Я поднял голову и увидел сидящего рядом Джо.
– Что случилось? – спросил он.
– Я задумался о вечном. Они такие странные, эти женщины. Знаешь, если честно, я тоже голоден.
– Тебе плохо, правда?
Я посмотрел на него, потом перевёл взгляд на окно и некоторое время смотрел на занавеску, которую по-прежнему трепал ветер.
– Да. Но это скоро пройдёт.
– Майра разъяснила кое-что насчёт Лизы. За день до того, как мы улетели в Иерусалим, она заказала билет на самолёт. Угадай, куда она полетела?
– В Питсбург.
– Именно так. Но обратного билета она, увы, не взяла.
Я пригладил волосы ладонью и глянул на Джо в надежде прочесть на его лице что-то, что обрадовало бы меня.
– Джо, это ведь плохой сон. Кошмар. Да? Я сейчас проснусь – и всё закончится.
Правда?
– Я не знаю, – честно признался он. – Но думаю, что это всё же реальность. Я вообще посоветовал бы тебе думать о другом… учёба, например. А что насчёт женщин – так они всегда приходят неожиданно. Тут ты можешь мне поверить.
– Так вот почему тебя угораздило жениться в двадцать, сукин ты сын?
Джо закинул голову и расхохотался от души.
– Я обожаю, когда ты так переводишь тему. Да, наверное, поэтому. Вы с ней подружились?
– По-моему, с ней невозможно не подружиться.
– Это точно. – Джо достал из сумки книги. – Вот, я тебе кое-что принёс. Чтобы не было скучно.
Я откинулся на подушку и зевнул. Сегодняшний день меня очень утомил.
– А книги по фарси ты мне не принесёшь?
– Надо же. А я думал, что в больнице и без них достаточно снотворного!
Всё случилось именно так, как говорила Майра – через два дня я получил разрешение вернуться домой.
– Мне было очень приятно познакомиться с тобой, – сказала мне она. – Кстати, всегда добро пожаловать. То есть, не в больницу, конечно. А к нам домой. Джо будет очень рад, если ты как-нибудь придёшь к нам на пятничный ужин.
Мы стояли возле регистрационной стойки. Девушка, находившаяся с другой стороны, заполняла какие-то документы, иногда отвлекаясь для того, чтобы ответить на телефон.
– Доктор, вас ждут в приёмном покое, – обратилась девушка к Майре.
– Бегу-бегу. – Она покачала головой. – Сегодня просто сумасшедший день! Удачи, Брайан.
На улице было пасмурно и душно. Казалось, что вот-вот начнётся дождь. Воздух был сухим и тяжёлым, а небо, казалось, опустилось и теперь висело над самой головой.
Я присел на ступени и закурил, разглядывая прогуливавшихся по парку больных и суетившихся вдалеке парамедиков. И думал о том, что мне хочется лениться. Да, пожалуй, этого мне сейчас хотелось больше всего на свете. И я решил, что буду читать, валяться в кровати, смотреть кино и гулять, даже не вспоминая о работе.
И стыдно мне за это не будет.
А сейчас мне надо было заказать такси. Джо забрал мою машину ко мне домой. Он предлагал оставить её на парковке в больнице, но я отказался, и не зря. Теперь я понимал, что вряд ли смогу вести машину.
Мысль о том, что я просто обязан поговорить с Майклом, не выходила у меня из головы. Было стыдно смотреть ему в глаза, хотя он, конечно, ни о чём не догадывался. Но я чувствовал, что должен это сделать. Поэтому я вернулся в здание и спросил в регистратуре, где же я могу найти господина доктора.
– Зачем вам нужен доктор? – спросила девушка, бросив на меня строгий взгляд.
– Вообще-то, я просто хотел с ним поговорить. Вы можете проверить, если…
– Я вам верю, – улыбнулась девушка и назвала номер кабинета.
Майкл возился с документами. На его столе лежал десяток пухлых папок и кипа исписанных мелким почерком листов. Мне всегда казалось, что самое унизительное для вача – это возня с бумагами. Но Майкл определённо не терял присутствия духа.
Он внимательно просматривал документы, время от времени делая заметки совершенно нечитабельным, как у истинного врача, и не всегда понятным даже ему почерком.
Очки в тонкой серебристой оправе, которые он носил ещё со времён университета, с достоинством покоились на кончике его носа. И поправлять их он не торопился.
– Вредишь глазам, – сказал я. – Тебе стоит поменять очки на линзы.
Майкл поднял голову.
– Вот так сюрприз! Что ты тут делаешь?
– Я решил тебя навестить, что же ещё. Не помешал?
– Нет-нет. Я отложу бумаги. Бюрократия. – Он поморщился. – Не стой, садись. Я наслышан о твоих подвигах. Надеюсь, тебе лучше?
– Да, намного. Но отдохнуть не помешает.
– Чай, кофе?
Майкл выглядел совершенно заработавшимся. Таким я обычно видел себя в зеркале во время особо тяжёлых периодов на работе – какая-то сероватая бледность и синяки под глазами.
– Кофе, – ответил я. – Меня посадили на все возможные диеты. И на кофеиновую, в том числе.
– Да, доктор Майра – строгая леди. Ах, я бы с удовольствием поспал полчасика.
– Я хотел тебя поздравить.
– Меня? – удивился Майкл. – С чем ты хочешь меня поздравить?
– Ты женишься, разве нет?
Майкл всё-таки поправил очки.
– А, так ты об этом. Спасибо. Откуда ты знаешь?
– Я знаком с твоей невестой. Скажем так: её начальница – моя хорошая подруга.
Майкл поставил на стол две чашки с кофе и присел.
– Ну что? Какие планы на будущее? И когда мы будем гулять на твоей свадьбе?
– На моей свадьбе, думаю, нескоро. Зато можно будет отметить моё поступление в университет.
Он сделал пару глотков кофе.
– Да, я знал, что эта мысль придёт в твою неугомонную голову. Это был вопрос времени. Держу пари, что профессор Кляйн ждёт твоего возвращеия с того самого момента, как ты получил диплом!
Я рассмеялся.
– Я был бы не против вернуться в Гарвард… только я собираюсь в Израиль.
Майкл откинулся на спинку кресла.
– Чёрт возьми, Брайан! А ведь это в твоём духе… удачи.
– Надеюсь, ты пригласишь меня на свадьбу?
– Что за вопрос! А кто же будет другом жениха? И, кстати. Чем ты занят в выходные?
– В выходные я занят безделием, – ответил я с чувством.
– Так уж и быть. Я навещу короля. Давненько мы с тобой не пили. И не философствовали ночь наполёт.
Я отставил пустую чашку и поднялся.
– Не буду тебя задерживать. Заканчивай поскорее эту бумажную работу и возвращайся в операционную. У меня такое чувство, что это подходит тебе гораздо больше.
– Куда едем, сэр? – спросил водитель, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида.
– В центральный госпиталь. – Я пару секунд помолчал, после чего поправил сам себя: – Нет, знаете, лучше сначала в цветочный магазин. Или нет… в кондитерскую. Простите, у меня был тяжёлый период, я немного не в форме.
Водитель рассмеялся и тронулся с места.
– Нет проблем, сэр. Мы поедем туда, куда вы пожелаете.
Надья читала книгу. Увидев меня, она подняла глаза и улыбнулась.
– Какие люди! Привет. – Она положила книгу на одеяло, перевернув её обложкой кверху. – Я не ждала гостей. Ах, ты принёс мне цветы!
Когда букет цветов занял место на подоконнике, а коробка конфет была передана в руки Надьи, я сел в кресло напротив кровати.
– Как здорово… ты помнишь, что я люблю белый шоколад… – Она несколько секунд разглядывала конфеты в коробке. – Хочешь?
Я покачал головой.
– Нет, спасибо. Белый шоколад вредный. Да и сладкое вообще.
Надья рассмеялась и посмотрела на меня.
– Примерно такого ответа я и ожидала. Как ты? Я слышала, ты был в больнице… какой ужас. Но теперь всё хорошо?
– Да, более-менее. Лучше скажи, как ты. Надеюсь, дела идут на поправку?
– Я могу шевелить пальцами ног! – похвасталась она и тут же продемонстрировала свои достижения, чуть приподняв простыню. – Немного болит спина, но доктор говорит, что очень скоро я смогу встать. Наконец-то, мне так надоело лежать! Я хочу танцевать… доктор сказал, что я обязательно поправлюсь и смогу танцевать.
Правда, это здорово?
Я кивнул и оглядел палату. Тут было немного тесно, но всё же очень уютно. На столике рядом с кроватью лежала стопка книг, крошечный плеер и растрёпанная газета. Закрытый портативный компьютер лежал на одном из стульев.
– Мне всё же дали на себя посмотреть, – продолжила Надья. – Я думала, что всё будет гораздо хуже… хотя, даже если останутся шрамы, пластическая хирургия всегда придёт на помощь. Я тут подумала. А мне ведь почти сорок, Брайан.
– Это тебя беспокоит?
– Да, немного. – Она опустила глаза. – Я лежу и много думаю. И меня часто посещают разные… неприятные мысли. Вроде того, что я многого не сделала… и сделала много лишнего. Понимаешь?
– Понимаю. Но тебе следует думать о хорошем. Когда ты выздоровеешь, мы пойдём на танцы.
Надья подняла брови.
– Правда? И ты будешь танцевать клубные танцы?
Я обречённо вздохнул.
– Наверное, придётся научиться. Я решил, что в этом что-то есть.
– Ах. – Она улыбнулась. – Вот это будет здорово!
– А ещё мы пойдём в театр.
Она с задумчивым видом покрутила на пальце обручальное кольцо.
– Я хотела сказать, что мне очень стыдно за… ты понимаешь. Не знаю, какая муха меня укусила. До сих пор вспоминаю, как ты на меня тогда смотрел… я не хочу, чтобы ты на меня так смотрел. Я понимаю, что после всего этого тебе будет сложно относиться ко мне так, как раньше… но, может, ты всё-таки постараешься?
Я взял её за руку.
– Я постараюсь. Обещаю. А теперь тебе надо приступать к поглощению конфет, иначе они растают.
– Кто-то сказал "конфеты"? Это интересно! Пожалуй, я тоже присоединюсь!
Рэй подошёл к нам.
– Значит, вы тут едите конфеты, а меня даже не позвали? Очень хорошо! – Он посмотрел на меня. – Брайан. Ты знаешь, как ты меня напугал? Я прилетел только вчера! Как я должен себя чувствовать, когда я сижу в каком-то дурацком сирийском отеле, а мне звонят и заявляют, что ты, оказывается, в больнице? Мало того, что я не смог отменить командировку, и с Надьёй сидел папа, а у меня от нервов дёргался глаз, так ещё и ты! Ну, вроде бы ты жив-здоров. Хотя на здорового пока что не похож. Дай-ка я тебя обниму.
Мы обнялись, и мой друг присел на край кровати.
– Уф, – сказал он и потряс головой. – Мне нельзя столько нервничать – иначе я буду часто просить отпуск.
– Куда уж чаще, – заметил я. – Тут, разумеется, не курят?
– Курят, конечно же, – возразила Надья. – Брайан, когда врач – мужчина, а пациентка – красивая женщина, то все больничные правила превращаются в пустые слова.
И она достала из-под растрёпанной газеты пепельницу.
– Очень хорошо, – сказал Рэй и достал сигареты. – То, что доктор прописал!
– Где твои сигареты? – спросил я Надью, оглядывая прикроватный столик.
Она с улыбкой покачала головой.
– Мне уже нельзя курить.
– А как же доктор-мужчина? – удивился я.
– Доктор-мужчина тут не при чём, – снова улыбнулась она.
Мы с Рэем недоуменно переглянулись.
– О чём ты? – спросил, наконец, последний.
– Вообще-то, я хотела сказать тебе немного раньше, дорогой, – обратилась она к мужу, – но потом была эта авария, и мне пришлось дожидаться результатов анализов… я на втором месяце беременности.
– На втором месяце беременности? – Это заявление явно шокировало Рэя – он попытался подкурить сигарету с фильтра, но вовремя понял, в чём дело. – Как… но почему ты молчала?
– Я не доверяю этим глупым тестам, особенно если они показывают полторы полоски.
– Вот так раз. – Рэй затянулся сигаретой. – На втором месяце беременности… да чтоб я умер!
Я положил сигареты в карман.
– Похоже, нам с будущим папой лучше будет покурить в специально предназначенном для этого месте.
Рэй поднялся.
– Да, если уж такое дело… – Он снова посмотрел на жену. – На втором месяце беременности! Только я сказал, что мне нельзя нервничать, как мне заявляют, что я буду отцом! В четвёртый раз!
Мы вышли в коридор. Я присел на подоконник, а Рэй расположился на колченогом больничном стуле. Это место для курения явно не предназначалось – но тут стояла пепельница, и мы решили, что она стоит тут совсем не просто так.
– Может быть, на этот раз это всё-таки девочка? – спросил я, сдерживая смех.
– Ох, эти женщины! Никогда не знаешь, что от них можно ожидать в следующую секунду! Кстати, Брайан. – Он посмотрел на меня. – А… что с Лизой?
Я помрачнел.
– Даже не знаю, что тебе ответить. В общем-то… ничего.
– Ничего? Как это?
– Вот так. Просто ничего. Знаешь, когда-то Надья сказала мне: если ты будешь убегать от своего счастья, то оно поймёт, что тебе не нужно. И уйдёт навсегда.
Тогда я над этим посмеялся. А теперь понимаю, что смеялся зря.
Рэй задумчиво потёр щёку.
– Интересно, почему не бывает такого, что у всех всё хорошо?
– Наверное, это закон природы. Счастлив бывает только тот, кто заслужил своё счастье.
Он нахмурился.
– В этом есть доля истины, но она очень маленькая и незаметная. И всё-таки, знаешь, что? Ты можешь считать меня полным идиотом. Но я чувствую, что ты неправ.
Я пожал плечами.
– Неправ? Вероятно. Во всяком случае, теперь это уже не имеет…
– Ещё как имеет! – Рэй махнул на меня рукой. – Почему ты никогда не слушаешь до конца? Ты неправ в том, что ничего, вот в чём ты неправ.
– Отличная попытка утешения. Я сделаю вид, что мне помогло?
Рэй прижал ладонь ко лбу.
– О, яду мне, яду! Ей-Богу, Брайан, иногда ты бываешь очень мудрым, но порой говоришь такую ерунду, что хочется грязно ругаться… моя интуиция подводит меня очень редко.
– Похоже, на этот раз она тебя подвела. Что говорит твоя интуиция насчёт пола будущего ребёнка?
– Лучше об этом не думать.
– Почему же?
– Потому что у меня такое чувство, что это будут близнецы!
Я вернулся домой около девяти вечера. Состояние у меня было немного меланхоличное и мечтательное: сказались все события дня. Кошки, за которыми во время моего отсутствия ухаживал Джо, встретили меня радостным визгом и тут же принялись обтирать мои ноги, оставляя на них следы шерсти.
– Ладно, ладно, только не так резво, – сказал я, опускаясь на колени. – Я тоже рад всех видеть. Надеюсь, с Джо вам не было скучно? Не думаю, он отличный парень.
После больничных запахов запах дома сначала показался мне немного чужим – но через несколько минут мой нос быстро перестроился на "домашний лад". Я повесил плащ, уселся в кресло и оглядел гостиную. Решая, что выбрать – выпить кофе или же отправиться спать, я скользнул взглядом по окнам – и остановится на приоткрытой двери на веранду. Джо забыл её закрыть? Джо может что-то забыть?
Вряд ли.
Я откинул лёгкий тюль и вышел на веранду. Стулья были аккуратно придвинуты к столу и пусты. Значит, Джо всё же забыл закрыть дверь. Что же, и Джо не совершенен.
На улице было свежо, и я уже зашёл было обратно, твёрдо решив не ложиться спать, а выпить чашку чая – но тут заметил белый силуэт у одного из деревьев. Я спустился вниз и подошёл ближе. Гость – точнее, гостья – стояла спиной ко мне.
На ней был белый плащ, а голова была обмотана шёлковым шарфом. Но гостью я узнал сразу.
Лиза повернулась ко мне.
– Почему… почему ты тут? – спросил я. – Тут же холодно!
– Мне было душно. Я решила немного пройтись в саду.
– Пойдём внутрь. Ты замёрзнешь.
Оказавшись в доме, Лиза первым делом сняла шарф.
– Я немного постриглась, смотри, – сказала она и провела рукой по волосам. – Совсем чуть-чуть. Сейчас так модно, мне сказали. Тебе нравится?
Я смотрел на неё и чувствовал, что моё тело становится каким-то ватным и невесомым. В какой-то момент я подумал, что мне всё это снится – и мне захотелось себя ущипнуть, чтобы понять, что это сон. Или то, что это не сон, а реальность.
– Брийян! Ну что ты смотришь? Тебе нравится? Только не говори, что эта дура отрезала слишком много – я этого не переживу!
– Так ты… ты не уехала?
Она посмотрела на меня, после чего сняла плащ и повесила его на вешалку. Рядом с моим плащом.
– Нет. Я, между прочим, вообще никуда не улетала. Я была у подруги. В городе. Мы пили чай и читали друг другу стихи вслух. Мы тоже раньше так читали. Помнишь?
– Помню. Мы будем читать друг другу вслух. Стихи. И не только стихи. Всё, что ты захочешь. Будем читать сколько угодно. Хоть целую вечность. Хоть дольше. Только никуда не уходи. Не оставляй меня. Пожалуйста.
Если бы я мог говорить со скоростью света, то я всё равно никогда не сказал бы того, что мне хотелось сказать. Я просто обнял её и прижал к себе. И мне показалось, что в этом гораздо больше смысла, чем во всех существующих в мире словах.
– Я люблю тебя, – сказал я ей.
– Что?
– Она отрезала слишком много. Вообще, какого чёрта тебе пришло в голову стричься?
Ты могла бы их заплетать! Они что, тебе мешали?
– Так я и знала! Только ты услышал, что я постриглась – и сразу начинаешь критиковать… но я всё равно слышала.
Я легко отстранился и вгляделся в её лицо. И заметил, что в её глазах заблестели слёзы.
– Не надо плакать. Я хотел тебе многое сказать… только я сделаю это тогда, когда будет нужно.
Я разглядывал сигаретный дым, который поднимался вверх белёсыми струйками, и слушал немного беспокойное дыхание Лизы. Что сейчас происходит в её душе? Этого я не знал. Думаю, я не должен был этого знать.
– На улице дождь, – нарушила тишину она. – Это хорошо.
– Да. Сегодня было очень душно. Не люблю такую погоду.
Лиза повернулась ко мне.
– Ты помнишь, я обещала, малыш? Теперь всё хорошо.
– Да. Теперь я тебя никому не отдам. Наверное, таких, как ты, больше нет. Никто бы не простил мне всего, что я сделал.
– Мне не за что тебя прощать. Ты разве не знаешь? Ничего этого не было. Это был просто плохой сон. – Она положила ладонь мне на лоб. – Есть плохие сны, которые снятся двум людям одновременно. Так бывает.
– Такие длинные? – уточнил я.
– Они бывают разными. Короткими, длинными, очень длинными. А иногда они вообще длятся всю жизнь. Но нам с тобой повезло – и плохой сон закончился.
Мы лежали практически без движения, запутавшись во влажных простынях и прижавшись друг к другу. Совсем как люди, которых хотят разлучить. Я думал о том, что мог бы жить этой женщиной – и мне не надо было ни пищи, ни воды, ни воздуха.
Всё произошедшее действительно казалось сном. В этом сне остались и обиды, и невысказанные мысли. Остались навечно замурованными в чёрный камень прошлого.
– А почему ты не прогнала этот сон? – спросил я, вспомнив, как Лиза лечила меня от ночных кошмаров.
– Видишь ли, не все сны можно прогнать. Моя мать говорила, что иногда что-то свыше посылает нам сны, которые мы во что бы то ни стало должны увидеть.
– Испытания? – предположил я. – Пророчества?
– Нет. Эти сны в миллион раз важнее пророчеств.
Я разлил остатки коньяка, и пустая бутылка теперь серебрилась на полу в печальном свете луны, которая выглянула из-за туч.
– Завтра у меня выходной, – сказала Лиза. – Но я всё равно хочу поехать в город.
У меня есть дела.
– Ты начнёшь собирать вещи?
Она подняла брови.
– Вещи? Какие вещи?
– Ты ведь не собираешься оставаться в городе? Там ужасно.
Лиза вздохнула.
– Я бы с удовольствием переехала к тебе, малыш, но у меня там работа… как я буду добираться?
– На моей машине. Так же, как и завтра, впрочем.
– А когда будешь работать ты… -… то ты перестанешь работать, так как я не хочу, чтобы ты работала.
Лиза замолчала и бросила на меня обиженный взгляд.
– Но я не могу так, Брийян. Счета, косметика, обувь, одежда…
– Я дам тебе кредитную карточку. Да… какая кредитная карточка? Я вообще собираюсь учиться… в Израиле.
Обиженное выражение её лица снова сменилось удивлённым.
– Учиться? В Израиле?
– Да. Я встретил на пресс-конференции профессора одного из израильских университетов. И он сделал мне предложение, от которого я отказаться не смог.
Лиза повертела в руках пустую рюмку, после чего закурила.
– Значит, ты поедешь в Израиль. Без меня.
– Разумеется, с тобой. Только мне нужно твоё согласие.
– На то, чтобы учить иврит? – улыбнулась она.
– Да нет же, – раздражённо ответил я. – На то, чтобы выйти за меня замуж.
– Замуж?! Господи, Брийян, ты что, серьёзно? Но я старше тебя на десять лет… и мне скоро сорок!
– Наверное, эти факты должны вызывать у меня опасение?
Она опять вздохнула. Но на этот раз облегчённо.
– Я хочу задать тебе встречный вопрос, – продолжил я. – Нужен ли тебе муж-трудоголик, который не спит по ночам и постоянно ездит в командировки? Кроме того, хочу тебе сообщить, что самая терпеливая женщина терпела меня только лишь год. Такие перспективы тебя не пугают?
Лиза провела ладонью по волосам.
– Только ты можешь предложить руку и сердце вот так, – сказала мне она. – Ты неподражаем.
– Просто… я хотел тебя предостеречь с самого начала. Чтобы ты знала, с кем связываешься.
– О, малыш, не волнуйся. Мы с тобой друг друга стоим.
И я снова обнимал её, шептал ей на ухо те пошлости, которые даже мы с ней стеснялись говорить вслух. Я прекрасно осознавал, что больше не отпущу её, и никто у меня её не отнимет – но стоило только положить голову на подушку, как страсть разгоралась с новой силой. Та самая, нисколько не изменившаяся за эти годы, противоречащая всем законам природы и здравого смысла. И делающая то, что никому не дано понять.
Мы задремали только к утру, когда небо уже начало светлеть, а с улицы потянуло предрассветной свежестью.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – шепнула Лиза.
– Нет, я ни за что не встану рано, – ответил я, не открывая глаз.
– О, но это совсем не то. – Она наклонилась к моему уху и повторила слова, которые навечно останутся прекрасной загадкой для всех смертных: – Я люблю тебя.
Я люблю тебя, малыш.
Конец 2007-2008 гг
Израиль
– Что случилось? – спросил он.
– Я задумался о вечном. Они такие странные, эти женщины. Знаешь, если честно, я тоже голоден.
– Тебе плохо, правда?
Я посмотрел на него, потом перевёл взгляд на окно и некоторое время смотрел на занавеску, которую по-прежнему трепал ветер.
– Да. Но это скоро пройдёт.
– Майра разъяснила кое-что насчёт Лизы. За день до того, как мы улетели в Иерусалим, она заказала билет на самолёт. Угадай, куда она полетела?
– В Питсбург.
– Именно так. Но обратного билета она, увы, не взяла.
Я пригладил волосы ладонью и глянул на Джо в надежде прочесть на его лице что-то, что обрадовало бы меня.
– Джо, это ведь плохой сон. Кошмар. Да? Я сейчас проснусь – и всё закончится.
Правда?
– Я не знаю, – честно признался он. – Но думаю, что это всё же реальность. Я вообще посоветовал бы тебе думать о другом… учёба, например. А что насчёт женщин – так они всегда приходят неожиданно. Тут ты можешь мне поверить.
– Так вот почему тебя угораздило жениться в двадцать, сукин ты сын?
Джо закинул голову и расхохотался от души.
– Я обожаю, когда ты так переводишь тему. Да, наверное, поэтому. Вы с ней подружились?
– По-моему, с ней невозможно не подружиться.
– Это точно. – Джо достал из сумки книги. – Вот, я тебе кое-что принёс. Чтобы не было скучно.
Я откинулся на подушку и зевнул. Сегодняшний день меня очень утомил.
– А книги по фарси ты мне не принесёшь?
– Надо же. А я думал, что в больнице и без них достаточно снотворного!
Всё случилось именно так, как говорила Майра – через два дня я получил разрешение вернуться домой.
– Мне было очень приятно познакомиться с тобой, – сказала мне она. – Кстати, всегда добро пожаловать. То есть, не в больницу, конечно. А к нам домой. Джо будет очень рад, если ты как-нибудь придёшь к нам на пятничный ужин.
Мы стояли возле регистрационной стойки. Девушка, находившаяся с другой стороны, заполняла какие-то документы, иногда отвлекаясь для того, чтобы ответить на телефон.
– Доктор, вас ждут в приёмном покое, – обратилась девушка к Майре.
– Бегу-бегу. – Она покачала головой. – Сегодня просто сумасшедший день! Удачи, Брайан.
На улице было пасмурно и душно. Казалось, что вот-вот начнётся дождь. Воздух был сухим и тяжёлым, а небо, казалось, опустилось и теперь висело над самой головой.
Я присел на ступени и закурил, разглядывая прогуливавшихся по парку больных и суетившихся вдалеке парамедиков. И думал о том, что мне хочется лениться. Да, пожалуй, этого мне сейчас хотелось больше всего на свете. И я решил, что буду читать, валяться в кровати, смотреть кино и гулять, даже не вспоминая о работе.
И стыдно мне за это не будет.
А сейчас мне надо было заказать такси. Джо забрал мою машину ко мне домой. Он предлагал оставить её на парковке в больнице, но я отказался, и не зря. Теперь я понимал, что вряд ли смогу вести машину.
Мысль о том, что я просто обязан поговорить с Майклом, не выходила у меня из головы. Было стыдно смотреть ему в глаза, хотя он, конечно, ни о чём не догадывался. Но я чувствовал, что должен это сделать. Поэтому я вернулся в здание и спросил в регистратуре, где же я могу найти господина доктора.
– Зачем вам нужен доктор? – спросила девушка, бросив на меня строгий взгляд.
– Вообще-то, я просто хотел с ним поговорить. Вы можете проверить, если…
– Я вам верю, – улыбнулась девушка и назвала номер кабинета.
Майкл возился с документами. На его столе лежал десяток пухлых папок и кипа исписанных мелким почерком листов. Мне всегда казалось, что самое унизительное для вача – это возня с бумагами. Но Майкл определённо не терял присутствия духа.
Он внимательно просматривал документы, время от времени делая заметки совершенно нечитабельным, как у истинного врача, и не всегда понятным даже ему почерком.
Очки в тонкой серебристой оправе, которые он носил ещё со времён университета, с достоинством покоились на кончике его носа. И поправлять их он не торопился.
– Вредишь глазам, – сказал я. – Тебе стоит поменять очки на линзы.
Майкл поднял голову.
– Вот так сюрприз! Что ты тут делаешь?
– Я решил тебя навестить, что же ещё. Не помешал?
– Нет-нет. Я отложу бумаги. Бюрократия. – Он поморщился. – Не стой, садись. Я наслышан о твоих подвигах. Надеюсь, тебе лучше?
– Да, намного. Но отдохнуть не помешает.
– Чай, кофе?
Майкл выглядел совершенно заработавшимся. Таким я обычно видел себя в зеркале во время особо тяжёлых периодов на работе – какая-то сероватая бледность и синяки под глазами.
– Кофе, – ответил я. – Меня посадили на все возможные диеты. И на кофеиновую, в том числе.
– Да, доктор Майра – строгая леди. Ах, я бы с удовольствием поспал полчасика.
– Я хотел тебя поздравить.
– Меня? – удивился Майкл. – С чем ты хочешь меня поздравить?
– Ты женишься, разве нет?
Майкл всё-таки поправил очки.
– А, так ты об этом. Спасибо. Откуда ты знаешь?
– Я знаком с твоей невестой. Скажем так: её начальница – моя хорошая подруга.
Майкл поставил на стол две чашки с кофе и присел.
– Ну что? Какие планы на будущее? И когда мы будем гулять на твоей свадьбе?
– На моей свадьбе, думаю, нескоро. Зато можно будет отметить моё поступление в университет.
Он сделал пару глотков кофе.
– Да, я знал, что эта мысль придёт в твою неугомонную голову. Это был вопрос времени. Держу пари, что профессор Кляйн ждёт твоего возвращеия с того самого момента, как ты получил диплом!
Я рассмеялся.
– Я был бы не против вернуться в Гарвард… только я собираюсь в Израиль.
Майкл откинулся на спинку кресла.
– Чёрт возьми, Брайан! А ведь это в твоём духе… удачи.
– Надеюсь, ты пригласишь меня на свадьбу?
– Что за вопрос! А кто же будет другом жениха? И, кстати. Чем ты занят в выходные?
– В выходные я занят безделием, – ответил я с чувством.
– Так уж и быть. Я навещу короля. Давненько мы с тобой не пили. И не философствовали ночь наполёт.
Я отставил пустую чашку и поднялся.
– Не буду тебя задерживать. Заканчивай поскорее эту бумажную работу и возвращайся в операционную. У меня такое чувство, что это подходит тебе гораздо больше.
– Куда едем, сэр? – спросил водитель, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида.
– В центральный госпиталь. – Я пару секунд помолчал, после чего поправил сам себя: – Нет, знаете, лучше сначала в цветочный магазин. Или нет… в кондитерскую. Простите, у меня был тяжёлый период, я немного не в форме.
Водитель рассмеялся и тронулся с места.
– Нет проблем, сэр. Мы поедем туда, куда вы пожелаете.
Надья читала книгу. Увидев меня, она подняла глаза и улыбнулась.
– Какие люди! Привет. – Она положила книгу на одеяло, перевернув её обложкой кверху. – Я не ждала гостей. Ах, ты принёс мне цветы!
Когда букет цветов занял место на подоконнике, а коробка конфет была передана в руки Надьи, я сел в кресло напротив кровати.
– Как здорово… ты помнишь, что я люблю белый шоколад… – Она несколько секунд разглядывала конфеты в коробке. – Хочешь?
Я покачал головой.
– Нет, спасибо. Белый шоколад вредный. Да и сладкое вообще.
Надья рассмеялась и посмотрела на меня.
– Примерно такого ответа я и ожидала. Как ты? Я слышала, ты был в больнице… какой ужас. Но теперь всё хорошо?
– Да, более-менее. Лучше скажи, как ты. Надеюсь, дела идут на поправку?
– Я могу шевелить пальцами ног! – похвасталась она и тут же продемонстрировала свои достижения, чуть приподняв простыню. – Немного болит спина, но доктор говорит, что очень скоро я смогу встать. Наконец-то, мне так надоело лежать! Я хочу танцевать… доктор сказал, что я обязательно поправлюсь и смогу танцевать.
Правда, это здорово?
Я кивнул и оглядел палату. Тут было немного тесно, но всё же очень уютно. На столике рядом с кроватью лежала стопка книг, крошечный плеер и растрёпанная газета. Закрытый портативный компьютер лежал на одном из стульев.
– Мне всё же дали на себя посмотреть, – продолжила Надья. – Я думала, что всё будет гораздо хуже… хотя, даже если останутся шрамы, пластическая хирургия всегда придёт на помощь. Я тут подумала. А мне ведь почти сорок, Брайан.
– Это тебя беспокоит?
– Да, немного. – Она опустила глаза. – Я лежу и много думаю. И меня часто посещают разные… неприятные мысли. Вроде того, что я многого не сделала… и сделала много лишнего. Понимаешь?
– Понимаю. Но тебе следует думать о хорошем. Когда ты выздоровеешь, мы пойдём на танцы.
Надья подняла брови.
– Правда? И ты будешь танцевать клубные танцы?
Я обречённо вздохнул.
– Наверное, придётся научиться. Я решил, что в этом что-то есть.
– Ах. – Она улыбнулась. – Вот это будет здорово!
– А ещё мы пойдём в театр.
Она с задумчивым видом покрутила на пальце обручальное кольцо.
– Я хотела сказать, что мне очень стыдно за… ты понимаешь. Не знаю, какая муха меня укусила. До сих пор вспоминаю, как ты на меня тогда смотрел… я не хочу, чтобы ты на меня так смотрел. Я понимаю, что после всего этого тебе будет сложно относиться ко мне так, как раньше… но, может, ты всё-таки постараешься?
Я взял её за руку.
– Я постараюсь. Обещаю. А теперь тебе надо приступать к поглощению конфет, иначе они растают.
– Кто-то сказал "конфеты"? Это интересно! Пожалуй, я тоже присоединюсь!
Рэй подошёл к нам.
– Значит, вы тут едите конфеты, а меня даже не позвали? Очень хорошо! – Он посмотрел на меня. – Брайан. Ты знаешь, как ты меня напугал? Я прилетел только вчера! Как я должен себя чувствовать, когда я сижу в каком-то дурацком сирийском отеле, а мне звонят и заявляют, что ты, оказывается, в больнице? Мало того, что я не смог отменить командировку, и с Надьёй сидел папа, а у меня от нервов дёргался глаз, так ещё и ты! Ну, вроде бы ты жив-здоров. Хотя на здорового пока что не похож. Дай-ка я тебя обниму.
Мы обнялись, и мой друг присел на край кровати.
– Уф, – сказал он и потряс головой. – Мне нельзя столько нервничать – иначе я буду часто просить отпуск.
– Куда уж чаще, – заметил я. – Тут, разумеется, не курят?
– Курят, конечно же, – возразила Надья. – Брайан, когда врач – мужчина, а пациентка – красивая женщина, то все больничные правила превращаются в пустые слова.
И она достала из-под растрёпанной газеты пепельницу.
– Очень хорошо, – сказал Рэй и достал сигареты. – То, что доктор прописал!
– Где твои сигареты? – спросил я Надью, оглядывая прикроватный столик.
Она с улыбкой покачала головой.
– Мне уже нельзя курить.
– А как же доктор-мужчина? – удивился я.
– Доктор-мужчина тут не при чём, – снова улыбнулась она.
Мы с Рэем недоуменно переглянулись.
– О чём ты? – спросил, наконец, последний.
– Вообще-то, я хотела сказать тебе немного раньше, дорогой, – обратилась она к мужу, – но потом была эта авария, и мне пришлось дожидаться результатов анализов… я на втором месяце беременности.
– На втором месяце беременности? – Это заявление явно шокировало Рэя – он попытался подкурить сигарету с фильтра, но вовремя понял, в чём дело. – Как… но почему ты молчала?
– Я не доверяю этим глупым тестам, особенно если они показывают полторы полоски.
– Вот так раз. – Рэй затянулся сигаретой. – На втором месяце беременности… да чтоб я умер!
Я положил сигареты в карман.
– Похоже, нам с будущим папой лучше будет покурить в специально предназначенном для этого месте.
Рэй поднялся.
– Да, если уж такое дело… – Он снова посмотрел на жену. – На втором месяце беременности! Только я сказал, что мне нельзя нервничать, как мне заявляют, что я буду отцом! В четвёртый раз!
Мы вышли в коридор. Я присел на подоконник, а Рэй расположился на колченогом больничном стуле. Это место для курения явно не предназначалось – но тут стояла пепельница, и мы решили, что она стоит тут совсем не просто так.
– Может быть, на этот раз это всё-таки девочка? – спросил я, сдерживая смех.
– Ох, эти женщины! Никогда не знаешь, что от них можно ожидать в следующую секунду! Кстати, Брайан. – Он посмотрел на меня. – А… что с Лизой?
Я помрачнел.
– Даже не знаю, что тебе ответить. В общем-то… ничего.
– Ничего? Как это?
– Вот так. Просто ничего. Знаешь, когда-то Надья сказала мне: если ты будешь убегать от своего счастья, то оно поймёт, что тебе не нужно. И уйдёт навсегда.
Тогда я над этим посмеялся. А теперь понимаю, что смеялся зря.
Рэй задумчиво потёр щёку.
– Интересно, почему не бывает такого, что у всех всё хорошо?
– Наверное, это закон природы. Счастлив бывает только тот, кто заслужил своё счастье.
Он нахмурился.
– В этом есть доля истины, но она очень маленькая и незаметная. И всё-таки, знаешь, что? Ты можешь считать меня полным идиотом. Но я чувствую, что ты неправ.
Я пожал плечами.
– Неправ? Вероятно. Во всяком случае, теперь это уже не имеет…
– Ещё как имеет! – Рэй махнул на меня рукой. – Почему ты никогда не слушаешь до конца? Ты неправ в том, что ничего, вот в чём ты неправ.
– Отличная попытка утешения. Я сделаю вид, что мне помогло?
Рэй прижал ладонь ко лбу.
– О, яду мне, яду! Ей-Богу, Брайан, иногда ты бываешь очень мудрым, но порой говоришь такую ерунду, что хочется грязно ругаться… моя интуиция подводит меня очень редко.
– Похоже, на этот раз она тебя подвела. Что говорит твоя интуиция насчёт пола будущего ребёнка?
– Лучше об этом не думать.
– Почему же?
– Потому что у меня такое чувство, что это будут близнецы!
Я вернулся домой около девяти вечера. Состояние у меня было немного меланхоличное и мечтательное: сказались все события дня. Кошки, за которыми во время моего отсутствия ухаживал Джо, встретили меня радостным визгом и тут же принялись обтирать мои ноги, оставляя на них следы шерсти.
– Ладно, ладно, только не так резво, – сказал я, опускаясь на колени. – Я тоже рад всех видеть. Надеюсь, с Джо вам не было скучно? Не думаю, он отличный парень.
После больничных запахов запах дома сначала показался мне немного чужим – но через несколько минут мой нос быстро перестроился на "домашний лад". Я повесил плащ, уселся в кресло и оглядел гостиную. Решая, что выбрать – выпить кофе или же отправиться спать, я скользнул взглядом по окнам – и остановится на приоткрытой двери на веранду. Джо забыл её закрыть? Джо может что-то забыть?
Вряд ли.
Я откинул лёгкий тюль и вышел на веранду. Стулья были аккуратно придвинуты к столу и пусты. Значит, Джо всё же забыл закрыть дверь. Что же, и Джо не совершенен.
На улице было свежо, и я уже зашёл было обратно, твёрдо решив не ложиться спать, а выпить чашку чая – но тут заметил белый силуэт у одного из деревьев. Я спустился вниз и подошёл ближе. Гость – точнее, гостья – стояла спиной ко мне.
На ней был белый плащ, а голова была обмотана шёлковым шарфом. Но гостью я узнал сразу.
Лиза повернулась ко мне.
– Почему… почему ты тут? – спросил я. – Тут же холодно!
– Мне было душно. Я решила немного пройтись в саду.
– Пойдём внутрь. Ты замёрзнешь.
Оказавшись в доме, Лиза первым делом сняла шарф.
– Я немного постриглась, смотри, – сказала она и провела рукой по волосам. – Совсем чуть-чуть. Сейчас так модно, мне сказали. Тебе нравится?
Я смотрел на неё и чувствовал, что моё тело становится каким-то ватным и невесомым. В какой-то момент я подумал, что мне всё это снится – и мне захотелось себя ущипнуть, чтобы понять, что это сон. Или то, что это не сон, а реальность.
– Брийян! Ну что ты смотришь? Тебе нравится? Только не говори, что эта дура отрезала слишком много – я этого не переживу!
– Так ты… ты не уехала?
Она посмотрела на меня, после чего сняла плащ и повесила его на вешалку. Рядом с моим плащом.
– Нет. Я, между прочим, вообще никуда не улетала. Я была у подруги. В городе. Мы пили чай и читали друг другу стихи вслух. Мы тоже раньше так читали. Помнишь?
– Помню. Мы будем читать друг другу вслух. Стихи. И не только стихи. Всё, что ты захочешь. Будем читать сколько угодно. Хоть целую вечность. Хоть дольше. Только никуда не уходи. Не оставляй меня. Пожалуйста.
Если бы я мог говорить со скоростью света, то я всё равно никогда не сказал бы того, что мне хотелось сказать. Я просто обнял её и прижал к себе. И мне показалось, что в этом гораздо больше смысла, чем во всех существующих в мире словах.
– Я люблю тебя, – сказал я ей.
– Что?
– Она отрезала слишком много. Вообще, какого чёрта тебе пришло в голову стричься?
Ты могла бы их заплетать! Они что, тебе мешали?
– Так я и знала! Только ты услышал, что я постриглась – и сразу начинаешь критиковать… но я всё равно слышала.
Я легко отстранился и вгляделся в её лицо. И заметил, что в её глазах заблестели слёзы.
– Не надо плакать. Я хотел тебе многое сказать… только я сделаю это тогда, когда будет нужно.
Я разглядывал сигаретный дым, который поднимался вверх белёсыми струйками, и слушал немного беспокойное дыхание Лизы. Что сейчас происходит в её душе? Этого я не знал. Думаю, я не должен был этого знать.
– На улице дождь, – нарушила тишину она. – Это хорошо.
– Да. Сегодня было очень душно. Не люблю такую погоду.
Лиза повернулась ко мне.
– Ты помнишь, я обещала, малыш? Теперь всё хорошо.
– Да. Теперь я тебя никому не отдам. Наверное, таких, как ты, больше нет. Никто бы не простил мне всего, что я сделал.
– Мне не за что тебя прощать. Ты разве не знаешь? Ничего этого не было. Это был просто плохой сон. – Она положила ладонь мне на лоб. – Есть плохие сны, которые снятся двум людям одновременно. Так бывает.
– Такие длинные? – уточнил я.
– Они бывают разными. Короткими, длинными, очень длинными. А иногда они вообще длятся всю жизнь. Но нам с тобой повезло – и плохой сон закончился.
Мы лежали практически без движения, запутавшись во влажных простынях и прижавшись друг к другу. Совсем как люди, которых хотят разлучить. Я думал о том, что мог бы жить этой женщиной – и мне не надо было ни пищи, ни воды, ни воздуха.
Всё произошедшее действительно казалось сном. В этом сне остались и обиды, и невысказанные мысли. Остались навечно замурованными в чёрный камень прошлого.
– А почему ты не прогнала этот сон? – спросил я, вспомнив, как Лиза лечила меня от ночных кошмаров.
– Видишь ли, не все сны можно прогнать. Моя мать говорила, что иногда что-то свыше посылает нам сны, которые мы во что бы то ни стало должны увидеть.
– Испытания? – предположил я. – Пророчества?
– Нет. Эти сны в миллион раз важнее пророчеств.
Я разлил остатки коньяка, и пустая бутылка теперь серебрилась на полу в печальном свете луны, которая выглянула из-за туч.
– Завтра у меня выходной, – сказала Лиза. – Но я всё равно хочу поехать в город.
У меня есть дела.
– Ты начнёшь собирать вещи?
Она подняла брови.
– Вещи? Какие вещи?
– Ты ведь не собираешься оставаться в городе? Там ужасно.
Лиза вздохнула.
– Я бы с удовольствием переехала к тебе, малыш, но у меня там работа… как я буду добираться?
– На моей машине. Так же, как и завтра, впрочем.
– А когда будешь работать ты… -… то ты перестанешь работать, так как я не хочу, чтобы ты работала.
Лиза замолчала и бросила на меня обиженный взгляд.
– Но я не могу так, Брийян. Счета, косметика, обувь, одежда…
– Я дам тебе кредитную карточку. Да… какая кредитная карточка? Я вообще собираюсь учиться… в Израиле.
Обиженное выражение её лица снова сменилось удивлённым.
– Учиться? В Израиле?
– Да. Я встретил на пресс-конференции профессора одного из израильских университетов. И он сделал мне предложение, от которого я отказаться не смог.
Лиза повертела в руках пустую рюмку, после чего закурила.
– Значит, ты поедешь в Израиль. Без меня.
– Разумеется, с тобой. Только мне нужно твоё согласие.
– На то, чтобы учить иврит? – улыбнулась она.
– Да нет же, – раздражённо ответил я. – На то, чтобы выйти за меня замуж.
– Замуж?! Господи, Брийян, ты что, серьёзно? Но я старше тебя на десять лет… и мне скоро сорок!
– Наверное, эти факты должны вызывать у меня опасение?
Она опять вздохнула. Но на этот раз облегчённо.
– Я хочу задать тебе встречный вопрос, – продолжил я. – Нужен ли тебе муж-трудоголик, который не спит по ночам и постоянно ездит в командировки? Кроме того, хочу тебе сообщить, что самая терпеливая женщина терпела меня только лишь год. Такие перспективы тебя не пугают?
Лиза провела ладонью по волосам.
– Только ты можешь предложить руку и сердце вот так, – сказала мне она. – Ты неподражаем.
– Просто… я хотел тебя предостеречь с самого начала. Чтобы ты знала, с кем связываешься.
– О, малыш, не волнуйся. Мы с тобой друг друга стоим.
И я снова обнимал её, шептал ей на ухо те пошлости, которые даже мы с ней стеснялись говорить вслух. Я прекрасно осознавал, что больше не отпущу её, и никто у меня её не отнимет – но стоило только положить голову на подушку, как страсть разгоралась с новой силой. Та самая, нисколько не изменившаяся за эти годы, противоречащая всем законам природы и здравого смысла. И делающая то, что никому не дано понять.
Мы задремали только к утру, когда небо уже начало светлеть, а с улицы потянуло предрассветной свежестью.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – шепнула Лиза.
– Нет, я ни за что не встану рано, – ответил я, не открывая глаз.
– О, но это совсем не то. – Она наклонилась к моему уху и повторила слова, которые навечно останутся прекрасной загадкой для всех смертных: – Я люблю тебя.
Я люблю тебя, малыш.
Конец 2007-2008 гг
Израиль