Страница:
— Знаю, Паг. Я видела, как ты ворочаешься во сне. Ты еще мне расскажешь о них.
— Мне не хотелось бы беспокоить тебя, дорогая. Я думал, что это просто духи давно прошедших тревожных времен. Но теперь… теперь я не знаю, что и думать. Один сон повторяется в последнее время все чаще — где-то в темноте меня зовет голос. Он просит о помощи.
Кейтала ничего не ответила: она знала мужа и была готова ждать, пока он не откроет свои чувства. Помолчав, Паг сказал:
— Я знаю, чей это голос, Кейтала. Я слышал его в самые трудные времена, в тот ужасный момент, когда исход Войны Врат был неясен, а судьба обоих миров зависела только от меня. Это Макрос. Я слышу его голос.
Кейтала вздрогнула и обняла мужа. Имя Макроса Черного, чья библиотека послужила семенем, из которого теперь росла академия чародеев, было ей хорошо известно. Макрос был загадочным чародеем — он не принадлежал ни к Великой Тропе, как Паг, ни к Малой, как Кулган. Он прожил достаточно долго, чтобы казаться вечным, и умел видеть будущее. Он всегда мог воздействовать на ход войны, играя с людьми в какую-то космическую игру, цель которой никому, кроме него, не была ясна. Он избавил Мидкемию от Врат, таинственного и загадочного моста, соединившего два мира — ее родной и этот, в котором она жила сейчас. Она прижалась к Пагу, положив голову ему на грудь. Она знала, что беспокоило Пага, — Макроса не было в живых.
Гардан, Касами и Доминик стояли на уровне первого этажа, любуясь работой, которая шла у них над головой. Каменщики, нанятые в Шамате, клали ряд за рядом, возводя высокие стены академии. Паг с Кулганом рассматривали планы, представленные мастером-строителем. Кулган жестом пригласил гостей присоединиться к ним.
— Это очень важно, так что, надеюсь, вы нас извините, — сказал старый чародей. — Мы не так давно начали работы и очень хотим, чтобы они не прерывались.
— Здание, похоже, будет необъятным, — заметил Гардан.
— Двадцать пять этажей и несколько еще более высоких башен, чтобы наблюдать небо.
— Невероятно! — ахнул Доминик. — Такой дом способен вместить не одну тысячу людей.
Голубые глаза Кулгана весело блеснули.
— СУДЯ по тому, что рассказывает Паг, сооружение, которое он видел в другом мире, в несколько раз превосходит наш проект. Там целый город превращен в одно огромное здание для чародеев. Но нам есть куда расти. Может быть, когда-нибудь академия займет весь этот остров.
Мастер-строитель ушел.
— Идемте, продолжим осмотр, — предложил Паг.
Они завернули за угол и вышли к группе домов, представлявших собой небольшое поселение. Им встречались мужчины и женщины, одетые и на кешианский манер, и так, как одевались в Королевстве. В центре поселения на небольшой площади играли дети. Среди них был и Уильям. Доминик огляделся и заметил Фантуса, который грелся на солнышке неподалеку. Дети пытались ногами загнать в пустой бочонок кожаный мяч, набитый тряпками. Казалось, в их игре не было никаких правил.
Доминик рассмеялся:
— Когда я был мальчиком, я тоже играл в эту игру.
—И я, — улыбнулся Паг. — Многое из того, что мы собираемся делать, пока неосуществимо, поэтому у детей нет постоянных занятий. Кажется, они не возражают.
— Что это за место? — спросил Доминик.
— Здесь временно живет все наше сообщество. То крыло здания, где обитает Кулган, моя семья и расположено несколько комнат для занятий, — пока единственное достроенное помещение академии. Сейчас мы строим верхние этажи. Те же, кто приезжает в Звездную Пристань, чтобы учиться и служить в академии, селятся здесь, пока в главном здании не будут готовы комнаты для жилья. — Он повел их в самый большой дом. Уильям бросил игру и побежал за отцом. Паг положил руку на плечо сына: — Ты занимался сегодня?
— Начал, но бросил. Сегодня не получается.
Паг нахмурился, но Кулган ласково подтолкнул Уильяма назад, к играющим детям.
— Беги, мальчик. Не переживай. И твой папа, когда учился у меня, не всегда хорошо успевал. Все придет в свое время.
— Не всегда успевал? — едва заметно улыбнулся Паг.
— Наверное, лучше сказать — долго соображал, — поправился Кулган.
— Кулган будет дразнить меня до самой моей смерти, — вздохнул Паг, входя в дом.
Дом, казалось, был построен только для того, чтобы вместить большой стол да еще камин. С высокого потолка свисали лампы, ярко и уютно освещавшие комнату. Паг взял себе стул, пригласив садиться и остальных.
Доминик был рад сесть поближе к огню. Несмотря на позднюю весну, день выдался холодный.
— А что это за женщины и дети? — спросил он.
Кулган, вытащив из-за пояса трубку, начал набивать ее табаком.
— Дети — это сыновья и дочери тех, кто приехал сюда. Мы хотим устроить для них школу. У Пага появились странные идеи о том, чтобы когда-нибудь дать образование всем жителям Королевства, хотя я что-то не вижу, чтобы образование было так уж популярно. А женщины — это либо жены чародеев, либо волшебницы; их чаще всего называют ведьмами.
Доминик пришел в замешательство:
— Ведьмы?
Кулган, прикурив от огня, который появился у него на кончике пальца, выпустил клуб дыма.
— Какая разница, как их называть? Они тоже кое-что умеют. Я не знаю почему, но мужчин терпят во многих местах, где они занимаются чародейством, а женщин выгоняют чуть ли не из каждой деревни.
— Но ведь считается, что женщины черпают свою силу в единении с темными силами, — сказал Доминик.
Кулган отмахнулся:
— Ерунда. Это предрассудки, простите мне мою прямоту. Источник их силы не темнее нашего, а их манеры гораздо приятнее манер некоторых резвых, но заблуждающихся прислужников в некоторых храмах.
— Верно, — сказал Доминик, — если говорить об известных членах известных храмов.
Кулган в упор посмотрел на Доминика:
— Простите, но, несмотря на то что храмы Ишапа более открыты миру, чем другие, ваши замечания все же очень пристрастны. А что если женщина не принадлежит ни к какому храму? Выходит женщина, которая служит в храме, святая, а если исполняет обряды в лесной избушке, — ведьма? Даже мой старый друг отец Тулли не согласился бы с таким заключением. Значит, речь идет не о природе добра и зла, а всего лишь о том, кто красивее наряжается.
—А вы не собираетесь нарядиться красиво? — улыбнулся Доминик.
Кулган выпустил клуб дыма:
— В некотором смысле — да, хотя это самая последняя причина, по которой мы все это затеяли. Мы хотим собрать в одном месте как можно больше магических наук.
— Простите мои неловкие вопросы, — сказал Доминик, — но мне бы как раз хотелось узнать, зачем вы это делаете. Король — ваш могущественный союзник, и наш храм беспокоится, что за вашими действиями может скрываться какая-то тайная цель. Поэтому, раз я отправился сюда, было решено, что…
— Вы вполне можете сравнить то, что мы делаем, с тем, что мы говорим?
— закончил за него Паг.
— Сколько я знаю Пага, он всегда действует, не забывая о чести,
—вмешался в разговор Касами.
— Если бы у меня были хоть малейшие сомнения, — продолжал Доминик, — я бы сейчас не сказал ни слова. То, что у вас самые высокие цели, — не подлежит сомнению. Просто…
— Что? — в один голос спросили Паг и Кулган.
— Ясно, что вы хотите учредить скорее сообщество ученых, чем что-либо иное. Это во всех отношениях похвально. Но вы не всегда здесь будете. Когда-нибудь может случиться так, что академия станет могучим оружием в дурных руках.
— Поверь, — сказал Паг, — мы принимаем все меры, чтобы избежать такого исхода.
— Верю, — ответил Доминик.
Выражение лица Пага изменилось, словно он что-то услышал.
— Они идут, — сказал он.
Кулган прислушался.
— Гамина? — спросил он шепотом. Паг кивнул, а Кулган удовлетворенно запыхтел трубкой: — Ее слышно лучше, чем раньше. Она с каждой неделей становится сильнее.
— Я прочел письма, что вы принесли, и позвал человека, который может нам помочь. С ним приедет еще один человек, — объяснил Паг остальным.
Кулган добавил:
— Второй человек — девочка, она способна посылать свои мысли и принимать чужие с большой ясностью. На сегодняшний день она единственный известный нам человек с таким даром. Пагу рассказывали о таких способностях на Келеване, но они всегда требуют тренировки и развития.
— Это похоже на общение умов, — пояснил Паг, — которым пользуются некоторые жрецы, но вовсе не нужно, чтобы те, кто общается, находились поблизости друг от друга. Нет также и опасности быть пойманным разумом того, с кем говоришь. У Гамины редкостный дар. Она проникает в ваши мысли, а вам кажется, будто вы слышите ее. Мы надеемся, что когда-нибудь поймем этот дар и сможем учить других пользоваться им.
— Они уже близко, — сказал Кулган и поднялся. — Господа, я прошу вас помнить, что Гамина очень застенчива и пережила нелегкие времена. Не забывайте об этом и будьте с ней ласковы.
Кулган открыл дверь, и вошли двое. Мужчина в красном одеянии выглядел древним старцем; остатки его седых волос, как клубы дыма, опускались на плечи. Он шел медленно, неуверенно переставляя ноги и опираясь на плечо девочки, пришедшей вместе с ним. По неподвижным зрачкам, которые были устремлены вперед, приезжие догадались, что человек слеп.
Но внимание всех привлекла девочка. Она была одета в домотканую рубаху; казалось, ей не больше семи лет — сущая кроха, испуганно вцепившаяся в руку, лежавшую на ее плече. Бледное личико с тонкими чертами, огромные синие глаза, почти такие же белые, как и у старика волосы, изредка поблескивавшие золотом. Доминику, Гардану и Касами пришло в голову, что эта малышка — самый прелестный в мире ребенок. Сквозь детские черты проступали черты будущей женщины непревзойденной красоты.
Кулган подвел старика к креслу. Девочка осталась стоять рядом со стариком, положив руки ему на плечо, словно боялась потеряться. На незнакомцев она поглядела с выражением загнанного в угол дикого зверька.
— Это Роуген, — сказал Паг.
Слепой старик подался вперед, словно прислушиваясь, и спросил:
— С кем я встретился? — Его лицо, несмотря на преклонный возраст, было живым, подвижным, улыбчивым. Понятно было, что он, напротив, рад встрече с незнакомыми людьми. Паг представил троих приезжих, сидевших напротив Кулгана и Роугена. Улыбка старика стала шире: — Рад познакомиться с вами, достойные господа.
— А это Гамина, — сказал Паг.
Все вздрогнули, когда в сознании каждого прозвучало :
Рот девочки не открывался. Она не двигалась, разглядывая присутствующих огромными синими глазами.
— Она сказала что-нибудь? — спросил Гардан.
— Мысленно, — ответил Кулган. — Она не умеет разговаривать по-другому.
Роуген похлопал девочку по ладошке.
— Гамина родилась с этим даром и чуть не свела с ума свою мать беззвучным плачем. — Лицо старика помрачнело. — Мать и отца Гамины забросали камнями жители их же деревни — они думали, что родился демон. Они побоялись убить младенца, опасаясь, что он может превратиться в свой
вид и уничтожить их, и оставили ее в лесу умирать от голода и холода. Тогда ей не было еще и трех лет. — Гамина проницательно взглянула на старика. Он повернул к ней лицо, словно видел ее, и сказал; — Да, вот тогда я тебя и нашел. Я жил в лесу, — продолжал он свой рассказ, — в заброшенной охотничьей хижине. Меня тоже выгнали из моей родной деревни, но это случилось давно, много лет назад. Я предсказал смерть мельника, и все подумали, что я сам в ней повинен. Они решили, что я колдун.
— Роуген обладает даром предвидения. Наверное, он был дарован ему, чтобы восполнить его слепоту, — сказал Паг. — Он слеп от рождения.
Роуген широко улыбнулся и снова похлопал девочку по руке.
— Мы, двое, очень похожи. Я все время боялся: что будет с ребенком, когда я умру. — Прервав рассказ, он обратился к девочке, которая пришла в волнение от его слов. Она дрожала, в глазах стояли слезы. — Перестань, — сказал он ей нежно. — Я умру, и все умрут. Надеюсь, что не скоро, — усмехнувшись, прибавил он и вернулся к своему повествованию: — Мы — из деревни неподалеку от Саладора. Когда до нас дошли вести об этом удивительном месте, мы отправились в путь. Мы шли сюда шесть месяцев, потому что я очень стар. Здесь мы нашли людей, которые похожи на нас, которые хотят учиться у нас и не боятся. Здесь мы дома.
Доминик покачал головой, поражаясь, как глубокий старик и ребенок прошли пешком не одну сотню миль. Он искренне переживал за них.
— Я понял и еще одну сторону вашего проекта. Много ли здесь таких людей, как эти двое?
— Не так много, как мне хотелось бы, — ответил Паг. — Некоторые из известных чародеев не хотят присоединяться к нам, некоторые боятся нас. Они не хотят раскрывать свои способности. Кто-то просто еще не знает о том, что мы есть. Но некоторые, как Роуген, находят нас. Сейчас здесь около пятидесяти чародеев.
— Это немало, — заметил Гардан.
— В Ассамблее было две тысячи, — сказал Касами.
— Примерно столько же человек были последователями Малого Пути. А те, кто добился черной мантии и звания великого — знака могущества мага, — это лишь каждый пятый из тех, кто начинал учение в условиях, гораздо более суровых, чем здесь у нас.
— А как же те, кто не закончил учение? — спросил Доминик, взглянув на Пага.
— Их убили, — коротко ответил Паг.
Доминик решил, что Пагу не хотелось бы развивать эту тему. По лицу девочки промелькнул страх, и Роуген сказал:
— Не бойся, никто тебя здесь не обидит. Паг говорил о том, что было давным-давно и далеко-далеко. Когда-нибудь ты будешь учить других.
Девочка успокоилась, и даже некоторая гордость отразилась на ее лице. Было видно, что она очень привязана к старику.
— Роуген, — сказал Паг, — происходит нечто непонятное. Чтобы постичь это, нам может понадобиться твоя помощь. Ты согласен помочь нам?
— Это важно?
— Я не стал бы просить тебя, если бы это не было жизненно важно. Принцесса Анита на пороге смерти, принц Арута постоянно рискует жизнью, подвергаясь нападениям со стороны неизвестного врага.
Девочка встревожилась — или, по крайней мере, так показалось Гардану и Доминику. Роуген, словно прислушиваясь, склонил голову набок и сказал:
— Я знаю, это опасно, но мы в долгу перед Пагом. Он и Кулган — единственная надежда для таких людей, как мы. — И Паг, и Кулган, казалось, смутились, но ничего не сказали. — Кроме того, Арута — брат короля, который подарил нам этот чудесный остров. Что скажут люди, когда узнают, что мы могли помочь — и не помогли?
— Ясновидение Роугена — совсем не такое, как у других, — тихо сказал Паг Доминику. — Ваш орден славится знанием пророчеств. — Доминик кивнул. — Роуген же видит… вероятные события — иначе я не могу сказать. То, что может случиться. Ему требуется для этого немало сил, и, хотя он крепче, чем кажется, все же он очень стар. Лучше, чтобы с ним беседовал только один человек, а раз вы имеете наиболее ясные представления о природе колдовства, с которым вам довелось повстречаться, я думаю, вы и расскажете ему все, что вам известно. — Доминик согласился. — Я очень попрошу вас не вмешиваться, — прибавил Паг, обращаясь к остальным.
Роуген, потянувшись через стол, взял руки священника. Доминик удивился неожиданной силе, жившей в этих иссохших старых пальцах. Хоть Доминик и не обладал даром предсказаний, он знал, как это делается у них в ордене. Очистив сознание от посторонних мыслей, он начал рассказывать о том, что произошло с того момента, как Джимми убежал по крышам от ночных ястребов, и до того дня, когда Арута уехал из Сарта. Роуген молчал. Гамина не двигалась. Когда Доминик сказал о пророчестве, в котором Арута именовался
, старик вздрогнул и губы его беззвучно задвигались.
Монах говорил, и атмосфера в комнате стала тревожной. Казалось, даже огонь потускнел. Гардан обнаружил, что сидит, обхватив руками плечи.
Монах замолчал, а Роуген по-прежнему крепко держал его руку. Подняв голову, он слегка откинул ее назад, словно прислушиваясь к каким-то отдаленным звукам. Некоторое время он молча шевелил губами, а потом тихо произнес что-то — так тихо, что никто не расслышал слов. Внезапно он заговорил громким, твердым голосом:
— Есть нечто… Существо… Я вижу город, могучий бастион — башни и стены. На стенах стоят люди, которые хотят защитить город. Вот… город в осаде. Его захватили, башни горят… В городе резня… Защитников осталось мало, они отступили в главную башню… Те же, кто грабит и убивает… не люди. Я вижу последователей Темной Тропы и их слуг гоблинов. Они заполнили улицы, их мечи льют кровь. Я вижу, как воздвигаются лестницы, чтобы взять штурмом главную башню, — странные лестницы и мосты, созданные из тьмы. Башня запылала, она вся в огне… И это конец.
Наступила тишина.
— Я вижу врага, — продолжал Роуген. Его силы собрались на равнине, над ними реют странные знамена. На лошадях сидят всадники в черных доспехах, на их щитах и плащах непонятные знаки. Ими командует моррел… — Из незрячих глаз старика текли слезы. — Он красив… и ужасен. У него на груди — отметина в виде дракона. Он стоит на холме, а перед ним проходят армии, распевающие боевые песни. Несчастные люди-рабы тянут огромные военные машины.
И опять наступило молчание. Через минуту Роуген снова заговорил:
— Я вижу другой город. Его образ нечеткий, потому что будущее его маловероятно. Его стены разрушены, а улицы залиты кровью. Солнце прячет лик свой за тучами… И город мучительно стонет. Мужчины и женщины закованы в бесконечные цепи. Их… истязают какие-то существа. Их гонят на площадь, где они видят своего завоевателя. Трон воздвигнут… на груде мертвых тел. На нем сидит… моррел с драконом на груди. Рядом стоит другой, его лица не видно под капюшоном плаща. Позади этих двоих нечто… я не вижу его, но оно есть — темное… Оно не имеет тела, не существует… и существует. Оно касается того, кто сидит на троне. — Роуген крепко стиснул руку Доминика. — Погоди… — сказал он, и замолчал. Его руки задрожали, и он, задыхаясь от слез, закричал: — Боги милосердные! Оно меня видит! Видит! — Губы старика тряслись. Гамина схватила его за плечи, крепко прижимаясь к нему, в ее широко раскрытых глазах отразился ужас. Внезапно губы Роугена раскрылись, он испустил душераздирающий стон, и тело его застыло.
И вдруг огонь ослепительной боли взорвался в умах всех, кто находился в комнате: Гамина беззвучно закричала.
Гардан схватился за голову, чуть не теряя сознание от острой боли; лицо Доминика стало пепельно-серым — он подался назад, словно пытаясь уклониться от удара, Касами хотел подняться, но его глаза закрылись. Кулган схватился за виски и трубка выпала у него изо рта. Паг стоял покачиваясь — он пытался собраться с силами, чтобы воздвигнуть магический заслон на пути злых чар, что терзали и его рассудок. Он отбросил тьму, которая пыталась поглотить его, и дотронулся до девочки.
— Гамина! — прохрипел он.
Девочка продолжала беззвучно кричать и цеплялась за тунику старика, словно хотела оторвать его от кошмара, с которым он встретился. Ее большие глаза были широко раскрыты, а крик сводил с ума всех вокруг нее. Паг ухватил ее за плечо. Гамина, не обратив на него внимания, продолжала кричать. Собрав все силы, Паг заслонил на мгновение страх и боль, терзавшие рассудок девочки.
Гардан и Касами уронили головы на стол. Кулган привалился к спинке стула, на котором сидел. Кроме Пага и Гамины, только Доминик оставался в сознании. Какие-то силы в его душе тянулись, чтобы помочь девочке, хотя больше всего ему хотелось бежать от боли, которая благодаря ей захватила и его сознание.
Паг чуть не упал — с такой силой обрушился на него ужас, испытываемый девочкой. Он произнес заклинание, и девочка качнулась вперед. Боль исчезла. Паг подхватил Гамину, но не рассчитал усилия и упал в кресло. Он сел поудобнее, удерживая девочку на коленях. От страшной боли она впала в беспамятство.
Доминик чувствовал себя так, словно его голова сейчас взорвется, но продолжал цепляться за реальность. Тело старого Роугена все еще сохраняло неестественное положение — спина выгнулась назад; губы продолжали шевелиться. Доминик прочел заклинание, которое использовалось для избавления от боли, и Роуген наконец расслабился, привалившись к спинке кресла. Но на его лице застыли ужас и боль, он продолжал выкрикивать шепотом слова, которые монах не мог понять, а потом потерял сознание.
Паг и монах обменялись встревоженными взглядами. Доминик ощутил, как темнота окутывает его, и, едва успев удивиться, отчего вдруг Паг так испугался, потерял сознание.
Гардан мерил шагами комнату, в которой они вчера обедали. Кулган, сидевший у огня, проворчал:
— Если ты не сядешь, то протопчешь в полу борозду.
На кушетке рядом с чародеем сидел Касами. Гардан опустился возле него.
— Проклятое ожидание!
Доминик и Паг с помощью целителей сообщества ухаживали за Роугеном. Старик был при смерти с тех самых пор, как его принесли из дома встреч. Беззвучный крик Гамины услышали все, кто находился на расстоянии мили от нее, остальных он поразил с меньшей силой. Несколько человек, оказавшихся вблизи дома, лишились чувств. Когда крики прекратились, те, кто оставался в сознании, прибежали узнать, что случилось. Они нашли всех, кто был в доме встреч, лежащими без чувств, и Кейтала велела перенести их в свой дом. В течение нескольких часов все, кроме Роугена, пришли в себя. Наступила ночь.
Гардан, ударив кулаком по ладони, сказал:
— Проклятье! Я никогда не годился для таких дел! Я солдат. Все эти волшебные чудовища, безымянные силы… Где враги из плоти и крови?
— Я слишком хорошо знаю, что ты можешь сделать с врагом из плоти и крови, — сказал Касами. Кулган с удивлением взглянул на него, и Касами пояснил: — В начале войны мы с капитаном встретились лицом к лицу при осаде Крайди. Пока мы с ним не рассказали друг другу о себе, я и не знал, что он был правой рукой принца Аруты, а он не знал, что это я руководил атакой.
Открылась дверь и вошел высокий человек в сером плаще. Солнце и ветер оставили неизгладимые следы на его бородатом лице, словно он был охотником или дровосеком. Он едва заметно улыбнулся:
— Меня не было всего несколько дней, и за это время к нам пришли гости.
Мичем считался слугой Кулгана, хотя на самом деле был ему больше другом, чем слугой.
— Повезло? — спросил Кулган.
— Нет, все обман, — ответил Мичем, рассеянно погладив шрам на левой щеке.
Кулган пояснил:
— Мы прослышали о кочующем таборе цыганпрорицателей, который остановился возле Ландерта в нескольких днях пути от нас. Я отправил Мичема посмотреть, нет ли среди них настоящих прорицателей.
— Был там один, — сказал Мичем, — но он почему-то испугался, когда узнал, откуда я. Может быть, потом он сам придет. — Он оглядел комнату. — Что у вас произошло?
Когда Кулган закончил рассказ о событиях, дверь отворилась, и разговор оборвался. Вошел Уильям. Он вел за руку Гамину. Девочка выглядела еще бледнее, чем утром. Она посмотрела на Кулгана, Касами и Гардана, и в их головах зазвучал ее голос:
.
Кулган протянул к ней руки, и девочка охотно забралась к нему на колени. Он нежно обнял ее.
— Ничего, девочка. Мы понимаем.
Остальные ободряюще улыбнулись ей, и она несколько успокоилась. Звонко шлепая ногами по полу, в комнату вошел Фантус.
— Фантус хочет есть, — сказал Уильям, бросив на него взгляд.
— Этот зверь всегда хочет есть, — отозвался Мичем.
—
.
Кулган, немного отодвинув девочку от себя, взглянул на нее.
— Что ты говоришь?
—
.
Кулган повернулся к Уильяму:
— Уильям, ты слышишь Фантуса?
Уильям озадаченно посмотрел на Кулгана:
— Конечно. А ты разве нет?
—
.
— Удивительно! А я и не догадывался! Теперь ясно, почему вы так дружите. Уильям, и давно ты можешь разговаривать с Фантусом?
Мальчик пожал плечами:
— Сколько себя помню. Фантус всегда разговаривал со мной.
— А ты можешь слышать, как они разговаривают друг с другом?
Гамина кивнула.
— А сама ты можешь разговаривать с Фантусом?
—
.
Гардан был изумлен. Ответы Гамины появлялись так, словно он слышал ее. По ее замечаниям Гардан понял, что она могла разговаривать со всяким, кого выберет.
Уильям повернулся к дракону.
— Хорошо! — сказал он громко и обратился к Кулгану: — Я пойду на кухню, посмотрю для него чего-нибудь. Можно Гамине остаться здесь?
Кулган опять обнял Гамину, а она устроилась удобнее у него на коленях.
— Конечно.
Уильям выбежал из комнаты, за ним устремился Фантус, которому перспектива поесть придала изрядную скорость. Когда они ушли, Кулган спросил:
— Гамина, а с другими существами Уильям умеет разговаривать?
—
.
Глядя на Кулгана, можно было подумать, что он получил подарок.
— Вот это да! Ну и дар! Мы и не слышали никогда, чтобы человек мог разговаривать с животными. Некоторые маги намекали на такие способности — якобы они существовали в прошлом. Надо будет изучить их.
Гамина, широко раскрыла глаза, словно ждала чего-то. Она выпрямилась и повернула голову к двери, а через мгновение вошли Паг и Доминик. Оба выглядели усталыми, но на их лицах не было скорби, которую так боялись увидеть те, кто сидел в комнате.
Прежде чем был задан вопрос, Паг объявил:
— Он жив, хотя и очень пострадал.
— Мне не хотелось бы беспокоить тебя, дорогая. Я думал, что это просто духи давно прошедших тревожных времен. Но теперь… теперь я не знаю, что и думать. Один сон повторяется в последнее время все чаще — где-то в темноте меня зовет голос. Он просит о помощи.
Кейтала ничего не ответила: она знала мужа и была готова ждать, пока он не откроет свои чувства. Помолчав, Паг сказал:
— Я знаю, чей это голос, Кейтала. Я слышал его в самые трудные времена, в тот ужасный момент, когда исход Войны Врат был неясен, а судьба обоих миров зависела только от меня. Это Макрос. Я слышу его голос.
Кейтала вздрогнула и обняла мужа. Имя Макроса Черного, чья библиотека послужила семенем, из которого теперь росла академия чародеев, было ей хорошо известно. Макрос был загадочным чародеем — он не принадлежал ни к Великой Тропе, как Паг, ни к Малой, как Кулган. Он прожил достаточно долго, чтобы казаться вечным, и умел видеть будущее. Он всегда мог воздействовать на ход войны, играя с людьми в какую-то космическую игру, цель которой никому, кроме него, не была ясна. Он избавил Мидкемию от Врат, таинственного и загадочного моста, соединившего два мира — ее родной и этот, в котором она жила сейчас. Она прижалась к Пагу, положив голову ему на грудь. Она знала, что беспокоило Пага, — Макроса не было в живых.
Гардан, Касами и Доминик стояли на уровне первого этажа, любуясь работой, которая шла у них над головой. Каменщики, нанятые в Шамате, клали ряд за рядом, возводя высокие стены академии. Паг с Кулганом рассматривали планы, представленные мастером-строителем. Кулган жестом пригласил гостей присоединиться к ним.
— Это очень важно, так что, надеюсь, вы нас извините, — сказал старый чародей. — Мы не так давно начали работы и очень хотим, чтобы они не прерывались.
— Здание, похоже, будет необъятным, — заметил Гардан.
— Двадцать пять этажей и несколько еще более высоких башен, чтобы наблюдать небо.
— Невероятно! — ахнул Доминик. — Такой дом способен вместить не одну тысячу людей.
Голубые глаза Кулгана весело блеснули.
— СУДЯ по тому, что рассказывает Паг, сооружение, которое он видел в другом мире, в несколько раз превосходит наш проект. Там целый город превращен в одно огромное здание для чародеев. Но нам есть куда расти. Может быть, когда-нибудь академия займет весь этот остров.
Мастер-строитель ушел.
— Идемте, продолжим осмотр, — предложил Паг.
Они завернули за угол и вышли к группе домов, представлявших собой небольшое поселение. Им встречались мужчины и женщины, одетые и на кешианский манер, и так, как одевались в Королевстве. В центре поселения на небольшой площади играли дети. Среди них был и Уильям. Доминик огляделся и заметил Фантуса, который грелся на солнышке неподалеку. Дети пытались ногами загнать в пустой бочонок кожаный мяч, набитый тряпками. Казалось, в их игре не было никаких правил.
Доминик рассмеялся:
— Когда я был мальчиком, я тоже играл в эту игру.
—И я, — улыбнулся Паг. — Многое из того, что мы собираемся делать, пока неосуществимо, поэтому у детей нет постоянных занятий. Кажется, они не возражают.
— Что это за место? — спросил Доминик.
— Здесь временно живет все наше сообщество. То крыло здания, где обитает Кулган, моя семья и расположено несколько комнат для занятий, — пока единственное достроенное помещение академии. Сейчас мы строим верхние этажи. Те же, кто приезжает в Звездную Пристань, чтобы учиться и служить в академии, селятся здесь, пока в главном здании не будут готовы комнаты для жилья. — Он повел их в самый большой дом. Уильям бросил игру и побежал за отцом. Паг положил руку на плечо сына: — Ты занимался сегодня?
— Начал, но бросил. Сегодня не получается.
Паг нахмурился, но Кулган ласково подтолкнул Уильяма назад, к играющим детям.
— Беги, мальчик. Не переживай. И твой папа, когда учился у меня, не всегда хорошо успевал. Все придет в свое время.
— Не всегда успевал? — едва заметно улыбнулся Паг.
— Наверное, лучше сказать — долго соображал, — поправился Кулган.
— Кулган будет дразнить меня до самой моей смерти, — вздохнул Паг, входя в дом.
Дом, казалось, был построен только для того, чтобы вместить большой стол да еще камин. С высокого потолка свисали лампы, ярко и уютно освещавшие комнату. Паг взял себе стул, пригласив садиться и остальных.
Доминик был рад сесть поближе к огню. Несмотря на позднюю весну, день выдался холодный.
— А что это за женщины и дети? — спросил он.
Кулган, вытащив из-за пояса трубку, начал набивать ее табаком.
— Дети — это сыновья и дочери тех, кто приехал сюда. Мы хотим устроить для них школу. У Пага появились странные идеи о том, чтобы когда-нибудь дать образование всем жителям Королевства, хотя я что-то не вижу, чтобы образование было так уж популярно. А женщины — это либо жены чародеев, либо волшебницы; их чаще всего называют ведьмами.
Доминик пришел в замешательство:
— Ведьмы?
Кулган, прикурив от огня, который появился у него на кончике пальца, выпустил клуб дыма.
— Какая разница, как их называть? Они тоже кое-что умеют. Я не знаю почему, но мужчин терпят во многих местах, где они занимаются чародейством, а женщин выгоняют чуть ли не из каждой деревни.
— Но ведь считается, что женщины черпают свою силу в единении с темными силами, — сказал Доминик.
Кулган отмахнулся:
— Ерунда. Это предрассудки, простите мне мою прямоту. Источник их силы не темнее нашего, а их манеры гораздо приятнее манер некоторых резвых, но заблуждающихся прислужников в некоторых храмах.
— Верно, — сказал Доминик, — если говорить об известных членах известных храмов.
Кулган в упор посмотрел на Доминика:
— Простите, но, несмотря на то что храмы Ишапа более открыты миру, чем другие, ваши замечания все же очень пристрастны. А что если женщина не принадлежит ни к какому храму? Выходит женщина, которая служит в храме, святая, а если исполняет обряды в лесной избушке, — ведьма? Даже мой старый друг отец Тулли не согласился бы с таким заключением. Значит, речь идет не о природе добра и зла, а всего лишь о том, кто красивее наряжается.
—А вы не собираетесь нарядиться красиво? — улыбнулся Доминик.
Кулган выпустил клуб дыма:
— В некотором смысле — да, хотя это самая последняя причина, по которой мы все это затеяли. Мы хотим собрать в одном месте как можно больше магических наук.
— Простите мои неловкие вопросы, — сказал Доминик, — но мне бы как раз хотелось узнать, зачем вы это делаете. Король — ваш могущественный союзник, и наш храм беспокоится, что за вашими действиями может скрываться какая-то тайная цель. Поэтому, раз я отправился сюда, было решено, что…
— Вы вполне можете сравнить то, что мы делаем, с тем, что мы говорим?
— закончил за него Паг.
— Сколько я знаю Пага, он всегда действует, не забывая о чести,
—вмешался в разговор Касами.
— Если бы у меня были хоть малейшие сомнения, — продолжал Доминик, — я бы сейчас не сказал ни слова. То, что у вас самые высокие цели, — не подлежит сомнению. Просто…
— Что? — в один голос спросили Паг и Кулган.
— Ясно, что вы хотите учредить скорее сообщество ученых, чем что-либо иное. Это во всех отношениях похвально. Но вы не всегда здесь будете. Когда-нибудь может случиться так, что академия станет могучим оружием в дурных руках.
— Поверь, — сказал Паг, — мы принимаем все меры, чтобы избежать такого исхода.
— Верю, — ответил Доминик.
Выражение лица Пага изменилось, словно он что-то услышал.
— Они идут, — сказал он.
Кулган прислушался.
— Гамина? — спросил он шепотом. Паг кивнул, а Кулган удовлетворенно запыхтел трубкой: — Ее слышно лучше, чем раньше. Она с каждой неделей становится сильнее.
— Я прочел письма, что вы принесли, и позвал человека, который может нам помочь. С ним приедет еще один человек, — объяснил Паг остальным.
Кулган добавил:
— Второй человек — девочка, она способна посылать свои мысли и принимать чужие с большой ясностью. На сегодняшний день она единственный известный нам человек с таким даром. Пагу рассказывали о таких способностях на Келеване, но они всегда требуют тренировки и развития.
— Это похоже на общение умов, — пояснил Паг, — которым пользуются некоторые жрецы, но вовсе не нужно, чтобы те, кто общается, находились поблизости друг от друга. Нет также и опасности быть пойманным разумом того, с кем говоришь. У Гамины редкостный дар. Она проникает в ваши мысли, а вам кажется, будто вы слышите ее. Мы надеемся, что когда-нибудь поймем этот дар и сможем учить других пользоваться им.
— Они уже близко, — сказал Кулган и поднялся. — Господа, я прошу вас помнить, что Гамина очень застенчива и пережила нелегкие времена. Не забывайте об этом и будьте с ней ласковы.
Кулган открыл дверь, и вошли двое. Мужчина в красном одеянии выглядел древним старцем; остатки его седых волос, как клубы дыма, опускались на плечи. Он шел медленно, неуверенно переставляя ноги и опираясь на плечо девочки, пришедшей вместе с ним. По неподвижным зрачкам, которые были устремлены вперед, приезжие догадались, что человек слеп.
Но внимание всех привлекла девочка. Она была одета в домотканую рубаху; казалось, ей не больше семи лет — сущая кроха, испуганно вцепившаяся в руку, лежавшую на ее плече. Бледное личико с тонкими чертами, огромные синие глаза, почти такие же белые, как и у старика волосы, изредка поблескивавшие золотом. Доминику, Гардану и Касами пришло в голову, что эта малышка — самый прелестный в мире ребенок. Сквозь детские черты проступали черты будущей женщины непревзойденной красоты.
Кулган подвел старика к креслу. Девочка осталась стоять рядом со стариком, положив руки ему на плечо, словно боялась потеряться. На незнакомцев она поглядела с выражением загнанного в угол дикого зверька.
— Это Роуген, — сказал Паг.
Слепой старик подался вперед, словно прислушиваясь, и спросил:
— С кем я встретился? — Его лицо, несмотря на преклонный возраст, было живым, подвижным, улыбчивым. Понятно было, что он, напротив, рад встрече с незнакомыми людьми. Паг представил троих приезжих, сидевших напротив Кулгана и Роугена. Улыбка старика стала шире: — Рад познакомиться с вами, достойные господа.
— А это Гамина, — сказал Паг.
Все вздрогнули, когда в сознании каждого прозвучало :
Рот девочки не открывался. Она не двигалась, разглядывая присутствующих огромными синими глазами.
— Она сказала что-нибудь? — спросил Гардан.
— Мысленно, — ответил Кулган. — Она не умеет разговаривать по-другому.
Роуген похлопал девочку по ладошке.
— Гамина родилась с этим даром и чуть не свела с ума свою мать беззвучным плачем. — Лицо старика помрачнело. — Мать и отца Гамины забросали камнями жители их же деревни — они думали, что родился демон. Они побоялись убить младенца, опасаясь, что он может превратиться в свой
вид и уничтожить их, и оставили ее в лесу умирать от голода и холода. Тогда ей не было еще и трех лет. — Гамина проницательно взглянула на старика. Он повернул к ней лицо, словно видел ее, и сказал; — Да, вот тогда я тебя и нашел. Я жил в лесу, — продолжал он свой рассказ, — в заброшенной охотничьей хижине. Меня тоже выгнали из моей родной деревни, но это случилось давно, много лет назад. Я предсказал смерть мельника, и все подумали, что я сам в ней повинен. Они решили, что я колдун.
— Роуген обладает даром предвидения. Наверное, он был дарован ему, чтобы восполнить его слепоту, — сказал Паг. — Он слеп от рождения.
Роуген широко улыбнулся и снова похлопал девочку по руке.
— Мы, двое, очень похожи. Я все время боялся: что будет с ребенком, когда я умру. — Прервав рассказ, он обратился к девочке, которая пришла в волнение от его слов. Она дрожала, в глазах стояли слезы. — Перестань, — сказал он ей нежно. — Я умру, и все умрут. Надеюсь, что не скоро, — усмехнувшись, прибавил он и вернулся к своему повествованию: — Мы — из деревни неподалеку от Саладора. Когда до нас дошли вести об этом удивительном месте, мы отправились в путь. Мы шли сюда шесть месяцев, потому что я очень стар. Здесь мы нашли людей, которые похожи на нас, которые хотят учиться у нас и не боятся. Здесь мы дома.
Доминик покачал головой, поражаясь, как глубокий старик и ребенок прошли пешком не одну сотню миль. Он искренне переживал за них.
— Я понял и еще одну сторону вашего проекта. Много ли здесь таких людей, как эти двое?
— Не так много, как мне хотелось бы, — ответил Паг. — Некоторые из известных чародеев не хотят присоединяться к нам, некоторые боятся нас. Они не хотят раскрывать свои способности. Кто-то просто еще не знает о том, что мы есть. Но некоторые, как Роуген, находят нас. Сейчас здесь около пятидесяти чародеев.
— Это немало, — заметил Гардан.
— В Ассамблее было две тысячи, — сказал Касами.
— Примерно столько же человек были последователями Малого Пути. А те, кто добился черной мантии и звания великого — знака могущества мага, — это лишь каждый пятый из тех, кто начинал учение в условиях, гораздо более суровых, чем здесь у нас.
— А как же те, кто не закончил учение? — спросил Доминик, взглянув на Пага.
— Их убили, — коротко ответил Паг.
Доминик решил, что Пагу не хотелось бы развивать эту тему. По лицу девочки промелькнул страх, и Роуген сказал:
— Не бойся, никто тебя здесь не обидит. Паг говорил о том, что было давным-давно и далеко-далеко. Когда-нибудь ты будешь учить других.
Девочка успокоилась, и даже некоторая гордость отразилась на ее лице. Было видно, что она очень привязана к старику.
— Роуген, — сказал Паг, — происходит нечто непонятное. Чтобы постичь это, нам может понадобиться твоя помощь. Ты согласен помочь нам?
— Это важно?
— Я не стал бы просить тебя, если бы это не было жизненно важно. Принцесса Анита на пороге смерти, принц Арута постоянно рискует жизнью, подвергаясь нападениям со стороны неизвестного врага.
Девочка встревожилась — или, по крайней мере, так показалось Гардану и Доминику. Роуген, словно прислушиваясь, склонил голову набок и сказал:
— Я знаю, это опасно, но мы в долгу перед Пагом. Он и Кулган — единственная надежда для таких людей, как мы. — И Паг, и Кулган, казалось, смутились, но ничего не сказали. — Кроме того, Арута — брат короля, который подарил нам этот чудесный остров. Что скажут люди, когда узнают, что мы могли помочь — и не помогли?
— Ясновидение Роугена — совсем не такое, как у других, — тихо сказал Паг Доминику. — Ваш орден славится знанием пророчеств. — Доминик кивнул. — Роуген же видит… вероятные события — иначе я не могу сказать. То, что может случиться. Ему требуется для этого немало сил, и, хотя он крепче, чем кажется, все же он очень стар. Лучше, чтобы с ним беседовал только один человек, а раз вы имеете наиболее ясные представления о природе колдовства, с которым вам довелось повстречаться, я думаю, вы и расскажете ему все, что вам известно. — Доминик согласился. — Я очень попрошу вас не вмешиваться, — прибавил Паг, обращаясь к остальным.
Роуген, потянувшись через стол, взял руки священника. Доминик удивился неожиданной силе, жившей в этих иссохших старых пальцах. Хоть Доминик и не обладал даром предсказаний, он знал, как это делается у них в ордене. Очистив сознание от посторонних мыслей, он начал рассказывать о том, что произошло с того момента, как Джимми убежал по крышам от ночных ястребов, и до того дня, когда Арута уехал из Сарта. Роуген молчал. Гамина не двигалась. Когда Доминик сказал о пророчестве, в котором Арута именовался
, старик вздрогнул и губы его беззвучно задвигались.
Монах говорил, и атмосфера в комнате стала тревожной. Казалось, даже огонь потускнел. Гардан обнаружил, что сидит, обхватив руками плечи.
Монах замолчал, а Роуген по-прежнему крепко держал его руку. Подняв голову, он слегка откинул ее назад, словно прислушиваясь к каким-то отдаленным звукам. Некоторое время он молча шевелил губами, а потом тихо произнес что-то — так тихо, что никто не расслышал слов. Внезапно он заговорил громким, твердым голосом:
— Есть нечто… Существо… Я вижу город, могучий бастион — башни и стены. На стенах стоят люди, которые хотят защитить город. Вот… город в осаде. Его захватили, башни горят… В городе резня… Защитников осталось мало, они отступили в главную башню… Те же, кто грабит и убивает… не люди. Я вижу последователей Темной Тропы и их слуг гоблинов. Они заполнили улицы, их мечи льют кровь. Я вижу, как воздвигаются лестницы, чтобы взять штурмом главную башню, — странные лестницы и мосты, созданные из тьмы. Башня запылала, она вся в огне… И это конец.
Наступила тишина.
— Я вижу врага, — продолжал Роуген. Его силы собрались на равнине, над ними реют странные знамена. На лошадях сидят всадники в черных доспехах, на их щитах и плащах непонятные знаки. Ими командует моррел… — Из незрячих глаз старика текли слезы. — Он красив… и ужасен. У него на груди — отметина в виде дракона. Он стоит на холме, а перед ним проходят армии, распевающие боевые песни. Несчастные люди-рабы тянут огромные военные машины.
И опять наступило молчание. Через минуту Роуген снова заговорил:
— Я вижу другой город. Его образ нечеткий, потому что будущее его маловероятно. Его стены разрушены, а улицы залиты кровью. Солнце прячет лик свой за тучами… И город мучительно стонет. Мужчины и женщины закованы в бесконечные цепи. Их… истязают какие-то существа. Их гонят на площадь, где они видят своего завоевателя. Трон воздвигнут… на груде мертвых тел. На нем сидит… моррел с драконом на груди. Рядом стоит другой, его лица не видно под капюшоном плаща. Позади этих двоих нечто… я не вижу его, но оно есть — темное… Оно не имеет тела, не существует… и существует. Оно касается того, кто сидит на троне. — Роуген крепко стиснул руку Доминика. — Погоди… — сказал он, и замолчал. Его руки задрожали, и он, задыхаясь от слез, закричал: — Боги милосердные! Оно меня видит! Видит! — Губы старика тряслись. Гамина схватила его за плечи, крепко прижимаясь к нему, в ее широко раскрытых глазах отразился ужас. Внезапно губы Роугена раскрылись, он испустил душераздирающий стон, и тело его застыло.
И вдруг огонь ослепительной боли взорвался в умах всех, кто находился в комнате: Гамина беззвучно закричала.
Гардан схватился за голову, чуть не теряя сознание от острой боли; лицо Доминика стало пепельно-серым — он подался назад, словно пытаясь уклониться от удара, Касами хотел подняться, но его глаза закрылись. Кулган схватился за виски и трубка выпала у него изо рта. Паг стоял покачиваясь — он пытался собраться с силами, чтобы воздвигнуть магический заслон на пути злых чар, что терзали и его рассудок. Он отбросил тьму, которая пыталась поглотить его, и дотронулся до девочки.
— Гамина! — прохрипел он.
Девочка продолжала беззвучно кричать и цеплялась за тунику старика, словно хотела оторвать его от кошмара, с которым он встретился. Ее большие глаза были широко раскрыты, а крик сводил с ума всех вокруг нее. Паг ухватил ее за плечо. Гамина, не обратив на него внимания, продолжала кричать. Собрав все силы, Паг заслонил на мгновение страх и боль, терзавшие рассудок девочки.
Гардан и Касами уронили головы на стол. Кулган привалился к спинке стула, на котором сидел. Кроме Пага и Гамины, только Доминик оставался в сознании. Какие-то силы в его душе тянулись, чтобы помочь девочке, хотя больше всего ему хотелось бежать от боли, которая благодаря ей захватила и его сознание.
Паг чуть не упал — с такой силой обрушился на него ужас, испытываемый девочкой. Он произнес заклинание, и девочка качнулась вперед. Боль исчезла. Паг подхватил Гамину, но не рассчитал усилия и упал в кресло. Он сел поудобнее, удерживая девочку на коленях. От страшной боли она впала в беспамятство.
Доминик чувствовал себя так, словно его голова сейчас взорвется, но продолжал цепляться за реальность. Тело старого Роугена все еще сохраняло неестественное положение — спина выгнулась назад; губы продолжали шевелиться. Доминик прочел заклинание, которое использовалось для избавления от боли, и Роуген наконец расслабился, привалившись к спинке кресла. Но на его лице застыли ужас и боль, он продолжал выкрикивать шепотом слова, которые монах не мог понять, а потом потерял сознание.
Паг и монах обменялись встревоженными взглядами. Доминик ощутил, как темнота окутывает его, и, едва успев удивиться, отчего вдруг Паг так испугался, потерял сознание.
Гардан мерил шагами комнату, в которой они вчера обедали. Кулган, сидевший у огня, проворчал:
— Если ты не сядешь, то протопчешь в полу борозду.
На кушетке рядом с чародеем сидел Касами. Гардан опустился возле него.
— Проклятое ожидание!
Доминик и Паг с помощью целителей сообщества ухаживали за Роугеном. Старик был при смерти с тех самых пор, как его принесли из дома встреч. Беззвучный крик Гамины услышали все, кто находился на расстоянии мили от нее, остальных он поразил с меньшей силой. Несколько человек, оказавшихся вблизи дома, лишились чувств. Когда крики прекратились, те, кто оставался в сознании, прибежали узнать, что случилось. Они нашли всех, кто был в доме встреч, лежащими без чувств, и Кейтала велела перенести их в свой дом. В течение нескольких часов все, кроме Роугена, пришли в себя. Наступила ночь.
Гардан, ударив кулаком по ладони, сказал:
— Проклятье! Я никогда не годился для таких дел! Я солдат. Все эти волшебные чудовища, безымянные силы… Где враги из плоти и крови?
— Я слишком хорошо знаю, что ты можешь сделать с врагом из плоти и крови, — сказал Касами. Кулган с удивлением взглянул на него, и Касами пояснил: — В начале войны мы с капитаном встретились лицом к лицу при осаде Крайди. Пока мы с ним не рассказали друг другу о себе, я и не знал, что он был правой рукой принца Аруты, а он не знал, что это я руководил атакой.
Открылась дверь и вошел высокий человек в сером плаще. Солнце и ветер оставили неизгладимые следы на его бородатом лице, словно он был охотником или дровосеком. Он едва заметно улыбнулся:
— Меня не было всего несколько дней, и за это время к нам пришли гости.
Мичем считался слугой Кулгана, хотя на самом деле был ему больше другом, чем слугой.
— Повезло? — спросил Кулган.
— Нет, все обман, — ответил Мичем, рассеянно погладив шрам на левой щеке.
Кулган пояснил:
— Мы прослышали о кочующем таборе цыганпрорицателей, который остановился возле Ландерта в нескольких днях пути от нас. Я отправил Мичема посмотреть, нет ли среди них настоящих прорицателей.
— Был там один, — сказал Мичем, — но он почему-то испугался, когда узнал, откуда я. Может быть, потом он сам придет. — Он оглядел комнату. — Что у вас произошло?
Когда Кулган закончил рассказ о событиях, дверь отворилась, и разговор оборвался. Вошел Уильям. Он вел за руку Гамину. Девочка выглядела еще бледнее, чем утром. Она посмотрела на Кулгана, Касами и Гардана, и в их головах зазвучал ее голос:
.
Кулган протянул к ней руки, и девочка охотно забралась к нему на колени. Он нежно обнял ее.
— Ничего, девочка. Мы понимаем.
Остальные ободряюще улыбнулись ей, и она несколько успокоилась. Звонко шлепая ногами по полу, в комнату вошел Фантус.
— Фантус хочет есть, — сказал Уильям, бросив на него взгляд.
— Этот зверь всегда хочет есть, — отозвался Мичем.
—
.
Кулган, немного отодвинув девочку от себя, взглянул на нее.
— Что ты говоришь?
—
.
Кулган повернулся к Уильяму:
— Уильям, ты слышишь Фантуса?
Уильям озадаченно посмотрел на Кулгана:
— Конечно. А ты разве нет?
—
.
— Удивительно! А я и не догадывался! Теперь ясно, почему вы так дружите. Уильям, и давно ты можешь разговаривать с Фантусом?
Мальчик пожал плечами:
— Сколько себя помню. Фантус всегда разговаривал со мной.
— А ты можешь слышать, как они разговаривают друг с другом?
Гамина кивнула.
— А сама ты можешь разговаривать с Фантусом?
—
.
Гардан был изумлен. Ответы Гамины появлялись так, словно он слышал ее. По ее замечаниям Гардан понял, что она могла разговаривать со всяким, кого выберет.
Уильям повернулся к дракону.
— Хорошо! — сказал он громко и обратился к Кулгану: — Я пойду на кухню, посмотрю для него чего-нибудь. Можно Гамине остаться здесь?
Кулган опять обнял Гамину, а она устроилась удобнее у него на коленях.
— Конечно.
Уильям выбежал из комнаты, за ним устремился Фантус, которому перспектива поесть придала изрядную скорость. Когда они ушли, Кулган спросил:
— Гамина, а с другими существами Уильям умеет разговаривать?
—
.
Глядя на Кулгана, можно было подумать, что он получил подарок.
— Вот это да! Ну и дар! Мы и не слышали никогда, чтобы человек мог разговаривать с животными. Некоторые маги намекали на такие способности — якобы они существовали в прошлом. Надо будет изучить их.
Гамина, широко раскрыла глаза, словно ждала чего-то. Она выпрямилась и повернула голову к двери, а через мгновение вошли Паг и Доминик. Оба выглядели усталыми, но на их лицах не было скорби, которую так боялись увидеть те, кто сидел в комнате.
Прежде чем был задан вопрос, Паг объявил:
— Он жив, хотя и очень пострадал.