Страница:
собираются на Звездную базу, и хотели бы знать, нельзя ли им взять с собой
Саула".
Сипак поднял голову с ложа. В то утро он не позаботился как следует
одеться и все еще оставался в надетых с вечера пижамных штанах. Он только
перелез с кровати в теплое гнездо к Пэну.
"Не вижу в этом ничего дурного. Только передай Саулу, что, стоит мне
узнать о его плохом поведении - и весь следующий год он с корабля не
сойдет".
"Понял, - Пэн еще разок толкнул локтем своего напарника. - Может,
заодно еще что-нибудь сделать?"
"Нет. Все в норме".
С уходом Пэна стало тихо. Даже не доносилось обычного гудения
двигателей: их заглушили для профилактического ремонта. Сипак заметил, что
его одолевает дремота, и не стал с ней бороться.
Проснулся он словно от толчка и ощутил на себе чей-то взгляд. Рядом с
ним на полу, опираясь подбородком о скрещенные на коленях согнутых ног
руки, сидела контр-адмирал Карен Эмерсон. Увидев, что он проснулся, она
заметила:
- Понимаю, что имел в виду Пэн. В жизни не знала, что увижу тебя...
задремавшим... средь бела дня. И таким подавленным. Да что с тобой, в
самом деле?
- Не знаю.
- От вулканита я жду иного ответа. Очевидно, этому есть некая причина,
и, совершенно очевидно, причина сия - тот ваш разговор с Сибруком. Слушай.
Ты и раньше говорил о смерти моей двоюродной сестры, но такого не
случалось. А почему сейчас? - Карен подалась вперед, не сводя с Сипака
пристального взгляда; теперь ее локти покоились на скрещенных по-индийски
ногах.
Сипак уселся и хмуро глянул на сидевшую напротив женщину.
- Мне бы надо заняться психоанализом, а не тебе, - заметил он.
- Но тебе же явно чего-то не хватает. И если ты сам себя не
анализируешь, кто ж этим займется? Тебе нужно найти в себе причину, по
которой ты чувствуешь то, что чувствуешь. И я могу помочь не хуже любого
другого. - Карен выпрямилась. - К тому же, сдается мне, я знаю - по
меньшей мере, отчасти - что тебя тревожит. Знаешь ли ты?
Двое не сводили друг с друга внимательных взглядов.
- Я могу ждать вечно. А ты?
Сипак снова лег, не готовый к тому, чтобы признать себя побежденным.
Но, по мере того, как тянулись часы, а Карен не двигалась и не
заговаривала снова, его разум начал задумываться о разном. Если Карен
думала, что знала ответ, тогда в прошлом обоих должно быть нечто.
День наступил и прошел. Вечер уже делал тоже самое, когда Сипак
спросил:
- А Пэн и Саул?
- Они под присмотром и нам не помешают. Ну что, разобрался?
- Нет, - последовал твердый и быстрый ответ.
- Дам тебе ключ к разгадке. Это случилось около четырех лет назад.
И тут же будто что-то, щелкнув, встало на место. Прошло четыре года, с
точностью почти до дня, с тех пор, как они с женой стали близки, буквально
в муках Пон Фарр. Поскольку служба их проходила в разных местах, времени
провели они вместе немного, но провели весьма пылко. Легче было подавлять
эти воспоминания, чем сожалеть о том, чему уже никогда не повториться. Ее
смерть, заново пережитая в разговоре с Сибруком, особенно в годовщину их
сближения, разворошила воспоминания достаточно, чтобы вызвать, как он
теперь понимал, своего рода депрессию. Воспоминания, и хорошие, и дурные,
навалились на него, подобно тонне кирпичей - внезапно, всем весом,
накопившимся за прошедшие годы. Из-за того, что он подавлял их и не
разбирался в них здраво, высвобождение зажатых до поры чувств принесло
гораздо больше горя, чем следовало бы. Половодье чувств захлестнуло его,
подобно лавине - дикой, неукротимой стихии.
Сипак перевернулся на живот и убаюкал голову в ладонях. Со времени их
сближения до ее гибели прошло полтора года, и за этот срок они сумели
увидеться два или три раза. Слишком мало воспоминаний, которые можно было
бы смаковать, потому он не давал им ходу. Сокрытое добро - все равно что
зло. Непрошеные слезы заструились по его лицу.
Чья-то нежная рука стряхнула с его голой спины налипший песок пэнова
гнезда. Карен видела его потрясенное лицо и нахлынувший вслед за тем вал
чувств. Обычно Сипак выбирал, какие переживания показывать окружающим -
теперь выплеснулось непрошеное, нежданное. Вполне достаточно, чтобы
подтвердить ее подозрения.
- Подавлял их, а потом отгораживался от них, верно ведь. - То было
утверждение, а не вопрос. - Так я и думала. Позволь им выйти наружу. Тогда
ты, может быть, сумеешь взглянуть в лицо Сибруку и своим воспоминаниям.
Сипак отвернулся от Карен, стыдясь слез.
- Я не боюсь видеть Сибрука.
- Тогда почему Пэн говорит, а Сибрук подтверждает, что ты не говорил с
этим юношей-перинитом с того самого дня, как вы познакомились? И едва
говорил с Саулом. Пэн считает - хорошо хоть ты на его вопросы отвечаешь, -
Карен нежно погладила его по спине. - Слезы тоже помогают сбросить
тяжесть.
- Вулканиты не плачут.
Но этому отрицанию противоречили порывистые рыдания, начинавшие
сотрясать его тело.
- А люди - да, - Карен отняла руку, но по-прежнему сидела рядом с
Сипаком. - Пэн говорит, что ты плакал в тот день, когда узнал о гибели
моей сестры, и несколько дней после этого. Еще он сказал, что с тех пор ты
не плакал и почти не говорил ни о ней, ни о тех днях, которые вы провели
вместе, ни о ее смерти - разве только тебя к этому принуждали или
спрашивали об этом. - Минуту она смотрела на вздымавшиеся рядом с ней
плечи, потом спросила: - Хочешь, чтоб я ушла? Кое-что не стоит видеть
никому.
- Нет. Останься.
Он перевернулся на спину, привлек к себе Карен и уткнулся лицом ей в
колени.
Он плакал, а Карен массировала ему голову и спину. Вулканиты редко
допускает внешне проявлять свои чувства, тем более в чьем-то присутствии.
И когда они все же дают себе волю, неважно, по какой причине, после этого
у них болят мышцы.
Когда поток слез обмелел и иссяк, оставив Сипака ослабевшим от
выплаканного горя, Карен помогла ему встать и перебраться на кровать.
- Тебе здесь будет удобней.
Устроив его хорошенько, она пошла было к двери.
- Не уходи, - прошептал Сипак так тихо, что даже Карен с ее обостренным
слухом едва уловила. - Останься, прошу тебя.
Карен опять подошла к кровати и села на край. Сипак приподнял
покрывала, открыто приглашая. Она скользнула под одеяло и оказалась в
кольце его рук. Скоро его подбородок лег ей на макушку.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что осталась. Выслушала. Заставила взглянуть внутрь себя.
Спасибо за воспоминания. - Он вздохнул. - За то, что ты - мой друг.
- Тяжко быть тем, кем должен, - ответила Карен. - Для тебя это - быть
вулканитом. Для меня - быть контр-адмиралом и за все отвечать. Неважно,
каковы причины - это делает необходимым наше одиночество, отсутствие
близости с другим человеком. Иногда человеку просто необходимы объятья.
- Или что-то такое.
Сипак устроился поудобней и скоро, измученный, уже провалился в сон.
Карен потребовалось немного больше времени, чтобы уснуть - она не привыкла
спать с кем-то - но немного погодя они вдвоем мирно отдыхали, угнездившись
в объятиях друг друга. На мгновение выглянул из Промежутка Пэн, ощутил,
что его напарник снова успокоился, и удалился с зеленым водоворотом в
глазах. Теперь, может быть, все опять пойдет своим чередом.
Прошло два дня с тех пор, как Сибрук виделся с начмедом Сипаком. По
своему опыту, приобретенному на Вулкане, он знал, что во время их
застольного разговора заставил Сипака окунуться в довольно болезненные
воспоминания. Сибрук лишь надеялся, что не произвел ложного впечатления
своим любопытством.
"Я тоже виновата, - заметила Зиа, сидя на его компьютере. - Если б я
ничего не сказала, ты бы, может, ни о чем и не спросил".
"Я бы все равно в конце концов спросил его об этом, - ответил юноша. -
По крайней мере, хоть он и не разговаривает со мной, но позволяет навещать
себя Пэну и Саулу. - Он глянул в закручивавшиеся спиралью глаза золотистой
огненной ящерицы. - Что, если я его еще чем-то расстроил?!?"
Зиа склонила голову набок, словно собиралась ответить, но, прежде чем
она смогла осуществить свое намерение, раздался стук в дверь. Откинувшись
в кресле, Сибрук отозвался:
- Войдите!
Дверь с легким шипением отворилась, и вошла контр-адмирал Карен
Эмерсон. Не успела она сказать, чтобы он не напрягался, Сибрук подскочил в
попытке встать по стойке "смирно". Его попытка обернулась повторением
случившегося в первый день его пребывания на "Заре", с той лишь разницей,
что на этот раз он не зацепился за ножку стола, а споткнулся о собственные
ноги. И полетел дальше, прямо в руки контр-адмирала Эмерсон.
С необычайной для представительницы рода людского силой она удержала
его на ногах и отпустила, лишь удостоверившись, что стоит он устойчиво.
- Не обязательно вскакивать всякий раз, когда в комнату входит старший
по званию, в особенности, если эта комната - твоя каюта, - заметила она с
улыбкой. - Иначе ты никогда не сделаешь никакой работы и никогда не
отдохнешь. Расслабься!
К тому времени Сибрук густо покраснел, а в его мозгу раздавался смех
Зиа. Волоча ноги и не смея посмотреть в глаза адмиралу, он промямлил:
- Простите, госпожа адмирал. Кажется, в последнее время вы только и
делаете, что не даете мне растянуться на полу.
- Это на меня не похоже. Старовата я, чтоб молодые люди падали у моих
ног! - посмеивалась Карен.
Пораженный, Сибрук поднял взгляд и увидел, что Карен смотрит на него с
искорками в глазах.
- Это ведь шутка, да, госпожа адмирал? - осторожно спросил он.
Глаза Карен вспыхнули снова.
- Будь добр, не называй меня по званию. Разве не видишь, что я не в
форме? - Сибрук закивал, и она продолжала: - Значит, я - не на службе.
Поэтому тебе не стоит держать себя так официально. Никаких вытягивании в
струнку, и уж конечно, никаких званий!
Сибрук сумел-таки немного расслабиться - достаточно, чтобы заметить:
- Именно так обычно и говорил Сипак.
Выражение лица Карен сменилось на совершенно серьезное.
- Вот о Сипаке-то я и пришла с тобой поговорить.
- Я не делал ничего плохого! А если и делал, то нечаянно! Честно! -
вскричал юноша-перинит. - Вы за этим сюда пришли? Рассказать, почему Сипак
на меня сердится и уже два дня со мной не разговаривает?
Явно удивленная, Карен ответила:
- Нет! Дело совсем не в том, что ты сделал. Мне только нужно было
кое-что уточнить, и, судя по тому, что ты сказал, расспрашивать мне дальше
не надо. - Взмахом руки она велела Сибруку сесть. - Я лишь хочу знать, о
чем вы говорили и как вел себя Сипак.
Сибрук пожал плечами, но сделал, как его просили. Закончив, он сказал:
- Уходя, он выглядел уныло, даже для вулканита. Нет ли в том вины моих
слов или поступков?
- Нет, скорее, ты сделал нечто необходимое. Тебе просто случилось
сыграть роль катализатора. - Из взгляда Сибрука почти ушла тревога, и она
добавила: - Не ты, так кто-нибудь еще. - Она поднялась, собираясь уходить.
- Спасибо, что уделил мне время. Ты очень мне помог.
- Рад, что пригодился, - ответил Сибрук. Когда адмирал вышла, он
обернулся к Зиа и сказал:
"Ну, и к чему бы все это?"
"Понятия не имею; может, когда и узнаем!"
Пожав плечами, Сибрук снова стал намечать предстоящие дела.
Сипак пошевелился лишь поздним утром следующего дня. Перекатившись на
спину, он потянулся, мышцы рябью пошли по его широкой груди. Открыв глаза,
он увидел контр-адмирала Карен Эмерсон, вновь сидящую на полу, скрестив
ноги, и смотрящую на него.
- Привыкаешь наблюдать за так называемыми флегматичными вулканитами?
- На самом деле я хотела убедиться, что ты - в порядке, прежде чем
отправлюсь обратно на "Карсон" [Кит Карсон - знаменитый первопроходец
Дальнего Запада США]. У меня, знаешь, есть и другие заботы, кроме
присмотра за ненормальными вулканитами.
Улыбаясь, она встала и подошла к его столу. Взяв два стакана, она
вернулась к ложу Сипака.
К тому времени он уселся, свесив ноги. Расчесав пятерней взъерошенные
волосы, полувулканит взял у Карен стакан. Отхлебнув и стараясь не
поморщиться, он спросил:
- Что это за дрянь?
Она, смеясь, ответила:
- Настой трав, собранных мной во время последней поездки на Землю. С
некой добавкой, разумеется.
Сипак пригубил еще и предположил:
- Саурианское бренди? Ты же знаешь, я не пью!
- Я решила, что после вчерашнего - не грех. Как твоя голова?
- На плечах, как ни странно. Но ты ведь зашла не просто убедиться, что
со мной все в порядке. Зачем еще?
Усаживаясь рядом с ним на постель, она сказала:
- Отдаю должок одному молодому человеку, с которым только что
познакомилась. По правде сказать, он едва не споткнулся о собственные
ноги, так хотел меня встретить. - Она хмыкнула.
Сипак поднял бровь.
- Не старовата ли ты мальчикам головы кружить?
- А, ревнуешь! - Сипак слегка позеленел. - Нет, правда, разве тебе не
интересно, где прячутся Саул с Пэном?
- Да так, любопытно немного. - Он выжидательно посмотрел на Карен. - Ну
и где?
- Сибрук вызвался присмотреть за Саулом - разумеется, с помощью Пэна. -
Сипак кивнул. - Тебе известно, что Сибрук вбил себе в голову, будто как-то
обидел тебя?
- С чего он взял? Он ничего такого не делал.
- Это ты так считаешь. А он уверен, что ты с ним не разговариваешь два
дня из-за какого-то его слова или поступка. - Карен откинулась назад. -
Мы-то с тобой понимаем, что это не так, а вот он - нет. Ты же знаешь, как
важно для налаживания знакомства первое впечатление.
- Ни в малейшей степени не логично, - заметил Сипак. - На всякие
взаимоотношения влияет многое другое помимо того, как ты себя ведешь при
первой встрече.
- К нам, людям, это не относится, Сипак. Думаю, бедняга Сибрук никогда
не забудет, что случилось во время наших с ним первых - и пока
единственных - встреч. - Она опять откинулась и улыбнулась. - Я его имела
в виду, говоря о том должочке. Я вовсе не думаю, что он такой уж увалень,
каким кажется, но оба раза дело кончалось тем, что мне приходилось
подхватывать его, не то он бы себе нос расквасил. Честно сказать, во
второй раз мне пришлось его отскребать от себя!
Сипак изумленно взглянул на нее, потом усмехнулся.
- Не может быть!
- Может. Думаю, он будет краснеть, по крайней мере, несколько следующих
наших встреч.
Сипак покачал головой.
- Его огненная ящерица, Зиа, немногим лучше. Во всяком случае, Пэн
узнал, кто его удивлял. По-моему, Зиа растеряла несколько чешуек.
- А что случилось?
- Они тогда только что взошли на борт. Зиа исследовала корабль и летала
по коридорам. Вышло так, что она, ничего не подозревая, поворачивала за
угол, и тут ей навстречу - Пэн. Со страху она нырнула в Промежуток. Сибрук
говорит, ему понадобилось несколько минут, чтобы понять из ее лепета: на
корабле - перинитский дракон. И они пошли нас искать.
Карен засмеялась, мысленно нарисовав соответствующую картинку: огненная
ящерица, зашипевшая, будто ошарашенная кошка. Только вместо шерсти в
воздух взлетают чешуйки!
- Знаешь ведь, что и Пэн с Саулом вели себя не безупречно.
- Когда я вышел в коридор, они являли собой образчики истинных
джентльменов, - не сдавался Сипак. - Что они могли натворить такого, чтобы
произвести на Сибрука дурное впечатление?
- Ну, во-первых, Пэн держал Саула весьма непочтительно - я хочу
сказать, вверх тормашками - а тот хихикал, словно баньши. Пэн тоже
предстал не в лучшем виде. Как он говорит, самым ужасным образом скалил
зубы, точно людоед, когда они вышли из вашей каюты и налетели на Сибрука и
Зиа. Не самый лучший, сдается мне, способ заводить друзей!
- А я ведь еще говорил Пэну, чтоб они вели себя как следует!
- Нет, ты говорил ему не упускать Саула еще раз. А поскольку тогда
начал именно Саул... - Карен снова заулыбалась.
Сипак покачал головой и осклабился.
- Маленький негодник. Так вот для чего им понадобилась веревка... Зря я
дал им почитать те романы о Тарзане.
- Вот видишь, произвести благоприятное первое впечатление - это кое-что
значит. Потом никогда не представится возможность стереть то, что увидел и
во что уверовал человек в самом начале. И Сибрук считает, что он сказал
или сделал нечто такое...
- ...чем произвел на меня дурное впечатление, - тотчас протрезвел
Сипак. - Вот уж не думал, что он так это поймет.
- Я знаю. Тебе надо ему все объяснить, если он еще сам не разобрался.
Уверена, из рассказанного ему тобой о себе и Пэне он вычислил, что ты
женился около четырех лет назад, - Карен встала с кровати. - Мне надо
возвращаться на свой корабль.
- Мне кажется, это может немного обождать, как и мои извинения мичману
и его огненной ящерице. - Потянувшись, он ухватил Карен за руку и подтащил
обратно. - Мне приходит в голову по меньшей мере одно приятное дело,
которым я бы сейчас предпочел заняться. - Притянув Карен к себе, он весьма
недурственно ее поцеловал. - Может быть, когда я окончательно поправлюсь,
у всех нас появится новая возможность произвести благоприятное первое
впечатление!
Встреча КК "Карсон" и КК "Заря Вулкана" прошла, как намечалось, и
корабли проследовали к семнадцатой Звездной базе. "Заре" требовался
мелкий, но очень нужный ремонт, а "Херсону" - пополнить запасы и команду.
"Заре", по существу, предстояло провести в доке два месяца, и большей
части экипажа предоставили длительные отпуска. Поэтому, когда
новоиспеченный мичман Пэн принял мысленный вызов от своей матери, золотой
Рамоты с Перна, этого оказалось достаточно, чтобы напугать все еще
молодого бронзового дракона. Лишь потом он обнаружил, что разбудил
половину оставшейся на борту команды своим мысленным воплем.
Пэн не имел привычки пугаться без причины, да и бояться вообще, но на
зов, пришедший с Перна по связывавшим всех драконов психическим узам,
нельзя было не обратить внимания. Зов привел в действие все природные
инстинкты, с которыми родился Пэн. Эти инстинкты побуждали его поднять
голову к небу и кричать - громко кричать о том, что умер еще один дракон
вместе со своим всадником. И те же самые инстинкты крепко потянули его
обратно на родную планету... велели ему как можно быстрее возвращаться,
чтобы помочь воевать с новой напастью. И этой напастью были НЕ Нити.
Рамота никогда раньше не звала ни Пэна, ни какого-либо другого дракона.
Поэтому Пэн не имел никаких причин подозревать, что на планете случилась
какая-то иная беда помимо Нитей. У Рамоты никогда не было повода говорить
с Пэном через световые годы, отделявшие ее от одного из драконов, которым
она дала жизнь. На этот раз, однако, в расчет пришлось принять крайнюю
необходимость и одну из старых баллад, найденную, когда Пэн вылупился из
яйца, в которой предрекалось, что он вернется. Рамота обратилась к Пэну,
как к последнему средству, и зов ее усиливала скорбь по драконам и
всадникам, бессмысленно погибавшим во множестве, а ее всадница, Лесса,
позвала на помощь своих новых друзей - Федерацию.
Пэн едва успел заснуть, как почувствовал "зуд" мысленного вызова
краешком разума. Думая, что это - Сипак или Аппукта Чехов, он не обратил
на зуд внимания. Но зов становился все более и более настойчивым и смутно
знакомым. Когда Пэн открыл свой разум, то сначала услышал мысленные
сетования драконов, а потом печальный голос Рамоты.
"Тебе надо вернуться домой, Пэн. Ты больше нашего знаешь обо всех этих
вещах. У тебя больше опыта, чем у нас. Ты нам нужен. Теперь же!"
Пэна будто выдернуло из сна.
"Что? Что происходит? Почему умирают драконы?"
"Хохлатые. Они напали на холды и Вейры. Они убивают молодежь. Мы не
можем сражаться и с ними, и с Нитями. Нам нужна помощь!"
К тому времени Пэном овладел невольный порыв откликнуться и оплакать
своих погибших товарищей, и, вопреки самому себе, он поднял голову. А тут
еще подспудный страх и смятение в голосе Рамоты... Впервые в жизни, не в
силах справиться со своими инстинктами - инстинктами, которые ему
приходилось подавлять с тех самых пор, как он покинул Перн - Пэн до смерти
испугался.
"Сипак! Сипак! - затрубил он вслух и мысленно. - Надо спешить!"
Сипак, начмед "Зари" и, после смерти жены, партнер по Запечатлению
перинитского дракона, сразу же пробудился и, еще не вполне владея собой
спросонья, спросил:
"Куда спешить?"
"На Перн! На них напали! Рамота позвала меня обратно! - В эту минуту
Пэн уже с грохотом носился по комнате отдыха, служившей им жилищем. - Они
не могут одновременно сражаться с Нитями и захватчиками! Гибнет молодежь!"
Сипак соскочил с кровати и попытался успокоить бронзового.
- Мы не можем отправиться прямо сейчас. До Перна слишком далеко, чтобы
перенестись туда без опаски. Сгинем в Промежутке!
"Мы должны! - настаивал Пэн, волнуясь все больше. - Рамота звала!"
В глубине души он понимал, что ведет себя неразумно, но просто не мог
остановиться. Все его инстинкты твердили ему возвращаться на Перн - туда,
где он появился на свет - и биться за свой народ.
Сипак начинал беспокоиться. Из того, что доходило до него по их с Пэном
мысленной связи, Сипак знал: дракон на самом деле старается совладать со
своим страхом и природным инстинктом подчинения королеве. Он боялся, что
Пэн уйдет в Промежуток без него, если его не удастся успокоить.
- Пэн, возьми себя в руки! Весь корабль перебудишь! Нельзя тебе уходить
в Промежуток! - Он потянулся схватить дракона.
Пэн легко сбросил полувулканита. Теперь глаза бронзового безумно
вращались, он был едва вменяем. Сипак гадал, чем же именно так расстроила
его напарника королева. Из Пэна ему удалось вытянуть только нечто о
хохлатых чужаках и о том, что бесцельно гибнут драконы.
Подымаясь с пола, он заметил стоявшего в дверях своей отдельной комнаты
без малого трехлетнего Саула. Увидев, что отец обратил на него внимание,
он испуганно спросил:
- Что мне делать?
- Сможешь вызвать Пуку? - в свою очередь, спросил Сипак, вновь
поворачиваясь к Пэну.
Саул кивнул, и лишь потом сообразил, что отец его не видит.
- Да, папа.
- Скажи, чтобы привел сюда Рида. И пусть вызовет ветеринаров, - Сипак
вновь посмотрел на Пэна. - А потом сиди у себя, пока мы не успокоим Пэна.
Саул выполнил просьбу. Сипак слышал, как он говорил по внутренней
корабельной связи. Казалось, прошли часы, прежде чем с шипением открылась
входная дверь, в действительности же Аппукта Чехов и Рид Гордон вбежали
через две минуты. Поняв, в чем дело, они в первую очередь помогли Сипаку
загнать Пэна в дальний угол, а затем удерживать его. До прибытия
ветеринаров он разбрасывал всех троих не меньше двух раз. Потом им
пришлось напрячь все силы, пока ветеринар не всадил дракону достаточно
успокаивающего, чтобы тот уснул.
Когда Пэн наконец впал в забытье, ветеринар спросил:
- Хотите, чтоб я остался? Если нет - могу дать вам кое-каких лекарств.
- Не думаю, что это необходимо, - отозвался Сипак. - Когда он
проснется, то, надеюсь, поймет, что чересчур перепугался. Его раньше
никогда так не вызывали... сначала - возбуждение оттого, что его зовут, а
после - известие о чьем-то нападении... - Он покачал головой. - Мне
кажется, на его месте любой юнец испугался бы отчаянно. По перинитским
меркам он - все еще подросток. А я по-прежнему не знаю, что ему сказала
Рамота. - Он посмотрел на беспокойно спавшего дракона. - Но в случае нужды
я вас позову.
- Буду недалеко от передатчика. - Ветеринар кивком показал на Пэна. -
Он должен проспать часа четыре, если не больше. Я накачал в него столько,
что хватило бы утихомирить двух драконов, но пришлось считаться с валами
его адреналина.
- Благодарю.
Когда ветеринар ушел, Сипак осмотрел Чехова и Рида, желая
удостовериться, что они в полном здравии. Потом вызвал капитана Стар.
Введя ее в курс дела и объяснив, почему разбудил, он связался с
контр-адмиралом Эмерсон, находившейся на "Карсоне". Они давным-давно с ней
дружили, а поскольку "Карсон" специализировался на противодействии
терроризму, скорее всего, именно этому звездолету и дадут поручение
отправиться на Перн.
Их беседу прервало официальное уведомление Штаба о получении их
сведений и о новых приказах. Закончили они разговор после того, как
Эмерсон уверила Сипака, что сделает все от нее зависящее, дабы принять его
и Пэна на борт "Карсона" на период выполнения этого задания.
Немного времени спустя капитан Стар официально уведомила Сипака, что
они с Пэном временно переводятся на "Карсон". Еще несколько членов
экипажа, в том числе младший лейтенант Сибрук и его огненная ящерица, Зиа,
тоже некоторое время прослужат на Перне. Прежде чем он сможет покинуть
"Зарю", Сипаку предстояло проинструктировать своего заместителя и получить
твердую копию медицинских файлов на всех членов экипажа, которым
предстояло лететь на Перн.
Поскольку "Карсону" надлежало собрать личный состав и запастись всем
необходимым, отбыть им предстояло трое суток спустя приема сигнала
тревоги. Но Сипак знал: даже имея в запасе это время, они обязательно
что-нибудь упустят. Оставалось лишь надеяться, что забытое не окажется
слишком уж важным.
Несмотря на опасения Сипака, Пэн проснулся через пять часов после
своего умопомрачения в прекрасном состоянии. Подавленный и смущенный
поначалу, он воспрянул духом, когда лейтенант Кайлан уверил его, что вел
себя дракон, можно сказать, нормально, учитывая известные обстоятельства.
Впрочем, едва заметив у Пуки и Рида синяки с шишками, он тут же принялся
обильно извиняться. Когда они успокоили его, бронзовый стал собираться.
Большую часть собранного им Сипак отклонил.
- Пэн, тебе не понадобятся ни огненный камень, ни болюйди-трава. На
Перне есть и то, и другое. Во всяком случае, мы сможем пополнить
собственные запасы, если это нам позволит "Карсон".
Саула".
Сипак поднял голову с ложа. В то утро он не позаботился как следует
одеться и все еще оставался в надетых с вечера пижамных штанах. Он только
перелез с кровати в теплое гнездо к Пэну.
"Не вижу в этом ничего дурного. Только передай Саулу, что, стоит мне
узнать о его плохом поведении - и весь следующий год он с корабля не
сойдет".
"Понял, - Пэн еще разок толкнул локтем своего напарника. - Может,
заодно еще что-нибудь сделать?"
"Нет. Все в норме".
С уходом Пэна стало тихо. Даже не доносилось обычного гудения
двигателей: их заглушили для профилактического ремонта. Сипак заметил, что
его одолевает дремота, и не стал с ней бороться.
Проснулся он словно от толчка и ощутил на себе чей-то взгляд. Рядом с
ним на полу, опираясь подбородком о скрещенные на коленях согнутых ног
руки, сидела контр-адмирал Карен Эмерсон. Увидев, что он проснулся, она
заметила:
- Понимаю, что имел в виду Пэн. В жизни не знала, что увижу тебя...
задремавшим... средь бела дня. И таким подавленным. Да что с тобой, в
самом деле?
- Не знаю.
- От вулканита я жду иного ответа. Очевидно, этому есть некая причина,
и, совершенно очевидно, причина сия - тот ваш разговор с Сибруком. Слушай.
Ты и раньше говорил о смерти моей двоюродной сестры, но такого не
случалось. А почему сейчас? - Карен подалась вперед, не сводя с Сипака
пристального взгляда; теперь ее локти покоились на скрещенных по-индийски
ногах.
Сипак уселся и хмуро глянул на сидевшую напротив женщину.
- Мне бы надо заняться психоанализом, а не тебе, - заметил он.
- Но тебе же явно чего-то не хватает. И если ты сам себя не
анализируешь, кто ж этим займется? Тебе нужно найти в себе причину, по
которой ты чувствуешь то, что чувствуешь. И я могу помочь не хуже любого
другого. - Карен выпрямилась. - К тому же, сдается мне, я знаю - по
меньшей мере, отчасти - что тебя тревожит. Знаешь ли ты?
Двое не сводили друг с друга внимательных взглядов.
- Я могу ждать вечно. А ты?
Сипак снова лег, не готовый к тому, чтобы признать себя побежденным.
Но, по мере того, как тянулись часы, а Карен не двигалась и не
заговаривала снова, его разум начал задумываться о разном. Если Карен
думала, что знала ответ, тогда в прошлом обоих должно быть нечто.
День наступил и прошел. Вечер уже делал тоже самое, когда Сипак
спросил:
- А Пэн и Саул?
- Они под присмотром и нам не помешают. Ну что, разобрался?
- Нет, - последовал твердый и быстрый ответ.
- Дам тебе ключ к разгадке. Это случилось около четырех лет назад.
И тут же будто что-то, щелкнув, встало на место. Прошло четыре года, с
точностью почти до дня, с тех пор, как они с женой стали близки, буквально
в муках Пон Фарр. Поскольку служба их проходила в разных местах, времени
провели они вместе немного, но провели весьма пылко. Легче было подавлять
эти воспоминания, чем сожалеть о том, чему уже никогда не повториться. Ее
смерть, заново пережитая в разговоре с Сибруком, особенно в годовщину их
сближения, разворошила воспоминания достаточно, чтобы вызвать, как он
теперь понимал, своего рода депрессию. Воспоминания, и хорошие, и дурные,
навалились на него, подобно тонне кирпичей - внезапно, всем весом,
накопившимся за прошедшие годы. Из-за того, что он подавлял их и не
разбирался в них здраво, высвобождение зажатых до поры чувств принесло
гораздо больше горя, чем следовало бы. Половодье чувств захлестнуло его,
подобно лавине - дикой, неукротимой стихии.
Сипак перевернулся на живот и убаюкал голову в ладонях. Со времени их
сближения до ее гибели прошло полтора года, и за этот срок они сумели
увидеться два или три раза. Слишком мало воспоминаний, которые можно было
бы смаковать, потому он не давал им ходу. Сокрытое добро - все равно что
зло. Непрошеные слезы заструились по его лицу.
Чья-то нежная рука стряхнула с его голой спины налипший песок пэнова
гнезда. Карен видела его потрясенное лицо и нахлынувший вслед за тем вал
чувств. Обычно Сипак выбирал, какие переживания показывать окружающим -
теперь выплеснулось непрошеное, нежданное. Вполне достаточно, чтобы
подтвердить ее подозрения.
- Подавлял их, а потом отгораживался от них, верно ведь. - То было
утверждение, а не вопрос. - Так я и думала. Позволь им выйти наружу. Тогда
ты, может быть, сумеешь взглянуть в лицо Сибруку и своим воспоминаниям.
Сипак отвернулся от Карен, стыдясь слез.
- Я не боюсь видеть Сибрука.
- Тогда почему Пэн говорит, а Сибрук подтверждает, что ты не говорил с
этим юношей-перинитом с того самого дня, как вы познакомились? И едва
говорил с Саулом. Пэн считает - хорошо хоть ты на его вопросы отвечаешь, -
Карен нежно погладила его по спине. - Слезы тоже помогают сбросить
тяжесть.
- Вулканиты не плачут.
Но этому отрицанию противоречили порывистые рыдания, начинавшие
сотрясать его тело.
- А люди - да, - Карен отняла руку, но по-прежнему сидела рядом с
Сипаком. - Пэн говорит, что ты плакал в тот день, когда узнал о гибели
моей сестры, и несколько дней после этого. Еще он сказал, что с тех пор ты
не плакал и почти не говорил ни о ней, ни о тех днях, которые вы провели
вместе, ни о ее смерти - разве только тебя к этому принуждали или
спрашивали об этом. - Минуту она смотрела на вздымавшиеся рядом с ней
плечи, потом спросила: - Хочешь, чтоб я ушла? Кое-что не стоит видеть
никому.
- Нет. Останься.
Он перевернулся на спину, привлек к себе Карен и уткнулся лицом ей в
колени.
Он плакал, а Карен массировала ему голову и спину. Вулканиты редко
допускает внешне проявлять свои чувства, тем более в чьем-то присутствии.
И когда они все же дают себе волю, неважно, по какой причине, после этого
у них болят мышцы.
Когда поток слез обмелел и иссяк, оставив Сипака ослабевшим от
выплаканного горя, Карен помогла ему встать и перебраться на кровать.
- Тебе здесь будет удобней.
Устроив его хорошенько, она пошла было к двери.
- Не уходи, - прошептал Сипак так тихо, что даже Карен с ее обостренным
слухом едва уловила. - Останься, прошу тебя.
Карен опять подошла к кровати и села на край. Сипак приподнял
покрывала, открыто приглашая. Она скользнула под одеяло и оказалась в
кольце его рук. Скоро его подбородок лег ей на макушку.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что осталась. Выслушала. Заставила взглянуть внутрь себя.
Спасибо за воспоминания. - Он вздохнул. - За то, что ты - мой друг.
- Тяжко быть тем, кем должен, - ответила Карен. - Для тебя это - быть
вулканитом. Для меня - быть контр-адмиралом и за все отвечать. Неважно,
каковы причины - это делает необходимым наше одиночество, отсутствие
близости с другим человеком. Иногда человеку просто необходимы объятья.
- Или что-то такое.
Сипак устроился поудобней и скоро, измученный, уже провалился в сон.
Карен потребовалось немного больше времени, чтобы уснуть - она не привыкла
спать с кем-то - но немного погодя они вдвоем мирно отдыхали, угнездившись
в объятиях друг друга. На мгновение выглянул из Промежутка Пэн, ощутил,
что его напарник снова успокоился, и удалился с зеленым водоворотом в
глазах. Теперь, может быть, все опять пойдет своим чередом.
Прошло два дня с тех пор, как Сибрук виделся с начмедом Сипаком. По
своему опыту, приобретенному на Вулкане, он знал, что во время их
застольного разговора заставил Сипака окунуться в довольно болезненные
воспоминания. Сибрук лишь надеялся, что не произвел ложного впечатления
своим любопытством.
"Я тоже виновата, - заметила Зиа, сидя на его компьютере. - Если б я
ничего не сказала, ты бы, может, ни о чем и не спросил".
"Я бы все равно в конце концов спросил его об этом, - ответил юноша. -
По крайней мере, хоть он и не разговаривает со мной, но позволяет навещать
себя Пэну и Саулу. - Он глянул в закручивавшиеся спиралью глаза золотистой
огненной ящерицы. - Что, если я его еще чем-то расстроил?!?"
Зиа склонила голову набок, словно собиралась ответить, но, прежде чем
она смогла осуществить свое намерение, раздался стук в дверь. Откинувшись
в кресле, Сибрук отозвался:
- Войдите!
Дверь с легким шипением отворилась, и вошла контр-адмирал Карен
Эмерсон. Не успела она сказать, чтобы он не напрягался, Сибрук подскочил в
попытке встать по стойке "смирно". Его попытка обернулась повторением
случившегося в первый день его пребывания на "Заре", с той лишь разницей,
что на этот раз он не зацепился за ножку стола, а споткнулся о собственные
ноги. И полетел дальше, прямо в руки контр-адмирала Эмерсон.
С необычайной для представительницы рода людского силой она удержала
его на ногах и отпустила, лишь удостоверившись, что стоит он устойчиво.
- Не обязательно вскакивать всякий раз, когда в комнату входит старший
по званию, в особенности, если эта комната - твоя каюта, - заметила она с
улыбкой. - Иначе ты никогда не сделаешь никакой работы и никогда не
отдохнешь. Расслабься!
К тому времени Сибрук густо покраснел, а в его мозгу раздавался смех
Зиа. Волоча ноги и не смея посмотреть в глаза адмиралу, он промямлил:
- Простите, госпожа адмирал. Кажется, в последнее время вы только и
делаете, что не даете мне растянуться на полу.
- Это на меня не похоже. Старовата я, чтоб молодые люди падали у моих
ног! - посмеивалась Карен.
Пораженный, Сибрук поднял взгляд и увидел, что Карен смотрит на него с
искорками в глазах.
- Это ведь шутка, да, госпожа адмирал? - осторожно спросил он.
Глаза Карен вспыхнули снова.
- Будь добр, не называй меня по званию. Разве не видишь, что я не в
форме? - Сибрук закивал, и она продолжала: - Значит, я - не на службе.
Поэтому тебе не стоит держать себя так официально. Никаких вытягивании в
струнку, и уж конечно, никаких званий!
Сибрук сумел-таки немного расслабиться - достаточно, чтобы заметить:
- Именно так обычно и говорил Сипак.
Выражение лица Карен сменилось на совершенно серьезное.
- Вот о Сипаке-то я и пришла с тобой поговорить.
- Я не делал ничего плохого! А если и делал, то нечаянно! Честно! -
вскричал юноша-перинит. - Вы за этим сюда пришли? Рассказать, почему Сипак
на меня сердится и уже два дня со мной не разговаривает?
Явно удивленная, Карен ответила:
- Нет! Дело совсем не в том, что ты сделал. Мне только нужно было
кое-что уточнить, и, судя по тому, что ты сказал, расспрашивать мне дальше
не надо. - Взмахом руки она велела Сибруку сесть. - Я лишь хочу знать, о
чем вы говорили и как вел себя Сипак.
Сибрук пожал плечами, но сделал, как его просили. Закончив, он сказал:
- Уходя, он выглядел уныло, даже для вулканита. Нет ли в том вины моих
слов или поступков?
- Нет, скорее, ты сделал нечто необходимое. Тебе просто случилось
сыграть роль катализатора. - Из взгляда Сибрука почти ушла тревога, и она
добавила: - Не ты, так кто-нибудь еще. - Она поднялась, собираясь уходить.
- Спасибо, что уделил мне время. Ты очень мне помог.
- Рад, что пригодился, - ответил Сибрук. Когда адмирал вышла, он
обернулся к Зиа и сказал:
"Ну, и к чему бы все это?"
"Понятия не имею; может, когда и узнаем!"
Пожав плечами, Сибрук снова стал намечать предстоящие дела.
Сипак пошевелился лишь поздним утром следующего дня. Перекатившись на
спину, он потянулся, мышцы рябью пошли по его широкой груди. Открыв глаза,
он увидел контр-адмирала Карен Эмерсон, вновь сидящую на полу, скрестив
ноги, и смотрящую на него.
- Привыкаешь наблюдать за так называемыми флегматичными вулканитами?
- На самом деле я хотела убедиться, что ты - в порядке, прежде чем
отправлюсь обратно на "Карсон" [Кит Карсон - знаменитый первопроходец
Дальнего Запада США]. У меня, знаешь, есть и другие заботы, кроме
присмотра за ненормальными вулканитами.
Улыбаясь, она встала и подошла к его столу. Взяв два стакана, она
вернулась к ложу Сипака.
К тому времени он уселся, свесив ноги. Расчесав пятерней взъерошенные
волосы, полувулканит взял у Карен стакан. Отхлебнув и стараясь не
поморщиться, он спросил:
- Что это за дрянь?
Она, смеясь, ответила:
- Настой трав, собранных мной во время последней поездки на Землю. С
некой добавкой, разумеется.
Сипак пригубил еще и предположил:
- Саурианское бренди? Ты же знаешь, я не пью!
- Я решила, что после вчерашнего - не грех. Как твоя голова?
- На плечах, как ни странно. Но ты ведь зашла не просто убедиться, что
со мной все в порядке. Зачем еще?
Усаживаясь рядом с ним на постель, она сказала:
- Отдаю должок одному молодому человеку, с которым только что
познакомилась. По правде сказать, он едва не споткнулся о собственные
ноги, так хотел меня встретить. - Она хмыкнула.
Сипак поднял бровь.
- Не старовата ли ты мальчикам головы кружить?
- А, ревнуешь! - Сипак слегка позеленел. - Нет, правда, разве тебе не
интересно, где прячутся Саул с Пэном?
- Да так, любопытно немного. - Он выжидательно посмотрел на Карен. - Ну
и где?
- Сибрук вызвался присмотреть за Саулом - разумеется, с помощью Пэна. -
Сипак кивнул. - Тебе известно, что Сибрук вбил себе в голову, будто как-то
обидел тебя?
- С чего он взял? Он ничего такого не делал.
- Это ты так считаешь. А он уверен, что ты с ним не разговариваешь два
дня из-за какого-то его слова или поступка. - Карен откинулась назад. -
Мы-то с тобой понимаем, что это не так, а вот он - нет. Ты же знаешь, как
важно для налаживания знакомства первое впечатление.
- Ни в малейшей степени не логично, - заметил Сипак. - На всякие
взаимоотношения влияет многое другое помимо того, как ты себя ведешь при
первой встрече.
- К нам, людям, это не относится, Сипак. Думаю, бедняга Сибрук никогда
не забудет, что случилось во время наших с ним первых - и пока
единственных - встреч. - Она опять откинулась и улыбнулась. - Я его имела
в виду, говоря о том должочке. Я вовсе не думаю, что он такой уж увалень,
каким кажется, но оба раза дело кончалось тем, что мне приходилось
подхватывать его, не то он бы себе нос расквасил. Честно сказать, во
второй раз мне пришлось его отскребать от себя!
Сипак изумленно взглянул на нее, потом усмехнулся.
- Не может быть!
- Может. Думаю, он будет краснеть, по крайней мере, несколько следующих
наших встреч.
Сипак покачал головой.
- Его огненная ящерица, Зиа, немногим лучше. Во всяком случае, Пэн
узнал, кто его удивлял. По-моему, Зиа растеряла несколько чешуек.
- А что случилось?
- Они тогда только что взошли на борт. Зиа исследовала корабль и летала
по коридорам. Вышло так, что она, ничего не подозревая, поворачивала за
угол, и тут ей навстречу - Пэн. Со страху она нырнула в Промежуток. Сибрук
говорит, ему понадобилось несколько минут, чтобы понять из ее лепета: на
корабле - перинитский дракон. И они пошли нас искать.
Карен засмеялась, мысленно нарисовав соответствующую картинку: огненная
ящерица, зашипевшая, будто ошарашенная кошка. Только вместо шерсти в
воздух взлетают чешуйки!
- Знаешь ведь, что и Пэн с Саулом вели себя не безупречно.
- Когда я вышел в коридор, они являли собой образчики истинных
джентльменов, - не сдавался Сипак. - Что они могли натворить такого, чтобы
произвести на Сибрука дурное впечатление?
- Ну, во-первых, Пэн держал Саула весьма непочтительно - я хочу
сказать, вверх тормашками - а тот хихикал, словно баньши. Пэн тоже
предстал не в лучшем виде. Как он говорит, самым ужасным образом скалил
зубы, точно людоед, когда они вышли из вашей каюты и налетели на Сибрука и
Зиа. Не самый лучший, сдается мне, способ заводить друзей!
- А я ведь еще говорил Пэну, чтоб они вели себя как следует!
- Нет, ты говорил ему не упускать Саула еще раз. А поскольку тогда
начал именно Саул... - Карен снова заулыбалась.
Сипак покачал головой и осклабился.
- Маленький негодник. Так вот для чего им понадобилась веревка... Зря я
дал им почитать те романы о Тарзане.
- Вот видишь, произвести благоприятное первое впечатление - это кое-что
значит. Потом никогда не представится возможность стереть то, что увидел и
во что уверовал человек в самом начале. И Сибрук считает, что он сказал
или сделал нечто такое...
- ...чем произвел на меня дурное впечатление, - тотчас протрезвел
Сипак. - Вот уж не думал, что он так это поймет.
- Я знаю. Тебе надо ему все объяснить, если он еще сам не разобрался.
Уверена, из рассказанного ему тобой о себе и Пэне он вычислил, что ты
женился около четырех лет назад, - Карен встала с кровати. - Мне надо
возвращаться на свой корабль.
- Мне кажется, это может немного обождать, как и мои извинения мичману
и его огненной ящерице. - Потянувшись, он ухватил Карен за руку и подтащил
обратно. - Мне приходит в голову по меньшей мере одно приятное дело,
которым я бы сейчас предпочел заняться. - Притянув Карен к себе, он весьма
недурственно ее поцеловал. - Может быть, когда я окончательно поправлюсь,
у всех нас появится новая возможность произвести благоприятное первое
впечатление!
Встреча КК "Карсон" и КК "Заря Вулкана" прошла, как намечалось, и
корабли проследовали к семнадцатой Звездной базе. "Заре" требовался
мелкий, но очень нужный ремонт, а "Херсону" - пополнить запасы и команду.
"Заре", по существу, предстояло провести в доке два месяца, и большей
части экипажа предоставили длительные отпуска. Поэтому, когда
новоиспеченный мичман Пэн принял мысленный вызов от своей матери, золотой
Рамоты с Перна, этого оказалось достаточно, чтобы напугать все еще
молодого бронзового дракона. Лишь потом он обнаружил, что разбудил
половину оставшейся на борту команды своим мысленным воплем.
Пэн не имел привычки пугаться без причины, да и бояться вообще, но на
зов, пришедший с Перна по связывавшим всех драконов психическим узам,
нельзя было не обратить внимания. Зов привел в действие все природные
инстинкты, с которыми родился Пэн. Эти инстинкты побуждали его поднять
голову к небу и кричать - громко кричать о том, что умер еще один дракон
вместе со своим всадником. И те же самые инстинкты крепко потянули его
обратно на родную планету... велели ему как можно быстрее возвращаться,
чтобы помочь воевать с новой напастью. И этой напастью были НЕ Нити.
Рамота никогда раньше не звала ни Пэна, ни какого-либо другого дракона.
Поэтому Пэн не имел никаких причин подозревать, что на планете случилась
какая-то иная беда помимо Нитей. У Рамоты никогда не было повода говорить
с Пэном через световые годы, отделявшие ее от одного из драконов, которым
она дала жизнь. На этот раз, однако, в расчет пришлось принять крайнюю
необходимость и одну из старых баллад, найденную, когда Пэн вылупился из
яйца, в которой предрекалось, что он вернется. Рамота обратилась к Пэну,
как к последнему средству, и зов ее усиливала скорбь по драконам и
всадникам, бессмысленно погибавшим во множестве, а ее всадница, Лесса,
позвала на помощь своих новых друзей - Федерацию.
Пэн едва успел заснуть, как почувствовал "зуд" мысленного вызова
краешком разума. Думая, что это - Сипак или Аппукта Чехов, он не обратил
на зуд внимания. Но зов становился все более и более настойчивым и смутно
знакомым. Когда Пэн открыл свой разум, то сначала услышал мысленные
сетования драконов, а потом печальный голос Рамоты.
"Тебе надо вернуться домой, Пэн. Ты больше нашего знаешь обо всех этих
вещах. У тебя больше опыта, чем у нас. Ты нам нужен. Теперь же!"
Пэна будто выдернуло из сна.
"Что? Что происходит? Почему умирают драконы?"
"Хохлатые. Они напали на холды и Вейры. Они убивают молодежь. Мы не
можем сражаться и с ними, и с Нитями. Нам нужна помощь!"
К тому времени Пэном овладел невольный порыв откликнуться и оплакать
своих погибших товарищей, и, вопреки самому себе, он поднял голову. А тут
еще подспудный страх и смятение в голосе Рамоты... Впервые в жизни, не в
силах справиться со своими инстинктами - инстинктами, которые ему
приходилось подавлять с тех самых пор, как он покинул Перн - Пэн до смерти
испугался.
"Сипак! Сипак! - затрубил он вслух и мысленно. - Надо спешить!"
Сипак, начмед "Зари" и, после смерти жены, партнер по Запечатлению
перинитского дракона, сразу же пробудился и, еще не вполне владея собой
спросонья, спросил:
"Куда спешить?"
"На Перн! На них напали! Рамота позвала меня обратно! - В эту минуту
Пэн уже с грохотом носился по комнате отдыха, служившей им жилищем. - Они
не могут одновременно сражаться с Нитями и захватчиками! Гибнет молодежь!"
Сипак соскочил с кровати и попытался успокоить бронзового.
- Мы не можем отправиться прямо сейчас. До Перна слишком далеко, чтобы
перенестись туда без опаски. Сгинем в Промежутке!
"Мы должны! - настаивал Пэн, волнуясь все больше. - Рамота звала!"
В глубине души он понимал, что ведет себя неразумно, но просто не мог
остановиться. Все его инстинкты твердили ему возвращаться на Перн - туда,
где он появился на свет - и биться за свой народ.
Сипак начинал беспокоиться. Из того, что доходило до него по их с Пэном
мысленной связи, Сипак знал: дракон на самом деле старается совладать со
своим страхом и природным инстинктом подчинения королеве. Он боялся, что
Пэн уйдет в Промежуток без него, если его не удастся успокоить.
- Пэн, возьми себя в руки! Весь корабль перебудишь! Нельзя тебе уходить
в Промежуток! - Он потянулся схватить дракона.
Пэн легко сбросил полувулканита. Теперь глаза бронзового безумно
вращались, он был едва вменяем. Сипак гадал, чем же именно так расстроила
его напарника королева. Из Пэна ему удалось вытянуть только нечто о
хохлатых чужаках и о том, что бесцельно гибнут драконы.
Подымаясь с пола, он заметил стоявшего в дверях своей отдельной комнаты
без малого трехлетнего Саула. Увидев, что отец обратил на него внимание,
он испуганно спросил:
- Что мне делать?
- Сможешь вызвать Пуку? - в свою очередь, спросил Сипак, вновь
поворачиваясь к Пэну.
Саул кивнул, и лишь потом сообразил, что отец его не видит.
- Да, папа.
- Скажи, чтобы привел сюда Рида. И пусть вызовет ветеринаров, - Сипак
вновь посмотрел на Пэна. - А потом сиди у себя, пока мы не успокоим Пэна.
Саул выполнил просьбу. Сипак слышал, как он говорил по внутренней
корабельной связи. Казалось, прошли часы, прежде чем с шипением открылась
входная дверь, в действительности же Аппукта Чехов и Рид Гордон вбежали
через две минуты. Поняв, в чем дело, они в первую очередь помогли Сипаку
загнать Пэна в дальний угол, а затем удерживать его. До прибытия
ветеринаров он разбрасывал всех троих не меньше двух раз. Потом им
пришлось напрячь все силы, пока ветеринар не всадил дракону достаточно
успокаивающего, чтобы тот уснул.
Когда Пэн наконец впал в забытье, ветеринар спросил:
- Хотите, чтоб я остался? Если нет - могу дать вам кое-каких лекарств.
- Не думаю, что это необходимо, - отозвался Сипак. - Когда он
проснется, то, надеюсь, поймет, что чересчур перепугался. Его раньше
никогда так не вызывали... сначала - возбуждение оттого, что его зовут, а
после - известие о чьем-то нападении... - Он покачал головой. - Мне
кажется, на его месте любой юнец испугался бы отчаянно. По перинитским
меркам он - все еще подросток. А я по-прежнему не знаю, что ему сказала
Рамота. - Он посмотрел на беспокойно спавшего дракона. - Но в случае нужды
я вас позову.
- Буду недалеко от передатчика. - Ветеринар кивком показал на Пэна. -
Он должен проспать часа четыре, если не больше. Я накачал в него столько,
что хватило бы утихомирить двух драконов, но пришлось считаться с валами
его адреналина.
- Благодарю.
Когда ветеринар ушел, Сипак осмотрел Чехова и Рида, желая
удостовериться, что они в полном здравии. Потом вызвал капитана Стар.
Введя ее в курс дела и объяснив, почему разбудил, он связался с
контр-адмиралом Эмерсон, находившейся на "Карсоне". Они давным-давно с ней
дружили, а поскольку "Карсон" специализировался на противодействии
терроризму, скорее всего, именно этому звездолету и дадут поручение
отправиться на Перн.
Их беседу прервало официальное уведомление Штаба о получении их
сведений и о новых приказах. Закончили они разговор после того, как
Эмерсон уверила Сипака, что сделает все от нее зависящее, дабы принять его
и Пэна на борт "Карсона" на период выполнения этого задания.
Немного времени спустя капитан Стар официально уведомила Сипака, что
они с Пэном временно переводятся на "Карсон". Еще несколько членов
экипажа, в том числе младший лейтенант Сибрук и его огненная ящерица, Зиа,
тоже некоторое время прослужат на Перне. Прежде чем он сможет покинуть
"Зарю", Сипаку предстояло проинструктировать своего заместителя и получить
твердую копию медицинских файлов на всех членов экипажа, которым
предстояло лететь на Перн.
Поскольку "Карсону" надлежало собрать личный состав и запастись всем
необходимым, отбыть им предстояло трое суток спустя приема сигнала
тревоги. Но Сипак знал: даже имея в запасе это время, они обязательно
что-нибудь упустят. Оставалось лишь надеяться, что забытое не окажется
слишком уж важным.
Несмотря на опасения Сипака, Пэн проснулся через пять часов после
своего умопомрачения в прекрасном состоянии. Подавленный и смущенный
поначалу, он воспрянул духом, когда лейтенант Кайлан уверил его, что вел
себя дракон, можно сказать, нормально, учитывая известные обстоятельства.
Впрочем, едва заметив у Пуки и Рида синяки с шишками, он тут же принялся
обильно извиняться. Когда они успокоили его, бронзовый стал собираться.
Большую часть собранного им Сипак отклонил.
- Пэн, тебе не понадобятся ни огненный камень, ни болюйди-трава. На
Перне есть и то, и другое. Во всяком случае, мы сможем пополнить
собственные запасы, если это нам позволит "Карсон".