Нельзя сказать, что продолжение боя порадовало зрителей таким же фейерверком финтов и приемов, которым изобиловало начало. Судя по всему, бойцы изрядно подрастратили силы, а, возможно, и «здоровье» в первом раунде, поэтому старательно экономили как первое, так и второе. Теперь они топтались друг вокруг друга, словно огромные танцоры, никак не могущие приладиться для исполнения какого-то фантасмагорического танго или вальса. Возможно, обжегшись на прямых атаках и отчаявшись уничтожить противника безрассудным молодецким наскоком, оба теперь тщательно изучали все сильные и слабые стороны, чтобы просчитать все имеющиеся в запасе уловки и действовать уже наверняка.
– Лесли – машина самообучающаяся, – сразил меня наповал мур Маав, выхватывая из щупалец Зареганды-диу вторую, непочатую банку халявного «Арахаса» и надолго присасываясь к ней. – Теперь я ему уже ни к чему. Быстродействие и емкость его нейросистемы намного превышает аналогичные параметры любого разумного существа. Такой «водитель», как я теперь только сковывал бы его маневр…
Интересно, это пиво так повлияло на самооценку нашего выдающегося во всех отношениях шефа или он доселе просто искусно скрывал ото всех такую нелишнюю для существа его профессии черту своего характера, как склонность к самокритике? Кстати, и интереса к алкоголю я у него тоже ранее не замечала. Может быть адагрухцы подмешивают в свое пойло валерьянку?
– Что за гадость вы мне подсунули? – тут же разом опроверг все мои измышления непробиваемый кот, брезгливо отставляя изрядно ополовиненную банку и подозрительно прислушиваясь к своим ощущениям. – Отрава какая-то… Не могли что ли простой воды для измотанного боем оперативника припасти? Или, еще лучше, молочка. А вообще, я бы не отказался от чего-нибудь успокоительного…
– Валерьянка в номере, – отрезала я. – Если желаете – можете сами сходить. Слуг поблизости не наблюдается.
– Может быть я?.. – приподнялась из кресла восхитительная Зареганда-диу, готовая услужить этому эгоисту, перед которым заметно робела.
– Сидите! – удержала я ее. – Господину маркизу успокоительное требуется не больше, чем нам с вами. Или вы желаете полюбоваться на схватку уже трех монстров? Ручаюсь, что третий, в лице милейшего нашего мур Маава, переплюнет двух первых, причем, намного.
– Н-н-нет…
– Зря вы так… – горько произнес Ррмиус, отворачиваясь от нас. – Я, понимаешь, старался…
Развить тему полковник не успел, так как в схватке наметился кардинальный перелом.
Над разноголосо гомонившим еще секунду назад залом повисла звенящая тишина, в которой было различимо даже бульканье пива, вытекающего из опрокинутой впопыхах банки. Нарушал ее только зловещий треск панциря, сминающегося под действием чудовищного пресса, которым сопровождалось удушение «Лесли». Сотни округлившихся глаз следили за происходящим действом, которое большинство, вполне закономерно, считало финалом боя.
– Он же его сейчас расплющит! – вырвалось у меня. – Куда вы смотрите?
Кот заметно волновался, но не подавал вида, стараясь мощным усилием воли утихомирить свой хвост, выдающий его истинные чувства… Он даже снова отхлебнул из баночки, не обращая внимания на вкус.
Господин Ловенбухр уже привстал на колено перед бойцами грузно ворочающимся на полу бесформенным комком и поднял руку, чтобы скомандовать свое неизменное «брэк» (интересно, послушался бы его «кожаный» монстр?), когда «железяка» вышел из ступора и перешел к решительным действиям.
Отказавшись от боксерской тактики, он перешел к борцовским приемам. Внезапно, пользуясь единственной неспеленатой конечностью (кажется, ногой) он перевалился на противника, подминая его под себя, и прокатился по «рингу», временами подпрыгивая, огромным угловатым булыжником, обернутым лепешкой.
Металлический треск сменился влажным «мясным» хрустом, заставившим зрителей болезненно сморщиться – уж слишком неприятен он был для слуха, да и напоминал о многом…
И тут «кожаный» применил запрещенный прием.
Борцы окутались желтым облаком и сразу же резко завоняло чем-то химическим, заставив автоматику станции рявкнуть сиренами защиты и врубить мощные вентиляторы. Ядовитая дымка быстро рассеялась, втянувшись в открывшиеся сопла, и все привстали со своих мест, чтобы рассмотреть, что же скрывалось под ней.
А под ней оказалось нечто ужасное.
Монстр применил отнюдь не газ, как могло показаться сначала, а другое химическое оружие – кислоту, причем, скорее всего, целый коктейль сильных кислот, предназначенный растворить металлический панцирь «Лесли». Увы, частично, это ему удалось…
Броневые плиты, скрывающие тяги, провода и приводы кибермеханического тела «железяки» истончались, на глазах превращаясь в трухлявое сито, змеились ветвистые разряды коротких замыканий, сочилась из разорванных трубок гидравлической системы жидкость, напоминающая по цвету алую кровь… А может быть это и была кровь киборга…
– Лесли! – вскочила я на ноги.
Могучая машина была обречена, но, отнюдь, не собиралась сдаваться.
Распадающийся на глазах «Лесли» приподнялся из огромной дымящейся лужи, и последним броском вошел в клинч[35] с противником, уже празднующим победу. Стальные захваты облапили тело «кожаного», не ожидавшего такой прыти от полурастворенного врага, и судорожно попытавшегося освободиться от жгучего «компресса», неподъемной гирей повисшего на нем. Взревели выдвинувшиеся из рассыпающегося стального корпуса дисковые пилы…
То что рухнуло на залитую «кровью» арену уже не было ни «железякой», ни «кожаным»…
Господин Ловенбухр осторожно, на цыпочках приблизился к дымящейся и побулькивающей горе плоти, перемешанной с металлом и, внимательно оглядев ее, взмахнул рукой:
– Аут!
Что тут началось! Все повскакивали со своих мест, причем, так как бой закончился полной ничьей и ни выигравших, ни проигравших не было (на ничью никому и поставить в голову не пришло), недовольны были все. Про только что миновавшую опасность уже никто не вспоминал, демонстрируя присущую всем мыслящим существам Галактики черную неблагодарность.
– Жульничество! – неслось со всех сторон. – Мошенники! Бой был проплачен заранее!
Кто-то кого-то пытался урезонить, кто-то требовал переигровки (интересно, как он себе это представлял?), но самые многочисленные возгласы, перекрывая остальные, сливались в громовое:
– Верните наши деньги!!!
Каюсь, я оказалась среди беснующихся неудачников, так как азарт, боюсь, составляет солидную часть моего «эго[36]»…
Увы, как это водится сплошь и рядом, ловкие синие букмекеры испарились в мановение ока, не оставив следа и унося в своих карманах, кошельках или том, что их заменяет, немаленькие суммы, выманенные у азартных туристов.
За последовавшей некрасивой сценой, в которой господин Ловенбухр, почему-то, оказался крайним и вынужден был, словно медведь, окруженный стаей дворняжек, обороняться, никто не обратил внимания на то, что главный персонаж только что закончившегося шоу вовсе не разделил участь своего уродливого детища.
– Доза, дорогая… – Зареганда-диу деликатно теребила меня за рукав, пытаясь извлечь из свалки, в которую я включилась в надежде вернуть свои кровные двести «краксов», поставленных, конечно, на покойного Лесли.
– Подождите секунду, – отмахивалась я, свободной рукой (второй в данный момент держала за шкирку наименее проворного букмекера, делавшего титанические попытки вырваться). – Только разберусь с этим мерзавцем…
– Он жив, Доза! – не оставляла своих попыток моя подруга. – Террорист уцелел!
– Погодите…
Я по инерции еще продолжала трясти за шиворот синего бородавчатого типа, поистине карликовых размеров – метр тридцать, самое большее – когда до меня понемногу начало доходить…
Разжав на радость жулику карающую длань (правда, сбежать ему все равно не удалось, так как желающих поквитаться было больше, чем достаточно) я обернулась к даме-космотойтису.
– Как?.. Откуда вы?..
– Да вон же!..
Присмотревшись, я действительно разглядела неприметную фигуру в закутке между колоннами грузового портала. Похоже, что и ценакиреманин заметил нас, потому что, сверкнув яростными глазами, попятился еще глубже в свое убежище. Он постоянно и суетливо копошился, напоминая обуреваемого чесоткой бродягу из старинного фильма.
Где же полковник?
Кот обнаружился только после некоторых поисков и то выдал его лишь пушистый бело-рыжий хвост, возбужденной полосатой змеей извивающийся над опадающей грудой останков «гладиаторов». Маркиз не то оплакивал своего безвременно ушедшего напарника, не то собирал необходимые следствию улики, но больше всего, в данный момент, напоминал обычного дворового кота, раскапывающего помойку в поисках особенно аппетитных объедков.
– Господин Маав! Маркиз! – завопила я указывая на скрывающегося злодея. – Он тут!..
Перемазанный полковник неохотно оторвался от своего занятия, но проследив за моим пальцем, обличающе указывающим на террориста, весь подобрался.
Минутой спустя, наша троица вместе с почему-то присоединившимся к нам Ловенбухром, зловеще приближалась к логову ценакиреманина, замыкая его в полукольцо… Тот прожигал нас ненавидящими взглядами, не прерывая суетливых движений, но не делал ни малейшей попытки скрыться. Маркиз уже извлек солидный значок, подтверждающий его полномочия, намереваясь, видно, зачитать преступнику его права (ну, понимаете, типа того, что: «Вы имеете право на один телефонный звонок…»), Зареганда-диу азартно растопырила щупальца, а Ловенбухр и я закатали рукава, готовясь попробовать немощного лже-Иннокентия на крепость, когда тот внезапно прекратил свое непонятное занятие и откинулся, прислонившись спиной к полированному металлу колонны.
Могу поклясться, но на его уродливой иссохшей физиономии блуждала торжествующая улыбка.
– Он что-то задумал!.. – переглянулись мы. – Может быть…
Услужливая память тут же прокрутила перед моим внутренним взором сцену мерзкой «лаборатории» из давешнего сна. А ведь «объектов»-то у «экспериментатора» там было гораздо больше одного. Того, что сейчас, перемешанный с жалкими ошметками металлических конструкций, постепенно истаивал в зловонной луже, по краю которой, не зная, видимо, с чего начать, заполошно квакая, нерешительно переминались с ногу на ногу сразу две бригады: аборигенов в ярко-зеленых комбинезонах и сверкающих корпусами киберов. Скорее всего живые и механические уборщики безуспешно пытались перепихнуть друг другу «почетную» обязанность, представляющую нешуточную опасность не только для эстетического восприятия, но и для целостности конечностей, что металлических, что из плоти и крови.
– Слушайте, – начала я. – А…
Последние мои слова перекрыл оглушительный визг в котором слились десятки голосов, преимущественно, женских…
20
– Лесли – машина самообучающаяся, – сразил меня наповал мур Маав, выхватывая из щупалец Зареганды-диу вторую, непочатую банку халявного «Арахаса» и надолго присасываясь к ней. – Теперь я ему уже ни к чему. Быстродействие и емкость его нейросистемы намного превышает аналогичные параметры любого разумного существа. Такой «водитель», как я теперь только сковывал бы его маневр…
Интересно, это пиво так повлияло на самооценку нашего выдающегося во всех отношениях шефа или он доселе просто искусно скрывал ото всех такую нелишнюю для существа его профессии черту своего характера, как склонность к самокритике? Кстати, и интереса к алкоголю я у него тоже ранее не замечала. Может быть адагрухцы подмешивают в свое пойло валерьянку?
– Что за гадость вы мне подсунули? – тут же разом опроверг все мои измышления непробиваемый кот, брезгливо отставляя изрядно ополовиненную банку и подозрительно прислушиваясь к своим ощущениям. – Отрава какая-то… Не могли что ли простой воды для измотанного боем оперативника припасти? Или, еще лучше, молочка. А вообще, я бы не отказался от чего-нибудь успокоительного…
– Валерьянка в номере, – отрезала я. – Если желаете – можете сами сходить. Слуг поблизости не наблюдается.
– Может быть я?.. – приподнялась из кресла восхитительная Зареганда-диу, готовая услужить этому эгоисту, перед которым заметно робела.
– Сидите! – удержала я ее. – Господину маркизу успокоительное требуется не больше, чем нам с вами. Или вы желаете полюбоваться на схватку уже трех монстров? Ручаюсь, что третий, в лице милейшего нашего мур Маава, переплюнет двух первых, причем, намного.
– Н-н-нет…
– Зря вы так… – горько произнес Ррмиус, отворачиваясь от нас. – Я, понимаешь, старался…
Развить тему полковник не успел, так как в схватке наметился кардинальный перелом.
* * *
Перелом наметился в буквальном смысле этого слова, так как «кожаный» монстр, видимо посчитавший, что достаточно изучил оборону противника, перешел к решительным действиям и, внезапно, уплощившись до толщины блина, будто настоящий осьминог, облапил со всех сторон «железяку», сдавив его в многотонных тисках, как краба.Над разноголосо гомонившим еще секунду назад залом повисла звенящая тишина, в которой было различимо даже бульканье пива, вытекающего из опрокинутой впопыхах банки. Нарушал ее только зловещий треск панциря, сминающегося под действием чудовищного пресса, которым сопровождалось удушение «Лесли». Сотни округлившихся глаз следили за происходящим действом, которое большинство, вполне закономерно, считало финалом боя.
– Он же его сейчас расплющит! – вырвалось у меня. – Куда вы смотрите?
Кот заметно волновался, но не подавал вида, стараясь мощным усилием воли утихомирить свой хвост, выдающий его истинные чувства… Он даже снова отхлебнул из баночки, не обращая внимания на вкус.
Господин Ловенбухр уже привстал на колено перед бойцами грузно ворочающимся на полу бесформенным комком и поднял руку, чтобы скомандовать свое неизменное «брэк» (интересно, послушался бы его «кожаный» монстр?), когда «железяка» вышел из ступора и перешел к решительным действиям.
Отказавшись от боксерской тактики, он перешел к борцовским приемам. Внезапно, пользуясь единственной неспеленатой конечностью (кажется, ногой) он перевалился на противника, подминая его под себя, и прокатился по «рингу», временами подпрыгивая, огромным угловатым булыжником, обернутым лепешкой.
Металлический треск сменился влажным «мясным» хрустом, заставившим зрителей болезненно сморщиться – уж слишком неприятен он был для слуха, да и напоминал о многом…
И тут «кожаный» применил запрещенный прием.
Борцы окутались желтым облаком и сразу же резко завоняло чем-то химическим, заставив автоматику станции рявкнуть сиренами защиты и врубить мощные вентиляторы. Ядовитая дымка быстро рассеялась, втянувшись в открывшиеся сопла, и все привстали со своих мест, чтобы рассмотреть, что же скрывалось под ней.
А под ней оказалось нечто ужасное.
Монстр применил отнюдь не газ, как могло показаться сначала, а другое химическое оружие – кислоту, причем, скорее всего, целый коктейль сильных кислот, предназначенный растворить металлический панцирь «Лесли». Увы, частично, это ему удалось…
Броневые плиты, скрывающие тяги, провода и приводы кибермеханического тела «железяки» истончались, на глазах превращаясь в трухлявое сито, змеились ветвистые разряды коротких замыканий, сочилась из разорванных трубок гидравлической системы жидкость, напоминающая по цвету алую кровь… А может быть это и была кровь киборга…
– Лесли! – вскочила я на ноги.
Могучая машина была обречена, но, отнюдь, не собиралась сдаваться.
Распадающийся на глазах «Лесли» приподнялся из огромной дымящейся лужи, и последним броском вошел в клинч[35] с противником, уже празднующим победу. Стальные захваты облапили тело «кожаного», не ожидавшего такой прыти от полурастворенного врага, и судорожно попытавшегося освободиться от жгучего «компресса», неподъемной гирей повисшего на нем. Взревели выдвинувшиеся из рассыпающегося стального корпуса дисковые пилы…
То что рухнуло на залитую «кровью» арену уже не было ни «железякой», ни «кожаным»…
Господин Ловенбухр осторожно, на цыпочках приблизился к дымящейся и побулькивающей горе плоти, перемешанной с металлом и, внимательно оглядев ее, взмахнул рукой:
– Аут!
Что тут началось! Все повскакивали со своих мест, причем, так как бой закончился полной ничьей и ни выигравших, ни проигравших не было (на ничью никому и поставить в голову не пришло), недовольны были все. Про только что миновавшую опасность уже никто не вспоминал, демонстрируя присущую всем мыслящим существам Галактики черную неблагодарность.
– Жульничество! – неслось со всех сторон. – Мошенники! Бой был проплачен заранее!
Кто-то кого-то пытался урезонить, кто-то требовал переигровки (интересно, как он себе это представлял?), но самые многочисленные возгласы, перекрывая остальные, сливались в громовое:
– Верните наши деньги!!!
Каюсь, я оказалась среди беснующихся неудачников, так как азарт, боюсь, составляет солидную часть моего «эго[36]»…
Увы, как это водится сплошь и рядом, ловкие синие букмекеры испарились в мановение ока, не оставив следа и унося в своих карманах, кошельках или том, что их заменяет, немаленькие суммы, выманенные у азартных туристов.
За последовавшей некрасивой сценой, в которой господин Ловенбухр, почему-то, оказался крайним и вынужден был, словно медведь, окруженный стаей дворняжек, обороняться, никто не обратил внимания на то, что главный персонаж только что закончившегося шоу вовсе не разделил участь своего уродливого детища.
– Доза, дорогая… – Зареганда-диу деликатно теребила меня за рукав, пытаясь извлечь из свалки, в которую я включилась в надежде вернуть свои кровные двести «краксов», поставленных, конечно, на покойного Лесли.
– Подождите секунду, – отмахивалась я, свободной рукой (второй в данный момент держала за шкирку наименее проворного букмекера, делавшего титанические попытки вырваться). – Только разберусь с этим мерзавцем…
– Он жив, Доза! – не оставляла своих попыток моя подруга. – Террорист уцелел!
– Погодите…
Я по инерции еще продолжала трясти за шиворот синего бородавчатого типа, поистине карликовых размеров – метр тридцать, самое большее – когда до меня понемногу начало доходить…
Разжав на радость жулику карающую длань (правда, сбежать ему все равно не удалось, так как желающих поквитаться было больше, чем достаточно) я обернулась к даме-космотойтису.
– Как?.. Откуда вы?..
– Да вон же!..
Присмотревшись, я действительно разглядела неприметную фигуру в закутке между колоннами грузового портала. Похоже, что и ценакиреманин заметил нас, потому что, сверкнув яростными глазами, попятился еще глубже в свое убежище. Он постоянно и суетливо копошился, напоминая обуреваемого чесоткой бродягу из старинного фильма.
Где же полковник?
Кот обнаружился только после некоторых поисков и то выдал его лишь пушистый бело-рыжий хвост, возбужденной полосатой змеей извивающийся над опадающей грудой останков «гладиаторов». Маркиз не то оплакивал своего безвременно ушедшего напарника, не то собирал необходимые следствию улики, но больше всего, в данный момент, напоминал обычного дворового кота, раскапывающего помойку в поисках особенно аппетитных объедков.
– Господин Маав! Маркиз! – завопила я указывая на скрывающегося злодея. – Он тут!..
Перемазанный полковник неохотно оторвался от своего занятия, но проследив за моим пальцем, обличающе указывающим на террориста, весь подобрался.
Минутой спустя, наша троица вместе с почему-то присоединившимся к нам Ловенбухром, зловеще приближалась к логову ценакиреманина, замыкая его в полукольцо… Тот прожигал нас ненавидящими взглядами, не прерывая суетливых движений, но не делал ни малейшей попытки скрыться. Маркиз уже извлек солидный значок, подтверждающий его полномочия, намереваясь, видно, зачитать преступнику его права (ну, понимаете, типа того, что: «Вы имеете право на один телефонный звонок…»), Зареганда-диу азартно растопырила щупальца, а Ловенбухр и я закатали рукава, готовясь попробовать немощного лже-Иннокентия на крепость, когда тот внезапно прекратил свое непонятное занятие и откинулся, прислонившись спиной к полированному металлу колонны.
Могу поклясться, но на его уродливой иссохшей физиономии блуждала торжествующая улыбка.
– Он что-то задумал!.. – переглянулись мы. – Может быть…
Услужливая память тут же прокрутила перед моим внутренним взором сцену мерзкой «лаборатории» из давешнего сна. А ведь «объектов»-то у «экспериментатора» там было гораздо больше одного. Того, что сейчас, перемешанный с жалкими ошметками металлических конструкций, постепенно истаивал в зловонной луже, по краю которой, не зная, видимо, с чего начать, заполошно квакая, нерешительно переминались с ногу на ногу сразу две бригады: аборигенов в ярко-зеленых комбинезонах и сверкающих корпусами киберов. Скорее всего живые и механические уборщики безуспешно пытались перепихнуть друг другу «почетную» обязанность, представляющую нешуточную опасность не только для эстетического восприятия, но и для целостности конечностей, что металлических, что из плоти и крови.
– Слушайте, – начала я. – А…
Последние мои слова перекрыл оглушительный визг в котором слились десятки голосов, преимущественно, женских…
20
Вы любите жутики? Ну, были такие древние фильмы, где недостатки сценария и игры актеров с лихвой покрывались тем, что в те времена называлось «спецэфектами»… Не знаю уж как у вас, а у меня эти физиономии, изуродованные латексом, щедро смазанным вазелином, бутафорские «лишние» конечности и прочие убогие выдумки режиссеров и гримеров всегда вызывали некоторую жалость и брезгливое отвращение. Конечно, по степени накала, с впечатлением от памятного приключения в ресторане эти чувства не имели ничего общего, но… Так вот, я отвлеклась: при виде существ появлявшихся в зале сразу из нескольких входов я испытала нечто подобное, правда, без малейшего оттенка жалости…
Ожидать, что все монстры являлись подобием первого, так бесславно погибшего, было бы наивно: они не имели ни малейшего сходства. Пардон, поправлюсь: сходство все-таки было – все как одно, существа казались донельзя агрессивными и, на вид, злобными до предела.
Вновь прибывших было четверо: нечто вроде доисторического тиранозавра, но, почему-то, рогатого, кольчатая многоножка с диаметром тела не менее полутора метров и тремя парами острейших жвал-клещей в передней части слепой головы, подобие человека без головы, но с выпирающими тут и там из мягкого на вид тела гранеными лезвиями и мохнатая птица с недоразвитыми крыльями, но огромным клювом. Поощряемые улыбкой, вернее оскалом, лже-Иннокентия, монстры согнали туристов в кучу и тупо замерли, растопырив свои орудия, словно конвоиры. Мы вчетвером (господин Ловенбухр по-прежнему оставался с нами) разделили общую участь и были затерты в тесную толпу.
Ценакиреманин с трудом поднялся на трясущиеся тощие ноги, но вновь завалился на бок: явная немощь его истощенного тела была видна даже невооруженным взглядом. Передернув лицом, он нетерпеливо щелкнул сухими пальцами, словно кастаньетами и орленок-переросток тут же подскочил к своему господину, чтобы услужливо подставить ему свою верхнюю конечность. Как оказалось, на ней имелось несколько – точнее рассмотреть было трудно из-за лохматой шерсти – пальцев.
Опираясь на «локоток» своего ручного урода, террорист прошелся вдоль колышащейся толпы, насмешливо вглядываясь в лица, на которых застыло общее для всех выражение ужаса.
– Я рад, господа, – каркнул он на редкость немелодичным голосом, – что доставил вам немало приятных минут выступлением своего малыша, – костлявый перст указал на практически исчезнувшие в пенистой луже останки «кожаного» монстра.
– Но за удовольствие нужно платить… – продолжил он. – Мне не дали спокойно покинуть это гостеприимное местечко, и теперь я собираюсь сделать это с вашей помощью. Хочу сообщить, что среди вас присутствуют господа из Комиссии Галактической Безопасности…
Толпа сразу же подалась в разные стороны от нас, превратившись в некое подобие полумесяца. Лишь несколько из моих друзей и знакомых решились остаться с нами, заслоняя меня (и Зареганду-диу заодно) от кровожадных взглядов лже-Иннокентия. Но тот, похоже, до поры был настроен более чем миролюбиво, упиваясь своим явным превосходством над нами беззащитными.
– Так вот. Надеюсь, что они и сейчас имеют прямую связь со своим руководством, поэтому имею честь огласить свой ультиматум.
Мерзавец сделал эффектную паузу.
– Я требую предоставить мне достаточно маневренный и быстроходный корабль, чтобы я мог беспрепятственно покинуть эту скорлупку, – трясущаяся нога несильно притопнула по полированному металлу пола, но всем присутствующим показалось, что от этого вздрогнула вся станция, – а кроме того – надежные гарантии моей безопасности. Я даю Галактическому Центру на размышление два часа, после чего начну убивать по одному заложнику каждые десять минут. Еще не знаю, как это будет происходить, – чудовище глумливо хихикнуло, – но ручаюсь, что зрелище будет захватывающим… Вся ответственность за происходящее, естественно, ляжет на плечи присутствующих здесь агентов…
– Тебе не удастся шантажировать Галактику! – раздался голос из-под моих ног и бросив взгляд вниз я увидела маркиза мур Маава стоящего в мужественной позе. – Неподалеку отсюда дежурят два космических крейсера и… и…
Полковник только сейчас понял, что просветить толпу бедных туристов насчет их незавидной участи будет более, чем жестоко.
– Ну! Договаривайте! – поощрил ухмыляясь смешавшегося кота монстр в человеческом облике. – Расскажите всем, что задумал ваш гуманный КГБ!
– Пожалуй не буду… – буркнул кот, сдуваясь, словно проколотый шарик.
– То-то… А теперь, господа, – ценакиреманин радушно указал на ворота одного из складских отсеков. – Прошу вас пройти в помещение для отдыха. Два часа, думаю, пробегут для вас незаметно.
Перепуганные туристы пополам с нечаянными адагрухцами, среди которых против своей воли оказались и неуловимые букмекеры, на которых сейчас никто не обращал внимания, потянулись гуськом в распахнутый перед ними огромный люк, подгоняемые монстрами…
Сказать, что я была перепугана, значит не сказать ничего – я просто дрожала от страха. Весьма простительно, между прочим, для слабой женщины.
– Неужели никто извне не может прийти нам на помощь?..
Полковник, по своей обычной привычке, передернул шкурой на спине, что у него означало пожатие плечами. Судя по его лунатическому виду, он лихорадочно обдумывал что-то важное. Может быть даже решал вопрос: выключил или нет перед уходом электричество в номере…
– Вы меня не слушаете, господин мур Маав? – я решительно протянула руку, чтобы весьма непочтительным встряхиванием за шкирку вернуть отрешенного кота в действительность, но восхитительная Зареганда-диу перехватила ее на полдороги.
– Тс-с-с, милая Доза! Он же размышляет!..
– Ну и что? Нашел время размышлять! У нас всего полтора часа осталось!..
– Один час и двадцать семь минут, – флегматично вставил свое веское слово господин Ловенбухр, по прежнему пребывающий в непосредственной близости от нас, что вселяло некоторую уверенность.
– Вот именно!..
– Он ищет выход из сложившейся ситуации…
Я только открыла рот, чтобы разразиться потоком язвительностей по этому поводу, как маркиз неожиданно вышел из ступора.
– Гражданка Зареганда-Диу, – официально обратился он к моей подружке, – контейнеры с рате… ратес… Ну, с этими…
– Ратепутсами?
– Да, с этим самым. Они при вас?
– Да, но…
– Никаких «но»! – отрезал кот и требовательно, известным жестом под названием «Ваши документики!», протянул лапу с растопыренными когтями. – Именем Галактического Содружества требую сдать их в виду безотлагательной необходимости!
Дисциплинированная инопланетянка не нашла что возразить и принялась рыться в многочисленных покрывалах умоляюще поглядывая то на меня, то, почему-то, на мерганца, с интересом следящего за нами.
– Но зачем они вам? – на уплощившемся наподобие человеческой ладони кончике щупальца лежала горка напоминающих прозрачные таблетки или, скорее, мелкие монетки, контейнеров. – Для их активации требуется мощное ментальное поле…
– Ничего-ничего… – кот решительно сгреб «таблетки» и принялся их раскладывать на полу перед собой правильными рядами, что-то мурлыча под нос.
Я недоуменно следила за его действиями, понимая, что ничего не понимаю. Должно быть, кот с покойным Лесли (хотя применимо ли слово «покойный» к киберорганической машине?) посвятили меня далеко не во все подробности…
– Стоп! – во всеуслышанье заявил полковник тыча когтем в пасьянс из контейнеров. – Тут всего двенадцать штук! А где остальные?
Зареганда-диу, густо позеленев от стыда, выложила перед вымогателем еще одну «стекляшку» и отвернулась.
– Это все! – срывающимся голосом проговорила она. – Последние два в номере.
Мне стало ясно, что прекрасная женщина-космотойтис сейчас зарыдает от обиды и, сжав кулаки, я напустилась на бессердечного маркиза:
– Оставьте ее в покое! Слышите, вы!.. Я не позволю!..
Что ни говорите, а женская солидарность – страшная штука, перед которой отступают даже такие прохиндеи, как наш мур Маав.
– Э, э!.. – попятился он под моим натиском, опасливо придвигая к себе поближе чертову дюжину прозрачных кругляшек. – Успокойтесь, дорогая Доза… Тринадцати более, чем достаточно…
– Для чего достаточно?
– Как для чего? – хором изумились и кот, и Зареганда-диу и, даже, Ловенбухр. – Разве вы не знаете?..
Уплывающие в бесконечность секунды срока, оставшегося до завершения ультиматума, выдвинутого ценакиреманином, давили на меня, словно каменные глыбы, вселяя панику и мешая сосредоточиться.
– Не торопись, девочка, – мягко увещевал меня полковник, циркулирующий вокруг меня, то и дело ласково прикасаясь то пушистым боком, снова как по волшебству девственно-чистым, то хвостом: похоже, что от волнения он позабыл, что мы с ним на «вы». – Соберись с мыслями…
– Лучше всего закройте глаза, – посоветовала нежно-салатная от волнения Зареганда-диу, заглядывая мне через плечо, – и постарайтесь представить, как ратепутс постепенно превращается в то, что вы задумали.
– Такое же маленькое?
– Нет, размер не имеет значения. Хоть с… Этого, с длинным носом…
– Буратино?
– Кого? Нет… О, вспомнила! Со слона.
Я закрыла глаза и честно постаралась представить, как козявка превращается в слона. Почему-то слон никак не представлялся, а то, что представлялось, ни в какие рамки не лезло – дурацкая деревянная кукла в матерчатом колпаке и с живым извивающимся хоботом вместо… Скажем, вместо носа. В конце концов я разразилась нервным смехом от бессилия и открыла глаза. В контейнере, естественно, никакого слона, даже крохотного не наблюдалось, равно как, слава Богу, и плода моих больных фантазий…
– Да-а-а… – протянул разочарованно Ловенбухр, нагибаясь и близоруко щурясь, чтобы разглядеть ратепутса, заползшего за бортик. – Видимо напряженности ментального поля не хватает…
– Вот сами и попробовали бы! – огрызнулась я. – У вас-то, поди, его на полстанции хватит!
– Увы, – сокрушенно развел руками мерганец. – Боюсь, что у меня и сотой части вашего не будет… Нет у меня таких способностей.
– А откуда вы все решили, что у меня они есть?
– Да она просто голову нам морочит! – взорвался кот, взъерошив шерсть на загривке. – Сорок минут осталось, а у нас еще конь не валялся! Лентяйка!
– Ах, лентяйка!..
Я снова прикрыла ресницами глаза и попыталась представить, что проклятый ратепутс превращается… Во что же он превращается?.. Конечно же не в слона: слоны такие добрые… Просто не представляю себе, как слон будет сражаться с этими мерзкими чудовищами… Хорошо говорить: представь, дескать, что-нибудь страшное!.. А что я представлю? Я ведь с малых лет росла бесстрашным ребенком, грозой соседских дач, атаманом в юбке, только с возрастом стала трусихой, но страхи все, больше, какие-то нереальные, бестелесные, вроде неожиданной ревизии, к примеру, или… Ну, это совсем не к месту… Хотя было бы забавно… Стоп! С малых лет… А ведь я, помнится, в четыре года ужасно боялась…
Ошеломленный вздох множества глоток заставил меня открыть глаза…
Ну что же тут поделать? Кто мог думать, что самым ужасным из того, что я могу себе представить, окажется песик Мефодий, с соседской дачи, терроризировавший меня до слез в нежном возрасте? Вот и вышло у меня точное подобие этого лохматого существа по меткому выражению моей бабушки Лукерьи Павловны – «смеси бульдога с носорогом». Правда, он почему-то укрупнился в несколько раз, не потеряв при этом пропорций, и напоминал теперь очень крупного сенбернара.
«Творение» было занято тем, что азартно носилось теперь вокруг замершего сторожевой башней мерганца с беспрестанно верещавшим «пассажиром» на плече. Картина получилась донельзя комичной. Несмотря на значительное увеличение размеров, тембр заливистого щенячьего тявканья ничуть не претерпел изменений и теперь туристы, немного испуганные поначалу, вовсю хохотали над щенком-переростком.
– Да продолжайте же, вредительница! – взвизгнул кот, едва успевший спасти свой хвост из зубов необыкновенно прыгучего Мефодия. – Время иде-е-ет!!!..
«Сам виноват! – сердито подумала я, несколько смущенная полученным результатом. – Нечего было злить меня в процессе, так сказать…»
Кто же, действительно, мог знать, что мои младенческие страхи вкупе со злостью на невыносимого кота породят в подсознании такой вот образ. Но один ратепутс, похоже, все-таки пропал даром…
– Не переживайте так, – Зареганда-диу ободряюще погладила меня своей нежной «рукой» по спине и выложила новый открытый контейнер вместо истраченного вхолостую. – Главное, что вы теперь обрели уверенность в себе… Я же говорила, что все получится. Вы необыкновенно талантливы. Поторопитесь, пожалуйста: осталось всего тридцать две минуты…
Утомившаяся от бесплодной беготни за недосягаемым раздражителем, «дворняжка Баскервилей» подошла ко мне с другой стороны и жарко дыша в ухо, лизнула огромным языком в щеку, прихватив, естественно, шею и часть прически.
– Пошел, пошел!.. – отмахнулась я от неуклюже ласкающегося Мефодия Великого, стирая попутно с лица его слюни, хотя, что ни говори, а благодарность собственного творения для творца всегда приятна.
Ожидать, что все монстры являлись подобием первого, так бесславно погибшего, было бы наивно: они не имели ни малейшего сходства. Пардон, поправлюсь: сходство все-таки было – все как одно, существа казались донельзя агрессивными и, на вид, злобными до предела.
Вновь прибывших было четверо: нечто вроде доисторического тиранозавра, но, почему-то, рогатого, кольчатая многоножка с диаметром тела не менее полутора метров и тремя парами острейших жвал-клещей в передней части слепой головы, подобие человека без головы, но с выпирающими тут и там из мягкого на вид тела гранеными лезвиями и мохнатая птица с недоразвитыми крыльями, но огромным клювом. Поощряемые улыбкой, вернее оскалом, лже-Иннокентия, монстры согнали туристов в кучу и тупо замерли, растопырив свои орудия, словно конвоиры. Мы вчетвером (господин Ловенбухр по-прежнему оставался с нами) разделили общую участь и были затерты в тесную толпу.
Ценакиреманин с трудом поднялся на трясущиеся тощие ноги, но вновь завалился на бок: явная немощь его истощенного тела была видна даже невооруженным взглядом. Передернув лицом, он нетерпеливо щелкнул сухими пальцами, словно кастаньетами и орленок-переросток тут же подскочил к своему господину, чтобы услужливо подставить ему свою верхнюю конечность. Как оказалось, на ней имелось несколько – точнее рассмотреть было трудно из-за лохматой шерсти – пальцев.
Опираясь на «локоток» своего ручного урода, террорист прошелся вдоль колышащейся толпы, насмешливо вглядываясь в лица, на которых застыло общее для всех выражение ужаса.
– Я рад, господа, – каркнул он на редкость немелодичным голосом, – что доставил вам немало приятных минут выступлением своего малыша, – костлявый перст указал на практически исчезнувшие в пенистой луже останки «кожаного» монстра.
– Но за удовольствие нужно платить… – продолжил он. – Мне не дали спокойно покинуть это гостеприимное местечко, и теперь я собираюсь сделать это с вашей помощью. Хочу сообщить, что среди вас присутствуют господа из Комиссии Галактической Безопасности…
Толпа сразу же подалась в разные стороны от нас, превратившись в некое подобие полумесяца. Лишь несколько из моих друзей и знакомых решились остаться с нами, заслоняя меня (и Зареганду-диу заодно) от кровожадных взглядов лже-Иннокентия. Но тот, похоже, до поры был настроен более чем миролюбиво, упиваясь своим явным превосходством над нами беззащитными.
– Так вот. Надеюсь, что они и сейчас имеют прямую связь со своим руководством, поэтому имею честь огласить свой ультиматум.
Мерзавец сделал эффектную паузу.
– Я требую предоставить мне достаточно маневренный и быстроходный корабль, чтобы я мог беспрепятственно покинуть эту скорлупку, – трясущаяся нога несильно притопнула по полированному металлу пола, но всем присутствующим показалось, что от этого вздрогнула вся станция, – а кроме того – надежные гарантии моей безопасности. Я даю Галактическому Центру на размышление два часа, после чего начну убивать по одному заложнику каждые десять минут. Еще не знаю, как это будет происходить, – чудовище глумливо хихикнуло, – но ручаюсь, что зрелище будет захватывающим… Вся ответственность за происходящее, естественно, ляжет на плечи присутствующих здесь агентов…
– Тебе не удастся шантажировать Галактику! – раздался голос из-под моих ног и бросив взгляд вниз я увидела маркиза мур Маава стоящего в мужественной позе. – Неподалеку отсюда дежурят два космических крейсера и… и…
Полковник только сейчас понял, что просветить толпу бедных туристов насчет их незавидной участи будет более, чем жестоко.
– Ну! Договаривайте! – поощрил ухмыляясь смешавшегося кота монстр в человеческом облике. – Расскажите всем, что задумал ваш гуманный КГБ!
– Пожалуй не буду… – буркнул кот, сдуваясь, словно проколотый шарик.
– То-то… А теперь, господа, – ценакиреманин радушно указал на ворота одного из складских отсеков. – Прошу вас пройти в помещение для отдыха. Два часа, думаю, пробегут для вас незаметно.
Перепуганные туристы пополам с нечаянными адагрухцами, среди которых против своей воли оказались и неуловимые букмекеры, на которых сейчас никто не обращал внимания, потянулись гуськом в распахнутый перед ними огромный люк, подгоняемые монстрами…
* * *
– Что будем делать?Сказать, что я была перепугана, значит не сказать ничего – я просто дрожала от страха. Весьма простительно, между прочим, для слабой женщины.
– Неужели никто извне не может прийти нам на помощь?..
Полковник, по своей обычной привычке, передернул шкурой на спине, что у него означало пожатие плечами. Судя по его лунатическому виду, он лихорадочно обдумывал что-то важное. Может быть даже решал вопрос: выключил или нет перед уходом электричество в номере…
– Вы меня не слушаете, господин мур Маав? – я решительно протянула руку, чтобы весьма непочтительным встряхиванием за шкирку вернуть отрешенного кота в действительность, но восхитительная Зареганда-диу перехватила ее на полдороги.
– Тс-с-с, милая Доза! Он же размышляет!..
– Ну и что? Нашел время размышлять! У нас всего полтора часа осталось!..
– Один час и двадцать семь минут, – флегматично вставил свое веское слово господин Ловенбухр, по прежнему пребывающий в непосредственной близости от нас, что вселяло некоторую уверенность.
– Вот именно!..
– Он ищет выход из сложившейся ситуации…
Я только открыла рот, чтобы разразиться потоком язвительностей по этому поводу, как маркиз неожиданно вышел из ступора.
– Гражданка Зареганда-Диу, – официально обратился он к моей подружке, – контейнеры с рате… ратес… Ну, с этими…
– Ратепутсами?
– Да, с этим самым. Они при вас?
– Да, но…
– Никаких «но»! – отрезал кот и требовательно, известным жестом под названием «Ваши документики!», протянул лапу с растопыренными когтями. – Именем Галактического Содружества требую сдать их в виду безотлагательной необходимости!
Дисциплинированная инопланетянка не нашла что возразить и принялась рыться в многочисленных покрывалах умоляюще поглядывая то на меня, то, почему-то, на мерганца, с интересом следящего за нами.
– Но зачем они вам? – на уплощившемся наподобие человеческой ладони кончике щупальца лежала горка напоминающих прозрачные таблетки или, скорее, мелкие монетки, контейнеров. – Для их активации требуется мощное ментальное поле…
– Ничего-ничего… – кот решительно сгреб «таблетки» и принялся их раскладывать на полу перед собой правильными рядами, что-то мурлыча под нос.
Я недоуменно следила за его действиями, понимая, что ничего не понимаю. Должно быть, кот с покойным Лесли (хотя применимо ли слово «покойный» к киберорганической машине?) посвятили меня далеко не во все подробности…
– Стоп! – во всеуслышанье заявил полковник тыча когтем в пасьянс из контейнеров. – Тут всего двенадцать штук! А где остальные?
Зареганда-диу, густо позеленев от стыда, выложила перед вымогателем еще одну «стекляшку» и отвернулась.
– Это все! – срывающимся голосом проговорила она. – Последние два в номере.
Мне стало ясно, что прекрасная женщина-космотойтис сейчас зарыдает от обиды и, сжав кулаки, я напустилась на бессердечного маркиза:
– Оставьте ее в покое! Слышите, вы!.. Я не позволю!..
Что ни говорите, а женская солидарность – страшная штука, перед которой отступают даже такие прохиндеи, как наш мур Маав.
– Э, э!.. – попятился он под моим натиском, опасливо придвигая к себе поближе чертову дюжину прозрачных кругляшек. – Успокойтесь, дорогая Доза… Тринадцати более, чем достаточно…
– Для чего достаточно?
– Как для чего? – хором изумились и кот, и Зареганда-диу и, даже, Ловенбухр. – Разве вы не знаете?..
* * *
– Да не получится у меня ничего! – отбивалась я от слаженного напора трех друзей, с отчаянием глядя на проклятый контейнер, вернее, на крошечную мерзкую козявку, едва заметно перемещающуюся по его дну, покрытому какой-то липкой жидкостью, вроде сиропа. – Я даже не знаю, как это делается!..Уплывающие в бесконечность секунды срока, оставшегося до завершения ультиматума, выдвинутого ценакиреманином, давили на меня, словно каменные глыбы, вселяя панику и мешая сосредоточиться.
– Не торопись, девочка, – мягко увещевал меня полковник, циркулирующий вокруг меня, то и дело ласково прикасаясь то пушистым боком, снова как по волшебству девственно-чистым, то хвостом: похоже, что от волнения он позабыл, что мы с ним на «вы». – Соберись с мыслями…
– Лучше всего закройте глаза, – посоветовала нежно-салатная от волнения Зареганда-диу, заглядывая мне через плечо, – и постарайтесь представить, как ратепутс постепенно превращается в то, что вы задумали.
– Такое же маленькое?
– Нет, размер не имеет значения. Хоть с… Этого, с длинным носом…
– Буратино?
– Кого? Нет… О, вспомнила! Со слона.
Я закрыла глаза и честно постаралась представить, как козявка превращается в слона. Почему-то слон никак не представлялся, а то, что представлялось, ни в какие рамки не лезло – дурацкая деревянная кукла в матерчатом колпаке и с живым извивающимся хоботом вместо… Скажем, вместо носа. В конце концов я разразилась нервным смехом от бессилия и открыла глаза. В контейнере, естественно, никакого слона, даже крохотного не наблюдалось, равно как, слава Богу, и плода моих больных фантазий…
– Да-а-а… – протянул разочарованно Ловенбухр, нагибаясь и близоруко щурясь, чтобы разглядеть ратепутса, заползшего за бортик. – Видимо напряженности ментального поля не хватает…
– Вот сами и попробовали бы! – огрызнулась я. – У вас-то, поди, его на полстанции хватит!
– Увы, – сокрушенно развел руками мерганец. – Боюсь, что у меня и сотой части вашего не будет… Нет у меня таких способностей.
– А откуда вы все решили, что у меня они есть?
– Да она просто голову нам морочит! – взорвался кот, взъерошив шерсть на загривке. – Сорок минут осталось, а у нас еще конь не валялся! Лентяйка!
– Ах, лентяйка!..
Я снова прикрыла ресницами глаза и попыталась представить, что проклятый ратепутс превращается… Во что же он превращается?.. Конечно же не в слона: слоны такие добрые… Просто не представляю себе, как слон будет сражаться с этими мерзкими чудовищами… Хорошо говорить: представь, дескать, что-нибудь страшное!.. А что я представлю? Я ведь с малых лет росла бесстрашным ребенком, грозой соседских дач, атаманом в юбке, только с возрастом стала трусихой, но страхи все, больше, какие-то нереальные, бестелесные, вроде неожиданной ревизии, к примеру, или… Ну, это совсем не к месту… Хотя было бы забавно… Стоп! С малых лет… А ведь я, помнится, в четыре года ужасно боялась…
Ошеломленный вздох множества глоток заставил меня открыть глаза…
* * *
– И куда, скажите на милость, это годится? – патетически вопрошал полковник, вскарабкавшийся на плечо пребывающего в полной прострации Ловенбухра, чтобы уберечься от беспрестанных атак моего творения. – Подумать только: один драгоценный ратепутс из тринадцати – и псу под хвост!..Ну что же тут поделать? Кто мог думать, что самым ужасным из того, что я могу себе представить, окажется песик Мефодий, с соседской дачи, терроризировавший меня до слез в нежном возрасте? Вот и вышло у меня точное подобие этого лохматого существа по меткому выражению моей бабушки Лукерьи Павловны – «смеси бульдога с носорогом». Правда, он почему-то укрупнился в несколько раз, не потеряв при этом пропорций, и напоминал теперь очень крупного сенбернара.
«Творение» было занято тем, что азартно носилось теперь вокруг замершего сторожевой башней мерганца с беспрестанно верещавшим «пассажиром» на плече. Картина получилась донельзя комичной. Несмотря на значительное увеличение размеров, тембр заливистого щенячьего тявканья ничуть не претерпел изменений и теперь туристы, немного испуганные поначалу, вовсю хохотали над щенком-переростком.
– Да продолжайте же, вредительница! – взвизгнул кот, едва успевший спасти свой хвост из зубов необыкновенно прыгучего Мефодия. – Время иде-е-ет!!!..
«Сам виноват! – сердито подумала я, несколько смущенная полученным результатом. – Нечего было злить меня в процессе, так сказать…»
Кто же, действительно, мог знать, что мои младенческие страхи вкупе со злостью на невыносимого кота породят в подсознании такой вот образ. Но один ратепутс, похоже, все-таки пропал даром…
– Не переживайте так, – Зареганда-диу ободряюще погладила меня своей нежной «рукой» по спине и выложила новый открытый контейнер вместо истраченного вхолостую. – Главное, что вы теперь обрели уверенность в себе… Я же говорила, что все получится. Вы необыкновенно талантливы. Поторопитесь, пожалуйста: осталось всего тридцать две минуты…
Утомившаяся от бесплодной беготни за недосягаемым раздражителем, «дворняжка Баскервилей» подошла ко мне с другой стороны и жарко дыша в ухо, лизнула огромным языком в щеку, прихватив, естественно, шею и часть прически.
– Пошел, пошел!.. – отмахнулась я от неуклюже ласкающегося Мефодия Великого, стирая попутно с лица его слюни, хотя, что ни говори, а благодарность собственного творения для творца всегда приятна.