Еськов Кирилл Юрьевич. Баллады о Боре-Робингуде

содержимое своей тарелки.
- А чего тут "комментировать"... Вы дважды собирали доказательства, но,
поскольку тут замешано иностранное посольство, дело забирали в ФСБ, где оно
благополучно исчезало с концами: "стратегический союзник", блин - не хрен
собачий... В третий раз вы начали издали, со сбора компромата на людей из
посольства - готовили вербовочную базу. С этой целью вы - правдами и
неправдами - наложили лапу на документацию по куче разнообразнейших и, вроде
бы, никак не связанных между собой дел, включая, к примеру, "дело
исчезнувших малолеток"... А самое смешное - что в третий раз вас отстраняли
от следствия с такой торопливостью, и с такими нарушениями всех писанных и
неписаных правил, что документы эти - просто в силу извечного российского
бардака - как бы перестали существовать вовсе...
- Шантажист из тебя, Боря, как из дерьма - пуля, - вздыхает в ответ
"честный мент". - Знаешь, как убили российского самодержца Петра Третьего?
Вилкой! Самой обычной вилкой, вроде вот этой... Ты хоть въезжаешь, что по
части рукопашного боя ты передо мною такой же щенок, как я перед тобой - по
части стрельбы?.. И завтра в "Московском мозгомойце" появится заметка на
пять строк, типа: "Два удара - восемь дыр! Известный криминальный авторитет
Боря-Робингуд был вчера заколот вилкой в забегаловке у метро "Коньково";
ведется следствие". Как тебе такой некролог?
- Бросьте, Александр Арвидович: это ведь не шантаж и не вербовка.
Просто я начал свою собственную войну против Ибрагим-бека и теперь ищу
союзников - даже самых неожиданных. Вам это интересно?..
- Нет, - отрезает седеющий. - Уже нет... Для меня дело закрыто, ясно?
- Ну так отдай свои разработки по Ибрагим-беку мне, и вот те крест: мы
возьмем его за яйца - по-своему, по-простому! Или так и будешь сидеть на
этих материалах, как собака на сене - ожидаючи посуленной вашим Президентом
"диктатуры закона"?.. Короче, - тут атаман, не прощаясь, поднимается из-за
столика, - я жду твоего звонка; мой телефон - непрослушиваемый - записан на
обороте чека, что ты сунул в карман. Только думай быстрее: через пару дней
цена тому замечательному досье станет - как выданному прокуратурой ордеру на
арест Хаттаба...
- Я ведь не сказал: "Да", - раздраженно бросает седеющий.
- Мне достаточно, что ты не сказал: "Нет", - вскидывает ладонь
Робингуд. - И помни: вообще-то говоря, "честный мент" - это ровно такой же
народный архетип, что и "благородный бандит". А поскольку в "объективной
реальности, данной нам в ощуплении", мы с тобой оба вроде как и не
существуем вовсе - лучше бы нам держаться вместе, нет?
...По прошествии пары минут "честный мент" вновь стоИт перед бакалейной
лавочкой. Лезет за сдачей с давешнего стольника, и тут только обнаруживает,
что на масло-то уже не хватит... Беззвучно матерясь, принимается шарить по
карманам; в итоге наскребает-таки недостающий рупь мелочью и вступает в
обладание "Петровной" - "любезной и полезной".
"Все полезно, что в рот полезло"...
Спорим - не все?..

19

Подполковник и Робингуд - вдвоем за длинным шервудским столом.
Раскрытый ноутбук отодвинут в сторонку, а возятся они с бумагами ("...В
другом виде этих материалов нет. Кстати, кристаллокопирование запрещено").
- Хорошее досье, - задумчиво резюмирует Подполковник. - Классное. Видно
даже по этим крохам, что он стряхнул нам со своего стола. Кого ж он тогда
там, внутри, вербанул, а? Обрати внимание, как грамотно скомпановано:
надежность информации подтверждена перекрестно, а источник ее при этом
установить невозможно... Бережет агентуру, молодец!
- Да, - вздыхает Робингуд, - если б нам сеть их героиновую надо было
крушить, этим бумагам бы цены не было, а так... Выманить-то Ибрагим-бека из
его логова все это нам не поможет ни на копейку!
- О, не скажи!.. Вот, к примеру: согласно этому расписанию, как раз
завтра к ним в посольство должна прибыть от горячо любимого дядюшки
еженедельная посылочка. И если мы перехватим груз по дороге, - а это вполне
реально - и выложим этот героин из контейнеров с диппочтой на всеобщее
обозрение, скандалище грянет такой, что Кремлю будет некуда деться.
Ибрагим-бека вызовут в МИД для вручения ноты - и в твоем распоряжении будет
весь путь его следования, от Казачьего до Смоленской площади...
- Даже если в тех контейнерах, - скептически кривится атаман, -
обнаружится не только героин, но и все военные секреты России плюс
расчлененный труп любимой племянницы шефа ФСБ - эти опущенные козлы из
Кремля все равно утрутся и заметут дело под коврик...
- Верно. Их задача - замести. А наша задача - не дать им этого сделать.
И тут уж - кто кого!

20

За ресторанным столиком скучает с кружкой темного пива джентльмен лет
пятидесяти, чье англичанство, как кажется, отчеканено прямо на его сухощавой
загорелой физиономии ветерана всех колониальных войн Империи;
демонстративно-немодный пиджак свой с псевдозаплатками на локтях он носит с
чисто британским осознанием своего права ни в чем не подлаживаться под вкусы
окружающих - "Кровь англичан пьет океан веками - и все не сыт.// Если жизнью
надо платить за власть, Господи, счет покрыт!" Местное пиво ему определенно
не нравится - однако смешно, согласитесь, ожидать на Континенте приличного
пива...
- Мистер Миллидж, если я не ошибаюсь? - Подполковник, по обыкновению,
возникает у столика как из ниоткуда и, церемонно поклонившись, устраивается
напротив. Смотрится сейчас робингудов начштаба странно, и даже, пожалуй
страшновато: лицо его, по жизни "собранное из кусков", подгримировано так,
что хоть сейчас на эпизодическую роль в голливудский хоррор. - Прошу
простить за опоздание, но мы должны были убедиться, что вас не пасут... И
кстати, - тут он задерживает взгляд на циферблате своего "Ролекса", - я буду
вам очень признателен, если вы выключите звукозапись.
Англичанин, не моргнув глазом, извлекает из левого кармана пиджака
черный портсигар "Панасоника" и, нажавши на "off", оставляет его посреди
скатерти.
- И второй, пожалуйста, тоже - усмехается Подполковник, вновь
сверившись с "Ролексом". - Ну, и прочие - если есть...
Мистер Миллидж извлекает из другого кармана еще одну коробочку с
разгоревшимся от любопытства рубиновым глазком и, уложив ее на стол рядом с
первой, производит "показательное вскрытие" магнитофонов: пленки нет ни в
одном, крутились вхолостую:
- Простите, мистер... э-э... Александер. Я лишь проверял серьезность
ваших намерений.
- Ну и как?
- О да! Слушаю вас внимательно.
- Мистер Миллидж, вы - блестящий репортер старой школы, - начинает
Подполковник. - Блестящий - это не комплимент, а констатация. Кстати, а была
за последние лет тридцать хоть одна война, на которой бы вы не снимали?
- Была, - усмехается британец. - Фолкленды. Я тогда немедля рванул в
Байрес: рассудил, что снимать старты палубной авиации с британских
авианосцев хватит охотников и без меня, а вот на аргентинской стороне можно
будет сделать действительно сенсационные кадры... Но в Байресе меня тут же
арестовали как шпиона - никакая репутация не помогла. В итоге всю войну
просидел в каталажке - я так понимаю, возмещал собою крайний дефицит
настоящих военнопленных...
- Да, первая заповедь: "Репортер не имеет права принимать чью-либо
сторону, он обязан быть на стороне сенсации", - кивает Подполковник. -
Кстати, то, что вы наснимали за эти месяцы в Чечне, выглядит, на сторонний
взгляд, вполне сенсационно. Чисто теоретический вопрос: а что, если
кто-нибудь - не здесь, в Европе - поставит под сомнение подлинность отснятых
вами эпизодов? Припомнят всем известную "разбомбленную песочницу" и "девочку
с белым котенком"...
- Вопрос действительно чисто теоретический... Вы когда-нибудь
задумывались, мистер Александер, почему невозможно подкупить эксперта,
оценивающего подлинность произведений искусства для крупных музеев или
аукционов вроде "Сотби"? Дело тут не в профессиональной этике (хотя и в
этике тоже), а в экономике. Эксперт такого класса стоИт в общественной
иерархии достаточно высоко, и ему очень даже есть, что терять. При этом
единственный его реальный капитал - безупречная репутация. Если возникнет
хоть тень подозрения, что он сознательно смухлевал, то его - не устраивая
никаких судов присяжных и "капитанских расследований" - просто-напросто
перестанут приглашать на экспертизы, причем НАВСЕГДА. По этой причине он,
соглашаясь дать заведомо ложное заключение, неукоснительно включит в
"прайс-лист" и возможную упущенную выгоду - цену всех экспертиз за всю свою
последующую жизнь (коих заказов он лишится, если эта история выплывет
наружу). А эта сумма столь велика, что ее не окупит никакая однократная
афера. Вот потому-то экспертов никто и не пытается подкупать - это
экономически бессмысленно.
Так вот, мистер Александер, я вроде тех экспертов. Единственный мой
капитал - безупречная репутация, я с этого живу. И телекомпания, покупая мой
репортаж, знает, что за подлинность сюжета я отвечаю головой. Так что если я
засниму - въяве и вживе - авиаудар по городскому рынку, а начальник штаба
ВВС станет, положа руку на "Устав караульной службы", клясться, будто "Ни
один самолет федеральной группировки в тот день не покидал аэродрома" -
поверят мне, а не ему. Ясно?
- Вполне. Похоже, мистер Миллидж, вы именно тот человек, что нам нужен.
- Я весь внимание.
- Мы предлагаем вам снять сенсационный репортаж, по настоящему
сенсационный. Однако это затрагивает интересы столь могущественных людей и
организаций, что Россию вам придется покинуть немедленно и, может быть, даже
не вполне легально; ну, это мы вам обеспечим...
- Небось, опять генпрокурор, мистер Александер? Только уже не с
девочками, а с мальчиками? Увольте, такие игры не для меня...
- Ошибаетесь. Речь идет о наркобизнесе под государственным прикрытием.
- Вот это уже интересно. Могу я узнать какие-либо подробности?
- Можете. Но вы должны ясно понимать, что после этого у вас уже
обратного хода не будет: дальше либо с нами, либо... Ну, вы поняли.
Несколько мгновений англичанин, чуть прищурясь, что-то калькулирует в
уме; потом отхлебывает пива и решительно отставляет кружку:
- Ладно, черт его знает почему, но я вам доверяю: вы, похоже, и вправду
нуждаетесь во мне, а я - в вас. Дурацких вопросов, типа "Какую именно из
конкурирующих спецслужб вы представляете" я задавать не буду; однако, судя
по безупречности вашего кокни, в Третьей мировой вы немало повоевали как раз
с англичанами, нет?
- С кем я только не воевал... - усмехается Подполковник. - А самое
смешное, что я всю сознательную жизнь был англофилом... Англофильство,
извольте ли видеть, уже два века как является фирменной болезнью российских
интеллектуалов, наряду с чахоткой и алкоголизмом... вечная платоническая
любовь без взаимности, а попросту говоря - онанирование перед портретом
прекрасной дамы.
- Знаете, мистер Александер, ВАС я без труда могу представить во
множестве жизненных ситуаций - в том числе и непристойного характера, - но
вот онанирующим перед портретом прекрасной дамы - увы: ту мое воображение
отказывает... И на чем же это вас так "повело", если это не чересчур
интимно?
- Ну, пожалуй, последней каплей была одна история времен той самой
Фолклендской войны... Берут ваши на штык остров Южная Георгия, и в плен при
этом попадается некий аргентинский капитан, который, по рассмотрении,
оказывается - ну, очень нехорошим человеком. Уж сколько он там своих
аргентинцев укокошил за время тамошней диктатуры - это их дела, но были
среди его клиентов и англичане - шестеро правозащитных монахинь... Ну,
натурально, ваши британские "Эмнисти" тут же в крик: "А подать его сюда - он
в наших списках значится! Вот мы ему сейчас!.." (и светило ему, по ихнему,
правозащитному, разумению - где-то, считай, по целому году британской тюрьмы
гостиничного типа за каждую из тех монахинь, а то и все полтора...) На что
командующий операцией только задирает бровь: "Вы, ребята, чего-то с чем-то
путаете! Мы вам не Интерпол, а армия, и не аресты тут проводим, а воюем. И
приятель ваш - он под погонами, сиречь не арестант, а интернированный, до
момента подписания перемирия. Так что - ничем не могу поспешествовать..."
И отсидел означенный капитан до окончания военных действий на
британской гауптвахте, получая ежедневно энное количество жиров, белков и
углеводов - предписанное Женевской конвенцией и оплаченное британскими
налогоплательщиками. А по заключении мира невозбранно убыл в свой
Буэнос-Айрес... Только вот по прошествии пары месяцев - вы будете смеяться!
- нашли его, болезного, на улице: типа, подсклизнулся на банановой кожуре и
приложился затылком об бордюрчик тротуара...
И очень я, знаете ли, мистер Миллидж, государство то зауважал. Что
во-первых закон там - не дышло, и менять правила игры посередь второго тайма
- нельзя, даже ежели кому очень хочется, и даже когда вроде по
справедливости хорошо бы... А во-вторых - "Наших не тронь: на дне морском
достанем"; к ЭТИМ делам, правда, Закон касательства как бы уже и не имеет.
Потому как по закону разбираются с людьми, а с отморозками - PO PONYATIYAM;
тут, что называется, "мухи - отдельно, котлеты - отдельно". И кстати есть
еще одна, весьма мною уважаемая, ближневосточная страна - та, вроде, по тому
же примерно алгоритму действует; или нет?
- Я, кажется, уловил смысл этой вашей аллегории, мистер Александер, -
задумчиво кивает англичанин. - Не хочу сказать, что я разделяю вашу позицию,
но она внушает определенное уважение. Считайте, что на данном историческом
этапе - я с вами... Ну что, поехали MOCHIT' этого вашего наркобарона, что
под государственной KRYSHEI?
- Съемочная аппаратура при вас?
- Всегда. Для меня это вроде как для вашей братии - пистолет.
- Вот тут вы ошибаетесь, - и Подполковник демонстративно распахивает
полы своего карденовского пиджака. - Понимаете, оружие - его надо либо
носить при себе всегда, чтоб оно стало частью тела, либо не трогать вовсе -
ну, кроме как непосредственно в бою. Отсюда - два абсолютно разных
стереотипа поведения при опасности, оба со своими плюсами и минусами; и надо
уж держаться чего-то одного, а иначе - точно кранты... Ну а я-то как раз из
тех, кто привык обходиться без пугача под мышкой.

21

- События развернутся во-он перед той подъездной дорожкой, на нашей
стороне шоссе. Прикиньте, мистер Миллидж - нормально вам отсюда будет, в
смысле дистанции? Ближе нам подбираться крайне нежелательно; я имею в виду -
пока не закончится силовая фаза операции...
Репортер профессионально озирает поле грядущей битвы. Бээмвэшка, на
заднем сиденье которой разместились они с Подполковником, пришвартовалась на
обочине Южного шоссе - кормою к Аэропорту, носом к Москве; вокруг, сколько
хватает взгляда, простирается лабиринт бетонных заборов и корпусов
индустриального предместья, к коему как нельзя лучше приложимо жутковатое
словцо "промзона"; метрах в ста впереди маячит обсаженный кладбищенского
вида елочками кубик поста ГАИ с площадкой отстоя машин позади него.
- Зависит от того, чтО мне предстоит снимать. Все-таки далековато,
мелкие детали могут уйти...
- Не страшно. Отсюда вам предстоит заснять, как наши люди
останавливают... некий транспорт; при этом возможна... небольшая стрельба.
Когда все кончится, мы подойдем к захваченному автомобилю, и вы во всех
деталях отснимите его груз. О-кей?
- Бог ты мой, - не скрывая разочарования откликается англичанин. -
Небось, очередной трейлер из Таджикистана с пятью килограммами маковой
соломки на борту?
- Ну-ну-ну, мистер Миллидж! Пять кило маковой соломки и без нас с вами
покажут вечером по всем телеканалам - очередная победа нашей славной милиции
над наркомафией. Для этого нет нужды привлекать репортера с вашей репутацией
и связями.
- Понял: это будет машина очень крупного милицейского чина, или
человека, близкого к Президенту! Из тех "жен Цезаря", чьего обыска законным
способом в России добиться невозможно...
- Гораздо теплее, но не то... Видите ли, мистер Миллидж, одиночкам и
мелким наркодиллерам, вроде этих самых шоферов-дальнобойщиков из Азии,
позволяют существовать лишь затем, чтоб их можно было периодически ловить и
предъявлять публике. Главный, бесперебойный канал поступления в Москву
жестких наркотиков - это посольства так называемых "новых независимых
государств"; их героиновые транспорты прикрыты принципом
экстерриториальности и дипломатическим иммунитетом...
- Постойте-ка! А та история с таджикским послом - она ведь даже попала
в российские СМИ...
- Ого! У вас прекрасная память, мистер Миллидж... профессиональная. Вы
имеете в виду, как пограничники наплевали на дипломатический иммунитет
таджикского посла и вытрясли из его машины двадцать кило героина? Правда, та
история случилась как раз не в России, а в Казахстане...
- А чем там, кстати, кончилось? Из СМИ все исчезло почти сразу...
- Ничем, естественно. Назавтра речь шла уже не о "таджикском после", а
лишь о "машине таджикского посла": шофер все взял на себя, посол получил
возможность изображать оскорбленную невинность, власти сделали все, чтоб
потушить скандал...
- Постойте-ка, мистер Александер... Уж не собираетесь ли вы напасть на
машину одного из этих азиатских наркопосольств?!
- Именно так.
- Но это же нарушение международных законов!.. Цивилизованное
государство не вправе вставать на одну доску с мафией...
- Должен вам заметить, мистер Миллидж, что апелляция к нерушимости
"международных законов" в устах представителя державы, где арестовывают
иностранных сенаторов, легально въехавших в страну и прикрытых
дипломатическим иммунитетом... А потом устраивают интервенцию против
европейского государства с законно и демократически избранным правительством
и международно-признанными границами, дабы поддержать мятеж тамошних
сепаратистов... Вы не находите, что это - ну, очень смешно? Тем более, у вас
там, помнится, прецедентное право - вы улавливаете мою мысль?.. Это,
впрочем, так, к слову. Главное - а с чего вы, собственно, взяли, что мы
представляем "государство" и оттого "не вправе вставать на одну доску с
мафией"?
- Простите, но я, кажется, не поспеваю за вашими силлогизмами, мистер
Александер...
- Ну, это очень просто. Вы можете считать нас представителями некой
спецслужбы - но это лишь ваши домыслы: я их не подтверждаю, хотя и не
опровергаю. А на самом деле, мистер Миллидж, мы - просто разбойники,
гангстеры... GOP-STOPNIKI. Ну, вы же слыхали про разгул преступности в
России: грабят автобусы с челноками, грабят такси с интуристами на трассе
Шереметьево-Москва - прямо как диллижансы на дорогах доброй старой Англии во
времена Дика Тэрпина ... А могут ведь по случайности тормознуть и машину
некоего посольства, пуркуа бы и не па? Разбойники - люди неграмотные, они во
всяких там "экстерриториальностях" и "дипломатических иммунитетах" не шибко
разбираются...
- О, так, значит, я имею дело с гангстерами, мистер Александер? -
понимающе усмехается репортер. - С легендарной "русской мафией"? А как,
интересно, на ваш... GOP-STOP, да?.. будет реагировать дорожная полиция? -
тут англичанин кивает на гаишный кубик.
- Полагаю, никак. Если б вы знали, так бывает трудно в наши дни
отличить гангстеров от коллег-полицейских... тем более, что зачастую это
одни и те же лица... Есть в России такая идиома: "ONO TEBE NADO?"; моя б
воля - я б ее ментам на ихних бляхах вычеканил, на манер германского "Gott
mit Uns". ...Да, Третий! - с этими словами Подполковник прижимает к уху
внезапно пискнувшую рацию и, обменявшись с кем-то парой реплик, командует: -
Товьсь! Пятиминутная готовность.

22

В гаишном кубике - в аккурат обед: перекусывают второпях, чем Бог
послал. Можно б, конечно, отлучиться в шашлычную - тут всей езды минут пять,
и кормит хозяин чисто из дружбы, за спасибо, но ведь пост-то, пост как
оставишь! Время, почитай, военное, грузовики из южных стран идут ромбом и
прут буром, и все на наш редут; и у каждого, ну буквально у каждого,
что-нибудь, да не так: не аптечка - так огнетушитель, не понос - так
золотуха, не сахар - так гексаген... Но спокойна столица, ибо знает: они
всегда начеку, эти скромные, не лезущие под телекамеры парни в серых
немарких мундирах; ибо есть на свете такая профессия - принимать на грудь и
затыкать пальцем амбразуру... ну, дырку в плотине - нехрен к словам
цепляться!.. Я ведь, ребята, чего сказать-то хочу: гвозди бы делать из этих
людей! И - по шляпку...
Гаишников двое: один уже поседевший и состарившийся на эмирской
службе... тьфу, чушь все какая-то в голову лезет!.. другой же, похоже,
только-только из учебки, и при взгляде на него немедля возникает из памяти
полузабытая советская формулировка: "физически развитОй" (ее, если кто
забыл, употребляли в характеристиках, когда на месте всех иных достоинств
наблюдалась эдакая щебнистая пустыня).
- Б-блин!!! Гля, дядь Коль! - при виде того, что начинает твориться на
трассе, физически-развитой привстает и едва не опрокидывает кофе на свои
форменные брюки; состарившийся реагирует более сдержано - сказывается
опыт...
...С поперечной дороги, ведущей вглубь промзоны, на шоссе выруливает
камаз-фургон: стоял себе стоял, ожидая неведомо чего - и вдруг, как с хрена
сорвавшись, ломанулся вперед перед самым капотом большегрузного трейлера.
Водителю трейлера ничего не остается, кроме как ударить по тормозам, и
громоздкий агрегат, как часто бывает в таких случаях, складывается в
центральном сочленении подобно перочинному ножу, почти перегородив трассу;
сзади, естественно, тут же начинается затор - хорошо хоть никто не побился.
Это, однако, еще семечки: из кузова камаза горохом сыплются люди в камуфляже
и масках, вооруженные укороченными автоматами; мгновение - и они уже
окружили трейлер со всех сторон: впечатали троих выдернутых из кабины лиц
кавказской национальности этими самыми лицами в асфальт, деловито рвут
пломбы и лезут внутрь трейлера; откуда-то сзади доносятся хлопки - типа,
выстрелы...
Затор просачивается сквозь запруду в виде развернутого впоперек
трейлера буквально по каплям: дроп, дроп, дроп... Состарившийся, от души
матюгнувшись, берется за рацию:
- Алло! Дежурного! Геннадьич, ты? Что за беспредел - у нас тут омон
хачиков-дальнобойщиков шерстит, а нам всю трассу закупорили... Опять мы
узнаем последние! Ты там разберись... Ну... А я-то почем знаю? Может, и не
омон; может, РУБОП или "Альфа" какая - на них, чай, не написано!..
По прошествии нескольких минут автоматчики в масках уже отогнали
трейлер на обочину, к своему камазу, и затор начинает быстро рассасываться.
Тут как раз бибикает рация; состарившийся, приняв сообщение, недовольно
роняет: "Понято" и в сердцах адресуется к физически-развитому:
- Ну, бардак! Довели страну... Все без понятия, чья работа: омон кивает
на РУБОП, РУБОП - на омон, и оба-два - на ФСБ. Развели Рэмбей - плюнуть
некуда... А, и хрен бы с ними со всеми - похоже, уже само рассасывается...
- А ФСБ на кого кивает?
- А ФСБ и не кивает - просто посылает...
- Дядь Коль, может подойти, разобраться, а? Типа - чего загодя-то не
обозначились?
Состарившийся дарит своего зеленого напарника таким взглядом, будто тот
вознамерился вылезти из дому под обложной дождь, дабы полить клумбу, и в
конце концов роняет-таки сакраментальное:
- Оно тебе надо?..

23

Собственно говоря, единственным назначением развернутого трейлера было
- скрыть от взглядов гаишников НАСТОЯЩУЮ операцию, ту, что тем временем шла
позади этого "театрального занавеса", в образовавшемся там заторе.
Надо полагать, у людей, попавших в пробку, мизансцена не вызвала
никаких эмоций, кроме вялого интереса - благо они чуть не ежедневно видят
такое по телевизору: пост ГАИ, тормознутый трейлер, вокруг омоновцы в
масках, шмонающие живописно разложенных на асфальте черных... Неизвестно,
счел ли эту картину банальной и не заслуживающей внимания экипаж белой
"Тоеты" - микроавтобуса с тонированными, явно броневых достоинств, стеклами
и красными дипломатическими номерами, однако затормозить ему приходится
по-любому - а куда денешься?
Впоследствии Миллидж много раз просматривал свою запись, и даже
раскадрировал ее, однако до конца разобраться - как группа захвата сумела
просочиться сквозь пробку к "тоете", так и не сумел: просто мистика!
Мгновение - и машина ослепла: лобовое стекло оказалось сплошь залепленным
какой-то хитрой пеной; негромко, без вспышки, ахнул ма-аленький направленный
взрыв, раздвижная дверь микроавтобуса отлетела в сторону, и в пролом
крепостной стены полез рыцарь в титановых доспехах; гарнизон о сдаче и не
помышлял - изнутри тотчас донеслись характерные хлопки, от шлема и
нагрудника рыцаря во все стороны полетели искры, - однако крепость с
выбитыми воротами - уже не крепость. Внутрь полетели газовые распылители, и
спустя пару секунд все было кончено; когда бээмвэшка с репортером и
Подполковником подоспела к месту событий, камуфляжник в газовой маске,
втиснувшийся на сидение водителя, уже вывел "тоету" из начавшей
рассасываться пробки и пристроил ее на обочине.
Внутри "тоеты" имеют место быть три бесчувственных тела - шофер и пара
охранников ("Да живы, они, живы - проснутся через часок как новенькие") и