Фаррелл Марджори. Сладостное пробуждение

   — Включая и лорда Уиттона?
   — Да. Когда муж пошел играть в карты, лорд Уиттон спросил, не сможет ли он поговорить со мной с глазу на глаз. Сначала мною было сказано «нет», потому что знала, что если Рейнсборо увидит нас вместе, то очень разозлится… И позднее отыграется на мне…
   — Что вы понимаете под этим?
   — Он будет бить меня, — прошептала Клер таким тихим голосом, что все подались вперед, чтобы услышать ее.
   — Что хотел сказать вам лорд Уиттон?
   — Он сообщил мне, что мой отец озабочен моим здоровьем и просил его поговорить со мной.
   — И что вы ответили?
   — Что все у меня хорошо… И что мне необходимо вернуться в зал для танцев… Но когда мы возвращались, там уже стоял Джастин и наблюдал за мной. Вскоре после этого мы ушли.
   — Что-нибудь случилось по дороге домой?
   — Обычные обвинения…
   — Какие именно?
   Прежде чем прошептать ответ, Клер судорожно вздохнула.
   — Он обвинял меня в том, что я неверная жена.
   — А вы были ею, леди Рейнсборо?
   — Никогда, милорд, — ответила Клер звенящим от волнения голосом.
   — Что происходило, когда вы приехали домой?
   — Муж отослал всех слуг, а меня привел в библиотеку. Он схватил меня и хотел заставить признаться в том, чего никогда не было.
   — Он ударил вас?
   — Муж начал, как обычно, — проговорила она безразличным голосом, от которого сердце Джайзла болезненно сжалось. — Он бил меня по лицу, по губам… Потом бросил на пол и…
   — И?..
   — И начал бить меня ногами.
   — А что делали вы?
   — Скорчилась, — продолжала спокойно Клер. — Когда я поджимаю ноги к подбородку, он не может слишком сильно бить по животу… Муж избивает меня, пока не устанет… В этот раз все закончилось гораздо быстрее. Обычно он бьет ногами уже в конце… Последнее время муж стал поднимать меня и душить. Я надеялась, что это не будет повторяться…
   — И это повторилось?
   — Да, милорд.
   — И это все, что он делал?
   — Бог мой! Разве этого недостаточно? — в негодовании прошептал Джайзл.
   — Нет. Потом он бил меня головой о каминную полку. Затем открыл ящик стола, где хранилось оружие, и вынул один из своих пистолетов. Муж приставил его к моей щеке, потом прижал ствол к виску и стал угрожать, что пристрелит меня, если не скажу правду. Он пообещал убить меня, а затем вызвать лорда Уиттона на дуэль, если я не признаюсь, что мы любовники.
   — И вы действительно поверили, леди Рейнсборо, в предполагаемое убийство? — спросил коронер. Его тон разговора заметно изменился. Ранее он был холоден и равнодушен, теперь стал более заинтересованным.
   — Да, милорд. Если бы дуэль состоялась, лорд Уиттон был бы убит. Мой муж слишком хороший стрелок… Меня… Меня не волновало, что он сделает со мной, но не могла же я позволить ему убить Джайзла. Ведь Уиттон не виноват ни в чем, кроме того, что мы с ним дружили.
   — Что случилось потом, леди Рейнсборо?
   — Он пообещал, что все это кончится, если я признаюсь в любовной связи с Джайзлом. Что мне оставалось делать? Чем больше я старалась доказать свою невиновность, тем ужаснее и яростнее становился он. Тогда мне пришлось сказать «правду», — с мягкой иронией сказала Клер, — и обещать больше никогда не видеть лорда Уиттона. И тут он снова начал душить меня. Муж в любом случае хотел убить меня, а потом расправиться с Джайзлом, несмотря на свое обещание.
   Глаза Клер стали огромными. Казалось, она вновь видит эту картину и, медленно выговаривая слова, всеми силами пытается отдалить от себя произошедшее.
   — Прогнувшись, я висела над письменным столом. Его руки сжимали мое горло… Моя рука случайно наткнулась на медный подсвечник, и я опустила его на голову Джастина.
   — Это остановило его?
   — Да, милорд.
   — Ваш муж лежал на полу?
   — Да, милорд.
   — Без сознания?
   — Я… Я так не думаю… Он пошевелился и начал подниматься… Увидев его пистолет, я схватила его, подошла к мужу и выстрелила.
   Все сидели, как загипнотизированные тихим голосом Клер и тем, что услышали. Когда она призналась в своих действиях, раздался общий вздох, как будто зал дышал единой грудью.
   — Это был выстрел в грудь, леди Рейнсборо?
   — Наверное, да. Я не могла рассчитывать или думать об этом, только хотела остановить его.
   — Муж был в этот момент на полу?
   — Да.
   — Без движения?
   — Нет, нет, — вспоминая этот момент, Клер заволновалась. — Я видела, что он пошевелился. Мне показалось, он собирается опять подойти ко мне. Тогда я взяла другой пистолет и снова выстрелила в него.
   — В висок?
   — Да, думаю, да, милорд.
   — Итак, вы признаетесь в том, что убили своего мужа?
   — Да, милорд.
   — У меня больше нет вопросов к леди Рейнсборо, мистер Мор. Теперь она ваш свидетель, — произнес коронер.
   — Знаю, как это все мучительно для вас, но мне хочется, чтобы вы вспомнили свое душевное состояние в этот вечер, — начал Эндрю.
   Клер кивнула.
   — Когда ваш муж душил вас, что вы чувствовали?
   — В первый раз?
   — Нет, всегда… Оба раза.
   Здесь Эндрю сделал небольшую паузу, чтобы коронер и члены суда смогли как следует осознать, что стоящая пред ними женщина так привыкла к жестокости мужа, что теперь нуждается в нумерации этих случаев.
   — В обоих случаях я боялась… была в ужасе… Понимала, что он убьет меня. Но особенно страшно стало во второй раз, когда я сказала то, что муж хотел слышать.
   — Итак, вы откинулись назад?
   — Немного, мистер Мор… Как только он толкнул меня назад, я попыталась сохранить равновесие и… Моя рука случайно схватила подсвечник…
   — И вы, не сознавая, что делаете, ударили подсвечником лорда Рейнсборо по голове…
   — Да.
   — Почему вы не позвали на помощь? В конце концов, ваш муж был почти без сознания.
   Клер изумилась, затем недоумение охватило ее.
   — Мистер Мор, там не… Да кто бы пришел мне на помощь? Все слуги знали об издевательствах мужа надо мной! Но они потеряли бы место, если бы попытались помочь мне. Я знаю это по своему горькому опыту… — с грустью произнесла она.
   — Что происходило дальше?
   — Мною уже сказано, ваша честь, что Джастин стал подниматься. Меня охватил безумный страх… Потом я увидела пистолет, брошенный Джастином на пол, схватила его и выстрелила… Муж упал.
   — Вы поняли, что убили его?
   — Нет, — голос Клер дрожал, глаза потемнели, она вновь видела себя в библиотеке.
   — Почему нет?
   — Его рука двигалась… Мне казалось — он встанет и бросится на меня.
   — Наверное, количество крови на полу и на вашем платье могло подсказать вам, что рана смертельна, леди Рейнсборо?
   Клер замолчала и взглянула вниз, на свое платье. Она так вспотела от жары и переживаний, что одежда прилипала к телу.
   — Так много крови… мое платье…
   Она стала разглаживать свой черный шелковый наряд.
   — Его рука… О боже, он встанет… он убьет меня, а потом… потом… расправится с Джайзлом…
   Зрители, как зачарованные, хранили глубокое молчание. Стало ясно, что рассудок леди Клер помрачился и она сейчас оказалась в том времени, заново переживая события той ужасной ночи.
   — Вы взяли другой пистолет… — голос Эндрю звучал очень мягко.
   — Мне нужно остановить его… Но больше нет пуль, — застонала Клер. — Вот… вот… он опять пошевелился.
   — Вы берете из камина щипцы…
   — Мне нужно не пустить его… Не дать ему добраться до меня…
   — Итак, вы не думали, что убили мужа, леди Рейнсборо. Вы не намеревались совершать это, а лишь хотели, чтобы он не убил вас и не пошел к лорду Уиттону.
   — Что мне оставалось делать? — прошептала Клер, очнувшись от сна наяву и вновь возвращаясь к действительности. — Никто не пришел бы мне на помощь. Кроме Марты…
   — Какой Марты?
   — Марты Бартон. Когда я вышла замуж, она была моей горничной.
   — И вы уволили ее, леди Рейнсборо?
   — Нет. Ее уволил Джастин.
   — А вам известна причина ее увольнения? Вы можете рассказать об этом коронеру и членам суда?
   Клер глубоко вздохнула:
   — Она видела последствия одного из избиений… На следующее утро ей пришлось защищать меня.
   — Вы сказали, одного из избиений? Так это продолжалось, я имею в виду подобные случаи, в течение всего вашего брака?
   Клер кивнула.
   — С самого начала?
   — Почти. Вначале мы были очень счастливы. Но когда Джастин начинал пить, он становился ужасно ревнивым.
   — Наверное, находились причины для этого? — холодно спросил Эндрю.
   — Под причиной вы подразумеваете мою заинтересованность кем-нибудь другим? Оставалась ли я верна ему? Нет, мистер Мор. Простая улыбка, разговор с мужчиной, приглашение на танец — все это настолько выводило его из себя, что он начинал пить.
   — Тогда почему же вы не ушли от него? Не вернулись к родителям?
   — Я вышла замуж за Джастина, чтобы делить с ним и радости, и горести, мистер Мор. Быть с ним в болезни и здравии… В его склонности к спиртному мне виделось что-то очень похожее на болезнь. Я ждала, когда пройдет это тяжелое для меня время и он вернется ко мне таким же добрым и любящим человеком, за которого выходила замуж.
   — Итак, вы очень любили вашего мужа, леди Рейнсборо?
   — О, да. Очень сильно… Но сначала он наносил мне один-два удара, от которых оставались синяки под глазами и разбитые губы, а потом снова превращался в другого Джастина, который делал все, чтобы развеять воспоминания о плохом… После этого муж всегда плакал и клялся, что больше не будет таким.
   — И вы верили ему? — с сомнением спросил Эндрю.
   — Сложно объяснить, мистер Мор. Наш брак напоминал мне жизнь с двумя разными людьми. Как только я начинала думать, что пьяный мужчина и есть мой истинный муж, а все надежды потеряны, сразу же появлялся Джастин добрый и любящий. Временами мне казалось, что я схожу с ума.
   — Была ли Марта свидетельницей его нападений на вас?
   — Нет. Хотя она всегда видела последствия. Я всегда пыталась придумать что-нибудь правдоподобное, объясняющее мои синяки, распухшие губы и лицо. Но понимала, что она догадывается об истинной причине их возникновения.
   — Что же наконец заставило, Марту рискнуть своим местом?
   — Мои дела шли все хуже. Промежутки, когда Джастин находился в нормальном состоянии, становились все короче. Теперь он уже начал пинать и бить меня ногами… — голос Клер зазвенел.
   — А потом?
   — У меня… Мы узнали, что скоро станем родителями, отцом и матерью. Я была так счастлива! Джастин пообещал… Я поверила, что в это время он не посмеет… Что не будет пить. Муж стал таким заботливым, даже слишком, — с усмешкой, более похожей на рыдание, произнесла она.
   — И ваши отношения опять стали прежними?
   — Я тоже так подумала. Но однажды мы поехали на бал к соседям. Джастин выпил глоток, потом другой. На следующий день он закрылся в библиотеке с бутылкой бренди. А когда вышел оттуда, то больше не владел собой. Таким я его еще не видела никогда! Джастин бросал мне в лицо дикие обвинения… — голос Клер прервался.
   — Продолжайте, — ободряющим тоном произнес Эндрю.
   — Он назвал меня…
   — Как он вас назвал?
   — Он назвал меня дрянью и дешевой шлюхой и сказал, что это не его ребенок, а ублюдок, которого я заимела от кого-то из соседей.
   — Где вы находились, когда это произошло?
   — Он пришел в мою спальню.
   — Граф ударил вас?
   — Да. Потом он поднял меня и стал бить, распаляясь все больше. Затем отшвырнул меня на туалетный столик, а когда я, соскользнув, упала ни пол, принялся наносить удары ногами.
   — Куда он бил вас?
   Голос Эндрю звучал теперь очень мягко и ободряюще.
   — В живот. Джастин поклялся, что убьет ребенка, прежде чем он появится на свет и будет признан его наследником. И он сделал это!
   Клер уронила голову на руки и зарыдала.
   — И это видела Марта?
   — Она пришла в конце этой сцены. Марта находилась со мной, когда я потеряла ребенка.
   — После этого вы долго болели…
   — Да.
   — А что делал лорд Рейнсборо?
   — Он словно обезумел. Муж унижал и ругал себя, говорил, что больше никогда не подойдет ко мне, пока я сама не позову его. Джастин умолял все забыть и поклялся на Библии, что больше никогда не сделает ни одного глотка.
   — И вы снова простили его?
   — Не сразу. Это происходило постепенно. Трудно объяснить. Джастин так искренне хотел измениться, что я не смогла оттолкнуть его.
   — И все же он не менялся. В действительности мужчина, который издевался над вашим еще нерожденным ребенком, а потом убил его, в конце концов, издевался и над вами. Вы согласны со мной, леди Рейнсборо?
   — Да, — проговорила Клер. Ее залитое слезами лицо застыло подобно трагической маске.
   — Знаю, как это было мучительно для вас, леди Рейнсборо. Спасибо за то, что вы сумели рассказать нам всю вашу историю.
   — У меня к леди Рейнсборо один вопрос, только один, — произнес коронер.
   — Конечно, милорд.
   — Вы нарисовали нам яркую картину вашего брака. Но у нас есть только ваш рассказ… Отбросив все рассуждения в сторону, скажите, вы когда-нибудь пытались защитить себя каким-либо способом… Словесно или еще как-нибудь? Вы когда-нибудь пробовали остановить лорда Рейнсборо, протестовать против его издевательств, опровергать его обвинения? Хотя бы предотвратить многие из них, особенно самые нелепые, постоять за себя?
   Клер улыбнулась и покачала головой.
   — Сначала я пыталась убедить Джастина, что он ошибается, милорд. Пробовала ссориться с ним. Однажды даже попыталась, чтобы защитить себя, оттолкнуть его. Но стало еще хуже… Знаю, что могу вам показаться довольно слабым человеком, милорд, но я очень скоро поняла: нельзя протестовать, когда он избивает меня. Если ему не мешать, все заканчивалось очень скоро. Лучшее мужество в этом деле — это собственная дискредитация, в любом смысле этого слова. Да, я перестала уважать себя, но именно это позволило мне выжить и не умереть, — усмехаясь, произнесла она.
   — Спасибо, леди Рейнсборо. Вы можете сойти вниз… Мистер Мор, есть еще свидетели?
   — Я бы хотел вызвать еще двух, ваша честь. И первой — Марту Бартон.

ГЛАВА 20

   Джайлз и Сабрина сидели, замерев, пока Клер сбивчиво рассказывала историю своей семейной жизни. Казалось, они так же, как и все зрители, затаили дыхание, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одного жеста леди Рейнсборо. В конце рассказа Сабрина не могла сдержать слез и они медленно текли по ее лицу. Протягивая ей носовой платок, Джайлз подумал: «Слезы прекрасно снимают напряжение… Жалко, что мне этого не дано».
   В начале повествования он чувствовал только боль и ревность. Потом к нему пришла страшная злость на графа Рейнсборо и, ему было стыдно признаться в этом самому себе, на Клер. Как она могла выйти замуж за такого мужчину? Да нет… Не за человека, а за хамелеона. Джайлз не мог никак понять, как она могла влюбиться в него, как могла остаться с ним, особенно после того, когда стало совершенно ясно, что ее муж не изменится? Ведь Клер могла вернуться домой, к родителям… Или если не хотела скандала, то жила бы с Рейнсборо так, как это делают многие женщины, которые, отстаивая собственную независимость, спят с мужьями в разных спальнях. Но Клер позволяла ему снова и снова приходить в ее комнату…
   Гнев на нее и ярость, которую вызывал в нем Рейнсборо, исчезли, когда леди Рейнсборо продолжила свой рассказ. Как мог мужчина так мучить женщину, любимую женщину?! Джайлз, конечно, тоже знал мужей, бивших своих жен. Но все они принадлежали к низшему сословию и могли разве что поставить синяк или дать пощечину… Обычно он не обращал внимания на подобные украшения на лицах жен фермеров или лавочников, считая, что сие — личное дело супругов. Но такая изощренная жестокость мужчины к любимой женщине!.. Всем, например, известно, что лорд Карло плохо обращается со своей любовницей. Но это тот риск, который всегда сопровождает женщин, продающих свое тело за деньги.
   На виду у всех Джастин Рейнсборо был наизаботливейшим мужем, оберегая Клер даже в мелочах. Супруги поздно появлялись на балах и рано уезжали. В первые месяцы после их свадьбы многие делали ставки на то время, которое молодожены проводили вместе, опаздывая на тот или иной раут. Но как он мог настолько поменяться в семейной жизни? Кем же надо быть, чтобы поднять руку на такую слабую и беззащитную женщину, как Клер? Бросить ее на пол и избивать? Бить до тех пор, пока она не потеряет ребенка? Эта ужасная картина наполнила его душу печалью и гневом, он не мог до конца осознать произошедшее…
   Джайлз наклонился и пожал руку Сабрины.
   — О, как же мы не могли видеть всего происходящего? Как могли допустить… — нервно и гневно промолвила сестра.
   — Тшшш, — прошептал он, наблюдая оживление в зале при виде Марты, которая шла на свидетельское место. — Как мы могли узнать? Она никому ничего не говорила… Тем более на людях, где они всегда находились только вдвоем.
 
   Эндрю, приступив к допросу, начал быстро задавать вопросы Марте по поводу ее службы у Рейнсборо.
   — Итак, когда леди Дайзерт стала леди Рейнсборо, она взяла вас с собой?
   — Да, сэр. К тому времени мы очень привыкли друг к другу…
   — Вам нравилась леди Рейнсборо?
   — Очень, сэр. Она была так добра ко мне… Для нее я готова на все.
   — Включая и защиту от «ласки» мужа?
   — Да, сэр.
   — Когда вам стало известно о поведении лорда Рейнсборо, мисс Бартон?
   — О, с самого начала… Мою собственную мать часто избивал отчим, будучи пьяным. Я слишком хорошо знала, во что может бренди превратить мужчину…
   — Вы говорили об этом с лордом Рейнсборо?
   — Конечно, нет, сэр. Я ведь не хозяйка…
   — А вы разговаривали об этом с кем-нибудь еще? Ну, например, с другими слугами?
   — Да, да… С миссис Кларк, экономкой.
   — Что же она ответила?
   — Что происходящее меня не касается.
   — Но ведь вы в конце концов не смогли не вмешаться, мисс Бартон?
   — Я должна была сделать это. Он постоянно избивал жену, а ведь леди Рейнсборо находилась уже на третьем месяце…
   — И что вы сделали? — тихо спросил Эндрю.
   — Попыталась оттащить его… Я визжала, как сумасшедшая, пока он не остановился, — произнесла Марта с печальной улыбкой. — Граф очень не хотел, чтобы сбежались другие слуги…
   — Что вы сделали, когда он остановился?
   — Вытолкнула его из комнаты и отвела леди в ее постель. У нее начались ужасные схватки, — голос Марты становился все тише. — На утро она потеряла ребенка.
   — До этого у леди Рейнсборо не было осложнений, связанных с беременностью?
   — Нет, сэр.
   — Так вы утверждаете, что выкидыш произошел в результате побоев, нанесенных мужем?
   Марта взглянула на адвоката так, будто он не в своем уме.
   — Разве это не очевидно?
   Эндрю не мог скрыть улыбки. Прикрывая рот ладонью и откашливаясь для вида, он задал следующий вопрос:
   — Что произошло через несколько дней?
   — Я… Меня уволили… Приказали собрать вещи и немедленно покинуть дом. У меня даже не было возможности попрощаться с миледи. Честно говоря, я покидала дом с тяжелой душой и предчувствием чего-то ужасного… Мне бы не хотелось, чтобы миледи подумала, что я бросила ее.
   — Вы сейчас у кого-нибудь работаете, мисс Бартон?
   Марта нахмурилась:
   — Да, сэр.
   — Где?
   — Горничной в холле в доме Уинстонов.
   — Но ведь эта работа не так почетна, как работа служанки при хозяйке?
   — Да, сэр. Но меня уволили без предоставления рекомендательных писем.
   — Понимаю… Большое спасибо за ваше сообщение, мисс Бартон.
   — Я рада, что хоть чем-то смогла помочь миледи, мистер Мор. Скажу только одно: лорд Рейнсборо получил то, что заслужил. Надеюсь, достопочтенные господа судьи, — она смело и открыто посмотрела на членов судебной комиссии, — достаточно интеллигентны и сострадательны, чтобы думать также.
   «А вот это уж совсем неожиданно», — подумал Эндрю, пытаясь скрыть свое удовольствие.
   — Я прошу членов суда извинить свидетельницу, — произнес он, обращаясь к коронеру. — Остался еще один свидетель, милорд.
   — Продолжайте, мистер Мор, — сделав знак рукой, произнес сэр Бенджамин.
   — Вызывается доктор Симкин.
   С удивлением и интересом Джайлз смотрел, как полный пожилой мужчина подошел к присяге.
   — Вы доктор Симкин?
   — Да, сэр.
   — Вы проживаете в Девоне? Доктор кивнул утвердительно.
   — Пожалуйста, говорите вслух, сэр.
   — Наша семья уже сто лет живет в Девоне. Я самый младший сын баронета Симкина.
   — Вы можете сказать суду, что делали в ночь на двадцать пятое января сего года?
   — Я только что вернулся от больного… Вдруг меня срочно вызвали в Рейнсборо-Хилл.
   — И вы немедленно поехали туда?
   — Конечно. Я уже многие годы являюсь лечащим врачом семьи Рейнсборо.
   — Что вы обнаружили, придя к ним в дом?
   — Лорд Рейнсборо выглядел да и вел себя как безумный. Леди Ренсборо находилась в положении, и он страшно боялся, что она потеряла ребенка.
   — Как выглядел лорд Рейнсборо?
   — Так, как я уже сказал: как безумный.
   — Безумный в трезвом или пьяном виде, доктор Симкин? — с незаметной иронией поинтересовался Эндрю.
   — Гм… Да, казалось, лорд Рейнсборо был пьян… Но это объяснимо при подобных обстоятельствах…
   — При каких обстоятельствах, доктор?
   — У леди Рейнсборо действительно произошел выкидыш.
   — Не могли бы вы описать, как выглядела леди Рейнсборо в ту ночь?
   Доктор замялся.
   — Так вы осматривали ее или нет?
   — Конечно. Он… она… В общем, на ее лице были синяки и разбиты губы.
   — А живот?
   — Весь покрыт синяками… И доктор охотно добавил:
   — Да это и понятно…
   Брови Эндрю взметнулись вверх.
   — Понятно?
   — Лорд Рейнсборо сказал мне, да и леди Рейнсборо подтвердила, что она упала с лошади.
   — Как вам кажется, повреждения соответствуют этим объяснениям?
   — Вообще-то, да. Их можно объяснить подобным образом. Правда, ее лицо…
   — И ее живот…
   — Леди Рейнсборо сама объяснила, что ее отбросило на переднюю луку седла. У меня не было оснований не доверять ей.
   — Вы так считаете? Скажите, доктор Симкин, неужели той ночью вам не пришло в голову никакое другое объяснение?
   — Да, мне показалось странным такое количество синяков и ссадин…
   — Но лорд Рейнсборо был так огорчен…
   — Да. И, в конце концов, в мои обязанности не входит задавать слишком много вопросов в подобных случаях.
   — Ну, конечно, нет, — медленно протянул Эндрю.
   — Скажите, доктор Симкин, вы слышали показания леди Рейнсборо и ее бывшей служанки? Могли синяки и ссадины на теле леди появиться в результате побоев, о которых вы недавно слышали?
   — Да, — ответил доктор, доставая платок и вытирая пот со лба.
   — Теперь, когда вы знаете всю историю случившегося, можете ли вы сказать утвердительно, что именно жестокое поведение лорда Рейнсборо явилось причиной потери ребенка?
   — Ну, если он избивал ее подобным образом, то да.
   — Если? Вы все еще продолжаете сомневаться в правдивости показаний двух свидетелей, доктор Симкин?
   — Вообще-то, нет, — немного нервничая, произнес доктор.
   — Спасибо, мистер Симкин.
   Эндрю отвернулся, как будто врач больше его не интересовал, но только тот стал вставать со своего места, вновь повернулся к нему:
   — И все же, доктор Симкин, вы должны были подозревать, что лорд Рейнсборо бьет свою жену?
   — Да. Это приходило мне в голову, — с неохотой признался врач.
   — Почему же вы не рассказали об этом никому?
   — Я знаю эту семью вот уже много лет…
   — Но не лорда Рейнсборо.
   — Это верно… Казалось, он такой заботливый муж… Я… гм… не хотел вмешиваться в то, что принято называть личной жизнью.
   — Если вы увидите, как на оживленной улице мужчина начал бить свою лошадь, вы вмешаетесь? Примете меры, доктор?
   — Я… на самом деле не знаю. В конце концов, человек волен делать со своей собственностью все, что ему будет угодно.
   — А согласно закону, жена является собственностью своего мужа. Хорошо, вы выразили свою точку зрения, доктор, — произнес Эндрю. — Спасибо. Вы можете быть свободны.
   Мистер Симкин открыл рот, чтобы что-то возразить, но протестующий знак коронера заставил его промолчать и спуститься вниз.
   — Это ваш последний свидетель, мистер Мор?
   — Да, милорд.
   — Теперь нам предстоит, все взвесив, принять окончательное решение. Члены суда удаляются на совещание для вынесения приговора.
   Двенадцать мужчин, лица которых были обращены в зал, сдвинули свои стулья, образовав своеобразный круг. По их склоненным головам ничего нельзя было предположить.
   Когда Джайлз стал наблюдать за совещанием, он и представить себе не мог, сколько оно продлится, прежде чем судьи вынесут окончательное решение.
   — Не хочешь подышать свежим воздухом, Сабрина? — спросил брат.
   — Нет, я и так боюсь пропустить что-то важное…
   — Мне кажется, Эндрю просто великолепно провел процесс, правда?
   Лицо Сабрины просветлело.
   — О, да. Если кто и смог убедить судей в невиновности Клер, то это только Эндрю.
   «Он и меня сумел кое в чем убедить», — подумала Сабрина.
   Это уже был не тот Эндрю, с которым она встретилась много лет тому назад. Он теперь стал намного сильнее. Особенно ее покорила манера задавать вопросы свидетелям. Как прекрасно все вышло у Эндрю с Клер! Как-то удивительно тонко… Сейчас он находился подле нее, и по мимолетной улыбке Клер Сабрина догадалась, что он старается успокоить ее. Да и сидел Эндрю таким образом, чтобы леди Рейнсборо не могла видеть членов суда.