Ну-с, попробуем еще… Что бы еще такого страшного придумать?.. А почему, собственно, я должна представлять именно то, чего боюсь? Ведь не только страшилища способны сражаться со страшилищами. Что я мало книг читала в детские и отроческие годы? Ну-ка, ну-ка, что там у нас лежит в пыльных тайниках памяти…
Дон-Кихот, конечно, это не совсем то, что требовалось, но, как говорится, первый, точнее, второй блин – комом… Опять ассоциативная связь: чудовища – драконы – рыцарь – ветряные мельницы.
На меня уже поглядывали уважительно, сторонясь грозного идальго с тазиком для бритья на голове, тощего до дистрофии и гарцующего на таком же субтильном, как и он скакуне Росинанте. Мужества ему, конечно, было не занимать, но вот боевой мощи… Извиняло меня то обстоятельство, что «рыцарь печального образа», как и Мефодий, размерами раза в два превышал оригинал. Что ж, сеньор Дон-Кихот Ламанчский, не все же вам сражаться с одними ветряными мельницами – найдутся противники и посерьезнее…
– А-а-ах!..
Вот это то, что нужно! Доблестный рыцарь Айвенго, совсем такой же, как на иллюстрациях из любимой моей книжки, заученным движением снял шлем, окинул всех присутствующих спокойным взором бледно-голубых глаз и медленно склонил голову в приветствии. Учтивости древнему британцу было не занимать. Его могучий боевой конь озадаченно косился на тощего Росинанта, очевидно недоумевая, к какому виду живых существ относится это чудо природы.
Дальше дело пошло лучше и обрадованная Зареганда-диу под восторженные вопли, которыми туристы встречали очередного защитника, только успевала подсовывать открытые контейнеры.
К моменту истечения ультиматума наша дружина, состоящая исключительно из кавалерии, была укомплектована всеми четырьмя мушкетерами, Василием Ивановичем Чапаевым в бурке, алых галифе и с неизменной шашкой на боку, Денисом Давыдовым и тремя богатырями с картины Васнецова.
Вместо одинокого красного командарма я пыталась сотворить тачанку, укомплектованную Петькой и Анкой-пулеметчицей с ее верным «Максимом», но что-то не совладала с пропорциями и прервала процесс на Василии Ивановиче. Вероятно, виновата Анка… Что-то чрезвычайно вызывающей она мне представлялась – в мини-юбке из зеленой плюшевой скатерти, вульгарно накрашенная, с папиросой в зубах…
Лучше всего мне, почему-то удались гусар Давыдов, Алеша Попович и Арамис, постоянно бросавшие загадочные томные взгляды на меня и угрожающе-оценивающие, друг на друга…
Я долго колебалась, остановиться ли в численности наших витязей на одиннадцати или создать двенадцатого – все же, вместе с Мефодием их стало бы тринадцать, а это несчастливое число – но тактические соображения пересилили суеверия. Штирлица, который был задуман первоначально, пришлось со вздохом отбросить – он, конечно, боец что надо, но на лошади совсем не смотрелся бы, а один пеший среди конных – в поле не воин… Да и с мечом в руках я его представляла плоховато. Чтобы бить супостата наверняка, я «на закуску» сотворила вместо штандартенфюрера Георгия-Победоносца.
Святой воитель получился на славу – в сияющей броне, на гнедом горячем скакуне, с золотым нимбом вокруг головы и разящим копьем в руке, словом, именно такой, каким я его представляла по многочисленным иконам, виденным в храмах и на страницах искусствоведческих альбомов.
Сурово глянув на меня, Победоносец критически оценил «соратников», особенно мушкетеров, задиристо крутящих усы, и только покачал головой. Но русский воин – воин всегда. Георгий размашисто осенил себя и окружающих крестным знамением и, пришпорив коня, присоединился к кавалькаде, стараясь держаться поближе к Богатырям, в которых издалека опознал соотечественников.
Богатыри, напротив, уже нашли общий язык и с Айвенго, и с Давыдовым, и с Чапаевым. Теперь они были заняты тем, что, добродушно похлопывая друг друга и новых товарищей по спине, отпускали соленые шуточки, то в адрес красных революционных шаровар Василия Ивановича, то – похожего на ведро-подойник шлема заморского рыцаря…
Конечно, идеальные образы идеальными образами, но «яблоки» после себя «идеальные» лошади оставляли самые, что ни на есть, прозаические… О-о-о! Опять выставка коневодства в чистом виде…
Работа над Георгием отняла последние минуты, отпущенного нам террористом срока. Едва я успела утереть со лба пот, выступивший от недюжинных, хотя и психических, усилий, выборочно пожать руки, лапы, щупальца, клешни и прочие конечности благодарным соратникам, и потрепать по холке (едва не достающей до моего… хм-м, словом, чуть ли не до плеча) отчаянно вертящего хвостом Мефодия, как створки люка дрогнули и разъехались в стороны, открывая лже-Иннокентия, восседающего на новом «Буцефале».
21
Дон-Кихот, конечно, это не совсем то, что требовалось, но, как говорится, первый, точнее, второй блин – комом… Опять ассоциативная связь: чудовища – драконы – рыцарь – ветряные мельницы.
На меня уже поглядывали уважительно, сторонясь грозного идальго с тазиком для бритья на голове, тощего до дистрофии и гарцующего на таком же субтильном, как и он скакуне Росинанте. Мужества ему, конечно, было не занимать, но вот боевой мощи… Извиняло меня то обстоятельство, что «рыцарь печального образа», как и Мефодий, размерами раза в два превышал оригинал. Что ж, сеньор Дон-Кихот Ламанчский, не все же вам сражаться с одними ветряными мельницами – найдутся противники и посерьезнее…
– А-а-ах!..
Вот это то, что нужно! Доблестный рыцарь Айвенго, совсем такой же, как на иллюстрациях из любимой моей книжки, заученным движением снял шлем, окинул всех присутствующих спокойным взором бледно-голубых глаз и медленно склонил голову в приветствии. Учтивости древнему британцу было не занимать. Его могучий боевой конь озадаченно косился на тощего Росинанта, очевидно недоумевая, к какому виду живых существ относится это чудо природы.
Дальше дело пошло лучше и обрадованная Зареганда-диу под восторженные вопли, которыми туристы встречали очередного защитника, только успевала подсовывать открытые контейнеры.
К моменту истечения ультиматума наша дружина, состоящая исключительно из кавалерии, была укомплектована всеми четырьмя мушкетерами, Василием Ивановичем Чапаевым в бурке, алых галифе и с неизменной шашкой на боку, Денисом Давыдовым и тремя богатырями с картины Васнецова.
Вместо одинокого красного командарма я пыталась сотворить тачанку, укомплектованную Петькой и Анкой-пулеметчицей с ее верным «Максимом», но что-то не совладала с пропорциями и прервала процесс на Василии Ивановиче. Вероятно, виновата Анка… Что-то чрезвычайно вызывающей она мне представлялась – в мини-юбке из зеленой плюшевой скатерти, вульгарно накрашенная, с папиросой в зубах…
Лучше всего мне, почему-то удались гусар Давыдов, Алеша Попович и Арамис, постоянно бросавшие загадочные томные взгляды на меня и угрожающе-оценивающие, друг на друга…
Я долго колебалась, остановиться ли в численности наших витязей на одиннадцати или создать двенадцатого – все же, вместе с Мефодием их стало бы тринадцать, а это несчастливое число – но тактические соображения пересилили суеверия. Штирлица, который был задуман первоначально, пришлось со вздохом отбросить – он, конечно, боец что надо, но на лошади совсем не смотрелся бы, а один пеший среди конных – в поле не воин… Да и с мечом в руках я его представляла плоховато. Чтобы бить супостата наверняка, я «на закуску» сотворила вместо штандартенфюрера Георгия-Победоносца.
Святой воитель получился на славу – в сияющей броне, на гнедом горячем скакуне, с золотым нимбом вокруг головы и разящим копьем в руке, словом, именно такой, каким я его представляла по многочисленным иконам, виденным в храмах и на страницах искусствоведческих альбомов.
Сурово глянув на меня, Победоносец критически оценил «соратников», особенно мушкетеров, задиристо крутящих усы, и только покачал головой. Но русский воин – воин всегда. Георгий размашисто осенил себя и окружающих крестным знамением и, пришпорив коня, присоединился к кавалькаде, стараясь держаться поближе к Богатырям, в которых издалека опознал соотечественников.
Богатыри, напротив, уже нашли общий язык и с Айвенго, и с Давыдовым, и с Чапаевым. Теперь они были заняты тем, что, добродушно похлопывая друг друга и новых товарищей по спине, отпускали соленые шуточки, то в адрес красных революционных шаровар Василия Ивановича, то – похожего на ведро-подойник шлема заморского рыцаря…
Конечно, идеальные образы идеальными образами, но «яблоки» после себя «идеальные» лошади оставляли самые, что ни на есть, прозаические… О-о-о! Опять выставка коневодства в чистом виде…
Работа над Георгием отняла последние минуты, отпущенного нам террористом срока. Едва я успела утереть со лба пот, выступивший от недюжинных, хотя и психических, усилий, выборочно пожать руки, лапы, щупальца, клешни и прочие конечности благодарным соратникам, и потрепать по холке (едва не достающей до моего… хм-м, словом, чуть ли не до плеча) отчаянно вертящего хвостом Мефодия, как створки люка дрогнули и разъехались в стороны, открывая лже-Иннокентия, восседающего на новом «Буцефале».
21
При виде нашего воинства, ощетинившегося копьями, мечами, шпагами и шашками, ценакиреманин попятился, изумлено вздернув клочковатые брови, но быстро справился с растерянностью.
– Ого!.. Да вы, господа, похоже, даром времени не теряли! Как же я не учел такую возможность?..
Мы все готовились к легкой победе за явным численным превосходством, но нас тоже ждало жестокое разочарование: вместо четырех, уже знакомых монстров, террориста окружал по меньшей мере десяток странных существ, причем, первые, уже описанные, выглядели на фоне этого «паноптикума» чуть ли не изящными красавцами. Обилие мускулистой плоти, утыканной рогами, шипами, крючьями, гребнями и пилами, не говоря уже об множестве самого угрожающего вида когтей и клыков, ввергло меня в оцепенение. Куда уж моим бойцам за справедливость, пусть и великанам, против такого скопища монстров!
– В одном месте никогда не может собраться более двадцати семи ратепутсов… – отрешенно выдохнула мне в ухо Зареганда-диу, бессознательно обвившая мой локоть несколькими кольцами дрожащего щупальца. – Это аксиома… Значит, он нашел всего двенадцать.
– Но каких!..
– Не робейте, красавицы! – раздался за нашими спинами мощный бас и чья-то могучая длань в кольчужной перчатке, похлопав меня по плечу, легко, словно и впрямь маленьких девочек, отодвинула вашу рассказчицу с подругой за богатырские спины.
– Ну что, бояре! – гаркнул седобородый Илья Муромец, поднимая вверх копье. – Постоим за землю русскую?.. Ну и за это место заодно…
«Бояре» поддержали его мощным, хотя и нестройным хором. Что с того, что почти половина из них к русским не относилась? Они видели перед собой врага, которому не место на белом свете, и этого бывалым воякам было предостаточно.
В ответ лже-Иннокентий, сползая со спины своего уродливого скакуна (на этот раз он выбрал огромного черно-бурого паука с мохнатыми лапами и мокрыми слюнявыми щупальцами на месте жвал), каркнул что-то односложное на непонятном языке, должно быть скомандовал, а, может быть, просто выругался, и неровные ряды его сюрреалистического воинства качнулись навстречу «нашим»…
Не знаю уж, успели сговориться наши витязи перед боем или подобные таланты у вояк в крови, но, уступая толпе чудовищ, а иного слова не подобрать, в массе (увы, вместе с конями и отчаянно, по-щенячьи, смелым Мефодием, они далеко проигрывали равным им по количеству врагам в габаритах), они брали слаженностью натиска и бойцовским мастерством.
Копья были сломаны при первом же столкновении, оставшись глубоко всаженными в чешуйчатые, волосатые и скользкие тела, и теперь в ход шли клинки, встречающие на своем пути, то, не уступающие по крепости закаленной стали, орудия, то податливые, как тесто горы мускулов. Некоторое время сражающиеся казались единым организмом, тяжело ворочающимся в центре сверкающего металлическими поверхностями зала, оглашая все вокруг трубным ревом и ржанием, звоном и хрустом, лязгом и хлюпаньем, яростным матом и не менее яростной молитвой, проклятиями на французском, английском и испанском языках, и нечленораздельными восклицаниями, но потом среди общей мешанины выделились отдельные островки…
Робкие попытки вездесущих букмекеров делать ставки были пресечены в зародыше: какие могут быть меркантильные интересы, когда дело идет о жизни и смерти! Болели все, естественно, за «наших», не исключая негуманоидов, которым некоторые из врагов показались бы в иной ситуации более близкими, чем люди. Аборигенам было милостиво дозволено лишь торговать прохладительными напитками и прочими мелочами.
Увы, почти сразу не обошлось без потерь.
Первым пал геройской смертью Айвенго, задавленный вместе с конем гигантской амёбообразной тушей, тупо подмявшей его под себя в самом начале битвы и пронзенной погибающим рыцарем откуда-то снизу мечом. Виноват был он сам, пытаясь навязать полуразумной твари честный бой один на один там, где нужно было наваливаться ватагой, наплевав на рыцарский кодекс. Однако, то ли бесформенное существо оказалось на редкость тонко организованным, то ли мужественному воину удалось одним интуитивно-точным ударом повредить какой-то жизненно важный орган этой твари, но в сражении она участия больше не принимала, безучастно возвышаясь на краю поля битвы подобно кургану над богатырской, вернее, рыцарской могилой.
Не повезло и Атосу, успевшему лишь несколько раз пронзить чьи-то туши шпагой – его буквально разнесло в клочья внезапно превратившееся в сверкающий вихрь острейших лезвий небольших размеров существо, напоминающее карикатурного ежа, на которое поначалу и внимания-то не обратили. Однако, не успела я в ужасе спрятать лицо на груди восхитительной Зареганды-диу, как за погибшего мушкетера с лихвой отплатили трое оставшихся, мигом превратив ежа в дуршлаг из седельных мушкетонов и затоптав для верности копытами коней…
– Не знаю, чем закончится эта заварушка, – шепнул мне на ухо полковник, невозмутимый и циничный, как всегда, – но подмогу я вызвал и теперь группа бойцов галактического спецназа пытается проникнуть на станцию с противоположной стороны, которую ценакиреманин наверняка не контролирует…
– Да он всю станцию не контролирует! – все еще переживая за смерть двух своих «крестников», горько ответила я. – Могут хоть здесь проникать…
– Почему вы так уверены? – вместе со спокойствием к маркизу вернулась и его вежливость. – Объяснитесь.
Я вкратце пересказала ему услышанное от Зареганды-диу и предложила пересчитать по пальцам творения лже-Иннокентия, пока это еще возможно. И вовремя – на «сцене» Василий Иванович точным ударом доброго златоустовского клинка только что рассек пополам мохнатого паука, каждая из половинок которого, перебирая четырьмя лапами и щедро орошая пол зеленой жижей, заменяющей кровь, побежала в свою сторону.
– Вы так думаете? – протянул кот, загибая исподтишка когти, но я уже не слушала пушистого зануду, увлекшись новым обострением на поле брани.
Двое богатырей с лицами, неразличимыми под слоем зелено-бурой крови нежити, по-мясницки хэкая, рубили мечами в капусту истошно верещащего волосатого орленка-недоросля, опасно отмахивающегося острейшими когтями без малого полуметровой длинны. Чтобы тварь не вырывалась, ее прижимал к полу обломком чьего-то копья вынужденно спешившийся Денис Давыдов (коня его убила огромная сороконожка, которую сейчас, совсем как легендарного змея, приканчивал Георгий-Победоносец), попутно оттесняя от лежащего неподвижно третьего. В это время Портос, единственный уцелевший из всех мушкетеров, плечом к плечу с Дон-Кихотом, тоже оставшись без лошадей, организованно отступали, отбиваясь шпагами от двух монстров, каждый из которых, по обилию конечностей, стоил пятерых. Им на помощь спешил Василий Иванович на хромающем коне.
– У меня получается… – нетерпеливо толкнул меня лобастой головой кот, переводя взгляд с одного сжатого мохнатого кулачка на другой.
– Ах, отстаньте! – в сердцах замахала я на него полупустой баночкой, разбрызгивая вокруг газировку, нагло выдаваемую здесь пройдохами-адагрухцами за наш отечественный квас. – Не до вас!..
Вот негодяй! Всего на секунду отвлеклась, а положение опять переменилось.
На покрытом обрубками тел, павшими лошадьми и обломками оружия поле боя осталось всего несколько действующих бойцов.
Чапаева уже нигде не было видно, лишь перекатывалась под ногами сражающихся его измазанная кровью папаха, да и богатырь остался только один, едва держащийся на ногах, но упрямо, раз за разом пронзающий обломком меча вяло копошащуюся под ним чешуйчатую тушу. Дон-Кихот куда-то исчез, а Портос без шляпы, вооружившись богатырским мечом вместо сломанной шпаги, обтесывал одного из их противников, сноровисто ампутируя тому лишние конечности, число которых значительно поредело. Где-то на периферии схватки, шатаясь и слепо спотыкаясь о тела, брел безоружный гусар, весь окровавленный, без кивера, пока не свалился ничком возле «кургана» скрывающего под собой Айвенго… Судя по всему, битва приближалась к развязке.
– Мужчины! Помогите же им! – с мольбой воззвала я к столпившимся за моей спиной туристам, не в силах выносить зрелище гибели наших воинов. – Их же сейчас всех перебьют!
Портос, разрубив пополам тело вконец обезручевшего монстра и двинувшись на помощь соратникам, неосмотрительно шагнул на казавшийся безобидным бугорок и в мановение ока был оплетен взметнувшимся снизу ворохом клейких нитей. Приподнявшийся с пола Дон Кихот в продавленной кирасе и без тазика-шлема пронзил коварное существо обломком подобранного копья и рухнул обратно, чтобы больше не шевелиться…
– Всем оставаться на своих местах! – взревел громоподобный голос и, вздрогнув от неожиданности, я увидела, как помещение наполняется облаченными в черную униформу и зеркальные шлемы-сферы людьми, недвусмысленно наводящими оружие на всех без исключения. – Спецназ Галактической Безопасности! Имеющих оружие просим положить его на пол и отойти на три шага!
– Наши! Красные!.. – завопила я вскакивая с места и бешено аплодируя. – Тьфу ты, черные!..
В этот момент последний из живых бойцов, Георгий-Победоноцец, оторвал от себя щупальца последней твари, безнадежно пытающейся удушить его в объятиях, и пару раз рубанул ее наотмашь мечом. Потом он незряче оглянулся вокруг, утер рукавом пол со лба будто хорошо потрудившийся пахарь и осел на пол, так и не выпустив оружия из руки. Сияющий нимб вокруг его головы медленно угас…
Хотя прямо по телам павших сейчас сновали фотографируя, делая анализы и тщательно внося в протокол положение каждого «фрагмента» или капельки крови, хитрые механизмы, привезенные с собой галактическим спецназом, от поля битвы веяло какой-то первобытной дикостью… Казалось, что сейчас, откуда ни возьмись, налетят стаи черных воронов, чтобы начать свой варварский пир на телах павших воинов, а в памяти сами собой всплывали древние строчки: «Рать побитая лежит…»
Я подняла с пола сверкающего по прежнему, как ни в чем не бывало, обломок чьего-то меча, напоминающий крест – рукоять с косым осколком клинка – и прижала к груди, ничуть не заботясь о том, что одежда запачкается кровью. Ощущение было таким, как будто я сейчас стою над могилой своих собственных двенадцати сыновей. Как никогда остро мне захотелось родить ребенка… Или двух… Или трех…
Какая-то верткая машинка на длинных паучьих ножках тут же вцепилась в мой талисман блестящими клешнями и, воркуя что-то успокоительное, потащила к себе. Ну конечно: этим межпланетным легавым нож острый, когда ворошат что-нибудь на месте преступления, которым, без сомнения, им казалось и это поле брани.
– Отвяжись! – взвизгнула я, прижимая окровавленную железяку к груди и отчаянно шаря глазами по сторонам: чем бы тяжелым приголубить этого паука-криминалиста. – Проваливай на…!
Боюсь, в этот момент я была несколько неадекватна, поэтому не стоит приводить здесь даже толику тех «красивостей», что я наговорила в запале опешившей от неожиданности многоножке и сбежавшимся на шум остальным спецназовцам.
Чем бы закончилась эта безобразная сцена, если бы откуда ни возьмись не появилась восхитительная Зареганда-Диу, предрекать не решусь, скажу только, что, наверное, ничем хорошим…
– Да отдайте им эту железяку! – дама-космотойтис решительно вырвала из моих рук обломок меча и запулила прямо в физиономию металлическому пауку (хотя физиономия это была или что другое, совсем даже наоборот – разобрать трудно), ловко перехватившему его в воздухе, благодарно чирикнувшему что-то и тут же упорхнувшему в неизвестном направлении. – Пойдемте скорее, похоже ваше четвероногое создание что-то нашло.
Четвероногое создание? В воображении возник образ деятельно вынюхивающего что-то на полированном полу полковника… Странно, он почему-то не ассоциировался у меня с четвероногим. Так, несколько необычный на вид человек, не более того…
– При чем здесь полковник?! – сердито воззрилась на меня Зареганда-диу, когда я попыталась поделиться с ней своими сомнениями. – Да полковник мур Маав носится со своими галактическими головорезами где-то по верхним палубам в поисках ценакиреманина…
– А что, разве он еще не схвачен? – наивно поинтересовалась я: за последними треволнениями я как-то совсем позабыла про мерзкого лже-Иннокентия. – А я-то думала…
– Пройдемте! – безапелляционно заявила моя подруга, возвращая меня на землю и, с совсем не дамской силой, обвивая мой многострадальный локоть своим упругим щупальцем.
Оказалось, что под «четвероногим созданием» она понимала все того же Мефодия. Как я была рада, что хоть один из созданных мной «витязей» уцелел!
Уцелел он, скажем, не совсем – ран и ссадин на мохнатой шкуре было не счесть, одно ухо оторвано почти под корень, а на левом боку кожа висела длинным кровоточащим лоскутом, но мой щенок-переросток был бодр и полон энергии. В настоящий момент он деятельно скреб когтями полированный металл одной из стен, не забывая азартно облаивать что-то нам невидимое или за этой стеной скрывающееся.
– Мефодий, дорогой мой!
Что ж, разок погладить себя по холке создательнице пес позволил, но не более того: не время сейчас для нежностей, понимаешь!
– Чем ему не понравилась эта стена? – недоумевающе повернулась я к подруге, уяснив, что ласкаться четвероногий боец не намерен ни под каким соусом.
– Какая стена? – подозрительно сощурилась на меня Зареганда-диу.
– Да вот же…
– Это не стена, а вход в шлюз для крупнотоннажных грузов!
Я задрала голову и действительно разглядела на умопомрачительной высоте плавно загибающуюся щель. Вот это люк! Паршивенький же инженер из тебя, Доза! Только даром пять лет в институте угробила.
– Так что же мы стоим? Нужно открыть и посмотреть!
– Попробуйте! У меня что-то не получилось…
Я, не тратя слов, подошла к пульту, уже выдвинутому из стены, на секунду задумалась и выдала. Инженер я, признаться никакой, но…
– Доза! Вы гений!
Металлическая стена неторопливо пошла вверх, открывая постепенно ширившийся проход в почти неосвещенное помещение, могущее соперничать по размерам с залом ожидания. Не дожидаясь, когда плита поднимется окончательно, мы с Зарегандой-диу, слава Богу, чрезмерными габаритами не отличающиеся, юркнули в полуметровую щель и втащили за собой отчаянно скулящего Мефодия, которому она была тесновата. Работенка, я вам скажу была еще та! К слову сказать, металлическая «дверца» сразу после того, как мы оказались внутри почему-то прекратила подъем. Причуды неведомых конструкторов, не иначе.
Едва оказавшись в шлюзе, щенок, опять таки, не тратя времени на нежности, растолкал нас самым невежливым образом и ринулся куда-то в полутьму, оглашая гулкое пространство яростным лаем.
– Вот неблагодарная скотина! – горько пожаловалась я подруге, поднимаясь с пола и помогая подняться ей. – Собака, одно слово!..
Ответить она не успела, так как под теряющимися в высоте сводами вспыхнул ослепительный свет…
С каждой минутой лай Мефодия усиливался. Без сомнения же он нашел беглого террориста – стал бы разоряться из-за какой-нибудь жалкой крысы созданный мной пес! Конечно, если крыса не очень большая и не слишком аппетитная…
Двигаться становилось все труднее и труднее, поскольку пол, ровный и плоский у люка, постепенно прогибался к центру, принимая форму половины цилиндра, а когда мы приблизились к лицевой стене шлюза, то помещение превратилось в цилиндр полный. Завершался коридор огромной крышкой, не менее пятидесяти метров в диаметре, слегка вогнутой и совершенно лишенной каких либо выступающих частей в отличие от «мохнатых» стен. Тем непонятнее было, каким образом умудрился вскарабкаться в центр циклопического параболоида, туда, где имелась небольшая выемка, ценакиреманин, яростно облаиваемый вставшим на задние лапы Мефодием, летать не умевшим и, поэтому, вынужденным довольствоваться лишь акустическим воздействием на мерзавца. Я, впрочем, полагаю, что лже-Иннокентию, первоначально, до близкого знакомства с моим милым песиком, препятствие тоже казалось неприступным…
– Вам там удобно? – задрав голову, поинтересовалась я самым любезным тоном, хотя внутри меня все клокотало от ярости. – Не желаете ли спуститься? Мефодий не кусается!
Каюсь, последнее мое утверждение было чистой ложью – еще в бытность свою крохотным меховым комочком, щенок отличался безграничным коварством – но удержаться я не могла. Ценакиреманин, кстати, на мое приглашение не купился, лишь зыркнул злобно с верхотуры кроваво-красными, похожими на угольки, глазами и еще крепче вцепился в края своего убежища.
– Вы же не собираетесь сидеть там до скончания веков? – продолжала я свой издевательский монолог, прикидывая, как бы вызвать на подмогу полковника, рыскавшего незнамо где со своей легавой сворой, по закону подлости, именно тогда, когда он был нужен здесь… Да что там нужен – необходим. – Может быть вы просто боитесь слезать? Боязнь высоты?
– Может быть я за ним слазаю? – азартно предложила восхитительная Зареганда-диу, которую сумасшедшая крутизна, похоже, совсем не пугала, уже выпрастывая щупальца из складок своих полупрозрачных одежд, но ко мне уже вернулось хладнокровие.
– Где-то тут должен быть дублирующий пульт управления…
Искомое отыскалось метрах в тридцати от створа гигантского люка.
– Что вы собираетесь делать? – моя подруга, увидев, что я деловито принялась отщелкивать на сенсорах очередную фугу, заметно обеспокоилась. – Вы же не собираетесь открыть и этот люк?..
– Конечно же нет, Зарегандочка дорогая, – успокоила я ее, не отрываясь от сложных пассажей. – Всего лишь маленькую форточку, которую сейчас принимает за удобную норку наш дружок…
– Понимаете, – продолжила я после секундной паузы, потребовавшейся мне, чтобы переключить тумблер, расположенный довольно далеко от пульта. – Он избрал своим убежищем устье клапана, который открывают для выравнивания давления в отсеке и открытом космосе…
– Но…
– Но люк-то, через который мы сюда пробрались, не совсем закрыт. Что отсюда следует?..
– Разве автоматика…
– А я что, по вашему, сейчас делаю? Ее родимую и отключаю… При открытии клапана создастся мощное течение воздуха наружу и…
– А как же полковник со своими спецназовцами? Они же должны взять ценакиреманина живьем…
– Не факт. А если бы он оказал сопротивление? Он, кстати, его оказал. Пусть вылавливают из околоадагрухского космоса. Если поторопятся, то с орбиты он сойти не успеет…
Вы думаете, я такая бессердечная? Дудки! Просто во мне говорил дух мщения: двенадцать моих «сыночков» плюс бедный Лесли, возможно, настоящий Иннокентий… Этот проклятый террорист просто обязан поплатиться своей шкурой!
– Вы посмотрите, какой он тощий, – оценивающе окинула я злобно таращащего из своей норы красные гляделки злодея. – Скелет, да и только… Никакой взрывной декомпрессии не будет, вы уж мне поверьте! Чему там взрываться?
– Доза…
– Лучше придержите Мефодия, да и сама держитесь покрепче…
Подождав, пока Зареганда-диу непомерно вытянувшимся щупальцем подтянет упирающегося щенка к нам, а сама надежно прикрепится к вьющемуся по стене толстенным питоном змеевику, я тоже просунула руку под какую-то нехилую скобу, огляделась по сторонам и, с размаху, припечатала ладонью большую красную кнопку…
– Ого!.. Да вы, господа, похоже, даром времени не теряли! Как же я не учел такую возможность?..
Мы все готовились к легкой победе за явным численным превосходством, но нас тоже ждало жестокое разочарование: вместо четырех, уже знакомых монстров, террориста окружал по меньшей мере десяток странных существ, причем, первые, уже описанные, выглядели на фоне этого «паноптикума» чуть ли не изящными красавцами. Обилие мускулистой плоти, утыканной рогами, шипами, крючьями, гребнями и пилами, не говоря уже об множестве самого угрожающего вида когтей и клыков, ввергло меня в оцепенение. Куда уж моим бойцам за справедливость, пусть и великанам, против такого скопища монстров!
– В одном месте никогда не может собраться более двадцати семи ратепутсов… – отрешенно выдохнула мне в ухо Зареганда-диу, бессознательно обвившая мой локоть несколькими кольцами дрожащего щупальца. – Это аксиома… Значит, он нашел всего двенадцать.
– Но каких!..
– Не робейте, красавицы! – раздался за нашими спинами мощный бас и чья-то могучая длань в кольчужной перчатке, похлопав меня по плечу, легко, словно и впрямь маленьких девочек, отодвинула вашу рассказчицу с подругой за богатырские спины.
– Ну что, бояре! – гаркнул седобородый Илья Муромец, поднимая вверх копье. – Постоим за землю русскую?.. Ну и за это место заодно…
«Бояре» поддержали его мощным, хотя и нестройным хором. Что с того, что почти половина из них к русским не относилась? Они видели перед собой врага, которому не место на белом свете, и этого бывалым воякам было предостаточно.
В ответ лже-Иннокентий, сползая со спины своего уродливого скакуна (на этот раз он выбрал огромного черно-бурого паука с мохнатыми лапами и мокрыми слюнявыми щупальцами на месте жвал), каркнул что-то односложное на непонятном языке, должно быть скомандовал, а, может быть, просто выругался, и неровные ряды его сюрреалистического воинства качнулись навстречу «нашим»…
* * *
Чубайс[37] меня забодай! Вот это было сражение! Предыдущий бой «кожаного» и бедняги Лесли выглядел на фоне этой апокалиптической схватки возней нанайских мальчиков на празднике Севера, на котором я как-то ненароком имела честь присутствовать…Не знаю уж, успели сговориться наши витязи перед боем или подобные таланты у вояк в крови, но, уступая толпе чудовищ, а иного слова не подобрать, в массе (увы, вместе с конями и отчаянно, по-щенячьи, смелым Мефодием, они далеко проигрывали равным им по количеству врагам в габаритах), они брали слаженностью натиска и бойцовским мастерством.
Копья были сломаны при первом же столкновении, оставшись глубоко всаженными в чешуйчатые, волосатые и скользкие тела, и теперь в ход шли клинки, встречающие на своем пути, то, не уступающие по крепости закаленной стали, орудия, то податливые, как тесто горы мускулов. Некоторое время сражающиеся казались единым организмом, тяжело ворочающимся в центре сверкающего металлическими поверхностями зала, оглашая все вокруг трубным ревом и ржанием, звоном и хрустом, лязгом и хлюпаньем, яростным матом и не менее яростной молитвой, проклятиями на французском, английском и испанском языках, и нечленораздельными восклицаниями, но потом среди общей мешанины выделились отдельные островки…
Робкие попытки вездесущих букмекеров делать ставки были пресечены в зародыше: какие могут быть меркантильные интересы, когда дело идет о жизни и смерти! Болели все, естественно, за «наших», не исключая негуманоидов, которым некоторые из врагов показались бы в иной ситуации более близкими, чем люди. Аборигенам было милостиво дозволено лишь торговать прохладительными напитками и прочими мелочами.
Увы, почти сразу не обошлось без потерь.
Первым пал геройской смертью Айвенго, задавленный вместе с конем гигантской амёбообразной тушей, тупо подмявшей его под себя в самом начале битвы и пронзенной погибающим рыцарем откуда-то снизу мечом. Виноват был он сам, пытаясь навязать полуразумной твари честный бой один на один там, где нужно было наваливаться ватагой, наплевав на рыцарский кодекс. Однако, то ли бесформенное существо оказалось на редкость тонко организованным, то ли мужественному воину удалось одним интуитивно-точным ударом повредить какой-то жизненно важный орган этой твари, но в сражении она участия больше не принимала, безучастно возвышаясь на краю поля битвы подобно кургану над богатырской, вернее, рыцарской могилой.
Не повезло и Атосу, успевшему лишь несколько раз пронзить чьи-то туши шпагой – его буквально разнесло в клочья внезапно превратившееся в сверкающий вихрь острейших лезвий небольших размеров существо, напоминающее карикатурного ежа, на которое поначалу и внимания-то не обратили. Однако, не успела я в ужасе спрятать лицо на груди восхитительной Зареганды-диу, как за погибшего мушкетера с лихвой отплатили трое оставшихся, мигом превратив ежа в дуршлаг из седельных мушкетонов и затоптав для верности копытами коней…
– Не знаю, чем закончится эта заварушка, – шепнул мне на ухо полковник, невозмутимый и циничный, как всегда, – но подмогу я вызвал и теперь группа бойцов галактического спецназа пытается проникнуть на станцию с противоположной стороны, которую ценакиреманин наверняка не контролирует…
– Да он всю станцию не контролирует! – все еще переживая за смерть двух своих «крестников», горько ответила я. – Могут хоть здесь проникать…
– Почему вы так уверены? – вместе со спокойствием к маркизу вернулась и его вежливость. – Объяснитесь.
Я вкратце пересказала ему услышанное от Зареганды-диу и предложила пересчитать по пальцам творения лже-Иннокентия, пока это еще возможно. И вовремя – на «сцене» Василий Иванович точным ударом доброго златоустовского клинка только что рассек пополам мохнатого паука, каждая из половинок которого, перебирая четырьмя лапами и щедро орошая пол зеленой жижей, заменяющей кровь, побежала в свою сторону.
– Вы так думаете? – протянул кот, загибая исподтишка когти, но я уже не слушала пушистого зануду, увлекшись новым обострением на поле брани.
Двое богатырей с лицами, неразличимыми под слоем зелено-бурой крови нежити, по-мясницки хэкая, рубили мечами в капусту истошно верещащего волосатого орленка-недоросля, опасно отмахивающегося острейшими когтями без малого полуметровой длинны. Чтобы тварь не вырывалась, ее прижимал к полу обломком чьего-то копья вынужденно спешившийся Денис Давыдов (коня его убила огромная сороконожка, которую сейчас, совсем как легендарного змея, приканчивал Георгий-Победоносец), попутно оттесняя от лежащего неподвижно третьего. В это время Портос, единственный уцелевший из всех мушкетеров, плечом к плечу с Дон-Кихотом, тоже оставшись без лошадей, организованно отступали, отбиваясь шпагами от двух монстров, каждый из которых, по обилию конечностей, стоил пятерых. Им на помощь спешил Василий Иванович на хромающем коне.
– У меня получается… – нетерпеливо толкнул меня лобастой головой кот, переводя взгляд с одного сжатого мохнатого кулачка на другой.
– Ах, отстаньте! – в сердцах замахала я на него полупустой баночкой, разбрызгивая вокруг газировку, нагло выдаваемую здесь пройдохами-адагрухцами за наш отечественный квас. – Не до вас!..
Вот негодяй! Всего на секунду отвлеклась, а положение опять переменилось.
На покрытом обрубками тел, павшими лошадьми и обломками оружия поле боя осталось всего несколько действующих бойцов.
Чапаева уже нигде не было видно, лишь перекатывалась под ногами сражающихся его измазанная кровью папаха, да и богатырь остался только один, едва держащийся на ногах, но упрямо, раз за разом пронзающий обломком меча вяло копошащуюся под ним чешуйчатую тушу. Дон-Кихот куда-то исчез, а Портос без шляпы, вооружившись богатырским мечом вместо сломанной шпаги, обтесывал одного из их противников, сноровисто ампутируя тому лишние конечности, число которых значительно поредело. Где-то на периферии схватки, шатаясь и слепо спотыкаясь о тела, брел безоружный гусар, весь окровавленный, без кивера, пока не свалился ничком возле «кургана» скрывающего под собой Айвенго… Судя по всему, битва приближалась к развязке.
– Мужчины! Помогите же им! – с мольбой воззвала я к столпившимся за моей спиной туристам, не в силах выносить зрелище гибели наших воинов. – Их же сейчас всех перебьют!
Портос, разрубив пополам тело вконец обезручевшего монстра и двинувшись на помощь соратникам, неосмотрительно шагнул на казавшийся безобидным бугорок и в мановение ока был оплетен взметнувшимся снизу ворохом клейких нитей. Приподнявшийся с пола Дон Кихот в продавленной кирасе и без тазика-шлема пронзил коварное существо обломком подобранного копья и рухнул обратно, чтобы больше не шевелиться…
– Всем оставаться на своих местах! – взревел громоподобный голос и, вздрогнув от неожиданности, я увидела, как помещение наполняется облаченными в черную униформу и зеркальные шлемы-сферы людьми, недвусмысленно наводящими оружие на всех без исключения. – Спецназ Галактической Безопасности! Имеющих оружие просим положить его на пол и отойти на три шага!
– Наши! Красные!.. – завопила я вскакивая с места и бешено аплодируя. – Тьфу ты, черные!..
В этот момент последний из живых бойцов, Георгий-Победоноцец, оторвал от себя щупальца последней твари, безнадежно пытающейся удушить его в объятиях, и пару раз рубанул ее наотмашь мечом. Потом он незряче оглянулся вокруг, утер рукавом пол со лба будто хорошо потрудившийся пахарь и осел на пол, так и не выпустив оружия из руки. Сияющий нимб вокруг его головы медленно угас…
* * *
Вблизи место побоища выглядело еще страшнее.Хотя прямо по телам павших сейчас сновали фотографируя, делая анализы и тщательно внося в протокол положение каждого «фрагмента» или капельки крови, хитрые механизмы, привезенные с собой галактическим спецназом, от поля битвы веяло какой-то первобытной дикостью… Казалось, что сейчас, откуда ни возьмись, налетят стаи черных воронов, чтобы начать свой варварский пир на телах павших воинов, а в памяти сами собой всплывали древние строчки: «Рать побитая лежит…»
Я подняла с пола сверкающего по прежнему, как ни в чем не бывало, обломок чьего-то меча, напоминающий крест – рукоять с косым осколком клинка – и прижала к груди, ничуть не заботясь о том, что одежда запачкается кровью. Ощущение было таким, как будто я сейчас стою над могилой своих собственных двенадцати сыновей. Как никогда остро мне захотелось родить ребенка… Или двух… Или трех…
Какая-то верткая машинка на длинных паучьих ножках тут же вцепилась в мой талисман блестящими клешнями и, воркуя что-то успокоительное, потащила к себе. Ну конечно: этим межпланетным легавым нож острый, когда ворошат что-нибудь на месте преступления, которым, без сомнения, им казалось и это поле брани.
– Отвяжись! – взвизгнула я, прижимая окровавленную железяку к груди и отчаянно шаря глазами по сторонам: чем бы тяжелым приголубить этого паука-криминалиста. – Проваливай на…!
Боюсь, в этот момент я была несколько неадекватна, поэтому не стоит приводить здесь даже толику тех «красивостей», что я наговорила в запале опешившей от неожиданности многоножке и сбежавшимся на шум остальным спецназовцам.
Чем бы закончилась эта безобразная сцена, если бы откуда ни возьмись не появилась восхитительная Зареганда-Диу, предрекать не решусь, скажу только, что, наверное, ничем хорошим…
– Да отдайте им эту железяку! – дама-космотойтис решительно вырвала из моих рук обломок меча и запулила прямо в физиономию металлическому пауку (хотя физиономия это была или что другое, совсем даже наоборот – разобрать трудно), ловко перехватившему его в воздухе, благодарно чирикнувшему что-то и тут же упорхнувшему в неизвестном направлении. – Пойдемте скорее, похоже ваше четвероногое создание что-то нашло.
Четвероногое создание? В воображении возник образ деятельно вынюхивающего что-то на полированном полу полковника… Странно, он почему-то не ассоциировался у меня с четвероногим. Так, несколько необычный на вид человек, не более того…
– При чем здесь полковник?! – сердито воззрилась на меня Зареганда-диу, когда я попыталась поделиться с ней своими сомнениями. – Да полковник мур Маав носится со своими галактическими головорезами где-то по верхним палубам в поисках ценакиреманина…
– А что, разве он еще не схвачен? – наивно поинтересовалась я: за последними треволнениями я как-то совсем позабыла про мерзкого лже-Иннокентия. – А я-то думала…
– Пройдемте! – безапелляционно заявила моя подруга, возвращая меня на землю и, с совсем не дамской силой, обвивая мой многострадальный локоть своим упругим щупальцем.
Оказалось, что под «четвероногим созданием» она понимала все того же Мефодия. Как я была рада, что хоть один из созданных мной «витязей» уцелел!
Уцелел он, скажем, не совсем – ран и ссадин на мохнатой шкуре было не счесть, одно ухо оторвано почти под корень, а на левом боку кожа висела длинным кровоточащим лоскутом, но мой щенок-переросток был бодр и полон энергии. В настоящий момент он деятельно скреб когтями полированный металл одной из стен, не забывая азартно облаивать что-то нам невидимое или за этой стеной скрывающееся.
– Мефодий, дорогой мой!
Что ж, разок погладить себя по холке создательнице пес позволил, но не более того: не время сейчас для нежностей, понимаешь!
– Чем ему не понравилась эта стена? – недоумевающе повернулась я к подруге, уяснив, что ласкаться четвероногий боец не намерен ни под каким соусом.
– Какая стена? – подозрительно сощурилась на меня Зареганда-диу.
– Да вот же…
– Это не стена, а вход в шлюз для крупнотоннажных грузов!
Я задрала голову и действительно разглядела на умопомрачительной высоте плавно загибающуюся щель. Вот это люк! Паршивенький же инженер из тебя, Доза! Только даром пять лет в институте угробила.
– Так что же мы стоим? Нужно открыть и посмотреть!
– Попробуйте! У меня что-то не получилось…
Я, не тратя слов, подошла к пульту, уже выдвинутому из стены, на секунду задумалась и выдала. Инженер я, признаться никакой, но…
– Доза! Вы гений!
Металлическая стена неторопливо пошла вверх, открывая постепенно ширившийся проход в почти неосвещенное помещение, могущее соперничать по размерам с залом ожидания. Не дожидаясь, когда плита поднимется окончательно, мы с Зарегандой-диу, слава Богу, чрезмерными габаритами не отличающиеся, юркнули в полуметровую щель и втащили за собой отчаянно скулящего Мефодия, которому она была тесновата. Работенка, я вам скажу была еще та! К слову сказать, металлическая «дверца» сразу после того, как мы оказались внутри почему-то прекратила подъем. Причуды неведомых конструкторов, не иначе.
Едва оказавшись в шлюзе, щенок, опять таки, не тратя времени на нежности, растолкал нас самым невежливым образом и ринулся куда-то в полутьму, оглашая гулкое пространство яростным лаем.
– Вот неблагодарная скотина! – горько пожаловалась я подруге, поднимаясь с пола и помогая подняться ей. – Собака, одно слово!..
Ответить она не успела, так как под теряющимися в высоте сводами вспыхнул ослепительный свет…
* * *
Мы с Зарегандой-диу пробирались вдоль стены, представляющей собой нагромождение трубопроводов, кабелей, разного рода кронштейнов и всевозможных дисплеев, чуть ли не ползком. А что бы вы хотели от двух слабых женщин, пусть отчаянно смелых, но, все равно – не мужчин. Как я жалела, вопреки здравому смыслу, что не оставила один завалящий ратепутс на такой вот крайний случай. Хоть бы железяку какую-нибудь оторвать от стены – какое-никакое, а оружие… Но оборудование станции было сработано на совесть и всем моим попыткам совершить акт вандализма сопротивлялось стойко.С каждой минутой лай Мефодия усиливался. Без сомнения же он нашел беглого террориста – стал бы разоряться из-за какой-нибудь жалкой крысы созданный мной пес! Конечно, если крыса не очень большая и не слишком аппетитная…
Двигаться становилось все труднее и труднее, поскольку пол, ровный и плоский у люка, постепенно прогибался к центру, принимая форму половины цилиндра, а когда мы приблизились к лицевой стене шлюза, то помещение превратилось в цилиндр полный. Завершался коридор огромной крышкой, не менее пятидесяти метров в диаметре, слегка вогнутой и совершенно лишенной каких либо выступающих частей в отличие от «мохнатых» стен. Тем непонятнее было, каким образом умудрился вскарабкаться в центр циклопического параболоида, туда, где имелась небольшая выемка, ценакиреманин, яростно облаиваемый вставшим на задние лапы Мефодием, летать не умевшим и, поэтому, вынужденным довольствоваться лишь акустическим воздействием на мерзавца. Я, впрочем, полагаю, что лже-Иннокентию, первоначально, до близкого знакомства с моим милым песиком, препятствие тоже казалось неприступным…
– Вам там удобно? – задрав голову, поинтересовалась я самым любезным тоном, хотя внутри меня все клокотало от ярости. – Не желаете ли спуститься? Мефодий не кусается!
Каюсь, последнее мое утверждение было чистой ложью – еще в бытность свою крохотным меховым комочком, щенок отличался безграничным коварством – но удержаться я не могла. Ценакиреманин, кстати, на мое приглашение не купился, лишь зыркнул злобно с верхотуры кроваво-красными, похожими на угольки, глазами и еще крепче вцепился в края своего убежища.
– Вы же не собираетесь сидеть там до скончания веков? – продолжала я свой издевательский монолог, прикидывая, как бы вызвать на подмогу полковника, рыскавшего незнамо где со своей легавой сворой, по закону подлости, именно тогда, когда он был нужен здесь… Да что там нужен – необходим. – Может быть вы просто боитесь слезать? Боязнь высоты?
– Может быть я за ним слазаю? – азартно предложила восхитительная Зареганда-диу, которую сумасшедшая крутизна, похоже, совсем не пугала, уже выпрастывая щупальца из складок своих полупрозрачных одежд, но ко мне уже вернулось хладнокровие.
– Где-то тут должен быть дублирующий пульт управления…
Искомое отыскалось метрах в тридцати от створа гигантского люка.
– Что вы собираетесь делать? – моя подруга, увидев, что я деловито принялась отщелкивать на сенсорах очередную фугу, заметно обеспокоилась. – Вы же не собираетесь открыть и этот люк?..
– Конечно же нет, Зарегандочка дорогая, – успокоила я ее, не отрываясь от сложных пассажей. – Всего лишь маленькую форточку, которую сейчас принимает за удобную норку наш дружок…
– Понимаете, – продолжила я после секундной паузы, потребовавшейся мне, чтобы переключить тумблер, расположенный довольно далеко от пульта. – Он избрал своим убежищем устье клапана, который открывают для выравнивания давления в отсеке и открытом космосе…
– Но…
– Но люк-то, через который мы сюда пробрались, не совсем закрыт. Что отсюда следует?..
– Разве автоматика…
– А я что, по вашему, сейчас делаю? Ее родимую и отключаю… При открытии клапана создастся мощное течение воздуха наружу и…
– А как же полковник со своими спецназовцами? Они же должны взять ценакиреманина живьем…
– Не факт. А если бы он оказал сопротивление? Он, кстати, его оказал. Пусть вылавливают из околоадагрухского космоса. Если поторопятся, то с орбиты он сойти не успеет…
Вы думаете, я такая бессердечная? Дудки! Просто во мне говорил дух мщения: двенадцать моих «сыночков» плюс бедный Лесли, возможно, настоящий Иннокентий… Этот проклятый террорист просто обязан поплатиться своей шкурой!
– Вы посмотрите, какой он тощий, – оценивающе окинула я злобно таращащего из своей норы красные гляделки злодея. – Скелет, да и только… Никакой взрывной декомпрессии не будет, вы уж мне поверьте! Чему там взрываться?
– Доза…
– Лучше придержите Мефодия, да и сама держитесь покрепче…
Подождав, пока Зареганда-диу непомерно вытянувшимся щупальцем подтянет упирающегося щенка к нам, а сама надежно прикрепится к вьющемуся по стене толстенным питоном змеевику, я тоже просунула руку под какую-то нехилую скобу, огляделась по сторонам и, с размаху, припечатала ладонью большую красную кнопку…