Страница:
ПОЕЗД НА ХАЙ-БАРНЕТ ПОДХОДИТ К ПЛАТФОРМЕ
Внезапно только что появившаяся строка исчезла, и на ее месте заполыхали красные буквы:
ПОПРАВКА
Возможно, они намеревались сообщить, что этот поезд прибудет на другой путь, скорее всего, на Эдгуэйр. Впрочем, ей все равно — ее остановка незадолго до развилки.
Шум приближающегося поезда продолжал нарастать и вскоре перерос в гулкий грохот, причем в нем совершенно не различался характерный металлический лязг, как если бы вагоны летели вперед по воздуху. Она опять взглянула на табло, где в очередной раз сменилась надпись — всего одно слово:
ИДЕН
Ничего не понимая, девушка продолжала неотрывно глядеть на информационное табло. Не могли же они и в самом деле написать ее имя?! Возможно ли подобное? Тем временем буквы стремительно сдвинулись в сторону и уступили место новой надписи.
СГОРИ В АДУ, СУКА!
Иден почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Никакого поезда не было и в помине. Это было что-то большое, темное, все сокрушающее, некое воплощение яростного зла, а отнюдь не поезд, который мог бы доставить ее в безопасное место, поскольку сейчас ей больше всего хотелось оказаться в безопасности. Иден поднялась со скамьи навстречу рокочущему потоку воздуха, который подобно живому существу рвался из туннеля наружу. Ее тело захлестывал и обволакивал вихрь жаркого, наполненного всевозможным мусором воздуха, не дававший возможности сделать хотя бы вдох и прижимавший ее тело к стене платформы. Из находившейся у нее за спиной урны очередной мусорный гейзер взметнулся вверх.
Иден с трудом отделилась от стены и заковыляла в сторону эскалатора, ни на мгновение не переставая ощущать барабанными перепонками яростное давление вырывавшегося из туннеля урагана. Однако, едва завернув за угол, она почувствовала, как в груди у нее словно что-то оборвалось: нижняя часть эскалаторной ленты была снята, судя по всему, для проведения ремонтных работ, и в чреве эскалаторной шахты мрачно поблескивали смазанные машинным маслом стальные механизмы.
Ощущая спиной все нарастающее давление могучего урагана, Иден отодвинула в сторону красное металлическое ограждение. Первые четыре секции эскалаторной ленты были сняты, отчего на их месте образовался проем длиной около пяти футов. Если бы ей только удалось преодолеть эту дыру, то потом она смогла бы уже ступить на эскалатор, пешком подняться наверх и разбудить спящего билетера.
Ухватившись за резиновый поручень, Иден прижалась животом к стенке эскалатора и невзирая на ураган, готовый, того и гляди, смести ее прочь, сделала один шаг, потом другой и неожиданно оказалась на ступенях выше зияющего проема. Когда девушка поняла, что смогла преодолеть опасное препятствие, она опустилась на колени и разразилась истерическим хохотом. Бушевавший вокруг нее ветер стих так же неожиданно, как и поднялся, и в наступившей мертвой тишине Иден встала во весь рост и стала подниматься по крутой лестнице к выходу на улицу.
И в то же мгновение секции эскалаторной ленты под тяжестью ее тела вдруг стали с грохотом проваливаться. Потеряв равновесие, Иден повалилась навзничь и рухнула в эскалаторную шахту, после чего движущиеся ступени с оглушительным лязгом сомкнулись у нее над головой.
Глава 21
Глава 22
Внезапно только что появившаяся строка исчезла, и на ее месте заполыхали красные буквы:
ПОПРАВКА
Возможно, они намеревались сообщить, что этот поезд прибудет на другой путь, скорее всего, на Эдгуэйр. Впрочем, ей все равно — ее остановка незадолго до развилки.
Шум приближающегося поезда продолжал нарастать и вскоре перерос в гулкий грохот, причем в нем совершенно не различался характерный металлический лязг, как если бы вагоны летели вперед по воздуху. Она опять взглянула на табло, где в очередной раз сменилась надпись — всего одно слово:
ИДЕН
Ничего не понимая, девушка продолжала неотрывно глядеть на информационное табло. Не могли же они и в самом деле написать ее имя?! Возможно ли подобное? Тем временем буквы стремительно сдвинулись в сторону и уступили место новой надписи.
СГОРИ В АДУ, СУКА!
Иден почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Никакого поезда не было и в помине. Это было что-то большое, темное, все сокрушающее, некое воплощение яростного зла, а отнюдь не поезд, который мог бы доставить ее в безопасное место, поскольку сейчас ей больше всего хотелось оказаться в безопасности. Иден поднялась со скамьи навстречу рокочущему потоку воздуха, который подобно живому существу рвался из туннеля наружу. Ее тело захлестывал и обволакивал вихрь жаркого, наполненного всевозможным мусором воздуха, не дававший возможности сделать хотя бы вдох и прижимавший ее тело к стене платформы. Из находившейся у нее за спиной урны очередной мусорный гейзер взметнулся вверх.
Иден с трудом отделилась от стены и заковыляла в сторону эскалатора, ни на мгновение не переставая ощущать барабанными перепонками яростное давление вырывавшегося из туннеля урагана. Однако, едва завернув за угол, она почувствовала, как в груди у нее словно что-то оборвалось: нижняя часть эскалаторной ленты была снята, судя по всему, для проведения ремонтных работ, и в чреве эскалаторной шахты мрачно поблескивали смазанные машинным маслом стальные механизмы.
Ощущая спиной все нарастающее давление могучего урагана, Иден отодвинула в сторону красное металлическое ограждение. Первые четыре секции эскалаторной ленты были сняты, отчего на их месте образовался проем длиной около пяти футов. Если бы ей только удалось преодолеть эту дыру, то потом она смогла бы уже ступить на эскалатор, пешком подняться наверх и разбудить спящего билетера.
Ухватившись за резиновый поручень, Иден прижалась животом к стенке эскалатора и невзирая на ураган, готовый, того и гляди, смести ее прочь, сделала один шаг, потом другой и неожиданно оказалась на ступенях выше зияющего проема. Когда девушка поняла, что смогла преодолеть опасное препятствие, она опустилась на колени и разразилась истерическим хохотом. Бушевавший вокруг нее ветер стих так же неожиданно, как и поднялся, и в наступившей мертвой тишине Иден встала во весь рост и стала подниматься по крутой лестнице к выходу на улицу.
И в то же мгновение секции эскалаторной ленты под тяжестью ее тела вдруг стали с грохотом проваливаться. Потеряв равновесие, Иден повалилась навзничь и рухнула в эскалаторную шахту, после чего движущиеся ступени с оглушительным лязгом сомкнулись у нее над головой.
Глава 21
Саркофаг
Очнулась она в кромешной темноте, чувствуя, как кожу обволакивает пропитавшийся парами машинного масла жар.
Ее тело застряло в хитросплетении стальных конструкций. Повернув израненную голову, Иден заметила проблески яркого желтого света, пробивавшегося между эскалаторными ступенями. Ее состояние было сродни тому, какое появляется после тяжелого похмелья, когда человек не способен принять вертикальное положение. Из глубины машинного зала доносились какие-то приглушенные звуки; это были голоса переговаривающихся между собой людей. Потом внезапно раздался пронзительный, оглушающий звон металла, ударяющегося о металл, сопровождаемый дребезжащим эхом среди опор и осей, из которых состояла ее тюрьма. Иден следовало собраться с силами и окликнуть людей, сообщить, что она здесь, внизу, под ними, однако вместо этого она почему-то решила прислушаться к их разговору.
В этом была ее роковая ошибка.
Молодой рабочий пробрался сквозь защитное металлическое ограждение и крикнул своему напарнику, стоявшему у основания эскалатора:
— Рэй, ты, что ли, отнес сюда мой ящик с инструментами? Пожилой рабочий поднял голову и посмотрел в его сторону.
— Похоже, кому-то нравятся эти дурацкие шутки, — проворчал Рэй. — Прошлой ночью я оставил проем открытым. — Он указал рукой в сторону сомкнувшейся над механизмами эскалаторной ленты.
— Так ты что, собираешься вручную их открывать? — спросил тот, что был помоложе, намереваясь спуститься к своему напарнику. Станция распахнула двери чуть более получаса назад, и потому ее услугами успели воспользоваться лишь считанные пассажиры.
— Нет, зачем же, — отозвался Рэй, протягивая руку к щиту управления лентой эскалатора. — Отойди-ка назад, сейчас я запущу его еще раз.
Он вставил ключ, повернул его и надавил на красную кнопку пуска двигателя. Послышался скрежещущий звук, который означал, что эскалатор снова ожил, и в тот же миг из чрева машинной шахты ввысь взметнулся истошный, дикий вопль.
— Выключай! Да выключай же!.. — Мужчины кинулись к проему в эскалаторной ленте и при помощи ломика и молотка-гвоздодера принялись раздвигать ее звенья. А когда им удалось достаточно расширить отверстие, вопли уже стихли, сменившись странным бульканьем. Рэй выхватил из кармана фонарь и осветил проем шахты. Представшее его взору зрелище он наверняка не забудет до конца своих дней. Тело Иден лежало на том самом месте, куда оно упало прошлой ночью, только теперь это было сплошное месиво из человеческой плоти и крови — по нему прошлось зубчатое колесо, приводящее в движение ленту эскалатора.
Рэй с белым как мел лицом бессильно прислонился спиной к поручню.
— Но я же не знал... — начал было оправдываться он. — Откуда я мог знать?! Это просто несчастный случай.
— А я откуда знаю? — проговорил Шарп. — Это у тебя, Гарри, надо спросить, что происходит. Если тебе у нас не нравится, скажи прямо, и мы, возможно, сможем достичь какого-нибудь взаимоприемлемого соглашения. — Он сделал небольшую паузу, чтобы позволить собеседнику проникнуться смыслом изреченной угрозы. — Всю последнюю неделю тебя практически не видели в офисе. И меня ты тоже чертовски подвел на той презентации безалкогольных напитков.
Он встал и, выйдя вперед, прислонился задом к краю стола, приняв, как показалось Гарри, свою самую миролюбивую, отеческую позу.
— Гарри, очередь из людей, желающих получить твое место, можно сказать, за угол загибается. Причем состоит она из поджарых, голодных и, главное, более молодых людей, которым абсолютно нечего терять. Я понимаю, что смерть отца потрясла тебя, но ведь жизнь нашего коллектива продолжается. Ну давай, Гарри, рассказывай, что там у тебя стряслось?
Довольный тем, что ему удалось в столь лаконичной форме изложить собственную позицию, Шарп снова уселся за стол и принялся раскуривать погасшую сигару.
Гарри же размышлял над тем, до какой степени откровенности с шефом ему следует доходить. Обычно в разговорах с Шарпом он придерживался правила, которому его научил опыт общения с представителями бульварной прессы, а именно держать рот на замке. Да и момент был явно неподходящий для того, чтобы обсуждать свое все более нарастающее разочарование в нынешней работе.
— В настоящий момент существует несколько проблем, в которых мне хотелось бы основательно разобраться, — наконец проговорил он. — Похоже, я вступил в черную полосу, но надеюсь рано или поздно из нее выбраться.
— Для тебя, Гарри, может, так оно и будет, но только не для меня. Я должен быть уверен, что каждый мой сотрудник делает все возможное для завоевания клиентов. — Затем его голос чуть помягчел. — Гарри, Гарри... — В какой-то момент тому вдруг показалось, что сейчас Шарп, опять же по-отечески, обнимет его за плечи. Судя по всему, он обожал этот жест, хотя с Гарри они были почти одногодки. — Ведь ты же всегда был самым крутым парнем в нашем отделе. Что случилось? Куда девался весь твой задор? Или, может, тебе нужен конкурент? Ну что ж, считай, что тебе повезло. — Он вынул сигару изо рта и посмотрел на ее потухший конец, одновременно снимая с губы прилипший к ней кусочек табачного листа. — Наше агентство получило новый контракт.
— А я и не знал, что у нас был на примете новый клиент.
— Его и не было. Это приобретение мы сделали благодаря давним связям нашего председателя. Так вот, наш клиент хотел бы получить информацию о сметных расходах и эффективности рекламных кампаний, проводимых по национальной телесети в самое выгодное для вещания время. Я сказал ему, что ты как раз специализируешься на подобных проблемах и подберешь интересующие его данные.
Он взял со стола пластиковую папку для бумаг и протянул ее Гарри.
— Все детали ты найдешь здесь. Материалы ему нужны через неделю, считая с этого дня.
Гарри глянул на отпечатанный на папке тисненый серебристый логотип:
Корпорация “ОДЕЛ” Мы сегодня налаживаем связь с Будущим
— Я уже рассказал людям из “ОДЕЛ” обо всех твоих прошлых успехах, и они горят желанием поскорее встретиться с тобой.
Вторая половина среды представляла собой сплошную мешанину из дезинформации и неразберихи. Сначала одну из машинисток застали в дамской комнате заливающейся слезами. Затем позвонили родственники Иден и сообщили о ее смерти. Никаких подробностей относительно обстоятельств смерти не было известно, а потому по зданию тотчас же поползли слухи и всевозможные версии, сдобренные ужасными подробностями. Позже, однако, в “Ивнинг стэндард” была напечатана статья, проливающая свет на случившееся. Полный дурных предчувствий, Гарри взял газету и развернул ее на соответствующей странице.
“Ивнинг стэндард”, 23 апреля, четверг
МОЛОДАЯ ДЕВУШКА ПОГИБЛА В ЭСКАЛАТОРНОЙ ШАХТЕ
Как заявил официальный представитель, жалобы населения на опасное состояние эскалаторов подземки остались без внимания.
Сегодня утром в шахте станции “Тоттэнхем-Корт-роуд” ремонтные рабочие обнаружили тело молодой женщины, попавшей в хитросплетение эскалаторных механизмов. Судя по всему, возвращаясь поздно вечером домой, она споткнулась и нечаянно упала в отверстие шахты. Личность пострадавшей установлена. Об этом будет сообщено после процедуры опознания трупа родственниками.
НИКАКОЙ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ДЛЯ ПАССАЖИРОВ НЕ СУЩЕСТВУЕТ
На протяжении последних полутора месяцев два из трех эскалаторов, действующих на этой весьма загруженной станции, периодически отключались для проведения ремонтных работ, и хотя отверстие, ведущее в шахту, постоянно оставалось открытым, а в ночное время и без присмотра рабочих, руководство станции сразу же заявило, что, в соответствии с имеющимися инструкциями по технике безопасности, ремонтная зона была огорожена специальным барьером, снабженным предупредительными надписями.
Как заявил официальный представитель службы лондонской подземки, “работы, аналогичные этой, периодически проводятся на всех станциях и не создают непосредственной опасности для жизни и здоровья населения”.
ПОГИБШАЯ БЫЛА ПРЕДУПРЕЖДЕНА О РЕМОНТЕ ЭСКАЛАТОРА
Полиция затрудняется найти объяснение тому, каким образом жертва происшествия преодолела заградительный барьер и почему она не заметила явно бросающийся в глаза и расположенный непосредственно перед входом на эскалатор щит с надписью, предупреждающей об опасности.
Несмотря на то, что полиция до сих пор окончательно не отвергла возможности убийства, тем не менее, как заявили представители следственных органов, данная возможность представляется им маловероятной.
Шесть месяцев назад в отчете одной из комиссий содержалось предупреждение об опасности проведения каких-либо ремонтных работ в подземке.
— Член парламента подверг резкой критике подобные “смертельные ловушки” (см. стр. 13).
Гарри положил газету в папку с бумагами по корпорации “ОДЕЛ” и вернулся к себе в офис. Как же Иден погибла? Он пытался вытеснить из своего сознания воображаемую жуткую картину того, как девушка, оказавшись в стальном саркофаге, судорожно цепляется за механические конструкции и падает в темную бездну. Почему-то на ум пришла нелепая мысль о так и неисполненном им обещании подарить ей туфельки. Ну что ж, теперь поздно сожалеть об этом.
Войдя в офис, он с удивлением обнаружил там сидевшую на диване Грэйс.
— Я просто должна была прийти, — проговорила она, вставая. — Дело не терпит отлагательств.
— Да уж... — Он налил в пластмассовые стаканчики дымящийся кофе. — Сожалею, что моя секретарша так и не смогла связаться с вами. Дело в том, что этой ночью она погибла в шахте эскалатора.
— Как?! — Нетрудно было заметить, что это известие потрясло ее даже больше, чем его самого. — Как же это случилось?..
— Понятия не имею. Возможно, ее ошибочно приняли за меня. Пресса уже сообщила об этом. — Он бросил ей газету. — Нет, какой-то кошмар, да и только. Вы именно об этом хотели поговорить со мной?
Грэйс медленно перевела взгляд с газетного заголовка на Гарри.
— Я еще раз позвонила этой вашей миссис Нари. Дома ее не оказалось, поэтому я разговаривала с ее сыном.
— Где же она?
— В больнице, Гарри, — тихо чеканя слова, проговорила Грэйс. — Она совершенно ослепла.
— Боюсь, что она сама нанесла себе эти увечья, — сообщил доктор Кларк, с виноватым видом делая последнюю затяжку сигаретой, прежде чем выбросить ее в переполненную окурками квадратную пепельницу. — Раскаленным паяльником. Сын нашел ее дома — она буквально забаррикадировалась в собственной квартире и громко кричала. Соседи слышали ее отчаянные крики в течение нескольких часов, но предпочли не обращать на это внимания.
Грэйс, Гарри и доктор стояли на балконе, выходящем во двор больницы. По-видимому, это было единственное место, где можно было поговорить в относительно спокойной обстановке.
— В субботу утром я осмотрел ее, после того как целые сутки она проспала под воздействием успокоительных средств. Ей уже сделано две операции: первая — для удаления поврежденных тканей и вторая — в надежде спасти сетчатку. Мы все же надеялись хотя бы частично сохранить зрение одному глазу, однако потерпели неудачу.
Грэйс отошла от перил балкона и поверх плеча доктора устремила на Гарри измученный взгляд.
— В прошлом у нас уже возникали аналогичные ситуации. Хотя нельзя сказать, что они типичны в нашей повседневной практике. К нам обращались люди, лишившиеся зрения потому, что подолгу смотрели на солнце. Для этого достаточно каких-нибудь шести часов. В одном из зафиксированных нами случаев зрение вернулось к пациенту примерно через сутки, однако ненадолго, и вскоре он снова ослеп, уже навсегда.
— Но почему люди совершают подобные поступки? — спросил Гарри.
— Иногда из-за религиозного фанатизма, хотя, как мне представляется, это не тот случай.
— Как вы считаете, когда с ней можно поговорить?
— Она уже пришла в себя, однако я могу позволить свидание с ней лишь ближайшим родственникам. Она что-то говорит, но в основном речь ее бессвязна и невразумительна. Чтобы свести к минимуму возможность инфекции, мы вводим ей большие дозы антибиотиков — дело в том, что, по мере того как слезные протоки пытаются справиться с повреждениями, ее глаза постепенно затягиваются коркой. Когда положение с глазами окончательно стабилизируется, ей предстоит пройти курс психотерапии.
— А вы сами с ней разговаривали? — спросил Гарри. — Она хоть как-то объяснила, что творилось тогда в ее сознании?
— О, можно сказать, она просто счастлива, и это больше всего меня тревожит. То есть с ее стороны это был вполне осмысленный, сознательный шаг.
— Но почему?
— Своему сыну она сказала, что это было для нее чем-то вроде страхования, — проговорил Кларк, машинально вытаскивая очередную сигарету из лежащей в нагрудном кармане халата смятой пачки. — По ее словам, тем самым она смогла защититься от дьявола.
— У меня от подобных вещей голова кругом идет, — сказала Грэйс, когда позже они проходили мимо припаркованных возле больницы машин. — Что за чертовщина происходит?
— А я полагал, что как раз вы сможете хотя бы отчасти прояснить это, — проговорил Гарри.
— И как вас следует понимать?
— Ну, ведь в некотором смысле именно с вас все и началось. Его отчаяние требовало какого-то выхода, и он излил его в горьких упреках в адрес Грэйс.
— С меня все началось?! Бог ты мой, ничего себе! — Она села в грузовик и с силой захлопнула дверцу. — Во всем виноват ваш отец! От чего он убегал, хотела бы я вас спросить? — Мотор яростно взревел. — Если уж вы такой прыткий, почему бы вам для начала не разобраться именно в этом?
— Подождите! Послушайте меня... Простите! — Гарри принялся махать руками перед грузовиком, пока она подавала машину назад. — Мне нужна ваша помощь.
По крайней мере эти слова не вызвали у нее острой реакции.
— В чем именно?
— Мне нужно проникнуть в “Мгновенный образ”.
— И как же вы намереваетесь это сделать? По-моему, Брайану Лэку больше всего хотелось бы увидеть вас в гробу. Ну, можно, конечно, пробраться туда ночью и покопаться в его бумагах.
— Давайте сначала испробуем легальные пути, — сказал Гарри. — Кажется, мне предстоит работа по заказу этой самой корпорации “ОДЕЛ”. Думаю воспользоваться этим, чтобы встретиться с самим Дэниелом Кармоди и расспросить его относительно компании отца.
Он передал ей содержание своего разговора с Шарпом.
— Ну что ж, звучит вполне разумно, — проговорила Грэйс, жестом приглашая его в кабину. — Если уж нам суждено иметь серьезные неприятности, так лучше начинать с самого верха.
Ее тело застряло в хитросплетении стальных конструкций. Повернув израненную голову, Иден заметила проблески яркого желтого света, пробивавшегося между эскалаторными ступенями. Ее состояние было сродни тому, какое появляется после тяжелого похмелья, когда человек не способен принять вертикальное положение. Из глубины машинного зала доносились какие-то приглушенные звуки; это были голоса переговаривающихся между собой людей. Потом внезапно раздался пронзительный, оглушающий звон металла, ударяющегося о металл, сопровождаемый дребезжащим эхом среди опор и осей, из которых состояла ее тюрьма. Иден следовало собраться с силами и окликнуть людей, сообщить, что она здесь, внизу, под ними, однако вместо этого она почему-то решила прислушаться к их разговору.
В этом была ее роковая ошибка.
Молодой рабочий пробрался сквозь защитное металлическое ограждение и крикнул своему напарнику, стоявшему у основания эскалатора:
— Рэй, ты, что ли, отнес сюда мой ящик с инструментами? Пожилой рабочий поднял голову и посмотрел в его сторону.
— Похоже, кому-то нравятся эти дурацкие шутки, — проворчал Рэй. — Прошлой ночью я оставил проем открытым. — Он указал рукой в сторону сомкнувшейся над механизмами эскалаторной ленты.
— Так ты что, собираешься вручную их открывать? — спросил тот, что был помоложе, намереваясь спуститься к своему напарнику. Станция распахнула двери чуть более получаса назад, и потому ее услугами успели воспользоваться лишь считанные пассажиры.
— Нет, зачем же, — отозвался Рэй, протягивая руку к щиту управления лентой эскалатора. — Отойди-ка назад, сейчас я запущу его еще раз.
Он вставил ключ, повернул его и надавил на красную кнопку пуска двигателя. Послышался скрежещущий звук, который означал, что эскалатор снова ожил, и в тот же миг из чрева машинной шахты ввысь взметнулся истошный, дикий вопль.
— Выключай! Да выключай же!.. — Мужчины кинулись к проему в эскалаторной ленте и при помощи ломика и молотка-гвоздодера принялись раздвигать ее звенья. А когда им удалось достаточно расширить отверстие, вопли уже стихли, сменившись странным бульканьем. Рэй выхватил из кармана фонарь и осветил проем шахты. Представшее его взору зрелище он наверняка не забудет до конца своих дней. Тело Иден лежало на том самом месте, куда оно упало прошлой ночью, только теперь это было сплошное месиво из человеческой плоти и крови — по нему прошлось зубчатое колесо, приводящее в движение ленту эскалатора.
Рэй с белым как мел лицом бессильно прислонился спиной к поручню.
— Но я же не знал... — начал было оправдываться он. — Откуда я мог знать?! Это просто несчастный случай.
— А я откуда знаю? — проговорил Шарп. — Это у тебя, Гарри, надо спросить, что происходит. Если тебе у нас не нравится, скажи прямо, и мы, возможно, сможем достичь какого-нибудь взаимоприемлемого соглашения. — Он сделал небольшую паузу, чтобы позволить собеседнику проникнуться смыслом изреченной угрозы. — Всю последнюю неделю тебя практически не видели в офисе. И меня ты тоже чертовски подвел на той презентации безалкогольных напитков.
Он встал и, выйдя вперед, прислонился задом к краю стола, приняв, как показалось Гарри, свою самую миролюбивую, отеческую позу.
— Гарри, очередь из людей, желающих получить твое место, можно сказать, за угол загибается. Причем состоит она из поджарых, голодных и, главное, более молодых людей, которым абсолютно нечего терять. Я понимаю, что смерть отца потрясла тебя, но ведь жизнь нашего коллектива продолжается. Ну давай, Гарри, рассказывай, что там у тебя стряслось?
Довольный тем, что ему удалось в столь лаконичной форме изложить собственную позицию, Шарп снова уселся за стол и принялся раскуривать погасшую сигару.
Гарри же размышлял над тем, до какой степени откровенности с шефом ему следует доходить. Обычно в разговорах с Шарпом он придерживался правила, которому его научил опыт общения с представителями бульварной прессы, а именно держать рот на замке. Да и момент был явно неподходящий для того, чтобы обсуждать свое все более нарастающее разочарование в нынешней работе.
— В настоящий момент существует несколько проблем, в которых мне хотелось бы основательно разобраться, — наконец проговорил он. — Похоже, я вступил в черную полосу, но надеюсь рано или поздно из нее выбраться.
— Для тебя, Гарри, может, так оно и будет, но только не для меня. Я должен быть уверен, что каждый мой сотрудник делает все возможное для завоевания клиентов. — Затем его голос чуть помягчел. — Гарри, Гарри... — В какой-то момент тому вдруг показалось, что сейчас Шарп, опять же по-отечески, обнимет его за плечи. Судя по всему, он обожал этот жест, хотя с Гарри они были почти одногодки. — Ведь ты же всегда был самым крутым парнем в нашем отделе. Что случилось? Куда девался весь твой задор? Или, может, тебе нужен конкурент? Ну что ж, считай, что тебе повезло. — Он вынул сигару изо рта и посмотрел на ее потухший конец, одновременно снимая с губы прилипший к ней кусочек табачного листа. — Наше агентство получило новый контракт.
— А я и не знал, что у нас был на примете новый клиент.
— Его и не было. Это приобретение мы сделали благодаря давним связям нашего председателя. Так вот, наш клиент хотел бы получить информацию о сметных расходах и эффективности рекламных кампаний, проводимых по национальной телесети в самое выгодное для вещания время. Я сказал ему, что ты как раз специализируешься на подобных проблемах и подберешь интересующие его данные.
Он взял со стола пластиковую папку для бумаг и протянул ее Гарри.
— Все детали ты найдешь здесь. Материалы ему нужны через неделю, считая с этого дня.
Гарри глянул на отпечатанный на папке тисненый серебристый логотип:
Корпорация “ОДЕЛ” Мы сегодня налаживаем связь с Будущим
— Я уже рассказал людям из “ОДЕЛ” обо всех твоих прошлых успехах, и они горят желанием поскорее встретиться с тобой.
Вторая половина среды представляла собой сплошную мешанину из дезинформации и неразберихи. Сначала одну из машинисток застали в дамской комнате заливающейся слезами. Затем позвонили родственники Иден и сообщили о ее смерти. Никаких подробностей относительно обстоятельств смерти не было известно, а потому по зданию тотчас же поползли слухи и всевозможные версии, сдобренные ужасными подробностями. Позже, однако, в “Ивнинг стэндард” была напечатана статья, проливающая свет на случившееся. Полный дурных предчувствий, Гарри взял газету и развернул ее на соответствующей странице.
“Ивнинг стэндард”, 23 апреля, четверг
МОЛОДАЯ ДЕВУШКА ПОГИБЛА В ЭСКАЛАТОРНОЙ ШАХТЕ
Как заявил официальный представитель, жалобы населения на опасное состояние эскалаторов подземки остались без внимания.
Сегодня утром в шахте станции “Тоттэнхем-Корт-роуд” ремонтные рабочие обнаружили тело молодой женщины, попавшей в хитросплетение эскалаторных механизмов. Судя по всему, возвращаясь поздно вечером домой, она споткнулась и нечаянно упала в отверстие шахты. Личность пострадавшей установлена. Об этом будет сообщено после процедуры опознания трупа родственниками.
НИКАКОЙ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ДЛЯ ПАССАЖИРОВ НЕ СУЩЕСТВУЕТ
На протяжении последних полутора месяцев два из трех эскалаторов, действующих на этой весьма загруженной станции, периодически отключались для проведения ремонтных работ, и хотя отверстие, ведущее в шахту, постоянно оставалось открытым, а в ночное время и без присмотра рабочих, руководство станции сразу же заявило, что, в соответствии с имеющимися инструкциями по технике безопасности, ремонтная зона была огорожена специальным барьером, снабженным предупредительными надписями.
Как заявил официальный представитель службы лондонской подземки, “работы, аналогичные этой, периодически проводятся на всех станциях и не создают непосредственной опасности для жизни и здоровья населения”.
ПОГИБШАЯ БЫЛА ПРЕДУПРЕЖДЕНА О РЕМОНТЕ ЭСКАЛАТОРА
Полиция затрудняется найти объяснение тому, каким образом жертва происшествия преодолела заградительный барьер и почему она не заметила явно бросающийся в глаза и расположенный непосредственно перед входом на эскалатор щит с надписью, предупреждающей об опасности.
Несмотря на то, что полиция до сих пор окончательно не отвергла возможности убийства, тем не менее, как заявили представители следственных органов, данная возможность представляется им маловероятной.
Шесть месяцев назад в отчете одной из комиссий содержалось предупреждение об опасности проведения каких-либо ремонтных работ в подземке.
— Член парламента подверг резкой критике подобные “смертельные ловушки” (см. стр. 13).
Гарри положил газету в папку с бумагами по корпорации “ОДЕЛ” и вернулся к себе в офис. Как же Иден погибла? Он пытался вытеснить из своего сознания воображаемую жуткую картину того, как девушка, оказавшись в стальном саркофаге, судорожно цепляется за механические конструкции и падает в темную бездну. Почему-то на ум пришла нелепая мысль о так и неисполненном им обещании подарить ей туфельки. Ну что ж, теперь поздно сожалеть об этом.
Войдя в офис, он с удивлением обнаружил там сидевшую на диване Грэйс.
— Я просто должна была прийти, — проговорила она, вставая. — Дело не терпит отлагательств.
— Да уж... — Он налил в пластмассовые стаканчики дымящийся кофе. — Сожалею, что моя секретарша так и не смогла связаться с вами. Дело в том, что этой ночью она погибла в шахте эскалатора.
— Как?! — Нетрудно было заметить, что это известие потрясло ее даже больше, чем его самого. — Как же это случилось?..
— Понятия не имею. Возможно, ее ошибочно приняли за меня. Пресса уже сообщила об этом. — Он бросил ей газету. — Нет, какой-то кошмар, да и только. Вы именно об этом хотели поговорить со мной?
Грэйс медленно перевела взгляд с газетного заголовка на Гарри.
— Я еще раз позвонила этой вашей миссис Нари. Дома ее не оказалось, поэтому я разговаривала с ее сыном.
— Где же она?
— В больнице, Гарри, — тихо чеканя слова, проговорила Грэйс. — Она совершенно ослепла.
— Боюсь, что она сама нанесла себе эти увечья, — сообщил доктор Кларк, с виноватым видом делая последнюю затяжку сигаретой, прежде чем выбросить ее в переполненную окурками квадратную пепельницу. — Раскаленным паяльником. Сын нашел ее дома — она буквально забаррикадировалась в собственной квартире и громко кричала. Соседи слышали ее отчаянные крики в течение нескольких часов, но предпочли не обращать на это внимания.
Грэйс, Гарри и доктор стояли на балконе, выходящем во двор больницы. По-видимому, это было единственное место, где можно было поговорить в относительно спокойной обстановке.
— В субботу утром я осмотрел ее, после того как целые сутки она проспала под воздействием успокоительных средств. Ей уже сделано две операции: первая — для удаления поврежденных тканей и вторая — в надежде спасти сетчатку. Мы все же надеялись хотя бы частично сохранить зрение одному глазу, однако потерпели неудачу.
Грэйс отошла от перил балкона и поверх плеча доктора устремила на Гарри измученный взгляд.
— В прошлом у нас уже возникали аналогичные ситуации. Хотя нельзя сказать, что они типичны в нашей повседневной практике. К нам обращались люди, лишившиеся зрения потому, что подолгу смотрели на солнце. Для этого достаточно каких-нибудь шести часов. В одном из зафиксированных нами случаев зрение вернулось к пациенту примерно через сутки, однако ненадолго, и вскоре он снова ослеп, уже навсегда.
— Но почему люди совершают подобные поступки? — спросил Гарри.
— Иногда из-за религиозного фанатизма, хотя, как мне представляется, это не тот случай.
— Как вы считаете, когда с ней можно поговорить?
— Она уже пришла в себя, однако я могу позволить свидание с ней лишь ближайшим родственникам. Она что-то говорит, но в основном речь ее бессвязна и невразумительна. Чтобы свести к минимуму возможность инфекции, мы вводим ей большие дозы антибиотиков — дело в том, что, по мере того как слезные протоки пытаются справиться с повреждениями, ее глаза постепенно затягиваются коркой. Когда положение с глазами окончательно стабилизируется, ей предстоит пройти курс психотерапии.
— А вы сами с ней разговаривали? — спросил Гарри. — Она хоть как-то объяснила, что творилось тогда в ее сознании?
— О, можно сказать, она просто счастлива, и это больше всего меня тревожит. То есть с ее стороны это был вполне осмысленный, сознательный шаг.
— Но почему?
— Своему сыну она сказала, что это было для нее чем-то вроде страхования, — проговорил Кларк, машинально вытаскивая очередную сигарету из лежащей в нагрудном кармане халата смятой пачки. — По ее словам, тем самым она смогла защититься от дьявола.
— У меня от подобных вещей голова кругом идет, — сказала Грэйс, когда позже они проходили мимо припаркованных возле больницы машин. — Что за чертовщина происходит?
— А я полагал, что как раз вы сможете хотя бы отчасти прояснить это, — проговорил Гарри.
— И как вас следует понимать?
— Ну, ведь в некотором смысле именно с вас все и началось. Его отчаяние требовало какого-то выхода, и он излил его в горьких упреках в адрес Грэйс.
— С меня все началось?! Бог ты мой, ничего себе! — Она села в грузовик и с силой захлопнула дверцу. — Во всем виноват ваш отец! От чего он убегал, хотела бы я вас спросить? — Мотор яростно взревел. — Если уж вы такой прыткий, почему бы вам для начала не разобраться именно в этом?
— Подождите! Послушайте меня... Простите! — Гарри принялся махать руками перед грузовиком, пока она подавала машину назад. — Мне нужна ваша помощь.
По крайней мере эти слова не вызвали у нее острой реакции.
— В чем именно?
— Мне нужно проникнуть в “Мгновенный образ”.
— И как же вы намереваетесь это сделать? По-моему, Брайану Лэку больше всего хотелось бы увидеть вас в гробу. Ну, можно, конечно, пробраться туда ночью и покопаться в его бумагах.
— Давайте сначала испробуем легальные пути, — сказал Гарри. — Кажется, мне предстоит работа по заказу этой самой корпорации “ОДЕЛ”. Думаю воспользоваться этим, чтобы встретиться с самим Дэниелом Кармоди и расспросить его относительно компании отца.
Он передал ей содержание своего разговора с Шарпом.
— Ну что ж, звучит вполне разумно, — проговорила Грэйс, жестом приглашая его в кабину. — Если уж нам суждено иметь серьезные неприятности, так лучше начинать с самого верха.
Глава 22
Кармоди
Совещание проходило в зале заседаний на семнадцатом этаже. Рядовые сотрудники уже завершили работу и разъехались по домам, членам же совета директоров было объявлено, что их явка строго обязательна, хотя никто из них не мог сказать, почему встречу назначили на столь поздний час. Даже старый Хэрвуд, немного поворчав, согласился посидеть в дальнем конце стола. Одно кресло, однако, продолжало пустовать.
Директора закурили, принялись вертеть в руках папки для бумаг и переговариваться между собой — в общем, старались занять себя хоть чем-нибудь, что помогло бы им скрыть свое раздражение по поводу досадной необходимости явиться на это совещание всего лишь потому, что воля одного-единственного человека оказалась сильнее их коллективного мнения. Наконец распахнулись двойные двери, и в зал заседаний вошел Дэниел Кармоди. Все повернули головы в его сторону.
Новый управляющий директор был необычайно высок и худ, с черными с проседью волосами, стянутыми на затылке в маленький аккуратный хвостик. Его левый глаз светился пронзительной голубизной, и хотя правый вполне соответствовал ему по цвету, его невыразительность сразу же наводила на мысль о том, что это всего лишь стеклянный протез.
Дэниел Кармоди занял свое место во главе стола, положил перед собой портфель и извлек из него черную кожаную записную книжку. Кивком головы он поприветствовал Хэрвуда, после чего обратился к остальным присутствующим:
— Уверяю вас, господа, наше совещание не отнимет у вас много времени. Как вам известно, в июле, то есть не далее, как через три месяца, мы намеревались приступить к разработке следующей стадии усовершенствования нашего технологического процесса. Тщательно взвесив все обстоятельства, я принял решение несколько приблизить эти сроки и начать осуществление программы уже в следующем месяце.
В его голосе улавливался едва заметный акцент выходца из прибрежных районов страны.
Среди присутствующих послышался удивленный шепот.
— Но послушайте, Кармоди, вы не вправе принимать такие решения в одиночку, — заметил один из директоров. — Мы же еще не готовы, и потом, этот вопрос должен быть поставлен на голосование.
Кармоди перевел взгляд на говорящего: один его глаз скользнул вбок, тогда как другой продолжал оставаться неподвижным.
— Именно поэтому я и собрал вас сегодня, — медленно, с расстановкой произнес он. — Чтобы приступить к осуществлению намеченных мероприятий, мне требуется ваше согласие.
— А что заставляет нас начинать раньше намеченного срока? — спросил сидевший по левую сторону от Кармоди маленький лысеющий мужчина.
— Возникла одна проблема, — сказал Кармоди, беря в руки записную книжку. При этом у него был вид священника, вознамерившегося прочитать лекцию о геене огненной, которая настигнет всех почитателей спиртного. — Дело в том, что наши конкуренты только что обнародовали свои планы, которые, если они воплотятся в жизнь, позволят им в скором времени проникнуть на рынки Нью-Йорка и Гонконга, причем случится это по меньшей мере на месяц раньше, чем там появимся мы.
— В самом деле? В это трудно поверить. Лично мне пока не доводилось видеть ни одного сообщения наших представителей, занимающихся данной проблемой.
Этот грубоватый, надтреснутый голос прозвучал с дальнего конца стола. На протяжении многих лет Сэм Хэрвуд являлся председателем компании, и ему не раз приходилось быть свидетелем ее переименований, слияний и объединений, причем ни одно из этих событий не потрясло устоев фирмы. В свои семьдесят с лишним лет он по-прежнему пользовался уважением и авторитетом среди сотрудников корпорации. Более того, он единственный из сидевших сейчас за столом мог позволить себе открыто выразить новому управляющему директору свое несогласие по тому или иному вопросу.
— Возможно, мистер Хэрвуд, ваши представители отнюдь не так хорошо, как вы думаете, знакомы с положением на рынке. Сегодня днем, сразу же за обнародованием ими своего решения приступить к использованию волоконно-оптической технологии, биржевой показатель наших конкурентов подпрыгнул сразу на несколько пунктов.
Большинству руководителей фирмы Дэниел Кармоди не внушал полного доверия. Он занял пост управляющего директора всего лишь три месяца назад, но отчужденно-снисходительная манера в общении с сотрудниками, а также его явное бессердечие уже успели обеспечить ему немало врагов. И все же все вынуждены были признать, что его нетрадиционный подход к ведению дел обернулся высокими прибылями, а его дальновидность в формировании долгосрочной политики компании сулила в будущем еще более значительное увеличение доходов каждого сотрудника в корпорации “ОДЕЛ”.
— Я обязуюсь предоставить каждому из присутствующих здесь директоров документальные свидетельства того, что если мы не ускорим осуществление наших планов, то неизбежно утратим достигнутое за последнее время преимущество. — Кармоди встал и, упершись ладонями в стол, всем корпусом подался вперед. — Ускоренное продвижение навстречу новым целям является сложной, однако отнюдь не столь уж неразрешимой задачей. Главным препятствием на этом пути является самый обычный страх, который, как я понимаю, владеет всеми присутствующими. Страх перед слишком быстрым расширением масштабов производства, перед возможностью краха. Для того я и возглавил компанию — чтобы избавить вас от этих опасений, а потому хочу предложить вам то, что вы, несомненно, одобрите. А именно осуществить корпоративное наступление, которое обернется для нас еще большими прибылями.
Он снова сел и взглянул на Хэрвуда.
— Старые методы отнюдь не всегда оказываются лучшими, — с оттенком язвительности в голосе проговорил он. — Мы не можем позволить себе просто сидеть и ждать реакции рынка. Мы должны нанести быстрый и сокрушительный удар по своим конкурентам, причем именно сейчас.
К тому моменту, когда директора стали покидать зал заседаний, Кармоди уже знал, что их голоса у него в кармане. Он олицетворял собой новый порядок, который им не нравился, но не доверять которому у них не было никаких оснований. Он чувствовал в себе достаточно решимости и способности собрать воедино всю эту разболтанную группу компаний и представить ее миру как единое целое. Скоро они окажутся вовлеченными буквально во все сферы коммуникаций, от владения студиями коммерческого телевидения до создания спутниковой связи и издания программ передач, без которых не сможет обойтись ни один телезритель. Это будет замкнутая система — от начала и до конца, — мечта, от осуществления которой их отделял какой-то миг.
Когда зал заседаний покинул последний из директоров, Сэм Хэрвуд плотно притворил дверь.
— Кармоди, мне хотелось бы сказать вам несколько слов наедине. — Чтобы отчасти ослабить нагрузку на свои пораженные артритом ноги, он оперся руками о спинку стула. — Вам прекрасно известно, что ни одна из телекоммуникационных сетей не планирует форсированного введения в действие своих инновационных планов, а потому я хотел бы знать более конкретно, что именно послужило причиной предложенного вами переноса сроков.
Директора закурили, принялись вертеть в руках папки для бумаг и переговариваться между собой — в общем, старались занять себя хоть чем-нибудь, что помогло бы им скрыть свое раздражение по поводу досадной необходимости явиться на это совещание всего лишь потому, что воля одного-единственного человека оказалась сильнее их коллективного мнения. Наконец распахнулись двойные двери, и в зал заседаний вошел Дэниел Кармоди. Все повернули головы в его сторону.
Новый управляющий директор был необычайно высок и худ, с черными с проседью волосами, стянутыми на затылке в маленький аккуратный хвостик. Его левый глаз светился пронзительной голубизной, и хотя правый вполне соответствовал ему по цвету, его невыразительность сразу же наводила на мысль о том, что это всего лишь стеклянный протез.
Дэниел Кармоди занял свое место во главе стола, положил перед собой портфель и извлек из него черную кожаную записную книжку. Кивком головы он поприветствовал Хэрвуда, после чего обратился к остальным присутствующим:
— Уверяю вас, господа, наше совещание не отнимет у вас много времени. Как вам известно, в июле, то есть не далее, как через три месяца, мы намеревались приступить к разработке следующей стадии усовершенствования нашего технологического процесса. Тщательно взвесив все обстоятельства, я принял решение несколько приблизить эти сроки и начать осуществление программы уже в следующем месяце.
В его голосе улавливался едва заметный акцент выходца из прибрежных районов страны.
Среди присутствующих послышался удивленный шепот.
— Но послушайте, Кармоди, вы не вправе принимать такие решения в одиночку, — заметил один из директоров. — Мы же еще не готовы, и потом, этот вопрос должен быть поставлен на голосование.
Кармоди перевел взгляд на говорящего: один его глаз скользнул вбок, тогда как другой продолжал оставаться неподвижным.
— Именно поэтому я и собрал вас сегодня, — медленно, с расстановкой произнес он. — Чтобы приступить к осуществлению намеченных мероприятий, мне требуется ваше согласие.
— А что заставляет нас начинать раньше намеченного срока? — спросил сидевший по левую сторону от Кармоди маленький лысеющий мужчина.
— Возникла одна проблема, — сказал Кармоди, беря в руки записную книжку. При этом у него был вид священника, вознамерившегося прочитать лекцию о геене огненной, которая настигнет всех почитателей спиртного. — Дело в том, что наши конкуренты только что обнародовали свои планы, которые, если они воплотятся в жизнь, позволят им в скором времени проникнуть на рынки Нью-Йорка и Гонконга, причем случится это по меньшей мере на месяц раньше, чем там появимся мы.
— В самом деле? В это трудно поверить. Лично мне пока не доводилось видеть ни одного сообщения наших представителей, занимающихся данной проблемой.
Этот грубоватый, надтреснутый голос прозвучал с дальнего конца стола. На протяжении многих лет Сэм Хэрвуд являлся председателем компании, и ему не раз приходилось быть свидетелем ее переименований, слияний и объединений, причем ни одно из этих событий не потрясло устоев фирмы. В свои семьдесят с лишним лет он по-прежнему пользовался уважением и авторитетом среди сотрудников корпорации. Более того, он единственный из сидевших сейчас за столом мог позволить себе открыто выразить новому управляющему директору свое несогласие по тому или иному вопросу.
— Возможно, мистер Хэрвуд, ваши представители отнюдь не так хорошо, как вы думаете, знакомы с положением на рынке. Сегодня днем, сразу же за обнародованием ими своего решения приступить к использованию волоконно-оптической технологии, биржевой показатель наших конкурентов подпрыгнул сразу на несколько пунктов.
Большинству руководителей фирмы Дэниел Кармоди не внушал полного доверия. Он занял пост управляющего директора всего лишь три месяца назад, но отчужденно-снисходительная манера в общении с сотрудниками, а также его явное бессердечие уже успели обеспечить ему немало врагов. И все же все вынуждены были признать, что его нетрадиционный подход к ведению дел обернулся высокими прибылями, а его дальновидность в формировании долгосрочной политики компании сулила в будущем еще более значительное увеличение доходов каждого сотрудника в корпорации “ОДЕЛ”.
— Я обязуюсь предоставить каждому из присутствующих здесь директоров документальные свидетельства того, что если мы не ускорим осуществление наших планов, то неизбежно утратим достигнутое за последнее время преимущество. — Кармоди встал и, упершись ладонями в стол, всем корпусом подался вперед. — Ускоренное продвижение навстречу новым целям является сложной, однако отнюдь не столь уж неразрешимой задачей. Главным препятствием на этом пути является самый обычный страх, который, как я понимаю, владеет всеми присутствующими. Страх перед слишком быстрым расширением масштабов производства, перед возможностью краха. Для того я и возглавил компанию — чтобы избавить вас от этих опасений, а потому хочу предложить вам то, что вы, несомненно, одобрите. А именно осуществить корпоративное наступление, которое обернется для нас еще большими прибылями.
Он снова сел и взглянул на Хэрвуда.
— Старые методы отнюдь не всегда оказываются лучшими, — с оттенком язвительности в голосе проговорил он. — Мы не можем позволить себе просто сидеть и ждать реакции рынка. Мы должны нанести быстрый и сокрушительный удар по своим конкурентам, причем именно сейчас.
К тому моменту, когда директора стали покидать зал заседаний, Кармоди уже знал, что их голоса у него в кармане. Он олицетворял собой новый порядок, который им не нравился, но не доверять которому у них не было никаких оснований. Он чувствовал в себе достаточно решимости и способности собрать воедино всю эту разболтанную группу компаний и представить ее миру как единое целое. Скоро они окажутся вовлеченными буквально во все сферы коммуникаций, от владения студиями коммерческого телевидения до создания спутниковой связи и издания программ передач, без которых не сможет обойтись ни один телезритель. Это будет замкнутая система — от начала и до конца, — мечта, от осуществления которой их отделял какой-то миг.
Когда зал заседаний покинул последний из директоров, Сэм Хэрвуд плотно притворил дверь.
— Кармоди, мне хотелось бы сказать вам несколько слов наедине. — Чтобы отчасти ослабить нагрузку на свои пораженные артритом ноги, он оперся руками о спинку стула. — Вам прекрасно известно, что ни одна из телекоммуникационных сетей не планирует форсированного введения в действие своих инновационных планов, а потому я хотел бы знать более конкретно, что именно послужило причиной предложенного вами переноса сроков.