Страница:
- Бабки те, Ванюша, - назидательно произносит Подполковник, - с самого
начала принадлежат юристам, а прочему населению - ну, лохам - их дают только
в руках подержать. Это еще Дон Корлеоне говорил: "Один законник с портфелем
награбит больше, чем десять громил с автоматами" - читай классику... Юристы
- это и есть самая крутая тамошняя братва. Их девять миллионов с гаком,
понял? И у каждого сын, а то и не один...
- Типа нашего? - и Ванюша опасливо кивает на телевизор.
- Кто как... "И на е бывает, и на е бывает"...
- Вот ведь, блин! А я-то всегда думал, что вреднее наших чиновников
никого на свете нету...
- Как говаривал классик соцреализма товарищ Маяковский, - усмехается
Подполковник, - "оба Луя приблизительно в одну цену".
Чип с девушкой сидят за столиком на открытой веранде ресторана,
нависшей над жесткой субтропической зеленью сада. Ранний вечер сменяется
поздним; внутренний свет, мерно утекающий из небесного свода, чья синева
меняет оттого оттенок с лазури на кобальт, начал уже высачиваться наружу
разгорающимися звездочки.
- Смотри-ка, - девушка указывает взглядом в сторону выхода на веранду.
- Александр Васильевич с дамой...
Чип скашивает глаз - любопытно, конечно, но не станешь же так вот прямо
пялиться! - однако предосторожности сии оказываются совершенно зряшными:
девушка и Подполковник успели уже обменяться церемонными приветствиями.
Почему-то лишь теперь становится заметно, с каким удивительным изяществом он
движется: если не приглядываться специально, и в голову не прийдет, что
человек на протезах. Спутница его именно что дама: испанка где-то за
тридцать пять, чей облик немедленно воскрешает в памяти высокие шитые
жемчугом воротники и полуночный перезвон толедских клинков на укромной
поляне под монастырской стеной.
- Какой мужчина! - произносит девушка с интонациями Ниро Вульфа,
воздающего должное поданному к столу омару под креольским соусом или
зацветшей Calanthe vestita `Regnieri'.
- А какая женщина! - в тон ей откликается Чип.
- Что-то тебя потянуло на старушек, дорогой...
- А как же! Помнишь классика? -
Изящных юношей толпа вокруг нее теснится
Глядят влюбленно, хоть она им в бабушки годится
К ее коляске - не к моей пристроиться спешат
Ах, боже мой, ну почему не мне под пятьдесят?
- Точно! - со смехом откликается девушка:
Мне светит будущего луч, я рассуждаю просто:
Скорей бы мне под пятьдесят, чтоб ей под девяносто!
- Гм... Прошу прощения... - никто из них и не заметил, как подле их
столика бесшумно материализовался Подполковник.
- Александр Васильевич, дорогой! - девушка с отточенной грацией
светской красавицы (откуда что берется!) протягивает руку для поцелуя.
- Елена, мне необходимо обменяться парой слов - тет-а-тет - с вашим
верным рыцарем, если вы не возражаете, - с этими словами седой джентльмен
отходит к балюстраде, окаймляющей террасу, и когда к нему присоединяется
Чип, произносит заговорщически понизив голос: - Алексей, случилось так, что
мне срочно необходима толика наличности. Был бы тебе крайне признателен,
если бы ты спустился вниз - там слева от входа есть банкомат, и снял для
меня пару сотен со своей замечательной золотой карты.
- Ну конечно, Александр Васильевич, что за проблема! - улыбается Чип и
направляется к выходу; Подполковника провожает его внимательным взглядом, а
затем подсаживается к столику девушки.
- А кто ваша спутница, Александр Васильевич?
- Вдовствующая герцогиня.
- Как в "Алисе"?
- Да, вроде того... Она удалилась попудрить нос, и нас есть несколько
минут для разговора.
- Я поняла, - кивает девушка и глядит на визави спокойным испытующим
взглядом.
- Но боюсь, что не так, - качает головою Подполковник. - У меня есть
новость - для вас обоих, - но я сначала хотел бы дождаться результатов этого
теста, - и он кивает в сторону, куда удалился Чип.
- Какие-то неприятности?
- Согласитесь, Елена: на фоне того, что вы живы, любые неприятности
смотрятся сейчас сущей ерундой...
И тут на веранде появляется Чип, на лице которого написана изрядная
растерянность; Подполковник же, судя по всему, как раз и ждал чего-то
похожего:
- Счет блокирован?
- Да... Вы это знали?
- Подозревал. Но все-таки надеялся, что дядя Сэм не опустится до такого
мелкого крысятничества... Там были все твои деньги?
- Да...
- Понятно. Раз уж так случилось, что мы вроде как вас приручили,
придется взять на себя и вашу эвакуацию. В Россию - об Америке вам следует
забыть на все обозримое будущее: судя по истории со счетом, они там
разъярены и напуганы - а это опаснейшее сочетание. Настоятельно не
рекомендую вам даже посещать американское консульство - обратно вы можете
уже не выйти... Вы очень огорчены, Елена?
- Переживем, - с аристократической небрежностью отвечает та и
поворачивается к Чипу: - В конце концов, у Москвы есть масса собственных
плюсов. Ты вроде говорил, тебе все равно - хоть Сиэтл, хоть Хабаровск, лишь
бы кофейная чашка на краю стола не пустела, да? Ну так вот - квартира у меня
своя, а на кофе нам обоим я уж как-нибудь заработаю...
- Не в том дело, - хмурится Чип; он уже пережил первый раздрызг, и
теперь очертания его губ обретают непривычную жесткость. - Они меня кинули,
и безропотно глотать такую подлянку я не намерен. Они мне вернут эти
тридцать штук, да с такими процентами, что мало не покажется! Как говаривал
незабвенный Йозеф Швейк, "месть нижних чинов страшна и утонченна"...
Скажите, товарищ подполковник, вашему Институту, часом, программист не нужен
- согласный на сто двадцать рэ и общежитие?
- Там видно будет, - чуть заметно улыбается тот. - А пока прошу
простить: меня ждет дама...
Карибская ночь. В каюте раскачиваемой легким бризом моторной яхты
Марлоу - хозяин, проводящий время в обществе восхитительной юной мулатки.
Они только что предавались бурной любви, и теперь девушка, лепеча
по-креольски что-то ласково-восхищенное, запускает тонкие пальцы в густую
курчавую поросль на груди американца. Внезапно принимается бибикать
оставленный на столе мобильник. Поскольку хозяин не демонстрирует ни
малейшего стремления откликнуться на звонок, мулатка проявляет собственную
инициативу:
- Эй! Должен отвечай, - строго обращается она к Марлоу на своем ломаном
английском.
- Я больше никому ничего не должен, Тин-Тин, - усмехается тот.
- Три часа ночь. Наверно, важный, - настаивает девушка. - Если ты лень,
я принести сам.
Она выскальзывает из-под руки Марлоу и отправляется в поход за
мобильником, явно радуясь случаю дать тому лишний раз полюбоваться своей
точеной фигуркой; полюбоваться там очень даже есть чем.
- Слушаю. Фирма "Фишеринг эдвенчурз", рыболовные туры...
- Простите, майор, - откликается трубка, - разговор со мною вас не
компрометирует?..
На пару секунд воцаряется молчание.
- Hallo, Robin Hood! Я теперь частное лицо, и скомпрометировать меня
затруднительно.
- Так тебя выкинули из Службы?
- Хочешь выразить соболезнование через газету? Побереги деньги.
- Это - из-за меня? Ну, из-за того, что ты нас выпустил?..
- Нет. Просто моя сексуальная ориентация идет вразрез с нынешней
GENERALNOY LINIYEY PARTII.
- Которой из двух?
- Обеих...
- Понял. Тебя назначили крайним за весь этот оглушительный бенц...
- Самое смешное, что - нет. Формулировка - "За проявления
гетеросексуального шовинизма в особо циничной форме".
- Ну вы, блин, даете!.. "В особо циничной форме" - это как? Посулил
кому-то из начальства "хер в жопу" - и обманул ожидания?
- Вроде того... Давай закроем тему - меня это не слишком развлекает.
- Извини. В любом случае, я считаю себя крупно тебе задолжавшим, и это
положение мне не нравится. Мог бы я как-то отдать тебе этот должок?
- Я еще не дошел до того, чтоб кормиться из рук русской разведки и
русской мафии. И, надеюсь, не дойду...
- Русская мафия и тем более русская разведка тут ни при чем. Это чисто
личное дело - мое и твое.
- Тогда можешь купить у меня рыболовный тур, - хмыкает экс-резидент. -
Поймаешь меч-рыбу, фирма гарантирует. Цена - по прейскуранту, оплата через
банк - чтоб никакого кэша. И имей в виду: я не пью с клиентами, это общий
порядок, и менять его для тебя я не стану.
- Принято, - откликается Робингуд. - Я, правда, изо всех рыболовных
снастей признаЮ только взрывчатку, но ради такого случая придется освоить
спиннинг. Счастливо!
- Тебе того же.
Девушка, успевшая тем временем вернуться на исходные позиции, кивает на
отложенный Марлоу мобильник:
- Это был друг?
- Друг?! - усмехается американец. - Вот уж не сказал бы!..
- Значит, враг?
- Видишь ли, Тин-Тин... Нас с ним связывают очень давние и сложные
отношения. Боюсь, тебе этого не понять.
Конец первой баллады
"- М-да... Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия?
- А ты что, сам не можешь различить?
- Нет.
- Тогда какая тебе разница? Отчасти и пародия. Главное - чтоб было
интересно, захватывало. Ну скажи - ты что, не пошел бы на такое кино?
- Пошел. Отдохнуть, мозги проветрить. Но ведь, понимаешь, здесь
искусством и не пахнет. Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это
было, все старо, вторично, безумно банально.
- В жизни все банально. На такое кино валом повалят!"
Михаил Веллер, "О Дикий Запад!"
Издательство "Фолио" (Харьков), 2002.
Баллады о Боре-Робингуде
гиперрОман
Кирилл Еськов
Дорогой читатель!
Ежели какой лох станет базарить, будто благородные разбойники давно
перевелись - смело назови его козлом. Да ты просто оглядись вокруг себя - и
сразу поймешь: если где и сохранилось еще это самое благородство, так именно
что среди разбойников; сицилийскую братву, кстати, так прям и называют:
"Общество чести". Чисто конкретно.
Может, в историях про Борю-Робингуда чуток и приврано (за что купил, за
то и продаю) - но уж небось не больше, чем про его Шервудского предтечу...
Не, а вы че, вправду думаете, будто пресловутые "зеленые плащи линкольнского
сукна" вызывали у современников меньшую изжогу, нежели нынешние малиновые
пиджаки и кашемировые пальто с белым кашне? А вот поди ж ты: по прошествии
веков все отстоялось и устаканилось; и теперь "славный парень Робин Гуд" (в
исполнении Шона Коннори или Бориса Хмельницкого) незамедлительно придет на
помощь и йомену, ограбленному до нитки сборщиками податей, и рыцарю,
которого "поставили на счетчик" ростовщики в сутанах, и девушке, не желающей
становиться наложницей лендлорда...
Так что книжка, которую вы держите в руках - это просто-напросто
сценарий фильма, который будет снят в Голливуде будущего: зуб даю - именно
такой вот и предстанет, по прошествии пары-тройки веков, наша с вами
романтическая эпоха! Ну, а что сценарий этот весь, подчистую, скомпанован из
отполированных от употребления штампов (эдакий, знаете ли, "пазл архетипов")
- ну не умеют они там, в Голливуде, иначе! И никогда не научатся. Да они,
собственно, и не собираются учиться - с какой стати?.. Я вот человек
простой, и так скажу: вы для начала сами снимите что-нибудь, хотя б издаля
сопоставимое по классу с тем же незатейливым "Снайпером" - а тогда уж
гундосьте про "голливудскую попсу". Эстеты, блин!.. - "Даун-Хаус", жаренный
на "Голубом сале"...
Гершензон, автор самого лучшего, на мой вкус, переложения Робин Гуда,
сам отлично понимал, что в тех балладах "стрелы летят слишком метко, чтоб
это было правдой", да и мотивы героев слишком уж возвышены... Воистину так!
Так что ежели кому непременно необходимо ПРАВДОПОДОБИЕ - отложите эту книжку
сразу, не читая; купите лучше национальный супербестселлер "Корявый против
Припадочного - 2" и штудируйте себе на здоровье - про паяльники в заднице,
про посаженных на иглу малолетних проституток, про торговлю органами
христианских младенцев под "крышей" Кремлевской администрации, про злых
чеченов и продажных ментов...
А у нас будет - романтическая баллада с привкусом фантасмагории. И нам
все это "правдоподобие" - на хрен бы упало.
Или - так. Забыл, кто из англичан это выдумал: дескать, регби -
хулиганская игра джентльменов, а футбол - джентльменская игра хулиганов. Так
вот, у нас будет - именно что регби.
Как честный человек, должен предупредить и вот о чем: никаких особых
литературных высот и философских глубин не ждите. Вот насчет занимательности
- это да, фирма гарантирует; как выражается нежно любимый мною Веллер:
"Начнешь - забудешь, что в туалет хотел".
...Так, все, что ль?.. - это я сказала, это я упредила...
"Ну, слушай сказку, дружок! Крибля - крабля - бум-бля!.."
Кирилл Еськов
На излете века
Взял и ниспроверг
Злого человека
Добрый человек.
Из гранатомета
Шлеп его, козла!
Стало быть, добро-то
Посильнее зла.
Е.Лукин
Бабочка завершила свой рваный, как мановения дирижерского жезла, полет
на цветке ферулы: передохнУть и подзаправиться нектаром. Ферула - растение
семейства зонтичных, родственное растущим на наших сырых лугах дуднику и
борщевику, нечто вроде фирменного знака среднеазиатских гор; более всего она
напоминает своим обликом исполинский ершик для чистки унитазов - с ручкой
толщиною в запястье и высотою в полтора человеческих роста.
Горный склон, утыканный как именинный пирог тонкими желтоватыми
свечками ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий
на дне этой пропасти поток смотрится из здешнего отдаления как замерзшая
сибирская речушка: ветер почти дочиста подмел от снега поверхность
мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишкАх
позади вытарчивающих там и сям камней. Наверху же склон упирается в
крупнообломочную осыпь, серые кубические монолиты которой держатся, как
кажется, вообще ни на чем: чихни - и получишь на той самой нижней речке
запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.
По склону, легко ступая между плотными колючими подушками отцветшего
уже акантолимона, движется человек с сачком, не сводящий глаз с присевшей на
ферулу бабочки. Паганель? - ну, в смысле Кузен Бенедикт? Гм... как-то не
похоже, совсем... Здоровенный бородатый детина, чья наружность порождает
совсем иные литературно-кинематографические ассоциации - типа "Эх, коротка
кольчужка!..", в выгорелой до белизны защитной рубашке и старой, советского
еще образца, широкополой пограничной панаме. Во всем облике его есть нечто
удивительно знакомое... батюшки-светы, да уж не добрый ли это наш знакомый,
Ванюша-Маленький?! Разве только вот борода смущает... Ванюша в наклеенной
бороде выполняет спецзадание в среднеазиатских горах? - ну-ну... как-то уж
очень опереточно. Слушайте, а у Ванюши, часом, нету в наличии
братьев-близнецов?!
В советские времена спецназ, конечно, готовили - не чета нынешним, но,
при всей разносторонности той подготовки, обращаться с энтомологическим
сачком Ванюшу-Маленького все-таки учили навряд ли; человек же в панаме
инструментом этим орудует явно профессионально. Сачок на короткой, в локоть,
рукоятке и с маленьким, двенадцатидюймовым, обручем: именно такой и
употребляют при охоте за активно летающими насекомыми, вроде бабочек
(знакомые неспециалистам по фильмам и книжкам длинные, полутораметровые,
сачки с обручем в пол-обхвата используются для совершенно иного способа лова
- "кошения" вслепую по траве и кустарнику). Вот скрадывание добычи
завершено; сачок совершает молниеносное, как бросок атакующей кобры,
поперечное движение над соцветием ферулы, и вспугнутая со своего насеста
бабочка попадает прямиком куда следует: в мягкие глубины бязевого мешка.
Удивительно, с какой аккуратностью и осторожностью пальцы детины в
панаме (при иных обстоятельствах вполне, похоже, способные ломать пятаки)
обращаются с плененной бабочкой - и в этом тоже безошибочно чувствуется
профессионал. Водворив свою добычу в баночку-морилку с гофрированными
полосками фильтровальной бумаги, он пару секунд придирчиво разглядывает
сквозь стекло белоснежные крылышки с россыпью мелких ярко-алых капель -
будто пригоршня рябинин, оброненных в сугроб кормившимися на деревце
свиристелями. Экземпляр, похоже, совсем свеженький, не облетанный - только
что после линьки: микроскопические чешуйки, сплошь покрывающие крыло (именно
им бабочки обязаны и своим удивительным рисунком, и латинским названием -
Lepidoptera, отряд чешуекрылые) нигде еще не успели обтрепаться. Весьма
удачно!
Бабочка называется Parnassius imperator: эндемик трех среднеазиатских
горных хребтов, на каждом свой подвид. Осенью европейские коллекционеры,
собравшиеся на традиционный аукцион фирмы "Бурса" в Праге или Вене, выложат
за нее где-то от двух до двух с половиной тысяч марок. Сборщику - ушкуйнику
в пограничной панаме - достанется из этих денег процентов тридцать, а то и
все сорок. Вполне по-божески.
Те времена, когда инфернальный энтомолог Стэплтон-Баскервиль самолично
ловил раритетных бабочек для своей коллекции, прыгая с сачком по зыбким
кочкам Гримпенской трясины, канули в безвозвратное прошлое - вместе с
молочницами, отправляемыми по почте приглашениями "отужинать нынче ввечеру"
и незапираемыми дверьми сельских домов. По нынешнему времени предаваться
подобному занятию столь же нелепо, как терять время (которое деньги) на
кухне, готовя рыбную кулебяку или, к примеру, сациви - вместо того, чтоб за
пару минут разогреть в микроволновой печи патентовано-обесхолестириненный
гамбургер... Белому человеку делать что-либо своими руками давно уже
западло, ибо истинно сказано в соответствующем рекламном ролике: "Переложите
свои заботы на плечи профессионалов"; ну, и переложили - в том числе по
части коллекционирования насекомых.
Вокруг этого самого коллекционирования в цивилизованных странах теперь
существует целая индустрия с развитой инфраструктурой - аукционы, каталоги,
дилеры разных порядков; это серьезный бизнес, в котором крутятся немалые
деньги. В уютных зоомагазинчиках вокруг пражского Старого Мяста вы найдете и
огромных, сантиметров по двадцать в размахе крыльев, бабочек-орнитоптер из
горных джунглей Новой Гвинеи, и редчайшего уссурийского усача-калипогона,
чьи личинки развиваются только в древесине бархатного дерева (в свой черед
почти уже вымершего), причем на строго определенной стадии естественного
усыхания оного... Как и откуда все эти экзоты попадают в его родную
Центральную Европу, тамошнего коллекционера, понятно, интересует ничуть не
больше, чем посетителя супермаркета - технология производства покупаемых им
чипсов. Так вот, подводную, невидимую для потребителя, часть айсберга в этом
хитром бизнесе составляют сборщики - те самые люди, что машут сачком в
таиландских джунглях или вкапывают почвенные ловушки для жужелиц
(pitfal-traps) на альпийских лугах Алтая.
Не знаю, как в европах, но в нашем отечестве тон в гильдии сборщиков
задают любопытнейшие персонажи, являющие собою фантастический гибрид
профессора Даррелла и отвязного российского челнока. Надобно заметить, что
малость подохреневшие от пробудившегося национального самосознания
государства третьего мира нынче склонны объявлять национальным достоянием и
запрещать к вывозу все, вплоть до гостиничных тараканов (за попытку вывезти
с Новой Гвинеи упомянутых выше ортиноптер, к примеру, можно получить лет
пять тюрьмы) - ну так и что ж нам теперь, сесть и заплакать, сося лапу?..
Хуже иное: самые раритетные (и дорогие) виды поистине мистическим образом
приурочены в своем распространении к разнообразным "горячим точкам",
"странам-изгоям" и иным "Золотым треугольникам"; впрочем, здесь, возможно,
просто смешиваются причина и следствие: стоило, к примеру, в Таджикистане
начаться полномасштабной гражданской войне, как цена эндемичных таджикских
бабочек на европейских аукционах тут же, естественно, взлетела до небес...
Словом, бизнес этот не столь, конечно, криминализован, как торговля нефтью
или, скажем, "благотворительность", однако все же требует ярко выраженной
авантюрной жилки.
"...Ну, слушай сказку, дружок. Как-то раз обитателей одного
большого-пребольшого соц-лагеря в неурочный час согнали из соц-бараков на
построение. Под шопенно-скорбящим репродуктором их поджидал начальник
лагеря; как позже выяснилось, он к тому времени давно уже успел толкнуть
налево все движимое и недвижимое лагерное имущество, от каши-кирзы и кирзы
натуральной до вышек и колючей проволоки, а на производственной базе
окрестного лесоповала учинить, совместно с вертухаями и хлеборезами, ООО
"Архипелаг Ltd" с уставным капиталом в девять грамм, отделанным под малахит
офисом в столице и счетом на Каймановых островах. Начальник брезгливо
оглядел подотчетный контингент и сказал так: "Граждане зэки! Отечество наше
свободное, Союз нерушимый... в смысле - Империя Зла... приказали долго жить.
По этому случаю всем - амнистия, так что попрошу с вещами на выход, не
задерживаясь. А как вы теперь есть вольняшки, пАйки вам больше не
предвидится." - "Как же это?!" - "А так! Халява кончилась - крутИтесь дальше
как знаете!" Ну, контингент почесал репу, выматерился в том смысле, что
"чего хотят, то и творят!", и принялся КРУТИТЬСЯ - куда денешься..."
Вот именно после этих достопамятных событий ряды сборщиков заметно
приросли за счет профессиональных энтомологов, среди коих в прежние годы
заниматься подобной деятельностью считался столь же невместным, как для
самурая - торговать. Самое же забавное (умом Россию не понять...) - что для
кое-кого из этих высокоученых реликтов "Понедельника..." означенная
деятельность стала не столько заработком, сколько способом продолжать
собственные полевые исследования (поскольку в их собственных институтах
финансирования не было даже на зарплату). Идея проста: ученым, как правило,
интересна какая-нибудь невзрачная мелочь, а коллекционерам - крупные,
красивые жуки и бабочки. И вот ты организуешь экспедицию, для себя собираешь
там какую-нибудь "пыль" вроде наездников-браконид или жучков-пселафид
(коими, кроме тебя, на всем земном шаре занимаются еще полдюжины таких же
психов), а для подрядившего тебя дилера - крупных жужелиц и усачей;
вырученных за них денег как раз хватит, чтоб окупить эту поездку...
Согласитесь, что означенная схема финансирования зоологических исследований
есть ни что иное, как практическая реализация классического
постперестроечного анекдота: "Слушай, мы им уже полгода зарплату не платим,
а они все равно работают... Может, с них еще и за вход брать?"
Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу
чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как
текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты
загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе.
Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой
кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают
пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо
на уголья - кипятком из носика. ...Прошу извинения за грубый натурализм
метафоры - экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет
(как некогда выразился один известный исследователь Аляски: "Если вы вдруг
начали находить, что аборигенки "по-своему привлекательны" - точно пора
домой").
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже
без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом.
Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на
плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки. Таджик
неспешно, со знанием дела заваривает чай, но начинать чаепитие медлит -
дожидается напарника; когда тот возникает из темноты, он с усмешкой кивает
на закопченный чайник-ветеран:
- Помнишь, Витюша, на втором курсе, когда нам читали общую физику,
поминали такую замечательную абстракцию - "абсолютно черное тело"; так вот,
по-моему это как раз оно и есть, въяве и вживе...
- Полюби нас черненькими, Рустам, - подмигивает в ответ ушкуйник,
запуская руку в принесенный им из палатки пластиковый пакет. - "Чугунный
чайник - единственная отрада моя в путешествиях"...
- А это откуда?
- Даю подсказку: не из Стругацких... - и с этими словами Витюша,
быстренько сервировав дастархан извлеченными из пакета полубатоном
твердо-копченой колбасы, банкой ветчины и лимоном, энергичным движением,
будто сворачивая голову курице, откупоривает темную пузатую бутылку. - Ну,
что - отметим конец сезона? или вы тут все такими мусульманами заделались,
что со спиртным и не подойди?
- Из меня такой же мусульманин, как из тебя - православный, - хмыкает
Рустам, подставляя кружку. - Вот если наш Пожизненный Президент решит вдруг
объявить Тюркестан исламским государством - "тады ой", куда денешься...
- А он что, может?
- Он все может. Но, по счастью, уже мало чего хочет... Ладно, давай -
за окончание сезона!
Опростав кружки, они некоторое время сидят в молчании, вслушиваясь в
бормотание скрытой темнотою речки.
начала принадлежат юристам, а прочему населению - ну, лохам - их дают только
в руках подержать. Это еще Дон Корлеоне говорил: "Один законник с портфелем
награбит больше, чем десять громил с автоматами" - читай классику... Юристы
- это и есть самая крутая тамошняя братва. Их девять миллионов с гаком,
понял? И у каждого сын, а то и не один...
- Типа нашего? - и Ванюша опасливо кивает на телевизор.
- Кто как... "И на е бывает, и на е бывает"...
- Вот ведь, блин! А я-то всегда думал, что вреднее наших чиновников
никого на свете нету...
- Как говаривал классик соцреализма товарищ Маяковский, - усмехается
Подполковник, - "оба Луя приблизительно в одну цену".
Чип с девушкой сидят за столиком на открытой веранде ресторана,
нависшей над жесткой субтропической зеленью сада. Ранний вечер сменяется
поздним; внутренний свет, мерно утекающий из небесного свода, чья синева
меняет оттого оттенок с лазури на кобальт, начал уже высачиваться наружу
разгорающимися звездочки.
- Смотри-ка, - девушка указывает взглядом в сторону выхода на веранду.
- Александр Васильевич с дамой...
Чип скашивает глаз - любопытно, конечно, но не станешь же так вот прямо
пялиться! - однако предосторожности сии оказываются совершенно зряшными:
девушка и Подполковник успели уже обменяться церемонными приветствиями.
Почему-то лишь теперь становится заметно, с каким удивительным изяществом он
движется: если не приглядываться специально, и в голову не прийдет, что
человек на протезах. Спутница его именно что дама: испанка где-то за
тридцать пять, чей облик немедленно воскрешает в памяти высокие шитые
жемчугом воротники и полуночный перезвон толедских клинков на укромной
поляне под монастырской стеной.
- Какой мужчина! - произносит девушка с интонациями Ниро Вульфа,
воздающего должное поданному к столу омару под креольским соусом или
зацветшей Calanthe vestita `Regnieri'.
- А какая женщина! - в тон ей откликается Чип.
- Что-то тебя потянуло на старушек, дорогой...
- А как же! Помнишь классика? -
Изящных юношей толпа вокруг нее теснится
Глядят влюбленно, хоть она им в бабушки годится
К ее коляске - не к моей пристроиться спешат
Ах, боже мой, ну почему не мне под пятьдесят?
- Точно! - со смехом откликается девушка:
Мне светит будущего луч, я рассуждаю просто:
Скорей бы мне под пятьдесят, чтоб ей под девяносто!
- Гм... Прошу прощения... - никто из них и не заметил, как подле их
столика бесшумно материализовался Подполковник.
- Александр Васильевич, дорогой! - девушка с отточенной грацией
светской красавицы (откуда что берется!) протягивает руку для поцелуя.
- Елена, мне необходимо обменяться парой слов - тет-а-тет - с вашим
верным рыцарем, если вы не возражаете, - с этими словами седой джентльмен
отходит к балюстраде, окаймляющей террасу, и когда к нему присоединяется
Чип, произносит заговорщически понизив голос: - Алексей, случилось так, что
мне срочно необходима толика наличности. Был бы тебе крайне признателен,
если бы ты спустился вниз - там слева от входа есть банкомат, и снял для
меня пару сотен со своей замечательной золотой карты.
- Ну конечно, Александр Васильевич, что за проблема! - улыбается Чип и
направляется к выходу; Подполковника провожает его внимательным взглядом, а
затем подсаживается к столику девушки.
- А кто ваша спутница, Александр Васильевич?
- Вдовствующая герцогиня.
- Как в "Алисе"?
- Да, вроде того... Она удалилась попудрить нос, и нас есть несколько
минут для разговора.
- Я поняла, - кивает девушка и глядит на визави спокойным испытующим
взглядом.
- Но боюсь, что не так, - качает головою Подполковник. - У меня есть
новость - для вас обоих, - но я сначала хотел бы дождаться результатов этого
теста, - и он кивает в сторону, куда удалился Чип.
- Какие-то неприятности?
- Согласитесь, Елена: на фоне того, что вы живы, любые неприятности
смотрятся сейчас сущей ерундой...
И тут на веранде появляется Чип, на лице которого написана изрядная
растерянность; Подполковник же, судя по всему, как раз и ждал чего-то
похожего:
- Счет блокирован?
- Да... Вы это знали?
- Подозревал. Но все-таки надеялся, что дядя Сэм не опустится до такого
мелкого крысятничества... Там были все твои деньги?
- Да...
- Понятно. Раз уж так случилось, что мы вроде как вас приручили,
придется взять на себя и вашу эвакуацию. В Россию - об Америке вам следует
забыть на все обозримое будущее: судя по истории со счетом, они там
разъярены и напуганы - а это опаснейшее сочетание. Настоятельно не
рекомендую вам даже посещать американское консульство - обратно вы можете
уже не выйти... Вы очень огорчены, Елена?
- Переживем, - с аристократической небрежностью отвечает та и
поворачивается к Чипу: - В конце концов, у Москвы есть масса собственных
плюсов. Ты вроде говорил, тебе все равно - хоть Сиэтл, хоть Хабаровск, лишь
бы кофейная чашка на краю стола не пустела, да? Ну так вот - квартира у меня
своя, а на кофе нам обоим я уж как-нибудь заработаю...
- Не в том дело, - хмурится Чип; он уже пережил первый раздрызг, и
теперь очертания его губ обретают непривычную жесткость. - Они меня кинули,
и безропотно глотать такую подлянку я не намерен. Они мне вернут эти
тридцать штук, да с такими процентами, что мало не покажется! Как говаривал
незабвенный Йозеф Швейк, "месть нижних чинов страшна и утонченна"...
Скажите, товарищ подполковник, вашему Институту, часом, программист не нужен
- согласный на сто двадцать рэ и общежитие?
- Там видно будет, - чуть заметно улыбается тот. - А пока прошу
простить: меня ждет дама...
Карибская ночь. В каюте раскачиваемой легким бризом моторной яхты
Марлоу - хозяин, проводящий время в обществе восхитительной юной мулатки.
Они только что предавались бурной любви, и теперь девушка, лепеча
по-креольски что-то ласково-восхищенное, запускает тонкие пальцы в густую
курчавую поросль на груди американца. Внезапно принимается бибикать
оставленный на столе мобильник. Поскольку хозяин не демонстрирует ни
малейшего стремления откликнуться на звонок, мулатка проявляет собственную
инициативу:
- Эй! Должен отвечай, - строго обращается она к Марлоу на своем ломаном
английском.
- Я больше никому ничего не должен, Тин-Тин, - усмехается тот.
- Три часа ночь. Наверно, важный, - настаивает девушка. - Если ты лень,
я принести сам.
Она выскальзывает из-под руки Марлоу и отправляется в поход за
мобильником, явно радуясь случаю дать тому лишний раз полюбоваться своей
точеной фигуркой; полюбоваться там очень даже есть чем.
- Слушаю. Фирма "Фишеринг эдвенчурз", рыболовные туры...
- Простите, майор, - откликается трубка, - разговор со мною вас не
компрометирует?..
На пару секунд воцаряется молчание.
- Hallo, Robin Hood! Я теперь частное лицо, и скомпрометировать меня
затруднительно.
- Так тебя выкинули из Службы?
- Хочешь выразить соболезнование через газету? Побереги деньги.
- Это - из-за меня? Ну, из-за того, что ты нас выпустил?..
- Нет. Просто моя сексуальная ориентация идет вразрез с нынешней
GENERALNOY LINIYEY PARTII.
- Которой из двух?
- Обеих...
- Понял. Тебя назначили крайним за весь этот оглушительный бенц...
- Самое смешное, что - нет. Формулировка - "За проявления
гетеросексуального шовинизма в особо циничной форме".
- Ну вы, блин, даете!.. "В особо циничной форме" - это как? Посулил
кому-то из начальства "хер в жопу" - и обманул ожидания?
- Вроде того... Давай закроем тему - меня это не слишком развлекает.
- Извини. В любом случае, я считаю себя крупно тебе задолжавшим, и это
положение мне не нравится. Мог бы я как-то отдать тебе этот должок?
- Я еще не дошел до того, чтоб кормиться из рук русской разведки и
русской мафии. И, надеюсь, не дойду...
- Русская мафия и тем более русская разведка тут ни при чем. Это чисто
личное дело - мое и твое.
- Тогда можешь купить у меня рыболовный тур, - хмыкает экс-резидент. -
Поймаешь меч-рыбу, фирма гарантирует. Цена - по прейскуранту, оплата через
банк - чтоб никакого кэша. И имей в виду: я не пью с клиентами, это общий
порядок, и менять его для тебя я не стану.
- Принято, - откликается Робингуд. - Я, правда, изо всех рыболовных
снастей признаЮ только взрывчатку, но ради такого случая придется освоить
спиннинг. Счастливо!
- Тебе того же.
Девушка, успевшая тем временем вернуться на исходные позиции, кивает на
отложенный Марлоу мобильник:
- Это был друг?
- Друг?! - усмехается американец. - Вот уж не сказал бы!..
- Значит, враг?
- Видишь ли, Тин-Тин... Нас с ним связывают очень давние и сложные
отношения. Боюсь, тебе этого не понять.
Конец первой баллады
"- М-да... Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия?
- А ты что, сам не можешь различить?
- Нет.
- Тогда какая тебе разница? Отчасти и пародия. Главное - чтоб было
интересно, захватывало. Ну скажи - ты что, не пошел бы на такое кино?
- Пошел. Отдохнуть, мозги проветрить. Но ведь, понимаешь, здесь
искусством и не пахнет. Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это
было, все старо, вторично, безумно банально.
- В жизни все банально. На такое кино валом повалят!"
Михаил Веллер, "О Дикий Запад!"
Издательство "Фолио" (Харьков), 2002.
Баллады о Боре-Робингуде
гиперрОман
Кирилл Еськов
Дорогой читатель!
Ежели какой лох станет базарить, будто благородные разбойники давно
перевелись - смело назови его козлом. Да ты просто оглядись вокруг себя - и
сразу поймешь: если где и сохранилось еще это самое благородство, так именно
что среди разбойников; сицилийскую братву, кстати, так прям и называют:
"Общество чести". Чисто конкретно.
Может, в историях про Борю-Робингуда чуток и приврано (за что купил, за
то и продаю) - но уж небось не больше, чем про его Шервудского предтечу...
Не, а вы че, вправду думаете, будто пресловутые "зеленые плащи линкольнского
сукна" вызывали у современников меньшую изжогу, нежели нынешние малиновые
пиджаки и кашемировые пальто с белым кашне? А вот поди ж ты: по прошествии
веков все отстоялось и устаканилось; и теперь "славный парень Робин Гуд" (в
исполнении Шона Коннори или Бориса Хмельницкого) незамедлительно придет на
помощь и йомену, ограбленному до нитки сборщиками податей, и рыцарю,
которого "поставили на счетчик" ростовщики в сутанах, и девушке, не желающей
становиться наложницей лендлорда...
Так что книжка, которую вы держите в руках - это просто-напросто
сценарий фильма, который будет снят в Голливуде будущего: зуб даю - именно
такой вот и предстанет, по прошествии пары-тройки веков, наша с вами
романтическая эпоха! Ну, а что сценарий этот весь, подчистую, скомпанован из
отполированных от употребления штампов (эдакий, знаете ли, "пазл архетипов")
- ну не умеют они там, в Голливуде, иначе! И никогда не научатся. Да они,
собственно, и не собираются учиться - с какой стати?.. Я вот человек
простой, и так скажу: вы для начала сами снимите что-нибудь, хотя б издаля
сопоставимое по классу с тем же незатейливым "Снайпером" - а тогда уж
гундосьте про "голливудскую попсу". Эстеты, блин!.. - "Даун-Хаус", жаренный
на "Голубом сале"...
Гершензон, автор самого лучшего, на мой вкус, переложения Робин Гуда,
сам отлично понимал, что в тех балладах "стрелы летят слишком метко, чтоб
это было правдой", да и мотивы героев слишком уж возвышены... Воистину так!
Так что ежели кому непременно необходимо ПРАВДОПОДОБИЕ - отложите эту книжку
сразу, не читая; купите лучше национальный супербестселлер "Корявый против
Припадочного - 2" и штудируйте себе на здоровье - про паяльники в заднице,
про посаженных на иглу малолетних проституток, про торговлю органами
христианских младенцев под "крышей" Кремлевской администрации, про злых
чеченов и продажных ментов...
А у нас будет - романтическая баллада с привкусом фантасмагории. И нам
все это "правдоподобие" - на хрен бы упало.
Или - так. Забыл, кто из англичан это выдумал: дескать, регби -
хулиганская игра джентльменов, а футбол - джентльменская игра хулиганов. Так
вот, у нас будет - именно что регби.
Как честный человек, должен предупредить и вот о чем: никаких особых
литературных высот и философских глубин не ждите. Вот насчет занимательности
- это да, фирма гарантирует; как выражается нежно любимый мною Веллер:
"Начнешь - забудешь, что в туалет хотел".
...Так, все, что ль?.. - это я сказала, это я упредила...
"Ну, слушай сказку, дружок! Крибля - крабля - бум-бля!.."
Кирилл Еськов
На излете века
Взял и ниспроверг
Злого человека
Добрый человек.
Из гранатомета
Шлеп его, козла!
Стало быть, добро-то
Посильнее зла.
Е.Лукин
Бабочка завершила свой рваный, как мановения дирижерского жезла, полет
на цветке ферулы: передохнУть и подзаправиться нектаром. Ферула - растение
семейства зонтичных, родственное растущим на наших сырых лугах дуднику и
борщевику, нечто вроде фирменного знака среднеазиатских гор; более всего она
напоминает своим обликом исполинский ершик для чистки унитазов - с ручкой
толщиною в запястье и высотою в полтора человеческих роста.
Горный склон, утыканный как именинный пирог тонкими желтоватыми
свечками ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий
на дне этой пропасти поток смотрится из здешнего отдаления как замерзшая
сибирская речушка: ветер почти дочиста подмел от снега поверхность
мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишкАх
позади вытарчивающих там и сям камней. Наверху же склон упирается в
крупнообломочную осыпь, серые кубические монолиты которой держатся, как
кажется, вообще ни на чем: чихни - и получишь на той самой нижней речке
запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.
По склону, легко ступая между плотными колючими подушками отцветшего
уже акантолимона, движется человек с сачком, не сводящий глаз с присевшей на
ферулу бабочки. Паганель? - ну, в смысле Кузен Бенедикт? Гм... как-то не
похоже, совсем... Здоровенный бородатый детина, чья наружность порождает
совсем иные литературно-кинематографические ассоциации - типа "Эх, коротка
кольчужка!..", в выгорелой до белизны защитной рубашке и старой, советского
еще образца, широкополой пограничной панаме. Во всем облике его есть нечто
удивительно знакомое... батюшки-светы, да уж не добрый ли это наш знакомый,
Ванюша-Маленький?! Разве только вот борода смущает... Ванюша в наклеенной
бороде выполняет спецзадание в среднеазиатских горах? - ну-ну... как-то уж
очень опереточно. Слушайте, а у Ванюши, часом, нету в наличии
братьев-близнецов?!
В советские времена спецназ, конечно, готовили - не чета нынешним, но,
при всей разносторонности той подготовки, обращаться с энтомологическим
сачком Ванюшу-Маленького все-таки учили навряд ли; человек же в панаме
инструментом этим орудует явно профессионально. Сачок на короткой, в локоть,
рукоятке и с маленьким, двенадцатидюймовым, обручем: именно такой и
употребляют при охоте за активно летающими насекомыми, вроде бабочек
(знакомые неспециалистам по фильмам и книжкам длинные, полутораметровые,
сачки с обручем в пол-обхвата используются для совершенно иного способа лова
- "кошения" вслепую по траве и кустарнику). Вот скрадывание добычи
завершено; сачок совершает молниеносное, как бросок атакующей кобры,
поперечное движение над соцветием ферулы, и вспугнутая со своего насеста
бабочка попадает прямиком куда следует: в мягкие глубины бязевого мешка.
Удивительно, с какой аккуратностью и осторожностью пальцы детины в
панаме (при иных обстоятельствах вполне, похоже, способные ломать пятаки)
обращаются с плененной бабочкой - и в этом тоже безошибочно чувствуется
профессионал. Водворив свою добычу в баночку-морилку с гофрированными
полосками фильтровальной бумаги, он пару секунд придирчиво разглядывает
сквозь стекло белоснежные крылышки с россыпью мелких ярко-алых капель -
будто пригоршня рябинин, оброненных в сугроб кормившимися на деревце
свиристелями. Экземпляр, похоже, совсем свеженький, не облетанный - только
что после линьки: микроскопические чешуйки, сплошь покрывающие крыло (именно
им бабочки обязаны и своим удивительным рисунком, и латинским названием -
Lepidoptera, отряд чешуекрылые) нигде еще не успели обтрепаться. Весьма
удачно!
Бабочка называется Parnassius imperator: эндемик трех среднеазиатских
горных хребтов, на каждом свой подвид. Осенью европейские коллекционеры,
собравшиеся на традиционный аукцион фирмы "Бурса" в Праге или Вене, выложат
за нее где-то от двух до двух с половиной тысяч марок. Сборщику - ушкуйнику
в пограничной панаме - достанется из этих денег процентов тридцать, а то и
все сорок. Вполне по-божески.
Те времена, когда инфернальный энтомолог Стэплтон-Баскервиль самолично
ловил раритетных бабочек для своей коллекции, прыгая с сачком по зыбким
кочкам Гримпенской трясины, канули в безвозвратное прошлое - вместе с
молочницами, отправляемыми по почте приглашениями "отужинать нынче ввечеру"
и незапираемыми дверьми сельских домов. По нынешнему времени предаваться
подобному занятию столь же нелепо, как терять время (которое деньги) на
кухне, готовя рыбную кулебяку или, к примеру, сациви - вместо того, чтоб за
пару минут разогреть в микроволновой печи патентовано-обесхолестириненный
гамбургер... Белому человеку делать что-либо своими руками давно уже
западло, ибо истинно сказано в соответствующем рекламном ролике: "Переложите
свои заботы на плечи профессионалов"; ну, и переложили - в том числе по
части коллекционирования насекомых.
Вокруг этого самого коллекционирования в цивилизованных странах теперь
существует целая индустрия с развитой инфраструктурой - аукционы, каталоги,
дилеры разных порядков; это серьезный бизнес, в котором крутятся немалые
деньги. В уютных зоомагазинчиках вокруг пражского Старого Мяста вы найдете и
огромных, сантиметров по двадцать в размахе крыльев, бабочек-орнитоптер из
горных джунглей Новой Гвинеи, и редчайшего уссурийского усача-калипогона,
чьи личинки развиваются только в древесине бархатного дерева (в свой черед
почти уже вымершего), причем на строго определенной стадии естественного
усыхания оного... Как и откуда все эти экзоты попадают в его родную
Центральную Европу, тамошнего коллекционера, понятно, интересует ничуть не
больше, чем посетителя супермаркета - технология производства покупаемых им
чипсов. Так вот, подводную, невидимую для потребителя, часть айсберга в этом
хитром бизнесе составляют сборщики - те самые люди, что машут сачком в
таиландских джунглях или вкапывают почвенные ловушки для жужелиц
(pitfal-traps) на альпийских лугах Алтая.
Не знаю, как в европах, но в нашем отечестве тон в гильдии сборщиков
задают любопытнейшие персонажи, являющие собою фантастический гибрид
профессора Даррелла и отвязного российского челнока. Надобно заметить, что
малость подохреневшие от пробудившегося национального самосознания
государства третьего мира нынче склонны объявлять национальным достоянием и
запрещать к вывозу все, вплоть до гостиничных тараканов (за попытку вывезти
с Новой Гвинеи упомянутых выше ортиноптер, к примеру, можно получить лет
пять тюрьмы) - ну так и что ж нам теперь, сесть и заплакать, сося лапу?..
Хуже иное: самые раритетные (и дорогие) виды поистине мистическим образом
приурочены в своем распространении к разнообразным "горячим точкам",
"странам-изгоям" и иным "Золотым треугольникам"; впрочем, здесь, возможно,
просто смешиваются причина и следствие: стоило, к примеру, в Таджикистане
начаться полномасштабной гражданской войне, как цена эндемичных таджикских
бабочек на европейских аукционах тут же, естественно, взлетела до небес...
Словом, бизнес этот не столь, конечно, криминализован, как торговля нефтью
или, скажем, "благотворительность", однако все же требует ярко выраженной
авантюрной жилки.
"...Ну, слушай сказку, дружок. Как-то раз обитателей одного
большого-пребольшого соц-лагеря в неурочный час согнали из соц-бараков на
построение. Под шопенно-скорбящим репродуктором их поджидал начальник
лагеря; как позже выяснилось, он к тому времени давно уже успел толкнуть
налево все движимое и недвижимое лагерное имущество, от каши-кирзы и кирзы
натуральной до вышек и колючей проволоки, а на производственной базе
окрестного лесоповала учинить, совместно с вертухаями и хлеборезами, ООО
"Архипелаг Ltd" с уставным капиталом в девять грамм, отделанным под малахит
офисом в столице и счетом на Каймановых островах. Начальник брезгливо
оглядел подотчетный контингент и сказал так: "Граждане зэки! Отечество наше
свободное, Союз нерушимый... в смысле - Империя Зла... приказали долго жить.
По этому случаю всем - амнистия, так что попрошу с вещами на выход, не
задерживаясь. А как вы теперь есть вольняшки, пАйки вам больше не
предвидится." - "Как же это?!" - "А так! Халява кончилась - крутИтесь дальше
как знаете!" Ну, контингент почесал репу, выматерился в том смысле, что
"чего хотят, то и творят!", и принялся КРУТИТЬСЯ - куда денешься..."
Вот именно после этих достопамятных событий ряды сборщиков заметно
приросли за счет профессиональных энтомологов, среди коих в прежние годы
заниматься подобной деятельностью считался столь же невместным, как для
самурая - торговать. Самое же забавное (умом Россию не понять...) - что для
кое-кого из этих высокоученых реликтов "Понедельника..." означенная
деятельность стала не столько заработком, сколько способом продолжать
собственные полевые исследования (поскольку в их собственных институтах
финансирования не было даже на зарплату). Идея проста: ученым, как правило,
интересна какая-нибудь невзрачная мелочь, а коллекционерам - крупные,
красивые жуки и бабочки. И вот ты организуешь экспедицию, для себя собираешь
там какую-нибудь "пыль" вроде наездников-браконид или жучков-пселафид
(коими, кроме тебя, на всем земном шаре занимаются еще полдюжины таких же
психов), а для подрядившего тебя дилера - крупных жужелиц и усачей;
вырученных за них денег как раз хватит, чтоб окупить эту поездку...
Согласитесь, что означенная схема финансирования зоологических исследований
есть ни что иное, как практическая реализация классического
постперестроечного анекдота: "Слушай, мы им уже полгода зарплату не платим,
а они все равно работают... Может, с них еще и за вход брать?"
Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу
чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как
текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты
загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе.
Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой
кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают
пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо
на уголья - кипятком из носика. ...Прошу извинения за грубый натурализм
метафоры - экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет
(как некогда выразился один известный исследователь Аляски: "Если вы вдруг
начали находить, что аборигенки "по-своему привлекательны" - точно пора
домой").
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже
без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом.
Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на
плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки. Таджик
неспешно, со знанием дела заваривает чай, но начинать чаепитие медлит -
дожидается напарника; когда тот возникает из темноты, он с усмешкой кивает
на закопченный чайник-ветеран:
- Помнишь, Витюша, на втором курсе, когда нам читали общую физику,
поминали такую замечательную абстракцию - "абсолютно черное тело"; так вот,
по-моему это как раз оно и есть, въяве и вживе...
- Полюби нас черненькими, Рустам, - подмигивает в ответ ушкуйник,
запуская руку в принесенный им из палатки пластиковый пакет. - "Чугунный
чайник - единственная отрада моя в путешествиях"...
- А это откуда?
- Даю подсказку: не из Стругацких... - и с этими словами Витюша,
быстренько сервировав дастархан извлеченными из пакета полубатоном
твердо-копченой колбасы, банкой ветчины и лимоном, энергичным движением,
будто сворачивая голову курице, откупоривает темную пузатую бутылку. - Ну,
что - отметим конец сезона? или вы тут все такими мусульманами заделались,
что со спиртным и не подойди?
- Из меня такой же мусульманин, как из тебя - православный, - хмыкает
Рустам, подставляя кружку. - Вот если наш Пожизненный Президент решит вдруг
объявить Тюркестан исламским государством - "тады ой", куда денешься...
- А он что, может?
- Он все может. Но, по счастью, уже мало чего хочет... Ладно, давай -
за окончание сезона!
Опростав кружки, они некоторое время сидят в молчании, вслушиваясь в
бормотание скрытой темнотою речки.