– Твоими бы устами…
Лемониец кивнул и ринулся вперед с удвоенной скоростью. Остальные, стараясь не отставать, бежали следом.
Вскоре через подземный ход они выбрались в сто двадцать пятый блок. Мокрый собирался скинуть рюкзак, чтобы немного отдохнуть, но лемониец остановил его жестом.
– Сумка не бросать! Уходить прямо сейчас.
– Послушайте, – Диана замерла. – Что-то не так…
– Почему? – поинтересовался Борзо.
– Она права, – таргариец тронул огромное ухо. – Я тоже думаю, что у нас проблемы.
– Объяснять, солдат, немедленно! – потребовал лемониец.
– Там тихо… Слышите, ни звука.
Все прислушались. За жалюзи, действительно, царила абсолютная тишина, как будто Манеж, пока они отсутствовали, успели закрыть на реконструкцию. А между тем раньше даже ночью из-за железного занавеса доносились голоса и звуки шагов.
Крылатый нажал кнопку пульта, и створки жалюзи стремительно поехали вверх. Следующим движением он схватил за шиворот Носа и вытолкнул наружу. Едва тот вылетел из-за угла, послышался выстрел. Таргариец в ужасе отпрянул. Пуля просвистела у самого его лица.
– Что ты видеть? – поинтересовался лемониец как ни в чем не бывало.
– Ты что?! Меня едва не пристрелили!
Борзо сгреб Носа за воротник и как следует встряхнул.
– Что ты видел?!
– Там спецназ, – суча в воздухе ногами, выкрикнул таргариец.
– Все ясно, – лемониец нахмурился, – мы не успеть, наши действия просчитать! Солдат, готовиться к бой. Мы будем уходить из Манеж по трупам. В живых останется не весь отряд. Но кто-то спастись. И это есть хорошо!
– Ексель-моксель, – расстроился Мокрый. – Я на войну не подписывался. Одно дело скок – пусть и с мокрухой – привычное дело для настоящего коска. Другое – воевать. Нас сейчас издырявят, как мишени в тире. Нет, уж лучше тюряга…
– Не поддаваться паника, – Крылатый передернул затвор. – Я командовать полки во время многий военный конфликт. В том числе во время война с земляне. Опытный командир всегда вывести свой солдат из окружения. Мы иметь хороший оружие, чтобы драться… Мы готовы к этот бой. Борзо, давать мне дымовой шашка.
Рангун принялся извлекать из привезенных сумок, которые все это время ожидали их в помещении сто двадцать пятого, блока, дымовые шашки и гранаты.
– Когда все будет в дым, бежать по один, занимать боевой позиция. Стрелять метче. Целиться в голова.
– Зря заложников отпустили, – едва не плача от досады, проговорил Мокрый, – так и знал, что профессора нам пригодятся. Сейчас бы устроили переговоры с властями, потребовали космический корабль с полным баком.
– На спиртовом двигателе, – поддержал Вова. – Очень бы кстати пришлось!
– Российский власть не разговаривает с террорист, – сообщил лемониец. – Нас бы расстрелять немедленно. И профессор тоже.
Борзо извлек из сумки и вложил в руки таргарийца шестиствольный лучемет.
– Все, мы попали, – в истерике выкрикнул Нос. – Теперь нас точно грохнут. – Он хотел отбросить тяжелое оружие, но устрашился свирепого взгляда Рангуна.
– Я не хочу, – пробормотала Диана, которой досталась скорострельная винтовка.
– Быть сильная! – лемониец ободряюще похлопал девушку по плечу. – Умирать молодая и красивая, как герой. Однажды я командовал целый эскадрилья. Бравые самки и самцы – они воевали, как настоящий крыса.
– Опять крысы?! – рассердился Мокрый. – Завязывай ты с такими сравнениями.
Лемониец никак не отреагировал на этот выпад.
– И чем закончилось дело в той эскадрилье? – поинтересовалась Диана.
– О, все они погибли. Все, до один. Но умерли, как герой. Как настоящий герой, – Крылатый тряхнул рогатой головой. – Я уцелеть и мстить за остальные.
– Так и знал, что не надо с тобой связываться, – прорычал Мокрый. – Следуя указаниям командира, Борзо деловито обвязывал его шашками с топийными зарядами – таким количеством можно было запросто подорвать весь Манеж да и часть Кремля заодно.
– Ты есть смертник! – объявил лемониец. – Держи вот этот шнурок, тут на конец кнопка! Один нажатие – все погибли. Ты хотел вести переговоры, ты можешь вести переговоры…
– Без заложников? Да кто меня слушать станет?
– Обязательно станут. Они будут опасаться за свой жизнь и делать то, что ты сказать!
В тоннеле вдруг послышался отчетливый шум, и оттуда, прямо в руки бандитам, вывалился профессор Крамской. А следом за ним его коллега Кольцов.
Увидев, куда они попали, историки попытались повернуть обратно, но их мигом скрутили.
– Какими судьбами?! – радостно проговорил Мокрый, выкручивая руку Василия Петровича Крамского.
– Мы заблудились, – пожаловался профессор Кольцов, – вы не оставили нам даже свечки. И я ударился головой о потолочную балку. Наука едва не лишилась одного из самых светлых умов столетия.
– За нами гнались страшные монстры с ушами, – Крамской тяжело дышал. Беготня по темным подземельям не прошла для ученого даром. Спорт явно не входил в число его основных увлечений.
– Знамо дело, «чебурашки», – откликнулся Нос. – Как же вы от них оторвались?
– Мы очень быстро бежали, – ответил профессор Кольцов. – Так быстро, что я не заметил ту самую злополучную балку.
– Это хорошо, что вы снова с нами, – удовлетворенно проговорил Мокрый, дыша в самое ухо Крамского, – теперь вы – наши заложники. Гарантия того, что мы останемся в живых.
Историки лишь горестно вздохнули – из огня да в полымя.
– Знаете, коллега, – сказал профессор Кольцов, – теперь мне кажется, что ваша идея с поисками библиотеки Ивана Грозного БЫЛА НАСТОЯЩИМ БЕЗУМИЕМ!!! – последние слова он оглушительно прокричал.
Чтобы поумерить истерику ученого, рангуну пришлось ударить его прикладом автомата между лопатками. Профессор вскрикнул и упал на колени.
– Что это за шум в коридоре? – заинтересовался Крамской. За коллегу он уже не пытался заступаться – боялся, что самому достанется.
– Там нас отряд ментов поджидает, – охотно пояснил Вова. – Толпа солдат, вооруженная до зубов. Так и думают, как бы какого-нибудь гнилого историка прихлопнуть.
– Ox, – горестно выдохнул профессор.
Лемониец порылся в рюкзаке и извлек портативный стереовизор.
Мокрый неодобрительно взглянул на него:
– Пока мы будем воевать, ты собрался кино смотреть? Или музыку слушать?
– Нет, я есть смотреть программа новостей. Журналисты давать очень много полезная информация для любой террорист. Мы сейчас узнавать о себе много новый и интересный факт.
– Что за отвратительное тщеславие, – пробормотал с пола профессор Кольцов.
– Заглохни, гнида! – рявкнул Борзо, взмахнув прикладом автомата. – Совсем ничему не учится, козел! – пожаловался он, поймал на себе сердитый взгляд лемонийца. – Простите, босс.
– Еще обзываются, – продолжал возмущенно бормотать профессор. От удара у него явно что-то помутилось в голове.
Переносной стереовизор тихо зажужжал, сканируя частотный диапазон, и уже через несколько секунд предложил на выбор пятнадцать каналов. Лемониец выбрал тот. где шла прямая трансляция, – журналисты ухитрились пролезть прямо в Манеж, развернув аппаратуру за спинами спецназовцев.
Молодой ведущий с модной прической – выбритыми висками и стоящим торчком зеленым чубом – бодро вещал на камеру:
– Мы с вами присутствуем при блестящей совместной операции доблестной московской милиции и специализированной охраны Кремля. Террористы посмели покуситься на самое святое – на наш с вами Кремль, дорогие телезрители. То есть, конечно, не на сам Кремль – куда бы они дели такую громадину, а на деньги, которые, как известно, в нем хранятся. Воспользовавшись современной техникой, коварные злоумышленники осуществили подкоп прямо к хранилищам. где взяли крупный куш в виде золота и платины. Но сейчас, насколько нам стало известно, они уже блокированы. В ближайшее время спецназ пойдет на штурм. Правда, могут возникнуть непредвиденные осложнения – в прессу просочилась информация, что террористы захватили двух заложников – профессоров столичных вузов. По другой информации, эти двое – сообщники бандитов.
– Ужас! – Василий Петрович Крамской заметно побледнел. – Как эти журналюги посмели так подумать обо мне…
– И обо мне, – прохрипел с пола Кольцов.
– Ты лучше помалкивай! – неожиданно прикрикнул на него Крамской. – Это все твоя работа. Кто украл методички из Библиотеки имени Ленина?
– Между прочим, ты меня и подговорил.
– Я?! Я был против, решительно против…
– Заткнитесь! – визгливо выкрикнул лемониец и ударил стереовизор кулаком. Ведущий прямой трансляции испуганно вздрогнул и замолчал. Только в следующую секунду стало ясно, что прибор сломался, и из динамиков больше не доносится ни звука.
– Я не понимать! Откуда они знать о профессор?!
Мокрый осклабился:
– Хорошо менты работают… Давай сдаваться, Крылатый. Может, срок удастся скостить. При явке с повинной всегда приличная скидка.
– Лемонийцы не сдаваться!
– Сдается мне, стукачок среди нас завелся, – вмешался Вова. – Профессора к нам вышли каких-то две минуты назад. А об этом не только менты, но и журналюги знают. Значит, кто-то в прямом эфире обо всем, что у нас происходит, стучит.
– Кто же это может быть? – удивился Нос. – У нас все ребята проверенные.
– Кто есть крыса? – строго спросил лемониец.
– Имеются у меня подозрения, – Борзо обвел подельников узкими щелками глаз. – Или этот носатый, или девка. Вова слишком тупой, чтобы стучать, а Мокрый – коск в законе, ему с ментами не по дороге.
– Да, мне с ментами не по дороге, – Мокрый солидно кивнул. – Но чего ж они нас тогда раньше не взяли, если среди нас стукач? Вот в чем вопрос. Могли ведь еще в хранилище накрыть.
– Это есть провокаций, – Крылатый мелко затряс головой, рога со свистом рассекали воздух. – Они охотиться за мной, как за последний офицер народа Лемони! Сейчас я убивать всех подозрительный тип среди нас!
– Не надо беспредела! – во весь голос заорал Нос, почувствовав, что дело для него запахло жареным. – Мы ни в чем не виноваты! Нам что – бабки не нужны?! Менты столько не заплатят!
– Ты говорить разумно, – согласился лемониец. – Но ты есть подозрителен. Потому что у тебя большой нос и большие уши, которые хорошо слушать. И ваша подруга есть подозрителен мне. Она не походить на обычный воровка. Она жалеть этих два, – Крылатый хмуро кивнул на профессоров.
Диана вспыхнула, не зная, что возразить. Не признаваться же, что в настоящем деле она участвует впервые, если не считать ограбления бассейна и банка? Это будет вдвойне подозрительно. Лучше всего – просто смолчать. Пусть домысливают сами.
– Может, кто-то нам «жучок» на одежду навесил? – выручил девушку Вова.
– Или камеры в этой норе установили, – предположил Мокрый. – Знали ведь, куда мы пойдем…
Он огляделся по сторонам. На гофрированном потолке бутика можно незаметно установить хоть сотню стереокамер, да и в покрытой пластиком стене несложно спрятать все, что угодно. Камеры могли быть в полу, в жалюзи, на стенах, на потолке…
– Тогда они слышать нас, знать весь наш план! – сказал Крылатый. – Готовы к любой наш действие! Заложник – наш единственный спасение. Мокрый, ты говорить с солдаты. И не забывать, что ты сам есть живой бомба.
Снаружи пока было тихо – не иначе командование спецназа прислушивалось к происходящему в бутике и ожидало, что решат грабители, прежде чем идти на штурм.
– А вы не забывайте, что, если я взорвусь, все на клочки разлетятся, – проговорил Мокрый. – Ладно, мне не впервой с ментами базлать. Что у них просить-то?
– Пусть пропускать нас к наш корабль. И мы улетать вместе с профессор к далекий звезда.
– С рыжиной и башлями?
– Да, мы брать груз с собой! – подтвердил лемониец.
– Не сменяют они несколько миллионов рублей на двух каких-то зачуханных профессоров, – покачал головой Мокрый. – И ладно бы они хорошие физики были или там биологи на худой конец. А историков пруд пруди, кому они нужны?
– Чтоб вы знали, мы, между прочим, – светила науки, – Кольцов приосанился. – Вам ясно, придурки?
– Нас знает весь научный мир! – подтвердил Крамской. На коллегу он покосился с ужасом. У того от переживаний последних суток крыша съезжала все основательнее.
– А меня вся лагерная братва знает, – бросил Мокрый. – Так что не надо тут понтоваться. Ну все, я пошел.
– Ты есть на прицел! Помни об этом! – объявил лемониец.
– С чего такая забота?
– Я говорить, ты на прицел у Борзо! Он стрелять, если ты побежишь сдаваться менты!
– Ах вот ты как заговорил… Ну лады, я в тебе и не сомневался. Не веришь – не надо. Но я хочу ноги отсюда унести. С золотишком. Так что ты, козлик, не понтуйся.
Приподняв вручную металлические жалюзи, Мокрый аккуратно выглянул в коридор.
– Эй, менты позорные, на мне взрывчатки столько – весь Манеж разнесет, если пальнете. Воткнули?
– Воткнули, – ответил начальственный голос в мегафон. – Не бойтесь, бандит Мокрый, и говорите громче. Поняли меня? Говорите громче!
Старый бандит даже крякнул от удивления. Надо же, знают, как его зовут… Впрочем, по картотеке физиономию пробить – дело одной минуты. А то, что они засветились основательно, теперь яснее ясного.
Оставшиеся в бутике могли наблюдать не только спину переговорщика, но и его ошалелое лицо – в проекционной нише стереовизора. Журналисты, увидев обвешанного взрывчаткой бандита, сразу нацелили камеры на него.
– Я это… только потолковать хочу, – сообщил Мокрый, оглядывая серьезных мужчин в камуфляже. Все они держали его на прицеле, готовые в любой момент сорваться с места и пойти на штурм.
В проходе и соседних бутиках засело по меньшей мере человек пятьдесят. Вооружены они были лазерными автоматами, парализаторами, интеллектуальными автоматическими винтовками. Некоторые держали в руках такие «пушки», о назначении которых бывший коск и понятия не имел.
Посреди коридора, перекрывая ход к ангару-гаражу, где был припаркован катер, стояла боевая машина десанта – бронированная, с зеркальным отражающим покрытием. Скорострельная пушка БМД смотрела Мокрому прямо в лицо, заставляя его еще больше нервничать.
– Излагайте ваши требования, уголовник Мокрый, – раздался усиленный динамиками голос – кто говорил, Мокрый не понимал. Скорее всего, какой-то начальник из штаба, который, может быть, находится километров за десять отсюда. Так что ему взрывчатка нестрашна.
«Это нехорошо, – подумал бандит. – Еще решит, шишкарь, что сто человек и разрушенный Манеж – допустимые потери для сохранения золота и прочих ценностей, и подпишет нам смертный приговор. Самому-то ничего не грозит…»
– Так это, требования у нас несложные будут, – объявил Мокрый. – Танк с прохода уберите и людей своих отведите куда подальше. А то мы заложников грохнем. Большая потеря для исторической науки случится. Так-то.
– Какие гарантии, что вы не убьете их после того, как мы вас выпустим?
– Да какие уж тут гарантии… Самим бы живыми остаться.
– Гарантии есть слово лемонийский офицер, – рогатая голова лемонийца высунулась из-за поворота. – Мы уносить ваш золото, уводить профессор, улетать с Земля. После вы получать профессор. Иначе мы взрывать Манеж прямо сейчас, вместе с ваш солдат, техника и мирный житель. Много ценность погибать, осмий испаряться, золото плавиться, деньги гореть! Вам есть выгода нас отпустить!
– Вот, правильно наш босс излагает, – подтвердил Мокрый. Он решил, что это неплохая идея – дать властям понять, кто в банде главный. Руководителю всегда больше накрутят, чем простым исполнителям, если дело все же дойдет до суда.
– И мы есть проверить наш катер на предмет «закладка»! – объявил лемониец. – Если вы оставлять там хоть один «жучок», мы убивать профессор! Сделка недействителен, мы взрывать Манеж! Взрыв в центр Москва – паника, обвал рынок!
– Мы должны подумать над вашими требованиями. И обсудить их, – объявил переговорщик со стороны властей. – Не надо никого убивать!
– И вы в нас не стреляйте, братцы! – заявил Мокрый, обращаясь напрямую к солдатам. – Уж мы не поскупимся…
Достав из кармана брюк пачку сторублевок, он распечатал ее и веером швырнул деньги на пол. Солдаты, хоть и не бросились к радужным купюрам, смотрели на них с большим интересом.
Мокрый и лемониец спрятались в бутике, опустили жалюзи.
– Наш план мочь сработать. Заложник нас выручить, – объявил лемониец.
– Ага, – согласился Мокрый. – Не забудь, что ты мне десять кусков должен.
– Десять кусок чего?
– Рублей! Не долларов же и не тугриков! Которые я сейчас для общего дела в коридоре рассыпал.
– Это был неразумный шаг. Но я отдать тебе деньги, потом, если ты захотеть. Каждый будет богач, – пообещал лемониец. – Кроме этот два глупый заложник.
Грабители немного приободрились, а профессора, напротив, погрустнели.
Борзо потряс стереовизор, побил по нему лохматым кулаком, и звук неожиданно появился. В проекционной нише после короткого блока рекламы быстрозамороженного картофеля возник зеленый чуб телеведущего.
– Мы пока проводим интерактивный опрос, дорогие зрители. – сообщил он. – Выясняем мнение народа относительно того, стоит ли жертвовать профессорами, Манежем и какими-то ценностями, которые неизбежно погибнут при взрыве, а также жизнью самих грабителей для того, чтобы они не ушли от правосудия. Итак, результаты нашего опроса. «Убить профессоров, как собак, нечего им было лезть в канализацию» – так считает всего два процента респондентов. По нашему предположению, это студенты, у которых через несколько дней экзамен и которые надеются таким образом увильнуть от его сдачи… «Обмануть подлых ублюдков – сделать вид, что их отпускают, а после уничтожить» – сделать это предлагает десять процентов граждан. «Выполнить требования террористов – жалко Манеж, мы там делаем покупки, да и людей тоже немного жаль» – это гуманное мнение получило поддержку пятидесяти трех процентов респондентов. «Они такие миленькие – пусть поживут в свое удовольствие. А Центробанк не обеднеет» – так полагают двадцать процентов респондентов. И, наконец, пятнадцать процентов не определились с выбором. Некоторые из опрошенных сообщили, что дорого дали бы за то, чтобы присоединиться к банде.
– Во, шустрила, – заорал таргариец. – Может, нас не убьют?
– Убьют, мой носатый друг, непременно убьют, – Мокрый похлопал таргарийца по плечу. – Когда-нибудь. Надеюсь, что не сегодня.
– Мы есть улетать спокойно! Но власть не сдаться просто так! Они тоже будут предъявлять требования.
Ведущий вдруг расцвел улыбкой и сообщил:
– По данным из достоверных источников, нам стало известно, что грабители сейчас смотрят именно наш канал! Вот оно, истинное свидетельство популярности! Поэтому председатель переговорной группы поручил мне озвучить предложение властей: они согласны выпустить грабителей с золотом, но в том случае, если один из профессоров будет отпущен. К тому же в заложниках у властей должен остаться один из грабителей. Если второго профессора не убьют, его отпустят.
– Не ожидал, что они так быстро решатся… – сказал Мокрый. – Но профессора я бы им не отдавал. Вдруг с другим что-то случится? Застрелят случайно, или сам помрет – они ведь старенькие уже и хлипкие… У нас такие на астероиде не больше месяца жили. Давайте двух оставим. Приятно говорить с ментами с позиции силы.
– Кого из наших ты собираешься им отдавать? – дрожащим голосом поинтересовался Нос.
– Тебя, дурилка бетонная, – хмыкнул Мокрый. – Пусть пользуются.
– Но как же так… Они же посадят меня в тюрьму!
– Ты есть сказать спасибо, что мы тебя не грохнуть! – заявил лемониец.
– Не переживай, парень, – Мокрый хлопнул таргарийца по плечу. – Астероид всех меняет. Выйдешь оттуда настоящим мужчиной… – он задумался на мгновение: – Или наоборот.
– Как это «наоборот»? – Нос шумно сглотнул.
– По-всякому бывает. Это жизнь, пацан. – Мокрый высунулся в окно и закричал:
– Мы согласны! Отводите танк и конвой убирайте. Только у нас еще одно требование – Танюху, бабу мою, которая притон в Электростальском районе содержала, из-под стражи выпустить и к нам срочно доставить! Тогда мы вам носатого в залог оставим.
– Нам надо посовещаться, – вновь объявил начальственный голос через мегафон.
– Танюху-то везите, не тормозите! – закричал Мокрый, он заметно повеселел. – И пусть пару ящиков водки прихватит!
– Зачем этот тупой требование? – возмутился Крылатый.
– Затем. Я не подписывался всю личную жизнь под откос из-за тебя пускать. Мне Танюха дорога, как сейф с наличностью. Будет при мне, будет спокойнее.
– Вы гады, гады, гады! – разрыдался Нос, размазывая по лицу слезы и сопли, ручьем текущие из длинного носа. – Не ожидал я, что вы такие сволочи!
– Ну-ка, Борзо, забери у мелкого автомат, – попросил Мокрый, – а то, видишь, нервы у парня сдали. Слышь, паря, ты не нервничай лучше. Прими свою скорбную долю как данность.
– Не дам! – заорал таргариец, вскинул автомат и дал по подельникам длинную очередь. В следующую секунду Борзо изо всех сил приложил стрелка кулаком по лицу. Рангуну повезло – лазерный луч лишь опалил шерсть на предплечье.
Больше всех досталось профессору Крамскому и Вове. Молодой человек извивался на полу – заряд прожег ему ногу. Историку обожгло живот, и он со стоном рухнул возле стены. Остальные не пострадали. Но от запаха паленой плоти всем стало нехорошо.
– Вот тебе, коск, и новая разводящая служба! – выдохнул Мокрый. – Ты что ж, пацан, наделал?! Своих пошмалял, сука такая!
Таргариец сидел у стены, тихонько поскуливая.
– Нет, с другой стороны, я тебя понимаю, – Мокрый почесал подбородок, – я в твоем возрасте тоже пострелял бы всех к такой-то матери, если бы меня захотели сдать…
– Очень больно? – Диана присела над Вовой. Молодой человек продолжал громко стонать.
Лемониец подошел и деловито запихал ему в рот грязную тряпку.
– Он провалить своим криком весь операция! Мы отдавать им оба раненый и лететь без них.
– Теперь-то, конечно, без них. Куда дырявых тащить?! – согласился Мокрый.
– Как вы можете? – накинулась на бандита Диана. – Вы же говорили, что он вам как сын.
– Говорил и от своих слов не отказываюсь. Выздоравливай, сынок. А как срок отмотаешь, прилетай ко мне. Поделюсь с тобой капустой, дам подъемных, наладишь жизнь.
Вова замычал нечленораздельно, попытался выплюнуть кляп, но Мокрый приблизился и заботливо запихал тряпку глубже.
– Завалишь нам всю операцию, сынок, – проговорил он ласково, – ты лучше помалкивай. А то ведь придется тебя придушить. Так, – обернулся он к заплаканному таргарийцу. – Ты еще по своим стрелять будешь, пацан?
Тот быстро замотал головой.
– Ладно, тогда пойдешь с нами. Крылатый, он больше не будет.
Лемониец поглядел на Носа с сомнением.
– Я больше не буду, – подтвердил тот. – Это у меня случайно получилось.
– Так и быть! – согласился Крылатый. – Может, ты желать остаться с раненый?! – поинтересовался он у Дианы.
– Нет! – решительно ответила девушка.
– Я так и думать! Есть разум, хоть и женский.
– По всей видимости, у террористов произошла ссора, – говорил тем временем ведущий по стереовидению, – пока неизвестно, сколько бандитов и заложников убито, сколько ранено. Но по меньшей мере один пострадал. Скоро мы получим точные сведения из первых рук… Внимание, террористы, если вы меня слышите, сколько у вас убитых?
– Нет у нас убитых! – заорал Мокрый. – А вот одного болтуна мы непременно мочканем, когда будем уходить.
– У нас все в порядок, – подняв лицо к потолку, подтвердил Крылатый. – Мы ждем, пока власть выполнит наши требование. Мы ждать, и наше терпение уже подходить к конец.
– Я плохо слышу, – проговорил ведущий после короткой паузы, вызванной заявлением Мокрого, – что у вас подходит к конец?!
– Да он издевается! – рассердился Борзо, – нет, я точно этого гада грохну. Может, гранату в его сторону кинуть? Через головы спецназовцев.
– Нет! – резко возразил лемониец. – Мы не поддаваться на этот провокация. Мы действовать четко, в соответствии с план. – Он подошел и тронул носком сапога раненого профессора. Тот тихо постанывал. – Мы выдать его, как только они привозить баба. – Он снова поднял голову к потолку: – Эй ты, глупый тетеря, ты меня слышать?! Нам нужно две коляска для раненый, которых мы отдавать! Ваш профессор еще легко спасти!
– Итак, – заговорил немедленно ведущий, – только что нам стало известно, что два человека ранены. Кто это, похитители или заложники, пока неизвестно. Точнее, известно, что один из них – профессор. Но кто помешает бандитам лгать? Это они так утверждают. Террористы требуют коляски…
– Слушай, ты, – на экране появился бравый военный с генеральскими погонами. Действовал он решительно. Толкнул ведущего новостей, отобрал у него микрофон: – Говорит генерал Вареник. Повторяю, говорит генерал Вареник. Кто у вас ранен? Есть ли убитые?!
– Нет у нас убитых, тачки давай, – крикнул Мокрый, – скорее давай, Пельмень, пока я всех тут не почикал. Где баба моя?!
– Не надо нервничать, – отозвался генерал, отталкивая возмущенного ведущего, – твоя баба уже на подходе. Отдайте нам одного заложника.
– Заметано, – согласился Мокрый, – только мы его немного продырявили.
– Вы за это ответите…
– Так получилось. Бывает. Это жизнь.
– Вы обещали отдать нам носатого, – напомнил Вареник.
– Носатого не получится, – Мокрый многозначительно посмотрел на таргарийца, – вместо него еще один дырявый пойдет. Носатый с профессором поцапались и постреляли друг дружку. Ясно?!