Страница:
Эльф зааплодировал. Эксельсия в ужасе ахнула и воскликнула:
— Вы убили его!
— Сам напросился, — сказал Нортон. — Я его предупреждал!
После этого он с тем же хладнокровием разделался со вторым башмаком и с левой перчаткой. Но правая перчатка извернулась и сшибла его с ног лихим апперкотом. И пришлось бы ему совсем солоно, если бы перчатка при новом ударе не напоролась случайно на его меч.
Битва завершилась.
Нортон встал, ошалело потряхивая головой и потирая подбородок. Подлое, подлое гнездо Зла! Хватит церемониться! Пощады никому и ничему не будет!
— Ах, вам больно? Бедняжка! — ласково запричитала Эксельсия, доставая надушенный платочек и прикладывая его к подбородку Нортона. Боль не утихла, но нежная обеспокоенность красавицы согрела ему душу.
Наконец друзья двинулись дальше, пересекли залу и вошли в хорошо освещенную настенными факелами длинную галерею. Перед первым же факелом Жимчик подал сигнал тревоги.
Нортон остановился как вкопанный. Эльф и Эксельсия налетели на него сзади.
— Похоже, здесь таится какая-то опасность. Мое кольцо обеспокоено.
Эльф и Эксельсия принялись озираться.
— Ничего особенного не вижу, — сказала девушка. — Ваше кольцо попусту малодушничает.
Нортон пожал плечами:
— Жимчик никогда не ошибается.
— Послушайте, сколько мы будем тут торчать? — возмутился эльф. — Вперед!
— Ишь какой! — язвительно заметил Нортон. — Как сто лет в грязи пузыри пускать — так ничего. А как пять минут подождать — так целый скандал!
— Вы бы посидели с мое в грязи — тоже стали бы нетерпеливым! Как хотите, а я иду!
Эльф сделал шаг вперед.
Факел на стене зашипел. Затем последовала ослепительная вспышка — словно взрыв. Нортон отшатнулся и прикрыл глаза, но было поздно.
Прошло не меньше минуты, прежде чем он проморгался и стал различать окружающее.
В галерее он остался один. Эльф и Эксельсия исчезли.
— Жимчик, я на том же месте, что и раньше? — спросил Нортон.
Жим-жим.
— Пока я был слепым, я ухитрился забрести в другую галерею?
Жим. Жим. Жим.
— Значит, меня перенесло в другое место?
Жим.
— Это проделки Злой Волшебницы?
Жим.
— Есть поблизости новая опасность?
Жим. Жим. Жим.
Ох уж эти неопределенные ответы!
— Безопасность моих друзей зависит от моих будущих действий?
Жим.
— Могу я найти своих друзей?
Жим. Жим. Жим.
— Лишь тогда, когда я лично встречусь и разделаюсь со злой каргой?
Жим.
Именно это он и подозревал. Злая Волшебница поняла, что он главный в группе, и отделила его от остальных, чтобы помериться с ним силами один на один. Как говорится, разделяй и побеждай. Если победит он — его друзья будут спасены, а если нет…
— Ладно, действовать следует немедленно!
Жим.
Нортон зашагал вперед. Перед каждым факелом он из осторожности прикрывал глаза. Но эти факелы вели себя смирно.
Зато в обширном зале, куда его вывела галерея, он увидел сразу дюжину зубастых гоблинов — уродливых большеголовых карликов с волчьими челюстями. Они толпой накинулись на Нортона, алчно щелкая зубами. Мерзкие твари оказались проворными — ловко ускользали от его меча, которым приходилось орудовать с максимальной скоростью.
Не будь гоблины такими нетерпеливыми и бестолковыми, Нортону пришел бы конец. К счастью, гоблины ссорились между собой, отталкивали друг друга и каждый норовил первым вырвать кусок мяса из ноги человека. Поэтому в результате долгого боя Нортон изрубил всю дюжину.
После этого он прислонился к стене и долго не мог отдышаться. Еще одного сражения он явно не выдержит!
В следующем зале Нортон увидел сияющую сферу, состоящую из плотного тумана.
— Безопасней обойти? — спросил он у Жимчика.
Жим-жим.
— Будет рискованно прикоснуться?
Жим. Жим. Жим.
Нортон вздохнул и решил-таки потрогать шар из тумана — делать что-то все равно необходимо!
Стоило ему коснуться сияющего тумана, как тот рассеялся. Перед Нортоном была роскошная огромная кровать с пологом — такие он видел только в бывших королевских дворцах. На ложе возлежала, опираясь спиной на взбитые подушки, молодая женщина ослепительной и порочной красоты. На ней был наряд турчанки из гарема: в меру откровенный и без меры дразнящий. В этой красавице не чувствовалось и капли нежности и невинности Эксельсии. И тем не менее Нортон был очарован. Быть может, он, сам того не сознавая, немного устал от недоступности девы…
Глядя на Нортона недвусмысленным, зовущим взглядом, обольстительная женщина хрипловатым чувственным голосом сказала:
— Здравствуй, доблестный герой!
— Э-э… я так понимаю, вы и есть Злая Волшебница?
— Да, мой восхитительный!
— Вы… вы не так страшны, как вас малюют…
Не мог же он прямо сказать, что ожидал увидеть старую уродливую каргу!
— Люди преувеличивают. Сказки обо мне рассказывают.
— Но я ведь должен убить вас — иначе вы превратите меня в ком грязи!
Красавица кивнула.
А Жимчик подтвердил его правоту решительным сжатием.
— Да, убей меня — я подлая! — сказала Злая Волшебница. — Я отвратительная! Я мерзкая! Убей же меня, убей! — Это произносилось с таким придыханием, что реальный смысл ее слов воспринимался не иначе как приглашение к чувственной оргии, а не к убийству. Затем она игриво добавила, уже другим тоном: — Только с этим не обязательно спешить.
Но тут вдруг красавица оголила грудь и воскликнула трагическим голосом:
— А впрочем, если ты пришел убить меня — делай свое черное дело. Ударь меня мечом сюда!
И она указала на пространство между ее восхитительными грудями.
Нортон еще пару минут назад был так обозлен, что с ходу перерубил бы пополам старуху-колдунью. Но полоснуть мечом юное существо, пышущее жизнью и страстью!..
Меч выпал из его безвольной руки.
Как только сталь звякнула о камень пола, красавица расхохоталась.
— Не можешь? — спросила она.
— Не могу, — жалобно ответил Нортон.
— Так я и думала. Слабо тебе, геройчик! Доброе сердечко до добра не доводит! Дурак ты — и больше никто. Ты грязь — вот и превращайся в грязь.
Она воздела правую руку и направила указательный палец на Нортона.
Величавая медлительность этого жеста оказалась для нее роковой. Жимчик вдруг сорвался с руки хозяина, просвистел по воздуху — и впился зубами точно в указательный палец Злой Волшебницы.
Направленная в Нортона молния, которая в следующее мгновение вылетела из этого пальца, ударила в факел на стене — и тот превратился в фонтанчик жидкой грязи.
— О-о, мерзкая тварь! — возопила Злая Волшебница, стряхивая с себя зеленую змейку. — Я уничтожу тебя!
Но вместо этого она запрокинула голову и забилась в конвульсиях. Яд Жимчика начинал действовать.
Похоже, этот яд, способный только парализовать человека, на истинно злое существо действовал смертельно.
Покуда Жимчик не спеша возвращался на руку хозяина, красавица на ложе, извиваясь от боли, на глазах старела. Через несколько мгновений она превратилась в уродливую старуху.
Нортон в ужасе наблюдал за ее медленной агонией. Для доброго сердца вроде бы нет разницы, чью смерть переживать — жалко и старуху, и молодуху… А все-таки Нортон ощущал некоторое успокоение от того, что по его вине погибает старая и мерзкая старуха, а не молодая и прекрасная женщина.
И вот тело на ложе дернулось в последний раз и застыло.
В тот же миг стены замка закачались, помещение наполнилось гулом и стоном.
Нортон понял, что со смертью хозяйки ее жилье обречено — оно должно разрушиться. Надо уносить ноги — и поскорее!
В сумасшедшей спешке он принялся бегать по галереям, заглядывая в каждую дверь. Ведь нужно было выручить друзей!
К счастью, за десятой дверью он их нашел. Они забились в угол большой комнаты и отражали нападение зубастого гоблина. Эльф лягал врага своими тяжелыми башмаками, а Эксельсия отпугивала кинжалом.
— На помощь! — закричала девушка, увидев Нортона.
Тот мигом зарубил гоблина и сказал:
— Удираем. Я убил Злую Волшебницу, и замок сейчас разрушится.
Молча они выбежали вон и помчались по коридорам. Жимчик подсказывал направление. Не обращая внимания на падающие камни и ходящий ходуном пол, они бежали, бежали, бежали…
Оказавшись на просторе перед замком, друзья просто упали и долго-долго приходили в себя. Замок за их спиной превратился в руины. Деревья-исполины превратились в горстки пепла.
Нортон огляделся — и только затылок почесал. Было диковато сознавать, что виновник всего этого разрушения — он один.
Вторым в себя пришел лежащий рядом эльф.
— Ну, чего рассиживаемся? Пойдем животину брать.
— Да, самое время, — поддержала его Эксельсия, которая печально терла виски — от всего этого шума и гама и миллиона опасностей у нее голова разболелась. — Аликорн спрятан за замком, в горном ущелье.
Жимчик снова превратился в огромного змея и перенес их через развалины в горное ущелье.
— Вы настоящий герой, — сказала Эксельсия, покуда они летели. — Вы убили Злую Волшебницу! Это великий подвиг.
— Увы, не я убил ее, а Жимчик. Он укусил ее — и она скончалась от его яда.
— Фи-и, — разочарованно протянула Эксельсия, — а я-то думала…
— Герой не герой, — сказал эльф, — но что он честный человек — это точно. А честный человек — уже половина героя.
Загон Аликорна оказался огромной железной клеткой, под которой мог бы уместиться целый цирк-шапито.
Нортон мельком увидел там что-то четырехногое, светлокрылое, с огненно-рыжим крупом и с белой штуковиной на лбу. Подробнее рассматривать было некогда, ибо перед клетищей возлежал дракон, и все внимание Нортона переключилось на нового противника.
Издалека дракон походил на сороконожку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у него только семь пар ног. Налитые кровью глазищи. Могучий хвост. Из пасти валит черный дым — как из трубы паровоза. Да и размером он с паровоз.
Волшебный меч вдруг показался Нортону игрушечным, а себя он ощутил оловянным солдатиком, который бесстрашно кидается со своим крохотным штыком на упитанную злую крысу. Впрочем, насчет бесстрашно — это преувеличение. У Нортона поджилки затряслись при виде паровоза на четырнадцати лапах!
— Так, друзья, отойдите в сторонку, — солидно сказал Нортон, скрывая свой страх за деловитым тоном. — Мне предстоит немножко поработать мечом.
Как назло вспоминалось лишь одно наставление Гавейна — «никогда не поворачивайся к дракону задом: одно дело доблестно лишиться в схватке жизни — и совсем другое провести остаток жизни без мяса на ягодицах!»
Жимчик уже сидел на пальце у хозяина, и у Нортона в голове мелькнула шальная идея: а не отправить ли Жимчика против дракона? В виде гигантского змея добрый демон, кажется, весьма могуч… Однако он тут же отогнал трусливую мысль. Как представишь, что этот паровоз возьмет и растопчет любимого Жимчика!..
Но сейчас драконище готов был растоптать самого Нортона.
Не прибегая к хитрой тактике, дракон понесся пришельцу навстречу, попыхивая огнем из пасти.
Нортон ждал его с поднятым мечом. Удар должен прийтись по тонкой шее дракона. Пусть она и прикрыта толстой чешуей — волшебный меч ее разрубит.
Гигант все ближе, ближе — и вдруг от него пахнуло нестерпимым жаром, да и сам он вблизи показался таким большим и быстрым… Нортон невольно отскочил в сторону — и только после этого рубанул мечом по близкой шее. Меч скользнул по плечу дракона. Брызнул фонтан крови. Однако было ясно, что зверь лишь ранен, и ранен несмертельно.
Дракон пробежал по инерции еще ярдов сто, затем с удивительной прытью развернулся на своих четырнадцати ногах и кинулся в новую атаку. На месте его разворота осталась глубокая яма.
Теперь дракон был донельзя разъярен. Гавейн не зря много раз подчеркивал, что дракон-подранок — самое опасное на свете существо!
На сей раз Нортон отрубил ему одну из левых ног.
Дракон взревел, закружился на месте, а затем вдруг притих и стал с мрачной решительностью медленно наступать на врага.
От такого изменения тактики кровь застыла в жилах Нортона. До сих пор его спасала бестолковость стремительных наскоков глупого ящера. В неспешном бою друг против друга у Нортона не было шансов: дракон на своих тринадцати ногах был шустрее, чем Нортон на своих двоих. Плюс к этому пламя из пасти! Может ли меч защитить от огнемета?
Прикинув все это в уме, Нортон издал боевой клич индейца и стремглав кинулся на дракона. Тот не ожидал такого поворота событий.
Продолжая кричать не своим голосом, Нортон подбежал к ошалевшему дракону, который так и не решился сдвинуться с места, и всадил ему меч прямо в огромный глаз.
Меч неощутимо вошел в голову дракона едва ли не по рукоять. Нортон тут же выдернул его.
Дракон взревел и заметался. Меч пронзил его мозг.
Нортон проворно отпятился от умирающего гиганта на полсотни шагов.
Через минуту зверь перестал кружиться и рухнул на землю. Все было кончено.
— Все-таки вы герой! Вы настоящий герой, сэр Нортон! — защебетала подбежавшая Эксельсия.
Эльф тоже говорил какие-то похвальные слова. Однако Нортон, в ушах которого еще раздавался многоногий топот и страшный близкий рев, плохо различал отдельные слова.
Когда его слух восстановился, он поймал кончик последней фразы прекрасной девы:
— …и все же мне показалось, что вы могли бы убить его… ну как бы это выразиться… более изящно… Вы как-то слишком долго возились с ним…
Теперь оставался последний подвиг: приручить дикого единорога.
Эксельсия первой подбежала к клетке и засюсюкала:
— Единорожек мой, светик мой крылатый!
«Единорожек» разогнался и кинулся на девушку, выставив вперед длинный и острый рог. Эксельсия с визгом отскочила. Рог прошел между прутьями клетки. При этом Аликорн получил такой удар по голове, от которого обычный конь никогда бы не оправился. Но волшебному единорогу это было нипочем. Могучим рывком он выдернул рог, застрявший между прутьями, и отбежал в центр-клетки — готовясь к новой яростной атаке.
— Как же нам усмирить этого мустанга? — удрученно спросил Нортон. Во взоре Аликорна он видел не меньше дикого слепого бешенства, чем во взгляде злобного дракона. Правда, у единорога глаза были малость поинтеллигентнее.
— Надо произнести волшебное слово! — сказала Эксельсия.
— Вот и хорошо, — кивнул эльф. — Давайте, милашка, произносите поскорее свое волшебное слово — и закругляемся! Не век же нам тут топтаться!
— Если бы я знала, что это за слово! — печально отозвалась Эксельсия.
— Тогда нужно по-быстрому отгадать его, — заявил эльф.
— Будь это так просто. Злая Волшебница давно бы его произнесла, — сказал Нортон.
— Попробуем наобум, — предложила Эксельсия. — Меч!
— Шляпа! — крикнул эльф.
— Небо! — сказал Нортон, чтобы не отстать от других.
Следующие пять минут они выкрикивали первые попавшиеся слова — без малейшего результата.
— Погодите, — сказал наконец Нортон, — нельзя кричать всем вместе. Если случайно выскочит правильное слово, мы даже не будем знать, на что среагировал Аликорн! Надо по очереди — и следить за его поведением.
— А сколько слов в языке? — осведомился эльф.
— Тысяч сто, — сказал Нортон. — Если считать термины, а также редкие и устаревшие слова, то наберется хороших полмиллиона. Даже просто зачитать их по словарю — замучаешься. А если вспоминать…
Эльф схватился за сердце.
— Вы меня убиваете, — сказал он. — Я не могу торчать здесь целую вечность! Я не хочу попусту рассиживаться, расстаиваться или разлеживаться!
— По-моему, — заметила Эксельсия, — Злая Волшебница перепробовала все слова. И не нашла нужного. Она очень хотела приручить Аликорна, поэтому вряд ли стала бы жалеть время и силы. У нее попросту ничего не получилось
— и у нас ничего не получится.
Эксельсия расплакалась.
— Сомневаюсь, чтоб у Злой Волшебницы мог случиться такой облом, — пробормотал Нортон, которого всегда угнетали женские слезы. — Она должна была найти волшебное слово, на то она и колдунья…
— Девушка, — сказал эльф, нетерпеливо постукивая носком башмака по земле, — прекратите реветь, вы мешаете молодому человеку думать! Нортон, думай быстрее! Не век же нам тут торчать!
— Отойдите оба! Вы меня нервируете!
Эксельсия отправилась поближе к клетке и стала громким шепотом перебирать слова:
— Смелость! Скромность! Красота!
Эльф зашагал вокруг клетки, время от времени истерично воздевая руки и приговаривая: «Нет, этого никакое терпение не выдержит!»
— Честь! Достоинство! — продолжала перебирать Эксельсия. — Вечность! Маленький нетерпеливый зануда! Крик! Шум! Гул! Нежность! Ласка!
— Стоп! — вскричал Нортон. — Я, кажется, догадался. Злая Волшебница не могла не знать волшебное слово! Она его знала. Только не могла выговорить. Это было настолько чуждое ей понятие, что у нее язык не поворачивался его произнести! Она была сплошная ненависть, поэтому и волшебное слово ей было ненавистно самой своей сутью. Это слово… ну же, Эксельсия, его должна произнести именно ты — чтобы Аликорн стал твоим покорным слугой!
Эксельсия наморщила лобик — и вдруг вся просветлела.
— ЛЮБОВЬ! — вскричала она.
— Ну и дела! — протянул эльф. — Вы только поглядите на эту рогатую скотину!
Аликорн подошел к железной ограде и большими умными ласковыми глазами смотрел на Эксельсию.
Она подбежала к нему и робко-робко погладила сперва его рог, а потом и голову. Аликорн тихонько заржал.
— Рубите ограду! — приказала Эксельсия.
Несколькими взмахами меча Нортон прорубил выход из клетки.
Аликорн не спеша вышел на волю и остановился рядом с Эксельсией. Девушка погладила чудо-единорога и легким движением запрыгнула на него. Вскочить на такого высокого коня, не прибегая к помощи стремени, — да, Эксельсия тоже была немного волшебницей!
— О, благородное животное! — ворковала она, поглаживая гриву Аликорна.
— Сколько лет я мечтала дружить с тобой! Я так счастлива! Так счастлива! Вперед, Аликорн! Вперед и ввысь!
Крылатый единорог покорно заржал — и взмыл в воздух. Через мгновение-другое он скрылся за горизонтом — вместе с прекрасной всадницей.
— О-хо-хо, — сказал эльф. — Ну вот, и моя работа завершена. Приключение подошло к концу, пора по домам. — Он протянул руку к волшебному мечу. — Верните реквизит. Меч вам больше не пригодится.
Нортон, с грустью смотревший в ту сторону, куда улетела Эксельсия, машинально отдал эльфу его имущество.
Эльф отошел шагов на десять и остановился. Земля вокруг него вдруг стала превращаться в жидкую грязь. Через полминуты он уже стоял по колено в небольшой луже, которая продолжала расширяться и углубляться.
— Погодите! — удивленно воскликнул Нортон. — Куда это вы? Обратно в лужу? Я был уверен, что вы терпеть не можете грязь!
— Да, я ее ненавижу, — уныло согласился эльф. — Таковы сказки: счастливой Деве полагается улететь, а эльф должен вернуться в первобытное состояние, то есть сидеть по уши в грязи и ожидать следующего героя.
Тут внимание Нортона отвлекло другое: лежавший поодаль мертвый дракон вдруг зашевелился и стал дрыгать ногами!
— Эй, эльф! — переполошился Нортон. — Меч мне еще очень даже пригодится!
Эльф стоял уже по пояс в тине.
— На кой тебе меч? Твои приключения благополучно закончились.
— Но дракон-то оживает! Видать, я его не добил!
— Ишь, какой! Хотел убить бессмертного дракона! Ты его просто на часок вывел из строя. Конечно, он здорово обалдеет, когда увидит, что клетка пуста, а Аликорна уже и след простыл. Но здесь ничего не поделаешь… А тебе советую побыстрее уносить ноги. Скоро оживет и Злая Волшебница, а ее замок мало-помалу восстанет из руин. Если задержишься — тебе не поздоровится. Ты, конечно, герой, но и у героев бывают плохие дни.
— Значит, все произведенные мной разрушения и смерти — только временные?
Однако эльф уже с головой погрузился в тину и ничего не ответил. Еще какое-то время на поверхности воды плавал помпон его длинной вязаной шапочки, а потом и тот пропал…
Нортону стало одиноко и неуютно.
— Стало быть, уносить отсюда ноги? — задумчиво произнес он.
Жим.
— Ах, Жимчик, дружочек мой, ты всегда при мне! С тобой не так грустно. Но как же мне вернуться домой?
Прежде чем он успел закончить свой вопрос, неведомая сила уже несла его сквозь космос на родную планету. Второе развлекательное путешествие закончилось — и очень вовремя.
10. ГЕЯ
— Вы убили его!
— Сам напросился, — сказал Нортон. — Я его предупреждал!
После этого он с тем же хладнокровием разделался со вторым башмаком и с левой перчаткой. Но правая перчатка извернулась и сшибла его с ног лихим апперкотом. И пришлось бы ему совсем солоно, если бы перчатка при новом ударе не напоролась случайно на его меч.
Битва завершилась.
Нортон встал, ошалело потряхивая головой и потирая подбородок. Подлое, подлое гнездо Зла! Хватит церемониться! Пощады никому и ничему не будет!
— Ах, вам больно? Бедняжка! — ласково запричитала Эксельсия, доставая надушенный платочек и прикладывая его к подбородку Нортона. Боль не утихла, но нежная обеспокоенность красавицы согрела ему душу.
Наконец друзья двинулись дальше, пересекли залу и вошли в хорошо освещенную настенными факелами длинную галерею. Перед первым же факелом Жимчик подал сигнал тревоги.
Нортон остановился как вкопанный. Эльф и Эксельсия налетели на него сзади.
— Похоже, здесь таится какая-то опасность. Мое кольцо обеспокоено.
Эльф и Эксельсия принялись озираться.
— Ничего особенного не вижу, — сказала девушка. — Ваше кольцо попусту малодушничает.
Нортон пожал плечами:
— Жимчик никогда не ошибается.
— Послушайте, сколько мы будем тут торчать? — возмутился эльф. — Вперед!
— Ишь какой! — язвительно заметил Нортон. — Как сто лет в грязи пузыри пускать — так ничего. А как пять минут подождать — так целый скандал!
— Вы бы посидели с мое в грязи — тоже стали бы нетерпеливым! Как хотите, а я иду!
Эльф сделал шаг вперед.
Факел на стене зашипел. Затем последовала ослепительная вспышка — словно взрыв. Нортон отшатнулся и прикрыл глаза, но было поздно.
Прошло не меньше минуты, прежде чем он проморгался и стал различать окружающее.
В галерее он остался один. Эльф и Эксельсия исчезли.
— Жимчик, я на том же месте, что и раньше? — спросил Нортон.
Жим-жим.
— Пока я был слепым, я ухитрился забрести в другую галерею?
Жим. Жим. Жим.
— Значит, меня перенесло в другое место?
Жим.
— Это проделки Злой Волшебницы?
Жим.
— Есть поблизости новая опасность?
Жим. Жим. Жим.
Ох уж эти неопределенные ответы!
— Безопасность моих друзей зависит от моих будущих действий?
Жим.
— Могу я найти своих друзей?
Жим. Жим. Жим.
— Лишь тогда, когда я лично встречусь и разделаюсь со злой каргой?
Жим.
Именно это он и подозревал. Злая Волшебница поняла, что он главный в группе, и отделила его от остальных, чтобы помериться с ним силами один на один. Как говорится, разделяй и побеждай. Если победит он — его друзья будут спасены, а если нет…
— Ладно, действовать следует немедленно!
Жим.
Нортон зашагал вперед. Перед каждым факелом он из осторожности прикрывал глаза. Но эти факелы вели себя смирно.
Зато в обширном зале, куда его вывела галерея, он увидел сразу дюжину зубастых гоблинов — уродливых большеголовых карликов с волчьими челюстями. Они толпой накинулись на Нортона, алчно щелкая зубами. Мерзкие твари оказались проворными — ловко ускользали от его меча, которым приходилось орудовать с максимальной скоростью.
Не будь гоблины такими нетерпеливыми и бестолковыми, Нортону пришел бы конец. К счастью, гоблины ссорились между собой, отталкивали друг друга и каждый норовил первым вырвать кусок мяса из ноги человека. Поэтому в результате долгого боя Нортон изрубил всю дюжину.
После этого он прислонился к стене и долго не мог отдышаться. Еще одного сражения он явно не выдержит!
В следующем зале Нортон увидел сияющую сферу, состоящую из плотного тумана.
— Безопасней обойти? — спросил он у Жимчика.
Жим-жим.
— Будет рискованно прикоснуться?
Жим. Жим. Жим.
Нортон вздохнул и решил-таки потрогать шар из тумана — делать что-то все равно необходимо!
Стоило ему коснуться сияющего тумана, как тот рассеялся. Перед Нортоном была роскошная огромная кровать с пологом — такие он видел только в бывших королевских дворцах. На ложе возлежала, опираясь спиной на взбитые подушки, молодая женщина ослепительной и порочной красоты. На ней был наряд турчанки из гарема: в меру откровенный и без меры дразнящий. В этой красавице не чувствовалось и капли нежности и невинности Эксельсии. И тем не менее Нортон был очарован. Быть может, он, сам того не сознавая, немного устал от недоступности девы…
Глядя на Нортона недвусмысленным, зовущим взглядом, обольстительная женщина хрипловатым чувственным голосом сказала:
— Здравствуй, доблестный герой!
— Э-э… я так понимаю, вы и есть Злая Волшебница?
— Да, мой восхитительный!
— Вы… вы не так страшны, как вас малюют…
Не мог же он прямо сказать, что ожидал увидеть старую уродливую каргу!
— Люди преувеличивают. Сказки обо мне рассказывают.
— Но я ведь должен убить вас — иначе вы превратите меня в ком грязи!
Красавица кивнула.
А Жимчик подтвердил его правоту решительным сжатием.
— Да, убей меня — я подлая! — сказала Злая Волшебница. — Я отвратительная! Я мерзкая! Убей же меня, убей! — Это произносилось с таким придыханием, что реальный смысл ее слов воспринимался не иначе как приглашение к чувственной оргии, а не к убийству. Затем она игриво добавила, уже другим тоном: — Только с этим не обязательно спешить.
Но тут вдруг красавица оголила грудь и воскликнула трагическим голосом:
— А впрочем, если ты пришел убить меня — делай свое черное дело. Ударь меня мечом сюда!
И она указала на пространство между ее восхитительными грудями.
Нортон еще пару минут назад был так обозлен, что с ходу перерубил бы пополам старуху-колдунью. Но полоснуть мечом юное существо, пышущее жизнью и страстью!..
Меч выпал из его безвольной руки.
Как только сталь звякнула о камень пола, красавица расхохоталась.
— Не можешь? — спросила она.
— Не могу, — жалобно ответил Нортон.
— Так я и думала. Слабо тебе, геройчик! Доброе сердечко до добра не доводит! Дурак ты — и больше никто. Ты грязь — вот и превращайся в грязь.
Она воздела правую руку и направила указательный палец на Нортона.
Величавая медлительность этого жеста оказалась для нее роковой. Жимчик вдруг сорвался с руки хозяина, просвистел по воздуху — и впился зубами точно в указательный палец Злой Волшебницы.
Направленная в Нортона молния, которая в следующее мгновение вылетела из этого пальца, ударила в факел на стене — и тот превратился в фонтанчик жидкой грязи.
— О-о, мерзкая тварь! — возопила Злая Волшебница, стряхивая с себя зеленую змейку. — Я уничтожу тебя!
Но вместо этого она запрокинула голову и забилась в конвульсиях. Яд Жимчика начинал действовать.
Похоже, этот яд, способный только парализовать человека, на истинно злое существо действовал смертельно.
Покуда Жимчик не спеша возвращался на руку хозяина, красавица на ложе, извиваясь от боли, на глазах старела. Через несколько мгновений она превратилась в уродливую старуху.
Нортон в ужасе наблюдал за ее медленной агонией. Для доброго сердца вроде бы нет разницы, чью смерть переживать — жалко и старуху, и молодуху… А все-таки Нортон ощущал некоторое успокоение от того, что по его вине погибает старая и мерзкая старуха, а не молодая и прекрасная женщина.
И вот тело на ложе дернулось в последний раз и застыло.
В тот же миг стены замка закачались, помещение наполнилось гулом и стоном.
Нортон понял, что со смертью хозяйки ее жилье обречено — оно должно разрушиться. Надо уносить ноги — и поскорее!
В сумасшедшей спешке он принялся бегать по галереям, заглядывая в каждую дверь. Ведь нужно было выручить друзей!
К счастью, за десятой дверью он их нашел. Они забились в угол большой комнаты и отражали нападение зубастого гоблина. Эльф лягал врага своими тяжелыми башмаками, а Эксельсия отпугивала кинжалом.
— На помощь! — закричала девушка, увидев Нортона.
Тот мигом зарубил гоблина и сказал:
— Удираем. Я убил Злую Волшебницу, и замок сейчас разрушится.
Молча они выбежали вон и помчались по коридорам. Жимчик подсказывал направление. Не обращая внимания на падающие камни и ходящий ходуном пол, они бежали, бежали, бежали…
Оказавшись на просторе перед замком, друзья просто упали и долго-долго приходили в себя. Замок за их спиной превратился в руины. Деревья-исполины превратились в горстки пепла.
Нортон огляделся — и только затылок почесал. Было диковато сознавать, что виновник всего этого разрушения — он один.
Вторым в себя пришел лежащий рядом эльф.
— Ну, чего рассиживаемся? Пойдем животину брать.
— Да, самое время, — поддержала его Эксельсия, которая печально терла виски — от всего этого шума и гама и миллиона опасностей у нее голова разболелась. — Аликорн спрятан за замком, в горном ущелье.
Жимчик снова превратился в огромного змея и перенес их через развалины в горное ущелье.
— Вы настоящий герой, — сказала Эксельсия, покуда они летели. — Вы убили Злую Волшебницу! Это великий подвиг.
— Увы, не я убил ее, а Жимчик. Он укусил ее — и она скончалась от его яда.
— Фи-и, — разочарованно протянула Эксельсия, — а я-то думала…
— Герой не герой, — сказал эльф, — но что он честный человек — это точно. А честный человек — уже половина героя.
Загон Аликорна оказался огромной железной клеткой, под которой мог бы уместиться целый цирк-шапито.
Нортон мельком увидел там что-то четырехногое, светлокрылое, с огненно-рыжим крупом и с белой штуковиной на лбу. Подробнее рассматривать было некогда, ибо перед клетищей возлежал дракон, и все внимание Нортона переключилось на нового противника.
Издалека дракон походил на сороконожку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у него только семь пар ног. Налитые кровью глазищи. Могучий хвост. Из пасти валит черный дым — как из трубы паровоза. Да и размером он с паровоз.
Волшебный меч вдруг показался Нортону игрушечным, а себя он ощутил оловянным солдатиком, который бесстрашно кидается со своим крохотным штыком на упитанную злую крысу. Впрочем, насчет бесстрашно — это преувеличение. У Нортона поджилки затряслись при виде паровоза на четырнадцати лапах!
— Так, друзья, отойдите в сторонку, — солидно сказал Нортон, скрывая свой страх за деловитым тоном. — Мне предстоит немножко поработать мечом.
Как назло вспоминалось лишь одно наставление Гавейна — «никогда не поворачивайся к дракону задом: одно дело доблестно лишиться в схватке жизни — и совсем другое провести остаток жизни без мяса на ягодицах!»
Жимчик уже сидел на пальце у хозяина, и у Нортона в голове мелькнула шальная идея: а не отправить ли Жимчика против дракона? В виде гигантского змея добрый демон, кажется, весьма могуч… Однако он тут же отогнал трусливую мысль. Как представишь, что этот паровоз возьмет и растопчет любимого Жимчика!..
Но сейчас драконище готов был растоптать самого Нортона.
Не прибегая к хитрой тактике, дракон понесся пришельцу навстречу, попыхивая огнем из пасти.
Нортон ждал его с поднятым мечом. Удар должен прийтись по тонкой шее дракона. Пусть она и прикрыта толстой чешуей — волшебный меч ее разрубит.
Гигант все ближе, ближе — и вдруг от него пахнуло нестерпимым жаром, да и сам он вблизи показался таким большим и быстрым… Нортон невольно отскочил в сторону — и только после этого рубанул мечом по близкой шее. Меч скользнул по плечу дракона. Брызнул фонтан крови. Однако было ясно, что зверь лишь ранен, и ранен несмертельно.
Дракон пробежал по инерции еще ярдов сто, затем с удивительной прытью развернулся на своих четырнадцати ногах и кинулся в новую атаку. На месте его разворота осталась глубокая яма.
Теперь дракон был донельзя разъярен. Гавейн не зря много раз подчеркивал, что дракон-подранок — самое опасное на свете существо!
На сей раз Нортон отрубил ему одну из левых ног.
Дракон взревел, закружился на месте, а затем вдруг притих и стал с мрачной решительностью медленно наступать на врага.
От такого изменения тактики кровь застыла в жилах Нортона. До сих пор его спасала бестолковость стремительных наскоков глупого ящера. В неспешном бою друг против друга у Нортона не было шансов: дракон на своих тринадцати ногах был шустрее, чем Нортон на своих двоих. Плюс к этому пламя из пасти! Может ли меч защитить от огнемета?
Прикинув все это в уме, Нортон издал боевой клич индейца и стремглав кинулся на дракона. Тот не ожидал такого поворота событий.
Продолжая кричать не своим голосом, Нортон подбежал к ошалевшему дракону, который так и не решился сдвинуться с места, и всадил ему меч прямо в огромный глаз.
Меч неощутимо вошел в голову дракона едва ли не по рукоять. Нортон тут же выдернул его.
Дракон взревел и заметался. Меч пронзил его мозг.
Нортон проворно отпятился от умирающего гиганта на полсотни шагов.
Через минуту зверь перестал кружиться и рухнул на землю. Все было кончено.
— Все-таки вы герой! Вы настоящий герой, сэр Нортон! — защебетала подбежавшая Эксельсия.
Эльф тоже говорил какие-то похвальные слова. Однако Нортон, в ушах которого еще раздавался многоногий топот и страшный близкий рев, плохо различал отдельные слова.
Когда его слух восстановился, он поймал кончик последней фразы прекрасной девы:
— …и все же мне показалось, что вы могли бы убить его… ну как бы это выразиться… более изящно… Вы как-то слишком долго возились с ним…
Теперь оставался последний подвиг: приручить дикого единорога.
Эксельсия первой подбежала к клетке и засюсюкала:
— Единорожек мой, светик мой крылатый!
«Единорожек» разогнался и кинулся на девушку, выставив вперед длинный и острый рог. Эксельсия с визгом отскочила. Рог прошел между прутьями клетки. При этом Аликорн получил такой удар по голове, от которого обычный конь никогда бы не оправился. Но волшебному единорогу это было нипочем. Могучим рывком он выдернул рог, застрявший между прутьями, и отбежал в центр-клетки — готовясь к новой яростной атаке.
— Как же нам усмирить этого мустанга? — удрученно спросил Нортон. Во взоре Аликорна он видел не меньше дикого слепого бешенства, чем во взгляде злобного дракона. Правда, у единорога глаза были малость поинтеллигентнее.
— Надо произнести волшебное слово! — сказала Эксельсия.
— Вот и хорошо, — кивнул эльф. — Давайте, милашка, произносите поскорее свое волшебное слово — и закругляемся! Не век же нам тут топтаться!
— Если бы я знала, что это за слово! — печально отозвалась Эксельсия.
— Тогда нужно по-быстрому отгадать его, — заявил эльф.
— Будь это так просто. Злая Волшебница давно бы его произнесла, — сказал Нортон.
— Попробуем наобум, — предложила Эксельсия. — Меч!
— Шляпа! — крикнул эльф.
— Небо! — сказал Нортон, чтобы не отстать от других.
Следующие пять минут они выкрикивали первые попавшиеся слова — без малейшего результата.
— Погодите, — сказал наконец Нортон, — нельзя кричать всем вместе. Если случайно выскочит правильное слово, мы даже не будем знать, на что среагировал Аликорн! Надо по очереди — и следить за его поведением.
— А сколько слов в языке? — осведомился эльф.
— Тысяч сто, — сказал Нортон. — Если считать термины, а также редкие и устаревшие слова, то наберется хороших полмиллиона. Даже просто зачитать их по словарю — замучаешься. А если вспоминать…
Эльф схватился за сердце.
— Вы меня убиваете, — сказал он. — Я не могу торчать здесь целую вечность! Я не хочу попусту рассиживаться, расстаиваться или разлеживаться!
— По-моему, — заметила Эксельсия, — Злая Волшебница перепробовала все слова. И не нашла нужного. Она очень хотела приручить Аликорна, поэтому вряд ли стала бы жалеть время и силы. У нее попросту ничего не получилось
— и у нас ничего не получится.
Эксельсия расплакалась.
— Сомневаюсь, чтоб у Злой Волшебницы мог случиться такой облом, — пробормотал Нортон, которого всегда угнетали женские слезы. — Она должна была найти волшебное слово, на то она и колдунья…
— Девушка, — сказал эльф, нетерпеливо постукивая носком башмака по земле, — прекратите реветь, вы мешаете молодому человеку думать! Нортон, думай быстрее! Не век же нам тут торчать!
— Отойдите оба! Вы меня нервируете!
Эксельсия отправилась поближе к клетке и стала громким шепотом перебирать слова:
— Смелость! Скромность! Красота!
Эльф зашагал вокруг клетки, время от времени истерично воздевая руки и приговаривая: «Нет, этого никакое терпение не выдержит!»
— Честь! Достоинство! — продолжала перебирать Эксельсия. — Вечность! Маленький нетерпеливый зануда! Крик! Шум! Гул! Нежность! Ласка!
— Стоп! — вскричал Нортон. — Я, кажется, догадался. Злая Волшебница не могла не знать волшебное слово! Она его знала. Только не могла выговорить. Это было настолько чуждое ей понятие, что у нее язык не поворачивался его произнести! Она была сплошная ненависть, поэтому и волшебное слово ей было ненавистно самой своей сутью. Это слово… ну же, Эксельсия, его должна произнести именно ты — чтобы Аликорн стал твоим покорным слугой!
Эксельсия наморщила лобик — и вдруг вся просветлела.
— ЛЮБОВЬ! — вскричала она.
— Ну и дела! — протянул эльф. — Вы только поглядите на эту рогатую скотину!
Аликорн подошел к железной ограде и большими умными ласковыми глазами смотрел на Эксельсию.
Она подбежала к нему и робко-робко погладила сперва его рог, а потом и голову. Аликорн тихонько заржал.
— Рубите ограду! — приказала Эксельсия.
Несколькими взмахами меча Нортон прорубил выход из клетки.
Аликорн не спеша вышел на волю и остановился рядом с Эксельсией. Девушка погладила чудо-единорога и легким движением запрыгнула на него. Вскочить на такого высокого коня, не прибегая к помощи стремени, — да, Эксельсия тоже была немного волшебницей!
— О, благородное животное! — ворковала она, поглаживая гриву Аликорна.
— Сколько лет я мечтала дружить с тобой! Я так счастлива! Так счастлива! Вперед, Аликорн! Вперед и ввысь!
Крылатый единорог покорно заржал — и взмыл в воздух. Через мгновение-другое он скрылся за горизонтом — вместе с прекрасной всадницей.
— О-хо-хо, — сказал эльф. — Ну вот, и моя работа завершена. Приключение подошло к концу, пора по домам. — Он протянул руку к волшебному мечу. — Верните реквизит. Меч вам больше не пригодится.
Нортон, с грустью смотревший в ту сторону, куда улетела Эксельсия, машинально отдал эльфу его имущество.
Эльф отошел шагов на десять и остановился. Земля вокруг него вдруг стала превращаться в жидкую грязь. Через полминуты он уже стоял по колено в небольшой луже, которая продолжала расширяться и углубляться.
— Погодите! — удивленно воскликнул Нортон. — Куда это вы? Обратно в лужу? Я был уверен, что вы терпеть не можете грязь!
— Да, я ее ненавижу, — уныло согласился эльф. — Таковы сказки: счастливой Деве полагается улететь, а эльф должен вернуться в первобытное состояние, то есть сидеть по уши в грязи и ожидать следующего героя.
Тут внимание Нортона отвлекло другое: лежавший поодаль мертвый дракон вдруг зашевелился и стал дрыгать ногами!
— Эй, эльф! — переполошился Нортон. — Меч мне еще очень даже пригодится!
Эльф стоял уже по пояс в тине.
— На кой тебе меч? Твои приключения благополучно закончились.
— Но дракон-то оживает! Видать, я его не добил!
— Ишь, какой! Хотел убить бессмертного дракона! Ты его просто на часок вывел из строя. Конечно, он здорово обалдеет, когда увидит, что клетка пуста, а Аликорна уже и след простыл. Но здесь ничего не поделаешь… А тебе советую побыстрее уносить ноги. Скоро оживет и Злая Волшебница, а ее замок мало-помалу восстанет из руин. Если задержишься — тебе не поздоровится. Ты, конечно, герой, но и у героев бывают плохие дни.
— Значит, все произведенные мной разрушения и смерти — только временные?
Однако эльф уже с головой погрузился в тину и ничего не ответил. Еще какое-то время на поверхности воды плавал помпон его длинной вязаной шапочки, а потом и тот пропал…
Нортону стало одиноко и неуютно.
— Стало быть, уносить отсюда ноги? — задумчиво произнес он.
Жим.
— Ах, Жимчик, дружочек мой, ты всегда при мне! С тобой не так грустно. Но как же мне вернуться домой?
Прежде чем он успел закончить свой вопрос, неведомая сила уже несла его сквозь космос на родную планету. Второе развлекательное путешествие закончилось — и очень вовремя.
10. ГЕЯ
В Чистилище его снова поджидал Сатана.
— Ну как, понравилось? — вежливо осведомился Князь Тьмы. — Хорошо развлеклись?
Нортон взглянул на него с пытливым прищуром:
— Будто не знаете!
— Дражайший коллега, откуда же мне знать?
— Раз вы меня туда послали — значит, вы были заранее в курсе всего, что произойдет. В противном случае следует предположить, что вы поступили в высшей степени легкомысленно — отправили меня наобум навстречу гибели или увечью!
— Инкарнация инкарнации вреда причинить не может.
— Я на путешествие согласился и тем самым снял с вас ответственность. Если турист добровольно приехал в страну людоедов и был съеден — туристический агент ни по какому закону не виноват.
— Да бросьте вы! Какой там вред! — замахал руками Сатана. — Это же просто разыгранный специально для вас спектакль — и ничего больше. Чистый Диснейленд!
— Я так и думал. Не могло оба раза случиться так, что я ненароком попадал в лихо закрученный переплет. Все развивалось по некоему сценарию.
— Мои клиенты не должны скучать во время путешествия, — сказал Сатана с самодовольной улыбкой. — Я беру на себя труд развлекать их по первому классу. Рай, знаете ли, нуднейшее место. А то, что я предлагаю, всегда будоражит чувства, всегда предполагает испытания и победы.
— Так, значит, я не первый, кто воевал вместе с Батом Дарстеном против бемов и добывал Эксельсии крылатого единорога?
Столь прямой вопрос несколько смутил Сатану.
— Как вам сказать… — протянул он, и глаза у него забегали. — Есть стандартный сценарий, однако он привязывается к каждому конкретному посетителю. Главное, что вы нервишки себе пощекотали. Ведь, согласитесь, вам было весьма и весьма интересно!
— Да-а, — со вздохом сказал Нортон, — никогда нельзя забывать, что вы Отец всякой лжи!
— И горжусь этим. Фантазия — та же ложь, только безвредная и любезная сердцу. Напрасно люди так настроены против лжи. Бывает ложь симпатичная, ложь-лапочка, ложь-милашка… Впрочем, я способен часами говорить на эту тему! Так вот, в следующий раз я могу отправить вас в другие фантазии. Хотите — на ковбойский Дикий Запад. Хотите — в мир Розового Романа или Крутого Детектива.
— Похоже, галактики из антивещества отличаются великим разнообразием!
— Иуда! И сценариев — бесчисленное множество. К тому же можно перебрасывать героев из одной серии приключений в другую и даже делать их сквозными. Скажем, та же Эксельсия — она может постоянно сопровождать вас!
— Это излишне, — быстро сказал Нортон, хотя идея ему очень понравилась. Просто он не хотел признаться в том, что Сатана чем-то подцепил его на крючок. — Я вот о чем подумал: если вы способны так разнообразно ублажать своих любимчиков, почему бы вам не отправить в Туманность Волшебного Фонаря юношу, который выбрал не тот камень и застрелился? Это было бы солидной наградой. И не пришлось бы впутывать меня.
— Увы, — возразил Сатана, — я обещал ему не увлекательное путешествие в мир фантазии после смерти, а счастье на земле — любовь, богатство и долгую жизнь. И я должен сдержать свое слово… Так как вы насчет моего предложения?
Нортон по-прежнему колебался. В общем и целом он ни на грош не верил Отцу Лжи… и тем не менее в данном конкретном случае придраться вроде бы не к чему!
В итоге Нортон ограничился вежливой и осторожной формулой:
— Позвольте мне еще поразмышлять над вашим предложением.
Сатана бросил добродушное «как вам будет угодно, милейший Хронос» — и встал. Затем начал поворачиваться к хозяину апартаментов спиной и прямо в процессе поворота исчез, оставив по себе облачко сернистого дыма.
Нортон поел и поспал. Он понятия не имел, какое сейчас время суток и как долго он пробыл вне объективного мира. Спрашивать дворецкого он постеснялся: как-то неловко Повелителю Времени осведомляться у слуги, который нынче день и час!
Наконец доложили о приходе Клото.
Она первым делом обняла его и страстно поцеловала. Но тут же смущенно отпрянула:
— Извини, я не знаю, что происходит в твоем континууме. Мы с тобой уже любовники? Или я обгоняю события?
Нортон улыбнулся:
— Сперва объясни мне, что такое континуум.
— В применении к нашей ситуации — это череда неразрывно связанных событий. В твоем континууме время идет назад, в моем — вперед. Поэтому можно сказать, что мы живем в разных временных континуумах. То, что в моем уже произошло, в твоем лишь грядет.
— По-моему, я дозрел до того, что произошло в твоем континууме.
— Как здорово! Я так рада! — воскликнула Клото, бросаясь ему на шею.
Нортон продолжал любить Орлин. Однако теперь он не только умом, но и сердцем понял, что та история завершилась раз и навсегда. Отныне он был внутренне готов к появлению новой женщины в его жизни.
— Ну как, понравилось? — вежливо осведомился Князь Тьмы. — Хорошо развлеклись?
Нортон взглянул на него с пытливым прищуром:
— Будто не знаете!
— Дражайший коллега, откуда же мне знать?
— Раз вы меня туда послали — значит, вы были заранее в курсе всего, что произойдет. В противном случае следует предположить, что вы поступили в высшей степени легкомысленно — отправили меня наобум навстречу гибели или увечью!
— Инкарнация инкарнации вреда причинить не может.
— Я на путешествие согласился и тем самым снял с вас ответственность. Если турист добровольно приехал в страну людоедов и был съеден — туристический агент ни по какому закону не виноват.
— Да бросьте вы! Какой там вред! — замахал руками Сатана. — Это же просто разыгранный специально для вас спектакль — и ничего больше. Чистый Диснейленд!
— Я так и думал. Не могло оба раза случиться так, что я ненароком попадал в лихо закрученный переплет. Все развивалось по некоему сценарию.
— Мои клиенты не должны скучать во время путешествия, — сказал Сатана с самодовольной улыбкой. — Я беру на себя труд развлекать их по первому классу. Рай, знаете ли, нуднейшее место. А то, что я предлагаю, всегда будоражит чувства, всегда предполагает испытания и победы.
— Так, значит, я не первый, кто воевал вместе с Батом Дарстеном против бемов и добывал Эксельсии крылатого единорога?
Столь прямой вопрос несколько смутил Сатану.
— Как вам сказать… — протянул он, и глаза у него забегали. — Есть стандартный сценарий, однако он привязывается к каждому конкретному посетителю. Главное, что вы нервишки себе пощекотали. Ведь, согласитесь, вам было весьма и весьма интересно!
— Да-а, — со вздохом сказал Нортон, — никогда нельзя забывать, что вы Отец всякой лжи!
— И горжусь этим. Фантазия — та же ложь, только безвредная и любезная сердцу. Напрасно люди так настроены против лжи. Бывает ложь симпатичная, ложь-лапочка, ложь-милашка… Впрочем, я способен часами говорить на эту тему! Так вот, в следующий раз я могу отправить вас в другие фантазии. Хотите — на ковбойский Дикий Запад. Хотите — в мир Розового Романа или Крутого Детектива.
— Похоже, галактики из антивещества отличаются великим разнообразием!
— Иуда! И сценариев — бесчисленное множество. К тому же можно перебрасывать героев из одной серии приключений в другую и даже делать их сквозными. Скажем, та же Эксельсия — она может постоянно сопровождать вас!
— Это излишне, — быстро сказал Нортон, хотя идея ему очень понравилась. Просто он не хотел признаться в том, что Сатана чем-то подцепил его на крючок. — Я вот о чем подумал: если вы способны так разнообразно ублажать своих любимчиков, почему бы вам не отправить в Туманность Волшебного Фонаря юношу, который выбрал не тот камень и застрелился? Это было бы солидной наградой. И не пришлось бы впутывать меня.
— Увы, — возразил Сатана, — я обещал ему не увлекательное путешествие в мир фантазии после смерти, а счастье на земле — любовь, богатство и долгую жизнь. И я должен сдержать свое слово… Так как вы насчет моего предложения?
Нортон по-прежнему колебался. В общем и целом он ни на грош не верил Отцу Лжи… и тем не менее в данном конкретном случае придраться вроде бы не к чему!
В итоге Нортон ограничился вежливой и осторожной формулой:
— Позвольте мне еще поразмышлять над вашим предложением.
Сатана бросил добродушное «как вам будет угодно, милейший Хронос» — и встал. Затем начал поворачиваться к хозяину апартаментов спиной и прямо в процессе поворота исчез, оставив по себе облачко сернистого дыма.
Нортон поел и поспал. Он понятия не имел, какое сейчас время суток и как долго он пробыл вне объективного мира. Спрашивать дворецкого он постеснялся: как-то неловко Повелителю Времени осведомляться у слуги, который нынче день и час!
Наконец доложили о приходе Клото.
Она первым делом обняла его и страстно поцеловала. Но тут же смущенно отпрянула:
— Извини, я не знаю, что происходит в твоем континууме. Мы с тобой уже любовники? Или я обгоняю события?
Нортон улыбнулся:
— Сперва объясни мне, что такое континуум.
— В применении к нашей ситуации — это череда неразрывно связанных событий. В твоем континууме время идет назад, в моем — вперед. Поэтому можно сказать, что мы живем в разных временных континуумах. То, что в моем уже произошло, в твоем лишь грядет.
— По-моему, я дозрел до того, что произошло в твоем континууме.
— Как здорово! Я так рада! — воскликнула Клото, бросаясь ему на шею.
Нортон продолжал любить Орлин. Однако теперь он не только умом, но и сердцем понял, что та история завершилась раз и навсегда. Отныне он был внутренне готов к появлению новой женщины в его жизни.