Энтони Пирс. Властью Песочных Часов

   — Я теперь никогда не буду есть мороженое, — сказала девушка, вновь появившись в комнате.
   Мороженое. Виновник в силу ассоциации. Она ела его непосредственно перед трагедией. Нелогичная связь, но вполне понятная с эмоциональной точки зрения. Он и сам сейчас не испытывал особого желания съесть мороженое. Или посетить торговый центр.
   — Вы ссорились? — спросил Гавейн, неожиданно появляясь перед глазами. — Я слышал, как она плакала.
   — Ты что, не видел? — раздраженно спросил Нортон.
   — Нет. Вас не было видно из другой комнаты. Я могу ходить сквозь стены, но не могу видеть сквозь них. Мне оставалось только слушать какие-то приглушенные звуки.
   — Мы не ссорились.
   — А что произошло?
   — Какое тебе до этого дело?
   — Послушай, смертный, мне есть до этого дело! — отпарировал Гавейн. — Это мое поместье, и она моя жена!
   — Жена, которую ты никогда не видел при жизни и не любишь сейчас.
   — Да, но я призрак! Что толку любить ее?
   В словах Гавейна был резон. Это облегчало жизнь Нортону. Как бы он ни поступил с Орлин, это не оскорбит чувства призрака.
   — Мы видели, как умер один мужчина. Это потрясло ее.
   — Я видел много смертей, — сказал Гавейн. — Я сам мертвец.
   — Теперь я, пожалуй, понимаю, почему ей так трудно поверить в вас. Она не любит смерть и не хочет находиться с ней рядом.
   — Ей следовало подумать об этом, прежде чем выходить за меня замуж!
   — Это не в полной мере ее выбор. В той же степени это и ваш выбор. Мужчины обычно женятся из-за сексуального влечения, женщины же выходят замуж, стремясь обрести уверенность в будущем. Такова природа человека, и такова наша экономика. Если бы женщины сами зарабатывали деньги, они могли бы выходить замуж по другим соображениям, а если бы у мужчин не было лучшего способа обеспечить свою безопасность, как с помощью женщин, то они так бы и делали. Я уверен, она вышла бы замуж за живого мужчину, будь это осуществимо.
   — Но не вышла! И теперь перед ней стоит задача — как и перед тобой. Я не хочу ждать целую вечность. Скажи ей, что не останешься, если она не отдастся сейчас же, сегодня. Она, конечно же, согласится, потому что боится одиночества.
   — Я не сделаю ничего подобного! — возмущенно воскликнул Нортон. — Она не кусок мяса!
   — Ее дело — дать мне наследника! Она сейчас в таком состоянии, что с ней можно сделать что угодно; ты сумеешь выполнить свою задачу буквально в течение следующего часа, если…
   — Послушай, Гавейн! Я никогда в жизни не оказывал давления на женщин! И никогда не воспользуюсь создавшейся ситуацией!
   — Нет, ты просто будешь сидеть здесь без конца, пользуясь моим поместьем!
   — К дьяволу твое поместье! — завопил Нортон. — Это ты обратился ко мне с просьбой! Я не собирался извлекать из этого выгоду!
   — Так сделай то, для чего пришел сюда, и уходи! — заорал в ответ Призрак.
   — Я уйду прямо сейчас, если это доставит тебе удовольствие! Ищи другого, кто оказал бы тебе эту услугу!
   Призрак пошел на попятную:
   — Я уже предупреждал, что она разборчива. Она выбрала тебя.
   — Совершенно не уверен. Во всяком случае, это будет именно ее выбор, а не твой и не мой.
   Призрак снова исчез. В дверном проеме стояла одетая в серый халат Орлин.
   — Опять Гавейн?
   Нортон кивнул в ответ.
   — Мне не следовало позволять ему провоцировать меня.
   — Я думаю, у него есть на это свои соображения. Он хочет наследника.
   — Да. Но он пренебрегает при этом правилами, принятыми в обществе.
   Орлин шагнула ближе.
   — Нортон, должна признаться, что сначала, несмотря на вашу ауру, у меня были подозрения. Вы светились, но в вас не было энтузиазма, и призрак… — Она пожала плечами. — Но я наблюдала за вашим свечением, когда вы с ним разговаривали. Оно мерцало в соответствии с вашей реакцией. Конечно, это не детектор лжи, однако свечение не подвластно вашему контролю, так что оно подсказывало мне, что вы чувствовали на самом деле. Когда вы только что говорили о своем уходе, оно уменьшилось. Вы были искренни.
   — Да, я не обманщик, — уныло согласился Нортон. — Гавейн хочет, чтобы я действовал как нанятый жеребец и, сделав дело, тут же ушел. Пока я не видел вас, мне казалось, что я справлюсь с этой задачей. Но теперь это невозможно.
   — Я знаю, — тихо проговорила Орлин. — Вы поступаете правильно.
   — Да. А это означает, что мне следует уйти прямо сейчас.
   — Нет! — воскликнула Орлин. — Пожалуйста, Нортон, не уходите! Я говорила вам, что не вынесу…
   — Но завтра вы все равно останетесь одна, если я буду действовать, как того хочет Гавейн.
   — Гавейн идиот, — резко сказала Орлин. — Он не знает самого важного в этом деле. Сегодня я не могу забеременеть даже при искусственном оплодотворении. Сегодня неподходящий день месяца. Да и будь он подходящим, нет никакой гарантии, что беременность наступит с первого раза. Единственный выход — продолжать попытки до тех пор, пока соответствующие тесты не подтвердят беременность, а это может занять несколько месяцев.
   — Конечно, вы правы, — развел руками Нортон. — Я такой же глупец, как и он.
   — Ну так сообщите ему это немедленно, — сказала Орлин. — Его настойчивость только все затягивает. Даю вам две минуты.
   — Но тогда я должен буду остаться на…
   — Несколько месяцев, — закончила фразу Орлин. — Вы возражаете?
   — Нет! — воскликнул Нортон. Он сам удивился охватившему его чувству.
   — Тогда скажите ему это. Он перестанет приставать к вам, и мы обретем покой. — Она развернулась и вышла из комнаты.
   Снова появился Гавейн.
   — Я все слышал. Мегера права. Ну да ладно. Я предприму путешествие вокруг света. Ты останешься здесь, пока не будет полной уверенности.
   — А как насчет того, что я буду пользоваться вашим поместьем?
   — Это было сказано в гневе. Приношу свои извинения. Я хочу, чтобы ты остался. Договорились?
   — Да, — вздохнул Нортон.
   — Но сначала я научу тебя убивать драконов.
   — Такова была предполагаемая плата, — сказал Нортон. — Но мы не думали, что это займет так много времени. Давай вместо этого считать платой мое проживание и столование здесь.
   Гавейн улыбнулся, махнул рукой и исчез.
   В комнату вернулась Орлин.
   — Все в порядке?
   — Да. Гавейн согласился. Он ушел.
   — Вы уверены?
   — Ну, я не могу быть уверен. Но он сказал, что отправляется в кругосветное путешествие — видимо, понял, что скорее достигнет своей цели, если на некоторое время исчезнет.
   — Да. Я никогда не была в восторге от мысли, что он будет наблюдать за нами. В конце концов…
   — Он не может находиться с вами в одной комнате и не может видеть сквозь стены. Так что если вы закроете…
   — Это какое-то утешение, — сказала Орлин. — Я… мне не следует говорить такое… Может быть, вы хотите заняться этим сейчас?
   Именно этого приглашения ожидал Нортон. И сам удивился, когда отклонил его.
   — В этом нет смысла. Ведь сегодня неподходящий день…
   — Вы не хотите… заняться этим просто для развлечения?
   Нортон заколебался.
   — С любой другой женщиной, похожей на вас, я был бы рад заняться этим. Что и делал — прежде. Но сейчас это не развлечение. Это дело. Я не могу найти другое оправдание.
   — Почему?
   Нортон уставился в пол:
   — Я никогда не смогу жениться на вас.
   — Вы хотите слишком многого.
   — Да, видимо, так. Я никогда раньше не задумывался над этим, однако теперь…
   Орлин прошлась по комнате.
   — Мне кажется, это то, что отвращало меня от других приходивших мужчин. Их свечение и в самом деле было очень слабым, но будь у кого-нибудь из них и сильное свечение, оно не понравилось бы мне — ведь они хотели только секса, за который не нужно платить. Я не проститутка, а будь я ею, то не отдавалась бы мужчинам без платы. Не могу сойтись с мужчиной, если он равнодушен ко мне.
   — Но мужчина, который к вам неравнодушен, не захочет близости на таких условиях.
   — Послушайте, — неожиданно сказала Орлин, — множество мужчин сохраняют одну и ту же любовницу, успев сменить несколько жен: ведь именно любовницу любят по-настоящему. Освященные законом отношения не столь уж важны. Может быть, вам вообще не следует уходить от меня?
   — Я путешественник. Никогда не остаюсь надолго в одном месте.
   — А если женщина захочет путешествовать вместе с вами?
   — Пока ни одна не захотела. И вы ведь привязаны к своему поместью.
   — Нет. Я должна лишь дать жизнь наследнику этого поместья, а потом смогу путешествовать с кем захочу.
   Какое счастье!
   — Мы и дня не знаем друг друга.
   — Конечно, из этого может ничего не получиться, — быстро сказала Орлин.
   — Просто мне кажется, что вы способны любить меня, если захотите. Я знаю, что способна полюбить вас.
   — Да пребудет со мной милость Господня, — медленно произнес Нортон. — Я хочу любить вас.
   Орлин протянула Нортону какой-то предмет:
   — Примите это в знак нашей незаконной, но возможной в будущем любви.
   Это было кольцо в форме зеленой змейки. Голова змейки была слегка приподнята, заменяя собой драгоценный камень. Глаза сияли — очевидно, это были алмазы.
   — Но у меня нет ничего, что я мог бы дать вам в ответ!
   — Нет, есть. Дайте мне самого себя.
   Это имело определенный смысл. Она, как замужняя женщина, не могла по-настоящему отдать себя ему. Но он мог это сделать. У нее был мертвый муж; сейчас она хотела живого мужчину. Мужчину, который был бы к ней неравнодушен.
   Нортон взял кольцо и надел его на средний палец левой руки. Кольцо оказалось впору, словно было сделано для него.
   — А теперь… — произнесла Орлин.
   — В этом очень мало логики, — предупредил он.
   — Я знаю. Делай со мной, что хочешь.
   Нортон засмеялся. Он взял Орлин на руки и понес в гостиную. Поцеловав, посадил ее рядом с головоломкой.
   — Женщина, я хочу картинку!
   — Как прикажете, господин! — засмеялась Орлин.
   Они склонились над головоломкой.
 
 

3. ТАНАТОС

   Что произошло затем, весьма и весьма напоминало самый настоящий медовый месяц.
   Первые дни они занимались любовью так часто, как только позволяли физические силы. А в промежутках — отдыхали за головоломками. Покончив с одной, брались за другую. Такое вот приятное однообразие.
   Впрочем, изредка парочка выбиралась на экскурсии по гавейновским владениям — апартаменты, где они жили, были лишь малой частью его собственности.
   В этом же небоскребе призрак имел еще несколько роскошных многоуровневых квартир, а также владел теннисным кортом в шикарном спортивном клубе. В ресторане этого клуба у Гавейна был свой постоянный столик. Ему принадлежала значительная часть парка на крыше, а также частный переместитель материи на одном из подземных этажей.
   В теннис призрак, конечно же, не играл и корты приобрел по подсказке кого-то из своих финансовых советников — выгодное вложение денег. Зато и Нортон, и Орлин были вполне сносными теннисистами и с удовольствием часами играли друг с другом. Они изумительно смотрелись на площадке: он — закаленный малый в хорошей спортивной форме, она — стройная и мускулистая красавица.
   Нельзя назвать определенный день и час, когда он это понял, однако через короткое время Нортон осознал, что он не просто влюблен, а любит, и любит всерьез.
   Что касается Орлин, то вслух девушка ни разу не призналась в любви. Однако Нортон другого и не ожидал: ведь формально она была супругой призрака и по-своему хранила ему верность. Что слова! Ведь на деле Орлин целиком и полностью принадлежала Нортону — разве этого не достаточно? Словно заботливая жена, Орлин хлопотала на кухне, дабы накормить любимого мужчину. Она охотно совершала вместе с Нортоном долгие прогулки по паркам и визжала от восторга, когда они замечали в ветвях дерева незнакомую птичку и брали ее на мушку фоторужья. Ночью она безропотно вскальзывала в его спальный мешок — ему, завзятому страннику, претила широкая роскошная постель. Словом, встреть он такую женщину при иных обстоятельствах, он бы женился без малейшего колебания.
   Разумеется, время от времени они ссорились — еще один признак нормальной семьи. Но мирились быстро и злобы друг на друга не таили — тоже признак нормальной семьи. Во время коротких размолвок Нортону и в голову не приходило, что он свободная птица и в любой момент волен идти на все четыре стороны. Похоже, и Орлин, даже в сердцах, ни разу не подумала о том, что ей проще простого указать ему на дверь. Короче говоря, хоть они и не звались мужем и женой, однако жили как муж и жена.
   Кольцо, подарок Орлин, оказалось не без секрета. Оно обладало магическими свойствами. Какими именно и как этими свойствами пользоваться
   — этого Орлин не пожелала открыть.
   Дразня его, она заявила:
   — Что за женщина без загадки!.. Поскольку мое тело больше не тайна для тебя, пусть хотя бы кольцо сохранит свои секреты.
   Эти слова не могли не подхлестнуть его любопытство. Однако, при всей его заинтригованности, Нортон не имел возможности сразу же приступить к разгадке этой головоломки. Орлин тут же втянула его в вихрь совместных развлечений.
   Сперва они смотрели новейшие голографические хиты, потом плавали в невесомости, а затем прошвырнулись на Венеру, где у Гавейна также имелась недвижимость. Тут-то и стало понятно, откуда эти восхитительно вкусные свежие венерианские грибы, которыми Орлин баловала его во время их трапез!
   Впрочем, космическая прогулка произвела на Нортона не слишком большое впечатление: гавейновские апартаменты на Венере отличались от земных лишь отсутствием окон. За толстенным стеклом единственного иллюминатора бушевала нескончаемая венерианская буря — зрелище в достаточной степени тоскливое. Этот вид из окошка да еще изменение силы тяжести — вот и вся разница с Землей. Стоило ли ради такого перемещаться!.. Видя разочарование Нортона, Орлин переключила его внимание на себя. Кокетливо заголяя то одну, то другую часть своего прелестного тела, она без труда раззадорила Нортона. После игривой беготни по комнатам, они оказались на полу одной из них…
   Долго ли, коротко ли, наконец они угомонились. Орлин сладко заснула. А Нортону вдруг вспомнилось кольцо. Самое время разобраться с его свойствами!
   Он потянул магическое кольцо большим и указательным пальцами, чтобы снять его.
   Не тут-то было! Подарок Орлин оказался с норовом. Обычно кольцо сидело вроде бы свободно: когда Нортон в рассеянности трогал его, оно с легкостью скользило вверх-вниз по пальцу. Однако на намерение снять его подарок Орлин реагировал всегда одинаково: будто прирастал к коже. Чем сильнее Нортон тянул кольцо, тем пуще оно упиралось. Он пробовал и так, и сяк — ни в какую! Тогда он направился в ванную комнату и намылил палец — ультразвуковой дезинфицирующий душ сделал мыло пережитком прошлого, но в богатых домах оно сохранилось как признак шика. «Пережиток прошлого» не сработал. Нортон принялся хитроумно оттягивать кожу, чтобы продвигать кольцо к концу пальца миллиметр за миллиметром. Никакого результата.
   Начиная заводиться, он процедил сквозь зубы:
   — Видать, эта хреновина заговорена на прилипание!
   — Ты ошибаешься, мой милый, — проворковала за его спиной Орлин.
   От неожиданности Нортон вздрогнул и виновато крякнул. Сражаясь с магической штуковиной, он был глух ко всему остальному. Довольная тем, что ей удалось подкрасться незаметно, Орлин весело рассмеялась и поцеловала его — он был такой забавный в своей растерянности. На ее поцелуй, конечно же, нельзя было не ответить. Поцелуй за поцелуем… Словом, о кольце Нортон вспомнил только через три дня.
   Условием брака с призраком было идеальное здоровье супруги — ей предстояло родить крепкого наследника. Поэтому Орлин еженедельно посещала доктора — женщина щепетильная, она никогда не манкировала своими обязанностями.
   Во время очередного визита Орлин к доктору Нортон наконец остался наедине с собой — в холле возле врачебного кабинета.
   Он задумчиво уставился на загадочное кольцо, выполненное в форме змейки. Казалось, крохотные глаза-бриллиантики ответно таращатся на него.
   — Стало быть, тебе предписано не расставаться с хозяином, — вслух подумал Нортон. — К этому и сводятся твои магические способности?
   Тут он чуть было не подскочил на кресле. Кольцо запульсировало в ответ
   — оно дважды сжалось, деликатно сдавливая кожу его пальца!
   Во врачебных холлах всегда есть какая-нибудь следящая аппаратура, поэтому Нортон вынужден был контролировать свои внешние реакции. Сделав нарочито деревянное лицо, он лихорадочно соображал, как следует классифицировать происшедшее.
   «И что это я так разволновался? — думал он. — Надо полагать, просто померещилось…»
   Стараясь не шевелить губами, он тихонько спросил:
   — Колечко, ты ли это сделало?
   Ответом послужило одно уверенное сокращение магической змейки. Кожа на его пальце была сжата крепко, но не до боли.
   Так-так, кое-что начинает проясняться. Он на правильном пути!
   — Ты меня понимаешь? — опять-таки сквозь зубы спросил Нортон.
   Новое сжатие кольца. Короткое, но внятное.
   — Ты отвечаешь на вопрос тем, что сжимаешься?
   Снова сжалось.
   — Один жим обозначает «да», а два — «нет». Я правильно угадал?
   Жим.
   — А ты сжимаешься когда-нибудь трижды?
   Жим.
   — Когда именно?
   На этот раз кольцо стиснуло кожу его пальца трижды.
   — Это не ответ на мой вопрос! — прошептал Нортон. — Что обозначают три сжатия?
   Жим. Жим. Жим.
   Нортон задумался.
   — Гм-м… Гм-м… Итак, ты отвечаешь только «да» или «нет». А три сжатия… три сжатия обозначают, что ты не можешь ответить посредством «да» или «нет»? Я прав?
   Жим.
   — Таким образом, три сжатия говорят о том, что ответ тебе не известен или ты не можешь ответить простым «да» или «нет». Правильно?
   Жим.
   — Стало быть, если я задаю вопрос, на который нельзя ответить однозначным «да» или однозначным «нет», ты всегда сжимаешься трижды?
   Жим-жим.
   Дважды? Но почему? Это ведь означает «нет». А он ожидал ответ «да».
   Если кольцо не в состоянии ответить посредством «да» или «нет», оно всегда сжимается трижды. Логично? Логично. И это отчасти подтверждено предыдущим ответом. Почему же он получил «нет», когда немного иначе сформулировал тот же вопрос?
   Нортон задумался, в чем же ошибка.
   Наконец его осенило.
   — Когда ответом является цифра, тогда количество сжатий обозначает цифру. Правильно?
   Жим.
   — Ага! Замечательно! Ну-ка, скажи мне, сколько будет трижды семь.
   Жим.
   Одно-единственное.
   Вот это номер! И как же это понимать?..
   — Я серьезно, — шепнул Нортон. — Дай мне, пожалуйста, ответ на поставленный вопрос. Сколько будет трижды семь?
   Пауза. Потом три сжатия подряд.
   — Колечко, это неправильный ответ! Что происходит?
   Жим. Жим. Жим.
   — Гм… Погоди, ты хочешь сказать, что ты не сильно в математике?
   ЖИМ!
   Нортон довольно улыбнулся:
   — А-а, ясненько. Ну да ладно, у каждого свои недостатки. Не стесняйся. Но вообще-то считать ты умеешь?
   Жим.
   — Сколько у меня пальцев?
   Десять сжатий.
   Нортон снова улыбнулся и тихонько сказал:
   — Похоже, колечко, я начал тебя понимать. У тебя есть еще какие-нибудь способности?
   Жим.
   — Ты просто не в силах рассказать мне о них, да?
   Жим.
   — Но если я догадаюсь о них и задам вопрос, ты ничего от меня не утаишь. Так?
   Жим.
   — Отлично!
   Нортон опять надолго задумался. В играх на угадывание он никогда не был силен. Но если количество вопросов не ограничено и время терпит, то попробовать можно. Это по-своему весьма и весьма увлекательно!
   Но тут вернулась Орлин и прервала его размышления.
   — Увы и ах, — сказала она, — пока что я не беременна. Невзирая на все твои неустанные труды. Я даже не знаю, огорчаться этому или радоваться. Доктор хочет осмотреть тебя.
   — Меня? — удивленно спросил Нортон.
   Жим.
   Тут он изумился еще больше. Очевидно, теперь, когда он «разбудил» кольцо, оно будет отвечать на все его заданные вслух вопросы.
   — Доктор хочет убедиться, что ты небесплоден, — пояснила Орлин.
   — А-а, понятно…
   Разумеется, это вполне естественное требование к «заместителю супруга»
   — быть способным оплодотворить женщину… А вдруг у Нортона с этим осечка? И что же тогда — он навсегда расстанется с любимой?
   — Ну иди же, — сказала Орлин. — Она ждет тебя.
   — Она?
   Жим.
   Орлин рассмеялась:
   — В столь серьезном вопросе я предпочитаю довериться женщине.
   — Но я бы предпочел мужчину, — пробормотал Нортон.
   Забавляясь от души, Орлин сказала с притворной жалостью:
   — Бедняжка, как ты влип. Однако деваться некуда. Расслабься и получай удовольствие.
   — Да уж, какое там… — проворчал Нортон.
   Но упираться было бы смешно, и он обреченно взялся за дверную ручку.
   Врач, строгого вида женщина средних лет, начала с приказа:
   — Раздевайся, сынок.
   — Послушайте, я…
   Глядя на вспыхнувшие щеки Нортона, докторша наградила его холодной улыбкой и осведомилась:
   — Полагаешь, необходимо присутствие санитара, дабы он проследил, чтобы твоему целомудрию не был нанесен ущерб? Могу пригласить.
   — О нет, спасибо. Но…
   — Молодой человек, это самый что ни на есть заурядный медосмотр. Поверь мне, я этого добра видела столько — ты себе и представить не можешь!
   В этом он не сомневался. И все-таки… А потом, какой он ей «молодой человек» — ему уже под сорок… Однако больше спорить он не стал и, подчиняясь суровой необходимости, стянул с себя штаны.
   Засим докторша, с быстротой фокусника, проделала все положенное в таких случаях: смерила температуру и давление крови, проверила зрение и слух, заставила Нортона высунуть язык и сказать «а-а-а», постучала молоточком по коленям, а также исполнила еще несколько вполне загадочных номеров с более таинственными инструментами. Наконец дело дошло и до самого неприятного.
   — А теперь, пожалуйста, и трусы.
   Он сжал зубы и покорился. Ведь женщинам случается терпеть осмотр врача-мужчины, вот и ты терпи обратную ситуацию.
   Докторша ткнула его пальцем в пах с одной стороны и велела покашлять.
   Он подчинился. Палец погрузился в пах с другой стороны, и снова Нортону было ведено покашлять.
   После этого докторша привычно-ловким жестом надела резиновые перчатки.
   — Ну-ка, сынок, нагнись. Обопрись руками о край кушетки.
   — Послушайте, а не существует ли более современного метода?..
   — Так куда забавнее, — отрезала докторша.
   Он досадливо крякнул и нагнулся над кушеткой, отклячив голый зад. Докторша ткнула пальцем в банку с чем-то жирным, а потом проделала с Нортоном ту операцию, вспоминая которую все мужчины говорят только одно: «Брр-ррр!»
   — Эй, вы там полегче! — взмолился Нортон.
   — Не ерзай. Терпи. Надо взять образчик твоих хвостатых.
   Через несколько мгновений она получила то, что хотела, и удалилась с пробиркой в лабораторию. Нортон наконец получил возможность одеться и прийти в себя. И все это унижение единственно ради того, чтобы удостовериться…
   Тут его запоздало осенило.
   — Послушай, колечко, — сказал он, — может женщина забеременеть от меня или нет?
   Жим.
   Ах ты, ох ты! Вот что значит не сообразить вовремя! Будь у него мозги попроворней, не пришлось бы пройти через эту мерзопакость с резиновой перчаткой! Э-эх, от дурной головы заднице покоя нет!
   А впрочем, вряд ли бы докторша поверила в авторитетность медицинского суждения какого-то колечка…
   Между тем кольцо не соврало: его сперматозоиды оказались сплошь крепыши-игрунчики, проворные и в должном количестве. Нортон мог только гадать, каким образом кольцо проведало об этом факте. Сама по себе способность волшебным образом отвечать на вопросы хозяина отнюдь не предполагает наличие абсолютного всеведения. Хотя у магии столько разных форм и степеней…
   Нортон вышел в холл, где его поджидала Орлин — с лукавейшей улыбкой на лице.
   — Ты знала, что я в порядке! — накинулся он на нее. — Знала! Знала!
   — Разумеется. Иначе вокруг тебя не было бы такого сияния.
   — Так какого же дьявола ты направила меня к этой изуверше в белом халате?
   Орлин начала было излагать серьезные резоны, которые побудили ее… Но тут она не выдержала и просто расхохоталась.
   Ох уж эти милые красавицы! Всегда готовы щедро поделиться с мужчиной тем фунтом лиха, который Ева получила вместо сухого пайка при изгнании из рая. Ну ничего, он с этой шутницей рано или поздно поквитается. За ним не заржавеет!
   Последующие дни были фейерверком совместных развлечений, за которыми Нортон и Орлин, впрочем, не забывали исправно и часто трудиться на ниве исполнения гавейновского требования — до потери дыхания и до седьмого пота.
   Лишь через неделю Нортон улучил несколько минут для разговора с кольцом, да и то лишь потому, что Орлин вздумалось принять ванну по старинной методе — с водой и мыльной пеной. В каждой из бессчетного количества гавейновских спален имелся современный ультразвуковой душ — без брызг и мыла. Но женщины существа странные — отчего-то любят поплескаться в воде, понежиться в пене… Говоря по совести, Нортон и сам был бы не прочь поплескаться в воде и понежиться в пене. Но это как-то не по-мужски. Пустое баловство…
   Как только Орлин удалилась в ванную комнату, Нортон мысленно убавил звук объемновизора, по которому передавали последние новости, и предался общению с кольцом.