– Правда? И что же ты об этом думаешь? "Идиотка, ну какая же ты идиотка", – насмешливо передразнила меня Надья. – Я угадала? Ну, скажи, что я была близка к ответу!
– Я думаю, что твоему мужу очень нравится, как ты им крутишь. Он, конечно, хороший человек – но в глубине души последний слизняк, хотя изо всех сил пытается показать обратное. Он не знает, чего он хочет. Не умеет стоять на своём.
Ему нужна женщина, которая будет держать его за руку и вести. А мне, дорогая, такой женщины не надо. Я сам знаю, куда мне идти.
Надья потрепала причёску.
– Да, это мой муж, – подтвердила она, чуть помедлив. – Но тебе никто не давал права говорить о нём в таком тоне.
– Я буду говорить всё, что захочу – и никто не будет затыкать мне рот, – продолжил я. – Как тебе такое заявление?
Она мотнула головой.
– А я не хочу тебя слушать.
– Да что ты? Неужели какая-то другая женщина меньше чем час назад сказала своему мужу, что уходит от него ко мне? А теперь ты не хочешь меня слушать?
– Не надо ловить меня на слове, – улыбнулась Надья. – Может быть, я просто пошутила? Мне скучно, и я решила немного поиграть.
– Мы с тобой уже достаточно наигрались, но дело не в этом. Мы с твоим мужем разные, как чёрное и белое. – Я поднял палец и указал на неё. – Если бы я был на месте Рэя, то выставил бы тебя за дверь после первого же намёка на подобную свободу. – И я направил палец на себя. – Так как если что-то принадлежит мне, то оно никогда не будет принадлежать кому-то другому.
Надья снова закурила и поморщилась.
– Не люблю, когда меня сажают на поводок, – уведомила меня она.
– Зато своего мужа ты на поводке держишь очень умело.
– Твой муж, твой муж! Может, хватит? У него есть имя.
– Ты права. С меня действительно хватит. Я хочу, чтобы ты ушла. Немедленно. Это моё последнее слово.
Она посмотрела на то, как я поворачиваюсь к ней спиной.
– То есть, я пришла просто так, Брайан? Для того, чтобы ты выставил меня за дверь?
– Я жду, – ответил я, не поворачиваясь. – Ключ в замке – так что ты сама сможешь открыть дверь.
– Может, ты подашь мне мой плащ?
– У тебя отнялись руки?
Надья выдержала паузу.
– Кажется, я уже говорила, что тебе очень к лицу эта роль сильного мужчины?
– Миллион раз. Думаю, именно потому, что тебе всегда очень не хватает сильных мужчин.
– Да пошли вы оба ко всем чертям!
Это были последние слова моей гостьи. Она оделась и вышла, бесшумно притворив дверь (хотя я был уверен в том, что она не удержится от соблазна хорошенько хлопнуть ею на прощание).
Я снова откинул голову на спинку креса и посмотрел на кошек. Они по-прежнему мирно дремали, так как моя личная жизнь их практически не интересовала. Разве что за исключением тех случаев, когда она обретала конкретную форму и тело конкретной женщины и перемещалась в мою постель.
Минус один, гадёныш, сказала бы сейчас мадам – только вот я почему-то душевного подъёма не чувствовал. При мысли обо всём этом мне было невыносимо гадко. Я думал про серьёзный тон Рэя – и мысль о том, что я опять невольно оказался между ним и его женой назвать приятной я не мог. На месте Рэя я бы, разумеется, давно вырвал глаза конкуренту – а о втором или третьем романе не могло быть и речи (да и о первом навряд ли), так как конкуренту не суждено было бы жить так долго. Но при всей своей мягкотелости Рэй всё же был моим другом, причём не просто приятелем, а человеком, которым я действительно дорожил. И терять его я не хотел.
И кто придумал эти сказки про то, что настоящие друзья никогда не ссорятся из-за женщин? На мой взгляд, они ссорятся только из-за женщин, потому что это единственная причина, по которой можно по-настоящему поссориться.
Вероятно, я задремал. Скажу даже больше – я уснул и, как мне показалось, увидел сон. Разбудил меня звонок моего сотового телефона.
– Добрая ночь, сэр, – поприветствовала меня совершенно незнакомая женщина (Господи, ещё одна женщина – что за наказание?).
– Здравствуйте, мисс. Чем обязан столь позднему звонку? – Я посмотрел на часы и убедился, что звонок действительно поздний – они показывали половину первого ночи.
– Э… вас зовут Брайан, верно? – уточнила женщина. – А вашу… жену зовут Надья?
– Меня зовут Брайан, но мою жену зовут не Надья. Я вообще не женат.
– Сэр, я думаю, что должна вам кое-что сказать, – прервала меня женщина. – Дело в том, что ваша жена… то есть, не ваша жена…
– Вы можете объяснить мне, что происходит, мисс?
– Вы живёте далеко от центрального госпиталя, сэр? Будет лучше, если вы приедете.
И как можно быстрее.
Сон с меня тут же сняло, как рукой – я выпрямился в кресле, потом поднялся.
– От центрального госпиталя?
– Ваша жена попала в аварию. Глупая случайность – просто поскользнулась на дороге и…
– Она не моя жена, чёрт возьми! И хватит её так называть!
– Простите, но ваш номер был первым в списке быстрых наборов… понимаете, сэр, обычно люди в подобных ситуациях набирают номер самых близких, если они в сознании, и я решила… Я была бы очень рада, если бы вы приехали. Я попробую дозвониться до её мужа…
Через час с четвертью я наконец-то добрался до центрального госпиталя.
Дозвониться до Рэя у меня не получилось: вместо привычных сигналов я неизменно слышал фразу "абонент временно недоступен". За это время я успел передумать всё, что угодно. Когда я подошёл к дежурной медсестре, то меня уже слегка трясло от нервного напряжения.
– Прошу вас, сэр, следуйте за мной, – сказала она – и я послушно побрёл по ярко освещённым коридорам.
– Так что случилось, мисс, вы можете рассказать мне более подробно? – попросил я.
– Ваша… простите, как мне её называть?
– Подруга.
– Спасибо. Ваша подруга поскользнулась на дороге и не справилась с управлением.
Кроме того, она была пьяна… ужасная история. – Медсестра покачала головой. – Травма позвоночника, потеря крови… плюс ко всему прочему, она очень сильно ударилась головой о стекло, всё лицо – сплошные порезы… надеюсь, у неё не останется очень заметных шрамов – она такая красавица!
Попытка подготовиться к самому худшему не удалась. Когда я увидел Надью, то у меня внутри что-то сжалось. В окружении бесконечных аппаратов непонятного назначения и капельниц она выглядела смертельно больной. Взглянув на её лицо, я подавил желание отвернуться.
– Присядьте, сэр, – сказала мне медсестра, услужливо подвигая стул. – Мы дали ей морфий… если боли по-прежнему будут мучить её, то я дам ей снотворное.
Я опустился на стул, чувствуя, что силы меня оставляют.
– Она… слышит меня, мисс?
– Думаю, что да. Вы можете с ней поговорить.
Я взял Надью за руку – и не сдержал вздох облегчения, почувствовав, что она сжала мои пальцы.
– Я хочу зеркало, – проговорила она тихо.
– Прости, но сегодня я его оставил дома, – ответил я.
– Брайан. – Она приоткрыла глаза и посмотрела на меня. – Как я выгляжу?
– Думаю, через пару дней ты будешь выглядеть даже лучше, чем раньше – хотя я всегда думал, что это просто невозможно.
– Мне больно, – сказала она всё тем же спокойным тоном. – Они поставили мне какую-то гадкую капельницу и сказали, что будет лучше – но мне до сих пор больно.
Где Рэй?
– Он скоро приедет. Отдыхай. Тебе нужно поспать.
Надья снова прикрыла глаза.
– Больше я не буду водить после бутылки коньяка. Нельзя садиться за руль в пьяном виде, да, Брайан?
Я поднял голову и посмотрел на медсестру.
– У меня вторая группа крови. Отрицательный резус-фактор.
Женщина заглянула в больничную карту.
– Надо же! Это именно то, что нам нужно. Какая удача!
Надья погладила мою ладонь.
– Зачем ей знать твою группу крови, Брайан?
– Потому что я хочу немного поделиться с тобой.
– Почему вы не сказали мне, что боитесь своей крови, сэр? – строго спросила меня медсестра, параллельно заполняя какие-то документы.
– Дело в том, что я в первый раз участвую в переливании крови, мисс, – оправдывался я, сжимая в пальцах пахнувшую нашатырным спиртом вату. – И… я не знал, как всё это происходит…
– Неужели вы никогда не сдавали кровь?
– Только один раз, ещё в университете. Но это было так давно…
Она повернулась ко мне и нахмурилась.
– Очень достойно – падать в обморок при виде собственной крови! А если бы вы ударились головой? Вы хотите воды?
Я с благодарностью согласился, поглядывая на часы. Я всё же дозвонился до Рэя – и он обещал быть через двадцать минут. И он задерживался.
– Простите, что мешаю. Но я бы хотел задать джентльмену пару вопросов, – раздался чей-то голос со стороны двери. Я повернулся и увидел мужчину в полицейской форме. – Вы хорошо себя чувствуете, сэр? Я могу немного подождать.
– Я отлично себя чувствую, – заверил его я. Хотя меня до сих пор немного мутило, я всё же подумал, что ответить на пару вопросов вполне смогу.
Полицейский взял стул и присел рядом с нами. Медсестра бросила на него суровый взгляд, но промолчала.
– Леди нарушила правила дорожного движения? – попытался пошутить я. – Или же я превысил скорость? Я летел, как сумасшедший – думаю, поймай меня кто-нибудь, я получил бы штрафа три, если не больше.
Полицейский улыбнулся.
– Нет-нет, правил дорожного движения это не касается. Это будут немного личные вопросы… вы не возражаете против того, что доктор будет присутствовать?
– Я не доктор, – покачала головой медсестра и поднялась. – Не буду стеснять вас.
– Она повернулась ко мне. – Если вам понадобится что-то, сэр – я буду в коридоре.
Я благодарно кивнул, и женщина вышла, бесшумно притворив дверь.
Полицейский достал из нагрудного кармана небольшой блокнотик и снял колпачок с ручки.
– Как я понимаю, вы с леди очень близки, – сказал он мне. – В её бумажнике я нашёл фото, на котором вы вместе. Очень мило.
– Да, мы с леди очень близки, – подтвердил я, почувствовав, будто кто-то забрался мне в душу и наследил там грязными ботинками.
– Насколько близки? Не поймите меня неправильно, я просто делаю свою работу, и мне необходимо это знать…
– Мы любовники, – сказал я, бросив на полицейского красноречивый взгляд. – Точнее, мы были любовниками. До сегодняшнего вечера.
– Вы поссорились? – оживился, как мне показалось, полицейский.
– Да, мы поссорились. Если это можно так назвать.
Мой собеседник кивнул и черкнул пару слов в своём блокноте.
– Вам рассказали, что леди была… немного пьяна?
– Немного? – усмехнулся я. – Я вообще не понимаю, как в таком состоянии она смогла вставить ключ зажигания.
– Вы позволили ей уехать в таком состоянии?
– Ей уже не шестнадцать, и она прекрасно знает, что делает. Это своенравная леди, офицер.
Полицейский вторично кивнул, параллельно делая заметки.
– Вы знаете, что леди замужем, сэр? – задал он очередной вопрос.
– Разумеется, – кивнул я. – Её муж – мой коллега и очень хороший друг.
Полицейский смущённо кашлянул.
– Вы… в курсе их отношений, сэр? Они счастливы в браке, или…
– Они очень счастливы в браке. И у них трое чудесных детей. Боюсь показаться наглецом, но к чему все эти вопросы, офицер?
Полицейский пожал плечами.
– Я всего лишь делаю свою работу, сэр, – сказал он.
Я прикрыл глаза.
– Знаете, офицер, я немного устал. И не очень хорошо себя чувствую. Может быть, вам следует поговорить о личной жизни леди с её мужем? Я к её личной жизни не имею никакого отношения.
– Брайан, что тут происходит? – крикнул появившийся в дверях Рэй. – Где моя жена?
Полицейский повернулся к нему и открыл было рот, чтобы что-то спросить – но Рэй предупредительно указал на него пальцем, сопроводив это словами:
– Советую вам не приставать ко мне со своими дурацкими вопросами, так как сейчас меня волнует исключительно моя жена.
Я поднялся и примирительно поднял руки.
– Думаю, офицер, сейчас не самое лучшее время для подобных разговоров. Я обещаю, что завтра буду в вашем распоряжении. Слово джентльмена.
Полицейский посмотрел сначала на меня, потом – на Рэя, и кивнул.
– Хорошо, сэр. Думаю, вы правы. Я бы хотел поговорить с вами обоими, если это вас не затруднит.
– Нет, это нас не затруднит, – ответил Рэй. – А теперь катитесь отсюда. Для полного счастья мне только не хватало полицейских.
Вошедшая медсестра подошла к нам и протянула Рэю руку.
– Вы – Рэймонд, я полагаю? – вежливо спросила она.
– Да. Можно просто Рэй – я ненавижу, когда меня называют "Рэймонд". Я бы хотел видеть свою жену.
– Прошу вас Когда мы подошли к дверям палаты, Рэй немного замедлил шаг и повернулся ко мне.
– Может… ты пойдёшь со мной? – спросил он.
– Я думаю, тебе лучше пойти одному.
– Брайан, пожалуйста.
Мы замолчали. Медсестра молча изучала наши лица и терпеливо ждала, пока мы примем решение.
– Хорошо, – согласился я, наконец. – Я пойду с тобой.
– Просто я… не люблю больницы. Ты знаешь.
– Входи, – сказал я и легко подтолкнул его в спину.
– Спасибо.
Мне казалось, что я говорил с полицейским максимум минут десять – но Надья уже спала. Я видел её без макияжа только один раз – и уже тогда отметил, что он совершенно меняет её лицо. Теперь она выглядела гораздо моложе. Если бы не усталость, которую можно было прочитать на её лице, то я бы ни за что не сказал, что этой женщине почти сорок.
Рэй посмотрел на медицинские приборы неизвестного назначения, потом перевёл взгяд на кардиограф, который мерно попискивал в тишине палаты. А потом присел на бледно-зелёное покрывало и вгляделся в лицо жены.
– Знаешь, – обратился он ко мне (хотя говорил он так, будто беседовал сам с собой), – я каждый раз смотрю на неё и думаю, какая же она красивая. Не знаю, существует ли Бог или же нас создаёт кто-то другой. Но он, должно быть, мастер высшего класса. Создать такую женщину мог только настоящий мастер. В ней всё идеально. Нет ни одного изъяна. Разве такое бывает?
– Вряд ли, – коротко ответил я.
– Я тоже так думаю. И все эти годы этот вопрос не даёт мне покоя. Впрочем… ладно. – Он повернулся к медсестре и попытался продемонстрировать свою фирменную улыбку. Улыбка у него получилась пусть и довольно-таки вымученная, но очень даже фирменная. Медсестра тут же порозовела и расцвела. – Ну, как дела?
– Пока что сложно сказать, сэр, – сказала она. – Её состояние стабилизировалось – но у нас ещё есть некоторые опасения. – Медсестра посмотрела на Надью. – У неё появился лёгкий румянец. И это уже хорошо.
Рэй снова посмотрел на кардиограф. В его взгляде не было страха – он просто изучал линии.
– Когда она проснётся? – спросил он.
– Через несколько часов вы сможете поговорить с ней, сэр. А пока я советую вам отдохнуть. Может, выпить кофе. Или поспать. Но, пожалуйста, воздержитесь от спиртного. Вы знаете, это ни к чему хорошему не приводит.
И медсестра посмотрела на меня так, будто я был отцом Рэя.
Рэй заметил этот взгляд – и, похоже, мы подумали об одном и том же, так как он проговорил:
– Хорошо, папочка. Сегодня я тоже не пью водку.
Когда мы покинули больницу, я сразу почувствовал себя лучше. Тяжёлый туман в голове рассеялся. И пропало гадкое чувство тошноты и пустоты в желудке, которое обычно появлялось у меня при визитах в больницу. Я ненавидел больничные запахи.
Мы решили выпить кофе. Спать, разумеется, никто из нас не собирался. Я – потому, что ехать домой не имело смысла. Рэй – потому, что вряд ли смог бы уснуть.
Кофе был гадким. Впрочем, мы не ожидали ничего приятного от грязной полутёмной забегаловки в начале третьего ночи.
К кофе мы заказали совершенно несъедобные пончики, так как оба были страшно голодны. К пончикам прилагался не менее несъедобный сироп.
За кофе и пончиками я рассказал Рэю о нашем вечернем разговоре с Надьёй. Я сам не понял, почему мне взбрело в голову это рассказать. И только спустя некоторое время понял, что принял верное решение.
Пару минут Рэй с печальным видом жевал пончик и думал о своём.
– Значит, вы поссорились? – спросил он, наконец. – И… расстались?
– Расстались? – переспросил я автоматически. – Ну… не знаю, что тебе сказать, Рэй. Почему расстались?
– Да ладно. Хватит, Брайан. Я уже не ребёнок, в конце-то концов. Я верю в то, что в мире существуют женщины, которые меня достойны. И в мире существуют женщины, которые достойны тебя. Эта женщина достойна тебя, с этим никто не спорит. А вот меня она недостойна. Это я могу сказать тебе точно.
Я больше не мог вынести несчастного вида Рэя, и поэтому взял оставшуюся половинку его пончика.
– А как насчёт мужчин, которые достойны женщин? У вас есть какая-то теория на этот счёт, сэр?
Рэй задумался, на секунду перестав жевать.
– Насчёт мужчин, достойных женщин?
– Да. Или… спросим по-другому. Что такое достойная женщина? Что такое достойный мужчина? Почему они достойны и в чём их достоинства?
– Как же ты любишь задавать такие вопросы! Я иногда спрашиваю себя – откуда они берутся? – Рэй тронул свой лоб. – Что у тебя тут двигается? А что не двигается?
И зачем ты вообще это спрашиваешь? В чём их достоинства? В мозгах, в деньгах, в отношении к жизни.
– Просто я хочу понять, почему эта женщина достойна меня. А тебя – нет. Почему она не достойна своего мужа и отца её детей, а вот совершенно чужой человек, как ты считаешь, будет ей отличной парой?
– Вот в этом-то и дело, Брайан. Ты – не чужой человек. Совсем. Она так говорит о тебе, ты знаешь… всегда так говорила. Когда разговор заходит о тебе, выражение её лица меняется, даже голос меняется. И она говорит другими словами. Я не знаю, как это объяснить. Она ведёт себя совсем не так, как всегда. Она не рассказывает о тебе как об очередном мужчине. Она говорит глубоко, с уважением, с восхищением…
Я сделал глоток кофе и поморщился, в очередной раз его обругав. Разумеется, про себя.
– Может быть, твоя жена видит во мне что-то, что хочет видеть в тебе – но ты этого не показываешь, и она не видит этого?
Рэя этот вопрос рассмешил.
– Что, например? Миллион долларов на счету? Костюм от Армани? Бриллиантовые запонки? Хорошие сигареты?
– Она не видит в тебе мужчину. И именно поэтому ты видишь в ней женщину – но вместе с тем ты этой женщины не замечаешь. Ты видишь в ней богиню, кого-то, на кого надо молиться, чьи прихоти надо выполнять. Но ты не видишь в ней ту самую женщину из плоти и крови, которой она на самом деле является. Ты меня понимаешь?
Рэй нахмурился и отвёл глаза. Я бы всё отдал, чтобы сейчас поймать его взгляд хотя бы на долю секунды – но это было невозможно. Во всяком случае, мои слова явно не прошли мимо его ушей.
– Как ты пришёл к такому выводу? – наконец спросил он с напускной деловитостью.
– Я уже довольно давно общаюсь и с тобой, и с Надьёй. Не надо быть выдающимся психологом, чтобы это заметить.
– Брайан, ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь? Сначала ты спишь с моей женой. Хорошо, предположим, тогда ты не знал, что это моя жена, а потом узнал – но было слишком поздно. Вы расстались, решив, что дружеские отношения будут гораздо уместнее любовных. Хорошо. Потом ты снова спал с моей женой, хотя уже знал, что это моя жена. Потом вы расстались, решив, что это сохранит наш брак.
Хорошо. Но теперь, чёрт бы тебя побрал, ты снова спишь с моей женой! И после этого ты смеешь упрекать меня в том, что я не мужчина и не вижу в своей жене женщину?
– И, вероятно, я прав – иначе бы ты этого не говорил.
– Тьфу, ну и гадкий же тут кофе.
Рэй отставил в сторону чашку.
– Послушай, Брайан, так больше продолжаться не может, – сказал он. – Мы должны найти выход из…
– Ты должен найти выход. Слово "мы" тут немного неуместно.
– Если честно, мне противно от всего этого, – поделился со мной Рэй.
– От всего этого? Или от самого себя?
– От самого себя – прежде всего. Если бы не я, этого не случилось бы. И не смотри на меня так, ты это прекрасно знаешь! Тебе просто нравится это слушать, я тебя хорошо знаю! Ты молчишь, улыбаешься и думаешь про себя: ах, какой я молодец!
Правда?
Я легко пожал плечами.
– Думаю, в данной ситуации у меня нет особого повода гордиться собой. Но зато я очень горжусь тем, что дал твоей жене целых четыреста грамм своей крови – и почти не упал при этом в обморок.
Рэй рассмеялся.
– Почти не упал в обморок? Это как?
Я немного смутился.
– Это вроде как упал. Но почти.
– У вас одна группа крови. Надо же, какое совпадение. Ладно, Брайан. Давай договоримся – больше ты не будешь спать с моей женой. Хорошо?
– Я обещаю, сэр, – ответил я с чувством. – Может, мне поклясться на крови?
– Тебе понравилось быть донором – и ты хочешь, чтобы у тебя отняли ещё четыреста грамм?
Я мужественно доел последний пончик и тоже вернул чашку на блюдце.
– Нет, спасибо. Я сыт этим надолго. Как минимум, на всю жизнь.
– Тогда как насчёт того, чтобы поменять это грязное кафе на не менее грязный бар и не выпить чего-нибудь покрепче?
– Господи, Рэй, только этого мне не хватало! И вообще, я…
Рэй театрально закатил глаза.
– Знаю, знаю. "Рэй, вообще-то я не пью водку". Ты каждый раз это говоришь – но потом всё же соглашаешься выпить. Я ведь не буду пить один!
– Ты помнишь, что сказала медсестра? – использовал я последний аргумент, имевшийся у меня в запасе.
При упоминании медсестры Рэй оживился.
– Послушай… у меня есть отличная идея! Мы пригласим и её! Думаю, она сможет отлучиться на некоторое время из своего скучного кабинетика?
Путь до Иерусалима – точнее, до Тель Авива – мне предстоял неблизкий. Никаких положительных эмоций при мысли о самолёте я не испытывал, но меня радовали две вещи. Во-первых, я должен был лететь экстра-классом, и, во-вторых, я летел не один. Меня сопровождал Джозеф, о котором я могу говорить часами, но всё же ограничусь кратким рассказом.
Джозеф входил в небольшую группу моих коллег, которых я очень уважал. По образованию – первому – он был прикладным математиком. Уж не знаю, что произошло в его голове – но в один прекрасный день он решил, что просто обязан сделать первую степень по арабистике. Потом эта наука его вдохновила, и он решил учиться дальше, в результате получив степень магистра.
Я всегда считал Джозефа если не гением, то человеком, который стоит на пути к гениальности. В свои неполные тридцать он знал шесть языков (в том числе, и фарси, с которым я воевал целых полгода, но в его изучении почти не продвинулся), обладал поистине энциклопедическими знаниями в области истории Ближнего Востока и ислама, с ним всегда советовались, когда требовалось принять важное решение. И ещё Джозеф обладал феноменальной памятью. Точнее, способностью воспринимать колоссальное количество информации благодаря способности концентрировать внимание на конкретном предмете.
Выглядел Джозеф именно так, как и подобает гению – то есть, совершенно невзрачно.
Носил очки, как, впрочем, и большинство моих коллег, идеально подбирал галстук и очень редко бывал у парикмахера, в связи с чем его причёска всегда являлась причиной насмешек коллег.
Джозеф был человеком очень тихим. Он делал свою работу блестяще, даже, наверное, идеально, но ему всегда не хватало самолюбия, чтобы заявить о себе. Джозеф любил свою должность, и она его вполне устраивала. Вероятно, нас сблизила именно разница характеров. Я преклонялся перед его знаниями, а он восхищался моим упорством и стремлением к цели. В каком-то плане мы с ним друг друга нашли.
Сблизил нас случай, который я мог бы назвать не очень приятным. Господин, место которого теперь занимал я, получил должность советника в Тегеране, и полковник думала, кем бы его заменить. Никто не сомневался, что в тёплое кресло сядет Джозеф. Все пошумели, как и бывает в таких случаях, после чего смирились с несправедливостью и вернулись к работе.
Но полковник увидела кандидата на эту должность именно во мне. Чем шокировала всех. И меня – в первую очередь.
Встретить Джозефа в коридоре сразу после совещания для меня было чем-то вроде испытания. Я и понятия не имел, что ему сказать. Но, к счастью, он сам вышел из положения.
– Поздравляю, – сказал он мне. – Ты действительно заслужил эту должность. Да что там – все были уверены, что полковник выберет именно тебя. Я желаю тебе удачи.
Если тебе понадобится помощь, то ты смело можешь обращаться ко мне. Хотя я уверен, что ты отлично справишься сам. Полковник редко ошибается в людях.
Сначала я почему-то воспринял его слова как насмешку – но потом понял, что он говорил искренне.
И после этого случая я удостоился чести называть его просто "Джо". Думаю, не подружиться мы не могли.
Ночные рейсы я ненавидел лютой ненавистью. День отпуска, который мне обыкновенно давали перед командировкой, я проводил как самый ленивый человек на свете.
Сначала я прогонял из головы все мысли о работе. Потом отправлялся на кухню, готовил что-то – обычно, самое не полезное из того, что только можно придумать – и смотрел какой-нибудь хороший фильм. После этого я шёл спать, предусмотрительно отключив все телефоны, и проводил в объятиях Морфея часа три, а то и больше.
Вечером я доставал компьютер, выбирался из кровати только для того, чтобы забрать из холодильника остатки еды или же принести себе стакан виски, возвращался под одеяло и занимался разбором электронной корреспонденции.
Людьми, чьи электронные письма я читал с большим удовольствием, были мои бывшие сокурсники. Мы уже давно жили в разных странах, но общались до сих пор. И в этих письмах всегда было что-то родное, тёплое и искреннее. Читая их, я возвращался в прошлое и заново переживал студенческие годы. Мы гуляли по клубам, вместе готовились к экзаменам в последнюю ночь, говорили по-арабски, чтобы иметь какую-то практику. Я отгулял на трёх свадьбах и даже стал крёстным чудесного малыша.
– Я думаю, что твоему мужу очень нравится, как ты им крутишь. Он, конечно, хороший человек – но в глубине души последний слизняк, хотя изо всех сил пытается показать обратное. Он не знает, чего он хочет. Не умеет стоять на своём.
Ему нужна женщина, которая будет держать его за руку и вести. А мне, дорогая, такой женщины не надо. Я сам знаю, куда мне идти.
Надья потрепала причёску.
– Да, это мой муж, – подтвердила она, чуть помедлив. – Но тебе никто не давал права говорить о нём в таком тоне.
– Я буду говорить всё, что захочу – и никто не будет затыкать мне рот, – продолжил я. – Как тебе такое заявление?
Она мотнула головой.
– А я не хочу тебя слушать.
– Да что ты? Неужели какая-то другая женщина меньше чем час назад сказала своему мужу, что уходит от него ко мне? А теперь ты не хочешь меня слушать?
– Не надо ловить меня на слове, – улыбнулась Надья. – Может быть, я просто пошутила? Мне скучно, и я решила немного поиграть.
– Мы с тобой уже достаточно наигрались, но дело не в этом. Мы с твоим мужем разные, как чёрное и белое. – Я поднял палец и указал на неё. – Если бы я был на месте Рэя, то выставил бы тебя за дверь после первого же намёка на подобную свободу. – И я направил палец на себя. – Так как если что-то принадлежит мне, то оно никогда не будет принадлежать кому-то другому.
Надья снова закурила и поморщилась.
– Не люблю, когда меня сажают на поводок, – уведомила меня она.
– Зато своего мужа ты на поводке держишь очень умело.
– Твой муж, твой муж! Может, хватит? У него есть имя.
– Ты права. С меня действительно хватит. Я хочу, чтобы ты ушла. Немедленно. Это моё последнее слово.
Она посмотрела на то, как я поворачиваюсь к ней спиной.
– То есть, я пришла просто так, Брайан? Для того, чтобы ты выставил меня за дверь?
– Я жду, – ответил я, не поворачиваясь. – Ключ в замке – так что ты сама сможешь открыть дверь.
– Может, ты подашь мне мой плащ?
– У тебя отнялись руки?
Надья выдержала паузу.
– Кажется, я уже говорила, что тебе очень к лицу эта роль сильного мужчины?
– Миллион раз. Думаю, именно потому, что тебе всегда очень не хватает сильных мужчин.
– Да пошли вы оба ко всем чертям!
Это были последние слова моей гостьи. Она оделась и вышла, бесшумно притворив дверь (хотя я был уверен в том, что она не удержится от соблазна хорошенько хлопнуть ею на прощание).
Я снова откинул голову на спинку креса и посмотрел на кошек. Они по-прежнему мирно дремали, так как моя личная жизнь их практически не интересовала. Разве что за исключением тех случаев, когда она обретала конкретную форму и тело конкретной женщины и перемещалась в мою постель.
Минус один, гадёныш, сказала бы сейчас мадам – только вот я почему-то душевного подъёма не чувствовал. При мысли обо всём этом мне было невыносимо гадко. Я думал про серьёзный тон Рэя – и мысль о том, что я опять невольно оказался между ним и его женой назвать приятной я не мог. На месте Рэя я бы, разумеется, давно вырвал глаза конкуренту – а о втором или третьем романе не могло быть и речи (да и о первом навряд ли), так как конкуренту не суждено было бы жить так долго. Но при всей своей мягкотелости Рэй всё же был моим другом, причём не просто приятелем, а человеком, которым я действительно дорожил. И терять его я не хотел.
И кто придумал эти сказки про то, что настоящие друзья никогда не ссорятся из-за женщин? На мой взгляд, они ссорятся только из-за женщин, потому что это единственная причина, по которой можно по-настоящему поссориться.
Вероятно, я задремал. Скажу даже больше – я уснул и, как мне показалось, увидел сон. Разбудил меня звонок моего сотового телефона.
– Добрая ночь, сэр, – поприветствовала меня совершенно незнакомая женщина (Господи, ещё одна женщина – что за наказание?).
– Здравствуйте, мисс. Чем обязан столь позднему звонку? – Я посмотрел на часы и убедился, что звонок действительно поздний – они показывали половину первого ночи.
– Э… вас зовут Брайан, верно? – уточнила женщина. – А вашу… жену зовут Надья?
– Меня зовут Брайан, но мою жену зовут не Надья. Я вообще не женат.
– Сэр, я думаю, что должна вам кое-что сказать, – прервала меня женщина. – Дело в том, что ваша жена… то есть, не ваша жена…
– Вы можете объяснить мне, что происходит, мисс?
– Вы живёте далеко от центрального госпиталя, сэр? Будет лучше, если вы приедете.
И как можно быстрее.
Сон с меня тут же сняло, как рукой – я выпрямился в кресле, потом поднялся.
– От центрального госпиталя?
– Ваша жена попала в аварию. Глупая случайность – просто поскользнулась на дороге и…
– Она не моя жена, чёрт возьми! И хватит её так называть!
– Простите, но ваш номер был первым в списке быстрых наборов… понимаете, сэр, обычно люди в подобных ситуациях набирают номер самых близких, если они в сознании, и я решила… Я была бы очень рада, если бы вы приехали. Я попробую дозвониться до её мужа…
Через час с четвертью я наконец-то добрался до центрального госпиталя.
Дозвониться до Рэя у меня не получилось: вместо привычных сигналов я неизменно слышал фразу "абонент временно недоступен". За это время я успел передумать всё, что угодно. Когда я подошёл к дежурной медсестре, то меня уже слегка трясло от нервного напряжения.
– Прошу вас, сэр, следуйте за мной, – сказала она – и я послушно побрёл по ярко освещённым коридорам.
– Так что случилось, мисс, вы можете рассказать мне более подробно? – попросил я.
– Ваша… простите, как мне её называть?
– Подруга.
– Спасибо. Ваша подруга поскользнулась на дороге и не справилась с управлением.
Кроме того, она была пьяна… ужасная история. – Медсестра покачала головой. – Травма позвоночника, потеря крови… плюс ко всему прочему, она очень сильно ударилась головой о стекло, всё лицо – сплошные порезы… надеюсь, у неё не останется очень заметных шрамов – она такая красавица!
Попытка подготовиться к самому худшему не удалась. Когда я увидел Надью, то у меня внутри что-то сжалось. В окружении бесконечных аппаратов непонятного назначения и капельниц она выглядела смертельно больной. Взглянув на её лицо, я подавил желание отвернуться.
– Присядьте, сэр, – сказала мне медсестра, услужливо подвигая стул. – Мы дали ей морфий… если боли по-прежнему будут мучить её, то я дам ей снотворное.
Я опустился на стул, чувствуя, что силы меня оставляют.
– Она… слышит меня, мисс?
– Думаю, что да. Вы можете с ней поговорить.
Я взял Надью за руку – и не сдержал вздох облегчения, почувствовав, что она сжала мои пальцы.
– Я хочу зеркало, – проговорила она тихо.
– Прости, но сегодня я его оставил дома, – ответил я.
– Брайан. – Она приоткрыла глаза и посмотрела на меня. – Как я выгляжу?
– Думаю, через пару дней ты будешь выглядеть даже лучше, чем раньше – хотя я всегда думал, что это просто невозможно.
– Мне больно, – сказала она всё тем же спокойным тоном. – Они поставили мне какую-то гадкую капельницу и сказали, что будет лучше – но мне до сих пор больно.
Где Рэй?
– Он скоро приедет. Отдыхай. Тебе нужно поспать.
Надья снова прикрыла глаза.
– Больше я не буду водить после бутылки коньяка. Нельзя садиться за руль в пьяном виде, да, Брайан?
Я поднял голову и посмотрел на медсестру.
– У меня вторая группа крови. Отрицательный резус-фактор.
Женщина заглянула в больничную карту.
– Надо же! Это именно то, что нам нужно. Какая удача!
Надья погладила мою ладонь.
– Зачем ей знать твою группу крови, Брайан?
– Потому что я хочу немного поделиться с тобой.
– Почему вы не сказали мне, что боитесь своей крови, сэр? – строго спросила меня медсестра, параллельно заполняя какие-то документы.
– Дело в том, что я в первый раз участвую в переливании крови, мисс, – оправдывался я, сжимая в пальцах пахнувшую нашатырным спиртом вату. – И… я не знал, как всё это происходит…
– Неужели вы никогда не сдавали кровь?
– Только один раз, ещё в университете. Но это было так давно…
Она повернулась ко мне и нахмурилась.
– Очень достойно – падать в обморок при виде собственной крови! А если бы вы ударились головой? Вы хотите воды?
Я с благодарностью согласился, поглядывая на часы. Я всё же дозвонился до Рэя – и он обещал быть через двадцать минут. И он задерживался.
– Простите, что мешаю. Но я бы хотел задать джентльмену пару вопросов, – раздался чей-то голос со стороны двери. Я повернулся и увидел мужчину в полицейской форме. – Вы хорошо себя чувствуете, сэр? Я могу немного подождать.
– Я отлично себя чувствую, – заверил его я. Хотя меня до сих пор немного мутило, я всё же подумал, что ответить на пару вопросов вполне смогу.
Полицейский взял стул и присел рядом с нами. Медсестра бросила на него суровый взгляд, но промолчала.
– Леди нарушила правила дорожного движения? – попытался пошутить я. – Или же я превысил скорость? Я летел, как сумасшедший – думаю, поймай меня кто-нибудь, я получил бы штрафа три, если не больше.
Полицейский улыбнулся.
– Нет-нет, правил дорожного движения это не касается. Это будут немного личные вопросы… вы не возражаете против того, что доктор будет присутствовать?
– Я не доктор, – покачала головой медсестра и поднялась. – Не буду стеснять вас.
– Она повернулась ко мне. – Если вам понадобится что-то, сэр – я буду в коридоре.
Я благодарно кивнул, и женщина вышла, бесшумно притворив дверь.
Полицейский достал из нагрудного кармана небольшой блокнотик и снял колпачок с ручки.
– Как я понимаю, вы с леди очень близки, – сказал он мне. – В её бумажнике я нашёл фото, на котором вы вместе. Очень мило.
– Да, мы с леди очень близки, – подтвердил я, почувствовав, будто кто-то забрался мне в душу и наследил там грязными ботинками.
– Насколько близки? Не поймите меня неправильно, я просто делаю свою работу, и мне необходимо это знать…
– Мы любовники, – сказал я, бросив на полицейского красноречивый взгляд. – Точнее, мы были любовниками. До сегодняшнего вечера.
– Вы поссорились? – оживился, как мне показалось, полицейский.
– Да, мы поссорились. Если это можно так назвать.
Мой собеседник кивнул и черкнул пару слов в своём блокноте.
– Вам рассказали, что леди была… немного пьяна?
– Немного? – усмехнулся я. – Я вообще не понимаю, как в таком состоянии она смогла вставить ключ зажигания.
– Вы позволили ей уехать в таком состоянии?
– Ей уже не шестнадцать, и она прекрасно знает, что делает. Это своенравная леди, офицер.
Полицейский вторично кивнул, параллельно делая заметки.
– Вы знаете, что леди замужем, сэр? – задал он очередной вопрос.
– Разумеется, – кивнул я. – Её муж – мой коллега и очень хороший друг.
Полицейский смущённо кашлянул.
– Вы… в курсе их отношений, сэр? Они счастливы в браке, или…
– Они очень счастливы в браке. И у них трое чудесных детей. Боюсь показаться наглецом, но к чему все эти вопросы, офицер?
Полицейский пожал плечами.
– Я всего лишь делаю свою работу, сэр, – сказал он.
Я прикрыл глаза.
– Знаете, офицер, я немного устал. И не очень хорошо себя чувствую. Может быть, вам следует поговорить о личной жизни леди с её мужем? Я к её личной жизни не имею никакого отношения.
– Брайан, что тут происходит? – крикнул появившийся в дверях Рэй. – Где моя жена?
Полицейский повернулся к нему и открыл было рот, чтобы что-то спросить – но Рэй предупредительно указал на него пальцем, сопроводив это словами:
– Советую вам не приставать ко мне со своими дурацкими вопросами, так как сейчас меня волнует исключительно моя жена.
Я поднялся и примирительно поднял руки.
– Думаю, офицер, сейчас не самое лучшее время для подобных разговоров. Я обещаю, что завтра буду в вашем распоряжении. Слово джентльмена.
Полицейский посмотрел сначала на меня, потом – на Рэя, и кивнул.
– Хорошо, сэр. Думаю, вы правы. Я бы хотел поговорить с вами обоими, если это вас не затруднит.
– Нет, это нас не затруднит, – ответил Рэй. – А теперь катитесь отсюда. Для полного счастья мне только не хватало полицейских.
Вошедшая медсестра подошла к нам и протянула Рэю руку.
– Вы – Рэймонд, я полагаю? – вежливо спросила она.
– Да. Можно просто Рэй – я ненавижу, когда меня называют "Рэймонд". Я бы хотел видеть свою жену.
– Прошу вас Когда мы подошли к дверям палаты, Рэй немного замедлил шаг и повернулся ко мне.
– Может… ты пойдёшь со мной? – спросил он.
– Я думаю, тебе лучше пойти одному.
– Брайан, пожалуйста.
Мы замолчали. Медсестра молча изучала наши лица и терпеливо ждала, пока мы примем решение.
– Хорошо, – согласился я, наконец. – Я пойду с тобой.
– Просто я… не люблю больницы. Ты знаешь.
– Входи, – сказал я и легко подтолкнул его в спину.
– Спасибо.
Мне казалось, что я говорил с полицейским максимум минут десять – но Надья уже спала. Я видел её без макияжа только один раз – и уже тогда отметил, что он совершенно меняет её лицо. Теперь она выглядела гораздо моложе. Если бы не усталость, которую можно было прочитать на её лице, то я бы ни за что не сказал, что этой женщине почти сорок.
Рэй посмотрел на медицинские приборы неизвестного назначения, потом перевёл взгяд на кардиограф, который мерно попискивал в тишине палаты. А потом присел на бледно-зелёное покрывало и вгляделся в лицо жены.
– Знаешь, – обратился он ко мне (хотя говорил он так, будто беседовал сам с собой), – я каждый раз смотрю на неё и думаю, какая же она красивая. Не знаю, существует ли Бог или же нас создаёт кто-то другой. Но он, должно быть, мастер высшего класса. Создать такую женщину мог только настоящий мастер. В ней всё идеально. Нет ни одного изъяна. Разве такое бывает?
– Вряд ли, – коротко ответил я.
– Я тоже так думаю. И все эти годы этот вопрос не даёт мне покоя. Впрочем… ладно. – Он повернулся к медсестре и попытался продемонстрировать свою фирменную улыбку. Улыбка у него получилась пусть и довольно-таки вымученная, но очень даже фирменная. Медсестра тут же порозовела и расцвела. – Ну, как дела?
– Пока что сложно сказать, сэр, – сказала она. – Её состояние стабилизировалось – но у нас ещё есть некоторые опасения. – Медсестра посмотрела на Надью. – У неё появился лёгкий румянец. И это уже хорошо.
Рэй снова посмотрел на кардиограф. В его взгляде не было страха – он просто изучал линии.
– Когда она проснётся? – спросил он.
– Через несколько часов вы сможете поговорить с ней, сэр. А пока я советую вам отдохнуть. Может, выпить кофе. Или поспать. Но, пожалуйста, воздержитесь от спиртного. Вы знаете, это ни к чему хорошему не приводит.
И медсестра посмотрела на меня так, будто я был отцом Рэя.
Рэй заметил этот взгляд – и, похоже, мы подумали об одном и том же, так как он проговорил:
– Хорошо, папочка. Сегодня я тоже не пью водку.
Когда мы покинули больницу, я сразу почувствовал себя лучше. Тяжёлый туман в голове рассеялся. И пропало гадкое чувство тошноты и пустоты в желудке, которое обычно появлялось у меня при визитах в больницу. Я ненавидел больничные запахи.
Мы решили выпить кофе. Спать, разумеется, никто из нас не собирался. Я – потому, что ехать домой не имело смысла. Рэй – потому, что вряд ли смог бы уснуть.
Кофе был гадким. Впрочем, мы не ожидали ничего приятного от грязной полутёмной забегаловки в начале третьего ночи.
К кофе мы заказали совершенно несъедобные пончики, так как оба были страшно голодны. К пончикам прилагался не менее несъедобный сироп.
За кофе и пончиками я рассказал Рэю о нашем вечернем разговоре с Надьёй. Я сам не понял, почему мне взбрело в голову это рассказать. И только спустя некоторое время понял, что принял верное решение.
Пару минут Рэй с печальным видом жевал пончик и думал о своём.
– Значит, вы поссорились? – спросил он, наконец. – И… расстались?
– Расстались? – переспросил я автоматически. – Ну… не знаю, что тебе сказать, Рэй. Почему расстались?
– Да ладно. Хватит, Брайан. Я уже не ребёнок, в конце-то концов. Я верю в то, что в мире существуют женщины, которые меня достойны. И в мире существуют женщины, которые достойны тебя. Эта женщина достойна тебя, с этим никто не спорит. А вот меня она недостойна. Это я могу сказать тебе точно.
Я больше не мог вынести несчастного вида Рэя, и поэтому взял оставшуюся половинку его пончика.
– А как насчёт мужчин, которые достойны женщин? У вас есть какая-то теория на этот счёт, сэр?
Рэй задумался, на секунду перестав жевать.
– Насчёт мужчин, достойных женщин?
– Да. Или… спросим по-другому. Что такое достойная женщина? Что такое достойный мужчина? Почему они достойны и в чём их достоинства?
– Как же ты любишь задавать такие вопросы! Я иногда спрашиваю себя – откуда они берутся? – Рэй тронул свой лоб. – Что у тебя тут двигается? А что не двигается?
И зачем ты вообще это спрашиваешь? В чём их достоинства? В мозгах, в деньгах, в отношении к жизни.
– Просто я хочу понять, почему эта женщина достойна меня. А тебя – нет. Почему она не достойна своего мужа и отца её детей, а вот совершенно чужой человек, как ты считаешь, будет ей отличной парой?
– Вот в этом-то и дело, Брайан. Ты – не чужой человек. Совсем. Она так говорит о тебе, ты знаешь… всегда так говорила. Когда разговор заходит о тебе, выражение её лица меняется, даже голос меняется. И она говорит другими словами. Я не знаю, как это объяснить. Она ведёт себя совсем не так, как всегда. Она не рассказывает о тебе как об очередном мужчине. Она говорит глубоко, с уважением, с восхищением…
Я сделал глоток кофе и поморщился, в очередной раз его обругав. Разумеется, про себя.
– Может быть, твоя жена видит во мне что-то, что хочет видеть в тебе – но ты этого не показываешь, и она не видит этого?
Рэя этот вопрос рассмешил.
– Что, например? Миллион долларов на счету? Костюм от Армани? Бриллиантовые запонки? Хорошие сигареты?
– Она не видит в тебе мужчину. И именно поэтому ты видишь в ней женщину – но вместе с тем ты этой женщины не замечаешь. Ты видишь в ней богиню, кого-то, на кого надо молиться, чьи прихоти надо выполнять. Но ты не видишь в ней ту самую женщину из плоти и крови, которой она на самом деле является. Ты меня понимаешь?
Рэй нахмурился и отвёл глаза. Я бы всё отдал, чтобы сейчас поймать его взгляд хотя бы на долю секунды – но это было невозможно. Во всяком случае, мои слова явно не прошли мимо его ушей.
– Как ты пришёл к такому выводу? – наконец спросил он с напускной деловитостью.
– Я уже довольно давно общаюсь и с тобой, и с Надьёй. Не надо быть выдающимся психологом, чтобы это заметить.
– Брайан, ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь? Сначала ты спишь с моей женой. Хорошо, предположим, тогда ты не знал, что это моя жена, а потом узнал – но было слишком поздно. Вы расстались, решив, что дружеские отношения будут гораздо уместнее любовных. Хорошо. Потом ты снова спал с моей женой, хотя уже знал, что это моя жена. Потом вы расстались, решив, что это сохранит наш брак.
Хорошо. Но теперь, чёрт бы тебя побрал, ты снова спишь с моей женой! И после этого ты смеешь упрекать меня в том, что я не мужчина и не вижу в своей жене женщину?
– И, вероятно, я прав – иначе бы ты этого не говорил.
– Тьфу, ну и гадкий же тут кофе.
Рэй отставил в сторону чашку.
– Послушай, Брайан, так больше продолжаться не может, – сказал он. – Мы должны найти выход из…
– Ты должен найти выход. Слово "мы" тут немного неуместно.
– Если честно, мне противно от всего этого, – поделился со мной Рэй.
– От всего этого? Или от самого себя?
– От самого себя – прежде всего. Если бы не я, этого не случилось бы. И не смотри на меня так, ты это прекрасно знаешь! Тебе просто нравится это слушать, я тебя хорошо знаю! Ты молчишь, улыбаешься и думаешь про себя: ах, какой я молодец!
Правда?
Я легко пожал плечами.
– Думаю, в данной ситуации у меня нет особого повода гордиться собой. Но зато я очень горжусь тем, что дал твоей жене целых четыреста грамм своей крови – и почти не упал при этом в обморок.
Рэй рассмеялся.
– Почти не упал в обморок? Это как?
Я немного смутился.
– Это вроде как упал. Но почти.
– У вас одна группа крови. Надо же, какое совпадение. Ладно, Брайан. Давай договоримся – больше ты не будешь спать с моей женой. Хорошо?
– Я обещаю, сэр, – ответил я с чувством. – Может, мне поклясться на крови?
– Тебе понравилось быть донором – и ты хочешь, чтобы у тебя отняли ещё четыреста грамм?
Я мужественно доел последний пончик и тоже вернул чашку на блюдце.
– Нет, спасибо. Я сыт этим надолго. Как минимум, на всю жизнь.
– Тогда как насчёт того, чтобы поменять это грязное кафе на не менее грязный бар и не выпить чего-нибудь покрепче?
– Господи, Рэй, только этого мне не хватало! И вообще, я…
Рэй театрально закатил глаза.
– Знаю, знаю. "Рэй, вообще-то я не пью водку". Ты каждый раз это говоришь – но потом всё же соглашаешься выпить. Я ведь не буду пить один!
– Ты помнишь, что сказала медсестра? – использовал я последний аргумент, имевшийся у меня в запасе.
При упоминании медсестры Рэй оживился.
– Послушай… у меня есть отличная идея! Мы пригласим и её! Думаю, она сможет отлучиться на некоторое время из своего скучного кабинетика?
***
Путь до Иерусалима – точнее, до Тель Авива – мне предстоял неблизкий. Никаких положительных эмоций при мысли о самолёте я не испытывал, но меня радовали две вещи. Во-первых, я должен был лететь экстра-классом, и, во-вторых, я летел не один. Меня сопровождал Джозеф, о котором я могу говорить часами, но всё же ограничусь кратким рассказом.
Джозеф входил в небольшую группу моих коллег, которых я очень уважал. По образованию – первому – он был прикладным математиком. Уж не знаю, что произошло в его голове – но в один прекрасный день он решил, что просто обязан сделать первую степень по арабистике. Потом эта наука его вдохновила, и он решил учиться дальше, в результате получив степень магистра.
Я всегда считал Джозефа если не гением, то человеком, который стоит на пути к гениальности. В свои неполные тридцать он знал шесть языков (в том числе, и фарси, с которым я воевал целых полгода, но в его изучении почти не продвинулся), обладал поистине энциклопедическими знаниями в области истории Ближнего Востока и ислама, с ним всегда советовались, когда требовалось принять важное решение. И ещё Джозеф обладал феноменальной памятью. Точнее, способностью воспринимать колоссальное количество информации благодаря способности концентрировать внимание на конкретном предмете.
Выглядел Джозеф именно так, как и подобает гению – то есть, совершенно невзрачно.
Носил очки, как, впрочем, и большинство моих коллег, идеально подбирал галстук и очень редко бывал у парикмахера, в связи с чем его причёска всегда являлась причиной насмешек коллег.
Джозеф был человеком очень тихим. Он делал свою работу блестяще, даже, наверное, идеально, но ему всегда не хватало самолюбия, чтобы заявить о себе. Джозеф любил свою должность, и она его вполне устраивала. Вероятно, нас сблизила именно разница характеров. Я преклонялся перед его знаниями, а он восхищался моим упорством и стремлением к цели. В каком-то плане мы с ним друг друга нашли.
Сблизил нас случай, который я мог бы назвать не очень приятным. Господин, место которого теперь занимал я, получил должность советника в Тегеране, и полковник думала, кем бы его заменить. Никто не сомневался, что в тёплое кресло сядет Джозеф. Все пошумели, как и бывает в таких случаях, после чего смирились с несправедливостью и вернулись к работе.
Но полковник увидела кандидата на эту должность именно во мне. Чем шокировала всех. И меня – в первую очередь.
Встретить Джозефа в коридоре сразу после совещания для меня было чем-то вроде испытания. Я и понятия не имел, что ему сказать. Но, к счастью, он сам вышел из положения.
– Поздравляю, – сказал он мне. – Ты действительно заслужил эту должность. Да что там – все были уверены, что полковник выберет именно тебя. Я желаю тебе удачи.
Если тебе понадобится помощь, то ты смело можешь обращаться ко мне. Хотя я уверен, что ты отлично справишься сам. Полковник редко ошибается в людях.
Сначала я почему-то воспринял его слова как насмешку – но потом понял, что он говорил искренне.
И после этого случая я удостоился чести называть его просто "Джо". Думаю, не подружиться мы не могли.
Ночные рейсы я ненавидел лютой ненавистью. День отпуска, который мне обыкновенно давали перед командировкой, я проводил как самый ленивый человек на свете.
Сначала я прогонял из головы все мысли о работе. Потом отправлялся на кухню, готовил что-то – обычно, самое не полезное из того, что только можно придумать – и смотрел какой-нибудь хороший фильм. После этого я шёл спать, предусмотрительно отключив все телефоны, и проводил в объятиях Морфея часа три, а то и больше.
Вечером я доставал компьютер, выбирался из кровати только для того, чтобы забрать из холодильника остатки еды или же принести себе стакан виски, возвращался под одеяло и занимался разбором электронной корреспонденции.
Людьми, чьи электронные письма я читал с большим удовольствием, были мои бывшие сокурсники. Мы уже давно жили в разных странах, но общались до сих пор. И в этих письмах всегда было что-то родное, тёплое и искреннее. Читая их, я возвращался в прошлое и заново переживал студенческие годы. Мы гуляли по клубам, вместе готовились к экзаменам в последнюю ночь, говорили по-арабски, чтобы иметь какую-то практику. Я отгулял на трёх свадьбах и даже стал крёстным чудесного малыша.