Фэйзер Джейн. Колдунья

   В семи милях от Шиптона, в Денхолм-Мэнор, Хьюго сидел с Самюэлем у камина на кухне и объяснял другу свой план. Но время от времени его голос затихал, и глаза его приобретали мучительное выражение. Несколько раз он вставал, открывал дверь и прислушивался, вглядываясь в темноту.
   — Что такое?
   — Не знаю, Самюэль. Я просто чувствую Хлою. Я чувствую ее страх. Но сейчас я ничего не могу предпринять… и я скучаю по этой чертовой собаке, — добавил он, захлопывая дверь, — да и вообще по всему ее несносному зверинцу.
   — Я понимаю, что вы хотите сказать, — откликнулся Самюэль. — Без них чегой-то очень тихо. — Он встал. — Поспите?
   — Нет. — Хьюго покачал головой. — Я поиграю, музыка не потревожит твой сон?
   — Никогда раньше не мешала, — ответил Самюэль, направляясь к двери. — Ну, так я вздремну. — Он покривил душой: музыка беспокоила его в те ужасные ночи, когда Хьюго боролся со своими демонами и пристрастием к вину и когда ее жуткие звуки заполняли долгие ночные часы. В эту ночь он снова не мог заснуть. Он лежал в постели, напряженно прислушиваясь к звукам рояля: старый моряк хотел понять, что сейчас на душе у Хьюго.
   Хьюго играл колыбельную, ту самую, что слушала Хлоя в ночь пожара в конюшне. Он играл ее так, как будто она могла услышать ее и сейчас, как будто колыбельная могла утешить и успокоить ее. Знает ли она, как он близко? Он пытался сказать ей об этом своей музыкой, как будто свежий морозный воздух мог пронести звуки через семь миль, разделявшие их. Спит ли она сейчас? Он молил Бога, чтобы она спала.

 
Невинный сон, распутывающий клубок забот,
Сон, смерть дневных тревог, купель трудов,
Бальзам больной души, на пире жизни
Второе и сытнейшее из блюд.
 

   Он вспомнил, как она подхватила эти слова в тот день, когда впервые появилась в его жизни — жизни, которую делали ужасной преследовавшие его демоны. Завтра ночью он окончательно похоронит их.
   Он играл всю ночь, до самого рассвета.

Глава 26

   Проснувшись, Хлоя почувствовала сильный озноб, хотя и спала в одежде: комната, которая обычно пустовала, не отапливалась. За окном шел мокрый снег, снежинки облепили грязное стекло, едва пропуская в мрачную комнату холодный серый свет.
   Она встала и попыталась умыться, но вода в кувшине за ночь покрылась крепкой коркой. Остатки хлеба на подносе засохли. Хлоя проголодалась, ей хотелось пить, но никто не позаботился о том, чтобы принести ей еду и питье, и она вернулась в постель, натянула покрывало до подбородка и попыталась согреться.
   Прошло немало времени, прежде чем она услышала шаги на лестнице, и в замке повернулся ключ. В комнату вошли Джаспер и Криспин. Ни один из них не произнес ни слова; они молча подошли к кровати, глядя на побледневшую девушку. Она не отвела взгляда: глаза Джаспера были полны холодного безразличия, а Криспин не скрывал похотливого нетерпения. И то, и другое показалось Хлое одинаково страшным.
   — Сядь и выпей это, — сказал наконец Джаспер, протягивая ей чашку.
   — Что это?
   — А тебе это вовсе не обязательно знать. Сядь.
   — Я голодна, мне холодно, — сказала Хлоя.
   — Скоро все изменится, — ответил он. — Сядь. Я больше повторять не буду.
   Опираясь на подушку, она медленно села и взяла чашку. В ней было что-то густое и тягучее, с незнакомым отталкивающим запахом.
   — Я не хочу, — сказала она, отворачиваясь, и протянула ему чашку.
   Джаспер ничего не ответил. Он передал чашку Криспину, затем сел на постель, обхватил голову Хлои и откинул ее назад. Ей мешало покрывало, она не могла освободить руки, когда попыталась сопротивляться. Джаспер не давал ей шевельнуться.
   — Открой ей рот, — бросил он Криспину.
   Пальцы Криспина впились в ее лицо, и противно пахнувшая жидкость попала ей в рот; чтобы не захлебнуться, ей пришлось проглотить странный напиток. Криспин тут же грубо сжал ее челюсти, и ей показалось, что она вот-вот задохнется. Потом они отпустили ее.
   — Ты — маленькая дурочка, — сказал Джаспер. — Сопротивлением ты ничего не добьешься.
   Они вышли и вновь оставили ее одну. Хлоя откинулась на подушки, от полной беспомощности она снова расплакалась. Во рту ощущался отвратительный привкус горького алоэ, и она внезапно вспомнила тот отвар, что давал ей Хьюго. У него был не такой жуткий вкус, но травяная основа была та же.
   Для чего ей дали это зелье? Это скорее всего не яд. Зачем им избавляться от нее сейчас, когда их план еще не выполнен. Она лежала, охваченная ужасом, ожидая, что с ней произойдет дальше. Скоро мысли ее стали путаться, появилось ощущение тепла. И, хотя голова затуманилась, это не казалось неприятным. Ей больше не хотелось есть или пить, и она забылась легким сном, полным каких-то приятных видений.
   Хлоя совершенно потеряла ощущение времени, и, когда дверь вновь открылась, она равнодушно посмотрела на вошедших. Взволнованное лицо Луизы склонилось над ней. Оно казалось далеким и бледным, как луна, которую едва различаешь сквозь дымку облаков. Хлоя вяло улыбнулась… или подумала, что улыбнулась?
   — Пойдем, дорогая, пора одеваться, — сказала Луиза. Голос ее звучал как-то странно, но Хлоя не стала задумываться об этом. Она попыталась сесть, это оказалось не так просто сделать, и служанка, пришедшая вместе с Луизой, помогла ей.
   Голова у нее кружилась, казалось, стены комнаты угрожающе раскачиваются. К горлу волной подкатила тошнота, и Хлоя откинулась на подушку.
   — Нет, останусь здесь, — еле слышно сказала она.
   — Ты не можешь, дорогая. — Луиза говорила почти с отчаянием. — Как только ты сядешь, тебе станет легче. — Она потянула Хлою за руку, и, поскольку Луиза казалась ей очень огорченной, Хлоя предприняла еще одну попытку. Она широко открыла глаза, и комната перестала вращаться.
   Она покорно терпела, пока ее раздевали и мыли теплой водой из медного кувшина. Ей расчесали волосы и вновь заплели косы, обернув их вокруг головы, как корону. Хлоя пыталась помочь ухаживавшим за ней женщинам, но руки ее отяжелели, она никак не могла сосредоточиться, тут же забывая, что хотела сделать. Впрочем, ей все стало безразличным, ничто уже не имело значения. Было только приятно, что в комнате стало теплее.
   Они одели ее в белую шелковую рубашку, закрывавшую тело от шеи до лодыжек; на ноги натянули белые чулки с подвязками чуть выше колен и белые бархатные туфельки. У нее пронеслась неясная мысль, что некоторых предметов нижнего белья на ней по-прежнему нет, однако затуманенное сознание отказывалось ей повиноваться, и она тут же забыла об этом. Наконец Луиза надела на нее белое шелковое платье с длинными рукавами и высоким гофрированным воротником, а служанка прикрепила прозрачную фату к золотистой короне ее волос.
   — Как ты прекрасна! — сказала Луиза голосом, полным слез, глядя на прелестную девушку… на жертву, которую она только что приготовила для своего сына. Она пыталась успокоить свою совесть тем, что Криспин станет хорошим мужем, а для Хлои это прекрасная партия. Многие девушки хотели бы оказаться на ее месте. Может быть, Хлоя и не очень горит желанием выйти замуж за Криспина, но какая молоденькая девушка так уж стремится к браку? Конечно, это брак не по любви, но сильные чувства — редкость в нынешнее время, а они оба еще так молоды; они могут научиться любить.
   Все невесты нервничают. Луиза обманывала себя, делая вид, что не знает, почему глаза Хлои безжизненны, а движения замедленны. Это просто нервозность перед свадьбой, уговаривала она себя.
   — Пойдем вниз, дорогая.
   Хлоя позволила вывести себя из заточения и отвести в холл. Ей казалось, что ее окутывает прозрачная пелена, ноги осторожно ступали по земле, как будто по губке. В холле были люди, но их лица расплывались у нее перед глазами.
   — Вот девственная невеста. — Джаспер сделал к ней шаг и внезапно понизил голос: — Чудный пример чистоты, моя маленькая сестрица. Но мы-то с тобой знаем правду. — Насмешка не проникла в затуманенный ирреальный мир, в котором она пребывала: Хлоя едва слышала его. Он положил ее ладонь на свою руку, и они пошли через холл, перед ними расступались приглашенные по особому списку гости… гости, носившие знак Эдема на груди. Позднее они проводят чету новобрачных в подземную часовню, соблюдая давние и почитаемые ритуалы Конгрегации.
   Луиза держалась в стороне, но не уходила. Она знала, что Джаспер не хотел, чтобы она осталась, но ведь имеет же право мать присутствовать на свадьбе своего единственного сына!
   Преподобный Элгар Понсоби стоял перед собравшимися, руки его нервно поглаживали гладкий кожаный переплет Библии. Ткань рясы обвисла, кое-где виднелись пятна. Взгляд блуждал, дыхание было насквозь пропитано алкоголем; это не укрылось от Криспина, стоявшего рядом с ним и наблюдавшего за приближавшимися отчимом и невестой. Старый Элгар никогда не был трезв, и только благодаря кошельку Джаспера у него на столе не переводились хлеб и вино.
   Когда они подошли к священнику, Джаспер положил руку Хлои на руку Криспина. Увидев рядом Криспина через прозрачную ткань фаты, сквозь розовый туман забытья Хлоя ощутила какое-то беспокойство. Несмотря на действие странного напитка, она поняла: ее выдают замуж за Криспина. Джаспер так захотел, и, значит, так тому и быть!
   «Так не должно быть, этого нельзя допустить!» — эта мысль прорвалась сквозь дурман, и на какое-то мгновение девушка пришла в себя, услышала треск горевшего дерева в камине, почувствовала запах горячего воска свечей. Ее губы зашевелились под вуалью, изо всех сил она старалась что-то протестующе крикнуть окружавшим ее людям. Но ничего не получалось. Голос отказывался повиноваться ей. Мимолетное прояснение тут же вновь сменил теплый туман. Она рассеянно улыбнулась и покорно шагнула к Криспину, стоявшему у стола.
 
   Хьюго подошел к закрытым дверям подземной часовни и остановился. Казалось, вот-вот появятся призраки, чтобы встретить его. Он замер, словно пытался отдалить момент, когда достанет ключ с тайной полочки, откроет дверь и войдет внутрь, пройдет вниз по каменным ступеням в лабиринт холодных сводчатых комнат, пахнущих землей, плесенью и смертью.
   Самюэль терпеливо молчал, переминаясь с ноги на ногу рядом с ним. Приближался вечер, и стая грачей, шумно покружив над ними, черным облаком опустилась на голые ветви небольшой рощицы неподалеку. Мокрый снег прекратился, но небо все еще было затянуто снеговыми облаками, и пронизывающий до костей ветер гулял по пустоши.
   — Тут чуток мрачновато, — заметил Самюэль деловито. — Мы чего, будем торчать тут, пока не окаменеем?
   — Прости, — сказал Хьюго. Он просунул руку под оконный переплет, и его пальцы безошибочно попали в нишу. Все было, как будто вчера. Он вытащил большой медный ключ и вставил его в замок. Дверь отворилась, и из темноты на него пахнул знакомый запах. Неужели когда-то этот запах волновал его, наполняя ликованием, предвкушением неизведанного и запретного? Только в тот, последний раз он спустился в часовню ничем не одурманенный, осознав наконец, какое зло скрывалось за их необузданными страстями.
   Самюэль зажег лампу, которую захватил с собой, и они вошли в часовню. Хьюго закрыл дверь. Вряд ли за ними сейчас кто-то следит, но нет смысла рисковать без нужды. Он отвлекся от воспоминаний, пытаясь сосредоточиться на предстоящем деле.
   — Господи, помоги нам, — пробормотал Самюэль, пока они спускались в часовню. — Что это за адская дыра?
   — И не спрашивай, — ответил Хьюго, радуясь незатейливому замечанию Самюэля. Они оказались в сводчатом зале. Хьюго высоко поднял лампу. Все было готово к ночной церемонии: новые алтарные свечи вставлены в подсвечники вокруг постамента, факелы заправлены смолой. Возвышение в центре зала было покрыто белым камчатым полотном, в изголовье лежала большая подушка. На длинном низком столе у дальней стены стояли графины с вином, маленькие баночки с травяными снадобьями, глиняные трубки для опиума.
   Хьюго замер и позволил воспоминаниям вернуться. Он не должен прятаться от демонов, если хочет навсегда избавиться от них. Он закрыл глаза, и комната заполнилась шепотом призраков, смехом и восторженными восклицаниями. Как наяву, перед ним предстали переплетенные тела, язык его чувствовал горьковатый привкус маленьких гранул, которые погружали мужчину в мир неописуемых наслаждений.
   Даст ли Джаспер это снадобье Хлое до того, как она займет свое место на возвышении? Она и так очень страстная натура, а от этого зелья ее пылкость станет просто необузданной.
   — Сюда. — Хьюго направился к темному проему в дальней стене. Лампа осветила комнату поменьше первой. Самюэль следовал за ним по каменным ступеням лестницы. Наверху ступени заканчивались узкой каменной галереей, возвышавшейся над часовней. — Я буду здесь, наверху, — тихо сказал Хьюго, глядя вниз, в зал.
   Он взял пару шпаг у Самюэля и аккуратно прислонил их к низкому бордюру. Рядом он положил узкую коробку с двумя дуэльными пистолетами. Проверив еще один пистолет у себя за поясом, он провел пальцем по острому лезвию сабли, прежде чем вложить ее в ножны.
   — У вас тут целый арсенал, — заметил с удовлетворением Самюэль. Он знал, как Хьюго владеет пистолетом и шпагой, точно так же как знал, каким хладнокровным он остается, вступив в схватку с противником. Человек-армия, он будет дожидаться в засаде и внезапно атакует врага, использовав хитрость опытного стратега.
   — А сейчас займи свое место снаружи, — сказал Хьюго, передавая ему ключ. — Ты видел, куда положить его?
   — Ага. — Самюэль взял ключ и лампу. — Если я унесу лампу, тут станет жутко темно.
   — Это не важно, — сказал Хьюго. — Ты понял, что делать?
   — Ага, — повторил Самюэль так же флегматично. — Ладно, я пошел.
   Хьюго опустился на каменный пол, прислонился к стене и проводил глазами мерцавший свет лампы. До него донесся глухой звук: дверь за Самюэлем закрылась; и он остался в темноте один. Закрыв глаза, Хьюго сосредоточился на своем плане: он обязан был добиться успеха, проигрыш был немыслим.
 
   — Можете поцеловать невесту, — пробормотал старый Элгар, вздохнув с явным облегчением: каким-то чудом ему удалось благополучно завершить церемонию.
   Криспин медленно поднял вуаль Хлои, наклонился к ней, и тут она, наконец, увидела его совсем близко — каждую черту его похотливого лица. Когда его рот коснулся ее губ, безотчетный страх окончательно вытеснил из ее сознания сладкий дурман, и с необыкновенной ясностью она вдруг поняла, что происходит. Она резко оттолкнула Криспина, глаза ее широко открылись, и она устремила их на преподобного Понсоби, стоявшего за спиной ее мужа.
   Криспин отпрянул, почувствовав, как она изменилась. Ее сердце забилось от страха, и, чтобы не выдать себя, она тут же опустила глаза; руки безвольно упали.
   — Зелье перестает действовать, — прошептал он встревоженно отчиму.
   Джаспер взял ее за руку и отвел в сторону от импровизированного алтаря. Хлоя заметила, что людей в холле не так много, как показалось вначале, — всего лишь небольшая группа мужчин.
   — Мы должны дать ей еще, — продолжал шептать Криспин, пока их никто не мог слышать.
   Джаспер приподнял ее подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. Усилием воли Хлоя попыталась придать лицу бессмысленное выражение. Это было не так трудно сделать, поскольку она еще только начала приходить в себя, но она уже поняла: любым путем нельзя допустить, чтобы ей опять дали зелье.
   — Слишком большая доза сделает ее чересчур пассивной, — тихо сказал Джаспер. — Нам не нужно, чтобы она стала сонной и неподвижной. Она не ела как следует два дня, а на пустой желудок это снадобье действует гораздо сильнее.
   Хлоя обвела их затуманенным взглядом и рассеянно улыбнулась. Джаспер опустил ее подбородок.
   — С ней все нормально. Я дам ей еще кое-что, когда мы начнем.
   Хлоя не спеша направилась к кушетке у огромного камина и села. У нее разболелась голова, ее подташнивало, но ощущение реальности стремительно возвращалось. Прошло еще несколько минут, она наконец полностью пришла в себя и поняла, что произошло. Ее обвенчали с Криспином. Она — жена Криспина. До самой смерти.
   Хлоя не поднимала глаз от пола, руки ее покоились на затянутых шелком коленях. Огонь камина отбросил отсвет на извилистые золотые переплетения кольца в виде змеи, которое красовалось у нее на пальце. Все было кончено для нее. Вся жизнь ее будет теперь связана с этим издевательским символом. И все в этой жизни будет ей безразлично… за исключением Хьюго… Хьюго должен попасть в ловушку, когда они поведут ее в часовню. Его заставят наблюдать за церемонией посвящения, а потом Джаспер убьет его. Сама она уже ничего не боялась, раз она обречена быть женой Криспина… его пленницей, то все, что могло случиться с ней, уже совершенно не волновало ее. Но она должна попытаться помочь Хьюго. Если они поверят, что зелье все еще действует, то у нее есть шанс.
   Она откинулась на кушетку и закрыла глаза. Пусть они думают, что она снова задремала.
   Гул голосов вокруг нее усилился, и она потеряла ощущение времени, пока не услышала голос Джаспера совсем рядом:
   — Пойдем, сестрица, пора готовить тебя к брачной ночи.
 
   Самюэль пошевелил замерзшими пальцами и глотнул бренди из фляжки. Неожиданно он услышал голоса. Неверный огонь осветил тропинку за его укрытием, до него донесся звук чьих-то шагов.
   Появились двое мужчин. Один из них, найдя в тайнике ключ, открыл дверь, и они исчезли, спустившись по каменным ступеням.
   Хьюго, услышав, что дверь заскрипела, тут же насторожился. Он еще сильнее вжался в стену, хотя знал, что снизу его невозможно увидеть. Он внимательно прислушивался к звукам, доносившимся до него. Мужчины зажгли факелы и свечи, их свет отбросил огромные тени на сводчатый потолок часовни.
   Одним из вошедших был Дэнис де Лейси. Он налил вина в хрустальный бокал и жадно выпил. Открыв одну из маленьких баночек, стоявших на столе, он взял небольшую щепотку трав и, высунув язык, слизнул содержимое с ладони. Снадобье вот-вот должно было начать действовать.
   Самюэль продолжал ждать снаружи. Опять послышались голоса, тропинка осветилась, и на нее вышла группа мужчин. Среди них он заметил закутанную в накидку фигурку, в свете лампы блеснула белая ткань платья, показавшегося из-под накидки.
   Самюэль напрягся, его душил гнев. Ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы совладать с собой. Вся компания, за исключением двух мужчин, вошла в часовню. Оставшиеся, с пистолетами в руках, укрылись в густых кустах по обе стороны двери.
   Они дожидались Хьюго Латтимера.
   Самюэль подождал, пока вновь не установилась глубокая ночная тишина, которую потревожила странная процессия, а потом он стал действовать. Несмотря на мощную фигуру и то, что ноги его затекли от долгого ожидания, он двигался бесшумно, как молния.
   Первый мужчина даже не понял, что произошло, когда на его шею обрушился страшный удар. Беззвучно он сполз на землю. Его приятель едва успел повернуться, когда его придавило что-то темное, большое. Его палец соскользнул с курка, и крик ужаса замер на губах, когда чья-то рука рубанула его по горлу. Как и его напарник, он упал как подкошенный.
   Самюэль осторожно приоткрыл дверь в часовню и протиснулся в образовавшуюся щель, затем присел на корточки на верхней площадке лестницы. В обеих руках он держал по пистолету; на боку, в чехле, ждал своего часа обоюдоострый нож. Самюэль прекрасно слышал все, о чем говорилось внизу.
 
   Хлоя неподвижно стояла посреди небольшого зала, украдкой осматриваясь. Вот место, откуда приходили мучавшие Хьюго демоны. Порочный дух источали даже каменные плиты часовни, казалось, он исходит и от сводчатых стен, на которых мерцали смоляные факелы. Так вот где Хьюго убил ее отца…
   Почему-то ей совсем не было страшно. Дурман от выпитого зелья исчез, и сознание ее полностью прояснилось. Она не чувствовала голода, его сменило ощущение пустоты внутри. И эта пустота, казалось, рождала какую-то мощную энергию, от которой пульсировало все ее тело.
   Когда же появится Хьюго? Она должна спасти его. Только это волновало ее. Как это сделать? У нее не было никакого плана, и она решила полагаться на интуицию и действовать по обстоятельствам.
   Кто-то снял накидку с ее плеч. Все благоговейно замолчали при виде чистоты и непорочности девушки с золотыми волосами в белоснежном платье.
   Тишину внезапно нарушил голос Хьюго.
   — Вот мы, наконец и встретились, Джаспер.
   Собравшиеся члены Конгрегации посмотрели вверх.
   Перекинув ногу через узкий парапет галереи, там сидел Хьюго. В одной руке он держал две шпаги. Изящным движением он бросил одну из них вниз.
   Джаспер автоматически поднял руку и поймал эфес.
   В оглушающей тишине, как будто по команде, группа ошеломленных мужчин отступила к стене. Хлоя сначала испытала глубочайшее потрясение, а затем ее охватило безудержное ликование: так это Хьюго сам устроил им ловушку!
   Внезапно Джаспер рассмеялся.
   — Не ожидал, что ты опередишь меня, Латтимер. Я забыл, что ты теперь у нас образец трезвости и ясности мыслей. Какое упущение с моей стороны… и какая жалость… Я такую хорошую встречу подготовил тебе. Ну, что ж…. — Он поднял свою шпагу в приветственном движении фехтовальщика. — Как ты сказал когда-то, у нас есть незаконченное дело. Приступим к нему.
   Хьюго перекинул ногу через ограждение галереи и спрыгнул вниз. Несмотря на высоту, он легко приземлился — пригодился опыт лазания по снастям военного парусника.
   — Можешь выбрать оружие, у меня есть пистолеты, — учтиво предложил он, ожидая, пока Джаспер сбросит сюртук.
   — Нет-нет… — спокойно ответил Джаспер, наклоняясь, чтобы стянуть сапоги. — Все должно быть, согласно ритуалу, как всегда.
   — И, согласно ритуалу, честь женщины достанется победителю.
   — Именно так.
   Хлоя понимала, что происходит. Джаспер, рассказывая «историю на ночь», не упустил ничего, и она теперь знала детали ритуалов Конгрегации. Хьюго будет драться за нее, как дрался за ее мать. Если он победит, она навсегда будет избавлена от часовни, а если проиграет… но тогда все будет уже не важно, ведь проигрыш значит, что он будет мертв. Дуэли Конгрегации всегда заканчивались смертью одного из противников.
   Криспин, стоявший очень близко к Хлое, зашипел сквозь зубы. Хьюго внезапно повернулся и впервые посмотрел на Хлою.
   — Отойди и встань на лестницу, девочка, — велел он ей ровным голосом.
   — Но я…
   — Иди!
   На этот раз она немедленно подчинилась, а когда подошла к лестнице, поняла, чем объяснялся этот приказ. Там, в темноте, не заметный для посторонних глаз, стоял Самюэль.
   Хьюго не собирался играть по правилам. Даже если он проиграет, она не останется беззащитной перед Конгрегацией.
   Мужчины отсалютовали друг другу. Затем Хьюго тихо произнес:
   — Защищайся.
   Он сделал прямой выпад, и Джаспер ответил тем же. Клинки встретились и разомкнулись.
   Хлоя следила, оцепенев, за мужчинами, легко двигавшимися по каменным плитам; их клинки сверкали, скрещиваясь с непостижимой быстротой. Дуэлянты серией стремительных атак и контратак пытались обнаружить слабые места в обороне противника. Ей казалось, что за каждым выпадом тут же следовал ответный удар, и атакующий немедленно превращался в обороняющегося.
   Прошло десять… пятнадцать… двадцать минут. Как долго они смогут продолжать бой, поддерживая такую скорость? Кто первый потеряет точность в ударах?
   «Господи, прекрати это… пожалуйста, прекрати!» — Хлоя без устали твердила про себя слова молитвы. Она чувствовала, как нарастает их усталость, несмотря на сопротивление железной воли… Обоих подстегивало сознание, что кого-то из них ждет смерть.
   Внезапно Хьюго упал на одно колено, коснувшись пола свободной рукой. Он вскочил, едва увернувшись, в тот момент, когда Джаспер выбросил вперед клинок. Шпаги вновь скрестились, звон клинков гулким эхом отозвался в вышине свода. Хьюго сделал ложный выпад… и, когда Джаспер отпрыгнул назад, готовясь к ответному удару, клинок Хьюго достал его и медленно вошел в тело.
   Джаспер упал на колени; шпага со звоном покатилась по каменному полу. Кровь показалась у него на боку.
   Криспин с жутким шипением кинулся вперед, схватив выпавшее из рук отчима оружие. Он не стал церемониться с приветствием и крикнул:
   — Защищайся!
   Хьюго даже не перевел дыхания. Он легко отразил атаку нового противника, позволив Криспину наступать, пока он оценивал силу и мастерство молодого человека. Хьюго чувствовал, что силы его на пределе. Он также знал, что на какую-то долю секунды, чуть не ставшую роковой, он позволил себе расслабиться и поверить, что уже победил, и все закончилось. Но ему предстоял еще один поединок.
   Хлоя ахнула, ужаснувшись предательскому вмешательству Криспина. Она обвела взглядом зал, ожидая какого-нибудь протеста, возмущения, надеясь, что кто-нибудь остановит этот несправедливый бой. Но никто из мужчин не шелохнулся, и она продолжила напряженно следить за боем. Дэнис в волнении облизывал губы, она поймала его взгляд, хищный и полный азартного предвкушения.
   Хьюго отступил назад, вызвав на себя выпад, ответил выпадом в направлении левого плеча Криспина. Затем он ловко уклонился, когда противник сделал ложный выпад. Шпага Криспина внезапно слишком быстро приблизилась к его руке — клинок вспорол ткань рубашки, царапнув кожу. Это был не смертельный удар, однако предупреждение было страшным.