Страница:
туда-сюда, разглядывая их, а потом, не обращая внимания на двоих девушек,
шагнула к третьей и посмотрела ей прямо в глаза.
Осознав, что происходившее Запечатление, должно быть, означает своего
рода связь разумов, я рассудила так: я не хотела Запечатлеть королеву. И,
вновь следуя совету Ф'нора, я повернулась, чтоб выбраться из этих горячих
песков как можно скорей, но едва не наткнулась на маленького коричневого
дракончика, стрелой несшегося к очередному парнишке. Пытаясь удержать
равновесие, я все-таки споткнулась и упала - запутавшись в собственных
ногах, да еще на них были эти тесные башмаки - прямо перед носом у другого
дракончика. Видя, как приближаются острые когти, я вскинула руки, защищая
лицо. На моих глазах неуклюжие дракончики уже покалечили нескольких
кандидатов, и я сжалась, готовая к потрошению, если не хуже. Лежа так в
ожидании боли, я удивлялась, как позволила втянуть себя в эдакую заваруху.
Но ничего страшного не происходило, и я опасливо открыла глаза. Видя,
что бронзовый дракончик остановился рядом, я всмотрелась в него. Мое
внимание привлек разноцветный водоворот его глаз, и вдруг показалось, что
я в них тону. Появилось ощущение присутствия в мозгу чего-то нового, -
вроде вулканитского взаимопроникновения, только иного рода. Теперь я
поняла значение слова "Запечатление" - это похоже на мысленную связь
вулканитов, избравших друг друга, чтобы вступить между собой в близкие
отношения или брак, и все же нечто другое (судя по слышанным мною
рассказам).
"Ты не ушиблась? - сказал у меня в голове обеспокоенный голосок. - Я не
собирался тебя сваливать".
Сев и потянувшись к голове размером с туловище, я сказала:
- Все в порядке. Я сама виновата. Неуклюжая, только и всего. Как тебя
звать?
"Пэн. И я голоден. Поесть бы, а?"
- Конечно.
Я встала и увидела, что всех дракончиков уже Запечатлили, и им вместе с
их партнерами помогали выбраться с места вылупления. Явился Ф'нор, явно
взбудораженный и, как мне показалось, слегка опечаленный.
- Бронзовый! Ты Запечатлила бронзового! Ты - первая девушка, сделавшая
такое. Видела бы ты зрителей, особенно из Руата. Сначала они разочарованно
вздыхали, увидев, что ты не Запечатлила королеву, а потом пришли в
неистовство, когда ты Запечатлила этого бронзового.
Я не знала, в чем значение Запечатления бронзового, но не сомневалась,
что скоро выясню. И заявление Ф'нора лишь укрепило мою решимость быть
предельно осторожной в словах и поступках, поскольку я стану предметом
постоянного повышенного внимания.
Ф'нор ухмыльнулся, глядя на источавшего нетерпение дракончика.
- Неплохо бы его накормить. Я знаю, насколько они могут оголодать. - С
этими словами он встал с одной стороны, я - с другой, и мы повели
неуклюжего маленького дракончика к местам кормежки.
В ту ночь, когда все улеглись спать в бараках для учеников, которые,
как мне сказали, станут нам домом, пока наши драконы не вырастут и не
научатся всему необходимому, я отыскала и вынула свой передатчик.
Связавшись с кораблем, поведав им о своем нынешнем положении, о моем новом
напарнике, и получив распоряжение, во изменение прежних указаний,
оставаться там, где я теперь находилась и изучать все, что смогу, я тоже
улеглась, надеясь хорошенько выспаться. Я не догадывалась, что не только
Запечатление мною бронзового - крайняя редкость, но и имя Пэн совершенно
необычно для дракона, и поэтому моя персона привлекала внимание даже
большее, чем я предполагала.
Когда мы с Пэном привыкли друг к другу, я стала понимать его, а он стал
понимать мои мысли. Я не могла скрыть от него, что я - с другой планеты,
но просила никому этого не рассказывать. Он не мог взять в толк, по какой
причине я этого не хотела, но, в конце концов, согласился хранить мою
тайну. Разумеется, мои угрозы не внимать его просьбам насчет всякого зуда
и сухости шкуры не имели к этому ни малейшего касательства!
Первые пару месяцев в учебном Крыле прошли беспокойно. К тому времени
"Экскалибур" и его экипаж хорошо знали, куда я нечаянно попала.
Выращивание и обучение дракона требуют времени гораздо больше месяца,
предназначавшегося для изучения Перна и его системы, так что начальству
пришлось разрешить мне остаться здесь до того времени, когда я и Пэн
сможем покинуть планету. Командование Звездного флота, вникнув в
создавшееся положение (драконы - тонко чувствующие существа; узы,
возникшие при Запечатлении, нерасторжимы; если я покину Пэна или погибну,
он умрет), с готовностью предоставило мне возможность длительного
пребывания на Перне. Оно дало разрешение оставаться на Перне для изучения
его культуры и драконов и другим членам экипажа. В их числе оказалась
Доона Снайдер, и я этому очень радовалась. "Экскалибуру" давали новые
задания, но по соседству с системой Перна, и, если только не находилось
чего-то более неотложного, корабль наведывался к нам более-менее регулярно
- не чаще раза в месяц, но и не реже раза в два месяца. Состав экспедиции
менялся, одна я, в силу своего положения, оставалась на Перне неотлучно.
Некоторые, высадившись на планету, в следующий прилет "Экскалибура"
покидали ее; другие находились здесь по нескольку месяцев, и, отдохнув на
корабле, возвращались изучать планету и ее культуру.
Удивительно, ну и быстро же растут драконы! По крайней мере, так мне
представлялось через несколько дней и недель. Они лопают, как сумасшедшие,
растут, их шкура при этом трескается, и потому ее надо обильно смазывать,
чтобы она оставалась мягкой. Вы не представляете, что значит несколько раз
в день смазать дракона! Эх и выматывает! Нам сказали: если рубцов больше
допустимого, то это может затруднить полет дракона, а покалеченный дракон
ни на что не годен. В большинстве случаев, если из-за рубцов драконы не
могли больше летать, как прежде, они навеки уходили в Промежуток - одни
или с всадниками. Если дракон уходит в Промежуток без всадника, рана в
душе у такого несчастного не заживает никогда; мне рассказывали, что
остаток дней бывший всадник живет с ощущением, будто от его личности
осталась лишь половина. Опекун Джексома - один из таких всадников, и
несколько раз мне представлялась возможность поговорить с ним. А вот если
всадник умирает по какой угодно причине, дракон обязательно уходит в
Промежуток. Дракон никогда не переживает всадника, разве только в каких-то
исключительных обстоятельствах; такое, к примеру, случается с высиживающей
яйца королевой, но, как только выводятся детеныши, она уходит в
Промежуток.
И еще я узнала, что такое Нитепад. Его причина - как мы и предполагали,
действительно, та обнаруженная нами странная планета. Эта планета подходит
близко к Перну каждые двести перинитских лет (Оборотов) - или около того.
Когда такое случается, через космос к Перну устремляются безмозглые
паразиты. Если таким "Нитям" позволить упасть и разрастись, они зарываются
в грунт, уничтожают все живое и земля становится, по существу, пустой и
бесплодной. Тем не менее, древним экспедициям на Южный Материк
подвернулись живущие в почве жукоподобные создания, которым, видимо, Нити
по вкусу. Южный Материк весь зеленый без помощи драконов, выжигающих Нити
в воздухе. Я слышала, что тех личинок пытаются поселить на Северном
Материке и посмотреть, как они себя покажут. Это отобьет хлеб у драконов,
но, по крайней мере, холды будут в безопасности.
А драконы не позволяют Нитям коснуться земли. Делают они это так: едят
огненный камень, который им дают всадники, и сжигают Нити, изрыгая пламя.
Планета разделена на районы, и каждый находится под защитой своего Вейра.
Таким образом, за Перн сражаются, сменяя друг друга, не один-два, а много
Вейров. Особые наземные команды обходят подопечную территорию после
каждого боя с Нитями, следя, чтобы не проросла ни одна. Обнаружив обрывок,
они сжигают его огнеметами, которые мы видели в первый день.
Нити опасны сами по себе для людей и драконов. Касаясь плоти, они
вызывают тяжелые ожоги, в некоторых случаях прожигая мышцы до костей.
Драконы избавляются от Нитей, уходя в Промежуток, где Нити замерзают и
раскалываются вдребезги, а затем возвращаясь и продолжая полет. Однако,
если на дракона и всадника падает клубок Нитей, или они, выходя из
Промежутка, оказываются внутри большого клубка, то дракон и всадник обычно
погибают. Они не-успевают уйти в Промежуток, чтоб сбросить огромный
клубок.
Я выяснила, что такое ожог Нити, во время первого Нитепада, попав в
Вейр Бенден. После того, как я Запечатлила Пэна, когда каждый хотел знать,
кто я, да откуда явилась (в связи с чем потребовалось порядочно пируэтов,
а кое-где и прямого вранья), да чему училась, я сказала, что
интересовалась врачеванием, но систематического образования не получила.
Вот меня и приставили помогать медикам во время Нитепада. Всем нам,
будущим всадникам, дали работу, и я рассудила, что труд целителя гораздо
легче некоторых заданий, которые приходилось выполнять моим товарищам!
Выглядели ожоги и людей, и драконов ужасно. Но здешние жители изобрели
какую-то мазь, которую называли болюйди-трава. Пахнет она отвратительно,
но обладает антисептическим свойством и способствует заживлению раны.
Стоит наложить эту мазь на ожог, как человеку тут же становится легче. Я
утаила немного для дальнейшего изучения.
В перерывах между Нитепадами, мы учились. Вначале, когда драконы росли,
мы только кормили и смазывали их, да еще выполняли иную работу,
требовавшуюся Вейру: мастерили одежду, отливали посуду, собирали
лекарственные травы, ухаживали за содержавшимся Вейром скотом и тому
подобное. Проводились и тренировки, подобные тем, что предстояли нам с
драконами в будущем, но на земле. Эти тренировки весьма напоминали
строевую подготовку, которой мы занимались в Академии, поэтому я
превосходно справлялась!
Тренировки сочетались с нарядами на отбор, сортировку по размеру и
упаковку огненного камня. Нам сказали, что необходимо хорошо разбираться в
огненных камнях, знать, какого размера камни надо скармливать драконам, а
заодно и обычный для дракона с всадником выход пламени и с какой скоростью
расходуется огненный камень во время Нитепада. Когда мы обучились всему
этому, нашим главным делом во время Нитепада стало укладывать огненный
камень в мешки и подавать их старшим всадникам, а те, в свою очередь,
снабжали им готовых к бою драконов; в нашем случае старшими всадниками
были старшие воспитанники, опередившие нас в обучении.
Кроме того, научились мы и "драконьим броскам" - искусству
перебрасывать от одного дракона к другому и ловить на лету полные мешки
огненных камней. Не добрасывать или промахиваться было нельзя, в основном
потому, что в таком случае мешок, наполненный огненным камнем, стал бы
смертоносным снарядом для находившихся в воздухе под нами или отрядов
огнеметчиков.
Занимались мы и наземной подготовкой. Представляла она собой очень
строгую, напряженную маршировку, требовавшую от нас группового исполнения
замысловатых движении и перестроений. Некоторым моим соученикам
приходилось очень туго, а меня, прошедшую соответствующую пытку в
Академии, поставили руководить и тренировать собственное подразделение.
Мне сказали, что, поскольку я - всадница бронзового дракона, мне однажды
придется командовать, и руководство строевой подготовкой станет для меня
хорошей школой.
Я выяснила также, что мы останемся в ученических казармах, пока драконы
не вырастут, иными словами - около года. Годовалый дракон достигает 70% от
размеров взрослого. Когда они смогут летать, нам предоставят свои жилища.
Скрывать выданное Звездным флотом оборудование становилось все труднее, и
мне частенько приходилось припрятывать его где-нибудь вне казарм.
Первый год шел своим чередом, и, когда драконы выросли достаточно,
чтобы нести нас на своих спинах, мы получили задание делать свои первые
наборы боевых ремней и других приспособлений. Поскольку строй на Перне, в
общем, феодальный, все изготавливается вручную. Портным я всегда была
никудышным, и Наставник, узнав, что со всем, касавшимся одежды, я
обращалась неумело, поручил мне заняться другими делами. А вот с кожей
возиться мне по-настоящему нравится, в итоге, после первых неудачных
попыток, с ременной упряжью я справлялась неплохо. Когда все мы сумели
смастерить упряжь, удовлетворившую Наставника и его помощников, нам
позволили начать летную подготовку. Пока мы делали упряжь, нам объяснили,
что, доколе драконы растут, нам придется часто ее переделывать, но, когда
драконы расти перестанут, делать это придется лишь по мере изнашивания
ремней.
Первый полет каждая пара совершает одна, в основном потому, что никто
не знает, как мы справимся. Наш первый полет явился едва ли не
разочарованием: несколько пэновских трепыхании крыльями, планирование
вблизи земли, и на том все закончилось. Но мы практиковались, планирующие
полеты становились все длиннее, а Пэн все увереннее владел крыльями.
Спустя месяц таких подлетов дело пошло заметно быстрее. А я думала, что
зря и начинали!
За первый год все мы выучились, как определять самочувствие дракона не
только по его мыслям, но и по цвету глаз. Скорость вихревого движения в их
глазах зависит от силы испытываемых ими чувств: чем быстрее вихрь, тем
сильнее чувство. Цвет глаз может меняться в очень широких пределах.
Бледно-лиловый означает напряжение или тревогу; бледно-желтый -
озабоченность; красноватый отлив указывает на разыгравшийся аппетит, а вот
красно-оранжевый - это возбуждение. Серый говорит о том, что наш дракон
беспокоится, печален или ему больно. Белый означает угрозу; желтый - стыд
или испуг; красный - гнев, а оранжевый - горе или неуверенность.
Красновато-желтый оттенок - цвет битвы с Нитями, а зеленый или голубой -
лучше всех: это значит, что дракон счастлив, дремлет, радостен или доволен
- другими словами, находится в обычном состоянии. Чтобы это выяснить,
потребовалось много раз стрелять мимо цели, и порой мы здорово надоедали
нашим драконам, но в конце концов все пошло на лад!
К тому времени драконам уже было около года, и нам предоставили
отдельные помещения. Никогда раньше не чувствовала подобного облегчения от
того, что у меня появился дом, который я могла назвать своим! В казарме
ужасающе недоставало возможности побыть одной, к тому же, считая меня,
девушек было всего трое. Две другие Запечатлили зеленых драконов. Но даже
и при таком недостатке возможности уединиться я скоро заслужила славу
одиночки. Я оказалась самой старшей среди Запечатливших, а то, что я стала
первой девушкой, Запечатлившей бронзового дракона, да еще с таким странным
именем, никак не способствовало налаживанию дружеских отношений с
соучениками. Кроме того, вначале я старалась, чтобы мое невежество
относительно местных обычаев не стало слишком хорошо известным. Уразумев,
что следует, а что не следует делать, я по-прежнему держалась особняком.
Не хотелось ненароком выдать, что я - с другой планеты.
В тот первый год я выяснила, что же такое болюйди-трава. Проведенный на
корабле анализ показал: сделана она из особого растения (на которое я
позже вдоволь насмотрелась, помогая делать эту дрянь - которая пахнет в
процессе изготовления даже хуже самой мази!), вываренного, чтобы извлечь
сок. Есть еще одна микстура, которую можно принимать внутрь, под названием
феллис. Она содержит и могучий местный антибиотик, и мощный анестетик.
Видимо, имеется в ней и своего рода сильный наркотик, оказывающий действие
при приеме внутрь. Похоже, это хороший препарат разностороннего действия.
Единственное, что меня разочаровало - его нельзя создать на корабле и
никто другой его не создал бы, коли на то пошло.
Переселившись в свои личные вейры, мы начали летать группами по трое и
учиться перебрасывать мешки огненных камней. Хоть мы и тренировались на
земле, совсем другое дело, когда ты, находясь действительно в воздухе, на
спине дракона, пытаешься швырнуть эту штуковину! Мы упражнялись над
пустынными местами, чтобы наши промахи не причиняли никакого вреда, и
частенько подолгу возились, приводя в порядок лопнувшие мешки.
Научившись неплохо держать на лету боевой порядок, мы стали
отрабатывать уход в Промежуток. На первых порах упражнялись в опознании
местности. Потом, когда мы впервые действительно ушли в Промежуток, с нами
находился Наставник, и он передал дракону образ местности. Добившись
профессионального умения точно передавать образы - если образ неверен,
можно навечно остаться в Промежутке или выйти из него внутри какого-то
предмета - мы стали отрабатывать групповые переходы на точность.
Примерно в это же время нескольким воспитанникам наскучили нескорая
учеба, повторяющиеся изо дня в день упражнения. Один из них решил пройти
через Промежуток к себе домой, туда, где мы раньше не бывали. Его
хватились, когда он пропал после обеда. Мы все искали товарища, но никто
не нашел, даже драконы не чувствовали пропавшего. Стоит ли говорить, что
его обнаружили на следующий день полупогребенным в скалу. Другие быстро
умерили пыл своих жалоб и, прежде чем отправиться куда-то, непременно
спрашивались у Наставника.
Наконец мы подошли к тому, что считалось завершающей стадией наших
университетов - драконы стали учиться жевать огненный камень. И снова это
происходило вдали от каких бы то ни было населенных мест, и повредить мы
могли только себе! Несколько человек не избежало ожогов, но никто не
пострадал настолько серьезно, чтобы отстать в учебе. Наловчившись
удовлетворительно справляться с пламенем, мы продолжали еще более суровые
тренировки, и уходили в Промежутке все дальше от Вейра.
А потом пришел наш черед работать с боевым Крылом - доставлять
всадникам, боровшимся с Нитями, новые мешки огненного камня. К тому
времени мы стали более чем умелыми метателями мешков туда-сюда. Мы были
готовы к приему в крыло, драконам исполнилось восемнадцать месяцев и они
совершенно выросли.
Вот это да! Наконец, после всей учебы и утомительных тренировок, когда
все, кажется, отправляются сражаться с Нитями, а ты только смотришь,
пришел и наш черед! Разумеется, крыло воспитанников только доставляет
мешки всадникам, но мы-таки увидали вблизи эти устрашающие Нити! Всю нашу
братию охватило волнение пополам с нахальством. Пусть мы и повидали
обожженных Нитями людей и драконов, возвращавшихся из боя, и я помогала
залатать порядочно таких ран, мы знали, что с нами такого не случится.
Ребята, как мы ошибались! (Около половины молодняка вернулось хоть немного
обожженными.)
Наставник поднял нас задолго до зари, поскольку Нитепад начинался лишь
немного позже восхода. Нам надлежало убедиться, достаточно ли огненного
камня для сражения, да еще приходилось самим проверять готовность боевой
упряжи и драконов. Пэну, как и мне, не стоялось на месте, но я хотела
удостовериться, что все в порядке. Ибо в противном случае нам не разрешили
бы вылет.
Едва разнеслось, что замечены первые Нити, как воздух наполнился
разноцветьем - бронзовым, голубым, зеленым, коричневым и золотым.
Построившись, каждое Крыло уносилось прочь. На его месте строилось и
следовало за предыдущим очередное. Вскоре небеса опустели, и развернулось
наше, ученическое, Крыло. Младшие принялись швырять нам мешки огненного
камня, а мы начали прыгать через Промежуток и стали снабжать боеприпасами
опытных всадников.
Первая встреча с падающими Нитями становится обычно решающей для
большинства воспитанников. Если им удается побороть первый страх, они чаще
всего справляются с собой и потом. Мы с Пэном не стали исключением. Мне не
приходилось видеть Нити воочию и так близко, особенно со спины дракона! И
Пэн тоже никогда не видел Нитей. С минуту пришлось нам брать себя в руки,
прежде чем мы смогли приступить к порученному делу. Некоторые драконы и
всадники уже требовали пополнения запасов огненного камня, и я начала как
можно быстрее бросать мешки и возвращаться за новыми.
Единственным Крылом, не нуждавшимся в огненном камне, было королевское.
Они летали с огнеметами ниже основных крыльев, перехватывая пряди Нитей,
случайно проникшие через верхние шеренги. Королевы не могут жевать
огненный камень - от этого они становятся бесплодными - но Лессу
невозможно было отговорить от полетов вместе с ее всадницами. Однажды она
создала королевское крыло, и с тех пор это стало традицией.
Когда нас миновал край Нитей и за ним последовал главный поток,
работать стало труднее. Середина потока всегда тяжелее, чем начало или
конец, и, как правило, в это время случается больше ранений, чем в любое
другое. Ранения часты и ближе к концу Нитепада, в основном потому, что все
начинают уставать.
Хотя мы, воспитанники, - всего лишь посыльные, передающие мешки с
огненным камнем, нам, тем не менее, следует остерегаться случайных прядей
Нитей. От попаданий мы не застрахованы, более того, наши прыжки туда-сюда
через Промежуток приводят к тому, что у нас больше шансов попасть под
удар, чем у всадников, остающихся в районе сражения с Нитями. И, когда мы
с Пэном стали уставать, мы тоже слегка потеряли бдительность. То было
нашей погибелью, - во всяком случае, ее началом.
Выскочив в очередной раз там, где шел Нитепад, с несколькими новыми
мешками огненного камня, мы очутились прямо под одинокой прядью этой
гадости. Я почувствовала росчерк огня на бедре. Едва я вскрикнула от боли,
как вскрикнул и Пэн, и мы в мгновение ока ушли в Промежуток. От страшного
холода Нить замерзла, и мы вернулись к месту Нитепада. В бедре у меня
забилась боль, и, посредством нашей с Пэном связи, я чувствовала, в каком
месте та прядь пробороздила ему спину. И все же, через несколько минут - к
тому времени мы освободились от груза мешков и отправились за следующими -
дерганье в бедре ослабло и уже не причиняло прежних страданий. Я, конечно,
забыла, что воздействие холода Промежутка на голую кожу может ее лишь
немного заморозить, поэтому ожог не так и чувствовался. Пэн сказал, что
его ожог тоже стал его меньше беспокоить, и мы решили не обращать внимания
на тупую пульсирующую боль и продолжать работать дальше.
Сделав это, мы не последовали совету Наставника в случае ожога как
можно скорее обращаться за помощью. Я, будучи начмедом на звездолете,
решила лечиться сама, и в дальнейшем мое решение оказалось крайне
неудачным.
А тут еще, когда окончился Нитепад, нам поручили помочь наземным
отрядам очистить местность от Нитей. Тот Нитепад оказался очень сильным, и
нескольким пучкам Нитей удалось прокрасться. Командам огнеметчиков
приходилось туго: нужно было прочесать все подозрительные районы, не дав
Нитям возможности зарыться и начать губить землю. Я взяла огнемет, и, на
мое злосчастье, мне поручили проверить один из самых болотистых участков.
Прежде чем наш район объявили очищенным, мы отыскали и сожгли два
порядочных размеров пучка этой коварной дряни, и тут, наконец, мне и Пэну,
как и остальным уставшим воспитанникам, позволили вернуться в Бенден и
привести себя в порядок. Нечего и говорить, я была вся в грязи, да и Пэн
тоже. Послав его в озеро, я отыскала болюйди-травы, а потом последовала за
ним и хорошенько вымыла, перед тем как смазать все сухие пятна на шкуре и
наложить болюйди-траву на ожог. После этого, оставив Пэна жариться на
пляже, я направилась в наш вейр, чтобы выкупаться самой.
Содрав мокрую и грязную одежду, я вымылась с мылом, стараясь тщательно
смыть отметины Нитей. Наложила на рану болюйди-травы, перевязала ее и
рухнула в кровать, думая, что только этого мне и надо. Не знала я, что
чужеродные микробы Перна уже вторглись в мой организм и делали свое дело.
Смутно помню, что меня трясли, как мне казалось, часом позже, а я
старалась отбросить взявшиеся за меня руки, бормоча: "Дайте поспать! Я
только-только вернулась!" Надо мной раздавались чьи-то голоса, потом
кто-то сказал: "Она горячей драконьего огня. Ее, должно быть, задело.
Неплохо бы позвать Лессу. Я попытаюсь найти ее рану".
Потом откуда-то издалека донеслось одинокое воркование Пэна и его зов:
"Карен, Карен! Проснись! Тебе нужно кое-чего выпить. Не упрямься, выпей
бульону. - На миг замолчав, он добавил: Лесса идет, Карен. Она о тебе
позаботится".
Помню, как нашли отметину на моем бедре - я, наверное, подняла половину
мертвецов этой планеты своим криком нестерпимой боли. Несмотря на
болюйди-траву и повязку, рана оставалась все такой же красной и сочащейся,
а бедро распухло вдвое против обычного. Когда начали очищать рану, я
потеряла сознание.
Однажды, проснувшись, я увидела склонившуюся надо мной Доону Снайдер,
спрашивающую, где я прячу аптечку. Я сказала, что она - в гнезде у Пэна,
единственном безопасном месте с той поры, как мы обзавелись собственным
вейром, - и мысленно передала Пэну, чтоб он позволил Дооне взять аптечку.
Я не спала, пока не вернулась моя подруга и опять не повергла меня в
забытье инъектором.
Знаю, что во время этого, мною самой накликанного, испытания я бредила,
и представления не имею, сколько наговорила о моем мире и звездолете.
Знаю, что кое-что, сказанное мной, показалось окружающим довольно
странным. Когда я, наконец, проснулась в полном сознании, стоял день. Я не
шагнула к третьей и посмотрела ей прямо в глаза.
Осознав, что происходившее Запечатление, должно быть, означает своего
рода связь разумов, я рассудила так: я не хотела Запечатлеть королеву. И,
вновь следуя совету Ф'нора, я повернулась, чтоб выбраться из этих горячих
песков как можно скорей, но едва не наткнулась на маленького коричневого
дракончика, стрелой несшегося к очередному парнишке. Пытаясь удержать
равновесие, я все-таки споткнулась и упала - запутавшись в собственных
ногах, да еще на них были эти тесные башмаки - прямо перед носом у другого
дракончика. Видя, как приближаются острые когти, я вскинула руки, защищая
лицо. На моих глазах неуклюжие дракончики уже покалечили нескольких
кандидатов, и я сжалась, готовая к потрошению, если не хуже. Лежа так в
ожидании боли, я удивлялась, как позволила втянуть себя в эдакую заваруху.
Но ничего страшного не происходило, и я опасливо открыла глаза. Видя,
что бронзовый дракончик остановился рядом, я всмотрелась в него. Мое
внимание привлек разноцветный водоворот его глаз, и вдруг показалось, что
я в них тону. Появилось ощущение присутствия в мозгу чего-то нового, -
вроде вулканитского взаимопроникновения, только иного рода. Теперь я
поняла значение слова "Запечатление" - это похоже на мысленную связь
вулканитов, избравших друг друга, чтобы вступить между собой в близкие
отношения или брак, и все же нечто другое (судя по слышанным мною
рассказам).
"Ты не ушиблась? - сказал у меня в голове обеспокоенный голосок. - Я не
собирался тебя сваливать".
Сев и потянувшись к голове размером с туловище, я сказала:
- Все в порядке. Я сама виновата. Неуклюжая, только и всего. Как тебя
звать?
"Пэн. И я голоден. Поесть бы, а?"
- Конечно.
Я встала и увидела, что всех дракончиков уже Запечатлили, и им вместе с
их партнерами помогали выбраться с места вылупления. Явился Ф'нор, явно
взбудораженный и, как мне показалось, слегка опечаленный.
- Бронзовый! Ты Запечатлила бронзового! Ты - первая девушка, сделавшая
такое. Видела бы ты зрителей, особенно из Руата. Сначала они разочарованно
вздыхали, увидев, что ты не Запечатлила королеву, а потом пришли в
неистовство, когда ты Запечатлила этого бронзового.
Я не знала, в чем значение Запечатления бронзового, но не сомневалась,
что скоро выясню. И заявление Ф'нора лишь укрепило мою решимость быть
предельно осторожной в словах и поступках, поскольку я стану предметом
постоянного повышенного внимания.
Ф'нор ухмыльнулся, глядя на источавшего нетерпение дракончика.
- Неплохо бы его накормить. Я знаю, насколько они могут оголодать. - С
этими словами он встал с одной стороны, я - с другой, и мы повели
неуклюжего маленького дракончика к местам кормежки.
В ту ночь, когда все улеглись спать в бараках для учеников, которые,
как мне сказали, станут нам домом, пока наши драконы не вырастут и не
научатся всему необходимому, я отыскала и вынула свой передатчик.
Связавшись с кораблем, поведав им о своем нынешнем положении, о моем новом
напарнике, и получив распоряжение, во изменение прежних указаний,
оставаться там, где я теперь находилась и изучать все, что смогу, я тоже
улеглась, надеясь хорошенько выспаться. Я не догадывалась, что не только
Запечатление мною бронзового - крайняя редкость, но и имя Пэн совершенно
необычно для дракона, и поэтому моя персона привлекала внимание даже
большее, чем я предполагала.
Когда мы с Пэном привыкли друг к другу, я стала понимать его, а он стал
понимать мои мысли. Я не могла скрыть от него, что я - с другой планеты,
но просила никому этого не рассказывать. Он не мог взять в толк, по какой
причине я этого не хотела, но, в конце концов, согласился хранить мою
тайну. Разумеется, мои угрозы не внимать его просьбам насчет всякого зуда
и сухости шкуры не имели к этому ни малейшего касательства!
Первые пару месяцев в учебном Крыле прошли беспокойно. К тому времени
"Экскалибур" и его экипаж хорошо знали, куда я нечаянно попала.
Выращивание и обучение дракона требуют времени гораздо больше месяца,
предназначавшегося для изучения Перна и его системы, так что начальству
пришлось разрешить мне остаться здесь до того времени, когда я и Пэн
сможем покинуть планету. Командование Звездного флота, вникнув в
создавшееся положение (драконы - тонко чувствующие существа; узы,
возникшие при Запечатлении, нерасторжимы; если я покину Пэна или погибну,
он умрет), с готовностью предоставило мне возможность длительного
пребывания на Перне. Оно дало разрешение оставаться на Перне для изучения
его культуры и драконов и другим членам экипажа. В их числе оказалась
Доона Снайдер, и я этому очень радовалась. "Экскалибуру" давали новые
задания, но по соседству с системой Перна, и, если только не находилось
чего-то более неотложного, корабль наведывался к нам более-менее регулярно
- не чаще раза в месяц, но и не реже раза в два месяца. Состав экспедиции
менялся, одна я, в силу своего положения, оставалась на Перне неотлучно.
Некоторые, высадившись на планету, в следующий прилет "Экскалибура"
покидали ее; другие находились здесь по нескольку месяцев, и, отдохнув на
корабле, возвращались изучать планету и ее культуру.
Удивительно, ну и быстро же растут драконы! По крайней мере, так мне
представлялось через несколько дней и недель. Они лопают, как сумасшедшие,
растут, их шкура при этом трескается, и потому ее надо обильно смазывать,
чтобы она оставалась мягкой. Вы не представляете, что значит несколько раз
в день смазать дракона! Эх и выматывает! Нам сказали: если рубцов больше
допустимого, то это может затруднить полет дракона, а покалеченный дракон
ни на что не годен. В большинстве случаев, если из-за рубцов драконы не
могли больше летать, как прежде, они навеки уходили в Промежуток - одни
или с всадниками. Если дракон уходит в Промежуток без всадника, рана в
душе у такого несчастного не заживает никогда; мне рассказывали, что
остаток дней бывший всадник живет с ощущением, будто от его личности
осталась лишь половина. Опекун Джексома - один из таких всадников, и
несколько раз мне представлялась возможность поговорить с ним. А вот если
всадник умирает по какой угодно причине, дракон обязательно уходит в
Промежуток. Дракон никогда не переживает всадника, разве только в каких-то
исключительных обстоятельствах; такое, к примеру, случается с высиживающей
яйца королевой, но, как только выводятся детеныши, она уходит в
Промежуток.
И еще я узнала, что такое Нитепад. Его причина - как мы и предполагали,
действительно, та обнаруженная нами странная планета. Эта планета подходит
близко к Перну каждые двести перинитских лет (Оборотов) - или около того.
Когда такое случается, через космос к Перну устремляются безмозглые
паразиты. Если таким "Нитям" позволить упасть и разрастись, они зарываются
в грунт, уничтожают все живое и земля становится, по существу, пустой и
бесплодной. Тем не менее, древним экспедициям на Южный Материк
подвернулись живущие в почве жукоподобные создания, которым, видимо, Нити
по вкусу. Южный Материк весь зеленый без помощи драконов, выжигающих Нити
в воздухе. Я слышала, что тех личинок пытаются поселить на Северном
Материке и посмотреть, как они себя покажут. Это отобьет хлеб у драконов,
но, по крайней мере, холды будут в безопасности.
А драконы не позволяют Нитям коснуться земли. Делают они это так: едят
огненный камень, который им дают всадники, и сжигают Нити, изрыгая пламя.
Планета разделена на районы, и каждый находится под защитой своего Вейра.
Таким образом, за Перн сражаются, сменяя друг друга, не один-два, а много
Вейров. Особые наземные команды обходят подопечную территорию после
каждого боя с Нитями, следя, чтобы не проросла ни одна. Обнаружив обрывок,
они сжигают его огнеметами, которые мы видели в первый день.
Нити опасны сами по себе для людей и драконов. Касаясь плоти, они
вызывают тяжелые ожоги, в некоторых случаях прожигая мышцы до костей.
Драконы избавляются от Нитей, уходя в Промежуток, где Нити замерзают и
раскалываются вдребезги, а затем возвращаясь и продолжая полет. Однако,
если на дракона и всадника падает клубок Нитей, или они, выходя из
Промежутка, оказываются внутри большого клубка, то дракон и всадник обычно
погибают. Они не-успевают уйти в Промежуток, чтоб сбросить огромный
клубок.
Я выяснила, что такое ожог Нити, во время первого Нитепада, попав в
Вейр Бенден. После того, как я Запечатлила Пэна, когда каждый хотел знать,
кто я, да откуда явилась (в связи с чем потребовалось порядочно пируэтов,
а кое-где и прямого вранья), да чему училась, я сказала, что
интересовалась врачеванием, но систематического образования не получила.
Вот меня и приставили помогать медикам во время Нитепада. Всем нам,
будущим всадникам, дали работу, и я рассудила, что труд целителя гораздо
легче некоторых заданий, которые приходилось выполнять моим товарищам!
Выглядели ожоги и людей, и драконов ужасно. Но здешние жители изобрели
какую-то мазь, которую называли болюйди-трава. Пахнет она отвратительно,
но обладает антисептическим свойством и способствует заживлению раны.
Стоит наложить эту мазь на ожог, как человеку тут же становится легче. Я
утаила немного для дальнейшего изучения.
В перерывах между Нитепадами, мы учились. Вначале, когда драконы росли,
мы только кормили и смазывали их, да еще выполняли иную работу,
требовавшуюся Вейру: мастерили одежду, отливали посуду, собирали
лекарственные травы, ухаживали за содержавшимся Вейром скотом и тому
подобное. Проводились и тренировки, подобные тем, что предстояли нам с
драконами в будущем, но на земле. Эти тренировки весьма напоминали
строевую подготовку, которой мы занимались в Академии, поэтому я
превосходно справлялась!
Тренировки сочетались с нарядами на отбор, сортировку по размеру и
упаковку огненного камня. Нам сказали, что необходимо хорошо разбираться в
огненных камнях, знать, какого размера камни надо скармливать драконам, а
заодно и обычный для дракона с всадником выход пламени и с какой скоростью
расходуется огненный камень во время Нитепада. Когда мы обучились всему
этому, нашим главным делом во время Нитепада стало укладывать огненный
камень в мешки и подавать их старшим всадникам, а те, в свою очередь,
снабжали им готовых к бою драконов; в нашем случае старшими всадниками
были старшие воспитанники, опередившие нас в обучении.
Кроме того, научились мы и "драконьим броскам" - искусству
перебрасывать от одного дракона к другому и ловить на лету полные мешки
огненных камней. Не добрасывать или промахиваться было нельзя, в основном
потому, что в таком случае мешок, наполненный огненным камнем, стал бы
смертоносным снарядом для находившихся в воздухе под нами или отрядов
огнеметчиков.
Занимались мы и наземной подготовкой. Представляла она собой очень
строгую, напряженную маршировку, требовавшую от нас группового исполнения
замысловатых движении и перестроений. Некоторым моим соученикам
приходилось очень туго, а меня, прошедшую соответствующую пытку в
Академии, поставили руководить и тренировать собственное подразделение.
Мне сказали, что, поскольку я - всадница бронзового дракона, мне однажды
придется командовать, и руководство строевой подготовкой станет для меня
хорошей школой.
Я выяснила также, что мы останемся в ученических казармах, пока драконы
не вырастут, иными словами - около года. Годовалый дракон достигает 70% от
размеров взрослого. Когда они смогут летать, нам предоставят свои жилища.
Скрывать выданное Звездным флотом оборудование становилось все труднее, и
мне частенько приходилось припрятывать его где-нибудь вне казарм.
Первый год шел своим чередом, и, когда драконы выросли достаточно,
чтобы нести нас на своих спинах, мы получили задание делать свои первые
наборы боевых ремней и других приспособлений. Поскольку строй на Перне, в
общем, феодальный, все изготавливается вручную. Портным я всегда была
никудышным, и Наставник, узнав, что со всем, касавшимся одежды, я
обращалась неумело, поручил мне заняться другими делами. А вот с кожей
возиться мне по-настоящему нравится, в итоге, после первых неудачных
попыток, с ременной упряжью я справлялась неплохо. Когда все мы сумели
смастерить упряжь, удовлетворившую Наставника и его помощников, нам
позволили начать летную подготовку. Пока мы делали упряжь, нам объяснили,
что, доколе драконы растут, нам придется часто ее переделывать, но, когда
драконы расти перестанут, делать это придется лишь по мере изнашивания
ремней.
Первый полет каждая пара совершает одна, в основном потому, что никто
не знает, как мы справимся. Наш первый полет явился едва ли не
разочарованием: несколько пэновских трепыхании крыльями, планирование
вблизи земли, и на том все закончилось. Но мы практиковались, планирующие
полеты становились все длиннее, а Пэн все увереннее владел крыльями.
Спустя месяц таких подлетов дело пошло заметно быстрее. А я думала, что
зря и начинали!
За первый год все мы выучились, как определять самочувствие дракона не
только по его мыслям, но и по цвету глаз. Скорость вихревого движения в их
глазах зависит от силы испытываемых ими чувств: чем быстрее вихрь, тем
сильнее чувство. Цвет глаз может меняться в очень широких пределах.
Бледно-лиловый означает напряжение или тревогу; бледно-желтый -
озабоченность; красноватый отлив указывает на разыгравшийся аппетит, а вот
красно-оранжевый - это возбуждение. Серый говорит о том, что наш дракон
беспокоится, печален или ему больно. Белый означает угрозу; желтый - стыд
или испуг; красный - гнев, а оранжевый - горе или неуверенность.
Красновато-желтый оттенок - цвет битвы с Нитями, а зеленый или голубой -
лучше всех: это значит, что дракон счастлив, дремлет, радостен или доволен
- другими словами, находится в обычном состоянии. Чтобы это выяснить,
потребовалось много раз стрелять мимо цели, и порой мы здорово надоедали
нашим драконам, но в конце концов все пошло на лад!
К тому времени драконам уже было около года, и нам предоставили
отдельные помещения. Никогда раньше не чувствовала подобного облегчения от
того, что у меня появился дом, который я могла назвать своим! В казарме
ужасающе недоставало возможности побыть одной, к тому же, считая меня,
девушек было всего трое. Две другие Запечатлили зеленых драконов. Но даже
и при таком недостатке возможности уединиться я скоро заслужила славу
одиночки. Я оказалась самой старшей среди Запечатливших, а то, что я стала
первой девушкой, Запечатлившей бронзового дракона, да еще с таким странным
именем, никак не способствовало налаживанию дружеских отношений с
соучениками. Кроме того, вначале я старалась, чтобы мое невежество
относительно местных обычаев не стало слишком хорошо известным. Уразумев,
что следует, а что не следует делать, я по-прежнему держалась особняком.
Не хотелось ненароком выдать, что я - с другой планеты.
В тот первый год я выяснила, что же такое болюйди-трава. Проведенный на
корабле анализ показал: сделана она из особого растения (на которое я
позже вдоволь насмотрелась, помогая делать эту дрянь - которая пахнет в
процессе изготовления даже хуже самой мази!), вываренного, чтобы извлечь
сок. Есть еще одна микстура, которую можно принимать внутрь, под названием
феллис. Она содержит и могучий местный антибиотик, и мощный анестетик.
Видимо, имеется в ней и своего рода сильный наркотик, оказывающий действие
при приеме внутрь. Похоже, это хороший препарат разностороннего действия.
Единственное, что меня разочаровало - его нельзя создать на корабле и
никто другой его не создал бы, коли на то пошло.
Переселившись в свои личные вейры, мы начали летать группами по трое и
учиться перебрасывать мешки огненных камней. Хоть мы и тренировались на
земле, совсем другое дело, когда ты, находясь действительно в воздухе, на
спине дракона, пытаешься швырнуть эту штуковину! Мы упражнялись над
пустынными местами, чтобы наши промахи не причиняли никакого вреда, и
частенько подолгу возились, приводя в порядок лопнувшие мешки.
Научившись неплохо держать на лету боевой порядок, мы стали
отрабатывать уход в Промежуток. На первых порах упражнялись в опознании
местности. Потом, когда мы впервые действительно ушли в Промежуток, с нами
находился Наставник, и он передал дракону образ местности. Добившись
профессионального умения точно передавать образы - если образ неверен,
можно навечно остаться в Промежутке или выйти из него внутри какого-то
предмета - мы стали отрабатывать групповые переходы на точность.
Примерно в это же время нескольким воспитанникам наскучили нескорая
учеба, повторяющиеся изо дня в день упражнения. Один из них решил пройти
через Промежуток к себе домой, туда, где мы раньше не бывали. Его
хватились, когда он пропал после обеда. Мы все искали товарища, но никто
не нашел, даже драконы не чувствовали пропавшего. Стоит ли говорить, что
его обнаружили на следующий день полупогребенным в скалу. Другие быстро
умерили пыл своих жалоб и, прежде чем отправиться куда-то, непременно
спрашивались у Наставника.
Наконец мы подошли к тому, что считалось завершающей стадией наших
университетов - драконы стали учиться жевать огненный камень. И снова это
происходило вдали от каких бы то ни было населенных мест, и повредить мы
могли только себе! Несколько человек не избежало ожогов, но никто не
пострадал настолько серьезно, чтобы отстать в учебе. Наловчившись
удовлетворительно справляться с пламенем, мы продолжали еще более суровые
тренировки, и уходили в Промежутке все дальше от Вейра.
А потом пришел наш черед работать с боевым Крылом - доставлять
всадникам, боровшимся с Нитями, новые мешки огненного камня. К тому
времени мы стали более чем умелыми метателями мешков туда-сюда. Мы были
готовы к приему в крыло, драконам исполнилось восемнадцать месяцев и они
совершенно выросли.
Вот это да! Наконец, после всей учебы и утомительных тренировок, когда
все, кажется, отправляются сражаться с Нитями, а ты только смотришь,
пришел и наш черед! Разумеется, крыло воспитанников только доставляет
мешки всадникам, но мы-таки увидали вблизи эти устрашающие Нити! Всю нашу
братию охватило волнение пополам с нахальством. Пусть мы и повидали
обожженных Нитями людей и драконов, возвращавшихся из боя, и я помогала
залатать порядочно таких ран, мы знали, что с нами такого не случится.
Ребята, как мы ошибались! (Около половины молодняка вернулось хоть немного
обожженными.)
Наставник поднял нас задолго до зари, поскольку Нитепад начинался лишь
немного позже восхода. Нам надлежало убедиться, достаточно ли огненного
камня для сражения, да еще приходилось самим проверять готовность боевой
упряжи и драконов. Пэну, как и мне, не стоялось на месте, но я хотела
удостовериться, что все в порядке. Ибо в противном случае нам не разрешили
бы вылет.
Едва разнеслось, что замечены первые Нити, как воздух наполнился
разноцветьем - бронзовым, голубым, зеленым, коричневым и золотым.
Построившись, каждое Крыло уносилось прочь. На его месте строилось и
следовало за предыдущим очередное. Вскоре небеса опустели, и развернулось
наше, ученическое, Крыло. Младшие принялись швырять нам мешки огненного
камня, а мы начали прыгать через Промежуток и стали снабжать боеприпасами
опытных всадников.
Первая встреча с падающими Нитями становится обычно решающей для
большинства воспитанников. Если им удается побороть первый страх, они чаще
всего справляются с собой и потом. Мы с Пэном не стали исключением. Мне не
приходилось видеть Нити воочию и так близко, особенно со спины дракона! И
Пэн тоже никогда не видел Нитей. С минуту пришлось нам брать себя в руки,
прежде чем мы смогли приступить к порученному делу. Некоторые драконы и
всадники уже требовали пополнения запасов огненного камня, и я начала как
можно быстрее бросать мешки и возвращаться за новыми.
Единственным Крылом, не нуждавшимся в огненном камне, было королевское.
Они летали с огнеметами ниже основных крыльев, перехватывая пряди Нитей,
случайно проникшие через верхние шеренги. Королевы не могут жевать
огненный камень - от этого они становятся бесплодными - но Лессу
невозможно было отговорить от полетов вместе с ее всадницами. Однажды она
создала королевское крыло, и с тех пор это стало традицией.
Когда нас миновал край Нитей и за ним последовал главный поток,
работать стало труднее. Середина потока всегда тяжелее, чем начало или
конец, и, как правило, в это время случается больше ранений, чем в любое
другое. Ранения часты и ближе к концу Нитепада, в основном потому, что все
начинают уставать.
Хотя мы, воспитанники, - всего лишь посыльные, передающие мешки с
огненным камнем, нам, тем не менее, следует остерегаться случайных прядей
Нитей. От попаданий мы не застрахованы, более того, наши прыжки туда-сюда
через Промежуток приводят к тому, что у нас больше шансов попасть под
удар, чем у всадников, остающихся в районе сражения с Нитями. И, когда мы
с Пэном стали уставать, мы тоже слегка потеряли бдительность. То было
нашей погибелью, - во всяком случае, ее началом.
Выскочив в очередной раз там, где шел Нитепад, с несколькими новыми
мешками огненного камня, мы очутились прямо под одинокой прядью этой
гадости. Я почувствовала росчерк огня на бедре. Едва я вскрикнула от боли,
как вскрикнул и Пэн, и мы в мгновение ока ушли в Промежуток. От страшного
холода Нить замерзла, и мы вернулись к месту Нитепада. В бедре у меня
забилась боль, и, посредством нашей с Пэном связи, я чувствовала, в каком
месте та прядь пробороздила ему спину. И все же, через несколько минут - к
тому времени мы освободились от груза мешков и отправились за следующими -
дерганье в бедре ослабло и уже не причиняло прежних страданий. Я, конечно,
забыла, что воздействие холода Промежутка на голую кожу может ее лишь
немного заморозить, поэтому ожог не так и чувствовался. Пэн сказал, что
его ожог тоже стал его меньше беспокоить, и мы решили не обращать внимания
на тупую пульсирующую боль и продолжать работать дальше.
Сделав это, мы не последовали совету Наставника в случае ожога как
можно скорее обращаться за помощью. Я, будучи начмедом на звездолете,
решила лечиться сама, и в дальнейшем мое решение оказалось крайне
неудачным.
А тут еще, когда окончился Нитепад, нам поручили помочь наземным
отрядам очистить местность от Нитей. Тот Нитепад оказался очень сильным, и
нескольким пучкам Нитей удалось прокрасться. Командам огнеметчиков
приходилось туго: нужно было прочесать все подозрительные районы, не дав
Нитям возможности зарыться и начать губить землю. Я взяла огнемет, и, на
мое злосчастье, мне поручили проверить один из самых болотистых участков.
Прежде чем наш район объявили очищенным, мы отыскали и сожгли два
порядочных размеров пучка этой коварной дряни, и тут, наконец, мне и Пэну,
как и остальным уставшим воспитанникам, позволили вернуться в Бенден и
привести себя в порядок. Нечего и говорить, я была вся в грязи, да и Пэн
тоже. Послав его в озеро, я отыскала болюйди-травы, а потом последовала за
ним и хорошенько вымыла, перед тем как смазать все сухие пятна на шкуре и
наложить болюйди-траву на ожог. После этого, оставив Пэна жариться на
пляже, я направилась в наш вейр, чтобы выкупаться самой.
Содрав мокрую и грязную одежду, я вымылась с мылом, стараясь тщательно
смыть отметины Нитей. Наложила на рану болюйди-травы, перевязала ее и
рухнула в кровать, думая, что только этого мне и надо. Не знала я, что
чужеродные микробы Перна уже вторглись в мой организм и делали свое дело.
Смутно помню, что меня трясли, как мне казалось, часом позже, а я
старалась отбросить взявшиеся за меня руки, бормоча: "Дайте поспать! Я
только-только вернулась!" Надо мной раздавались чьи-то голоса, потом
кто-то сказал: "Она горячей драконьего огня. Ее, должно быть, задело.
Неплохо бы позвать Лессу. Я попытаюсь найти ее рану".
Потом откуда-то издалека донеслось одинокое воркование Пэна и его зов:
"Карен, Карен! Проснись! Тебе нужно кое-чего выпить. Не упрямься, выпей
бульону. - На миг замолчав, он добавил: Лесса идет, Карен. Она о тебе
позаботится".
Помню, как нашли отметину на моем бедре - я, наверное, подняла половину
мертвецов этой планеты своим криком нестерпимой боли. Несмотря на
болюйди-траву и повязку, рана оставалась все такой же красной и сочащейся,
а бедро распухло вдвое против обычного. Когда начали очищать рану, я
потеряла сознание.
Однажды, проснувшись, я увидела склонившуюся надо мной Доону Снайдер,
спрашивающую, где я прячу аптечку. Я сказала, что она - в гнезде у Пэна,
единственном безопасном месте с той поры, как мы обзавелись собственным
вейром, - и мысленно передала Пэну, чтоб он позволил Дооне взять аптечку.
Я не спала, пока не вернулась моя подруга и опять не повергла меня в
забытье инъектором.
Знаю, что во время этого, мною самой накликанного, испытания я бредила,
и представления не имею, сколько наговорила о моем мире и звездолете.
Знаю, что кое-что, сказанное мной, показалось окружающим довольно
странным. Когда я, наконец, проснулась в полном сознании, стоял день. Я не