделалось очень хорошо…
Лемониец смерил коска презрительным взглядом и ничего не ответил. Вместо этого он повернулся к Борзо.
– Сделать так, чтобы они выпить как можно больше пенный напиток и стать команда.
– Есть, босс, – отозвался рангун и угрюмо оглядел остальных: – Ну что, пиво пить будем, или мне вливать в вас?!
Пришлось подчиниться…
Через некоторое время за столом возникла оживленная дискуссия.
– Ты меня уважаешь?!
– А ты?!
– Если вдуматься, мы совсем одни в этом жестоком мире, – говорила Диана, глотая слезы. Ей вспоминался отец и родной Пич-рич.
– С тех пор как добрые монахи изобрели пиво, не так уж он и жесток, – возразил Мокрый, с трудом шевеля языком. – Или нет. Не так… С тех пор как добрые монахи изобрели пиво, мы уже не одни в этом мире.
– Точно, – подтвердил Вова, – в этом мире есть я и мой мочевой пузырь. Где здесь можно отлить?..
– Туалет в конец зала, – отозвался лемониец, – он единственный сохранял трезвый рассудок – пенный напиток, казалось, влиял только на его внешний вид, делая козла все более и более омерзительным.
– Надо и Зубу пива взять, – заметил Нос, – а то он сидит там совсем один, скучает, грызет приборную панель.
– Если он сгрызет приборную панель, – прорычал Борзо, – я из его шкуры меховые шорты сделаю.
Диана бросила на рангуна исполненный негодования взгляд.
– Он же совсем маленький, неразумный.
– А гадит, как большой! – откликнулся рангун. – Сколько можно дерьмо выгребать из салона. Воняет.
– Надо сдать его местному зоопарку, – предложил Нос. – Говорят, тут за животными уход хороший.
– И ты тоже, – накинулась на него Диана.
– Ничего не тоже. Я хотел как лучше. Что медведь, на скок с нами пойдет? Он еще мал для этого.
– Неплохо бы было, – задумчиво проговорил Мокрый. – Запускаешь его, к примеру, в банк. Все выбегают оттуда с криками. А мы спокойненько так заходим, забираем наличность. Но вообще Нос прав, Снегурка, не стоит таскать зверя с собой повсюду. После дела нам придется рвать когти, будет не до медведей. И потом, это же хищник, сама подумай. Вырастет и сожрет тебя.
– Не сожрет!
– Да запросто! У меня на зоне кореш был – фанат гадов земноводных! Один из них его потом и покусал до смерти. Крокодил с Глоца, с двумя головами. Так-то.
– Медведь – не земноводное, – возразила Диана.
– Медведь еще хуже земноводного, – качнул головой Нос. – Отгрызет тебе руки и ноги, Снегурка, что тогда делать будешь?
Эти слова неожиданно рассмешили Борзо. Рангун раскатисто захохотал.
Вова как раз вернулся из туалета, сел за стол и уставился на буйное веселье с неудовольствием.
– Чего это он так радуется? Умер кто-то?
– Пока нет, – ответил Мокрый. – Мы тут просто обсуждали, как наш мишка вырастет и обглодает Снегурку.
Тут уже закрякал лемониец. Громко, кивая головой. Очевидно, бурно радовался.
На одной стороне стола воцарилось бурное веселье, на другом – повисла гробовая тишина, и стало очевидно: взаимопонимания «дружеская попойка» не принесла.
* * *
После прогулки по городу, необходимой, чтобы проветрить головы, они вернулись к катеру и обнаружили Зуба мирно спящим на приборной панели. Два кресла медвежонок изгрыз до основания – из прорванной кожи клочьями торчала набивка, на ножке виднелись следы зубов и когтей. Сам медвежонок выглядел неважно – шерсть свалялась в сероватые комки. И дышал он тяжело – то ли устал от проделанной работы, то ли с трудом переносил жару.
– Его бы в холодную ванную, – сказал Вова. – А то здесь для него слишком тепло.
– Я ему обязательно буду делать холодную ванну! – заявила Диана.
– Лучше бы мне – горячую, – Вова мечтательно закатил глаза и вздохнул с сожалением об упущенных возможностях.
– Ты тоже сам не можешь помыться? – девушка хмыкнула. – То-то я и смотрю – пахнет от тебя нехорошо, шерсть за ушами комками свалялась…
Вова обиделся. Пробурчал что-то про острых на язык девушек, но в перепалку решил не вступать.
– Мы есть выпускать медведь на улица, – заявил лемониец. – Сеять паника в городе.
– Опять лажанулся, Крылатый, – Мокрый скривился. – Местные менты сразу заинтересуются, откуда в городе взялся медведь! И начнут шмонать всех подряд. На всякий случай.
– Мы улетать немедленно! Пусть искать нас здесь сколько пожелать!
– Зуба нельзя выкинуть на улицу! Его же обидят! – возмутилась Диана.
– Как бы он кого не обидел! – рыкнул Борзо. – Я бы замочил звереныша и съел. Соскучился по свежему мясу. Молодая медвежатинка, небось, помягче будет, чем его мамаша.
– Может, ты потом и кого-то из нас съешь? – процедила Диана.
– Может, и съем. Если понадобится, – ответил рангун. Выражение его лица не вызывало сомнений – он не шутит. – Короче, хватит болтать. Здесь медведя выбрасывать, босс?
Крылатый оглядел сохраняющих самый хмурый вид людей, немного подумал и предложил:
– Мы лететь в зоопарк. Ни к чему возбуждать подозрений.
– Вот это разговор, – одобрил Мокрый, – есть в тебе все же что-то человеческое…
Лемониец вдруг раздулся и зашипел:
– Никогда не сметь больше так говорить!
– Так ты тоже, что ли, человекофоб? – Мокрый кивнул на Борзо. – Как этот рангуний фашист?
– Я не есть человекофоб, – через некоторое время ответил лемониец, – я есть плохо тебя расслышать…
Найти зоопарк не составило труда – совсем недавно туда завезли стаю мамбусианских хорьков, которые не успели привыкнуть к новому месту и беспрестанно метили территорию. Поэтому при желании Борзо мог бы сориентироваться по запаху. Но такой необходимости не возникло – на навигационной карте современной Праги зоопарк был помечен как один из наиболее значимых объектов в истории города.
Когда-то давно Пражский зоопарк не представлял большой культурной ценности, являясь одним из многих подобных заведений на Земле. Вряд ли он мог соперничать с крупнейшим Сиднейским зоопарком или Парком доисторических клонированных животных, основанным в конце двадцать первого века на одном из атоллов Тихого океана. Но потом в Прагу стали привозить разнообразную живность со всей Галактики. Благодаря поддержке городской администрации – чиновники мигом почувствовали выгоду – Пражский зоопарк только и делал, что достраивался и развивался. На его территории возводились все новые павильоны, где постоянно поддерживались естественные природные условия, привычные для инопланетных животных. Зоопарк сделался со временем так популярен, что власти приняли решение снести в его пользу часть старинных жилых кварталов, представляющих историческую ценность. Управляющий зоопарка, Вацлав Гашек, получил медаль почетного гражданина города четырежды, после чего стал полагать себя едва ли не главным человеком в стране, уверился в своем абсолютном величии и, что гораздо важнее, неуязвимости. Мало кто знал, что большую часть времени Гашек был занят финансовыми махинациями, прокручивая хитрые схемы для перекачивания городских фондов на собственные счета в российском Центробанке. Сам он жил на территории зоопарка вместе с многочисленной семьей, в небольшом замке – всего четыре круглые башни, в каждой по девять комнат, между ними высокая кирпичная стена с бойницами за глубоким рвом. Каждое утро специально нанятый сотрудник поднимал над замком знамена, с которых на посетителей строго смотрел Вацлав Гашек. Точно такие же портреты, только выполненные маслом, висели в кабинетах всех служащих…
Катер приземлился перед воротами на огромной, расчерченной на квадраты парковке. Мокрый, Вова и Диана повели медведя устраиваться. Нос остался в катере:
– Не люблю зоопарки, – заявил он. – С детства. Помню, повели нас в зоопарк в Москве, а маленькие подонки начали кричать: «Смотрите, вон зверушка из клетки сбежала и к экскурсии пристроилась…» Тогда таргарийцев на Земле по пальцам пересчитать можно было. Все смеются, а мне обидно. И в цирке та же история…
Рангун и лемониец не присоединились к остальным по другой причине – они хотели переговорить без свидетелей.
Мокрый окинул их недобрым взглядом, но ничего не сказал: в конце концов, каждый имеет право посекретничать.
* * *
Тощий, как жердь, администратор, которого они нашли в круглом двухэтажном здании посреди большой зеленой поляны, встретил гостей неприветливо. Молодого человека учил правильно работать сам господин Гашек, требуя дисциплины и строгости к посетителям, и поначалу весьма робкий юноша вскоре превратился в натурального цербера.
– Медведя привели, говорите?! – прорычал он не хуже Зуба. – А где вы его взяли, могу я вас спросить?!
Мокрый нахмурился. Он не ожидал, что им начнут задавать вопросы, – думал, медведю обрадуются, сразу поставят его на баланс, или что там делают с диким зверьем в зоопарках? А тут как на следствии…
– На улице нашли, – сумрачно заявил Вова. – Выходим из пивной, а он у порога сидит и смотрит на нас своими огромными глазищами.
Зуб лукаво сверкнул небольшими бусинками черных глаз, словно понял, о чем рассказывает человек.
– Огромными, говорите? – протянул администратор. – Тоже пиво пил, что ли? Зрачки расширились?
– Нет, мы ему не наливали, – совсем уже невпопад ответил Вова.
– Крокодилов у нас во Влтаве часто видят – это да. Как посидели пару дней в пивной, так крокодилы по реке и поплыли, – проговорил администратор. – Знаете, иногда эти твари даже на мосты выбираются. Некоторых в зоопарк приносят, тоже бывает. Точнее, думают, что приносят. Однако медведь и впрямь здесь! Натуральный! Вот он, тварь дрожащая, линялая. А я ведь в пивной не был. Только бутылочку «Золотого фазана» выпил с утра.
– Почему же не «Жигулевского»? – удивился Мокрый.
– Потому что я патриот! – неожиданно заговорив с акцентом, объявил администратор. – Короче, медведя я не возьму!
– В чем причина?
– Сертификаты у вас на зверя имеются?! Прививки ему сделаны?!
– Какие сертификаты, дядя? – возмутился Вова. – Говорим же тебе – нашли. У вас тут все условия – вы его и подкормите, и подлечите. А нам двигать пора.
– Его, наверное, какие-то негодяи из Арктики завезли, – решила вмешаться Диана. Подманили конфетами, утащили с собой, поиграли и бросили. – Девушка даже всхлипнула.
– Без сертификатов взять не могу! – На лице администратора появилось непроницаемое выражение, какое можно встретить в кабинетах завзятых бюрократов. – Везите его обратно в Арктику. К мамаше-медведице. Отсюда недалеко – пару часов лету.
– Он же подохнет во льдах, – начал раздражаться Мокрый. – Охотиться сам еще не умеет – только погляди на него, а мамашу его мы не найдем. Знаешь чего, кекс, я тут подумал и решил – ты будешь его мамашей. А заодно и папашей.
– Эй вы, не переходите границ дозволенного! – возмутился администратор.
– Я и не перехожу, шнурок! Попробуй только медведя не взять! Я тебя в мелкий винегрет пошинкую и рангуну скормлю на ужин. Есть у меня один знакомый. По повадкам очевидный людоед.
– Да мы таких, как ты, на астероидах… – начал Вова и прикусил язык.
– Я все понял, господа, – мигом стушевался администратор, услышав про астероиды и рангуна-людоеда. – Я же просто пошутил. Возьму, конечно, вашего медведя. Но ничего вам за него не заплачу.
– И не надо…
– Девушка, а вы тоже? – шепотом спросил администратор. – Из этих?
– Из кого «этих»? – также шепотом откликнулась Диана.
– Ну, с астероидов.
– Да, мы вместе. О Зубе позаботьтесь.
Диана решительно тряхнула головой. Серьги, отобранные у супруги владельца «Мелкософта» в бассейне, сверкнули на солнце разноцветными огнями.
– И вы мне угрожаете? – администратор попытался снова принять суровый вид, но губы у него дрожали, выдавая страх. Он стал всерьез опасаться за сохранность своих зубов.
– Я не угрожаю, а прошу. Медвежонка Зубом зовут…
– Хорошо, хорошо, конечно, – стараясь не встречаться взглядом со страшными посетителями, администратор закопался в бумагах, проговорил, не поднимая глаз: – Оставьте зверя здесь, я все сделаю…
Уже через час он был уволен за профнепригодность лично Вацлавом Гашеком. Суровый управляющий кричал и топал ногами. В зоопарке, дескать, нет места, чтобы размешать животных из созвездия Стрельца, да еще этот конфуз с разумным колинянином, которого приняли за двухвостую крысу с Арктура, а он набирает в зоопарк белых медведей…
Оставив запуганного администратора, виновники его бед спешили обратно к катеру. По дороге прихватили немного «Жигулевского» – три литра. Да еще поминутно останавливались у клеток и вольеров – поглазеть на диковинных животных. А когда наконец попали на автостоянку, застали Борзо и Крылатого в сильном раздражении. Рангун рванул штурвал на себя, поднимая машину в небо.
– Вы есть быть там очень долго! – вскричал Крылатый. – Я думать, вы есть попалиться!
– Пришлось кое-кого припугнуть, – ответил Мокрый. Он успел высосать одну полуторалитровую бутылку «Жигулевского», и ему стало хорошо. – Нравится мне этот город. Сейчас поедем в гостиницу, поспим с комфортом… Проснемся, выпьем еще пива…
– О, глупый пьяниц! Нам надо думать о дело!
– Подумаем… Потом…
– Нет! Мы улетать прямо сейчас! Лететь на юг!
– Ты что, не отмерз, что ли? Какой юг? Что там делать?!
– Я есть соблюдать конспирация! Мы подлетать к Москве с юга, тогда как улетать на север! Менты это не подозревать! Мы ставить новые номера и опознавательные радиометки на катер, подлетать официально, официально грабить Кремль и радоваться жизнь весь оставшийся время! Борзо, вперед!
– Носа бросим? – поинтересовался рангун. Подчиняясь командам с пульта, катер, покачиваясь, завис в паре десятков метров над землей.
Носа в салоне действительно не оказалось.
– Пока жив, никого нельзя бросать! – Крылатый вновь был возмущен. – Вы не есть команда, вы есть какой-то дикий сброд! Куда вы деть ваш товарищ?
– Эх, не уважаешь ты нас, – прихлебывая пиво, констатировал Мокрый. – И заява не по адресу. Нос с вами оставался, когда мы Зуба повели сдавать. Эх, нехорошо звучит. Повели сдавать. – Мокрый распечатал очередную бутылку «Жигулевского» и припал к ней, с удовольствием причмокивая.
Крылатый оборвал это удовольствие, вырвав бутылку прямо из рук Мокрого, и швырнул ее в открытое окно катера, едва не попав в двух туристов в ковбойских шляпах. Простые американские парни нежно держались за руки и осматривали город, открыв рты. Один из них, в клетчатой рубашке, поспешно подобрал бутылку, помахал Крылатому и припал к горлышку.
– Сэнк ю, – прошепелявил он, сделав несколько глотков. – Кароший пиво.
– Это мое, туша свиная! – заорал Мокрый. – Оставь, я сейчас спущусь!
Туристы рванули прочь наперегонки. Пиво они унесли с собой.
Нос появился спустя минуту, когда нервничать начали уже все. В руках он нес серебристый пакет.
– Я вам мороженого купил! – радостно объявил таргариец, когда катер опустился и его втащили в салон. – Эскимо!
– Я не питаться холодный продукт, – откликнулся лемониец.
– Еще чего – мороженое, – буркнул Борзо. – Лучше бы сосисок притащил. Или отбивных.
– Мороженое плохо ложится на пиво, – сказал Мокрый. Нос пожал плечами, протянул по мороженому Диане и Вове и запустил зубы в одну из порций сам.
Когда он справился с нею, Прага осталась далеко позади. Заходящее солнце било в иллюминаторы по правую руку. Катер несся над облаками, сверкая в ярких солнечных лучах. Земля внизу потемнела. Впереди плескалось Средиземное море.
– И куда мы летим? – поинтересовался Вова. – Почему бы нам было не отдохнуть в Праге? Или в каком-нибудь небольшом городке?
– Небольшой городок – все на виду, – назидательно произнес Крылатый. – Гостиница – регистрировать посетителей. Нас есть разыскивать милиция! Надо всегда помнить. Мы лететь пустыня Нефуд в Саудовская Аравия – очень хороший пустыня. Напоминает мне мой планета, и что сделать с ней вы, подлый агрессор!
– Опять тебя повело, шовинист козлиный, – Мокрый вздохнул сквозь дрему. – Предания минувших дней…
– Я помнить орбитальный бомбардировка! И я отомстить – да, я, офицер народа Лемони, отомстить!
– Хороший способ отомстить, – кивнул Вова. – Наказать Россию на деньги, главный банк грабануть. И тебе приятно, и людям пакость сделал. Правильно мыслишь, Крылатый. Надеюсь, против нас лично ты ничего не имеешь?
– Вы есть мой солдат. Наемник. Я не обманывать свой солдат.
– Вот и хорошо, – проговорила Диана и улыбнулась, пытаясь смягчить обстановку. – А давайте спустимся к морю, искупаемся? Это так здорово – искупаться в теплом море, ночью… Особенно после того, как мы мерзли в Арктике. К тому же Средиземное море – моя давняя мечта. Здесь зародилась наша цивилизация, эллинские корабли бороздили его необъятные просторы…
– Ну да, конечно, – Борзо неодобрительно глянул на девушку, – а потом ты там найдешь какого-нибудь дельфина и потащишь его с собой. Только рыбы нам в салоне не хватало!
– Дельфины – млекопитающие!
– По мне – так все равно.
– Мы есть спускаться, – неожиданно согласился Крылатый. – Люди купаться и уничтожать свой противный запах, я пить соленый вода – пиво выводить шлаки, теперь организм требовать соль!
– Тьфу ты, гадость! – проворчал Мокрый.
Катер опустился на водную гладь. Благодаря силовому полю он мог болтаться на волнах, как поплавок. Борзо открыл верхние люки, ведущие на крышу. Нажал на одну из кнопок на пульте – и вдоль правого борта выдвинулись аккуратные ступеньки, предусмотренные как раз для такого случая.
– Кто плавает первым? – поинтересовалась Диана. – Купальников у нас нет, так что девочки – отдельно, мальчики – отдельно.
– Ну купайся, раз так хотела, – великодушно разрешил Вова. – Мы пока воздухом подышим…
Диана исчезла в черном проеме люка. Спустя минуту послышался всплеск и радостное повизгивание.
– Эх, и мне с нею хочется, – вздохнул Вова.
– Так иди, – мрачно буркнул рангун. – Что ты, ждать собираешься, пока она сама согласится? Никогда этого не будет. Девки – они такие. Хоть у вас, хоть у нас. Если чувствуют хоть малейшую слабину, пиши пропало.
– Нет, я так не хочу.
Нос сочувственно шмыгнул носом.
В распахнутом люке ярко сияли звезды – одно созвездие, Большую Медведицу, Вова даже знал… Поговорить бы с Дианой о звездах – только что он ей расскажет? Знаешь, милая, там, у Бетельгейзе, где я чалился вместе с Мокрым, так красиво, когда подлетаешь на везущем косков бронированном тюремном транспортнике к астероиду-1313? Эх… Ну что за жизнь?!. Даже девушке рассказать нечего…
После купания всем стало намного веселее. Чуточку испортило радость зрелище пьющего соленую воду лемонийца. Он зачерпнул ее пластиковым ведром и в течение нескольких минут выхлебал ведро почти полностью. После чего раздулся, став снова похожим на огромную муху.
Катер между тем двигался к намеченной цели. Через пару часов лета на горизонте обозначилась узкая полоска. Совсем неяркий свет, казалось, просачивается через трещину в своде небес, смыкающихся с серебристой поверхностью пустыни. На неровных барханах заиграли разноцветные блики.
Диана, которой довелось наблюдать земной восход впервые, подумала, что и здесь может быть так же красиво, как на ее родной планете. На Пич-риче в небе по утрам сияли зарницы, такие яркие, что с непривычки резало глаза. Лиловые, розовые, синеватые сполохи на светло-голубом небе смотрелись как прихоть божества. Собственно говоря, местные жители так и думали. К тому моменту, как на Пич-рич прибыли переселенцы с Земли, аборигенов оставалось совсем немного – несколько кочевых племен на грани вымирания. Все, чем они занимались, – курили травку-дурилку и наблюдали за зарницами. Как говорил отец, в них слишком сильно доминировало чувство прекрасного, и потому они были обречены на смерть.
Приземлились раньше, чем запланировали. Топлива едва хватило дотянуть до небольшой деревушки, где Крылатый надеялся разжиться водородом. Впрочем, даже «деревушка» – слишком громкое слово для скопища утлых лачуг, собранных из картонных коробок. Катер нырнул вниз, едва не касаясь верхушек пальм, пошел на бреющем полете и рухнул в кучу липкой грязи.
Борзо выбрался из салона первым, обошел летательный аппарат, проваливаясь по щиколотку в бурую жижу, и нашел повреждение в самом низу левого борта. Один из выстрелов – и когда только милиционеры успели попасть по катеру? – пришелся в бронированную стенку и прожег ее насквозь, но с термоустойчивым баком не справился. Зато сорвал крепление боковой крышки. Пока ныряли с небес на землю и обратно, крышка разболталась, и часть топлива выветрилась. Хорошо, что это произошло только сейчас.
Нейтральная территория между еврейскими поселениями и арабскими государствами в пустыне Нефуд жила по своим законам. Здесь действовали органы местного самоуправления, политику которых можно было охарактеризовать в трех словах: все по барабану. Зыбкие границы не охранялись, и многочисленные нищие эмигранты беспрепятственно блуждали по пустыне и оазисам в поисках беззаботной жизни. Местным жителям тоже все было параллельно.
Уровень жизни на нейтральных территориях отличался стабильностью – нищенствовали буквально все, и регулярно случались беспорядки. Зато не надо было платить налоги, никто не напрягал непривычных к труду людей и представителей иных галактических рас. Здесь царила столь редкая на Земле анархия. Можно было свободно купить алкоголь, наркотики, пьянящие колоски.
Исключительной популярностью пустыня Нефуд пользовалась у беглецов от закона. Полиция в этих краях бездействовала. Точнее говоря, ее вовсе не было. Международные договоренности не соблюдались – просто потому, что они тоже никого не интересовали. Чиновники из органов самоуправления получали хорошую мзду за то, чтобы ничего не делать, и преступников не выдавали. Извлечь преступника с нейтральных территорий можно было только наняв бандитов. Наемники выкрадывали и передавали заинтересованным лицам тех, кто был им по зубам. Так, к примеру, взяли Андрея Литвиненко по кличке Музыкант, известного тем, что он экспортировал из Южной Америки наркотики, пряча их в контрабасах. Но этот случай явился скорее исключением. Для того чтобы власти той или иной страны пошли на такие кардинальные меры и приняли решение о проведении подобной операции, надо было очень серьезно их разозлить.
– Мы есть закупать топливо в этот поселок, лететь в Израиль, становиться евреи и потом прибывать Москва под надежный документ, – объявил Крылатый, не делая попыток выбраться из катера – месить грязь ему не хотелось, а лететь, используя свои замечательные крылья, после обильного потребления морской воды он не мог.
Вова вздрогнул.
– Нас что же, теперь всех кастрируют?
Борзо издал невнятное рычание – эта новость ему явно не понравилась.
– С чего ты это взять? – поинтересовался лемониец.
– Ну как же… В Израиле ведь живут евреи. Они всех кастрируют. Тебе-то, небось, не страшно, сам говорил – ты уже старик. А я еще молодой! У меня вся жизнь впереди!
Диана тоже удивилась.
– Какой странный обычай! Они так поступают только с чужеземцами?
– Нет, своих в первую очередь того… – сообщил Вова. – Я читал в газете. Нам старые выпуски иногда забрасывали в камеры. Чтобы от азартных игр отвлечь. Я в Израиль не хочу. Страшные люди там живут.
Мокрый хрипло захохотал.
– Я понял, о чем ты, парень. Никого они не кастрируют. Ну, точнее, за всех не поручусь, но себя уж точно нет. Это называется «обрезание». Укорачивают кое-что – и порядок.
– Ты откуда знаешь? – с подозрением поинтересовался Вова.
– Со мной на астероиде Мойша Соломонович Плейшнер чалился, по кличке Раввин. Он мне много всего порассказал. Очень разговорчивый.
– А что именно они укорачивают? – вмешался Нос.
– Да не дрейфь, пацан, тебе это вообще не грозит. Ты же не человек… Да и в их веру переходить не собираешься. Так что расслабься.
– А мне зачем укорачивать?! – возмутился Вова. – Что еще за глупости такие?
– Обычай, – Мокрый пожал плечами. – Но, думаю, мы сами под нож не пойдем – как-нибудь отобьемся. Хватит ныть, парни. Сказал же – нам ничего не угрожает.