Фаррелл Марджори. Сладостное пробуждение

   При мысли о телах, сваленных в кучу в ее госиной, Клер почувствовала, как в груди рождается истерический смех, но усилием воли она подавила его. Для того чтобы осуществить то, что задумано, ей необходима уверенность мистера Олфилда в ее решимости убить его. И, кажется, Клер это удалось…
   — Хорошо, леди Уиттон. Не могу понять, как произошла эта ошибка, но я смогу доставить вас к мужу. Его держат в одной трущобе на улице Сент-Джайлз… Вообще-то, не слишком подходящее место для элегантной дамы.
   — Не беспокойтесь о моей чувствительности, мистер Олфилд. В течение двух лет мне приходилось терпеть гораздо больше… Опыт у меня есть.
   Клер перевела дух.
   — Сейчас вы встанете… Оружие я буду держать прижатым к вашему боку… Спустимся вниз, выйдем на улицу и сядем в карету, вызванную моим дворецким.
   — Да, миледи.
   Все совершилось так, как сказала Клер.
   У входной двери она спросила у дворецкого:
   — Карета подана, Хенлей?
   — Да, миледи. Разрешите принести вам пальто?
   — Нет. Спасибо, Хенлей. Я сейчас очень спешу. Слуга хотел возразить: солнце скрылось за облаками, стало прохладно… Но настаивать он не мог.
   Открыв дверь экипажа, дворецкий смотрел, как его хозяйка и ее посетитель спускаются по ступенькам крыльца и садятся в карету. Заметив, что мужчина забрался первым на сиденье и не подал ей руки, Хенлей нахмурился: «Интересно, откуда леди Уиттон вытащила этого неотесанного человека?»
 
   Клер сидела рядом с Олфилдом, уперев ствол пистолета прямо ему в живот.
   — Я не претендую на роль первоклассного снайпера, но стоит вам пошевелиться… не буду вас больше запугивать, а просто нажму на курок, — с насмешливой улыбкой сказала Клер. — Но я не верю, что хороший выстрел доставит вам удовольствие…
   — О нет, миледи… Я согласен на все, — отозвался ее спутник.
   Они помолчали, а потом он снова заговорил:
   — Могу ли я задать вам вопрос, леди Уиттон? Как вы догадались, почему исчез ваш муж?
   — Очень просто… Когда Эндрю Мор вспомнил, как одолжил Джайлзу свое пальто, а полицейский разыскал свидетельницу, видевшую его похищение, мы пришли к выводу, что это вы и ваши партнеры таким способом хотите обеспечить себе победу на процессе.
   — Но ваш муж мог назвать себя, и его сразу бы отпустили.
   — Нет сомнений, Джайлз тоже понял, кто стоит за всем этим… Но он настоящий рыцарь, мой муж, к тому же — большой друг Эндрю…
   — Понимаю…
   Олфилд про себя на чем свет стоит проклинал своих наемников. Одно дело — продержать несколько дней Эндрю Мора, эсквайра, но совсем другое — захватить виконта Уиттона. Теперь владельцу игорного дома оставалось только надеяться на то, что пленника хотя бы прилично содержали.
   Карета замедлила ход.
   Улочки и переулки Сент-Джайлза были настолько узки, что кучеру приходилось с большим вниманием править лошадьми, стараясь уместиться между домами. Хотя Олфилд и дал адрес, несколько раз приходилось останавливаться, чтобы у нищего или мальчишки спросить дорогу.
   — Я сам давно здесь не появлялся, — сказал спутник, доставая платок и отвратительно сморкаясь.
   — Так эти люди не знают вас?
   — О, леди Уиттон, мы нанимали их не глядя. Один из наших, Бонифаций, знает их… Он и приводил похитителей к нам на Джеймс-стрит для получения инструкций.
   — И каковы же ваши инструкции? — ожидая и боясь услышать возможный ответ, спросила Клер.
   — Задержать мистера Мора до начала суда, а потом вечером отпустить его.
   — Таким образом, мой муж был бы отпущен завтра вечером?
   — Да… Как видите, ваша попытка оказалась излишней, леди Уиттон.
   — Я так не думаю, мистер Олфилд, — спокойно ответила Клер. — Когда вы и ваши партнеры увидели бы Эндрю Мора в суде, то непременно решили бы тихо избавиться от вашего таинственного пленника… У вас прекрасно налажена связь с теми людьми… Наш полицейский наблюдал за вами несколько дней и не мог заметить ничего необычного.
   — Ну, конечно, нет. Мы весьма осторожны. Из нас только двое непосредственно встречались с этими людьми. Вам повезло, леди Уиттон, произошло именно так, что одним из них являюсь я.
   Олфилд сделал паузу.
   — Что касается вашего мужа, то не буду вас обманывать: мы могли бы отдать приказ о его исчезновении, особенно, если бы не знали, кто он. Но это могло случиться и без нашего приказа… Если бы эти люди поняли свою ошибку…
   Клер содрогнулась.
   — Но теперь могу сказать, что лорд Уиттон должен быть благодарен судьбе, женившись на убийце.
   — В самом деле, мистер Олфилд, вы правы… — вызывающе ответила Клер, надеясь, что ее смелый ответ сможет убедить в решительном поступке и умении контролировать ситуацию.
   Карета наконец остановилась на углу какого-то переулка. Кучер, подойдя к двери экипажа, объяснил невозможность дальнейшего продвижения из-за узкой дороги.
   — Вы сказали, номер три? — спросила Клер.
   — Да, леди Уиттон.
   — Роберт, я останусь вместе с мистером Олфилдом в карете, а вы подойдете к двери дома номер три и скажете… — тут Клер посмотрела на своего спутника…
   — …Джорджу и Генри…
   — …что мистер Олфилд здесь и желает взглянуть, как они содержат узника. Затем приведите их всех к нам.
   — Будет исполнено.
   Роберт знал: хозяйка решалась на что-то опасное, но очень важное для спасения лорда Уиттона. Слуга, преодолевая страх и отвращение, пошел вниз по улице.

ГЛАВА 32

   На второй день пребывания в подвале Джайлз перестал есть. Он пытался преодолеть себя, но запахи дома, улицы, ужасное зловоние подземелья делали невозможным любую попытку, и кусок не шел в горло. Ко всему прочему, его стала донимать жажда. Когда же он просил принести воды, толстяк лишь смеялся. Теперь на день Джайлзу выдавался кувшин питья.
   Когда ему казалось, что наступало время обеда, он наливал себе кружку воды и медленно выпивал ее, представляя себя сидящим за обильным столом. Джайлз напрягал всю свою волю, чтобы тянуть жидкость постепенно, делая маленькие глоточки, как в свой первый день заточения.
   Уиттон приучил себя делать гимнастические упражнения, ходил по комнатушке, делая шаги в ритм стихов древних греков и поэтов Урду. Изредка, поддерживая свой дух, он громко декламировал, пытаясь представить себя в амфитеатре.
   Хуже всего приходилось по вечерам, сразу же после «ужина». Подвал на многие часы погружался во тьму. Джайлз засыпал, но в полночь открывал глаза и часами лежал, безуспешно пытаясь призвать на помощь себе поэзию или что-то еще, чтобы немного отвлечься от окружающего мрачного мира. Джайлз убеждал сам себя: «Скоро… Очень скоро испытание закончится… Ведь я не военнопленный и не преступник, осужденный на такую жизнь, похожую на изощренную пытку. Придется заставить Эндрю заплатить мне за эти муки…»
   Ночные мысли не доставляли радости, они не давали сомкнуть глаз до рассвета.
   На четвертые сутки от голода, жажды и зловония Джайлз оказался близок к потере сознания. Утром он сделал несколько шагов по комнате, но к обеду силы настолько оставили его, что Уиттон не мог подняться с тюфяка. Так и лежал он, то всплывая на поверхность сознания, то снова погружаясь во мрак.
   Вдруг он почувствовал, как чья-то рука трясет его за плечо.
   — Тьфу ты, черт! Да он никак помер?!
   — Не валяй дурака, Джордж… Живехонек он. Вставайте, мистер Мор.
   Джайлз медленно сел. Голова у него закружилась, желудок судорожно сжался. Чтобы остановить вращение комнаты, он сильно сдавил виски руками.
   — Что-то он неважно выглядит, Генри.
   — А зачем ему хорошо выглядеть? Ведь не к королеве на прием идти, а всего лишь к Олфилду.
   Джайлз почувствовал, что его поднимают, ставят на ноги… Но тут внезапно новый приступ тошноты мучительно вывернул внутренности, и, хотя желудок был пуст, оба тюремщика, бросив его, отскочили в сторону. Уиттон упал на колени, приземлившись на грязный пол.
   — Ну, давай, поднимай его, — скомандовал Боксер.
   Толстяк снова поставил его на ноги, и в голове у Джайлза наконец прояснилось.
   Спотыкаясь, он поднялся по лестнице. Когда распахнулась дверь, дневной свет ударил в глаза. Джайлз застонал и закрыл лицо руками. Он не видел кареты и не узнал своего кучера.
   Уиттон понял только одно: толстяк передает его в чьи-то руки. Неужели они узнали, кто он? Нет, его по-прежнему называют мистером Мором. Собираются отпустить или передать новому мучителю? А может?.. Может, решили разделаться с ним? Что сейчас очень удобно… Бросить беспомощного человека в реку — и дело с концом.
   Сделав несколько шагов, Джайлз притворился обессилевшим окончательно. Рука, державшая его, ослабила хватку — и он рванулся в сторону. Ему удалось сделать всего несколько спотыкающихся шагов, когда какой-то человек опять очутился рядом с ним.
   — Все в порядке, милорд, — произнес этот мужчина, пытаясь удержать его. — Карета в нескольких метрах от нас.
   «Милорд?» Так значит, они знают его… Джайлз почувствовал, как его заталкивают в карету, в которой женщина, очень похожая на его жену, держала в руках пистолет, направленный в его сторону. Теряя сознание, он успел подумать: «Так она тоже собирается убить меня?!»
 
   — Вы можете выйти, мистер Олфилд, — сказала Клер, делая движение рукой, сжимающей оружие. — Уверена, здесь вы не заблудитесь.
   — Вы правы, миледи.
   Он выбрался из кареты и с облегчением вздохнул. Хотя Клер и пыталась крепко держать пистолет, Олфилд видел, как дрожат ее пальцы, и прекрасно знал, что она может случайно нажать на курок. Эта мысль приводила его в ужас.
   — Решили забрать его на денек раньше, хозяин?
   — Вы, идиоты, пять дней держали не того человека, — заорал Олфилд. — Это не Эндрю Мор… Это виконт Уиттон… А Мор будет завтра выступать на суде, и вряд ли я ошибусь, если скажу, что он выиграет дело своего клиента!
 
   Клер продолжала целиться в Олфилда, даже когда тот покинул карету. Они быстро пустились в путь, боясь, что он и его наемники решат преследовать их. И только когда страшная компания скрылась из виду, она попробовала разжать пальцы руки, сжимавшие до сих пор пистолет, и ей показалось — оружие упало на пол. Но, взглянув вниз, Клер увидела, что все еще держит его. Она сильно сжимала пистолет в течение этого времени, и руки отказывались ей повиноваться, пальцы оставались сомкнутыми и не разжимались. Клер так и сидела, с оружием в руках, глядя на Джайлза, лежавшего на противоположном сиденье.
   От него исходил такой запах, что дышать можно было только ртом. На теле мужа синяков и ссадин не видно, хотя Клер лучше, чем многие другие, знала — это еще ничего не значит. Она надеялась на силы его организма; обморок, скорее всего, не от ранений, а от сильного нервного потрясения и долгого отсутствия воды и пищи.
   Когда они приехали к дому, ей пришлось ждать, пока Хенлей откроет дверь экипажа: ее руки все еще казались прикованными к пистолету. Пошатываясь и теряя последние силы, Клер вышла из кареты и тихо сказала:
   — Пусть кто-нибудь поможет… Лорд Уиттон пока без сознания…
   Не успела она подняться по ступенькам, как двери дома распахнулись и к ней стремительно подбежал Эндрю.
   — Боже, Клер! Где вы были? Мы чуть с ума не сошли, когда узнали от Марты о вашем «посетителе» и о поездке за «покупками», — выпалил он, не отрывая глаз от оружия.
   — Кажется… я… не могу… выпустить его из рук, — улыбаясь, проговорила она. Эндрю наклонился и осторожно спустил взведенный курок. — Ну, так или иначе, со мной все в порядке… Помогите Хенлею перенести Джайлза в дом.
   Сабрина, появившаяся вслед за Эндрю, обняла Клер и отвела ее в холл, где руки подруги наконец-то разжались и пистолет с грохотом упал на пол. Она взглянула на оружие, потом на свои пальцы. Долго сдерживаемые эмоции вырвались из-под контроля, и все ее тело, как в лихорадке, задрожало. Зубы стучали так, что, когда Джайлза занесли в дом, она едва смогла отдать нужные приказания.
   — Отнесите его наверх, Хенлей. Прежде чем положить на постель, снимите с него одежду… Сабрина, нам понадобится доктор.
   — Да, да… Немедленно пошлю за ним.
   Эндрю проследил за тем, чтобы все исполнили как следует, а затем отвел Клер в библиотеку к горевшему камину. Он усадил ее в кресло и налил в бокал немного бренди.
   — Выпейте это, дорогая.
   Зубы по-прежнему стучали, она не могла сделать ни глотка. После долгих усилий ему удалось влить ей в рот немного крепкого напитка.
   Теплота бренди согрела ее, дрожь медленно прекратилась, лицо порозовело.
   — Вот так, Клер… Еще немного… Потом будем разбираться, что вы замыслили и как вам удалось это совершить.
   — Не торопи ее, Эндрю, — сказала Сабрина.
   — Нет, нет, со мной все в порядке, — проговорила Клер, пытаясь встать на ноги. — Я беспокоюсь только о Джайлзе…
   — Не надо вставать, дорогая. Сейчас ты ему ничем не поможешь.
   Клер опустилась в кресло.
   — Я не могла больше ждать, Эндрю, боялась, что они все-таки поймут свою ошибку и…
   — Я тоже боялся этого, должен сознаться, но не мог придумать, как ему помочь.
   — А вы и не смогли бы этого сделать. Показать себя — означало выдать Джайлза. Я поняла — никто из них не сможет сразу разобраться, с кем имеет дело, не сможет узнать моего имени… Тогда мною была послана записка к Олфилду с просьбой о встрече для обсуждения долгов моего брата их заведению…
   — Но ведь у вас нет брата, Клер, — удивилась Сабрина.
   — Об этом знаем только мы, но он-то не знал… Олфилд пришел сюда. Это мне и было нужно… А когда он узнал, что я и есть та ужасная леди Рейнсборо, мне уже не составило труда убедить его в своей готовности снова совершить убийство, покончив с ним.
   — Боже мой, Клер, вы сошли с ума! — воскликнул Эндрю.
   — Совсем чуть-чуть, — согласилась она, взглянув на свои ладони. Ей все еще не удалось до конца разогнуть пальцы. — У меня перед глазами все время маячило лицо Джастина, угрожавшего Джайлзу.
   На минуту Клер замолчала.
   — Думаю, только это помогло мне убедить мистера Олфилда, — со слабой улыбкой произнесла затем она.
   — Ты бы смогла убить его?! — охрипшим голосом спросила Сабрина.
   — Не знаю, — призналась Клер. — Я сказала ему, что буду приглашать их к себе одного за другим, пока кто-нибудь не отведет меня к моему мужу.
   — А где Олфилд сейчас?
   — Остался где-то там, в одном из грязных переулков Сент-Джайлза, — сказала Клер. — Надеюсь, он доберется пешком до своего дома…
 
   Пришел доктор, и Клер настояла на том, чтобы присутствовать при осмотре Джайлза, находящегося все еще без сознания.
   — Если не считать последствий голода и жажды, надеюсь, с лордом Уиттоном все в порядке, миледи.
   Он ободряюще посмотрел на Клер.
   — Не могли бы вы рассказать мне о причинах, которые довели пэра королевства до такого состояния, леди Уиттон?
   — Он попал в руки двух негодяев, продержавших его несколько дней впроголодь, но сейчас мне бы не хотелось говорить, почему это произошло.
   — У него нет ни синяков, ни каких-либо повреждений. Думаю, к утру он очнется.
   — Тогда я буду присматривать за ним, — сказала Клер.
   — Хотел бы вам заметить, леди Уиттон, вы сами не слишком хорошо выглядите.
   — Еще одна ночь без сна уже не сыграет большой роли, особенно сейчас, когда Джайлз в безопасности, — радостно улыбнулась Клер, провожая доктора и подставляя стул к кровати мужа.
   Волосы Уиттона свалялись и стали грязными; явственно ощущался запах погреба, хотя слуга снял с него всю одежду и надел чистую ночную рубашку. Под глазами залегли темные круги, и, когда врач осматривал его, Клер показалось, что он очень похудел. Но, слава Богу, он дома, и ему ничего не грозит.
   Она снова посмотрела на свои руки и стала поочередно сжимать и разжимать пальцы, пока ей не удалось до конца развести их.
   Что о ней подумает Джайлз? Если раньше он не мог позволить себе видеть ту Клер, которая убила мужа, как же, Боже мой, Уиттон сможет терпеть ее, готовую убить снова, пусть даже для его собственного блага?
   Леди Уиттон не шевелилась, слезы медленно потекли по ее щекам, унося с собой напряжение, скопившееся за эти долгие и ужасные дни. «Я могу плакать хоть целую неделю, — подумала Клер, — могу не просыхать от слез… Все равно мой муж будет заботиться о той девочке, которой я когда-то была, но не о женщине, которой я стала…»
   Понемногу усталость сделала свое дело, и она погрузилась в сон.
 
   Джайлз спал… Во сне он видел, как Боксер и Жаба тащат его по ступеням навстречу свету, в котором плавает лицо жены, застывшее и зловещее.
   — Теперь он знает меня, — говорит она его мучителям. — Бросьте этого господина обратно в подземелье.
   Он хотел что-то сказать, но с губ не сорвалось ни слова. «Никогда не кончится этот плен, — подумал Джайлз, — пока я не скажу Клер, что люблю ее такую, какая она есть…»
   Он проснулся на рассвете, еще ночь властвовала над миром.
   «В подвале совсем не такой свет», — подумал Джайлз. Постепенно он начал понимать, что лежит в роскошной и уютной кровати. В собственной постели… Повернув голову, увидел спящую женщину… Только свеча мерцала в ночи… Медленно, очень медленно, чтобы не допустить головокружения, Джайлз сел, а затем приподнялся.
   Клер сидела все еще в том платье, которое он успел рассмотреть и запомнить, когда его вытаскивали из подвала. Но ведь делали это не для того, чтобы спасти и привезти домой… Он смутно помнил, как его втащили в карету, увидел застывшее белое лицо жены.
   Но в этом лице нет ничего враждебного, оно полно страха и решимости. Каким-то чудом Клер отыскала его и спасла. Спасла! Леди спасла своего рыцаря!
   Он вспомнил… Да… В руках она держала пистолет. Ее вид говорил, в этом не могло быть никаких сомнений, что она способна убить. Она была способна убить! Клер уже убила кое-кого, его храбрая жена… Чтобы спасти себя от неминуемой, а его от возможной смерти.
   Джайлз положил голову на подушку, повернулся лицом к Клер и стал внимательно рассматривать все черточки, все линии фигуры его милой и такой смелой жены. Как он мог быть так слеп! Чего он боялся? Боялся признаться себе, что Клер Дайзерт тяжело обидела его и потом вступила в ужасный брак? Боялся, что она не сможет стать той Клер, которую любил? Как Джайлз мог любить женщину, обидевшую его, заставившую так страдать?
   Но теперь Уиттон видел, что его Клер оказалась той, которая необходима ему в жизни. Обстоятельства и ее внутренние силы изменили ее. Но не до такой степени… Не до неузнаваемости… И, слава Богу, не настолько, чтобы это помешало изменить к лучшему их совместную семейную жизнь.
   Дверь медленно отворилась, в комнату на цыпочках вошла Сабрина. Джайлз приветственно взмахнул ей рукой.
   — Ты уже проснулся? — прошептала она, присаживаясь на край кровати, и положила свою руку на его. — Это были ужасные дни. Если бы я не любила Эндрю так сильно, я бы возненавидела его за все то, что случилось с тобой.
   Джайлз покачал головой.
   — Это не его вина, Брина. Просто я оказался слишком упрям… Ведь я так и не назвал им свое имя.
   — Слава Богу, — ответила она, — думаю, твоя жизнь для них почти ничего не значила.
   Последние слова прозвучали довольно громко. Клер вздрогнула и и открыла глаза. Когда она увидела проснувшегося Джайлза, ее лицо вспыхнуло, но затем снова погасло, когда вспомнила, что сделала.
   — Джайлз, — спокойно произнесла она, — я рада твоему пробуждению…
   Клер неловко поднялась.
   — Я скажу Хенлею, чтобы он принес тебе немного ячменного отвара.
   Джайлз сделал недовольную гримасу, а Сабрина пояснила:
   — Это все, что разрешил доктор на первый день… Придется тебе примириться с этим.
   — Тогда воды! Простой холодной воды, — потребовал он. — И хотя бы немного каши… Хорошо, Клер?
   — Хорошо, — улыбнулась она и быстро вышла.
   — И еще много горячей воды для ванны, как только к тебе вернутся силы, — засмеялась Сабрина, сморщив нос.
   Джайлз провел рукой по волосам.
   — Может быть, и тут что-нибудь завелось, — произнес он и рассмеялся, когда Сабрина с криком отпрыгнула в сторону.
   — Я пошутил, Брина.
   — Придется попросить принести тебе щелоковое мыло и частый гребень… Думаю, все это очень пригодится в данный момент, — засмеялась Сабрина.

ГЛАВА 33

   Лежа в ванне, Джайлз подумал, как много в своей жизни он считал само собой разумеющимся: вода, каша, горячая ванна… Простые вещи, значащие сейчас для него больше, чем любые предметы роскоши.
   Сабрина прислала щелоковое мыло и частый гребень. И, как сказал его слуга, ему еще повезло: в волосах Джайзла удалось обнаружить всего лишь несколько насекомых.
   Он спокойно проспал остаток дня и проснулся только на следующий день к обеду, в полдень, когда пришел доктор.
   — Сегодня вы чувствуете себя получше, милорд?
   — Намного лучше… Спасибо, спасибо за ваши хлопоты.
   — Воды много пьете?
   — Да… Чистой, холодной воды, которая для меня по вкусу может сравниться разве что с шампанским, — улыбнулся Джайлз.
   — Меня это не удивляет. Еще вчера мне бросилось в глаза обезвоживание вашего организма… Завтра можно будет есть легкую пищу.
   После посещения врача пришла Сабрина и сразу же пресекла его попытки встать с кровати.
   — Но я же не болен!
   — Прекрасно… Мы хотим, чтобы ты почувствовал себя еще лучше…
   — Ну, Брина… Принеси хотя бы халат.
   Сестра помогла ему просунуть руки в рукава ярко-красного шелкового одеяния, и Джайлз медленно, опираясь на ее плечо, стал ходить по комнате, что-то тихо бормоча под нос.
   — Извини… Что с тобой, дорогой?
   Он посмотрел на Сабрину, улыбнулся и сказал какую-то звучную ритмичную фразу на древнегреческом языке.
   — Просто хотел повторить некоторые математические формулы, а потом вспомнил, что не сошел с ума только благодаря стихам Аристофана.
   — О Джайлз, — зарыдала сестра и бросилась к нему на грудь.
   — Не надо, не надо, Брина. Меня ведь не на галеры ссылали. Пять дней в подвале… Это и в самом деле не так уж плохо.
   — Они могли убить тебя!
   — Да, могли… Но не сделали этого. Думаю, благодаря моей жене.
   Сабрина высвободилась из его объятий.
   — Клер оказалась великолепна!
   — Да, я знаю… А, кстати, где она? И утром ко мне не заходила…
   — Она спит, Джайлз. Отсыпается за последние пять ночей.
   Он отпустил руки сестры и медленно побрел к креслу.
   — Меня еще качает… Иначе сам бы пошел к ней… Ты не попросишь ее прийти после пробуждения?
   — Конечно.
   — А сейчас расскажи мне, пожалуйста, всю историю…
   Сабрина присела на кровать и постаралась передать все, что только знала о произошедшем.
   — Я попрошу Клер, чтобы она посвятила меня в некоторые детали, — с улыбкой произнес Джайлз.
   — Обязательно. У тебя очень мужественная жена, — уходя, сказала Сабрина.
   — Я знаю это… — тихо произнес Джайлз, когда за ней закрылась дверь.
 
   Полная страха и мрачных предчувствий, Клер подходила к спальне мужа. Она нашла его сидящим в кресле с книгой в руках. Голова Джайлза склонилась, глаза закрыты… На мгновение ей показалось, что он спит. Но когда Клер медленно приблизилась к нему, Джайлз выпрямился и улыбнулся, глядя ей прямо в лицо, отчего ноги женщины задрожали, как и вчера.
   — Ко мне пришла моя смелая жена… — ласково, с легкой усмешкой проговорил он.
   Клер покраснела:
   — Не такая уж и смелая, Джайлз. Очень рада видеть тебя уже в кресле.
   — Да, я чувствую себя гораздо лучше сегодня, чего не скажешь о моих глазах. Наверное, они утомились больше, чем я сам… Думаю, от недостатка света в подвале.
   Клер вздрогнула.
   — Должно быть, ты испугался, Джайлз?
   — Да… немного, — признался он, — но не так уж сильно…
   — Почему же ты не сказал им, кто ты?
   — Сказать — означало провалить дело Эндрю… Прожить четыре-пять дней в подземелье казалось легко, — Джайлз замолчал, криво улыбаясь. — Сначала казалось… А потом…
   — Мы здесь чуть с ума не сошли.
   — Знаю… Но я и сейчас уверен, что принял правильное решение, — перешел на серьезный тон Джайлз. — Я подумал о своих тюремщиках: ведь им не совсем удобно держать у себя виконта.
   Клер кивнула.
   — Эндрю, кажется, не думал, что тебе грозит опасность… Но все же они ведь могли убить тебя и спрятать куда-нибудь твое тело. Именно поэтому я и решилась… — сдержанным голосом произнесла Клер.
   Она все еще стояла перед ним, и Джайлз жестом указал ей на кровать.
   — Подойди и присядь, Клер… Расскажи мне все…
   Она присела на краешек постели и, не отрывая глаз от пола, заговорила:
   — Я так боялась… Увидев Эндрю в суде, они поймут свою ошибку и решат покончить с тобой, чтобы выпутаться самим… Твой друг, конечно, не мог сам пойти туда.
   — И тогда на Сент-Джеймс-стрит в дом номер 75 пошла ты…
   — Нет… Я просто написала записку мистеру Олфилду с просьбой зайти ко мне, потому что якобы нужно уладить денежные проблемы младшего брата. Понимаешь, он никогда не слышал о лорде и леди Уиттон.
   — А когда он пришел, что ты сказала ему?
   — Приставила к его голове пистолет… Мистер Олфилд понял: я сумею пустить его в ход, потому что…
   Клер замолчала.
   — Ну… почему же? — ласково спросил Джайлз.
   — Я сказала ему, что до брака с тобой… что меня до брака… меня называли леди Рейнсборо. И если он сию минуту не отведет меня к моему мужу, я выстрелю в него, а затем пошлю записку его компаньону…
   Клер подняла глаза и рассмеялась нервным смехом.
   — Я предупредила его о других партнерах и пообещала складывать их тела штабелем до тех пор, пока у кого-то не выдержат нервы и… Мистер Олфилд поверил мне…