Страница:
кабинет Ягоды. "Здесь я увидел большой шкаф вдоль стены кабинета -- дверь
была приоткрыта. Шкаф был наполнен пузырьками, банками с какими-то
медикаментами. Для своего личного лечения медицинских препаратов было
слишком много. Их нахождение и использование не могло не вызвать
определенных размышлений'' (там же, с. 66). Волков ссылается на
свидетельство К. В. Петрова, данное в 1987 году его дочери -- Нине
Константиновне и его родственнику профессору Роберту Федоровичу Иванову (там
же, с. 319).
Совсем иначе описывает смерть Ленина дежуривший у Ленина по поручению
Политбюро Бухарин: "В тихий зимний вечер умирал Ильич в Горках. Еще за
несколько дней все шло на улучшение. Повеселели родные, повеселели друзья. И
вдруг разрушительные процессы быстро проступили наружу... Когда я вбежал в
комнату Ильича, заставленную лекарствами, полную докторов, -- Ильич делал
последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побелело, раздался хрип,
руки повисли -- Ильича, Ильича не стало" (Н. Бухарин. Памяти Ильича. Правда,
21 января 1925 г.).
127. См. Д. Лондон. Сочинения, т. 2, с. 39-49.
128. The Unknown Lenin. From the Secret Archive. Ed. by R. Pipes, Yale
University Press, 1996, p. 77.
129. Валентинов. Наследники Ленина, с. 214, 216-217.
130. АГИ, коллекция В. Вольского [Volskii. Box 8].
131. См. Речь И. В. Сталина в Наркомате обороны. Публ. Ю. Мурина. --
Опубл. в кн. Источник, 1994, No 3, с. 72-88.
132. Источник, 1996, No 4, с. 103.
Эпилог
Может быть, это так именно и
нужно, чтобы старые товарищи так
легко и просто опускались в могилу.
И. Сталин
Речь на похоронах М. В. Фрунзе
3 ноября 1925 г.
Нет никакого сомнения в том, что гипотеза об убийстве Ленина, обрастая
снежным комом новых материалов и исследований, заставит нас посмотреть иначе
на многие, казавшиеся изученными, вопросы. Тема личности Ленина -- не
великого, не нужного, а, мешающего и подавляющего -- будет в этом ряду одной
из первых. Хронология "сталинщины", очевидно, должна будет быть сдвинута по
крайней мере на двенадцать лет вперед -- с декабря 1934 года (убийство
Кирова) до апреля 1922 года. И совершенно иным должно предстать перед нами
высшее партийное руководство, нашедшее выгодным для себя вступить в сговор
со Сталиным с целью устранения руководителя своей партии.
Понятно, что столь блистательное начало не могло остаться без
продолжения. С 1924 года один за другим при обстоятельствах до конца не
выясненных, умирают многие партийные работники. Приведем не полный список. В
1922 году, еще до смерти Ленина, в Тифлисе погибает под колесами грузовика
сообщник Сталина по дореволюционным мокрым делам С. А. Камо-Тер-Петросян.
Вот что пишет об этом историк Ф. Д. Волков:
,,Одной из темных, невыясненных проблем в жизни И. В. Сталина являются
страницы, связанные с его взаимоотношениями с [...] "Камо". Его настоящая
фамилия Симон Аршакович Тер-Петросянц.[...] До сих пор не выяснена история
трагической гибели Камо вечером 14 июня 1922 года на Верийском спуске в
Тифлисе, когда был совершен, или "случился" наезд грузового автомобиля на
велосипед, на котором ехал Симон Аршакович. Камо слишком тесно в своей
политической работе в большевистской партии соприкасался с Иосифом
Джугашвили. [...] В мае 1920 года Камо прибыл в Москву. По совету В. И.
Ленина он стал готовиться к поступлению в военную академию. Но Камо рвется с
учебы на практическую работу. Ленин согласился с этим, и Камо пришел в СНК
РСФСР, а затем был назначен начальником Закавказского таможенного округа,
возвратился в Тифлис и энергично начал свою новую работу. А 14 июля 1922
года в 11 часов вечера на Верийском спуске на велосипед Камо -- он был
подарен ему Я. М. Свердловым -- наехал грузовик. Через 3 часа Камо
скончался. [...] Возможно, что И. Сталин не хотел иметь свидетеля, хорошо
знавшего его уголовное прошлое. [...] Сталин мстил Камо и после смерти --
памятник ему в Тбилиси был снесен, его сестру арестовали''(1).
25 марта 1924 г., вскоре после смерти Ленина и начала открытого
противостояния Троцкому, был снят со своего поста заместитель Троцкого по
военный деятельности, фактический руководитель и координатор кампании
Красной армии в годы гражской войны, заместитель председателя Реввоенсовета
республики Э. М. Склянский. Было очевидно, что перевод Склянского на
должность председателя треста Моссукно ВСНХ -- прелюдия к снятию самого
Троцкого. В апреле 1925 г. Троцкий действительно был смещен с поста главы
военного ведомства постановлением ЦК. Место Троцкого занял М. В. Фрунзе,
звезда которого, казалось, только начала восходить. 27 августа 1925 года, во
время поездки по Соединенным Штатам, Склянский утонул в озере.
В ноябре 1925 г. под ножом хирурга умер Фрунзе. Пост наркома занял
ставленник Сталина К. Е. Ворошилов. Сразу же после смерти Фрунзе поползли
слухи о том, что Фрунзе был убит по указанию Сталина. "Вы помните, что
Фрунзе умер при невыясненных обстоятельствах -- неожиданная операция,
поползшие по Москве слухи, что он был убит и т.д." -- писал 4 августа 1927
г. советологу Исааку Дон Левину известный анархист Александр Бекман(2).
Тридцатью годами позже неугомонный Николаевский писал о том же Суварину:
"Между прочим, встретил человека -- профессор военной академии [им. М.
В.] Фрунзе, который рассказал, что Тухачевский (они были товарищами по
Михайловскому училищу) ему в 1925 г. говорил, что ,,операция'' у Фрунзе была
убийством, совершенным с согласия самого Фрунзе, чтобы избежать
разоблачения, так как раскрылись, де, его связи с Охранкой"(3).
Но предоставим слово более информированному современнику тех лет --
Троцкому. В его архиве среди черновиков незаконченной биографии Сталина
касательно Фрунзе есть следующая запись:
"На посту руководителя вооруженных сил ему суждено было оставаться
недолго: уже в ноябре 1925 г. он скончался под ножом хирурга. Но за эти
немногие месяцы Фрунзе проявил слишком большую независимость, охраняя армию
от опеки ГПУ; это было то самое преступление, за которое погиб 12 лет спустя
маршал Тухачевский. Оппозиция нового главы военного ведомства создавала для
Сталина огромные опасности; ограниченный и покорный Ворошилов представлялся
ему гораздо более надежным инструментом. [Бывший секретарь Сталина
перебежчик Б.] Бажанов изображает дело так, что у Фрунзе был план
государственного переворота. Это только догадка и притом совершенно
фантастическая. Но несомненно, Фрунзе стремился освободить командный состав
от ГПУ и ликвидировал в довольно короткий срок комиссарский корпус. Зиновьев
и Каменев уверяли меня впоследствии, что Фрунзе был настроен в их пользу
против Сталина. Факт, во всяком случае, таков, что Фрунзе сопротивлялся
операции. Смерть его уже тогда породила ряд догадок, нашедших свое отражение
даже в беллетристике. Далее эти догадки уплотнились в прямое обвинение
против Сталина. Фрунзе был слишком независим на военном посту, слишком
отождествлял себя с командным составом партии и армии и несомненно мешал
попыткам Сталина овладеть армией через своих личных агентов.
Из всех данных ход вещей рисуется так. Фрунзе страдал язвой желудка, но
считал, вслед за близкими ему врачами, что его сердце не выдержит хлороформа
и решительно восставал против операции. Сталин поручил врачу ЦК, т. е.
своему доверенному агенту, созвать специально подобранный консилиум, который
рекомендовал хирургическое вмешательтство. Политбюро утвердило решение.
Фрунзе пришлось подчиниться, т. е. пойти навстречу гибели от наркоза.
Обстоятельства смерти Фрунзе нашли преломленное отражение в рассказе
известного советского писателя Пильняка. Сталин немедленно конфисковал
рассказ и подверг автора официальной опале. Пильняк должен был позже
публично каяться в совершенной им ,,ошибке''.
Со своей стороны, Сталин счел нужным опубликовать документы, которые
должны были косвенно установить его невиновность в смерти Фрунзе. Права ли
была в этом случае партийная молва, я не знаю; может быть, никто никогда не
узнает. Но характер подозрения сам по себе знаменателен. Во всяком случае, в
конце 1925 года власть Сталина была уже такова, что он смело мог включать в
свои административные рассчеты покорный консилиум врачей и хлороформ, и нож
хирурга".
Говоря о писателе Б. Пильняке, Троцкий имеет ввиду "Повесть
непогашенной луны". Законченная в январе 1926 г. и опубликованная в "Новом
мире", No 5, 1926, повесть не увидела света, так как весь тираж журнала был
конфискован(4). Пильняк был информирован об обстоятельствах смерти Фрунзе,
так как дружил со многими партийными деятелями. Вот что вспоминает жена Л.
П. Серебрякова Галина: "Воронский обычно приводил с собой писателей.
Тогда-то зачастил к нам Всеволод Иванов, затем Есенин, Клюев, Пильняк, так и
оставшийся близким к Серебрякову. Позже они вместе ездили в Японию. Мы также
бывали у Пильняка и его красивой жены, артистки Малого театра"(5).
Серебряков, в свою очередь, был посвящен в дело Фрунзе, так как с
незапамятных времен дружил с Дзержинским. Бывал и Ягода, про которого
сегодня есть все основания считать, что именно он по приказу Сталина
устранял Фрунзе: "Приезжал Ягода поиграть в китайскую игру мадзян. Он был
азартен, нетерпим, если проигрывал. Однажды он привез и назвал своим
приятелем Суварина, юркого маленького француза"(6) -- тогдашнего
руководителя французской компартии, с которым позже будет вести оживленную
переписку Б. И. Николаевский.
Получалось, что Фрунзе убили, чтобы подчинить армию контролю ОГПУ,
которым руководил Дзержинский. Это означало, что следующее столкновение
произойдет между секретариатом Сталина и ОГПУ Дзержинского. Победитель этого
борьбы нам известен: 20 июля 1926 года Дзержинский скоропостижно скончался
от сердечного приступа.
Трагической смертью, то ли от рук Сталина, то ли в результате
самоубийства умирает жена Сталина Н. С. Аллилуева. 10 апреля 1956 года
парижская газета "Русская мысль" опубликовала на эту тему заметку под
недипломатичным названием "Сталин -- убийца Аллилуевой". Газета писала:
,,Согласно сообщениям "Юнайтед Пресс" из Лондона, Форейн Офис
подтвердил полученные сообщения, что в Москве открыто обвиняют Сталина в
убийстве его второй жены Надежды Аллилуевой. Впервые эти сведения появились
в лондонских газетах 3 апреля, с ссылкой на московское издание "Советский
коммунист", в котором указывалось, что Сталин "лично застрелил свою вторую
жену". Позднее стало известно, что обвинение это прочитывается на всех
собраниях коммунистической партии по всему Советскому Союзу, что именно и
было подтверждено заведующим отделом печати Форейн Офиса. Аллилуева умерла
при таинственных обстоятельствах в 1932 году. Как известно, советское
правительство объявило, что она умерла "после продолжительной и тяжкой
болезни". Однако в Москве не верили этому сообщению и говорили, что
Аллилуева покончила жизнь самоубийством [...]"''.
В 1934 году умирает сменивший Дзержинского на посту председателя ОГПУ
В. Р. Менжинский. На открытом московском процессе 1938 года обвиняемый Г. Г.
Ягода, бывший нарком внутренних дел, признал, что он организовывал убийство
Менжинского с помощью врачей. В черновых записях к незаконченной биографии
Сталина Троцкий пишет:
,,Доктор Казаков показал: "Вследствие моего разговора с Ягодой я
выработал вместе с Левиным способ лечения Менжинского, который действительно
разрушал его последние силы и ускорял его смерть. Таким образом, Левин и я
практически убили Менжинского. Я дал Левину смесь лизатов, которая в
сочетании с алколоидами вызвала намеченный результат, т. е. смерть
Менжинского"''.
Коллега Казакова, лечащий врач советских руководителей Левин также
подтвердил, что по приказу Ягоды ускорял смерть Менжинского. Но можно ли
верить протоколам открытых процессов? Вопрос этот крайне сложен и простого
ответа на него нет. Правда и вымыслы московских процессов -- отдельная и
крайне сложная тема.
С 1932 по 1939 год секретарем и телохранителем Троцкого в Турции,
Франции, Норвегии и Мексике был Жан ван Ейженорт, француз по происхождению.
В 1939 г. он покинул Троцкого и уехал в Нью-Йорк. С троцкизмом окончательно
порвал в 1948 году. В 1950-е был преподавателем математики в Нью-Йоркском
университете, а с 1965 по 1977 гг. преподавал историю и философию логики в
Брандайском университете, под Бостоном. В течение 30 лет Ейженорт был
консультантом архива Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского
университета, написал книгу "С Троцким в ссылке: от Принкипо до
Койоакана"(7). В 1986 году он был убит собственной женой, по злой иронии
судьбы -- в Мексике. Иными словами, трудно найти человека, ближе знавшего в
те годы Троцкого. Между тем одно очень важное высказывание Ейженорта
осталось историками незамеченным. Касаясь московских процессов, он как-то
сказал странную фразу: "Излишне говорить, что ничего не было
фальсифицировано и ничего не было сокрыто"(8).
Это заявление озадачило биографа Ейженорта Фниту Феферман. "Почему бы
Троцкому, бывшему наркому обороны, действительно не планировать вернуться?
Почему бы не быть многим заговорам против Сталина со стороны тех, кто
чувствительно и болезненно реагировал на его дьявольскую жестокость и
безапелляционность?"(9) Незадолго до смерти Ейженорт ответил на эти вопросы:
"Да, таково мое мнение. На самом деле было очень много всего. Вы
знаете, что в личности Сталина было что-то очень специфичное. В нем было
что-то похожее на маниакального убийцу, чего не было в Бухарине или
Зиновьеве. Поэтому имело прямой смысл убить лично Сталина. Но Троцкий всегда
говорил: "Мы против индивидуального террора". Я считаю, что это ерунда.
Конечно же Сталин должен был быть уничтожен. Откровенно, Киров послал в
Париж человека для встречи с Троцким. Но Троцкого там не оказалось, и
человек вместо этого встречался со Львом Седовым. Дальнейшие события
развивались слишком стремительно. Правда также и то, что в Советском союзе
назревало очень много разных событий, начиная с 1932 года и до убийства
Кирова в 1934 году. Но Троцкий никогда не был их инициатором. Он был плохо
информирован и ни в коей мере не был их движущей силой"(10).
Движущей силой был Сталин. 1 декабря 1934 года Киров был убит. Может
быть до Сталина дошла информация о свидании его представителя с Л. Седовым?
Меньжинский умер 10 мая 1934 года. На следующий день умер сын Горького,
Максим Алексеевич Пешков. Четыре года спустя, на том же процессе Ягода,
Казаков и доктор лечебно-санитарного управления Кремля Л. Г. Левин сознались
в убийстве В. В. Куйбышева (1888-1935) и Горького (1868-1936). Троцкий
пишет:
,,По показанию секретаря и доверенного лица Буланова (этот Буланов
вывез меня и мою жену в 1929 году из Центральной Азии в Турцию), Ягода имел
особый шкаф ядов, откуда по мере надобности извлекал драгоценные флаконы и
передавал их своим агентам с соответствующими инструкциями. В отношении ядов
начальник ГПУ, кстати сказать, бывший фармацевт, проявлял исключительный
интерес. В его распоряжении состояло несколько токсикологов, для которых он
воздвиг особую лабораторию, причем средства на нее отпускались неограниченно
и без контроля. Нельзя, разумеется, ни на минуту допустить, чтоб Ягода
соорудил такое предприятие для своих личных потребностей. [...] Рядом с
Ягодой на скамье подсудимых сидели четыре кремлевских врача, обвинявшихся в
убийстве Максима Горького и двух советских министров: "Я признаю себя
виновным в том, -- показал маститый доктор Левин, который некогда был также
и моим врачом, -- что я употреблял лечение, противоположное характеру
болезни". Таким образом "я причинил преждевременную смерть Максиму Горькому
и Куйбышеву"''(11).
Версия об убийстве Куйбышева выглядит правдоподобной еще и потому, что
через три года был расстрелян брат В. В. Куйбышева Николай, военачальник,
командир корпуса, герой гражданской войны, награжденный четырьмя орденами
Красного Знамени, трижды раненный в боях. В момент ареста он был командующим
Закавказским военным округом. Его вызвали из Тбилиси в Москву и арестовали в
дороге в поезде, ночью. По свидетельству генерала-лейтенанта Александра
Тодорского, Н. В. Куйбышева на допросе 1 августа 1938 года в Бутырской
тюрьме застрелил лично Берия.
История смерти Горького в последние годы внимательно изучалась целым
рядом исследователей. Не повторяя сказанного, вернемся к протоколам
судебного процесса 1938 года, где, похоже, и в данном случае все сказанное
следует считать правдой. Цитирует по черновикам Троцкого:
,,Казаков был в этом отношении особенно полезен, так как он, по словам
доктора Левина, оперировал при помощи медикаментов, которые он сам
изготовлял без всякого контроля в своей лаборатории, так что он один знал
секрет своих инъекций... "Я никогда не сомневался, что это было делом
Казакова," -- говорит Левин. [...] Ягода находил, что сын Горького ведет
дурной образ жизни, оказывает неблагоприятное влияние на отца и окружает
отца "нежелательными людьми", отсюда он приходит к выводу устранить сына и
предлагает доктору Левину оказать ему содействие в ликвидации сына Горького.
Так показывает сам Левин.
Ягода сказал [П. П.] Крючкову, секретарю Горького и своему агенту:
"Нужно уменьшить деятельность Горького, деятельность Горького стесняет
известных лиц". Буланов, со своей стороны, свидетельствует, что "Алексей
Максимович... с исключительным восторгом говорил каждый раз, как
представлялся случай, о роли Сталина [...]". А Бухарин в своих показаниях
называет Горького сталинцем, сторонником политики сталинской партии:
"Горький непоколебимый сторонник сталинского руководства". [...] Показание
доктора Левина, 68-летнего старика, производило наиболее потрясающее
впечатление. По его словам он намеренно содействовал ускорению смерти
Менжинского, Куйбышева и самого Максима Горького. Он действовал по
требованию Ягоды, ибо боялся "истребления своей семьи". [...] Доктор Левин
говорил доктору [Д. Д.] Плетневу, что в случае ослушания "Ягода нас
наверняка уничтожит, и вы все не спасетесь от Ягоды. Он не останавливается
ни перед чем, он не забывает ничего". Эти слова относятся не к Ягоде, а к
его хозяину, который не останавливается ни перед чем, не забывает ничего. В
руках Ягоды сосредоточивалась охрана Кремля и в частности охрана Сталина.
Если б он был заговорщиком, а не агентом Сталина, он мог бы найти каждый
день благоприятную обстановку для того, чтобы расправиться с диктатором.
Плетнев, Казаков, Крючков, все участники действительных и мнимых
преступлений объясняют свое поведение страхом перед Ягодой. И это объяснение
приемлется как вполне естественное. Размах этих преступлений поражает. Они
далеко переросли личность Сталина.
[...] В дни процесса, основной фон которого составляла ложь, обвинения,
как и признания в отравлении старого и больного писателя казались мне
фантасмагорией. Позднейшая информация и более внимательный анализ
обстоятельств заставили меня изменить эту оценку. Не все в процессах было
ложью. Были отравленные и были отравители. Главный из них руководил то
телефону судом. [...]
Горький представлял серьезную опасность. Он находился в переписке с
европейскими писателями, его посещали иностранцы, ему жаловались обиженные,
он формировал общественное мнение. Никак нельзя было заставить его молчать.
Арестовать его, выслать, тем более расстрелять -- было еще менее возможно.
Мысль ускорить ликвидацию больного Горького "без пролития крови" через Ягоду
дожна была представиться при этих условиях хозяину Кремля как единственный
выход. Голова Сталина так устроена, что подобные решения возникают в ней с
силою рефлекса. [...]
Почему, однако, авторитетные и заслуженные врачи Кремля не жаловались
членам правительства, которых они близко знали как своих пациентов? В списке
больных у одного доктора Левина занчились 24 высоких сановника, сплошь
членов Политбюро и Совета Народных Комиссаров! Разгадка в том, что Левин,
как и все в Кремле и вокруг Кремля, отлично знал, чьим агентом является
Ягода. Левин подчинился Ягоде, потому что был бессилен сопротивляться
Сталину.
О недовольстве Горького, об его попытке вырваться за границу, об отказе
Сталина в заграничном паспорте в Москве знали и шушукались. После смерти
писателя сразу возникли подозрения, что Сталин слегка помог разрушительной
силе природы. Процесс Ягоды имел попутной задачей очистить Сталина от этого
подозрения. Отсюда притворные утверждения Ягоды, врачей и других обвиняемых,
что Горький был "близким другом Сталина"''(12).
Перелистывая биографии советских и партийных деятелей сталинской эпохи,
мы ловим себя на том, что почти никто их них не умер собственной смертью.
Сегодня много написано и о подозрительной смерти Горького, и о таинственной
смерти Сталина(13), убитого четырьмя заговорщиками: Берией, Маленковым,
Хрущевым и Булганиным. Как несправедливое воспринималась история смерти
кровавый палача сталинских времен генерального прокурора московских
процессов А. Я. Вышинского, умершего в своей постели в Нью-Йорке 22 ноября
1954 года в должности представителя СССР в ООН. Однако сталинская система,
по инерции еще работавшая в 1954 году, и здесь не сделала исключения:
Вышинский был отравлен. Под таким названием 24 апреля 1956 года опубликовала
статью "Русская мысль":
,,По строго секретным данным, которыми располагает Си-Ай-эй (Сентрал
Интеллидженс Эдженси), Андрей Януарьевич Вышинский, главный делегат СССР в
ООН, не умер собственной смертью 22 ноября 1954 года, а был отравлен
специально подосланным агентом из Москвы. Доклад Си-Ай-Эй сейчас составлен в
этом духе. В конце октября или в начале ноября 1954 года Вышинский был
вызван в Москву тогдашним правительством Маленкова, но он уклонялся от
возвращения под всякими предлогами. Предполагают, что Вышинский готовился
стать невозвращенцем и просить американское правительство о предоставлении
ему убежища, как политическому эмигранту. Подлинная роль Вышинского в делах
Советского Союза до сих пор недостаточно раскрыта. Формально в течение
послевоенных лет он числился в дипломатах, но в действительности всем было
известно его очень близкое участие в деятельности НКВД (потом МВД), его
постоянная близость с Лаврентием Берия. И в то же время наиболее посвященным
было ясно, что даже в делах Наркоминдела, во главе которого стоял Молотов,
подлинным оком Сталина был не министр иностранных дел Молотов, а тот же
Вышинский, бывший любимцем диктатора и исполнителем его воли.
В качестве главного прокурора Вышинский играл одну из руководящих ролей
в осуществлении плана кровавых ликвидаций. Он был душой московских
процессов, закончившихся казнью виднейших большевиков из гвардии Ленина:
Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Пятакова, Радека и др. Этих
соратников Ленина именно Вышинский заклеймил на процессах, как шпионов и
предателей, фашистов и продажных агентов капиталистических правительств. По
сведениям иностранных дипломатов в Москве, только два человека имели
беспрепятственный доступ к Сталину и пользовались его бессменным доверием:
Берия и Вышинский. Даже Маленков и Микоян только редко пользовались такой
милостью со стороны диктатора. Все остальные вожди должны были запасаться
предварительными пропусками, чтобы появиться перед лицом Сталина.
Известие о смерти Сталина застигло Вышинского в Нью-Йорке. Он выехал на
похороны и вернулся в Нью-Йорк, чтобы вновь возглавить советскую делегацию в
ООН. Когда сообщение о казни Берия (23 декабря 1953 года) прибыло в
Нью-Йорк, Вышинский понял, что и его карьера и жизнь висят на волоске. Люди,
наблюдавшие его тогда в ООН, единодушно отмечали, что Вышинский сразу
поблек, постарел, как-то ослабил свою недавнюю наглость речи. Особенно это
бросалось в глаза в осенние месяцы 1954 года. И, действительно, -- в конце
октября или начале ноября его вызвали в Москву "для представления доклада и
получения новых инструкций". Вышинский сам не раз практиковал такого рода
"вызовы" дипломатов и прекрасно отдавал себе отчет, что ему грозит. Под
различными предлогами он оттягивал свой отъезд в Москву -- и не ехал. Тогда
Москва направила для переговоров с Вышинским "специального человека" в
Нью-Йорк. Си-Ай-Эй знает имя этого человека, прибывшего в США в качестве
дипломатического курьера за три дня до смерти Вышинского, 19 ноября 1954
года.
В 9.15 утра 22 ноября советская делегация в ООН особым коммуникатом
сообщила о смерти Вышинского от сердечного припадка, последовавшего за
завтраком в помещении делегации -- 680 Парк авеню. Никто из посторонних --
ни дипломаты, ни журналисты, ни полицейские в помещение не были допущены.
Самый акт о смерти Вышинского был подписан "д-ром Алексеем Т. Коссовым",
официальным врачом советского посольства в Вашингтоне и делегации ООН.
Тогда возник конфликт между полицейскими властями, не хотевшими
признавать акта, составленного "д-ром Алексеем Коссовым", не имевшим права
медицинской практики в нью-йоркском штате, и советской делегацией. Полиция
также хотела осмотреть труп Вышинского, но ее не допустили.
Тогда же советская делегация наняла специальный самолет и утром во
вторник 23 ноября аэроплан улетел по направлению в Москву, увозя с собой
тело Вышинского, д-ра Алексея Коссова и "дипломатического курьера", три дня
была приоткрыта. Шкаф был наполнен пузырьками, банками с какими-то
медикаментами. Для своего личного лечения медицинских препаратов было
слишком много. Их нахождение и использование не могло не вызвать
определенных размышлений'' (там же, с. 66). Волков ссылается на
свидетельство К. В. Петрова, данное в 1987 году его дочери -- Нине
Константиновне и его родственнику профессору Роберту Федоровичу Иванову (там
же, с. 319).
Совсем иначе описывает смерть Ленина дежуривший у Ленина по поручению
Политбюро Бухарин: "В тихий зимний вечер умирал Ильич в Горках. Еще за
несколько дней все шло на улучшение. Повеселели родные, повеселели друзья. И
вдруг разрушительные процессы быстро проступили наружу... Когда я вбежал в
комнату Ильича, заставленную лекарствами, полную докторов, -- Ильич делал
последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побелело, раздался хрип,
руки повисли -- Ильича, Ильича не стало" (Н. Бухарин. Памяти Ильича. Правда,
21 января 1925 г.).
127. См. Д. Лондон. Сочинения, т. 2, с. 39-49.
128. The Unknown Lenin. From the Secret Archive. Ed. by R. Pipes, Yale
University Press, 1996, p. 77.
129. Валентинов. Наследники Ленина, с. 214, 216-217.
130. АГИ, коллекция В. Вольского [Volskii. Box 8].
131. См. Речь И. В. Сталина в Наркомате обороны. Публ. Ю. Мурина. --
Опубл. в кн. Источник, 1994, No 3, с. 72-88.
132. Источник, 1996, No 4, с. 103.
Эпилог
Может быть, это так именно и
нужно, чтобы старые товарищи так
легко и просто опускались в могилу.
И. Сталин
Речь на похоронах М. В. Фрунзе
3 ноября 1925 г.
Нет никакого сомнения в том, что гипотеза об убийстве Ленина, обрастая
снежным комом новых материалов и исследований, заставит нас посмотреть иначе
на многие, казавшиеся изученными, вопросы. Тема личности Ленина -- не
великого, не нужного, а, мешающего и подавляющего -- будет в этом ряду одной
из первых. Хронология "сталинщины", очевидно, должна будет быть сдвинута по
крайней мере на двенадцать лет вперед -- с декабря 1934 года (убийство
Кирова) до апреля 1922 года. И совершенно иным должно предстать перед нами
высшее партийное руководство, нашедшее выгодным для себя вступить в сговор
со Сталиным с целью устранения руководителя своей партии.
Понятно, что столь блистательное начало не могло остаться без
продолжения. С 1924 года один за другим при обстоятельствах до конца не
выясненных, умирают многие партийные работники. Приведем не полный список. В
1922 году, еще до смерти Ленина, в Тифлисе погибает под колесами грузовика
сообщник Сталина по дореволюционным мокрым делам С. А. Камо-Тер-Петросян.
Вот что пишет об этом историк Ф. Д. Волков:
,,Одной из темных, невыясненных проблем в жизни И. В. Сталина являются
страницы, связанные с его взаимоотношениями с [...] "Камо". Его настоящая
фамилия Симон Аршакович Тер-Петросянц.[...] До сих пор не выяснена история
трагической гибели Камо вечером 14 июня 1922 года на Верийском спуске в
Тифлисе, когда был совершен, или "случился" наезд грузового автомобиля на
велосипед, на котором ехал Симон Аршакович. Камо слишком тесно в своей
политической работе в большевистской партии соприкасался с Иосифом
Джугашвили. [...] В мае 1920 года Камо прибыл в Москву. По совету В. И.
Ленина он стал готовиться к поступлению в военную академию. Но Камо рвется с
учебы на практическую работу. Ленин согласился с этим, и Камо пришел в СНК
РСФСР, а затем был назначен начальником Закавказского таможенного округа,
возвратился в Тифлис и энергично начал свою новую работу. А 14 июля 1922
года в 11 часов вечера на Верийском спуске на велосипед Камо -- он был
подарен ему Я. М. Свердловым -- наехал грузовик. Через 3 часа Камо
скончался. [...] Возможно, что И. Сталин не хотел иметь свидетеля, хорошо
знавшего его уголовное прошлое. [...] Сталин мстил Камо и после смерти --
памятник ему в Тбилиси был снесен, его сестру арестовали''(1).
25 марта 1924 г., вскоре после смерти Ленина и начала открытого
противостояния Троцкому, был снят со своего поста заместитель Троцкого по
военный деятельности, фактический руководитель и координатор кампании
Красной армии в годы гражской войны, заместитель председателя Реввоенсовета
республики Э. М. Склянский. Было очевидно, что перевод Склянского на
должность председателя треста Моссукно ВСНХ -- прелюдия к снятию самого
Троцкого. В апреле 1925 г. Троцкий действительно был смещен с поста главы
военного ведомства постановлением ЦК. Место Троцкого занял М. В. Фрунзе,
звезда которого, казалось, только начала восходить. 27 августа 1925 года, во
время поездки по Соединенным Штатам, Склянский утонул в озере.
В ноябре 1925 г. под ножом хирурга умер Фрунзе. Пост наркома занял
ставленник Сталина К. Е. Ворошилов. Сразу же после смерти Фрунзе поползли
слухи о том, что Фрунзе был убит по указанию Сталина. "Вы помните, что
Фрунзе умер при невыясненных обстоятельствах -- неожиданная операция,
поползшие по Москве слухи, что он был убит и т.д." -- писал 4 августа 1927
г. советологу Исааку Дон Левину известный анархист Александр Бекман(2).
Тридцатью годами позже неугомонный Николаевский писал о том же Суварину:
"Между прочим, встретил человека -- профессор военной академии [им. М.
В.] Фрунзе, который рассказал, что Тухачевский (они были товарищами по
Михайловскому училищу) ему в 1925 г. говорил, что ,,операция'' у Фрунзе была
убийством, совершенным с согласия самого Фрунзе, чтобы избежать
разоблачения, так как раскрылись, де, его связи с Охранкой"(3).
Но предоставим слово более информированному современнику тех лет --
Троцкому. В его архиве среди черновиков незаконченной биографии Сталина
касательно Фрунзе есть следующая запись:
"На посту руководителя вооруженных сил ему суждено было оставаться
недолго: уже в ноябре 1925 г. он скончался под ножом хирурга. Но за эти
немногие месяцы Фрунзе проявил слишком большую независимость, охраняя армию
от опеки ГПУ; это было то самое преступление, за которое погиб 12 лет спустя
маршал Тухачевский. Оппозиция нового главы военного ведомства создавала для
Сталина огромные опасности; ограниченный и покорный Ворошилов представлялся
ему гораздо более надежным инструментом. [Бывший секретарь Сталина
перебежчик Б.] Бажанов изображает дело так, что у Фрунзе был план
государственного переворота. Это только догадка и притом совершенно
фантастическая. Но несомненно, Фрунзе стремился освободить командный состав
от ГПУ и ликвидировал в довольно короткий срок комиссарский корпус. Зиновьев
и Каменев уверяли меня впоследствии, что Фрунзе был настроен в их пользу
против Сталина. Факт, во всяком случае, таков, что Фрунзе сопротивлялся
операции. Смерть его уже тогда породила ряд догадок, нашедших свое отражение
даже в беллетристике. Далее эти догадки уплотнились в прямое обвинение
против Сталина. Фрунзе был слишком независим на военном посту, слишком
отождествлял себя с командным составом партии и армии и несомненно мешал
попыткам Сталина овладеть армией через своих личных агентов.
Из всех данных ход вещей рисуется так. Фрунзе страдал язвой желудка, но
считал, вслед за близкими ему врачами, что его сердце не выдержит хлороформа
и решительно восставал против операции. Сталин поручил врачу ЦК, т. е.
своему доверенному агенту, созвать специально подобранный консилиум, который
рекомендовал хирургическое вмешательтство. Политбюро утвердило решение.
Фрунзе пришлось подчиниться, т. е. пойти навстречу гибели от наркоза.
Обстоятельства смерти Фрунзе нашли преломленное отражение в рассказе
известного советского писателя Пильняка. Сталин немедленно конфисковал
рассказ и подверг автора официальной опале. Пильняк должен был позже
публично каяться в совершенной им ,,ошибке''.
Со своей стороны, Сталин счел нужным опубликовать документы, которые
должны были косвенно установить его невиновность в смерти Фрунзе. Права ли
была в этом случае партийная молва, я не знаю; может быть, никто никогда не
узнает. Но характер подозрения сам по себе знаменателен. Во всяком случае, в
конце 1925 года власть Сталина была уже такова, что он смело мог включать в
свои административные рассчеты покорный консилиум врачей и хлороформ, и нож
хирурга".
Говоря о писателе Б. Пильняке, Троцкий имеет ввиду "Повесть
непогашенной луны". Законченная в январе 1926 г. и опубликованная в "Новом
мире", No 5, 1926, повесть не увидела света, так как весь тираж журнала был
конфискован(4). Пильняк был информирован об обстоятельствах смерти Фрунзе,
так как дружил со многими партийными деятелями. Вот что вспоминает жена Л.
П. Серебрякова Галина: "Воронский обычно приводил с собой писателей.
Тогда-то зачастил к нам Всеволод Иванов, затем Есенин, Клюев, Пильняк, так и
оставшийся близким к Серебрякову. Позже они вместе ездили в Японию. Мы также
бывали у Пильняка и его красивой жены, артистки Малого театра"(5).
Серебряков, в свою очередь, был посвящен в дело Фрунзе, так как с
незапамятных времен дружил с Дзержинским. Бывал и Ягода, про которого
сегодня есть все основания считать, что именно он по приказу Сталина
устранял Фрунзе: "Приезжал Ягода поиграть в китайскую игру мадзян. Он был
азартен, нетерпим, если проигрывал. Однажды он привез и назвал своим
приятелем Суварина, юркого маленького француза"(6) -- тогдашнего
руководителя французской компартии, с которым позже будет вести оживленную
переписку Б. И. Николаевский.
Получалось, что Фрунзе убили, чтобы подчинить армию контролю ОГПУ,
которым руководил Дзержинский. Это означало, что следующее столкновение
произойдет между секретариатом Сталина и ОГПУ Дзержинского. Победитель этого
борьбы нам известен: 20 июля 1926 года Дзержинский скоропостижно скончался
от сердечного приступа.
Трагической смертью, то ли от рук Сталина, то ли в результате
самоубийства умирает жена Сталина Н. С. Аллилуева. 10 апреля 1956 года
парижская газета "Русская мысль" опубликовала на эту тему заметку под
недипломатичным названием "Сталин -- убийца Аллилуевой". Газета писала:
,,Согласно сообщениям "Юнайтед Пресс" из Лондона, Форейн Офис
подтвердил полученные сообщения, что в Москве открыто обвиняют Сталина в
убийстве его второй жены Надежды Аллилуевой. Впервые эти сведения появились
в лондонских газетах 3 апреля, с ссылкой на московское издание "Советский
коммунист", в котором указывалось, что Сталин "лично застрелил свою вторую
жену". Позднее стало известно, что обвинение это прочитывается на всех
собраниях коммунистической партии по всему Советскому Союзу, что именно и
было подтверждено заведующим отделом печати Форейн Офиса. Аллилуева умерла
при таинственных обстоятельствах в 1932 году. Как известно, советское
правительство объявило, что она умерла "после продолжительной и тяжкой
болезни". Однако в Москве не верили этому сообщению и говорили, что
Аллилуева покончила жизнь самоубийством [...]"''.
В 1934 году умирает сменивший Дзержинского на посту председателя ОГПУ
В. Р. Менжинский. На открытом московском процессе 1938 года обвиняемый Г. Г.
Ягода, бывший нарком внутренних дел, признал, что он организовывал убийство
Менжинского с помощью врачей. В черновых записях к незаконченной биографии
Сталина Троцкий пишет:
,,Доктор Казаков показал: "Вследствие моего разговора с Ягодой я
выработал вместе с Левиным способ лечения Менжинского, который действительно
разрушал его последние силы и ускорял его смерть. Таким образом, Левин и я
практически убили Менжинского. Я дал Левину смесь лизатов, которая в
сочетании с алколоидами вызвала намеченный результат, т. е. смерть
Менжинского"''.
Коллега Казакова, лечащий врач советских руководителей Левин также
подтвердил, что по приказу Ягоды ускорял смерть Менжинского. Но можно ли
верить протоколам открытых процессов? Вопрос этот крайне сложен и простого
ответа на него нет. Правда и вымыслы московских процессов -- отдельная и
крайне сложная тема.
С 1932 по 1939 год секретарем и телохранителем Троцкого в Турции,
Франции, Норвегии и Мексике был Жан ван Ейженорт, француз по происхождению.
В 1939 г. он покинул Троцкого и уехал в Нью-Йорк. С троцкизмом окончательно
порвал в 1948 году. В 1950-е был преподавателем математики в Нью-Йоркском
университете, а с 1965 по 1977 гг. преподавал историю и философию логики в
Брандайском университете, под Бостоном. В течение 30 лет Ейженорт был
консультантом архива Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского
университета, написал книгу "С Троцким в ссылке: от Принкипо до
Койоакана"(7). В 1986 году он был убит собственной женой, по злой иронии
судьбы -- в Мексике. Иными словами, трудно найти человека, ближе знавшего в
те годы Троцкого. Между тем одно очень важное высказывание Ейженорта
осталось историками незамеченным. Касаясь московских процессов, он как-то
сказал странную фразу: "Излишне говорить, что ничего не было
фальсифицировано и ничего не было сокрыто"(8).
Это заявление озадачило биографа Ейженорта Фниту Феферман. "Почему бы
Троцкому, бывшему наркому обороны, действительно не планировать вернуться?
Почему бы не быть многим заговорам против Сталина со стороны тех, кто
чувствительно и болезненно реагировал на его дьявольскую жестокость и
безапелляционность?"(9) Незадолго до смерти Ейженорт ответил на эти вопросы:
"Да, таково мое мнение. На самом деле было очень много всего. Вы
знаете, что в личности Сталина было что-то очень специфичное. В нем было
что-то похожее на маниакального убийцу, чего не было в Бухарине или
Зиновьеве. Поэтому имело прямой смысл убить лично Сталина. Но Троцкий всегда
говорил: "Мы против индивидуального террора". Я считаю, что это ерунда.
Конечно же Сталин должен был быть уничтожен. Откровенно, Киров послал в
Париж человека для встречи с Троцким. Но Троцкого там не оказалось, и
человек вместо этого встречался со Львом Седовым. Дальнейшие события
развивались слишком стремительно. Правда также и то, что в Советском союзе
назревало очень много разных событий, начиная с 1932 года и до убийства
Кирова в 1934 году. Но Троцкий никогда не был их инициатором. Он был плохо
информирован и ни в коей мере не был их движущей силой"(10).
Движущей силой был Сталин. 1 декабря 1934 года Киров был убит. Может
быть до Сталина дошла информация о свидании его представителя с Л. Седовым?
Меньжинский умер 10 мая 1934 года. На следующий день умер сын Горького,
Максим Алексеевич Пешков. Четыре года спустя, на том же процессе Ягода,
Казаков и доктор лечебно-санитарного управления Кремля Л. Г. Левин сознались
в убийстве В. В. Куйбышева (1888-1935) и Горького (1868-1936). Троцкий
пишет:
,,По показанию секретаря и доверенного лица Буланова (этот Буланов
вывез меня и мою жену в 1929 году из Центральной Азии в Турцию), Ягода имел
особый шкаф ядов, откуда по мере надобности извлекал драгоценные флаконы и
передавал их своим агентам с соответствующими инструкциями. В отношении ядов
начальник ГПУ, кстати сказать, бывший фармацевт, проявлял исключительный
интерес. В его распоряжении состояло несколько токсикологов, для которых он
воздвиг особую лабораторию, причем средства на нее отпускались неограниченно
и без контроля. Нельзя, разумеется, ни на минуту допустить, чтоб Ягода
соорудил такое предприятие для своих личных потребностей. [...] Рядом с
Ягодой на скамье подсудимых сидели четыре кремлевских врача, обвинявшихся в
убийстве Максима Горького и двух советских министров: "Я признаю себя
виновным в том, -- показал маститый доктор Левин, который некогда был также
и моим врачом, -- что я употреблял лечение, противоположное характеру
болезни". Таким образом "я причинил преждевременную смерть Максиму Горькому
и Куйбышеву"''(11).
Версия об убийстве Куйбышева выглядит правдоподобной еще и потому, что
через три года был расстрелян брат В. В. Куйбышева Николай, военачальник,
командир корпуса, герой гражданской войны, награжденный четырьмя орденами
Красного Знамени, трижды раненный в боях. В момент ареста он был командующим
Закавказским военным округом. Его вызвали из Тбилиси в Москву и арестовали в
дороге в поезде, ночью. По свидетельству генерала-лейтенанта Александра
Тодорского, Н. В. Куйбышева на допросе 1 августа 1938 года в Бутырской
тюрьме застрелил лично Берия.
История смерти Горького в последние годы внимательно изучалась целым
рядом исследователей. Не повторяя сказанного, вернемся к протоколам
судебного процесса 1938 года, где, похоже, и в данном случае все сказанное
следует считать правдой. Цитирует по черновикам Троцкого:
,,Казаков был в этом отношении особенно полезен, так как он, по словам
доктора Левина, оперировал при помощи медикаментов, которые он сам
изготовлял без всякого контроля в своей лаборатории, так что он один знал
секрет своих инъекций... "Я никогда не сомневался, что это было делом
Казакова," -- говорит Левин. [...] Ягода находил, что сын Горького ведет
дурной образ жизни, оказывает неблагоприятное влияние на отца и окружает
отца "нежелательными людьми", отсюда он приходит к выводу устранить сына и
предлагает доктору Левину оказать ему содействие в ликвидации сына Горького.
Так показывает сам Левин.
Ягода сказал [П. П.] Крючкову, секретарю Горького и своему агенту:
"Нужно уменьшить деятельность Горького, деятельность Горького стесняет
известных лиц". Буланов, со своей стороны, свидетельствует, что "Алексей
Максимович... с исключительным восторгом говорил каждый раз, как
представлялся случай, о роли Сталина [...]". А Бухарин в своих показаниях
называет Горького сталинцем, сторонником политики сталинской партии:
"Горький непоколебимый сторонник сталинского руководства". [...] Показание
доктора Левина, 68-летнего старика, производило наиболее потрясающее
впечатление. По его словам он намеренно содействовал ускорению смерти
Менжинского, Куйбышева и самого Максима Горького. Он действовал по
требованию Ягоды, ибо боялся "истребления своей семьи". [...] Доктор Левин
говорил доктору [Д. Д.] Плетневу, что в случае ослушания "Ягода нас
наверняка уничтожит, и вы все не спасетесь от Ягоды. Он не останавливается
ни перед чем, он не забывает ничего". Эти слова относятся не к Ягоде, а к
его хозяину, который не останавливается ни перед чем, не забывает ничего. В
руках Ягоды сосредоточивалась охрана Кремля и в частности охрана Сталина.
Если б он был заговорщиком, а не агентом Сталина, он мог бы найти каждый
день благоприятную обстановку для того, чтобы расправиться с диктатором.
Плетнев, Казаков, Крючков, все участники действительных и мнимых
преступлений объясняют свое поведение страхом перед Ягодой. И это объяснение
приемлется как вполне естественное. Размах этих преступлений поражает. Они
далеко переросли личность Сталина.
[...] В дни процесса, основной фон которого составляла ложь, обвинения,
как и признания в отравлении старого и больного писателя казались мне
фантасмагорией. Позднейшая информация и более внимательный анализ
обстоятельств заставили меня изменить эту оценку. Не все в процессах было
ложью. Были отравленные и были отравители. Главный из них руководил то
телефону судом. [...]
Горький представлял серьезную опасность. Он находился в переписке с
европейскими писателями, его посещали иностранцы, ему жаловались обиженные,
он формировал общественное мнение. Никак нельзя было заставить его молчать.
Арестовать его, выслать, тем более расстрелять -- было еще менее возможно.
Мысль ускорить ликвидацию больного Горького "без пролития крови" через Ягоду
дожна была представиться при этих условиях хозяину Кремля как единственный
выход. Голова Сталина так устроена, что подобные решения возникают в ней с
силою рефлекса. [...]
Почему, однако, авторитетные и заслуженные врачи Кремля не жаловались
членам правительства, которых они близко знали как своих пациентов? В списке
больных у одного доктора Левина занчились 24 высоких сановника, сплошь
членов Политбюро и Совета Народных Комиссаров! Разгадка в том, что Левин,
как и все в Кремле и вокруг Кремля, отлично знал, чьим агентом является
Ягода. Левин подчинился Ягоде, потому что был бессилен сопротивляться
Сталину.
О недовольстве Горького, об его попытке вырваться за границу, об отказе
Сталина в заграничном паспорте в Москве знали и шушукались. После смерти
писателя сразу возникли подозрения, что Сталин слегка помог разрушительной
силе природы. Процесс Ягоды имел попутной задачей очистить Сталина от этого
подозрения. Отсюда притворные утверждения Ягоды, врачей и других обвиняемых,
что Горький был "близким другом Сталина"''(12).
Перелистывая биографии советских и партийных деятелей сталинской эпохи,
мы ловим себя на том, что почти никто их них не умер собственной смертью.
Сегодня много написано и о подозрительной смерти Горького, и о таинственной
смерти Сталина(13), убитого четырьмя заговорщиками: Берией, Маленковым,
Хрущевым и Булганиным. Как несправедливое воспринималась история смерти
кровавый палача сталинских времен генерального прокурора московских
процессов А. Я. Вышинского, умершего в своей постели в Нью-Йорке 22 ноября
1954 года в должности представителя СССР в ООН. Однако сталинская система,
по инерции еще работавшая в 1954 году, и здесь не сделала исключения:
Вышинский был отравлен. Под таким названием 24 апреля 1956 года опубликовала
статью "Русская мысль":
,,По строго секретным данным, которыми располагает Си-Ай-эй (Сентрал
Интеллидженс Эдженси), Андрей Януарьевич Вышинский, главный делегат СССР в
ООН, не умер собственной смертью 22 ноября 1954 года, а был отравлен
специально подосланным агентом из Москвы. Доклад Си-Ай-Эй сейчас составлен в
этом духе. В конце октября или в начале ноября 1954 года Вышинский был
вызван в Москву тогдашним правительством Маленкова, но он уклонялся от
возвращения под всякими предлогами. Предполагают, что Вышинский готовился
стать невозвращенцем и просить американское правительство о предоставлении
ему убежища, как политическому эмигранту. Подлинная роль Вышинского в делах
Советского Союза до сих пор недостаточно раскрыта. Формально в течение
послевоенных лет он числился в дипломатах, но в действительности всем было
известно его очень близкое участие в деятельности НКВД (потом МВД), его
постоянная близость с Лаврентием Берия. И в то же время наиболее посвященным
было ясно, что даже в делах Наркоминдела, во главе которого стоял Молотов,
подлинным оком Сталина был не министр иностранных дел Молотов, а тот же
Вышинский, бывший любимцем диктатора и исполнителем его воли.
В качестве главного прокурора Вышинский играл одну из руководящих ролей
в осуществлении плана кровавых ликвидаций. Он был душой московских
процессов, закончившихся казнью виднейших большевиков из гвардии Ленина:
Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Пятакова, Радека и др. Этих
соратников Ленина именно Вышинский заклеймил на процессах, как шпионов и
предателей, фашистов и продажных агентов капиталистических правительств. По
сведениям иностранных дипломатов в Москве, только два человека имели
беспрепятственный доступ к Сталину и пользовались его бессменным доверием:
Берия и Вышинский. Даже Маленков и Микоян только редко пользовались такой
милостью со стороны диктатора. Все остальные вожди должны были запасаться
предварительными пропусками, чтобы появиться перед лицом Сталина.
Известие о смерти Сталина застигло Вышинского в Нью-Йорке. Он выехал на
похороны и вернулся в Нью-Йорк, чтобы вновь возглавить советскую делегацию в
ООН. Когда сообщение о казни Берия (23 декабря 1953 года) прибыло в
Нью-Йорк, Вышинский понял, что и его карьера и жизнь висят на волоске. Люди,
наблюдавшие его тогда в ООН, единодушно отмечали, что Вышинский сразу
поблек, постарел, как-то ослабил свою недавнюю наглость речи. Особенно это
бросалось в глаза в осенние месяцы 1954 года. И, действительно, -- в конце
октября или начале ноября его вызвали в Москву "для представления доклада и
получения новых инструкций". Вышинский сам не раз практиковал такого рода
"вызовы" дипломатов и прекрасно отдавал себе отчет, что ему грозит. Под
различными предлогами он оттягивал свой отъезд в Москву -- и не ехал. Тогда
Москва направила для переговоров с Вышинским "специального человека" в
Нью-Йорк. Си-Ай-Эй знает имя этого человека, прибывшего в США в качестве
дипломатического курьера за три дня до смерти Вышинского, 19 ноября 1954
года.
В 9.15 утра 22 ноября советская делегация в ООН особым коммуникатом
сообщила о смерти Вышинского от сердечного припадка, последовавшего за
завтраком в помещении делегации -- 680 Парк авеню. Никто из посторонних --
ни дипломаты, ни журналисты, ни полицейские в помещение не были допущены.
Самый акт о смерти Вышинского был подписан "д-ром Алексеем Т. Коссовым",
официальным врачом советского посольства в Вашингтоне и делегации ООН.
Тогда возник конфликт между полицейскими властями, не хотевшими
признавать акта, составленного "д-ром Алексеем Коссовым", не имевшим права
медицинской практики в нью-йоркском штате, и советской делегацией. Полиция
также хотела осмотреть труп Вышинского, но ее не допустили.
Тогда же советская делегация наняла специальный самолет и утром во
вторник 23 ноября аэроплан улетел по направлению в Москву, увозя с собой
тело Вышинского, д-ра Алексея Коссова и "дипломатического курьера", три дня