– Вы говорите, они быстро размножались, – перебила диктора Диана. – А сколько их сейчас? Сколько им нужно времени, чтобы восстановить свою численность?
Компьютер яхты обладал недюжинным искусственным интеллектом, поэтому не стал переспрашивать, предлагая уточнить вопрос, а тут же включил другой ролик. В океанских волнах растянулась радужная пленка, похожая издалека на нефтяное пятно. Камера приблизилась, дала крупный план, и Диана поняла, что это множество крошечных шариков.
– Лемонийцы, как и многие существа в Галактике, размножаются при помощи икры, – сообщил приятный женский голос. – Время взросления лемонийца составляет около одного земного года – точнее, четыреста дней. По истечении этого срока личность практически полностью формируется физически, а ускоренная реакция и отличная память позволяют лемонийцам уже к двум годам освоить знания, необходимые для взрослой жизни. Именно скорость взросления этих существ и темпы их размножения были признаны самой большой опасностью и привели к войне человечества с народом Лемони…
Диана вздрогнула. Ее словно током обожгло. Выходит, лемонийцы могут удвоить, учетверить, увеличить в шестнадцать раз свою численность за каких-то восемь лет? Хотя, стоп, при чем здесь удвоение? Вопрос в том, сколько икры мечет одна самка. Что, если она производит сразу сто детенышей? Или тысячу?
– Ты есть умный человек, – раздался скрипучий голос за спиной Дианы, от которого она подскочила в кресле. Крылатый подобрался незаметно. – Хорошо, что я теперь знать – ты не лазутчик. Лазутчик знал бы элементарный вещь. Да, в наш контейнер – икра. Ты помочь мне воспитать дети народа Лемони – и стать неприкосновенна для них. Ты можешь быть горд за свой судьба. Отец твой не умирать, и вы жить в достатке. Ты мочь стать королева людей! Хотеть этого?
– Хотеть, – невпопад ответила Диана. – Но почему икру держали в Кремле? Я не понимаю.
– Гуманисты! – вмешался Борзо. Он вошел в кают-компанию следом за лемонийцем. – Они не посмели уничтожить биологический вид, жалкие трусы. Стерилизовали всех лемонийцев ужасным излучением доктора Косовского, но сохранили несколько миллионов икринок в состоянии стасиса. Чтобы иметь возможность отыграть назад, если по каким-то причинам лемонийцы понадобятся людям. Но они понадобятся не людям, а нам…
– Ты забываться! – в гневе закричал Крылатый.
– Я хотел сказать, мы послужим друг другу, к взаимной пользе… Поделим Галактику, а людей уничтожим или загоним в резервации.
– Так-то лучше, – отозвался лемониец.
– Поэтому, я считаю, ее нужно убить, – Борзо окинул Диану кровожадным взглядом.
– Нет. Она хотеть стать королева уцелевший люди. Я обещать ей. Пусть будет.
– Как хочешь, – скривился Борзо. – Но от людей хорошего ждать не приходится. Поубивал бы я их всех, и лучше сразу.
Нетрезвый профессор Кольцов с куриной ногой в руке ввалился в кают-компанию, шатаясь и нелепо размахивая руками.
– Я все слышал, – сообщил он и улыбнулся. – А можно, я буду королем? – Я очень хочу быть королем… Я умный… Опять же, у меня классическое образование. Докторскую степень я получил в питерском университете. Думаете, это просто? Нет, совсем непросто! Столько всякого пришлось вынести… Столько… – профессор потерял мысль, и во взгляде его появилась тоска. Напиваться Кольцов не привык.
– Вот такой и должен быть человек, – Крылатый удовлетворенно кивнул, – пьяный скотина, готовый служить новый господин. Твоя судьба решит эта человеческий самка, – он ткнул тонким пальцем в Диану.
– Нет, он останется на дикой планете, – холодно бросила девушка. – Я полечу с вами одна. Мы наберем соратников в другом месте. И другими людьми, а не этими жалкими отбросами я буду властвовать.
– Мне нравится ее подход к дело! – одобрил Крылатый.
– Да, подход что надо, – согласился рангун. – Может, ты и прав. В ней что-то есть.
– Ты, наверное, хотеть знать больше про народ Лемони? – почти ласково поинтересовался Крылатый. – Сиди здесь, узнавай много-много, потом поговорить о превосходство наш раса над человек.
– Хорошо, – согласилась Диана и снова опустилась в кресло.
– А ты, пьяный отброс, – обратился лемониец к профессору, – иди ешь, пей в два горла. Не скоро тебе придется быть такой сытый и пьяный. – Он почти насильно вытолкал историка из кают-компании. – Я буду развивать стратегия и тактика наш освободительный борьба. Мой мозг, – Крылатый с глухим стуком постучал себя по обтянутому кожей черепу, – должен быть всегда в работа. Высший разум во Вселенная трудится круглый сутки…
* * *
Мокрый ужом выскользнул из каюты. Татьяна заснула. Буйные ссоры порядком утомляли женщину. После драк и скандалов она всегда засыпала. Что касается Мокрого, то он почувствовал острое желание снова промочить горло.
На столе, как назло, не оказалось ни грамма. Одни пустые бутылки, из которых невозможно было вытрясти даже каплю живительной влаги. Нос и профессор Кольцов спали, упав на стол. «Проклятые алкоголики! – пробормотал Мокрый. – Все вылакали».
Он покрутился по кухне, прислушался к звукам, царящим на корабле. В кают-компании негромко вещал стереовизор. Значит, Диана там. Крылатый заперся в капитанской, слышно его не было – то ли спал, то ли строил планы завоевания Галактики. Борзо сидел в рубке управления – несмотря на включенный автопилот, время от времени системы навигации требовали наблюдения.
Мокрый заспешил. Пока никого нет, можно душевно надраться. Он ткнулся в закрытую дверь и крякнул от досады. Складское помещение, полное продуктов и алкоголя, Крылатый предусмотрительно запер. Электронный замок на все попытки настучать нужный код отзывался противным пиликаньем. Мокрый в сердцах пнул тяжелую металлическую дверь и грязно выругался. Мучительно хотелось выпить. Чтобы отвлечься, он уставился в иллюминатор. Они уже вышли из квантового скачка, за толстым стеклом раскинулся красочный космический пейзаж. Звезды посверкивали рюмочными отблесками. Млечный путь напоминал содержимое опрокинутой бутылки. Туманность выглядела как кофейный ликер. Черная дыра в отдалении олицетворяла хаос, царящий в душе страждущего выпить. Трубы горели все сильнее, в душе роилось страшное – там рождалось пламя и холодная решимость. Надо во что бы то ни стало раздобыть выпивку. Или все. Трубы лопнут. Да и полушария мозга поменяются местами, что окончательно помрачит измученный разум.
Бандит поскреб небритую щеку. Вспомнил, что яхта имеет спиртовой двигатель, шумно сглотнул. Вот что надо делать. Слить немного топлива. Для подзарядки, так сказать. Такой невинный акт никто не сочтет намеренной диверсией. Он же не напиваться собирается, а всего лишь подлечиться.
Путь к машинному отделению был свободен. Мокрый схватил со стола пустую бутылку и ринулся по коридору. Дрожащими руками распахнул дверцу, покрутил вентиль. Он оказался настолько тугим, что никак не желал поддаваться. Благо рядом валялся кем-то забытый гаечный ключ – двадцать два на двадцать четыре. Мокрый взвесил ключ в руке, подумал, а не проломить ли им голову Борзо. Потом можно ворваться в каюту лемонийца, дать по нему очередь – благо автомат все еще при нем. Только в одиночку такое не провернешь. Профессор и Нос не помощники – вон как надрались. Татьяна в разборках принципиально не участвует – проверено. Снегурка могла бы оказать содействие. Девка боевая. Только на нее теперь надежды никакой. Сама записалась в солдаты к рогатому. То ли задумала что-то, то ли просто по глупости.
Мокрый заметил, что ключ трясется, как отбойный молоток, и изо всех сил засветил им по вентилю. Бутылку он все еще держал в другой руке, но она не пригодилась. Вентиль с хрустом отломился, и бандиту ударила в лицо спиртовая струя. Он распахнул рот, глотая жгучую жидкость. Едва не захлебнулся, закашлялся, отпрыгнул. Спирт в системе находился под давлением, хлестало так, что Мокрого окатило с ног до головы. Да и всю стену машинного отделения. Он отбросил ключ, попробовал заткнуть дыру руками, но не тут-то было. Струя в буквальном смысле сбивала с ног. Бандит перевел взгляд вниз – мягкое покрытие успело пропитаться полностью, кое-где уже начали образовываться лужи.
Проклиная всех на свете, Мокрый ринулся прочь по коридору. Ворвался в свою каюту и осторожно закрыл за собой дверь. Теперь главное, чтобы никто не догадался, что это он нарушил герметичность системы. Бандит поспешно разделся, скрутил штаны над маленькой раковиной в углу. Немного подумал, рубашку выжал себе в рот. Спирт тек тоненькой струйкой, немного отдавал машинным маслом, но голову прояснил. Поразмыслив пару минут над носками, Мокрый счел, что это уже чересчур. Дернул Татьяну за руку. Женщина проснулась не сразу, сладко потянулась, открыла глаза, увидела над собой обнаженную мужскую фигуру, улыбнулась…
– Кончай лыбиться, дура! – буркнул бандит. – Дело серьезное. Я тут корабль поломал. Живо, одежонку простирни. А не то накроют меня.
Татьяна, даже будучи только что разбуженной, соображала хорошо. Сказывался богатый опыт в противозаконных делах. Брюки и рубашку она отстирала быстро. Кожаный пиджак вывернула наизнанку и тщательно прополоскала. Затем одежду Мокрого просушили с помощью фена. Благо он нашелся в душевой кабинке комфортабельной каюты.
Когда поднялся шум и из коридора донесся ужасающий рев рангуна, Мокрый и Татьяна как ни в чем не бывало сидели друг против друга на расстеленных койках, сложив руки на коленях. Борзо вышиб дверь кулаком, застал идиллическую картину и растерялся. Из-за его спины выглядывал испуганный Нос и Диана.
– Что случилось? – поинтересовался Мокрый. На лице у него было написано недоумение.
Рангун ничего не ответил, ринулся прочь.
– Кто есть разбираться в система? – поинтересовался лемониец, когда все снова оказались в кают-компании. – Есть ли механик, который понимает в этот яхта? Мы закрутить вентиль. Но большая часть топлива разлиться по корабль. И мы не мочь лететь далеко без дозаправка.
– Приятный запах, – заметил Мокрый, – прямо-таки родной аромат. – Он поймал на себе свирепый взгляд Крылатого. – А механиков среди нас нету. Одни уголовнички и тупой историк. Так что давай, рогатый, не упрямься, высаживай нас всех на ближайшую планетку, какая тут цивилизованная есть, и разбегаемся. – Он подмигнул Татьяне.
– Ты есть специально испортить система! – надвинулся на него лемониец. – Ты есть хитрый уголовный сволочь!
– Попрошу без обвинений! – возмутился Мокрый. – Хотя это можно и как похвалу расценить. Я вообще ни при чем, я из каюты не выходил. Вот и баба моя подтвердит. Так, Танюха?
– Да.
– Вы сговориться. Я все знать! Повторяю свой вопрос, кто из вас разбирается в устройство этот яхта?!
Диана молчала. Хотя конструкция «ВАЗа» была ей знакома с детских лет. Вместе с отцом она отремонтировала не один космический катер. Но если она признается, что знает, как растянуть остаток топлива, то ее заберут в солдаты, а остальных высадят на необитаемую планету. Ей было жаль Мокрого, Татьяну, ушастого таргарийца и недотепу-профессора.
– Ты же вроде понимала в механике? – надвинулся на нее рангун. – Вон как «крота» сделали вместе. Может, и тут справимся?!
– Я понимаю. Но совсем немного, – ответила девушка. – И не в таких современных моделях.
– Вы все мне заплатить за этот диверсия, – пообещал лемониец. – В глазах его заблестели знакомые зловещие огоньки. – Если вы не сказать мне, кто это сделать, я буду выкидывать вас по один через мусоропровод.
– Совсем озверел, – заметила Татьяна. – Человек бы так не поступил.
– Человек поступать много хуже! Человек уничтожать целиком мой раса. – Крылатый извлек пистолет. – Я считать вслух до четырех. Если вы не сказать…
– Ладно-ладно, – перебил его Мокрый, вздохнул и шагнул вперед. Он помялся немного, поглядел на товарищей с плохо скрываемой скорбью. Затем ткнул пальцем в Кольцова: – Профессор систему поломал. Я сам видел. Сволочь вредная!
– Что?! – историк побледнел и схватился за сердце. – Товарищи! Господа! Да я же ни сном ни духом. Да что же это такое?!
– Как ты сломать система?! – лемониец в два прыжка оказался возле несчастного профессора, сгреб его за воротник. – Быстро говорить, что ты сделать?! Быстро говорить – и умирать быстро! Медленно говорить – умирать долго, мучительно…
– Я… я…
– Не запирайся, чего уж там, – Мокрый высунул голову из-за плеча лемонийца, – говорю же, видел все. Вот народ, – обернулся он к Борзо, – сначала сломают, а потом я не я, и денежка не моя. А по мне, так его за такое надо сразу в расход. Вот же крыса. Это ж он нас мог всех того самого… А если бы огонь какой на борту. Так мы же все сгорели бы за милую душу. Это ж чистый спирт.
– Это не я! – дрожащим от волнения голосом заявил Кольцов. – Это… – Он запнулся на мгновение, но затем твердо заявил: – Я не мог этого сделать, потому что напился пьяным и спал на столе.
– Кто это может подтвердить?! – взвился Мокрый. – Не гони волну, кентавр. Попалился – прими маслину! Отвечай по понятиям перед братвой! А то не видать тебе больше счастливого фарта!
– А ты чего так завелся?! – осадил бандита Борзо. – Может, ты сам и устроил диверсию?
Эта мысль показалась лемонийцу здравой, он отпустил профессора и резко развернулся.
– Ты есть старый пьяница! Ты мочь ломать вентиль, ломать что угодно!
– Да-да, – подобострастно подтвердил профессор Кольцов. – А на меня наговаривает. Жуткое безобразие.
– Да я тебя расписарю, морда наглая! – взвился Мокрый. – Интеллигентишка поганый! Да мы таких на астероидах…
– Кончать базар! – рассердился лемониец. – Это есть ни к чему не вести. Враг на корабле. Будет доказательство – мы его расстрелять. Не будет – я подозревать каждый. И это есть хуже. Я много думать. Может быть, расстреливать всех.
– Всех?! – поразился Мокрый. – Тогда действительно хуже. Видишь, что ты сделал, морда бородатая?
– А где ушастый? – вдруг спохватился Борзо.
– Наверное, он у себя… – предположила Диана.
– Может, свалил под шумок? – заинтересовался Мокрый. – Бросил нас на погибающей яхте и удрал на спасательном челноке… Есть здесь спасательный челнок?
– У нас прогулочный яхта! Какой здесь мочь быть челнок?! – лемониец затряс рогатой головой. – Здесь нет ни шлюпка, ни даже маленький спасательный капсул! Ничего!
– Тогда где он прячется? И зачем? Этот мелкий давно мне подозрителен, – Борзо скорчил такую физиономию, что всем стало не по себе…
Между тем таргариец обнаружился на камбузе – он мирно спал под столом в луже чистого спирта.
– Вот! Он обмочился! – обличающе проговорил Мокрый. – Так ужрался, что спирт из него течет! Вот вам и доказательства! Он вентиль и свернул.
– Встать! – рангун брезгливо пнул таргарийца в мягкий бок. – Встать, ушастая скотина.
– Чего вам надо? – пробормотал Нос.
– Расстреливать тебя будем, – поведал Мокрый. – Потому как твоя диверсия раскрыта. Не удалось нас в Манеже перестрелять, так ты здесь решил нас вместе с яхтой угробить.
– Признаваться, ты есть из разведка?! – визгливо выкрикнул лемониец, чем поверг несчастного таргарийца в шок. – На кого работать, ушастый сволочь? Почему отказываться от денег? Беспрекословно выполнять обязанности кухонный раб? О, это есть хитрый план…
– Да я простой паренек с московских окраин, – от волнения Нос сделался пунцовым. – Ну выпил лишнего – с кем не бывает…
– Подтверждает, стало быть, диверсию, – сделал нелогичный вывод Мокрый.
– Что тут стряслось-то? Чего вы все на меня так смотрите?
– Как жалко, что я не иметь на борт пыточный инструмент или хотя бы «сыворотка правды», – проговорил лемониец. – Вы бы признаваться во весь свой прегрешений. Но сейчас я знать главное – мой верный солдат Диана не ломать яхта! А вы, тупой уголовник, пойти в расход весь! Сейчас я поглядеть, куда мы приземляться!
Крылатый направился в рубку. Там он, скрипя когтями, раздраженно застучал по сенсорам.
– Борзо, идти сюда! Нам опять везти… С нами многие поколения загубленных лемонийских предки. Мой народ.
– Ты о чем это? – не понял рангун.
– Все есть отлично! Рядом – маленький плохо заселенный планета, где есть выращивать свекла, много свекла. Там не есть много полицейский сила – пара катер с шериф, вооруженный парализатор. Мы садиться, брать спирт и что нам нужно, высаживать всех – и улетать по своим делам. Погоня не успеть за нами вслед.
– И как же называется это местечко? – заинтересовался Мокрый. Перспектива оказаться среди людей, а не на пустынной планете порядком его воодушевила.
– Ренклод, – машинально ответил лемониец и тут же вскинулся: – Почему тебя это интересовать?! Ты знать, в какой сектор Галактика мы находиться? Значит, диверсия устраивать все-таки ты?
– Да если бы я, стал бы я спрашивать название этой паршивой планетки…
– Ты притворяться!
– Даже и не думал…
– Откуда тогда ты знать, что она паршивая?
– Сам только что сказал…
– А ренклод – это, по-моему, сорт сливы, а не свеклы, – заметила Диана. – У наших соседей была такая слива…
– Какая есть разница?! – Крылатый пришел в бешенство. – Борзо, быстро изучать оперативный обстановка! Я отдыхать! Мы все очень устать. И пары спирт действуют на меня нехорошо…
– А на меня очень хорошо…
Мокрый расплылся в пьяной улыбке.
Рангун включил стереовизор и приказал компьютеру дать информацию по планете Ренклод. Оказалось, что здесь и правда живет смехотворно мало людей – всего две тысячи. Все они занимаются выращиванием свеклы. Процесс почти полностью механизирован. И, поскольку свеклу возить куда-то дорого, планета экспортирует продукты ее переработки – сахар и спирт. Довольно распространено в этом секторе Галактики фирменное свекольное виски «Ренклод», низкопробное пойло ярко-желтого цвета.
Снимки планеты с орбиты не радовали глаз. Однообразные холмы, ровные поля свекольных посевов, океаны на северном и южном полюсах, густая облачность…
– Унылое место, – заметил Нос.
– Радуйся, что мы тебя еще не пустили в расход! – рыкнул Борзо.
– Я радуюсь. Все время радуюсь, – заверил таргариец.
– А уж как я радуюсь, – поддержал его Мокрый.
– Хватит испытывать мое терпение! Сейчас всех перестреляю!
Рангун сбросил с плеча и взял наперевес автомат. Татьяна рухнула на колени и запричитала:
– Ой, прости ты меня, мохнатенький! И мужика моего прости! Чего ни наговоришь с пьяных глаз! Да ты для нас авторитет непререкаемый! Бугор!
– Глупый дура, – фыркнул лемониец. – Отставить стрельба, Борзо!
– Я бы шмальнул. Только спирта вокруг много – подорвемся, – объяснил рангун. – Может, руки им переломать, чтобы поняли, с кем дело имеют? Или пальцы на худой конец.
– Не надо пальцы! – попросила Диана. – Мы все в одной лодке…
– Ладно. Идем на снижение. Садиться будем около завода по производству виски. Там наверняка есть много чистого спирта.
– Мудрое решение, – согласился Мокрый. Взгляд его сделался мечтательным: – Грабанем этот заводик и попируем. А еще лучше – купим. Денег у меня хватит и на спиртовой заводик, и на заводик по производству виски – как раз то, что мне нужно, чтобы смело встретить старость. Кто должен производить напитки, как не тот, кто замечательно в них разбирается и любит промочить горло?
Яхта подошла к планете на приличной скорости – голубой диск в иллюминаторах рос на глазах, на подлете резко затормозила и по касательной вошла в атмосферу. Воздух за бортом мгновенно раскалился, в иллюминаторах алело пламя, не доставляя пассажирам никаких неудобств – защитные поля компенсировали перегрузки и оберегали от высоких температур не только салон, но и корпус «ВАЗа».
– Рейсовые космолеты сюда часто летают? – поинтересовалась Диана.
– Раз в полгода, может, и прилетают, – отозвался Борзо. – Я вот все в толк не могу взять, почему Галактика должна жить по времени, которое придумали людишки? Почему мне, представителю великой расы рангунов, нужно пользоваться календарем каких-то голозадых? Май, июнь, июль… Названия ваших месяцев – и те вызывают у меня раздражение! Букашки! Навозные жуки, дождевые черви! – голос рангуна возвысился. – Буду убивать всех! – выкрикнул он. – Всех до одного. Скорее бы…
– Борзо, ты терять контроль, – проговорил Крылатый. – Тебя совсем развезти. Так не есть хорошо.
– Кто это меня развел?! – вскинулся рангун. – Когда успели?!
– Развезение есть результат алкогольный опьянение. Вот что я иметь в виду…
– Даже говорить мы должны на русском языке. Который мне ничего не стоило выучить в совершенстве. Потому что я умен, а никто из этих тварей не считает необходимым выучить рангуний! Это же их достоинства! – продолжал возмущаться Борзо.
– Алохаоло, – произнесла Диана. – Рык ума джа финфе рангун.
Борзо вытаращился на девушку так, словно увидел привидение.
– Ты говоришь по-рангуньи?
– Джа финфе.
– А перевести? – возмутился Нос.
– Немного говорю.
– Вове бы это не понравилось… Он всегда подозревал, что у тебя к рангунам какие-то особые чувства.
– Вове уже все равно, – заметил Мокрый. – Наверное, его и на свете нет… Мне вот что интересно – грузовые корабли на эту планету Ренклод не прилетают?
– А кто его знает, – откликнулся рангун. – Сахар вывозят как-то. Наверное, прилетают. Босс, – обратился он к лемонийцу, – может, прострелим им ноги хотя бы?
– Они не есть важен для нас, – возразил лемониец, – и не мочь сделать нам ничего дурное. Пусть радуются жизнь и каждый день благодарят меня за мой благородный характер.
– Я уже твоим благородством восхищаюсь, – заверил Мокрый. – Это ж надо. Никогда такого благородства не встречал. Удивительный ты… лемониец, Крылатый. Не лемониец, а подарок.
Яхта шла над самой землей. За окнами мелькали бесконечные поля, убогие постройки из пластика, защищающие от частых дождей роботов, в задачу которых входило сажать свеклу, культивировать, собирать и отправлять на переработку. Некоторые особо развитые механизмы поднимали тяжелые металлические головы и глядели вслед мчащемуся в небесной сини «ВАЗу». Зрелище в высшей степени необычное. Туристы на Ренклод не приезжали – их не мог соблазнить даже завод по производству свекольного виски. А больше никаких достопримечательностей на планете не имелось.
Через пару минут в лобовом иллюминаторе стала видна довольно крупная постройка. Серый куб здания, несколько гигантских бочек-накопителей, цистерны, бункеры.
– Некузево выглядит заводик, – прокомментировал Мокрый. – Интересно, на сколько потянет?
– На пару миллионов, – предположил Нос.
– Я так и не посчитал – грабанул ли я миллион или два? С контейнерами-то нас Крылатый прокинул… Слушай, Нос, если мне не хватит – давай этот завод на паях купим? Будем самыми уважаемыми людьми на планете.
– Надо подумать… – протянул таргариец.
– Ишь чего захотели, недомерки, – недобро глянул на строящих планы грабителей Борзо. – Можно подумать, теперь мы дадим вам деньги… Выведем в чистое поле и расстреляем. Станете удобрением для свеклы. Сделаете хоть одно полезное дело в своей никчемной жизни.
Мокрый посмотрел на рангуна задумчиво. Во взгляде бандита проскользнуло что-то звериное. «Даже оружие не забрали, – подумал он, – автомат, пистолет. А туда же. Грозятся. Совсем рамсы попутали. Не уважают».
Яхту тряхнуло, когда она соприкоснулась с землей, искусственная гравитация отключилась, и градиент поля тяготения изменился.
Борзо распахнул люк, и в салон ворвался влажный свежий воздух новой планеты. Пахло здесь приятно – зеленью и озоном. После провонявшего спиртом и маслом салона «ВАЗа» – просто замечательно. Рангун выглянул наружу, дернулся и полетел вниз. В спине его зияла дымящаяся дыра.
– Довякался, обезьяна, – заметил Мокрый, передергивая затвор лазерного автомата. – Ну что, козлик, теперь твоя очередь…
Крылатый взмыл к потолку так быстро, что бандит просто не успел среагировать. Очередь прошла там, где только что стоял лемониец. Спирт сдетонировал с пронзительным хлопком, бледно-голубой огонь охватил кают-компанию. В отблесках пламени Крылатый спикировал на голову Мокрому. Он нанес бандиту сильный удар, и тот, сделав красивое сальто, вылетел в открытый люк. Лемониец подхватил автомат и направил его на людей.
Система пожаротушения включилась с оглушительным шипением. Со всех сторон хлынули водяные струи, повалила белая пена.
Татьяна завыла в голос:
– Не убивай!
Профессор Кольцов быстро спрятался за тлеющее кресло.
– Не стреляйте! Мы здесь ни при чем! – попросила Диана.
– Быстро за борт, искать и грузить бочки со спирт на корабль! Быстро, я сказать! – Лемониец с раздражением стряхнул с головы шапку пены.
Нос поспешно спрыгнул на землю – прямо на тело Борзо, которому теперь уже было все равно. Диана и Татьяна следом. Неподалеку стояли бочки с нанесенными на них международным символами С2Н5ОН.
Как только они покатили одну из бочек к яхте, из вагончика выскочил бородатый мужик и заорал на чистом русском:
– Ворюги! Оставьте спирт, ворюги! Грабят, мужики! Лучшую спиртягу забесплатно уводят какие-то мажоры на новенькой яхте!