Фаулер Кристофер. Руна

   Шасси “боинга” оторвались от стремительно проносившегося под ними асфальтового покрытия, и самолет взмыл в ледяное ночное небо. Когда они накренились, пролетая по восходящей над западной частью Лондона, Фрэнк увидел, как качнувшиеся звезды сменились уличными огнями пролегавшей внизу автострады. Он убыстрил счет, стараясь вести его сначала тройками, а потом и пятерками. Веки налились страшной тяжестью — значит, демоны все же смогли отыскать путь в его мозг, и в данный момент вознамерились сделать так, чтобы он заснул. Фрэнк изо всех сил пытался сохранить ясность сознания, но затем увидел, что горевшие за окном огни погасли, и незаметно соскользнул в царство снов.
   А сны были такие.
   Он превратился в гладиатора, вооруженного небольшим овальным мечом и готового сразиться со своими врагами на пропитанной кровью глиняной арене. Он был самнитом, облаченным в золотой шлем с белыми перьями, победителем дьяволов, царем небес, размашистым движением своего сверкающего клинка рассекающим тела этих исчадий ада. Обдуваемый со всех сторон ветрами, он балансировал на вершине горы; он — телохранитель самого Спартака, и ледяной ветер обдувал его обнаженный торс, а в обагренном кровью кулаке все так же зажата сверкающая сабля. Он был...
   Совершенно голый, измазанный кровью, он стоял в открытом дверном проеме самолета и слышал доносившийся снизу рев двигателей. Грохочущая темнота вырвала воздух из легких, когда, он резко повернул голову и посмотрел на царивший в салоне хаос. Лежа в проходе, старшая стюардесса истекала кровью, бившей фонтаном из зияющей в животе огромной раны. Дико орали пассажиры. Двое из них — нет, трое — зажимали ладонями раны на голове и груди. Сверкающим, похожим на меч осколком зеркала Фрэнк располосовал на себе одежду, настежь распахнул дверь аварийного выхода, после чего встал в зияющем проеме, размахивая руками и крича что-то в ночную бездну. Между тем корпус “боинга” вздрагивал и подпрыгивал, подобно роликовым саням. Салон еще не успел полностью разгерметизироваться, но в его цилиндрическом чреве бушевал ледяной ураган, в то время как пилот отчаянно пытался удержать самолет в горизонтальном положении.
   Сжимая израненной в кровь правой рукой сверкающий осколок зеркала, а левой ухватившись за перемычку аварийного выхода, Фрэнк Дрейк вглядывался в круговерть распростершейся внизу Вселенной. Он окинул взглядом небесные огни, такие чистые, такие яркие, такие христианские, что в их пламени начисто сгорели все гнездившиеся в его сознании языческие демоны. Могучий корпус самолета прокладывал себе путь среди миллионов звезд, а в его белой стальной обшивке отражалось свечение неоновой луны.
   Когда натруженные двигатели в очередной раз протестующе взвыли, обнаженная, похожая на большую букву “X” фигура, озаренная желтоватым светом, падавшим из салона, с протяжным воплем устремилась к своему конечному пункту назначения.

Глава 39
Белый шум

   В то время как соседи Мэя по палате были повержены вирусом на больничную койку, сам он благодаря вирусу обретал здоровье. Этот вирус был сейчас на экране компьютера, и он не знал, что с ним делать.
   В пятницу вечером, когда в отведенное для посещения больных время Мэй ломал голову над этой проблемой, его пришла навестить сержант Лонгбрайт. Ее порадовало явно улучшившееся настроение детектива.
   — Сандвичи с паштетом и бисквит к чаю? Ну что ж, неплохо, — сказала она, окинув взглядом стоявший перед ним поднос. — Приятно все же сознавать, что некоторые вещи никогда не меняются. А это что? — спросила она, постучав пунцовым ноготком по экрану монитора компьютера.
   — Кое-какие данные из электронного бюллетеня, касающиеся корпорации “ОДЕЛ”, — ответил Мэй. — Оказывается, они состоят в Ассоциации по защите компьютерной свободы.
   — А это еще что такое?
   — Есть такая организация, которая занимается выявлением шутников, запускающих в компьютерные сети всевозможные вирусы, — проговорил Мэй, разламывая сандвич и проверяя начинку. — Дело в том, что существуют способы создать программу-вредитель, которая, внедрившись в компьютерные сети, способна портить файлы. Возможно, вы слышали о распространившемся в Америке разрушительном “внутрисетевом черве”, да и до сих пор можете сталкиваться с известными вирусами “1813” и “Пятница, тринадцатое”, которые самопроизвольно проникают в программы и занимают всю компьютерную память. Их можно так запрограммировать, что они испортят, а то и вовсе сотрут тот или иной файл и посредством зараженных гибких дисков станут распространяться от одного компьютера к другому.
   — Прямо как человеческая болезнь.
   — Они действуют по такому же принципу. К счастью, подобно тому, как врачи изобрели всевозможные вакцины для борьбы с некоторыми болезнями, так же и программисты создали нечто вроде “программ-прививок”, которые защищают дискеты от компьютерной инфекции. Так вот, наш “ОДЕЛ” также обещает оказать содействие в обеспечении безопасности промышленности, вложив крупные средства в создание таких “прививочных” технологий.
   — Судя по вашим словам, “ОДЕЛ” отнюдь не производит впечатления некой деструктивной и конспиративной организации, что можно предположить на основании содержимого ваших файлов, — заметила Лонгбрайт, — если, конечно, не допустить, что подобные “прививки” они намереваются использовать исключительно в личных целях. Ну да ладно. Вынуждена сообщить, что мы пока не располагаем новыми сведениями относительно личности напавшего на вас человека, хотя и нашли его машину, которую он оставил в нескольких кварталах от станции главной железнодорожной линии. Увы, кассету мы также пока не нашли.
   — Если мы действительно намерены предъявить обвинения такой организации, как “ОДЕЛ”, — пробормотал Мэй, поглощая сандвич, — то нам надо сделать две вещи: во-первых, найти какие-то совершенно неопровержимые улики и, во-вторых, добыть их абсолютно законными методами. Это не тот противник, который смирится со своим поражением.
   — Ну и что же делать дальше?
   — Брайан сказал, что намерен раздобыть внутренние файлы самой “ОДЕЛ”.
   — Но вы же понимаете, что это будет противозаконным актом, если мы предварительно не заручимся ордером на изъятие вещественных доказательств, а для этого у нас пока нет никаких оснований.
   — Понимаю, как и то, что тем временем будут погибать ни в чем не повинные люди.
   — Артур сказал вам, как именно он намерен заполучить эти файлы?
   Мэй отодвинул поднос с остатками пищи и откинулся на подушки.
   — Боюсь даже подумать об этом, — пробормотал он.
   Ужин в поместье Кармоди был выдержан в самых изысканных традициях. Вслед за супом из горькой черешни с креветками были поданы лангусты под пряным соусом и спаржа. Не вызвал удивления и тот факт, что в подвале Кармоди хранились вина самых изысканных сортов. За столом Гарри оказался между адвокатом Слэттери и каким-то угрюмого вида корейцем, который на протяжении всей трапезы не проронил ни единого слова. Разумеется, Гарри хотелось бы находиться поближе к самому Кармоди, однако, в соответствии с проявившейся в ходе недавнего совещания практикой, ближайшие к Кармоди места занимали представители тех компаний, которые сделали наибольший вклад в активы корпорации “ОДЕЛ”.
   Памятуя об их предыдущей встрече, Гарри не особенно рассчитывал на задушевную беседу со Слэттери, хотя, как вскоре выяснилось, он ошибался. После обмена традиционными любезностями адвокат наклонился к Гарри и вперил в него взгляд своих окаймленных красноватыми веками глаз.
   — Вам, видимо, не дает покоя вопрос, почему Дэниел решил пригласить вас на это мероприятие, — проговорил он. — Впрочем, вы наверняка уже поняли, что к вашей работе в рекламном агентстве это не имеет никакого отношения.
   — Эта мысль действительно приходила мне в голову, — сказал Гарри, отрезая кусочек спаржи. — Нам так и не представилась возможность поговорить друг с другом.
   — Ну что ж, в таком случае позвольте просветить вас на этот счет. Потребности “ОДЕЛ” в рекламе будут носить весьма специфический характер. Дэниел намерен сформировать команду, которая будет отдавать все свое время решению поставленной задачи и станет своего рода связующим звеном между ним и вашим агентством. В настоящий момент вы целиком представляете интересы своей компании, и это совершенно естественно, хотя я отнюдь не исключаю, что уже в ходе этого уик-энда вам будет сделано предложение о смене места работы.
   — Для начала мне хотелось бы поближе изучить методы вашей работы, — заметил Гарри, откладывая вилку. — Существует ряд вещей, которых я до сих пор не понимаю.
   — Я уполномочен Дэниелом ответить на любые вопросы, которые могут у вас возникнуть.
   — Ну что ж, отлично, — сказал Гарри, сосредоточив все свое внимание на адвокате. — Пока я никак не возьму в толк, что это за затея с рунами? Как, собственно, они работают?
   — Я знаю, это может прозвучать весьма странно, однако на самом деле речь идет всего лишь о системе неких символов. В нашей библиотеке можно найти кое-какую информацию по данному вопросу, и миссис Кармоди будет счастлива предоставить ее в ваше распоряжение.
   — Это нечто вроде франкмасонства? — не унимался Гарри. — Существуют другие компании, которые разбираются в подобной символике?
   — Насколько мне известно, нет. Данная структура существует лишь в рамках корпорации “ОДЕЛ”, хотя предполагается довольно широкий охват различных компаний.
   Чувствуя, что адвокат не столько отвечает на его вопросы, сколько блокирует их, Гарри решил зайти с другого конца:
   — А скажите, чего все же добивается “ОДЕЛ”, если речь не идет о дальнейшей экспансии? Дэниел широко разрекламирован как филантроп. Он что, стремится установить мир на планете? Намерен положить конец политике ядерного устрашения?
   — Дэниел Кармоди, мистер Бакингем, хочет того же, к чему стремится всякий здравомыслящий человек: чтобы он и его дети жили на здоровой планете. Он прочитал массу лекций на эту тему, тексты которых также хранятся в нашей библиотеке.
   На этом Гарри решил прекратить дальнейшие расспросы и завершил ужин в полном молчании. Казалось, Слэттери совершенно не замечал этого и тоже занялся едой, одновременно слушая речи своего хозяина, в которых тот распространялся по поводу предстоящего выхода корпорации на рынок кабельного телевидения Нью-Йорка.
   После ужина гости перешли в главный кабинет, где были поданы кофе и коньяк. На короткое время появилась миссис Кармоди, которая по очереди поздоровалась с каждым из гостей, после чего устроилась в кресле, стоявшем в противоположном от мужа конце комнаты.
   Главной темой разговоров продолжали оставаться планы дальнейшего расширения деятельности “ОДЕЛ”, а вычленившиеся из массы гостей группки формировались преимущественно по национальному признаку. Гарри решил, что сейчас самое время попытаться привлечь к себе внимание жены Кармоди. Он направился в другой конец комнаты и опустился в кресло рядом с хозяйкой дома. Заметив подобную передислокацию Гарри, магнат сверкнул глазами, однако продолжил, как ни в чем не бывало, обсуждение затронутой темы.
   — Я все гадал, — с улыбкой проговорил Гарри, — как вас зовут. Как-то неудобно на уик-энде величать вас “миссис Кармоди”.
   — О, извините. Силия. Ужасно старомодное имя, я его ненавижу. — Она сделала последнюю затяжку и загасила в пепельнице окурок сигареты. На ее лице отразилось некоторое напряжение.
   — А мне кажется, звучит весьма даже изысканно.
   — Изысканно! — фыркнула она. Несмотря на то что Силия Кармоди не присутствовала на ужине, от нее исходил сильный запах спиртного. — Впрочем, на этом уик-энде вы меня, скорее всего, больше не увидите.
   — О, почему же?
   — И никто не увидит.
   Возникла неловкая пауза, во время которой Гарри лихорадочно соображал, о чем же говорить дальше, а серые глаза Силии тем временем с полнейшим безразличием скользили по лицам гостей. Казалось, у нее не было никакого желания продолжать разговор.
   — Давно вы уже здесь живете? — наконец спросил он.
   — Всю жизнь.
   — Великолепный дом.
   — Да уж.
   Неожиданно женщина словно пришла в заушательство и стала судорожно оглядываться по сторонам. Гарри посмотрел на ее сцепленные на коленях руки и решил не отступать.
   — У вас есть дети?
   — Нет, — ответила она, пожалуй, излишне резким тоном и, видимо почувствовав свою оплошность, сказала: — Послушайте, мистер Бакингем...
   — Пожалуйста, называйте меня Гарри. — Наполняя ее бокал, он краем глаза заметил, что Кармоди внимательно наблюдает за ними. — А спросил я об этом лишь потому, что дом кажется мне очень удобным для воспитания детей.
   — Мой муж очень занятой человек и часто отправляется в деловые поездки.
   — Но, видимо, существуют и какие-то более веские причины для...
   — Ему не нравятся дети, нам не нравятся. Боюсь, мы для этого просто не созданы.
   — Прошу меня извинить. Я не хотел вмешиваться в вашу личную жизнь.
   — Нет-нет, все в порядке, вы и не вмешиваетесь.
   С этими словами она снова наклонила голову, и именно в этот момент Гарри понял, до какой степени Силия Кармоди ненавидит своего мужа. Он вторгся в ее дом, узурпировал ее жизнь, и она не могла простить ему этого.
   — А вы здесь очень мило устроились, — неожиданно пророкотал у них над головами голос Кармоди. Гарри едва не хватил удар. — Силия, дорогая, тебе не пора ложиться в постель? — Он протянул ей руку, и она с покорным видом поднялась. — В последнее время Силии слегка нездоровится, — пояснил он, — и мне не хотелось бы чрезмерно утомлять ее нашими деловыми разговорами.
   Женщина вышла из комнаты, так ни разу и не обернувшись и оставив Гарри наедине с главой корпорации “ОДЕЛ”.
   — Надеюсь, она вам не докучала? — проговорил Кармоди, вытаскивая сигару и одаряя собеседника настороженной улыбкой.
   — Отнюдь, — как можно более беспечным тоном ответил Гарри. — Похоже, вы добиваетесь полной лояльности абсолютно ото всех окружающих вас людей, и это просто замечательно.
   — Гарри, я не добиваюсь лояльности, а требую ее. Улавливаете разницу? Слэттери уже поговорил с вами? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Если бы я проинструктировал его сделать вам официальное предложение возглавить мою группу связи, вы приняли бы его?
   — Ну, это зависит от ряда факторов.
   — Каюта именно?
   — Например, до каких пределов вы сможете расширить информацию о вашей корпорации. Я хочу знать, как именно действует руническая система. Вы используете ее против своих конкурентов, не так ли? Против тех людей, которые встают у вас на пути.
   Кармоди сосредоточенно разглядывал кончик своей сигары.
   — Гарри, если вы хотите подробнее узнать о судьбе вашего отца, я с удовольствием проинформирую вас на этот счет.
   Гарри почувствовал, как похолодело у него в груди. Он призвал на помощь все свое самообладание и медленно проговорил:
   — Для начала, пожалуй.
   — Тогда прошу вас, пройдемте со мной.
   Кармоди повел его из накуренного кабинета в дальний конец коридора, за которым находилась тоже выдержанная в викторианском стиле огромная оранжерея, изобилующая тропическими растениями с жесткими глянцевитыми листьями и освещенная неярким светом настенных ламп.
   — Во-первых, — начал Кармоди, скрестив руки на груди, — скажите, что, как вы сами считаете, случилось с вашим отцом, а потом я объясню, что было на самом деле.
   — Мне известно это лишь отчасти, — проговорил Гарри, откашлявшись. — Мой отец обнаружил, что один из его коллег в “Мгновенном образе” приобрел некоторую принадлежащую вам собственность, не подозревая того, что собственность эта украдена. За это вы его убили.
   — Вы отдаете себе отчет в собственных словах?
   — Да.
   — Так, хорошо. В таком случае я вынужден заявить, что вы ошибаетесь. Компания вашего отца совершила покупку, прекрасно зная о происхождении приобретенного товара. Не ведали они другого, а именно того, что пленки оказались отнюдь не такими безвредными, как им поначалу казалось. Точнее сказать, они оказались очень даже опасными. Разумеется, Колтис также не подозревал, что это необычные пленки, иначе он не продал бы их так дешево.
   — Но как получилось, что он украл именно мою машину?
   — Данная часть всей схемы оказалась одним из тех самых редчайших совпадений, которые случаются в нашей жизни. Смерть же Колтиса была отнюдь не несчастным случаем. Он был наказан за порожденный им же хаос.
   — Так все-таки, что было на тех пленках?
   — Пленки являлись частью специальной продукции, изготовленной на основе самой совершенной технологии. Эту продукцию предполагалось использовать в экстремальных ситуациях.
   — И руны тоже?
   — И руны. Данные пленки способны нанести человеку увечье и даже убить его. Ваш отец взял на себя смелость просмотреть одну из них — результат вам уже известен.
   Холодная ладонь Кармоди легла на плечо Гарри.
   — Я прекрасно понимаю ваши чувства, однако и вы попытайтесь понять, в каком положении оказался я. Представьте себе, что может произойти, если, скажем, на химический завод проникнет вор и похитит склянку с какими-нибудь экспериментальными бациллами. А если другой человек, купивший этот краденый образец для какой-то своей надобности, умрет, кто должен нести ответственность?
   Голос Кармоди звучал успокаивающе, как у квалифицированного гипнотизера, однако Гарри все же не позволял себе забыть, что руки стоявшего перед ним человека обагрены кровью всех тех людей, которые, на свою беду, оказались на пути “ОДЕЛ”.
   — А зачем вам вообще нужно производить столь опасную продукцию? — спросил он.
   — Руны оберегают нас от врагов и деловых конкурентов. И не надо делать такое лицо: в наше время крупные корпорации для достижения своих целей нередко прибегают к услугам наемных убийц. Вы слышали об этом? Кстати, только в США в настоящее время нескольким кинокомпаниям предъявлено обвинение в совершении подобного рода действий. Что же касается нас, то мы всего лишь защищаем наши интересы.
   — Какая же это защита интересов, когда гибнут невинные люди?
   — Гарри, в наше время нет невинных людей.
   Он представил себе смерть собственного отца на залитой дождем лондонской улице. Увидел изорванное в клочья тело Хилэри, лежащее в сточной канаве. Бет, разрезанную на части колесами поезда. Иден, застрявшую в эскалаторе подземки. Что и говорить, “всего лишь защита интересов” не могла служить весомым основанием для того, чтобы отправлять людей на тот свет.
   Кармоди внимательно всматривался в его лицо, пытаясь оценить реакцию собеседника. “Если я сейчас сорвусь, — подумал Гарри, — то игра будет окончательно проиграна”. А потому он заставил себя улыбнуться.
   — В общем-то, я согласен с вашей позицией, — сказал он. — Что и говорить, довольно интересная концепция. Но как именно она работает?
   Кармоди еще несколько секунд пристально наблюдал за ним, после чего, явно расслабившись, тоже улыбнулся, и Гарри понял, что только что провел самую успешную в своей жизни презентацию самого себя новому клиенту. Таким образом, он убедил магната в своих добрых намерениях.
   — Основная часть работы уже сделана, — проговорил Кармоди. — Все заключается в особенностях рунического алфавита. В сущности, руны представляют собой древний способ отображения окружающего мира. На протяжении веков они окружали нас буквально повсюду, хотя мы об этом даже не догадывались. Между тем простые начертания и конфигурации букв рунического алфавита способны оказывать на нашу жизнь огромное влияние. Будучи спроецированными в нужной последовательности, они могут успокоить либо, наоборот, разъярить человека, превратить нас в жестокого агрессора или же сделать пассивным созерцателем происходящего. Пройдя современную технологическую обработку, руны помогают нам мечтать либо видеть кошмары наяву.
   — В настоящий момент вы занимаетесь телекоммуникационным бизнесом. Но разве эта сфера деятельности допускает применение подобных технологий?
   — Гарри, Гарри... — Кармоди воздел руки в шутливом отчаянии. — Да скажите мне, что в наше время “допустимо” или “недопустимо” в бизнесе? Например, как оценить промышленный шпионаж? Как отнестись к деятельности табачных картелей, которые печатают на упаковках со своей продукцией предупреждения о вреде курения? Или компаний по производству спиртных напитков, сулящих своим приверженцам роскошную жизнь? Или возьмите страховые компании, которые выплачивают страховки лишь тогда, когда исчерпаны все легальные способы отвертеться от клиента? А что вы скажете про производителей сладких напитков, гамбургеров и прочей так называемой “еды на бегу”? Посмотрите на корпорации, которые охотно используют дешевый труд рабочих-иммигрантов и поддерживают апартеид, или на промышленников, вырубающих целые лесные массивы лишь для того, чтобы на полученной из древесины бумаге печатать буклеты, содержащие заявления о своей приверженности защите окружающей среды. Так где же, Гарри, проходит разграничительная линия между тем, что допустимо, а что нет? Даже у вашего агентства есть свое представительство в Южной Африке. Ну, и где вы сами прочертили бы такую линию?
   Сейчас они стояли лицом друг к другу, почти вплотную, и мертвенный взор стеклянного глаза Кармоди был устремлен в одну половину лица Гарри. Гарри поднял руки в знак капитуляции, хотя владевшее им напряжение все еще не прошло. Вместе с тем он испытал некое подобие приятного потрясения, обнаружив в своем противнике страстность, присущую и ему самому.
   — Знаете, Гарри, если эти поставщики повседневной лжи смогут погрести нас под тоннами никому не нужных бумаг, при этом загрязняя наше общество своими надуманными идеалами, то нам никогда не удастся достичь желанных целей, а поэтому я склоняюсь к мысли о правильности избранного нами пути. И я уверен, что кому-то нужно взять на себя роль первопроходца.
   Он просто не способен замечать ничего другого, подумал Гарри, поскольку попал в ту самую ловушку, имя которой — убежденность в собственной правоте. По его мнению, бизнес функционирует как бы в замкнутом моральном пространстве и не несет никакой ответственности перед простыми людьми. Он берет на себя право осуждать другие компании, хотя в основе этого суждения лежат его собственные интересы. И он будет продолжать убивать, будет поступать по-своему.
   Кармоди пододвинул к себе стул и жестом предложил Гарри сделать то же самое.
   — Мы живем в век белого шума, — сказал он, — когда все наперебой стараются рекламировать свой товар. Так вот, руны предназначены как раз для того, чтобы прорваться сквозь завесу этого шума. — Он взял горшок с каким-то растением и принялся разглядывать его нежные пестрые листочки. — Если бы вы были ученым, изучающим наши закодированные руны, то могли бы сказать, что их конфигурация возбуждает некие давно забытые синаптические реакции головного мозга. Они как бы оживляют глубоко запрятанные в мозгу примитивные эмоции, действуя подобно наркотику, вызывающему у человека галлюцинации. Они способны вызывать в воображении самые мрачные страхи, нечто такое, что порождает у индивидуума самый настоящий ужас: призраки далекого детства, страх перед падением с высоты, клаустрофобию. Причем подобные ощущения отличаются поразительной реалистичностью, по крайней мере, для тех, кто их испытывает. Кстати, они могут быть запрограммированы таким образом, чтобы это случилось в любое заданное вами время — через пять минут после того, как вы увидите руны, или через пять лет.
   Но если бы вы были парапсихологом, то наверняка сказали бы, что руны — это своего рода проклятие, способ покарать жертву, не оставив ей ни малейших надежд на спасение. Иными словами, нечто вроде возвращения дьявола на Землю.
   — Но прежде вам необходимо сделать так, чтобы кто-то увидел вашу пленку.
   Кармоди коротко хохотнул:
   — О нет, Гарри, вы меня совершенно не поняли. Это был лишь наш первый эксперимент. В настоящее время мы можем придать рунам форму некого цифрового кода. Например, вставить их в канву радиосигналов, записать на компакт-диски, вогнать наподобие троянского коня в компьютерные файлы. Мы можем прокручивать их по телефонной и телефаксной сетям, распечатывать и передавать по радио, даже рассеивать в искрящемся пространстве воздушных волн. Существуют тысячи различных способов коммуникации, и мы способны посредством каждого из них донести руны до адресата. Разумеется, мы постоянно совершенствуем само качество направляемых посланий. Долой всякие угрозы смерти деловым конкурентам, долой грубо начертанные на клочках бумаги символы! В настоящее время мы заняты созданием спутниковой сети связи, которая будет воздействовать непосредственно на потребителя. Мы стремимся достичь постепенного, незаметного изменения психологии покупателя, осторожных сдвигов в его личных приоритетах, переоценки ценностей... В общем, вы понимаете, что возможности здесь просто безграничны.