Джейн Фэйзер
Джудит
Пролог
В комнате было тихо, очень тихо. Перо медленно скрипело по пергаментной бумаге. Время от времени, вторя ему, в камине потрескивали поленья. Когда ночной ветерок проникал сквозь неплотно задернутые шторы, пламя оплывшей свечи вздрагивало и ярче озаряло человека за столом.
Он вдруг положил перо и задумался. Затем, обмакнув перо в чернильницу, оглянулся на полутемную, убого обставленную комнату: старая мебель, потрескавшаяся обшивка стен, инкрустированная многолетней грязью. Пошаркал ногами по грязному полу, стараясь их согреть, поежился и засмотрелся на огонь. Поленья в камине догорали, и он наклонился, чтобы подложить еще, но на полдороге остановился и бросил поленья обратно в корзину. Ненужная расточительность! По крайней мере сейчас.
Он вновь возвратился к своему занятию, и вновь скрип пера заполнил комнату. Наконец он потянулся за песочницей. Не став перечитывать написанное, с необычной тщательностью сложил бумагу вчетверо, капнул на сгиб жирную кляксу воска от свечи и приложил свой перстень. Словно устав от проделанной работы, он с минуту сидел неподвижно, не отрывая пристального взгляда от вензеля Д. Д. Затем, очнувшись от раздумий, сделал на послании надпись, после чего подошел к камину и поставил письмо к потускневшему подсвечнику на каминной доске. На столе стояла бутылка с бренди на дне. Он вылил содержимое бутылки в бокал и быстро опрокинул в рот. Жидкость привычно обожгла язык и гортань и приятно скользнула внутрь. Стало чуть теплее. Да, ему доводилось прежде смаковать отборнейшие коньяки, он знал в них толк. Но ничего, и это подобие коньяка тоже сойдет. Сейчас все сойдет.
Он подошел к двери и тихо ее отворил. Коридор впереди был темен и тих. Стараясь идти как можно тише, он на цыпочках подошел к двум комнатам в конце коридора. Осторожно нажал на ручку двери, той, что справа, и застыл на пороге, вглядываясь в темноту, туда, где спали его дети. Губы его беззвучно шевелились. Человек на пороге творил не то молитву, не то благословение. Затем осторожно закрыл дверь и повторил то же самое в комнате напротив.
Вернувшись в кабинет, где догорала свеча, он плотно затворил дверь и подошел к столу. Не спеша выдвинул ящик и достал пистолет с серебряной инкрустацией. С некоторым удивлением он какое-то время рассматривал его, а затем проверил барабан. Там был всего один патрон. А больше и не требовалось.
Выстрел вдребезги разбил ночную тишину. Пламя свечи всколыхнулось и на мгновение осветило надпись на письме, что стояло на каминной доске.
Себастьяну и Джудит.
«Мои дорогие дети! Когда вы это прочтете, то наконец поймете все…»
Он вдруг положил перо и задумался. Затем, обмакнув перо в чернильницу, оглянулся на полутемную, убого обставленную комнату: старая мебель, потрескавшаяся обшивка стен, инкрустированная многолетней грязью. Пошаркал ногами по грязному полу, стараясь их согреть, поежился и засмотрелся на огонь. Поленья в камине догорали, и он наклонился, чтобы подложить еще, но на полдороге остановился и бросил поленья обратно в корзину. Ненужная расточительность! По крайней мере сейчас.
Он вновь возвратился к своему занятию, и вновь скрип пера заполнил комнату. Наконец он потянулся за песочницей. Не став перечитывать написанное, с необычной тщательностью сложил бумагу вчетверо, капнул на сгиб жирную кляксу воска от свечи и приложил свой перстень. Словно устав от проделанной работы, он с минуту сидел неподвижно, не отрывая пристального взгляда от вензеля Д. Д. Затем, очнувшись от раздумий, сделал на послании надпись, после чего подошел к камину и поставил письмо к потускневшему подсвечнику на каминной доске. На столе стояла бутылка с бренди на дне. Он вылил содержимое бутылки в бокал и быстро опрокинул в рот. Жидкость привычно обожгла язык и гортань и приятно скользнула внутрь. Стало чуть теплее. Да, ему доводилось прежде смаковать отборнейшие коньяки, он знал в них толк. Но ничего, и это подобие коньяка тоже сойдет. Сейчас все сойдет.
Он подошел к двери и тихо ее отворил. Коридор впереди был темен и тих. Стараясь идти как можно тише, он на цыпочках подошел к двум комнатам в конце коридора. Осторожно нажал на ручку двери, той, что справа, и застыл на пороге, вглядываясь в темноту, туда, где спали его дети. Губы его беззвучно шевелились. Человек на пороге творил не то молитву, не то благословение. Затем осторожно закрыл дверь и повторил то же самое в комнате напротив.
Вернувшись в кабинет, где догорала свеча, он плотно затворил дверь и подошел к столу. Не спеша выдвинул ящик и достал пистолет с серебряной инкрустацией. С некоторым удивлением он какое-то время рассматривал его, а затем проверил барабан. Там был всего один патрон. А больше и не требовалось.
Выстрел вдребезги разбил ночную тишину. Пламя свечи всколыхнулось и на мгновение осветило надпись на письме, что стояло на каминной доске.
Себастьяну и Джудит.
«Мои дорогие дети! Когда вы это прочтете, то наконец поймете все…»
Глава 1
Какого черта! Что это она там делает?
Маркус Девлин, достопочтенный маркиз Керрингтон, машинально заменил па подносе у проходящего мимо лакея пустой бокал из-под шампанского на полный и выпрямился во весь свой немалый рост, чтобы получше рассмотреть, что же происходит за столом, где играли в макао. Там явно было что-то не так.
Она стояла позади кресла Чарли и медленно обмахивалась веером. Вот наклонилась и что-то прошептали ему на ухо. Декольте ее вечернего платья не то что не скрывало грудь, а в большей степени открывало. Чарли посмотрел на нее с мягкой улыбкой влюбленного идиота. «Да, юнец влюблен, это видно невооруженным глазом, — подумал маркиз. — Да и что удивительного в том, что мой кузен положил свое сердце к ногам мисс Джудит Давенпорт? Вряд ли в Брюсселе найдется хоть один мужчина, который остался бы равнодушен к этой женщине, сотканной, казалось, из одних противоречий.
Красавица, импульсивная, но в меру. В ней чувствуется столько страсти! И, наконец, это просто умная женщина, к тому же обладает магнетической силой притягивать внимание мужчин. Только бы еще понять, как это у нее получается! Вначале вроде бы бросает вызов — мужчина весь подбираемся, мобилизует себя, но уже в следующий момент превращается в беззащитного котенка. Как ни странно, но эту женишку хочется приласкать и защитить от всех земных напастей… Не правда ли, забавно?!»
Маркус чуть было не чертыхнулся. Еще не хватало уподобиться своему кузену и половине офицерского корпуса, командирующегося здесь в ожидании, когда Наполеон сделает свой первый план. За Джудит Давенпорт маркиз наблюдал уже несколько недель и пришел к заключению, что она, несомненно, кокетка, если не сказать больше, причем себе на уме. Но что именно у нее на уме, Маркус понять пока не мог.
Глаза его остановились на молодом человеке, спляшем напротив Чарли, Себастьян Давенпорт держал в этот момент банк. Такой же красивый, как и сестра, но на свой манер. Вот он откинулся на спинку кресла, источая всем своим существом хороню отработанную беззаботность. Вот он засмеялся чьей-то шутке и легко перетасовал карты. Атмосфера были непринужденной, как и всегда, когда где-нибудь появлялись Давенпорты. Они были очень популярны, эти брат с сестрой. Но сейчас маркизу показалось, будто он разгадал… томнее, что-то заметил.
Все дело было в движениях ее веера. Это были не просто кокетливые обмахивания, а некий сложный узор. То быстрые взмахи, то плавные, а то они вдруг прекращались. Раз или два она вообще резко складывала веер, но только затем, чтобы мгновенно начать еще более неистовые обмахивания. За столом снова раздался смех, и Себастьян Давенпорт ленивым движением придвинул к себе лопаточкой большую кучу ассигнаций.
Маркиз пересек зал. Когда он приблизился к столу, Чарли поднял голову и грустно улыбнулся.
— Похоже, Маркус, сегодня я не в ударе.
— Обратное бывает очень редко, так что ничего удивительного, — произнес Керрингтон, втягивая носом понюшку табаку. — Будь осторожнее, иначе оглянуться не успеешь, как проиграешь все, что есть.
Этот совет-предупреждение кузен произнес, как обычно, вежливо и словно бы между прочим. На щеках Чарли вспыхнул легкий румянец, и он снова опустил глаза на свои карты. Маркус — его опекун и имел право быть резким, когда карточные долги Чарли превышали его ежеквартальное содержание.
— Отчего бы вам не сыграть самому, маркиз Керрингтон? — спросила Джудит Давенпорт.
Маркус встретил ее взгляд: золотистые глаза сияли, она улыбалась. Но не на того напали! Десять лет успешного лавирования и ускользания от всяческих охотниц за богатыми мужьями закалили Маркуса Девлина. Красивые глазки, густые ресницы, дивный голос — это, конечно, хорошо, но и только.
— Нет, мисс Давенпорт, боюсь, что я сегодня тоже не в ударе. Разрешите проводить вас в банкетный зал? Наблюдать за тем, как ловко проигрывает мой кузен, — это, знаете ли, очень скучно.
Он отвесил легкий поклон и, не ожидая ответа, взял Джудит под локоть. Она, казалось, вся напряглась. Но маркиз не отпускал ее обнаженную руку. Он смотрел без улыбки, и от этого холодного взгляда, который как бы усиливал его жесткую хватку, у Джудит по спине пробежал неприятный холодок.
— А мне, милорд, напротив, наблюдать игру доставляет огромное удовольствие.
Она попробовала пошевелить рукой. Теплые пальцы маркиза сжали ее локоть еще сильнее.
— Но я вынужден настаивать, мисс Давенпорт. Уверен, бокал глинтвейна доставит вам не меньшее удовольствие. — Взгляд его темных глаз был столь же непреклонно настойчив, как и тон, каким он говорил.
Джудит заметила, что на них уже начали с любопытством посматривать. Какого-то изящного способа выйти из этой неприятной ситуации она гак и не нашла.
— Вы уговорили меня, сэр, — беспечно произнесла она с легкой улыбкой, — но глинтвейну я предпочла бы шампанское.
— О, это легко устроить.
Он заставил ее взять себя под руку, и Джудит почувствовала себя так, словно на нее надели наручники.
Они молча пересекли карточный зал: его молчание было весьма многозначительным.
»Ему удалось что-то разнюхать? Он что-то увидел? Неужели я допустила какую-то ошибку? Или Себастьян что-то сделал или посмотрел не так?..»
Вопросы и предположения роились сейчас в прекрасной головке Джудит. Ведь с Маркусом Девлином она была едва знакома. Ни Себастьян, ни она и не думали его как-то использовать. Слишком уж он был искушенным и практичным. Какое-то шестое чувство подсказывало Джудит, что маркиз может быть опасным противником и лучше от него держаться подальше.
Банкетный зал располагался за танцевальным, но, вместо того чтобы провести свою спутницу мимо вальсирующих пар и чинно сидевших в креслах вдоль стен пожилых дам, что сопровождали молодых девушек на бал, Маркус повел ее к высоким застекленным дверям на террасу. Через открытую дверь в зал ворвался ветер и всколыхнул тяжелые бархатные портьеры.
Джудит резко остановилась.
— Мне показалось, что вы ведете меня в банкетный зал?
— Вам действительно показалось. Потому что мы собирались прогуляться и подышать ночным воздухом, — сообщил ее спутник, вежливо улыбаясь. — Прошу вас, моя дорогая сударыня, ставьте свои ножки одну впереди другой, иначе наше движение окажется весьма затруднительным.
Он резко сделал большой шаг, так что Джудит споткнулась, а затем быстро засеменила, стараясь приспособиться к ленивой вальяжной походке сопровождающего.
— А мне совсем на воздух не хочется, — процедила она сквозь зубы, но продолжая улыбаться. — Можно простудиться, а то и ревматизмом заболеть.
— Ну что вы, дорогая, ревматизм — это ведь удел стариков, — бодро ответил маркиз, приподняв густые черные брови. — А вам, насколько я понимаю, всего лишь двадцать два, и ни днем больше. Угадал? Или вы просто удачно играете молодую… макияж, пудра и прочее?
Возраст ее он оценил очень точно, и это почему-то встревожило Джудит еще больше.
— Я не такая искусная актриса, милорд, — произнесла она холодно.
— В самом деле? — Он раздвинул портьеру и пропустил ее вперед.
От зеленой лужайки террасу отделял низкий парапет, на котором стояли массивные канделябры с горящими свечами.
— Могу поклясться — вы не менее совершенны, чем актрисы, играющие в лучших лондонских театрах.
Свое утверждение он сопроводил проницательным взглядом.
Джудит потребовалось немало выдержки, чтобы ответить па его выпад так, будто это был не более чем шутливый комплимент:
— Вы слишком добры ко мне, сэр. Признаюсь, я втайне давно завидую таланту миссис Сиддонс.
— Вы недооцениваете себя, — мягко произнес Маркус Девлин, остановившись у одного из канделябров. — А я вижу в вас прирожденный театральный талант, мисс Давенпорт. В вас и в вашем брате.
Джудит высоко подняла голову. Конечно, на маркиза это не могло произвести большого впечатления, особенно если учесть его габариты, но все же она почувствовала себя увереннее.
— Я не понимаю, о чем вы ведете речь, милорд. Похоже, вы пригласили меня только для того, чтобы обидеть туманными намеками.
— Ничего туманного в моих словах нет, как нет и самих намеков. Есть обвинение. Ну, а насчет того, чтобы нас обидеть, тут я согласен, поскольку полагаю, что ваше отсутствие благотворно скажется на игре моего кузена.
— Что это означает?
Кровь отлила от ее щек, а затем нахлынула горячей волной. Пытаясь скрыть волнение, Джудит стала быстро обмахиваться веером. Маркиз схватил ее запястье и ловким движением сложил веер.
— По части веера вы большая мастерица, сударыня.
— Я по-прежнему ничего не понимаю, — начала она снова, изображая оскорбленное достоинство, но уже без прежней уверенности.
— Не стоит продолжать в том же духе, мисс Давенпорт, Это не принесет пользы ни вам, пи мне. Вы и ваш брат можете обдирать любого болвана, какого заметите поблизости, но моего кузена прошу оставить в покое.
— Милорд, вы говорите загадками.
»Доказать ему все равно ничего не удастся, и никакие публичные обвинения он выдвинуть не осмелится, — подумала Джудит. — А вот если он пустит слух, когда приедем в Лондон…»
Ей необходимо время, чтобы обдумать создавшееся положение. Она передернула плечами и повернулась, собираясь возвратиться в танцевальный зал.
— В таком случае позвольте решить эту загадку. — Маркиз схватил Джудит за руку. — Для этого нам лучше отойти подальше от света. Думаю, для вас будет нежелательно, если кто-нибудь услышит то, что я сейчас скажу.
— Ничего из того, что вы можете сказать, лорд Керрингтон, меня не интересует. А теперь, если позволите…
В ответ ей раздался резкий смех:
— Не советую вам, мисс Давенпорт, скрещивать со мной шпаги: справиться с девицей, промышляющей карточным шулерством, у меня хватит сил. Понимаю, сударыня: для того, чтобы жить, вам приходится изворачиваться. Но, уверяю вас, я тоже не промах.
Джудит поняла, что все хитрости бесполезны. Это только осложнит ситуацию.
— А у вас есть доказательства? — сухо поинтересовалась она.
— Ровным счетом ничего доказывать не собираюсь. Я же сказал: вы можете дурачить кого угодно из этих пустоголовых идиотов. Но мою семью оставьте в покое.
И, подхватив Джудит под локоть, он повел ее по низким ступенькам на лужайку. Разветвленный луб отбрасывал на нее гигантскую тень. В глубине этой тени маркиз остановился.
— Итак, мисс Джудит, я хочу, чтобы вы дали мне слово прекратить свои заигрывания с Чарли.
Джудит пожала плечами:
— Не моя вина, что он влюбился.
— О нет, это именно ваша вина. Вы думаете, я не наблюдал за вами? — Он прислонился к стволу дуба и скрестил руки на груди, устремив взгляд на бледный овал ее лица и золотистые огоньки в глазах. — Вы ловкая кокетка, сударыня. И мне бы очень хотелось, чтобы вы обратили свои прекрасные глазки вместе со всем своим сомнительным искусством на какого-нибудь другого молодого дурака.
— Это дело вашего кузена — кого ему любить. Не понимаю, милорд, при чем здесь вы?
— Мне до всего есть дело, если это касается моего подопечного. Особенно если он попадает в сети, ловко расставленные аферисткой и безнравственной нахалкой, у которой…
Звук пощечины звонко отозвался в тишине июньской ночи.
Джудит всхлипнула и отвернулась от него, прижав руки к щекам, показывая, как она борется со слезами и что ее гордость, ее чувства глубоко уязвлены. Это должно было обезоружить Маркуса Девлина. Если не сработает, она придумает что-нибудь еще. Сейчас во что бы то ни стало надо исключить риск того, что до лондонских клубов дойдут обвинения в адрес Давенпортов. В данный момент она не могла придумать ничего лучше, чем разыграть оскорбленную невинность. Может быть, это вызовет у него сочувствие, а стало быть, готовность молчать в будущем?
— Что вы знаете обо мне?.. Вы ничего не знаете… — прошептала она, сдерживая рыдания. — Вы и представления не имеете, сколько нам пришлось пережить… и каково нам сейчас… У меня и в мыслях не было кого-нибудь обидеть, причинить кому-то вред, не говоря уже о вашем кузене…
»А она действительно актриса, причем высшей квалификации», — подумал Маркус и потер ладонью горящую щеку, все еще чувствуя на ней следы ее пальцев. По какой-то причине ее прекрасная игра на него не подействовала. Хотя выглядело это все очень убедительно, так убедительно, что он уже начал сомневаться. Такая бурная демонстрация оскорбленной добродетели совсем не сочеталась с тем образом циничной аферистки, какой он себе нарисовал.
Не обращая внимания на ее сдерживаемые всхлипы, он бесстрастно заметил:
— А у вас тяжелая рука. Кто бы мог подумать! Это при вашей-то изящности.
Это была не та реакция, на которую она рассчитывала. Подняв голову, Джудит произнесла с холодным достоинством:
— Вы должны извиниться передо мной, лорд Керрингтон.
— Значит, с больной головы на здоровую? — Он продолжал потирать щеку, рассматривая Джудит в упор.
Этот его взгляд не оставлял девушке никаких иллюзий. Разумнее всего сейчас покинуть поле боя и прекратить ненужную конфронтацию. Джудит слабо пожала плечами.
— Вы не джентльмен, милорд. — И она снова повернулась к дому.
— О нет, вам не удастся уйти таким образом, — произнес Маркус. — По крайней мере не сейчас. Мы еще не завершили нашу дискуссию, мисс Давенпорт.
Он поймал ее за руку, и пару секунд они стояли не двигаясь. Джудит лицом к дому, ее преследователь — если можно было так назвать маркиза, — все еще прислонясь к дерену.
— Сударыня, ваши действия неоправданны. Такая реакция, и фактически без причины…
— Сэр, вы меня жестоко оскорбили. Разве это не причина? — прервала она, думая о том, как бы снова не оказаться в словесной ловушке.
— Мои упреки справедливы, и вы это знаете не хуже меня. Вы допустили ошибку, сударыня. Вы и ваш брат, как бы это лучше выразиться… являетесь профессионалами в весьма экстравагантных методах игры…
— Я хочу вернуться в дом. — С ее стороны это было похоже больше на мольбу, чем на требование.
— Еще минутку. Сейчас вы великолепно и убедительно разыграли оскорбленное целомудрие. Очень убедительно. Но я бы не возражал вкусить от вас нечто более приятное, чем пощечина.
Он привлек ее к себе, как рыбак вытягивает леску из воды, а она приближалась к нему столь же неохотно, как и рыба, попавшая на крючок.
— По-моему, будет справедливо, если вы приласкаете щеку, которую ударили.
Он приподнял ее лицо за подбородок. Взгляд черных глаз Маркуса смягчился. Но там, в глубине, за улыбкой таился опасный блеск, который заставил Джудит затрепетать.
— Вы хотите, чтобы я поцеловала вас, сэр, как ребенка в поцарапанную коленку? — Она подарила ему улыбку, показывая, что прощает его, и с изумлением отметила, что Маркус удивлен. «А это уже хорошо!» — подумала Джудит, стремительно поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. — Вот так будет лучше.
И, выскользнув из его внезапно ослабевших рук, она танцующей походкой выбралась поскорее на освещенное место.
— Желаю вам спокойной ночи, лорд Керрингтон, — произнесла Джудит и упорхнула в воздушном шелковом платье цвета топаза.
Маркус глядел ей вслед. На что она надеется, эта дерзкая девчонка? Неужели думает мериться с ним силами? Он был огорчен, озадачен, но более всего он был заинтригован.
»Ничего, если она от Чарли не отстанет, я найду более действенное средство», — решил Маркус Девлин.
Джудит вернулась в игорный зал, но только затем, чтобы распрощаться со всеми, сославшись на головную боль. Чарли — сама заботливость — умалял позволить проводить ее до дому, но, бросив игру, сразу же поднялся Себастьян:
— В этом нет необходимости, Фенвик. Сестру домой провожу я. Признаться, и я бы не возражал сегодня пораньше лечь в постель. Неделя была очень трудной. — Он зевнул и улыбнулся партнерам за столом.
— Вам чертовски сегодня везло, Давенпорт, — со вздохом заметил один из играющих, посылая ему через стол свою долговую расписку.
— Да, вы правы, мне чертовски везло, — весело произнес Себастьян, набивая карманы ассигнациями. — Для дома, для семьи. Правда, Джудит?
— Вроде бы так говорят, — ответила она, рассеянно улыбаясь.
Взгляд Себастьяна стал острым, когда он увидел маркиза Керрингтона, стоящего в дверях игорного зала. Он нюхал табак.
— Дорогая, ты сегодня очень бледная, — сказал Себастьян и взял сестру за руку.
— Да, мне что-то нездоровится, — согласились она. — О, Чарли, спасибо. — Она улыбнулась молодому человеку, который укутывал шалью ее плечи.
— Может быть… если завтра вы будете чувствовать себя лучше, мы поедем кататься верхом? — спросил Чарли, не в силах скрыть разочарования. — Могу я навестить вас.
— Нет, разумеется, нет. Моя тетя не переносит шпитеров, — прервала его Джудит и слегка коснулась рукой, как бы в утешение. — Но к завтрашнему утру я буду прекрасно себя чувствовать. Мы встретимся в парке, как и договаривались.
Брат с сестрой подошли к двери, Маркус поклонился:
— Желаю вам спокойной ночи, мисс Давенпорт… и вам. Давенпорт.
— Спокойной ночи, милорд.
Она проскользнула мимо маркиза, а затем неожиданно для себя вдруг тихо бросила через плечо:
— А с вашим кузеном мы утром едем кататься верхом.
— О, я понял так, что вы бросаете мне перчатку, — произнес он так же негромко, как и она. — Но вы, видимо, силе не поняли, на что я способен. Советую быть осторожней.
Он снова поклонился и удалился прочь, прежде чем она смогла что-нибудь ответить.
Джудит закусила губу. Смешанное чувство овладело ею — ожидание чего-то недоброго и приятное возбуждение. Ничего подобного ей прежде испытывать не приходилось. Однако она знала: это опасно, и очень.
— В чем дело, Джу? — спросил Себастьян сразу же, как только они вышли из особняка на булыжную мостовую.
— Я все расскажу тебе дома.
научила бы их чувствовать, когда нужно вовремя остановиться, а когда идти вперед, научила бы находить дешевые квартиры и слуг, ускользать в ночи от управляющего и создавать из воздуха модные туалеты. Кроме того, я научила бы их искусству маскарада — то есть всему, чему научилась сама. И она засмеялась. Себастьян взял ее руку:
— Мы должны отомстить, Джу.
— За отца, — Она подняла рюмку. — Да, мы должны за него отомстить.
Себастьян молча присоединился к ее тосту. Они пригубили коньяк и некоторое время смотрели на погасший камин. Смотрел и вспоминали. Вспоминали и вновь повторяли свою клятву. Наконец Джудит встала.
— Я пошла спать.
Она поцеловала брата в щеку, и это напомнило девушке нечто, отчего глаза ее вспыхнули.
— Себастьян, я не прочь поиграть с огнем.
— Керрингтон? Она кивнула:
— Этого джентльмена надо обезоружить. Он сказал, что к нам у него никаких претензий нет, но, возможно, в Лондоне он решит иначе и станет предостерегать джентльменов, чтобы они не садились играть с тобой. Если я смогу подцепить его на крючок… склонить» к флирту… пожалуй, тогда он не будет обращать внимания на то, чем ты там занимаешься за столом.
Себастьян посмотрел на сестру с сомнением:
— Сможешь ли ты это вытянуть?
— А смогу ли я? — Джудит вспомнила взгляд маркиза, прикосновение его пальцев к ее щеке, умные, проницательные глаза, волевой подбородок, плотно сжатые губы. — Конечно! Я смогу и это, и многое другое. Передо мной не устоит ни один красавец в городе. Я многое видела и знаю, что почем. Я отточила свое умение в таких переделках, какие ему и не снились. Попомни мои слова: через несколько дней сэр Керрингтон будет ходить у меня на задних лапках, это поубавит у него надменности. И я получу от этого большое удовлетворение.
С лица Себастьяна не сходило скептическое выражение.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, Джу. Ведь мы уже так близки к цели, почти достали этого Грейсмера. Нам нельзя сейчас рисковать.
— Я просто покажу достопочтенному маркизу, что безнаказанно оскорблять меня не позволено никому. Я не буду рисковать. Обещаю.
— Но если ты пробудишь любопытство маркиза, ему захочется узнать, кто мы.
Джудит только пожала плечами:
— Ну и что? Его вполне удовлетворит наша обычная версия. Мы с тобой дети экстравагантного англичанина — ныне покойного, — разумеется, дворянина, но не очень высокого ранга. После смерти жены — трагической смерти в молодом возрасте! — он перебрался на континент и решил провести остаток жизни здесь. Ну а мы, разумеется, с ним.
— Да… — задумчиво протянул Себастьян, — как ли далеко от истины. Ведь на самом деле мы дети обесчещенного йоркширского помещика. После скандала и предполагаемого самоубийства жены семья лишила его наследства, и он был вынужден покинуть Англию, изменить имя и зарабатывать на жизнь за игорными столами.
Слова легко соскальзывали с его языка, но Джудит своего брата знала и понимала, что ему сейчас очень больно. Это была и не боль тоже, и она закончила за Себастьяна:
— И он научил своих детей всему, что умел сам. Так что в очень раннем возрасте они стали его помощниками и ассистентами.
Он кивнул:
— Такая правда слишком груба для изысканных ушей джентльмена из высшего общества. Она ему не понравится.
— Ты прав, Себастьян. Но не беспокойся, Керрингтон никогда не узнает нашего истинного положения. Я придумаю что-нибудь правдоподобное, чтобы объяснить позорный инцидент за карточным столом нынче вечером. Ведь это было простое озорство, не более того. И если он не застукает нас снова — а это ему уже никак не удастся — и если я очарую его хоть немного, то, уверена, больше он об этом никогда и не вспомнит.
— Мне еще не доводилось встречать мужчины, который бы не запутался в твоих сетях, если ты того захочешь, — согласился Себастьян улыбаясь. — Наблюдать тебя за работой — нескончаемое удовольствие.
— Погоди, посмотришь, как я возьмусь за Грейсмера. Вот это будет удовольствие так удовольствие. Я тебе обещаю.
Джудит ушла в свою спальню, такую же убогую, как и гостиная, и не чище ее. Слуги квартирной хозяйки не очень-то утруждали себя уборкой, но Давенпортам доводилось жить и в гораздо худших условиях, и подолгу, так что они научились не замечать того, чего не хотели видеть.
Она разделась, скользнула в постель и долго лежала, разглядывая выцветший балдахин. Грейсмер в Лондоне. Для того чтобы обосноваться там в относительно приличном районе, нужно, наверное, около двадцати тысяч фунтов. Надо будет нанять слуг, приобрести хороших лошадей, соответствующие экипажи. Им обоим потребуется разнообразный гардероб. В общем, все, чтобы создать иллюзию материального благополучия. Играть, видимо, придется много. Иначе не покроешь такие расходы. Но придется действовать с величайшей осторожностью. В высшем свете принято играть по крупному. Играют и мужчины, и женщины; это никого не удивляет.
Маркус Девлин, достопочтенный маркиз Керрингтон, машинально заменил па подносе у проходящего мимо лакея пустой бокал из-под шампанского на полный и выпрямился во весь свой немалый рост, чтобы получше рассмотреть, что же происходит за столом, где играли в макао. Там явно было что-то не так.
Она стояла позади кресла Чарли и медленно обмахивалась веером. Вот наклонилась и что-то прошептали ему на ухо. Декольте ее вечернего платья не то что не скрывало грудь, а в большей степени открывало. Чарли посмотрел на нее с мягкой улыбкой влюбленного идиота. «Да, юнец влюблен, это видно невооруженным глазом, — подумал маркиз. — Да и что удивительного в том, что мой кузен положил свое сердце к ногам мисс Джудит Давенпорт? Вряд ли в Брюсселе найдется хоть один мужчина, который остался бы равнодушен к этой женщине, сотканной, казалось, из одних противоречий.
Красавица, импульсивная, но в меру. В ней чувствуется столько страсти! И, наконец, это просто умная женщина, к тому же обладает магнетической силой притягивать внимание мужчин. Только бы еще понять, как это у нее получается! Вначале вроде бы бросает вызов — мужчина весь подбираемся, мобилизует себя, но уже в следующий момент превращается в беззащитного котенка. Как ни странно, но эту женишку хочется приласкать и защитить от всех земных напастей… Не правда ли, забавно?!»
Маркус чуть было не чертыхнулся. Еще не хватало уподобиться своему кузену и половине офицерского корпуса, командирующегося здесь в ожидании, когда Наполеон сделает свой первый план. За Джудит Давенпорт маркиз наблюдал уже несколько недель и пришел к заключению, что она, несомненно, кокетка, если не сказать больше, причем себе на уме. Но что именно у нее на уме, Маркус понять пока не мог.
Глаза его остановились на молодом человеке, спляшем напротив Чарли, Себастьян Давенпорт держал в этот момент банк. Такой же красивый, как и сестра, но на свой манер. Вот он откинулся на спинку кресла, источая всем своим существом хороню отработанную беззаботность. Вот он засмеялся чьей-то шутке и легко перетасовал карты. Атмосфера были непринужденной, как и всегда, когда где-нибудь появлялись Давенпорты. Они были очень популярны, эти брат с сестрой. Но сейчас маркизу показалось, будто он разгадал… томнее, что-то заметил.
Все дело было в движениях ее веера. Это были не просто кокетливые обмахивания, а некий сложный узор. То быстрые взмахи, то плавные, а то они вдруг прекращались. Раз или два она вообще резко складывала веер, но только затем, чтобы мгновенно начать еще более неистовые обмахивания. За столом снова раздался смех, и Себастьян Давенпорт ленивым движением придвинул к себе лопаточкой большую кучу ассигнаций.
Маркиз пересек зал. Когда он приблизился к столу, Чарли поднял голову и грустно улыбнулся.
— Похоже, Маркус, сегодня я не в ударе.
— Обратное бывает очень редко, так что ничего удивительного, — произнес Керрингтон, втягивая носом понюшку табаку. — Будь осторожнее, иначе оглянуться не успеешь, как проиграешь все, что есть.
Этот совет-предупреждение кузен произнес, как обычно, вежливо и словно бы между прочим. На щеках Чарли вспыхнул легкий румянец, и он снова опустил глаза на свои карты. Маркус — его опекун и имел право быть резким, когда карточные долги Чарли превышали его ежеквартальное содержание.
— Отчего бы вам не сыграть самому, маркиз Керрингтон? — спросила Джудит Давенпорт.
Маркус встретил ее взгляд: золотистые глаза сияли, она улыбалась. Но не на того напали! Десять лет успешного лавирования и ускользания от всяческих охотниц за богатыми мужьями закалили Маркуса Девлина. Красивые глазки, густые ресницы, дивный голос — это, конечно, хорошо, но и только.
— Нет, мисс Давенпорт, боюсь, что я сегодня тоже не в ударе. Разрешите проводить вас в банкетный зал? Наблюдать за тем, как ловко проигрывает мой кузен, — это, знаете ли, очень скучно.
Он отвесил легкий поклон и, не ожидая ответа, взял Джудит под локоть. Она, казалось, вся напряглась. Но маркиз не отпускал ее обнаженную руку. Он смотрел без улыбки, и от этого холодного взгляда, который как бы усиливал его жесткую хватку, у Джудит по спине пробежал неприятный холодок.
— А мне, милорд, напротив, наблюдать игру доставляет огромное удовольствие.
Она попробовала пошевелить рукой. Теплые пальцы маркиза сжали ее локоть еще сильнее.
— Но я вынужден настаивать, мисс Давенпорт. Уверен, бокал глинтвейна доставит вам не меньшее удовольствие. — Взгляд его темных глаз был столь же непреклонно настойчив, как и тон, каким он говорил.
Джудит заметила, что на них уже начали с любопытством посматривать. Какого-то изящного способа выйти из этой неприятной ситуации она гак и не нашла.
— Вы уговорили меня, сэр, — беспечно произнесла она с легкой улыбкой, — но глинтвейну я предпочла бы шампанское.
— О, это легко устроить.
Он заставил ее взять себя под руку, и Джудит почувствовала себя так, словно на нее надели наручники.
Они молча пересекли карточный зал: его молчание было весьма многозначительным.
»Ему удалось что-то разнюхать? Он что-то увидел? Неужели я допустила какую-то ошибку? Или Себастьян что-то сделал или посмотрел не так?..»
Вопросы и предположения роились сейчас в прекрасной головке Джудит. Ведь с Маркусом Девлином она была едва знакома. Ни Себастьян, ни она и не думали его как-то использовать. Слишком уж он был искушенным и практичным. Какое-то шестое чувство подсказывало Джудит, что маркиз может быть опасным противником и лучше от него держаться подальше.
Банкетный зал располагался за танцевальным, но, вместо того чтобы провести свою спутницу мимо вальсирующих пар и чинно сидевших в креслах вдоль стен пожилых дам, что сопровождали молодых девушек на бал, Маркус повел ее к высоким застекленным дверям на террасу. Через открытую дверь в зал ворвался ветер и всколыхнул тяжелые бархатные портьеры.
Джудит резко остановилась.
— Мне показалось, что вы ведете меня в банкетный зал?
— Вам действительно показалось. Потому что мы собирались прогуляться и подышать ночным воздухом, — сообщил ее спутник, вежливо улыбаясь. — Прошу вас, моя дорогая сударыня, ставьте свои ножки одну впереди другой, иначе наше движение окажется весьма затруднительным.
Он резко сделал большой шаг, так что Джудит споткнулась, а затем быстро засеменила, стараясь приспособиться к ленивой вальяжной походке сопровождающего.
— А мне совсем на воздух не хочется, — процедила она сквозь зубы, но продолжая улыбаться. — Можно простудиться, а то и ревматизмом заболеть.
— Ну что вы, дорогая, ревматизм — это ведь удел стариков, — бодро ответил маркиз, приподняв густые черные брови. — А вам, насколько я понимаю, всего лишь двадцать два, и ни днем больше. Угадал? Или вы просто удачно играете молодую… макияж, пудра и прочее?
Возраст ее он оценил очень точно, и это почему-то встревожило Джудит еще больше.
— Я не такая искусная актриса, милорд, — произнесла она холодно.
— В самом деле? — Он раздвинул портьеру и пропустил ее вперед.
От зеленой лужайки террасу отделял низкий парапет, на котором стояли массивные канделябры с горящими свечами.
— Могу поклясться — вы не менее совершенны, чем актрисы, играющие в лучших лондонских театрах.
Свое утверждение он сопроводил проницательным взглядом.
Джудит потребовалось немало выдержки, чтобы ответить па его выпад так, будто это был не более чем шутливый комплимент:
— Вы слишком добры ко мне, сэр. Признаюсь, я втайне давно завидую таланту миссис Сиддонс.
— Вы недооцениваете себя, — мягко произнес Маркус Девлин, остановившись у одного из канделябров. — А я вижу в вас прирожденный театральный талант, мисс Давенпорт. В вас и в вашем брате.
Джудит высоко подняла голову. Конечно, на маркиза это не могло произвести большого впечатления, особенно если учесть его габариты, но все же она почувствовала себя увереннее.
— Я не понимаю, о чем вы ведете речь, милорд. Похоже, вы пригласили меня только для того, чтобы обидеть туманными намеками.
— Ничего туманного в моих словах нет, как нет и самих намеков. Есть обвинение. Ну, а насчет того, чтобы нас обидеть, тут я согласен, поскольку полагаю, что ваше отсутствие благотворно скажется на игре моего кузена.
— Что это означает?
Кровь отлила от ее щек, а затем нахлынула горячей волной. Пытаясь скрыть волнение, Джудит стала быстро обмахиваться веером. Маркиз схватил ее запястье и ловким движением сложил веер.
— По части веера вы большая мастерица, сударыня.
— Я по-прежнему ничего не понимаю, — начала она снова, изображая оскорбленное достоинство, но уже без прежней уверенности.
— Не стоит продолжать в том же духе, мисс Давенпорт, Это не принесет пользы ни вам, пи мне. Вы и ваш брат можете обдирать любого болвана, какого заметите поблизости, но моего кузена прошу оставить в покое.
— Милорд, вы говорите загадками.
»Доказать ему все равно ничего не удастся, и никакие публичные обвинения он выдвинуть не осмелится, — подумала Джудит. — А вот если он пустит слух, когда приедем в Лондон…»
Ей необходимо время, чтобы обдумать создавшееся положение. Она передернула плечами и повернулась, собираясь возвратиться в танцевальный зал.
— В таком случае позвольте решить эту загадку. — Маркиз схватил Джудит за руку. — Для этого нам лучше отойти подальше от света. Думаю, для вас будет нежелательно, если кто-нибудь услышит то, что я сейчас скажу.
— Ничего из того, что вы можете сказать, лорд Керрингтон, меня не интересует. А теперь, если позволите…
В ответ ей раздался резкий смех:
— Не советую вам, мисс Давенпорт, скрещивать со мной шпаги: справиться с девицей, промышляющей карточным шулерством, у меня хватит сил. Понимаю, сударыня: для того, чтобы жить, вам приходится изворачиваться. Но, уверяю вас, я тоже не промах.
Джудит поняла, что все хитрости бесполезны. Это только осложнит ситуацию.
— А у вас есть доказательства? — сухо поинтересовалась она.
— Ровным счетом ничего доказывать не собираюсь. Я же сказал: вы можете дурачить кого угодно из этих пустоголовых идиотов. Но мою семью оставьте в покое.
И, подхватив Джудит под локоть, он повел ее по низким ступенькам на лужайку. Разветвленный луб отбрасывал на нее гигантскую тень. В глубине этой тени маркиз остановился.
— Итак, мисс Джудит, я хочу, чтобы вы дали мне слово прекратить свои заигрывания с Чарли.
Джудит пожала плечами:
— Не моя вина, что он влюбился.
— О нет, это именно ваша вина. Вы думаете, я не наблюдал за вами? — Он прислонился к стволу дуба и скрестил руки на груди, устремив взгляд на бледный овал ее лица и золотистые огоньки в глазах. — Вы ловкая кокетка, сударыня. И мне бы очень хотелось, чтобы вы обратили свои прекрасные глазки вместе со всем своим сомнительным искусством на какого-нибудь другого молодого дурака.
— Это дело вашего кузена — кого ему любить. Не понимаю, милорд, при чем здесь вы?
— Мне до всего есть дело, если это касается моего подопечного. Особенно если он попадает в сети, ловко расставленные аферисткой и безнравственной нахалкой, у которой…
Звук пощечины звонко отозвался в тишине июньской ночи.
Джудит всхлипнула и отвернулась от него, прижав руки к щекам, показывая, как она борется со слезами и что ее гордость, ее чувства глубоко уязвлены. Это должно было обезоружить Маркуса Девлина. Если не сработает, она придумает что-нибудь еще. Сейчас во что бы то ни стало надо исключить риск того, что до лондонских клубов дойдут обвинения в адрес Давенпортов. В данный момент она не могла придумать ничего лучше, чем разыграть оскорбленную невинность. Может быть, это вызовет у него сочувствие, а стало быть, готовность молчать в будущем?
— Что вы знаете обо мне?.. Вы ничего не знаете… — прошептала она, сдерживая рыдания. — Вы и представления не имеете, сколько нам пришлось пережить… и каково нам сейчас… У меня и в мыслях не было кого-нибудь обидеть, причинить кому-то вред, не говоря уже о вашем кузене…
»А она действительно актриса, причем высшей квалификации», — подумал Маркус и потер ладонью горящую щеку, все еще чувствуя на ней следы ее пальцев. По какой-то причине ее прекрасная игра на него не подействовала. Хотя выглядело это все очень убедительно, так убедительно, что он уже начал сомневаться. Такая бурная демонстрация оскорбленной добродетели совсем не сочеталась с тем образом циничной аферистки, какой он себе нарисовал.
Не обращая внимания на ее сдерживаемые всхлипы, он бесстрастно заметил:
— А у вас тяжелая рука. Кто бы мог подумать! Это при вашей-то изящности.
Это была не та реакция, на которую она рассчитывала. Подняв голову, Джудит произнесла с холодным достоинством:
— Вы должны извиниться передо мной, лорд Керрингтон.
— Значит, с больной головы на здоровую? — Он продолжал потирать щеку, рассматривая Джудит в упор.
Этот его взгляд не оставлял девушке никаких иллюзий. Разумнее всего сейчас покинуть поле боя и прекратить ненужную конфронтацию. Джудит слабо пожала плечами.
— Вы не джентльмен, милорд. — И она снова повернулась к дому.
— О нет, вам не удастся уйти таким образом, — произнес Маркус. — По крайней мере не сейчас. Мы еще не завершили нашу дискуссию, мисс Давенпорт.
Он поймал ее за руку, и пару секунд они стояли не двигаясь. Джудит лицом к дому, ее преследователь — если можно было так назвать маркиза, — все еще прислонясь к дерену.
— Сударыня, ваши действия неоправданны. Такая реакция, и фактически без причины…
— Сэр, вы меня жестоко оскорбили. Разве это не причина? — прервала она, думая о том, как бы снова не оказаться в словесной ловушке.
— Мои упреки справедливы, и вы это знаете не хуже меня. Вы допустили ошибку, сударыня. Вы и ваш брат, как бы это лучше выразиться… являетесь профессионалами в весьма экстравагантных методах игры…
— Я хочу вернуться в дом. — С ее стороны это было похоже больше на мольбу, чем на требование.
— Еще минутку. Сейчас вы великолепно и убедительно разыграли оскорбленное целомудрие. Очень убедительно. Но я бы не возражал вкусить от вас нечто более приятное, чем пощечина.
Он привлек ее к себе, как рыбак вытягивает леску из воды, а она приближалась к нему столь же неохотно, как и рыба, попавшая на крючок.
— По-моему, будет справедливо, если вы приласкаете щеку, которую ударили.
Он приподнял ее лицо за подбородок. Взгляд черных глаз Маркуса смягчился. Но там, в глубине, за улыбкой таился опасный блеск, который заставил Джудит затрепетать.
— Вы хотите, чтобы я поцеловала вас, сэр, как ребенка в поцарапанную коленку? — Она подарила ему улыбку, показывая, что прощает его, и с изумлением отметила, что Маркус удивлен. «А это уже хорошо!» — подумала Джудит, стремительно поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. — Вот так будет лучше.
И, выскользнув из его внезапно ослабевших рук, она танцующей походкой выбралась поскорее на освещенное место.
— Желаю вам спокойной ночи, лорд Керрингтон, — произнесла Джудит и упорхнула в воздушном шелковом платье цвета топаза.
Маркус глядел ей вслед. На что она надеется, эта дерзкая девчонка? Неужели думает мериться с ним силами? Он был огорчен, озадачен, но более всего он был заинтригован.
»Ничего, если она от Чарли не отстанет, я найду более действенное средство», — решил Маркус Девлин.
Джудит вернулась в игорный зал, но только затем, чтобы распрощаться со всеми, сославшись на головную боль. Чарли — сама заботливость — умалял позволить проводить ее до дому, но, бросив игру, сразу же поднялся Себастьян:
— В этом нет необходимости, Фенвик. Сестру домой провожу я. Признаться, и я бы не возражал сегодня пораньше лечь в постель. Неделя была очень трудной. — Он зевнул и улыбнулся партнерам за столом.
— Вам чертовски сегодня везло, Давенпорт, — со вздохом заметил один из играющих, посылая ему через стол свою долговую расписку.
— Да, вы правы, мне чертовски везло, — весело произнес Себастьян, набивая карманы ассигнациями. — Для дома, для семьи. Правда, Джудит?
— Вроде бы так говорят, — ответила она, рассеянно улыбаясь.
Взгляд Себастьяна стал острым, когда он увидел маркиза Керрингтона, стоящего в дверях игорного зала. Он нюхал табак.
— Дорогая, ты сегодня очень бледная, — сказал Себастьян и взял сестру за руку.
— Да, мне что-то нездоровится, — согласились она. — О, Чарли, спасибо. — Она улыбнулась молодому человеку, который укутывал шалью ее плечи.
— Может быть… если завтра вы будете чувствовать себя лучше, мы поедем кататься верхом? — спросил Чарли, не в силах скрыть разочарования. — Могу я навестить вас.
— Нет, разумеется, нет. Моя тетя не переносит шпитеров, — прервала его Джудит и слегка коснулась рукой, как бы в утешение. — Но к завтрашнему утру я буду прекрасно себя чувствовать. Мы встретимся в парке, как и договаривались.
Брат с сестрой подошли к двери, Маркус поклонился:
— Желаю вам спокойной ночи, мисс Давенпорт… и вам. Давенпорт.
— Спокойной ночи, милорд.
Она проскользнула мимо маркиза, а затем неожиданно для себя вдруг тихо бросила через плечо:
— А с вашим кузеном мы утром едем кататься верхом.
— О, я понял так, что вы бросаете мне перчатку, — произнес он так же негромко, как и она. — Но вы, видимо, силе не поняли, на что я способен. Советую быть осторожней.
Он снова поклонился и удалился прочь, прежде чем она смогла что-нибудь ответить.
Джудит закусила губу. Смешанное чувство овладело ею — ожидание чего-то недоброго и приятное возбуждение. Ничего подобного ей прежде испытывать не приходилось. Однако она знала: это опасно, и очень.
— В чем дело, Джу? — спросил Себастьян сразу же, как только они вышли из особняка на булыжную мостовую.
— Я все расскажу тебе дома.
научила бы их чувствовать, когда нужно вовремя остановиться, а когда идти вперед, научила бы находить дешевые квартиры и слуг, ускользать в ночи от управляющего и создавать из воздуха модные туалеты. Кроме того, я научила бы их искусству маскарада — то есть всему, чему научилась сама. И она засмеялась. Себастьян взял ее руку:
— Мы должны отомстить, Джу.
— За отца, — Она подняла рюмку. — Да, мы должны за него отомстить.
Себастьян молча присоединился к ее тосту. Они пригубили коньяк и некоторое время смотрели на погасший камин. Смотрел и вспоминали. Вспоминали и вновь повторяли свою клятву. Наконец Джудит встала.
— Я пошла спать.
Она поцеловала брата в щеку, и это напомнило девушке нечто, отчего глаза ее вспыхнули.
— Себастьян, я не прочь поиграть с огнем.
— Керрингтон? Она кивнула:
— Этого джентльмена надо обезоружить. Он сказал, что к нам у него никаких претензий нет, но, возможно, в Лондоне он решит иначе и станет предостерегать джентльменов, чтобы они не садились играть с тобой. Если я смогу подцепить его на крючок… склонить» к флирту… пожалуй, тогда он не будет обращать внимания на то, чем ты там занимаешься за столом.
Себастьян посмотрел на сестру с сомнением:
— Сможешь ли ты это вытянуть?
— А смогу ли я? — Джудит вспомнила взгляд маркиза, прикосновение его пальцев к ее щеке, умные, проницательные глаза, волевой подбородок, плотно сжатые губы. — Конечно! Я смогу и это, и многое другое. Передо мной не устоит ни один красавец в городе. Я многое видела и знаю, что почем. Я отточила свое умение в таких переделках, какие ему и не снились. Попомни мои слова: через несколько дней сэр Керрингтон будет ходить у меня на задних лапках, это поубавит у него надменности. И я получу от этого большое удовлетворение.
С лица Себастьяна не сходило скептическое выражение.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, Джу. Ведь мы уже так близки к цели, почти достали этого Грейсмера. Нам нельзя сейчас рисковать.
— Я просто покажу достопочтенному маркизу, что безнаказанно оскорблять меня не позволено никому. Я не буду рисковать. Обещаю.
— Но если ты пробудишь любопытство маркиза, ему захочется узнать, кто мы.
Джудит только пожала плечами:
— Ну и что? Его вполне удовлетворит наша обычная версия. Мы с тобой дети экстравагантного англичанина — ныне покойного, — разумеется, дворянина, но не очень высокого ранга. После смерти жены — трагической смерти в молодом возрасте! — он перебрался на континент и решил провести остаток жизни здесь. Ну а мы, разумеется, с ним.
— Да… — задумчиво протянул Себастьян, — как ли далеко от истины. Ведь на самом деле мы дети обесчещенного йоркширского помещика. После скандала и предполагаемого самоубийства жены семья лишила его наследства, и он был вынужден покинуть Англию, изменить имя и зарабатывать на жизнь за игорными столами.
Слова легко соскальзывали с его языка, но Джудит своего брата знала и понимала, что ему сейчас очень больно. Это была и не боль тоже, и она закончила за Себастьяна:
— И он научил своих детей всему, что умел сам. Так что в очень раннем возрасте они стали его помощниками и ассистентами.
Он кивнул:
— Такая правда слишком груба для изысканных ушей джентльмена из высшего общества. Она ему не понравится.
— Ты прав, Себастьян. Но не беспокойся, Керрингтон никогда не узнает нашего истинного положения. Я придумаю что-нибудь правдоподобное, чтобы объяснить позорный инцидент за карточным столом нынче вечером. Ведь это было простое озорство, не более того. И если он не застукает нас снова — а это ему уже никак не удастся — и если я очарую его хоть немного, то, уверена, больше он об этом никогда и не вспомнит.
— Мне еще не доводилось встречать мужчины, который бы не запутался в твоих сетях, если ты того захочешь, — согласился Себастьян улыбаясь. — Наблюдать тебя за работой — нескончаемое удовольствие.
— Погоди, посмотришь, как я возьмусь за Грейсмера. Вот это будет удовольствие так удовольствие. Я тебе обещаю.
Джудит ушла в свою спальню, такую же убогую, как и гостиная, и не чище ее. Слуги квартирной хозяйки не очень-то утруждали себя уборкой, но Давенпортам доводилось жить и в гораздо худших условиях, и подолгу, так что они научились не замечать того, чего не хотели видеть.
Она разделась, скользнула в постель и долго лежала, разглядывая выцветший балдахин. Грейсмер в Лондоне. Для того чтобы обосноваться там в относительно приличном районе, нужно, наверное, около двадцати тысяч фунтов. Надо будет нанять слуг, приобрести хороших лошадей, соответствующие экипажи. Им обоим потребуется разнообразный гардероб. В общем, все, чтобы создать иллюзию материального благополучия. Играть, видимо, придется много. Иначе не покроешь такие расходы. Но придется действовать с величайшей осторожностью. В высшем свете принято играть по крупному. Играют и мужчины, и женщины; это никого не удивляет.