Страница:
— Нет, — согласилась Джудит. — Вполне прилично можно выиграть за столами на различных балах и приемах. Там тоже бывают довольно высокие ставки. И все равно я считаю несправедливым, что женщины не могут посещать такие заведения, как дома Уайта, Уотерса или Брука. Вы знаете, какие начальные ставки в Люксе? Пятьдесят гиней. Вот так-то. — Последние слова она произнесла с явной тоской.
— Так ты возьмешься нас учить? — спросила Корнелия.
— Да. С огромным удовольствием. Мы создадим здесь школу игроков. — Она наполнила опустевшие бокалы. — Друзья, провозглашаю тост: за независимых женщин!
Видимо, они не слышали стука в дверь, ибо на пороге стоял Чарли, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— О, Джудит, тысяча извинений. Вижу, что пришел не вовремя.
Виноватое выражение его побледневшего лица не могло ускользнуть от внимания Джудит. Она радушно протянула руку, приглашая его войти.
— Вы всегда вовремя, Чарли. Входите. Тем более что вы со всеми здесь знакомы.
— Привет, Чарли, садитесь. — С материнской улыбкой Салли показала на место рядом с собой.
Он неуклюже опустился и, устало вздохнув, мрачно уставился в пространство перед собой. Джудит подала ему бокал шерри.
— Вы только что побывали в библиотеке Маркуса? — Это был не вопрос, а скорее утверждение.
Чарли взял бокал и залпом выпил.
— Сейчас я чувствую себя так, будто с меня живого содрали кожу.
Салли с Джудит обменялись понимающими взглядами.
— Вчера Маркус мне сказал, что знает о ваших долгах, — проговорила Джудит.
— Да… что и говорить… Я должен был сорвать большой куш в Ньюмаркете. Там был, как говорится, верняк.
— Ну, а потом, конечно, сорвалось, — закончила Джудит. — История, знакомая до боли.
Чарли кивнул:
— Чертова кляча пришла последней. Джудит, я гак ошарашен, что просто не могу в это поверить.
— Лошади — это очень ненадежно. Полагаться на них нельзя ни в коем случае.
Она откинулась на спинку кресла и пила шерри мелкими глотками. Ее всегда удивляло, как кто-то был готов рискнуть завтрашним обедом, поставив на лошадь, над которой у него не было абсолютно никакого контроля.
Чарли неожиданно продолжил:
— Я поставил на нее все, что имел. Дело в том, что в карты мне и последнее время решительно не везло, вот я и решил с помощью Танцовщицы поправить дела.
Джудит нахмурилась. Ей было известно, что по возрасту распоряжаться своими деньгами он еще не может.
— Но Маркус, естественно, не отказал вам в средствах для покрытия долга чести? Подумать обратное просто немыслимо.
Чарли задумчиво разглядывал ковер.
— Вначале он смешал меня с грязью, а потом сказал, что выдаст мне деньги в счет следующего квартала. Это означает, что я буду вынужден отказаться от посещения моих клубов. — Он горько рассмеялся. — Там, кстати, можно было заодно и пообедать. Когда я сказал об этом Маркусу, он ответил, что я мог бы поехать поработать в Беркшир, в его поместье, мол, расходов в этом случае у меня там вообще никаких не будет.
— Чувствуется, прижал он вас сильно, — посочувствовала Джудит.
— Но я же мужчина, Джудит, и должен играть! Да, в игре присутствует определенный риск, с этим я согласен. Но что за жизнь без риска?!
— Играть-то мужчина, может быть, и должен, но не так плохо, как вы. Вот что, Чарли, — она бросила на него пристальный взгляд, — вам следует записаться в нашу школу.
— Боже! — воскликнул он, после того как Джудит в двух словах объяснила суть вопроса. — Что за сумасбродная идея!
— Сумасбродная или нет, но мы ее осуществим, — объявила Изобель, вставая. — Это очень серьезно. Мы хотим зарабатывать столько, сколько нужно, чтобы быть материально независимыми от мужей. — Она надела кружевные перчатки. — Джудит, я должна идти. Ухожу, окрыленная надеждой. Ты едешь со мной, Корнелия?
— Конечно. — Корнелия приподнялась, но, запутавшись в шали, снова плюхнулась в кресло.
Грегсон объявил о прибытии Себастьяна как раз в тот момент, когда Джудит с Изобель распутывали Корнелию.
— О, Себастьян, я тебя сегодня совсем не ожидала.
— Да, но сейчас это связано с твоим поручением.
— В каком смысле? Себастьян улыбнулся:
— Представляешь, я отхватил пару у Грентхема почти задаром. Именно таких, как ты просила.
— О, братец, ты купил их! — Она подарила ему звучный поцелуй. — Я просто не представляла, что это можно будет сделать так быстро.
— Все в полном порядке. — Себастьян был очень доволен собой и не скрывал этого. — Я к тебе прямо оттуда. Стефенсон и Брайт тоже зарились на них, но ничего не вышло.
— Милый, какой ты умница. А где же они сейчас?
— Я поставил их пока со своими лошадьми, потому что не знал, как ты собираешься представить это дело Керрингтону.
Джудит закусила губу:
— Об этом надо еще серьезно подумать.
— О чем вы говорите, Джудит? — спросила наконец Салли.
— Мне захотелось иметь кабриолет с высоким сиденьем и парой лихих жеребцов, которыми бы я могла сама править, — объявила Джудит. — Себастьян только что достал их для меня.
— Но это так рискованно! — произнесла Корнелия, поднявшаяся наконец на ноги. — Хотя я записываюсь в очередь первая, чтобы прокатиться с тобой.
— Записываю тебя с огромной радостью.
На мгновение Джудит представила, как будет выглядеть Корнелия в таком высоком кабриолете. Продолжая улыбаться, она проводила гостей в холл.
Себастьян налил себе шерри и с удивлением выслушал рассказ Чарли о создании школы игроков. «На этот раз благотворительность сестры зашла уж слишком далеко, — подумал он. — Ведь чем больше за карточным столом профанов, тем для нас лучше. Наши знания, наш опыт — это единственно ценное, что у нас есть. А с другой стороны, времена острой нужды, видимо, миновали. К тому же как только из Бернара Мелвилла, третьего графа Грейсмера, удастся вытрясти все, что он украл у нас, нужда уйдет навеки».
Тем временем Джудит, вся в думах о паре своих лихих жеребцов, неожиданно столкнулась на лестнице с мужем.
— Ты чем-то смущена, — заметил он, — Что-нибудь случилось?
К большому ее неудовольствию, на щеках Джудит обозначился виноватый румянец.
— О нет! — беззаботно воскликнула она. — Я просто тороплюсь, потому что пришел Себастьян. Мы собирались поехать с ним покататься верхом. День сегодня такой чудесный!
Маркус глянул в окно. Все небо было затянуто хмурыми тучами.
— Да, в это время года погода меняется с поразительной быстротой, — произнес он задумчиво.
Джудит по привычке тут же принялась кусать губу.
— Что ты замыслила на этот раз, рысь?
— Что значит — замыслила? О чем ты говоришь?
— Понимаешь ли, у тебя все в глазах написано. Там так прямо и написано: я что-то задумала.
— Да ничего подобного… Ты не должен быть таким строгим с Чарли, — выпалила она, резко меняя тему. — Он позволяет себе не больше, чем любой другой в его возрасте.
— Ну, в таких делах ты у нас большая специалистка, — сухо ответил Маркус. — Но в мои дела с Чарли я попрошу тебя не вмешиваться. Он на моем попечении с самого детства, и до сих пор мы, между прочим, неплохо ладили.
— Да, я знаю, — отозвалась Джудит, не обращая внимания на его резкий тон. — Он очень высоко тебя ценит и уважает. Но Чарли еще так молод…
— Как я уже заметил, это тебя совершенно не касается. — Он достал часы. — Думаю, что этот вопрос мы уже обсудили. А теперь я должен извиниться перед тобой и идти. У меня назначена встреча.
»Какое уж тут обсуждение! — подумала Джудит, глядя вслед мужу. — Просто он в очередной раз поставил меня на место. А ведь я просто хотела, чтобы он на секунду встал на место Чарли. Куда там! Разве понять Маркусу Девлину, что мучит молодого человека?»
Маркус был еще мальчиком, когда умер его отец. Мать с тех пор непрерывно хворала. Ему рано пришлось повзрослеть, ибо на него взвалилось ведение огромного хозяйства. Юный Маркус принял эту ответственность не моргнув глазом.
Но у Джудит с Себастьяном детство было не легче, и то, что испытали они, Маркусу и во сне не снилось…
Глава 13
Глава 14
— Так ты возьмешься нас учить? — спросила Корнелия.
— Да. С огромным удовольствием. Мы создадим здесь школу игроков. — Она наполнила опустевшие бокалы. — Друзья, провозглашаю тост: за независимых женщин!
Видимо, они не слышали стука в дверь, ибо на пороге стоял Чарли, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— О, Джудит, тысяча извинений. Вижу, что пришел не вовремя.
Виноватое выражение его побледневшего лица не могло ускользнуть от внимания Джудит. Она радушно протянула руку, приглашая его войти.
— Вы всегда вовремя, Чарли. Входите. Тем более что вы со всеми здесь знакомы.
— Привет, Чарли, садитесь. — С материнской улыбкой Салли показала на место рядом с собой.
Он неуклюже опустился и, устало вздохнув, мрачно уставился в пространство перед собой. Джудит подала ему бокал шерри.
— Вы только что побывали в библиотеке Маркуса? — Это был не вопрос, а скорее утверждение.
Чарли взял бокал и залпом выпил.
— Сейчас я чувствую себя так, будто с меня живого содрали кожу.
Салли с Джудит обменялись понимающими взглядами.
— Вчера Маркус мне сказал, что знает о ваших долгах, — проговорила Джудит.
— Да… что и говорить… Я должен был сорвать большой куш в Ньюмаркете. Там был, как говорится, верняк.
— Ну, а потом, конечно, сорвалось, — закончила Джудит. — История, знакомая до боли.
Чарли кивнул:
— Чертова кляча пришла последней. Джудит, я гак ошарашен, что просто не могу в это поверить.
— Лошади — это очень ненадежно. Полагаться на них нельзя ни в коем случае.
Она откинулась на спинку кресла и пила шерри мелкими глотками. Ее всегда удивляло, как кто-то был готов рискнуть завтрашним обедом, поставив на лошадь, над которой у него не было абсолютно никакого контроля.
Чарли неожиданно продолжил:
— Я поставил на нее все, что имел. Дело в том, что в карты мне и последнее время решительно не везло, вот я и решил с помощью Танцовщицы поправить дела.
Джудит нахмурилась. Ей было известно, что по возрасту распоряжаться своими деньгами он еще не может.
— Но Маркус, естественно, не отказал вам в средствах для покрытия долга чести? Подумать обратное просто немыслимо.
Чарли задумчиво разглядывал ковер.
— Вначале он смешал меня с грязью, а потом сказал, что выдаст мне деньги в счет следующего квартала. Это означает, что я буду вынужден отказаться от посещения моих клубов. — Он горько рассмеялся. — Там, кстати, можно было заодно и пообедать. Когда я сказал об этом Маркусу, он ответил, что я мог бы поехать поработать в Беркшир, в его поместье, мол, расходов в этом случае у меня там вообще никаких не будет.
— Чувствуется, прижал он вас сильно, — посочувствовала Джудит.
— Но я же мужчина, Джудит, и должен играть! Да, в игре присутствует определенный риск, с этим я согласен. Но что за жизнь без риска?!
— Играть-то мужчина, может быть, и должен, но не так плохо, как вы. Вот что, Чарли, — она бросила на него пристальный взгляд, — вам следует записаться в нашу школу.
— Боже! — воскликнул он, после того как Джудит в двух словах объяснила суть вопроса. — Что за сумасбродная идея!
— Сумасбродная или нет, но мы ее осуществим, — объявила Изобель, вставая. — Это очень серьезно. Мы хотим зарабатывать столько, сколько нужно, чтобы быть материально независимыми от мужей. — Она надела кружевные перчатки. — Джудит, я должна идти. Ухожу, окрыленная надеждой. Ты едешь со мной, Корнелия?
— Конечно. — Корнелия приподнялась, но, запутавшись в шали, снова плюхнулась в кресло.
Грегсон объявил о прибытии Себастьяна как раз в тот момент, когда Джудит с Изобель распутывали Корнелию.
— О, Себастьян, я тебя сегодня совсем не ожидала.
— Да, но сейчас это связано с твоим поручением.
— В каком смысле? Себастьян улыбнулся:
— Представляешь, я отхватил пару у Грентхема почти задаром. Именно таких, как ты просила.
— О, братец, ты купил их! — Она подарила ему звучный поцелуй. — Я просто не представляла, что это можно будет сделать так быстро.
— Все в полном порядке. — Себастьян был очень доволен собой и не скрывал этого. — Я к тебе прямо оттуда. Стефенсон и Брайт тоже зарились на них, но ничего не вышло.
— Милый, какой ты умница. А где же они сейчас?
— Я поставил их пока со своими лошадьми, потому что не знал, как ты собираешься представить это дело Керрингтону.
Джудит закусила губу:
— Об этом надо еще серьезно подумать.
— О чем вы говорите, Джудит? — спросила наконец Салли.
— Мне захотелось иметь кабриолет с высоким сиденьем и парой лихих жеребцов, которыми бы я могла сама править, — объявила Джудит. — Себастьян только что достал их для меня.
— Но это так рискованно! — произнесла Корнелия, поднявшаяся наконец на ноги. — Хотя я записываюсь в очередь первая, чтобы прокатиться с тобой.
— Записываю тебя с огромной радостью.
На мгновение Джудит представила, как будет выглядеть Корнелия в таком высоком кабриолете. Продолжая улыбаться, она проводила гостей в холл.
Себастьян налил себе шерри и с удивлением выслушал рассказ Чарли о создании школы игроков. «На этот раз благотворительность сестры зашла уж слишком далеко, — подумал он. — Ведь чем больше за карточным столом профанов, тем для нас лучше. Наши знания, наш опыт — это единственно ценное, что у нас есть. А с другой стороны, времена острой нужды, видимо, миновали. К тому же как только из Бернара Мелвилла, третьего графа Грейсмера, удастся вытрясти все, что он украл у нас, нужда уйдет навеки».
Тем временем Джудит, вся в думах о паре своих лихих жеребцов, неожиданно столкнулась на лестнице с мужем.
— Ты чем-то смущена, — заметил он, — Что-нибудь случилось?
К большому ее неудовольствию, на щеках Джудит обозначился виноватый румянец.
— О нет! — беззаботно воскликнула она. — Я просто тороплюсь, потому что пришел Себастьян. Мы собирались поехать с ним покататься верхом. День сегодня такой чудесный!
Маркус глянул в окно. Все небо было затянуто хмурыми тучами.
— Да, в это время года погода меняется с поразительной быстротой, — произнес он задумчиво.
Джудит по привычке тут же принялась кусать губу.
— Что ты замыслила на этот раз, рысь?
— Что значит — замыслила? О чем ты говоришь?
— Понимаешь ли, у тебя все в глазах написано. Там так прямо и написано: я что-то задумала.
— Да ничего подобного… Ты не должен быть таким строгим с Чарли, — выпалила она, резко меняя тему. — Он позволяет себе не больше, чем любой другой в его возрасте.
— Ну, в таких делах ты у нас большая специалистка, — сухо ответил Маркус. — Но в мои дела с Чарли я попрошу тебя не вмешиваться. Он на моем попечении с самого детства, и до сих пор мы, между прочим, неплохо ладили.
— Да, я знаю, — отозвалась Джудит, не обращая внимания на его резкий тон. — Он очень высоко тебя ценит и уважает. Но Чарли еще так молод…
— Как я уже заметил, это тебя совершенно не касается. — Он достал часы. — Думаю, что этот вопрос мы уже обсудили. А теперь я должен извиниться перед тобой и идти. У меня назначена встреча.
»Какое уж тут обсуждение! — подумала Джудит, глядя вслед мужу. — Просто он в очередной раз поставил меня на место. А ведь я просто хотела, чтобы он на секунду встал на место Чарли. Куда там! Разве понять Маркусу Девлину, что мучит молодого человека?»
Маркус был еще мальчиком, когда умер его отец. Мать с тех пор непрерывно хворала. Ему рано пришлось повзрослеть, ибо на него взвалилось ведение огромного хозяйства. Юный Маркус принял эту ответственность не моргнув глазом.
Но у Джудит с Себастьяном детство было не легче, и то, что испытали они, Маркусу и во сне не снилось…
Глава 13
В своей квартире на Албемарл-стрит Себастьян принимал гостей. Он сделал все, чтобы они чувствовали себя весело и непринужденно. После великолепного ужина все шестеро сидели за карточным столом, непринужденно откинувшись на спинки кресел. Перед каждым стоял бокал кларета.
Что и говорить, Себастьян был очень гостеприимный хозяин! Но никто из приглашенных не подозревал, что все внимание хозяина сейчас было сосредоточено на единственном госте — Бернаре Мелвилле, третьем графе Грейсмере.
На приглашение отужинать и сыграть в макао Грейсмер откликнулся с готовностью, и вот теперь у Себастьяна появилась определенная уверенность, что удастся удержать этого хищника на крючке.
Проигрывать ему было не так уж сложно. Игроком граф был очень опытным, и инсценировать проигрыши Себастьяну удавалось весьма правдоподобно. Сейчас банковал Грейсмер. Время от времени он бросал пристальные взгляды через стол на хозяина дома. Тот сидел, беззаботно развалясь и кресле. Похоже, он считал, что его проигрыш не больше, чем у любого за столом.
— Вам что-то сегодня не везет, Давенпорт, — заметил кто-то из гостей.
Себастьян пожал плечами, поднял бокал и осушил до дна.
— Друзья, удача приходит и уходит, когда захочет. Это весьма капризная дама. Как вы находите кларет?
— Великолепный. У кого вы его берете?
— У Харперса, на Грейсчерн-стрит.
Увидев, что Грейсмер открыл двадцать очков против девятнадцати его, он бросил на стол пачку ассигнаций:
— Опять мимо!
Что творилось сейчас в душе у Себастьяна, знал только он один. «Неужели Грейсмер выглядел вот так же, когда, жадно облизывая губы, выигрывал у Джорджа Деверю мое наследство и мое будущее? Интересно, зачем ему понадобились крапленые карты? Да-да, конечно, Грейсмер игрок отменный, но не лучше отца. В какой же момент несчастный понял, что честно ему не выиграть?»
Они с Джудит много раз пытались воспроизвести эту последнюю игру, представить, как все было. Именно тот самый момент, когда отец проиграл последний заход, уличенный Грейсмером в том, что применяет крапленые карты. Видимо, отец уже понял, что противник жульничает, что весь его выигрыш незаконный. И в этот момент Грейсмер вдруг собирает карты и «случайно обнаруживает» в руке Деверю крапленую. Что произошло потом? В письме отца об этом ничего не сказано. Там было все довольно сухо объяснено, в основном почему отец был вынужден бежать. Его обесчестили, публично. Причем обесчестил именно тот, кто сам жульничал.
Спасаясь от скандала, он был вынужден забрать детей и ехать на континент, изменить имя себе и детям. Иначе тогда было нельзя. Его молодая жена, их мать, перенести этого не смогла. В конце концов не выдержал и сам Джордж Деверю. Он последовал за своей женой, сам лишив себя жизни.
Но у него остались дети. И они отомстят.
»Однако надо продолжать играть свою роль». Себастьян очнулся от грустных размышлений. Лениво зевнул и произнес:
— Пожалуй, на сегодня я проиграл уже достаточно. Грейсмер, надеюсь, вы дадите мне отыграться в следующий раз?
Граф улыбнулся и стал собирать карты.
— О чем говорить, Давенпорт? С огромным удовольствием! Вскоре после ухода графа к Себастьяну подошел виконт Миддлтон и смущенно спросил:
— И часто вы вот так играете с Грейсмером?
— Нет. Насколько я понял, он появился в городе недавно. — Себастьян взял приятеля под локоть и повел назад, в гостиную. Там их ждал какой-то особенный коньяк. — А вы играли с ним, Харри? Кстати, как он вообще играет?
— Стараюсь не играть. — Харри покосился на коньяк. Это был симпатичный молодой человек, стройный, а самое главное, чрезвычайно доброжелательный. Конечно, он мог себе это позволить, ибо был достаточно богат и в обществе занимай прочное положение, но не так уж часто в этом кругу можно встретить столь порядочного человека.
— Мне не хотелось бы говорить что-то лишнее, однако, смею заметить, это опасный человек, особенно за карточным столом.
Харри пригубил коньяк и посмотрел Себастьяну в глаза;
— Себастьян, вы человек в этом городе новый… вообще, только не подумайте, что вмешиваюсь в ваши дела…
Себастьян покачан головой:
— Ради Бога, Харри. Я вам искренне благодарен.
— Но Грейсмер профессиональный игрок… хищник. И, смею вас заверить, вы у него не первый фазан… — Он оборвал себя на полуслове и неловко замолк.
— Не переживайте, Харри. Я все понимаю. Поверьте, я не вчера родился на свет.
— Просто я хотел, чтобы вы знали… Понимаете? Знали.
— Да, я понял и еще раз благодарю вас. — Себастьян обнял Харри за плечи.
— И все-таки будьте осторожны, — продолжал настаивать Харри, желая выполнить свой дружеский долг до конца.
— Можете не сомневаться, я принял вашу информацию с большой признательностью, — заверил его улыбающийся Себастьян. — Со своей стороны, хотел бы сказать: я вовсе не такой фазан, каким меня представляет Грейсмер. Я хочу, чтобы вы это знали, Харри.
Харри нахмурился и замер, пытаясь переварить услышанное. Нет, слишком много он принял сегодня алкоголя. Пора домой.
Себастьян отправился в постель вскоре после ухода гостей, и над ним в темноте сразу же воспарили голубые глаза, прекраснее которых на свете не существует: робкие, пугливые… вздернутый носик, нежный рот. Так было не только сегодня, а каждую ночь с тех пор, как он познакомился с Харриет Мортон. Себастьян улыбнулся. «Прежде подобные девицы, открывающие свой первый сезон, занимали мое внимание самое большее минут пять. Но Харриет совсем не такая. Она чистая, светлая, нежная… беззащитная… ее хочется прижать к груди и не отпускать, защищая от всех бел, нынешних и грядущих.
Что же это со мной происходит?! Услыхала бы сейчас эти мои мысли Джу. Кстати, надо попросить ее организовать визит к матери Харриет. Мои ухаживания за мисс Мортон пора узаконить».
— Спешу сообщить, наконец-то я нашел своего фазана. И он вполне созрел, — объявил Грейсмер, приложился к бокалу портвейна и ослабил галстук. — Сегодня я ободрал его на семь сотен гиней. И не было видно, чтобы это его слишком встревожило.
— А я все думаю, откуда эти двое сюда явились. — Агнес вытянулась на постели.
С жадным любопытством, которое прошедшие годы оказались не в силах не то что истребить, а даже сколько-нибудь ослабить, она наблюдала за раздеванием графа.
— Никто, абсолютно никто не знает. Но это никого и не интересует. Раз сам Керрингтон женился, значит, все в порядке. Такой не ошибается.
— Да. Я думаю, они из какой-то знатной европейской семьи. Знаешь, такие семьи, где богатство орнаментировано высокими титулами. — Он сбросил рубашку.
— Главное, твоя цель достигнута. Фазан найден. — Агнес взяла с туалетного столика ножницы и принялась выравнивать ноготь на указательном пальце.
— Не моя — наша цель, — мягко поправил ее граф. — А вот для своих целей я бы хотел использовать леди Керрингтон. — Он сбросил наконец брюки и швырнул их в угол. — Нашему Маркусу это, конечно, очень не понравится.
— Ты что, еще недостаточно ему досадил? Бернард тихо засмеялся.
— Думаю, что недостаточно. И я хочу это положение поправить. У меня есть план, дорогая, и не за горами тот день, когда я смешаю его честь с дерьмом. — Рот Грейсмера злобно скривился.
— А ведь я так и не знаю, что же тогда произошло, когда он застал тебя с Мартой. Может быть, ты хоть теперь расскажешь?
— Это останется только между нами. Между Керрингтоном и мной. — Грейсмер поставил одно колено на постель.
Агнес обвила руками его бедро, «Не хочет говорить, и не надо. Хотя очень странно. Сколько всего между нами было! По существу, мы давно уже представляем собой одно целое, и так уже много лет, а вот об этом утреннем инциденте в деревенской гостинице Бернард никогда ничего не рассказывал. После этого он исчез куда-то на месяц, а когда появился в обществе вновь — на сей раз уже со своей невестой, — то сквозь прежнюю самоуверенность я все-таки разглядела что-то новое в потемках его души. Но он это прячет до сих пор».
— Значит, ты решил развлечься с кокеткой Джудит? — Ее пальцы блуждали по его телу. — Я видела, ты танцевал с ней на прошлом балу.
— Мне главное увидеть, как будет унижена чертова гордость Маркуса Девлина, как она будет повержена в прах. Вот что для меня главное, дорогая! А Джудит поможет мне это осуществить. Если, конечно, ты не возражаешь, — добавил он, иронически приподняв брови.
Агнес рассмеялась и коснулась пальцем его рта.
— Какая прелесть, дорогой! Ты собираешься ее соблазнить и спрашиваешь, не возражаю ли я? Напротив, мне это доставит огромное удовольствие. — Она засмеялась низким хриплым смехом. Ей было сейчас весело, и она хотела Бернара. — Ну, давай же, милый. Я и так жду целую вечность.
Но он оставил этот ее призыв без внимания. Грейсмер пристально смотрел на Агнес и видел, как в ее глазах появился хищный, жестокий блеск. Он был точным отражением такого же блеска в его глазах. Грейсмер знал — еще бы ему не знать! — как возбуждает ее каждая очередная пакость, которую они замышляли. Да, сейчас это обещает долгую и восхитительную ночь. Он приблизил свой рот к ее рту.
— Но будь осторожен, чтобы Твоя интрижка с женой Керрингтона не испортила дела с маленькой дурочкой Мортон, — пробормотала леди Баррет. — Тридцать тысяч фунтов па дороге не валяются.
— Нет, не валяются, — согласился он. — Тут наши мнения, как всегда, совпадают. — Он коснулся языком ее губ. — А когда они не совпадали, дорогая? Особенно если это касалось денег.
Джудит взяла с доски изящную белую мраморную пешку, с секунду поласкала ее в руке и, озорно улыбнувшись Маркусу, сделала очередной ход. Он был явно озадачен. Такого он не ожидал. Джудит обняла руками колени, чувствуя на правой щеке жар от камина.
— И что все это значит? — потребовал объяснений Маркус.
— У тебя есть возможность пойти точно так же. Это называется ферзевый гамбит, — весело объяснила она. — Это не совсем обычная комбинация, но достаточно известная.
— А что будет, если я поступлю иначе?
— Нет. Это единственный разумный ход. А вот потом начнется настоящее веселье.
Оба они сидели на полу. Маркус вытянул перед собой ноги и оперся спиной о ножку стола. На Маркусе были только рубашка и бриджи. Его сюртук, галстук, носки и башмаки были разбросаны по комнате.
— Через полчаса ты заставишь меня снять и рубашку и штаны, — покорно констатировал он.
— Заманчивая перспектива, — улыбнулась Джудит.
— Послушай, шансы явно неравные. За последние два часа ты проиграла только заколку и туфли.
— Ладно, я даю тебе фору. — Она сняла с доски ферзевого коня.
— А моя гордость?! — возопил он. — Нет, Джудит, с тобой невозможно играть.
— Давай сыграем в пикет, ради разнообразия. Двух часов в шахматы достаточно. Здесь тебе меня не одолеть.
— Погоди-ка, А не хочешь ли ты специально поддаться мне в пикет, чтобы спасти мою мужскую гордость?
— Если возникнет такая необходимость, то почему бы и нет, — озорно улыбнулась она.
— Ну что мне прикажете делать с такой женой? — Маркус протянул руки и перетащил ее к себе на колени.
— Что делать? Сыграть с ней в пикет. — Она провела пальцем по его губам. — Иного пути, чтобы я сняла одежду, нет.
С минуту он молча рассматривал ее лицо, смеющийся рот, веселые огоньки золотистых глаз.
— В пикете я не так сильна, как в шахматах. А ты, как известно, за карточным столом большой мастер.
— Но такого опыта, как у вас, сударыня-жена, у меня и в помине нет.
— Возможно. Нужда, как известно, оттачивает разум. — По лицу ее пробежала тень грусти.
— Расскажи мне о своем отце, — попросил Маркус. Это был тот редкий вечер, который они проводили вместе. После ужина Маркус застал жену в библиотеке. Она искала, что бы почитать на ночь. За день устала так, что на званый вечер к Денхолменам не пошла. Ну а потом все кончилось игрой в шахматы. Что-то в сегодняшнем вечере было неординарное, далеко выходящее за рамки тех чувственных наслаждений, которым они предавались обычно. Общение сейчас было совершенно естественным, и, повинуясь инстинкту, он осмелился постучаться в дверь, которая обычно была наглухо закрыта.
Джудит лежала тихо, прижав ухо к его груди.
— Кто был мой отец? Он был игрок, промотавший все, все свои земли, всю недвижимость… в общем, все.
— Но все же расскажи о нем… и, конечно, о себе и о Себастьяне.
Она пошевелилась на его коленях, чтобы сесть, и уставилась в огонь камина.
— Он уехал из страны и взял нас с собой. Наша мать вынести это все не смогла. Она удалилась в монастырь, где-то в Альпах, и вскоре умерла там. Отец намекал, что она наложила на себя руки. Мы были совсем маленькими, когда покинули Англию. Себастьяну было почти три года, и мне около двух. Вначале отец нанимал для нас нянек, а потом мы подросли и начали заботиться о себе сами. Где мы только не были; Вена, Рим, Прага, Париж, Брюссель и все города между этими столицами. Отец играл, и мы учились жизни: как ладить с квартирной хозяйкой, с торговцами и прочес. А потом мы научились играть. Отец часто болел.
Джудит сделала паузу. Глядя в огонь, она рассеянно протянула руку и взяла черного короля.
— А что с ним было? — тихо спросил Маркус, наблюдая, как она гладит руками мраморную шахматную фигуру.
— Черная меланхолия, приступы отчаяния. В такие моменты он не вставал с постели. Нам с Себастьяном приходилось изворачиваться, чтобы прокормить себя… и его.
Маркус погладил ее спину, ища подходящие слова. Но она неожиданно рассмеялась:
— В нашем тогдашнем существовании было много ужасного, но были и светлые стороны. Например, мы никогда не ходили в школу. Читали что хотели. Никто никогда не говорил нам, как и что делать: что есть, когда ложиться спать, Мы делали, что нам нравилось, сообразуясь, конечно, с необходимостью.
— Это тоже образование, и очень своеобразное, — заметил Маркус, снова привлекая ее себе на грудь. — Вне общепринятых рамок, но обширное. Такому образованию позавидовал бы сам Жан Жак Руссо.
— Да, наверное, он бы одобрил. Мы прочитали его «Эмиля» несколько лет назад в Париже.
Минуты три она смотрела на огонь.
Своим детям Маркус такого образования, наверное, бы не пожелал. Хотя он, видимо, решил, что детей у него все равно не будет… по крайней мере от этого брака.
— Ну и что? — спросила она. — Пикет?
— Нет, — ответил он. — Зачем мне выигрывать твою наготу, если есть более действенные методы.
— Что, век долог, да час дорог?
— Да, именно так.
Что и говорить, Себастьян был очень гостеприимный хозяин! Но никто из приглашенных не подозревал, что все внимание хозяина сейчас было сосредоточено на единственном госте — Бернаре Мелвилле, третьем графе Грейсмере.
На приглашение отужинать и сыграть в макао Грейсмер откликнулся с готовностью, и вот теперь у Себастьяна появилась определенная уверенность, что удастся удержать этого хищника на крючке.
Проигрывать ему было не так уж сложно. Игроком граф был очень опытным, и инсценировать проигрыши Себастьяну удавалось весьма правдоподобно. Сейчас банковал Грейсмер. Время от времени он бросал пристальные взгляды через стол на хозяина дома. Тот сидел, беззаботно развалясь и кресле. Похоже, он считал, что его проигрыш не больше, чем у любого за столом.
— Вам что-то сегодня не везет, Давенпорт, — заметил кто-то из гостей.
Себастьян пожал плечами, поднял бокал и осушил до дна.
— Друзья, удача приходит и уходит, когда захочет. Это весьма капризная дама. Как вы находите кларет?
— Великолепный. У кого вы его берете?
— У Харперса, на Грейсчерн-стрит.
Увидев, что Грейсмер открыл двадцать очков против девятнадцати его, он бросил на стол пачку ассигнаций:
— Опять мимо!
Что творилось сейчас в душе у Себастьяна, знал только он один. «Неужели Грейсмер выглядел вот так же, когда, жадно облизывая губы, выигрывал у Джорджа Деверю мое наследство и мое будущее? Интересно, зачем ему понадобились крапленые карты? Да-да, конечно, Грейсмер игрок отменный, но не лучше отца. В какой же момент несчастный понял, что честно ему не выиграть?»
Они с Джудит много раз пытались воспроизвести эту последнюю игру, представить, как все было. Именно тот самый момент, когда отец проиграл последний заход, уличенный Грейсмером в том, что применяет крапленые карты. Видимо, отец уже понял, что противник жульничает, что весь его выигрыш незаконный. И в этот момент Грейсмер вдруг собирает карты и «случайно обнаруживает» в руке Деверю крапленую. Что произошло потом? В письме отца об этом ничего не сказано. Там было все довольно сухо объяснено, в основном почему отец был вынужден бежать. Его обесчестили, публично. Причем обесчестил именно тот, кто сам жульничал.
Спасаясь от скандала, он был вынужден забрать детей и ехать на континент, изменить имя себе и детям. Иначе тогда было нельзя. Его молодая жена, их мать, перенести этого не смогла. В конце концов не выдержал и сам Джордж Деверю. Он последовал за своей женой, сам лишив себя жизни.
Но у него остались дети. И они отомстят.
»Однако надо продолжать играть свою роль». Себастьян очнулся от грустных размышлений. Лениво зевнул и произнес:
— Пожалуй, на сегодня я проиграл уже достаточно. Грейсмер, надеюсь, вы дадите мне отыграться в следующий раз?
Граф улыбнулся и стал собирать карты.
— О чем говорить, Давенпорт? С огромным удовольствием! Вскоре после ухода графа к Себастьяну подошел виконт Миддлтон и смущенно спросил:
— И часто вы вот так играете с Грейсмером?
— Нет. Насколько я понял, он появился в городе недавно. — Себастьян взял приятеля под локоть и повел назад, в гостиную. Там их ждал какой-то особенный коньяк. — А вы играли с ним, Харри? Кстати, как он вообще играет?
— Стараюсь не играть. — Харри покосился на коньяк. Это был симпатичный молодой человек, стройный, а самое главное, чрезвычайно доброжелательный. Конечно, он мог себе это позволить, ибо был достаточно богат и в обществе занимай прочное положение, но не так уж часто в этом кругу можно встретить столь порядочного человека.
— Мне не хотелось бы говорить что-то лишнее, однако, смею заметить, это опасный человек, особенно за карточным столом.
Харри пригубил коньяк и посмотрел Себастьяну в глаза;
— Себастьян, вы человек в этом городе новый… вообще, только не подумайте, что вмешиваюсь в ваши дела…
Себастьян покачан головой:
— Ради Бога, Харри. Я вам искренне благодарен.
— Но Грейсмер профессиональный игрок… хищник. И, смею вас заверить, вы у него не первый фазан… — Он оборвал себя на полуслове и неловко замолк.
— Не переживайте, Харри. Я все понимаю. Поверьте, я не вчера родился на свет.
— Просто я хотел, чтобы вы знали… Понимаете? Знали.
— Да, я понял и еще раз благодарю вас. — Себастьян обнял Харри за плечи.
— И все-таки будьте осторожны, — продолжал настаивать Харри, желая выполнить свой дружеский долг до конца.
— Можете не сомневаться, я принял вашу информацию с большой признательностью, — заверил его улыбающийся Себастьян. — Со своей стороны, хотел бы сказать: я вовсе не такой фазан, каким меня представляет Грейсмер. Я хочу, чтобы вы это знали, Харри.
Харри нахмурился и замер, пытаясь переварить услышанное. Нет, слишком много он принял сегодня алкоголя. Пора домой.
Себастьян отправился в постель вскоре после ухода гостей, и над ним в темноте сразу же воспарили голубые глаза, прекраснее которых на свете не существует: робкие, пугливые… вздернутый носик, нежный рот. Так было не только сегодня, а каждую ночь с тех пор, как он познакомился с Харриет Мортон. Себастьян улыбнулся. «Прежде подобные девицы, открывающие свой первый сезон, занимали мое внимание самое большее минут пять. Но Харриет совсем не такая. Она чистая, светлая, нежная… беззащитная… ее хочется прижать к груди и не отпускать, защищая от всех бел, нынешних и грядущих.
Что же это со мной происходит?! Услыхала бы сейчас эти мои мысли Джу. Кстати, надо попросить ее организовать визит к матери Харриет. Мои ухаживания за мисс Мортон пора узаконить».
— Спешу сообщить, наконец-то я нашел своего фазана. И он вполне созрел, — объявил Грейсмер, приложился к бокалу портвейна и ослабил галстук. — Сегодня я ободрал его на семь сотен гиней. И не было видно, чтобы это его слишком встревожило.
— А я все думаю, откуда эти двое сюда явились. — Агнес вытянулась на постели.
С жадным любопытством, которое прошедшие годы оказались не в силах не то что истребить, а даже сколько-нибудь ослабить, она наблюдала за раздеванием графа.
— Никто, абсолютно никто не знает. Но это никого и не интересует. Раз сам Керрингтон женился, значит, все в порядке. Такой не ошибается.
— Да. Я думаю, они из какой-то знатной европейской семьи. Знаешь, такие семьи, где богатство орнаментировано высокими титулами. — Он сбросил рубашку.
— Главное, твоя цель достигнута. Фазан найден. — Агнес взяла с туалетного столика ножницы и принялась выравнивать ноготь на указательном пальце.
— Не моя — наша цель, — мягко поправил ее граф. — А вот для своих целей я бы хотел использовать леди Керрингтон. — Он сбросил наконец брюки и швырнул их в угол. — Нашему Маркусу это, конечно, очень не понравится.
— Ты что, еще недостаточно ему досадил? Бернард тихо засмеялся.
— Думаю, что недостаточно. И я хочу это положение поправить. У меня есть план, дорогая, и не за горами тот день, когда я смешаю его честь с дерьмом. — Рот Грейсмера злобно скривился.
— А ведь я так и не знаю, что же тогда произошло, когда он застал тебя с Мартой. Может быть, ты хоть теперь расскажешь?
— Это останется только между нами. Между Керрингтоном и мной. — Грейсмер поставил одно колено на постель.
Агнес обвила руками его бедро, «Не хочет говорить, и не надо. Хотя очень странно. Сколько всего между нами было! По существу, мы давно уже представляем собой одно целое, и так уже много лет, а вот об этом утреннем инциденте в деревенской гостинице Бернард никогда ничего не рассказывал. После этого он исчез куда-то на месяц, а когда появился в обществе вновь — на сей раз уже со своей невестой, — то сквозь прежнюю самоуверенность я все-таки разглядела что-то новое в потемках его души. Но он это прячет до сих пор».
— Значит, ты решил развлечься с кокеткой Джудит? — Ее пальцы блуждали по его телу. — Я видела, ты танцевал с ней на прошлом балу.
— Мне главное увидеть, как будет унижена чертова гордость Маркуса Девлина, как она будет повержена в прах. Вот что для меня главное, дорогая! А Джудит поможет мне это осуществить. Если, конечно, ты не возражаешь, — добавил он, иронически приподняв брови.
Агнес рассмеялась и коснулась пальцем его рта.
— Какая прелесть, дорогой! Ты собираешься ее соблазнить и спрашиваешь, не возражаю ли я? Напротив, мне это доставит огромное удовольствие. — Она засмеялась низким хриплым смехом. Ей было сейчас весело, и она хотела Бернара. — Ну, давай же, милый. Я и так жду целую вечность.
Но он оставил этот ее призыв без внимания. Грейсмер пристально смотрел на Агнес и видел, как в ее глазах появился хищный, жестокий блеск. Он был точным отражением такого же блеска в его глазах. Грейсмер знал — еще бы ему не знать! — как возбуждает ее каждая очередная пакость, которую они замышляли. Да, сейчас это обещает долгую и восхитительную ночь. Он приблизил свой рот к ее рту.
— Но будь осторожен, чтобы Твоя интрижка с женой Керрингтона не испортила дела с маленькой дурочкой Мортон, — пробормотала леди Баррет. — Тридцать тысяч фунтов па дороге не валяются.
— Нет, не валяются, — согласился он. — Тут наши мнения, как всегда, совпадают. — Он коснулся языком ее губ. — А когда они не совпадали, дорогая? Особенно если это касалось денег.
Джудит взяла с доски изящную белую мраморную пешку, с секунду поласкала ее в руке и, озорно улыбнувшись Маркусу, сделала очередной ход. Он был явно озадачен. Такого он не ожидал. Джудит обняла руками колени, чувствуя на правой щеке жар от камина.
— И что все это значит? — потребовал объяснений Маркус.
— У тебя есть возможность пойти точно так же. Это называется ферзевый гамбит, — весело объяснила она. — Это не совсем обычная комбинация, но достаточно известная.
— А что будет, если я поступлю иначе?
— Нет. Это единственный разумный ход. А вот потом начнется настоящее веселье.
Оба они сидели на полу. Маркус вытянул перед собой ноги и оперся спиной о ножку стола. На Маркусе были только рубашка и бриджи. Его сюртук, галстук, носки и башмаки были разбросаны по комнате.
— Через полчаса ты заставишь меня снять и рубашку и штаны, — покорно констатировал он.
— Заманчивая перспектива, — улыбнулась Джудит.
— Послушай, шансы явно неравные. За последние два часа ты проиграла только заколку и туфли.
— Ладно, я даю тебе фору. — Она сняла с доски ферзевого коня.
— А моя гордость?! — возопил он. — Нет, Джудит, с тобой невозможно играть.
— Давай сыграем в пикет, ради разнообразия. Двух часов в шахматы достаточно. Здесь тебе меня не одолеть.
— Погоди-ка, А не хочешь ли ты специально поддаться мне в пикет, чтобы спасти мою мужскую гордость?
— Если возникнет такая необходимость, то почему бы и нет, — озорно улыбнулась она.
— Ну что мне прикажете делать с такой женой? — Маркус протянул руки и перетащил ее к себе на колени.
— Что делать? Сыграть с ней в пикет. — Она провела пальцем по его губам. — Иного пути, чтобы я сняла одежду, нет.
С минуту он молча рассматривал ее лицо, смеющийся рот, веселые огоньки золотистых глаз.
— В пикете я не так сильна, как в шахматах. А ты, как известно, за карточным столом большой мастер.
— Но такого опыта, как у вас, сударыня-жена, у меня и в помине нет.
— Возможно. Нужда, как известно, оттачивает разум. — По лицу ее пробежала тень грусти.
— Расскажи мне о своем отце, — попросил Маркус. Это был тот редкий вечер, который они проводили вместе. После ужина Маркус застал жену в библиотеке. Она искала, что бы почитать на ночь. За день устала так, что на званый вечер к Денхолменам не пошла. Ну а потом все кончилось игрой в шахматы. Что-то в сегодняшнем вечере было неординарное, далеко выходящее за рамки тех чувственных наслаждений, которым они предавались обычно. Общение сейчас было совершенно естественным, и, повинуясь инстинкту, он осмелился постучаться в дверь, которая обычно была наглухо закрыта.
Джудит лежала тихо, прижав ухо к его груди.
— Кто был мой отец? Он был игрок, промотавший все, все свои земли, всю недвижимость… в общем, все.
— Но все же расскажи о нем… и, конечно, о себе и о Себастьяне.
Она пошевелилась на его коленях, чтобы сесть, и уставилась в огонь камина.
— Он уехал из страны и взял нас с собой. Наша мать вынести это все не смогла. Она удалилась в монастырь, где-то в Альпах, и вскоре умерла там. Отец намекал, что она наложила на себя руки. Мы были совсем маленькими, когда покинули Англию. Себастьяну было почти три года, и мне около двух. Вначале отец нанимал для нас нянек, а потом мы подросли и начали заботиться о себе сами. Где мы только не были; Вена, Рим, Прага, Париж, Брюссель и все города между этими столицами. Отец играл, и мы учились жизни: как ладить с квартирной хозяйкой, с торговцами и прочес. А потом мы научились играть. Отец часто болел.
Джудит сделала паузу. Глядя в огонь, она рассеянно протянула руку и взяла черного короля.
— А что с ним было? — тихо спросил Маркус, наблюдая, как она гладит руками мраморную шахматную фигуру.
— Черная меланхолия, приступы отчаяния. В такие моменты он не вставал с постели. Нам с Себастьяном приходилось изворачиваться, чтобы прокормить себя… и его.
Маркус погладил ее спину, ища подходящие слова. Но она неожиданно рассмеялась:
— В нашем тогдашнем существовании было много ужасного, но были и светлые стороны. Например, мы никогда не ходили в школу. Читали что хотели. Никто никогда не говорил нам, как и что делать: что есть, когда ложиться спать, Мы делали, что нам нравилось, сообразуясь, конечно, с необходимостью.
— Это тоже образование, и очень своеобразное, — заметил Маркус, снова привлекая ее себе на грудь. — Вне общепринятых рамок, но обширное. Такому образованию позавидовал бы сам Жан Жак Руссо.
— Да, наверное, он бы одобрил. Мы прочитали его «Эмиля» несколько лет назад в Париже.
Минуты три она смотрела на огонь.
Своим детям Маркус такого образования, наверное, бы не пожелал. Хотя он, видимо, решил, что детей у него все равно не будет… по крайней мере от этого брака.
— Ну и что? — спросила она. — Пикет?
— Нет, — ответил он. — Зачем мне выигрывать твою наготу, если есть более действенные методы.
— Что, век долог, да час дорог?
— Да, именно так.
Глава 14
Леди Петиция Мортон, дама из категории вечно больных, и сейчас полулежала в кресле среди подушек. Рядом стояла нюхательная соль и еще какие-то лекарства. А вообще, если бы не склонность к болезням, она была бы вполне симпатичной женщиной. И еще ее сильно портила постоянная жалость к себе. Говорила она, как и должно, печальным голосом, порой срывающимся на тихий визг.
— Так вы говорите, леди Керрингтон, что ваш брат только недавно приехал с континента?
— Да, сударыня, из Брюсселя, — ответила Джудит. Здесь, в гостиной Мортонов, она выполняла сейчас свои обязанности сестры. — После моего замужества он решил обосноваться в Англии.
Продолжая играть с бахромой своей шали, леди Мортон не сводила глаз с Себастьяна и Харриет. Они сидели на диване. Каштановые волосы Харриет контрастировали с рыжей головой Себастьяна. Они листали какую-то книгу и рассматривали иллюстрации.
— Я совсем незнакома с вашей семьей, леди Керрингтон, — проронила она.
»Иными словами, сколько стоит твой братец? Ты ведь это хотела спросить?» Для Джудит не составляло труда правильно понять замечание леди Мортон. Любая женщина с дочерью на выданье рада видеть у себя в гостиной сколько угодно молодых джентльменов, лишь бы у них были титулы, ну и, конечно, деньги. Всех прочих, как говорится, просим не беспокоиться. А если учесть, что Харриет была их единственной дочерью и наследницей солидного состояния, то тут вообще надо было держать ухо востро.
— Мы с братом жили за границей вплоть до смерти отца, — неопределенно произнесла Джудит. — Большую часть времени мы провели во Франции.
— А… понимаю. В фамильном замке…
Джудит улыбнулась и кивнула, вроде бы соглашаясь. Ей невольно сейчас вспомнилась череда грязных квартир, в которых им приходилось жить. Это и были их фамильные замки.
Улыбка леди Мортон стала мягче. Она благосклонно окинула взором свою дочь и Себастьяна, А впрочем, какие могут быть тут сомнения? Семья, с которой связал себя родственными узами маркиз Керрингтон, достаточно хороша и для Мортонов.
— Я надеюсь, вы и ваш брат как-нибудь окажете честь откушать у нас, — произнесла Летиция. — И лорд Керрингтон, разумеется, тоже, если, конечно, такое обыденное мероприятие, как семейный ужин, его привлечет.
— Мы будем счастливы принять ваше приглашение, — ответила Джудит.
Их разговор прервал приход Агнес Баррет. Они влетела в гостиную — сама любезность, — наклонилась поцеловать леди Мортон, облобызала Харриет, пожала ручку Джудит и одарила приветливой улыбкой Себастьяна. Он поцеловал ей руку и даже сделал небольшой комплимент по поводу платья. А одета она была в зеленый атласный редингот с маленьким жестким кружевным воротником. К нему в тон темно-зеленая шелковая шляпа с пером неведомой птицы красновато-коричневого цвета. Эффект был поистине ошеломляющий. Джудит даже почувствовала какой-то намек на зависть, хотя ей тоже было показаться совсем не стыдно.
— Так вы говорите, леди Керрингтон, что ваш брат только недавно приехал с континента?
— Да, сударыня, из Брюсселя, — ответила Джудит. Здесь, в гостиной Мортонов, она выполняла сейчас свои обязанности сестры. — После моего замужества он решил обосноваться в Англии.
Продолжая играть с бахромой своей шали, леди Мортон не сводила глаз с Себастьяна и Харриет. Они сидели на диване. Каштановые волосы Харриет контрастировали с рыжей головой Себастьяна. Они листали какую-то книгу и рассматривали иллюстрации.
— Я совсем незнакома с вашей семьей, леди Керрингтон, — проронила она.
»Иными словами, сколько стоит твой братец? Ты ведь это хотела спросить?» Для Джудит не составляло труда правильно понять замечание леди Мортон. Любая женщина с дочерью на выданье рада видеть у себя в гостиной сколько угодно молодых джентльменов, лишь бы у них были титулы, ну и, конечно, деньги. Всех прочих, как говорится, просим не беспокоиться. А если учесть, что Харриет была их единственной дочерью и наследницей солидного состояния, то тут вообще надо было держать ухо востро.
— Мы с братом жили за границей вплоть до смерти отца, — неопределенно произнесла Джудит. — Большую часть времени мы провели во Франции.
— А… понимаю. В фамильном замке…
Джудит улыбнулась и кивнула, вроде бы соглашаясь. Ей невольно сейчас вспомнилась череда грязных квартир, в которых им приходилось жить. Это и были их фамильные замки.
Улыбка леди Мортон стала мягче. Она благосклонно окинула взором свою дочь и Себастьяна, А впрочем, какие могут быть тут сомнения? Семья, с которой связал себя родственными узами маркиз Керрингтон, достаточно хороша и для Мортонов.
— Я надеюсь, вы и ваш брат как-нибудь окажете честь откушать у нас, — произнесла Летиция. — И лорд Керрингтон, разумеется, тоже, если, конечно, такое обыденное мероприятие, как семейный ужин, его привлечет.
— Мы будем счастливы принять ваше приглашение, — ответила Джудит.
Их разговор прервал приход Агнес Баррет. Они влетела в гостиную — сама любезность, — наклонилась поцеловать леди Мортон, облобызала Харриет, пожала ручку Джудит и одарила приветливой улыбкой Себастьяна. Он поцеловал ей руку и даже сделал небольшой комплимент по поводу платья. А одета она была в зеленый атласный редингот с маленьким жестким кружевным воротником. К нему в тон темно-зеленая шелковая шляпа с пером неведомой птицы красновато-коричневого цвета. Эффект был поистине ошеломляющий. Джудит даже почувствовала какой-то намек на зависть, хотя ей тоже было показаться совсем не стыдно.