Страница:
29 марта в передовице "Странная болезнь" "Руль" писала:
"Инцидент с болезнью Ленина все более и более осложняется и прежде
всего, благодаря самим большевикам, которые как будто нарочно стремятся
возбудить всеобщее недоверие. На днях берлинская советская миссия
разъяснила, что поездка проф. Клемперера никакого отношения не имеет к
состоянию здоровья Ленина, которое значительно улучшилось. В тот же день г.
Раковский заявил, что Ленин страдает переутомлением, требующим двухмесячного
отдыха, которого, однако, Ленин не хочет себе позволить. Проф. Клемперер
должен-де убедить Ленина согласиться на отдых. Сегодня же оказывается, что
авторитета одного Клемперера оказалось недостаточно. Пришлось выписать еще
одного профессора из Стокгольма [-- Нюнстреда].
Далее еще оказывается, что вопрос идет не только об отдыхе. Ленин не
только не согласен отдыхать, он стремится к активной работе. В последней
своей речи он неожиданно заявил, что сам поедет в Геную [...]. Насколько это
заявление было сделано серьезно, можно судить по тому, что в адресованной
швейцарскому правительству просьбе о пропуске советской делегации через
Швейцарию имя Ленина красовалось в списке делегатов на первом месте.
Фактически же Ленин не только не едет, но, как выражаются советские
источники, об этом и речи быть не может. [...] Если к этому прибавить, что
[...] поставлен на очередь вопрос об освобождении Ленина от тягот власти,
что декреты все чаще подписываются Цюрупой с титулом Ленина -- председатель
Совнаркома, -- то совершенно ясно станет, что состояние Ленина вызывает в
Москве серьезное политическое осложнение.
Чем болен Ленин -- это усердно и настойчиво скрывается. Но возможно,
что болезнь и выражается в таких странных и неопределенных формах, что ей
трудно дать определенное, понятное непосвященным название. Факт тот, что
Ленин как бы взят под опеку. Под предлогом, что ему необходимо отдохнуть,
Ленину предлагают отойти от дел, он же, напротив (может быть, в этом болезнь
его и проявляется), рвется к непосредственному участию в управлении и хочет
овладеть вновь рулем советского корабля, выпавшим из его рук.
Если это так, то понятно, почему болезнь окружена такой таинственностью
и почему она вызывает столько противоречивых известий. Если между Лениным и
Совнаркомом происходит борьба, если фактически он взят под опеку, то каждый
информатор окрашивает свои сообщения в тот или другой цвет, в зависимости от
того, как он сам относится к этой борьбе, на чью сторону он становится.
Информация уже не ставит себе целью осведомить об истинном положении, а
содействовать при помощи информации тому исходу, какой данному лицу
представляется наиболее желательным. Болезнь Ленина пришлась больше чем не
кстати. Поэтому официальные учреждения, заботящиеся прежде всего о
нерушимости Генуэзской конференции, уверяют, что Ленин вполне здоров. Лица,
кои интересуются устранением Ленина, высказывают надежду, что Ленин
подчинится медицинскому диагнозу и уйдет на покой. И чем больше версий и
противоречий, тем яснее, что инцидент болезни грозит превратиться в
катастрофу".
В том же номере печатаются отрывки из письма частного лица из
Петербурга, опубликованные в газете "Morning Post": "Влияние Ленина с каждым
днем падает и число его сторонников уменьшается постепенно, параллельно с
прогрессирующим упадком страны".
30 марта газета публикует телеграмму из Ревеля от 28 марта "У Ленина
прогрессивный паралич": "По сообщениям из советского источника призванные к
Ленину врачи установили прогрессивный паралич".
4 мая в передовице "Ширма" "Руль" пишет:
,,Вся эта история с болезнью Ленина вызывает вполне понятное
недоумение. Советские газеты "опровергают" вообще всякие "слухи" о болезни
Ленина, и только он сам неожиданно проговорился об этом. Когда проф.
Клемперер отправился в Москву, нас уверяли, что они едут для генерального
медицинского освидетельствования советских чиновников, рвущихся за границу
для поправки здоровья. Но когда проф. Клемперер вернулся, он сообщил, что
ездил именно к Ленину. [...]
Да и вообще, почему вся эта история окружена такой непостижимой
таинственностью. Почему с такой тщательностью стараются представить дело
так, что ничего особенного не случилось, что все остается по-прежнему, а
Ленин сам неожиданно заявляет, что он уже несколько месяцев не у дел? [...]
По всем данным Ленин остается просто ширмой, его именем большевики
продолжают действовать, хоть фактически он всякой власти лишен. Высокое его
выступление подтверждает, что он в "оппозиции", но эта оппозиция никакого
практического значения не имеет. Недавно он проявил себя выговором по адресу
Радека и Ко, посланных для объединения пролетарского фронта. Советская
печать ни одним словом не обмолвилась по этому выступлению, они его просто
игнорируют, как нечто, не то незаслуживающее внимания, не то, как весьма
неудобное, но что из пиетета и во избежание обострений приходится молча
терпеть.
Да! Ширма мешает, но она нужна? Без нее теперь не обойтись! Пока есть
эта ширма, можно еще скрывать кое-как, что происходит за нею. Но уберите
ширму -- и тогда истинное положение и взаимоотношения предстанут перед всеми
и неустойчивое равновесие погибло. Положение таково, что приходится
опасаться малейшего толчка. Пусть поэтому Ленин неудобен, пусть он опасен
своими неожиданными выступлениями; нужно все сделать, чтобы опасность
умалить; сегодня невропатолог, завтра хирург, послезавтра быть может готов
экстренный поезд для новой знаменитости. Но ширма должна оставаться''.
13 июня в статье "Советский триумвират -- заместитель Ленина" газета
сообщила: "Ввиду того, что возвращение Ленина к государственным делам
предоставляется маловероятным, в Москве, по слухам, образована тройка для
руководительства деятельностью советской власти. В эту тройку входят Рыков,
Бухарин и Преображенский".
В обзоре печати, со ссылкой на германскую "Lokal Anzeiger" "Руль"
писала:
,,Касаясь процесса эсеров, "Lokal Anzeiger" в связи с этим
останавливается на вопросе о болезни Ленина. По сведениям газеты, полученным
ею от кругов, близких к Москве, болезнь Ленина смертельна и каждый день
можно ожидать известий о конце. Ввиду этого в Москве сильно нервничают.
Приехавший в Берлин Красин тотчас же имел совещание с Раковским и Чичериным.
Результатом этого совещания было решение учредить в Москве
предварительно Директорию, в составе Бухарина, Красина, Литвинова,
Раковского и Чичерина''.
В том же номере статья "Болезнь Ленина": корреспондент газеты беседовал
"с авторитетным сотрудником врачебных кругов". "К больному одновременно [с
Клемперером] был вызван известный бреславский психиатр проф. Ферстерер,
считающийся авторитетом по вопросам парасифилиса, одной из частных форм
которой является прогрессирующий паралич".
14 июня "Руль" пишет: "Вернувшийся из России член парламента О'Грэнди
заявил, по сообщению газет, что Ленин страдает от последствий совершенного
на него год тому назад покушения, его смерть является вопросом нескольких
недель. Две недели тому назад состояние его здоровья было очень серьезным".
15 июня со ссылкой на "Freiheit" "Руль" дает еще один список "тройки":
,,Ввиду устранения Ленина от управления образована "тройка". Газета
уверяет, что в ее состав входят Сталин, Каменев и Рыков. Характерно, что
Троцкий не входит в эту тройку. По-видимому, это объясняется крайней
непопулярностью Троцкого среди коммунистической партии. Наиболее интересно и
важно, что, по уверению газеты, большевики хотят все сделать шито-крыто.
Назначение тройки не будет официально объявлено, а есть просто неофициальное
постановление коммунистической партии. Вероятно, советские газеты вообще
ничего не сообщают об этой перемене правительства. Услужающие газеты вообще
ни словом уже не упоминают о здоровье Ленина''.
Там же в статье "Болезнь Ленина": "На днях уехал в Москву известный
германский невропатолог проф. Флексиг, считающийся одним из наиболее
выдающихся специалистов по заболеванию мозга. Проф. Флексиг приглашен на
консилиум с находящимися в Москве берлинскими профессорами Клемперером и
Ферстером.
Во вторник [13 июня] Чичерин получил от Литвинова из Москвы письмо, в
котором говорится, что Ленин находится в полном сознании и что болезнь его
является результатом переутомления. В своем теперешнем состоянии Ленин
заниматься государственными делами не может. Непосредственной опасностью для
жизни болезнь его, однако, не грозит. В советских кругах утверждают, что о
замещении Ленина триумвиратом до сих пор не было и речи''.
16 июня "Руль" сообщает со ссылкой на "Freiheit", что ,,учреждение
"тройки" должно носить неофициальный характер, официально Ленин будет
по-прежнему возглавлять совнарком и потому-то и важно одно: как только можно
продлить его бренные дни. Но весьма знаменательно, что состав этой тройки,
по сведениям Freiheit, иной, чем сообщенной у нас двумя днями раньше. За эти
два дня новые кандидаты оказались сильнее. Иначе говоря -- несмотря на все
меры предосторожности борьба внутренняя уже началась в полном разгаре. Кто
бы ни победил, борьба этим не кончится и побежденные не уступят, напротив --
превратятся в непримиримых и опаснейших врагов.
При этом надо принять во внимание, что первый и второй список совпадают
в том отношении, что в обоих не значится Троцкий. Троцкий -- большевистский
Наполеон, глава Красной армии, составляющей единственную опору советской
республики -- он не входит в состав "тройки". Он становится дальше от
центра, чем был при Ленине.
Нужны, конечно, весьма серьезные причины, чтобы на это решиться, и
Freiheit поясняет, что Троцкий весьма непопулярен в партии. Но это и
свидетельствует о таких качествах Троцкого, которые особенно опасны, если
они [тройка] почувствуют себя обиженными, оставаясь на своем посту. Или же
его "освободят" от обязанностей военного комиссара.
Нет! Дорого обойдется болезнь Ленина, но все меры предосторожности, так
тщательно принимаемые, ничем не помогут. Большевикам не удастся отвести
глаза друг другу. И как ни сенсационен процесс эсеров, можно думать, что в
ближайшее время предстоят в том же направлении сенсации более
головокружительные''.
Там же в обзоре печати:
,,"D. Tageszeit" обращает внимание на то, что в списках "тройки" не
значатся имена Зиновьева и Троцкого; ближайший ход событий в России
несомненно скрывает многочисленные конфликты среди большевистских
главарей''.
Таким образом в верхах партии болезнь Ленина становится сигналом для
начала открытой борьбы за власть. 10 июня 1922 года об этом, в частности,
сообщает Серебряков в письме наркому социального обеспечения А. Н.
Винокурову. Загадочным образом письмо это оказалось в редакции "Таймс" и
было переопубликовано (2 августа в обратном переводе с английского) "Рулем":
"Возвращайтесь, как можно скорее. Дела пришли в такую путаницу, что
необходимо будет напряжение каждого нерва для группы, чтобы восстановить ее
старое положение. Левые настаивают на немедленном созыве партийного съезда,
но если это будет сделано, мы будем банкротами и получим жалкое меньшинство.
Я уже писал в Италию и в Шварцвальд и советовал им вернуться скоро домой,
иначе их продолжительный отдых может дорого обойтись нам и им.
Действия иностранных гостей (на процессе с.-р.) весьма запутали
положение. Речь Вандервельде стала широко известна, несмотря на все принятые
меры, не только в Москве и Петрограде, но и в далекой провинции. Мы уже
подняли вопрос о высылке, если не всех иностранных защитников, то во всяком
случае Вандервельде и Либкнехта, так как кроме их речей появились еще и
разные письма к рабочим. Невозможно установить их подлинность, так как их
авторы признают их низкой подделкой, хотя мы знаем, что такое подделка
тогда, когда она нужна. На суде Николай Иванович (Крыленко) показал себя
совершенно некомпетентным в вопросах права при встрече с опытными
юристами... Процесс более похож на партийную конференцию, чем на
судопроизводство...
С Ильичем дело так плохо, что даже мы не можем добиться к нему доступа.
Дзержинский и Смидович охраняют его как два бульдога от всех чужих и никого
не допускают к нему, или даже во флигель, в котором он живет. Я считаю эту
тактику бессмысленной, так как она ведет только к распространению легенд и
самых невероятных слухов.
Еще не совсем ясно, кто эти трое, которые должны составить директорию.
ЦИК снял кандидатуру Рыкова. Правда, что Каменев сильно за него борется, но
мы хорошо понимаем, что Рыков ему нужен только как ширма, как лояльная
креатура. Что касается Сталина, то он решительно отказывается работать с
Каменевым, поведения которого в Лондоне он еще до сих пор не забыл. В то же
время среди нас закипают семейные ссоры, как раз в момент, когда они нам
менее всего нужны. Более всего раздражает меня Радек, занявший таинственную
позицию в одно и то же время по отношению к ЦИКу и к нам, в особенности в
отношении Троцкого. Он и Склянский всегда вместе. Он вертится вокруг
Лебедева, вообще конспирирует или может быть что-то подготовляет. Были
слухи, что эти люди создают новое трио, с Троцким во главе, но я думаю, что
это все клевета, так как в настоящее время никто не может выступать открыто,
кроме Дзержинского, а хваленая популярность Троцкого просто миф.
В провинции что-то начинается. Во всяком случае Кремль ежедневно
осаждается всякого рода делегациями и носителями петиций из отдаленнейших
углов и они являются не от имени советских учреждений, а от всякого рода
кружков и групп, которые возникли независимо от контроля партийных органов.
Многие из них самые настоящие русские крестьяне, отношение которых к
правительству теперь совсем не так благоприятно как оно было раньше.
Чувствуется, что там в этих далеких их углах созрело новое настроение и я
вовсе не уверен, что оно в нашу пользу. Меня очень смущает мысль, что мы
были слишком поглощены нашими действиями за границей и недавним нашим первым
"министерским кризисом", что мы потеряли контакт с крестьянским настроением
и не будем в состоянии приноровить его в надлежащий момент к нашим целям. Я
уже обращал на это внимание, но все наши глубоко проглощены собственными
ссорами и соперничеством и не обращают внимания на мои слова, за
единственным исключением Сталина, который, кажется, единственный человек,
видящий вещи так, как они есть.
Мы среди острого экономического кризиса, Москва перегружена товарами.
Никто их не покупает и они циркулируют среди узкого кольца спекулянтов,
которые в конце концов исчезают с горизонта. Спекулянтский элемент начинает
теперь утекать из России за границу. Это симптом, не очень благоприятный,
для новой экономической политики. Действительно, Ларин уже давно нас об этом
предупреждал. С каждым днем положение становится все более запутанным. Я не
знаю и не вижу, каков будет конец всей этой поразительной кутерьмы.
Необходимы самые героические средства, чтобы дать событиям благоприятное
направление. Именно поэтому я и пишу вам и прошу приехать в Москву как можно
скорее. Наши в центре все говорят, что "уж как-нибудь выберемся", но я не
могу видеть в настоящую минуту шансов на благоприятный оборот. Может быть
еще слабая надежда, что Пилсудский вытащит нас из этого положения, но, судя
по отчетам Оболенского, не он решает дело в Варшаве, а сейм скрутит его.
Сыромолотов и я ждут Вас. Ротштейн уже приехал, завтра мы ожидаем
Раскольникова и Эльяву, Фрумкин выезжает 14-го. С коммунистическим приветом.
Ваш Серебряков".
Итак, уже 10 июня речь шла об изоляции Ленина Дзержинским, о том, что
Дзержинский -- единственный партийный руководитель, открыто претендующий на
пост Ленина, о создании впротивовес Ленину, с одной стороны, и притязаниям
Дзержинского, с другой, "директории" (как мы знаем, туда вошли Сталин,
Зиновьев и Каменев).
Можно было бы считать, что "Таймс" опубликовала фальшивку. Однако 18
июня, всего через восемь дней после написания письма Серебряковым, "Руль"
опубликовала еще один важный документ:
"Официальное сообщение о болезни Ленина.
Опубликованное советским правительством сообщение о болезни Ленина
гласит:
Бывший председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич
Ленин-Ульянов страдает тяжким переутомлением, последствия которого
осложнились отравлением. Для восстановления своих сил товарищ Ленин должен
на продолжительное время, во всяком случае до осени, удалиться от
государственных дел и отказаться от всякой деятельности. Его возвращение к
политической работе представляется вероятным после продолжительного отдыха,
так как по мнению медицинских авторитетов восстановление его сил возможно."
Комментируя это сообщение в редакционной статье "Отставка Ленина",
газета писала:
"Когда же, однако, состоялась его отставка? Почему о ней не объявлено?
Подал ли он сам в отставку или его заставили уйти? Болезнь Ленина
классифицируется как переутомление, осложненное отравлением. [...] Но если
так, если Ленин уже бывший председатель, если на его место не избрана
тройка, то кто же его заместитель? Есть ли таковой? Почему об этом
умалчивается в такой критический момент?"
Итак, газета "Руль" зарегистрировала два интересующих нас момента:
первый -- снятие Ленина с поста председателя СНК и, второй --ухудшение
здоровья Ленина, осложненное отравлением. Понятно, что белоэмигрантская
газета "Руль" не была и не могла быть самой информированной газетой. Тем не
менее, сообщение --с фактической стороны точное -- в газете появилось. И
поскольку официальное сообщение советского правительства появилось только в
"Руле", следует предполагать, что кто-то из руководящих партийных работников
умышленно подкинул в "Руль" сенсационный документ об отставке Ленина, нигде
больше не обнародованный.
Тремя днями позже, 21 июня, со ссылкой на ревельскую газету "Жизнь",
"Руль" сообщила:
,,На днях в Москве состоялось соединенное заседание совнаркома и членов
президиума ВЦИКа, на котором народный комиссар здравоохранения Семашко
ознакомил представителей высшей советской власти с состоянием здовровья
Ленина.
По сообщению Семашко, консилиум русских и заграничных врачей нашел
необходимым запретить Ленину на продолжительное время занятия какими бы то
ни было делами, во избежание возможного трагического исхода болезни. Поэтому
совнаркому, президиуму ВЦИКа, вместе с членами ЦК РКП надлежит озаботиться о
выборе достойного преемника. После речи Семашко обсуждались кандидатуры
виднейших советских деятелей. Большинство участников заседания указывало на
Троцкого, как на виднейшего коммунистического вождя.
Была выставлена еще кандидатура Калинина, нынешнего председателя ВЦИКа,
на место которого предполагалось поставить Яковенко, Бухарина, Цюрупу или
Рыкова.
Заседание затянулось до поздней ночи, но окончательно не остановилось
ни на одном из кандидатов.
Некоторые из участников заседания выразили надежду, что здоровье
"Ильича", возможно после отдыха, в скором времени улучшится, и тогда вопрос
о преемнике сам собой отпадет: во всяком случае с этим вопросом можно
подождать с месяц-два, во время которых Ленина могут замещать его обычные
заместители в совнаркоме и совете труда и обороны.
Необходимо, по мнению участников соединенного совещания, в деле
замещения Ленина сохранять особую тайну и не давать повода возникновения
среди народа темных слухов. Главнейший из этих слухов -- что Ленин давно уже
болен и невменяем''.
Комментируя бюлетень о состоянии здоровья Ленина, опубликованный в
"Rote Fahne", "Руль" подчеркивала, что "Ленин чувствует себя хорошо, но
тяжело переносит предписанную ему врачами бездеятельность [...]. Это
последнее указание заставляет предполагать, что состояние здоровья таково,
что с Лениным товарищам трудно сладить, и здесь, вероятно, нужно искать
объяснения, что несмотря на полное выздоровление Ленина, он уже,
оказывается, бывшим председателем Совнаркома".
30 июня в статье "Болезнь Ленина" "Руль" писала:
"Проф. Клемперер, только что вернувшийся из Москвы, куда он был
приглашен для лечения Ленина, в беседе с журналистом С. П. Левиным рассказал
следующее:
Прежде всего теперешнее состояние Ленина не находится ни в какой связи
с его ранениями. Затем все слухи о наличии у Ленина прогрессивного паралича
не соответствуют действительности. Мы применили Вассермановскую реакцию,
которая дала отрицательные результаты. Мозговая жидкость, будучи
исследована, не дала никаких следов сифилиса и вообще говоря прогрессивный
паралич у Ленина исключается. У Ленина страшное переутомление. Надо
учитывать, что этот человек, которому уже 50 с лишком лет, последние
три-четыре года работал около 16 часов в сутки [...]. Желудочное отравление
еще более осложнило его здоровье. В субботу вечером [24 июня] я вместе с
Лениным гулял в саду и он чувствовал себя лучше. Поэтому я полагаю, что
появившиеся в печати снова сведения об ухудшении его здоровья не совсем
верны. Ленин не может заниматься умственной работой. Ленин не может даже
долго читать, ибо это его настолько утомляет, что он начинает страдать
головными болями. И согласно предписанию врачей ему не дают читать газет и
не разрешают разговаривать по телефону. Он принимает только своих близких
друзей, а также комиссара здравоохранения Семашко и родственников. Ему
необходим полный отдых, между тем это трудно провести в жизнь; так например,
когда были обнаружены магнитные аномалии и залежи железа в Курске, ему об
этом необходимо было сообщить несмотря на то, что это его очень взволновало.
В конце концов Ленин согласился на три-четыре месяца отказаться от своей
деятельности и думаю, что в течение этого времени он восстановит свое
здоровье, но ручаться за это, конечно, трудно. Однако, надо отметить, что
Ленин все сознает, в курсе всех событий, так например, когда я прибыл к
нему, он еще был в постели, расспрашивал меня о впечатлении произведенном в
Германии Рапалльским договором и, наконец, когда я уезжал, мы около часу
беседовали в саду. [...]
"Morning Post" печатает следующую выдержку из полученного из Москвы
письма: Положение Ленина кажется безнадежным. Основная причина болезни
состоит в запущенном сифилисе. Анализы крови, сделанные в последнее время,
подтверждают анализ проф. Руднева в 1918 г. Проф. Берлинского университета
Бурхард установил прогрессивный паралич, а также язвы в желудке, неизлечимые
вследствие сифилического состояния".
19 июля "Руль" сообщила о письме из Риги сотрудника "Манчестер Гардиан"
Артура Ренсома, неоднократно посещавшего Россию: "Когда Ренсом в феврале
текущего года был в России, Ленину уже было запрещено принимать посетителей,
вследствие чего он не мог его тогда видеть, но получил от него записку, из
которой видно, что несмотря на свою болезнь, Ленин чрезвычайно живо
интересовался приготовлениями к генуэзской конференции. Он тогда же обещал
Ренсому дать ему статью для одного из номеров издания, посвященного вопросам
восстановления Европы, редактируемого Кейнсом. Однако, Ренсом уехал, не
получив этой статьи. В первый раз в своей жизни Ленин жаловался на то, что
он не в состоянии делать свою обычную работу. Лицо, видавшее его почти
каждый день, сказало о нем, что "он болен, но не настолько, насколько он
себя сам делает больным". Затем стали обнаруживаться новые симптомы
желудочного расстройства, тоже, однако, более свидетельстовавшие о душевной
усталости, чем о физической болезни. Наконец, врачи приняли окончательное
решение и предписали ему абсолютный покой.
За все это время советское правительство продолжало функционировать
по-прежнему. Лишь 18 июня в телеграмме, отправленной из Москвы по поводу
обсуждения вопроса о государственной монополии внешней торговли, в списке
присутствовавших членов правительства после фамилии Рыкова был поставлен его
новый титул предсовнаркома, из чего стало ясно, что Рыков заменил Ленина на
посту председателя совнаркома. Является ли это замещение окончательным или
нет, сказать еще невозможно. Кроме него наиболее вероятными кандидатами на
этот пост является Бухарин, Сталин, Крестинский и Каменев.
Каменев уже в 1918 г., во время болезни Ленина после произведенного на
него покушения, временно в качестве председателя московского совета замещал
Ленина. Каменев женат на сестре Троцкого, но он еврей и весьма невероятно,
чтобы коммунисты решились дать своим врагам такое оружие в руки, как
назначение еврея преемником Ленина [...].
О другом кандидате, Крестинском, Ренсом знает весьма мало, кроме того,
что он невысокого роста человек, который в нормальных странах по своей
наружности напоминал бы банкира. Когда он его видел в 1919 г., Крестинский с
радостью ожидал наступления момента, когда в России люди, наконец, будут
обходиться совсем без денег. С тех пор, однако, его взгляды изменились.
Сталин, кавказец по происхождению, близкий друг Ленина и в качестве
комиссара по делам национальностей несет значительную ответственность за
создание этих автономных республик вроде Татарской, Киргизской и т. д.
Наиболее выдающимся соперником Рыкова является Бухарин. Они оба -- люди
"Инцидент с болезнью Ленина все более и более осложняется и прежде
всего, благодаря самим большевикам, которые как будто нарочно стремятся
возбудить всеобщее недоверие. На днях берлинская советская миссия
разъяснила, что поездка проф. Клемперера никакого отношения не имеет к
состоянию здоровья Ленина, которое значительно улучшилось. В тот же день г.
Раковский заявил, что Ленин страдает переутомлением, требующим двухмесячного
отдыха, которого, однако, Ленин не хочет себе позволить. Проф. Клемперер
должен-де убедить Ленина согласиться на отдых. Сегодня же оказывается, что
авторитета одного Клемперера оказалось недостаточно. Пришлось выписать еще
одного профессора из Стокгольма [-- Нюнстреда].
Далее еще оказывается, что вопрос идет не только об отдыхе. Ленин не
только не согласен отдыхать, он стремится к активной работе. В последней
своей речи он неожиданно заявил, что сам поедет в Геную [...]. Насколько это
заявление было сделано серьезно, можно судить по тому, что в адресованной
швейцарскому правительству просьбе о пропуске советской делегации через
Швейцарию имя Ленина красовалось в списке делегатов на первом месте.
Фактически же Ленин не только не едет, но, как выражаются советские
источники, об этом и речи быть не может. [...] Если к этому прибавить, что
[...] поставлен на очередь вопрос об освобождении Ленина от тягот власти,
что декреты все чаще подписываются Цюрупой с титулом Ленина -- председатель
Совнаркома, -- то совершенно ясно станет, что состояние Ленина вызывает в
Москве серьезное политическое осложнение.
Чем болен Ленин -- это усердно и настойчиво скрывается. Но возможно,
что болезнь и выражается в таких странных и неопределенных формах, что ей
трудно дать определенное, понятное непосвященным название. Факт тот, что
Ленин как бы взят под опеку. Под предлогом, что ему необходимо отдохнуть,
Ленину предлагают отойти от дел, он же, напротив (может быть, в этом болезнь
его и проявляется), рвется к непосредственному участию в управлении и хочет
овладеть вновь рулем советского корабля, выпавшим из его рук.
Если это так, то понятно, почему болезнь окружена такой таинственностью
и почему она вызывает столько противоречивых известий. Если между Лениным и
Совнаркомом происходит борьба, если фактически он взят под опеку, то каждый
информатор окрашивает свои сообщения в тот или другой цвет, в зависимости от
того, как он сам относится к этой борьбе, на чью сторону он становится.
Информация уже не ставит себе целью осведомить об истинном положении, а
содействовать при помощи информации тому исходу, какой данному лицу
представляется наиболее желательным. Болезнь Ленина пришлась больше чем не
кстати. Поэтому официальные учреждения, заботящиеся прежде всего о
нерушимости Генуэзской конференции, уверяют, что Ленин вполне здоров. Лица,
кои интересуются устранением Ленина, высказывают надежду, что Ленин
подчинится медицинскому диагнозу и уйдет на покой. И чем больше версий и
противоречий, тем яснее, что инцидент болезни грозит превратиться в
катастрофу".
В том же номере печатаются отрывки из письма частного лица из
Петербурга, опубликованные в газете "Morning Post": "Влияние Ленина с каждым
днем падает и число его сторонников уменьшается постепенно, параллельно с
прогрессирующим упадком страны".
30 марта газета публикует телеграмму из Ревеля от 28 марта "У Ленина
прогрессивный паралич": "По сообщениям из советского источника призванные к
Ленину врачи установили прогрессивный паралич".
4 мая в передовице "Ширма" "Руль" пишет:
,,Вся эта история с болезнью Ленина вызывает вполне понятное
недоумение. Советские газеты "опровергают" вообще всякие "слухи" о болезни
Ленина, и только он сам неожиданно проговорился об этом. Когда проф.
Клемперер отправился в Москву, нас уверяли, что они едут для генерального
медицинского освидетельствования советских чиновников, рвущихся за границу
для поправки здоровья. Но когда проф. Клемперер вернулся, он сообщил, что
ездил именно к Ленину. [...]
Да и вообще, почему вся эта история окружена такой непостижимой
таинственностью. Почему с такой тщательностью стараются представить дело
так, что ничего особенного не случилось, что все остается по-прежнему, а
Ленин сам неожиданно заявляет, что он уже несколько месяцев не у дел? [...]
По всем данным Ленин остается просто ширмой, его именем большевики
продолжают действовать, хоть фактически он всякой власти лишен. Высокое его
выступление подтверждает, что он в "оппозиции", но эта оппозиция никакого
практического значения не имеет. Недавно он проявил себя выговором по адресу
Радека и Ко, посланных для объединения пролетарского фронта. Советская
печать ни одним словом не обмолвилась по этому выступлению, они его просто
игнорируют, как нечто, не то незаслуживающее внимания, не то, как весьма
неудобное, но что из пиетета и во избежание обострений приходится молча
терпеть.
Да! Ширма мешает, но она нужна? Без нее теперь не обойтись! Пока есть
эта ширма, можно еще скрывать кое-как, что происходит за нею. Но уберите
ширму -- и тогда истинное положение и взаимоотношения предстанут перед всеми
и неустойчивое равновесие погибло. Положение таково, что приходится
опасаться малейшего толчка. Пусть поэтому Ленин неудобен, пусть он опасен
своими неожиданными выступлениями; нужно все сделать, чтобы опасность
умалить; сегодня невропатолог, завтра хирург, послезавтра быть может готов
экстренный поезд для новой знаменитости. Но ширма должна оставаться''.
13 июня в статье "Советский триумвират -- заместитель Ленина" газета
сообщила: "Ввиду того, что возвращение Ленина к государственным делам
предоставляется маловероятным, в Москве, по слухам, образована тройка для
руководительства деятельностью советской власти. В эту тройку входят Рыков,
Бухарин и Преображенский".
В обзоре печати, со ссылкой на германскую "Lokal Anzeiger" "Руль"
писала:
,,Касаясь процесса эсеров, "Lokal Anzeiger" в связи с этим
останавливается на вопросе о болезни Ленина. По сведениям газеты, полученным
ею от кругов, близких к Москве, болезнь Ленина смертельна и каждый день
можно ожидать известий о конце. Ввиду этого в Москве сильно нервничают.
Приехавший в Берлин Красин тотчас же имел совещание с Раковским и Чичериным.
Результатом этого совещания было решение учредить в Москве
предварительно Директорию, в составе Бухарина, Красина, Литвинова,
Раковского и Чичерина''.
В том же номере статья "Болезнь Ленина": корреспондент газеты беседовал
"с авторитетным сотрудником врачебных кругов". "К больному одновременно [с
Клемперером] был вызван известный бреславский психиатр проф. Ферстерер,
считающийся авторитетом по вопросам парасифилиса, одной из частных форм
которой является прогрессирующий паралич".
14 июня "Руль" пишет: "Вернувшийся из России член парламента О'Грэнди
заявил, по сообщению газет, что Ленин страдает от последствий совершенного
на него год тому назад покушения, его смерть является вопросом нескольких
недель. Две недели тому назад состояние его здоровья было очень серьезным".
15 июня со ссылкой на "Freiheit" "Руль" дает еще один список "тройки":
,,Ввиду устранения Ленина от управления образована "тройка". Газета
уверяет, что в ее состав входят Сталин, Каменев и Рыков. Характерно, что
Троцкий не входит в эту тройку. По-видимому, это объясняется крайней
непопулярностью Троцкого среди коммунистической партии. Наиболее интересно и
важно, что, по уверению газеты, большевики хотят все сделать шито-крыто.
Назначение тройки не будет официально объявлено, а есть просто неофициальное
постановление коммунистической партии. Вероятно, советские газеты вообще
ничего не сообщают об этой перемене правительства. Услужающие газеты вообще
ни словом уже не упоминают о здоровье Ленина''.
Там же в статье "Болезнь Ленина": "На днях уехал в Москву известный
германский невропатолог проф. Флексиг, считающийся одним из наиболее
выдающихся специалистов по заболеванию мозга. Проф. Флексиг приглашен на
консилиум с находящимися в Москве берлинскими профессорами Клемперером и
Ферстером.
Во вторник [13 июня] Чичерин получил от Литвинова из Москвы письмо, в
котором говорится, что Ленин находится в полном сознании и что болезнь его
является результатом переутомления. В своем теперешнем состоянии Ленин
заниматься государственными делами не может. Непосредственной опасностью для
жизни болезнь его, однако, не грозит. В советских кругах утверждают, что о
замещении Ленина триумвиратом до сих пор не было и речи''.
16 июня "Руль" сообщает со ссылкой на "Freiheit", что ,,учреждение
"тройки" должно носить неофициальный характер, официально Ленин будет
по-прежнему возглавлять совнарком и потому-то и важно одно: как только можно
продлить его бренные дни. Но весьма знаменательно, что состав этой тройки,
по сведениям Freiheit, иной, чем сообщенной у нас двумя днями раньше. За эти
два дня новые кандидаты оказались сильнее. Иначе говоря -- несмотря на все
меры предосторожности борьба внутренняя уже началась в полном разгаре. Кто
бы ни победил, борьба этим не кончится и побежденные не уступят, напротив --
превратятся в непримиримых и опаснейших врагов.
При этом надо принять во внимание, что первый и второй список совпадают
в том отношении, что в обоих не значится Троцкий. Троцкий -- большевистский
Наполеон, глава Красной армии, составляющей единственную опору советской
республики -- он не входит в состав "тройки". Он становится дальше от
центра, чем был при Ленине.
Нужны, конечно, весьма серьезные причины, чтобы на это решиться, и
Freiheit поясняет, что Троцкий весьма непопулярен в партии. Но это и
свидетельствует о таких качествах Троцкого, которые особенно опасны, если
они [тройка] почувствуют себя обиженными, оставаясь на своем посту. Или же
его "освободят" от обязанностей военного комиссара.
Нет! Дорого обойдется болезнь Ленина, но все меры предосторожности, так
тщательно принимаемые, ничем не помогут. Большевикам не удастся отвести
глаза друг другу. И как ни сенсационен процесс эсеров, можно думать, что в
ближайшее время предстоят в том же направлении сенсации более
головокружительные''.
Там же в обзоре печати:
,,"D. Tageszeit" обращает внимание на то, что в списках "тройки" не
значатся имена Зиновьева и Троцкого; ближайший ход событий в России
несомненно скрывает многочисленные конфликты среди большевистских
главарей''.
Таким образом в верхах партии болезнь Ленина становится сигналом для
начала открытой борьбы за власть. 10 июня 1922 года об этом, в частности,
сообщает Серебряков в письме наркому социального обеспечения А. Н.
Винокурову. Загадочным образом письмо это оказалось в редакции "Таймс" и
было переопубликовано (2 августа в обратном переводе с английского) "Рулем":
"Возвращайтесь, как можно скорее. Дела пришли в такую путаницу, что
необходимо будет напряжение каждого нерва для группы, чтобы восстановить ее
старое положение. Левые настаивают на немедленном созыве партийного съезда,
но если это будет сделано, мы будем банкротами и получим жалкое меньшинство.
Я уже писал в Италию и в Шварцвальд и советовал им вернуться скоро домой,
иначе их продолжительный отдых может дорого обойтись нам и им.
Действия иностранных гостей (на процессе с.-р.) весьма запутали
положение. Речь Вандервельде стала широко известна, несмотря на все принятые
меры, не только в Москве и Петрограде, но и в далекой провинции. Мы уже
подняли вопрос о высылке, если не всех иностранных защитников, то во всяком
случае Вандервельде и Либкнехта, так как кроме их речей появились еще и
разные письма к рабочим. Невозможно установить их подлинность, так как их
авторы признают их низкой подделкой, хотя мы знаем, что такое подделка
тогда, когда она нужна. На суде Николай Иванович (Крыленко) показал себя
совершенно некомпетентным в вопросах права при встрече с опытными
юристами... Процесс более похож на партийную конференцию, чем на
судопроизводство...
С Ильичем дело так плохо, что даже мы не можем добиться к нему доступа.
Дзержинский и Смидович охраняют его как два бульдога от всех чужих и никого
не допускают к нему, или даже во флигель, в котором он живет. Я считаю эту
тактику бессмысленной, так как она ведет только к распространению легенд и
самых невероятных слухов.
Еще не совсем ясно, кто эти трое, которые должны составить директорию.
ЦИК снял кандидатуру Рыкова. Правда, что Каменев сильно за него борется, но
мы хорошо понимаем, что Рыков ему нужен только как ширма, как лояльная
креатура. Что касается Сталина, то он решительно отказывается работать с
Каменевым, поведения которого в Лондоне он еще до сих пор не забыл. В то же
время среди нас закипают семейные ссоры, как раз в момент, когда они нам
менее всего нужны. Более всего раздражает меня Радек, занявший таинственную
позицию в одно и то же время по отношению к ЦИКу и к нам, в особенности в
отношении Троцкого. Он и Склянский всегда вместе. Он вертится вокруг
Лебедева, вообще конспирирует или может быть что-то подготовляет. Были
слухи, что эти люди создают новое трио, с Троцким во главе, но я думаю, что
это все клевета, так как в настоящее время никто не может выступать открыто,
кроме Дзержинского, а хваленая популярность Троцкого просто миф.
В провинции что-то начинается. Во всяком случае Кремль ежедневно
осаждается всякого рода делегациями и носителями петиций из отдаленнейших
углов и они являются не от имени советских учреждений, а от всякого рода
кружков и групп, которые возникли независимо от контроля партийных органов.
Многие из них самые настоящие русские крестьяне, отношение которых к
правительству теперь совсем не так благоприятно как оно было раньше.
Чувствуется, что там в этих далеких их углах созрело новое настроение и я
вовсе не уверен, что оно в нашу пользу. Меня очень смущает мысль, что мы
были слишком поглощены нашими действиями за границей и недавним нашим первым
"министерским кризисом", что мы потеряли контакт с крестьянским настроением
и не будем в состоянии приноровить его в надлежащий момент к нашим целям. Я
уже обращал на это внимание, но все наши глубоко проглощены собственными
ссорами и соперничеством и не обращают внимания на мои слова, за
единственным исключением Сталина, который, кажется, единственный человек,
видящий вещи так, как они есть.
Мы среди острого экономического кризиса, Москва перегружена товарами.
Никто их не покупает и они циркулируют среди узкого кольца спекулянтов,
которые в конце концов исчезают с горизонта. Спекулянтский элемент начинает
теперь утекать из России за границу. Это симптом, не очень благоприятный,
для новой экономической политики. Действительно, Ларин уже давно нас об этом
предупреждал. С каждым днем положение становится все более запутанным. Я не
знаю и не вижу, каков будет конец всей этой поразительной кутерьмы.
Необходимы самые героические средства, чтобы дать событиям благоприятное
направление. Именно поэтому я и пишу вам и прошу приехать в Москву как можно
скорее. Наши в центре все говорят, что "уж как-нибудь выберемся", но я не
могу видеть в настоящую минуту шансов на благоприятный оборот. Может быть
еще слабая надежда, что Пилсудский вытащит нас из этого положения, но, судя
по отчетам Оболенского, не он решает дело в Варшаве, а сейм скрутит его.
Сыромолотов и я ждут Вас. Ротштейн уже приехал, завтра мы ожидаем
Раскольникова и Эльяву, Фрумкин выезжает 14-го. С коммунистическим приветом.
Ваш Серебряков".
Итак, уже 10 июня речь шла об изоляции Ленина Дзержинским, о том, что
Дзержинский -- единственный партийный руководитель, открыто претендующий на
пост Ленина, о создании впротивовес Ленину, с одной стороны, и притязаниям
Дзержинского, с другой, "директории" (как мы знаем, туда вошли Сталин,
Зиновьев и Каменев).
Можно было бы считать, что "Таймс" опубликовала фальшивку. Однако 18
июня, всего через восемь дней после написания письма Серебряковым, "Руль"
опубликовала еще один важный документ:
"Официальное сообщение о болезни Ленина.
Опубликованное советским правительством сообщение о болезни Ленина
гласит:
Бывший председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич
Ленин-Ульянов страдает тяжким переутомлением, последствия которого
осложнились отравлением. Для восстановления своих сил товарищ Ленин должен
на продолжительное время, во всяком случае до осени, удалиться от
государственных дел и отказаться от всякой деятельности. Его возвращение к
политической работе представляется вероятным после продолжительного отдыха,
так как по мнению медицинских авторитетов восстановление его сил возможно."
Комментируя это сообщение в редакционной статье "Отставка Ленина",
газета писала:
"Когда же, однако, состоялась его отставка? Почему о ней не объявлено?
Подал ли он сам в отставку или его заставили уйти? Болезнь Ленина
классифицируется как переутомление, осложненное отравлением. [...] Но если
так, если Ленин уже бывший председатель, если на его место не избрана
тройка, то кто же его заместитель? Есть ли таковой? Почему об этом
умалчивается в такой критический момент?"
Итак, газета "Руль" зарегистрировала два интересующих нас момента:
первый -- снятие Ленина с поста председателя СНК и, второй --ухудшение
здоровья Ленина, осложненное отравлением. Понятно, что белоэмигрантская
газета "Руль" не была и не могла быть самой информированной газетой. Тем не
менее, сообщение --с фактической стороны точное -- в газете появилось. И
поскольку официальное сообщение советского правительства появилось только в
"Руле", следует предполагать, что кто-то из руководящих партийных работников
умышленно подкинул в "Руль" сенсационный документ об отставке Ленина, нигде
больше не обнародованный.
Тремя днями позже, 21 июня, со ссылкой на ревельскую газету "Жизнь",
"Руль" сообщила:
,,На днях в Москве состоялось соединенное заседание совнаркома и членов
президиума ВЦИКа, на котором народный комиссар здравоохранения Семашко
ознакомил представителей высшей советской власти с состоянием здовровья
Ленина.
По сообщению Семашко, консилиум русских и заграничных врачей нашел
необходимым запретить Ленину на продолжительное время занятия какими бы то
ни было делами, во избежание возможного трагического исхода болезни. Поэтому
совнаркому, президиуму ВЦИКа, вместе с членами ЦК РКП надлежит озаботиться о
выборе достойного преемника. После речи Семашко обсуждались кандидатуры
виднейших советских деятелей. Большинство участников заседания указывало на
Троцкого, как на виднейшего коммунистического вождя.
Была выставлена еще кандидатура Калинина, нынешнего председателя ВЦИКа,
на место которого предполагалось поставить Яковенко, Бухарина, Цюрупу или
Рыкова.
Заседание затянулось до поздней ночи, но окончательно не остановилось
ни на одном из кандидатов.
Некоторые из участников заседания выразили надежду, что здоровье
"Ильича", возможно после отдыха, в скором времени улучшится, и тогда вопрос
о преемнике сам собой отпадет: во всяком случае с этим вопросом можно
подождать с месяц-два, во время которых Ленина могут замещать его обычные
заместители в совнаркоме и совете труда и обороны.
Необходимо, по мнению участников соединенного совещания, в деле
замещения Ленина сохранять особую тайну и не давать повода возникновения
среди народа темных слухов. Главнейший из этих слухов -- что Ленин давно уже
болен и невменяем''.
Комментируя бюлетень о состоянии здоровья Ленина, опубликованный в
"Rote Fahne", "Руль" подчеркивала, что "Ленин чувствует себя хорошо, но
тяжело переносит предписанную ему врачами бездеятельность [...]. Это
последнее указание заставляет предполагать, что состояние здоровья таково,
что с Лениным товарищам трудно сладить, и здесь, вероятно, нужно искать
объяснения, что несмотря на полное выздоровление Ленина, он уже,
оказывается, бывшим председателем Совнаркома".
30 июня в статье "Болезнь Ленина" "Руль" писала:
"Проф. Клемперер, только что вернувшийся из Москвы, куда он был
приглашен для лечения Ленина, в беседе с журналистом С. П. Левиным рассказал
следующее:
Прежде всего теперешнее состояние Ленина не находится ни в какой связи
с его ранениями. Затем все слухи о наличии у Ленина прогрессивного паралича
не соответствуют действительности. Мы применили Вассермановскую реакцию,
которая дала отрицательные результаты. Мозговая жидкость, будучи
исследована, не дала никаких следов сифилиса и вообще говоря прогрессивный
паралич у Ленина исключается. У Ленина страшное переутомление. Надо
учитывать, что этот человек, которому уже 50 с лишком лет, последние
три-четыре года работал около 16 часов в сутки [...]. Желудочное отравление
еще более осложнило его здоровье. В субботу вечером [24 июня] я вместе с
Лениным гулял в саду и он чувствовал себя лучше. Поэтому я полагаю, что
появившиеся в печати снова сведения об ухудшении его здоровья не совсем
верны. Ленин не может заниматься умственной работой. Ленин не может даже
долго читать, ибо это его настолько утомляет, что он начинает страдать
головными болями. И согласно предписанию врачей ему не дают читать газет и
не разрешают разговаривать по телефону. Он принимает только своих близких
друзей, а также комиссара здравоохранения Семашко и родственников. Ему
необходим полный отдых, между тем это трудно провести в жизнь; так например,
когда были обнаружены магнитные аномалии и залежи железа в Курске, ему об
этом необходимо было сообщить несмотря на то, что это его очень взволновало.
В конце концов Ленин согласился на три-четыре месяца отказаться от своей
деятельности и думаю, что в течение этого времени он восстановит свое
здоровье, но ручаться за это, конечно, трудно. Однако, надо отметить, что
Ленин все сознает, в курсе всех событий, так например, когда я прибыл к
нему, он еще был в постели, расспрашивал меня о впечатлении произведенном в
Германии Рапалльским договором и, наконец, когда я уезжал, мы около часу
беседовали в саду. [...]
"Morning Post" печатает следующую выдержку из полученного из Москвы
письма: Положение Ленина кажется безнадежным. Основная причина болезни
состоит в запущенном сифилисе. Анализы крови, сделанные в последнее время,
подтверждают анализ проф. Руднева в 1918 г. Проф. Берлинского университета
Бурхард установил прогрессивный паралич, а также язвы в желудке, неизлечимые
вследствие сифилического состояния".
19 июля "Руль" сообщила о письме из Риги сотрудника "Манчестер Гардиан"
Артура Ренсома, неоднократно посещавшего Россию: "Когда Ренсом в феврале
текущего года был в России, Ленину уже было запрещено принимать посетителей,
вследствие чего он не мог его тогда видеть, но получил от него записку, из
которой видно, что несмотря на свою болезнь, Ленин чрезвычайно живо
интересовался приготовлениями к генуэзской конференции. Он тогда же обещал
Ренсому дать ему статью для одного из номеров издания, посвященного вопросам
восстановления Европы, редактируемого Кейнсом. Однако, Ренсом уехал, не
получив этой статьи. В первый раз в своей жизни Ленин жаловался на то, что
он не в состоянии делать свою обычную работу. Лицо, видавшее его почти
каждый день, сказало о нем, что "он болен, но не настолько, насколько он
себя сам делает больным". Затем стали обнаруживаться новые симптомы
желудочного расстройства, тоже, однако, более свидетельстовавшие о душевной
усталости, чем о физической болезни. Наконец, врачи приняли окончательное
решение и предписали ему абсолютный покой.
За все это время советское правительство продолжало функционировать
по-прежнему. Лишь 18 июня в телеграмме, отправленной из Москвы по поводу
обсуждения вопроса о государственной монополии внешней торговли, в списке
присутствовавших членов правительства после фамилии Рыкова был поставлен его
новый титул предсовнаркома, из чего стало ясно, что Рыков заменил Ленина на
посту председателя совнаркома. Является ли это замещение окончательным или
нет, сказать еще невозможно. Кроме него наиболее вероятными кандидатами на
этот пост является Бухарин, Сталин, Крестинский и Каменев.
Каменев уже в 1918 г., во время болезни Ленина после произведенного на
него покушения, временно в качестве председателя московского совета замещал
Ленина. Каменев женат на сестре Троцкого, но он еврей и весьма невероятно,
чтобы коммунисты решились дать своим врагам такое оружие в руки, как
назначение еврея преемником Ленина [...].
О другом кандидате, Крестинском, Ренсом знает весьма мало, кроме того,
что он невысокого роста человек, который в нормальных странах по своей
наружности напоминал бы банкира. Когда он его видел в 1919 г., Крестинский с
радостью ожидал наступления момента, когда в России люди, наконец, будут
обходиться совсем без денег. С тех пор, однако, его взгляды изменились.
Сталин, кавказец по происхождению, близкий друг Ленина и в качестве
комиссара по делам национальностей несет значительную ответственность за
создание этих автономных республик вроде Татарской, Киргизской и т. д.
Наиболее выдающимся соперником Рыкова является Бухарин. Они оба -- люди