Фэйзер Джейн. Охота за невестой

   Он встал из-за стола и отодвинул ее стул. Пруденс тоже поднялась и взяла свою сумочку.
   – Извините, я удалюсь на минуту.
   Она посмотрела на дверь.
   – Сюда, мадам.
   Один из лакеев мгновенно оказался у двери, и она последовала за ним. Он проводил ее до маленького ватерклозета в конце коридора. Здесь были раковина, зеркало, мыло и полотенца. Все это больше походило на частный дом, чем на ресторан. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она должна была бы испытывать радость, торжествовать победу, но ощущала только неловкость и даже была подавлена.
   Пруденс поняла, что справиться с таким партнерством будет нелегко. Они должны изыскать способ заплатить ему за услуги. Гордость Дунканов была не менее яростной, чем у него. И мысль об этом сверлила ее мозг. Глядя в зеркало, Пруденс заметила, что улыбается. Она нашла отличное решение. Но неизвестно, какова будет его реакция.
   Пруденс вернулась в гостиную и села на диван, приняв из рук Гидеона чашку кофе.
   – Мне хотелось бы обсудить вопрос о вашем гонораре, сэр Гидеон.
   – Конечно, – с готовностью ответил он. – Если Беркли не удастся выиграть дело, ему придется оплатить расходы по ведению процесса как за себя, так и за вас. Кроме того, я попросил бы суд возместить убытки «Леди Мейфэра», чья репутация пострадала от такого обвинения. Поэтому, мисс Дункан, если мы выиграем процесс – а это, замечу, под большим вопросом, – мой гонорар будет оплачен враждебной стороной и равен восьмидесяти процентам от штрафа, который заплатит лорд Беркли.
   Пруденс выслушала эту информацию с невозмутимым видом и холодно произнесла:
   – Насколько я понимаю, сэр Гидеон, вы разведены.
   – А какое отношение это имеет к делу?
   – Должно быть, сложно вырастить ребенка без матери, в особенности дочь. – Она помешала свой кофе.
   – Я так не считаю, – ответил он, хмурясь и не спуская с нее глаз. – Тем более что мои условия тут ни при чем. Вы либо принимаете их, либо нет.
   Она отпила глоток кофе и поставила чашечку на блюдце.
   – Видите ли, у меня есть более разумное предложение.
   – О!
   Он изумленно вскинул брови. Сэр Гидеон ожидал чего-то необычного, если не чудовищного, но Пруденс была невозмутима. Это не могло не заинтриговать.
   – Что вы имеете в виду?
   – Проверенную временем старомодную сделку, сэр Гидеон. Обмен услугами.
   Она поставила на стол чашку и блюдце.
   – В обмен на ваши услуги наше посредническое бюро может предложить вам найти жену для вас и мачеху для вашей дочери.
   – Что?
   Он ошеломленно уставился на нее, не в силах произнести ни слова.
   – Это просто. Но если нам не удастся найти вам достойную супругу, ваши условия, разумеется, будут выполнены. – Пруденс спокойно и умиротворяюще улыбнулась: – И даже если мы проиграем наше дело, мы выполним свою часть сделки. Найдем вам жену. В любом случае вы не останетесь внакладе.
   – Как это? – Он перешел на шепот, пораженный ее дерзостью и в то же время искренностью. – Но дело в том, мисс Дункан, что я не ищу жену.
   – Возможно, вы не ищете жену активно, но, если вам предложат подходящую партию, вы не откажетесь. Вам нужна подруга, а вашей дочери – мать. Очень трудно вырастить дочь без женщины.
   – Хотите верьте, хотите нет, но я сыт по горло и одним разводом, – сказал он, поджав губы. – И дочь тоже. Но вы этого не представляете, мисс Дункан? Или представляете? Вы не были замужем?
   Пруденс осталась равнодушной к этой колкости. Напрасно Гидеон Молверн думает, что она не замужем, потому что представители сильного пола не проявляют к ней должного интереса. Спросить, кто был повинен в разводе, у нее не повернулся язык. Это было бы неслыханной дерзостью.
   – Я понимаю ваши сомнения, – сказала Пруденс. – Пуганая ворона куста боится. Но если первый брак оказался неудачным, это вовсе не значит, что и второй будет таким же. Мы постараемся найти женщину, которая вам подойдет. Вы будете выбирать.
   Гидеон с любопытством посмотрел на нее. Она оставалась спокойной, несмотря на его колкость относительно того, что она не замужем. И он резко ответил:
   – У меня нет времени на романтические бредни.
   – Романтика тут ни при чем. Я предлагаю вам право выбора. Если какая-нибудь женщина вас заинтересует, мы устроим вам встречу. Это вас ни к чему не обязывает.
   Видимо, отделаться от мисс Дункан будет нелегко, подумал сэр Гидеон.
   Это подстегнуло его интерес к ней самой, но не к ее предложению.
   Посадка ее головы и аура уверенности и твердости никак не вязались с ее чопорным видом и безвкусной одеждой. Он ничем не рискует, если согласится участвовать в этой абсурдной сделке. Было бы даже забавно подыграть ей и полезно узнать, как действуют сестры Дункан. Он пожал плечами.
   – Я не буду возражать, если вы попытаетесь осуществить свой план. Но предупреждаю: угодить мне нелегко. Лучше ориентируйтесь на мои условия – восемьдесят процентов от выплаченной компенсации.
   – Если мы выиграем.
   – Я нечасто проигрываю, – сказал он.
   – Мы тоже нечасто терпим поражение, – возразила она тоном спокойного превосходства и протянула ему руку. – Если вы настаиваете.
   Он взял ее руку и пожал.
   – О, вы думаете, что сделали мне одолжение, сэр Гидеон, но вас ждет приятный сюрприз, – сказала Пруденс с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.
   Он наклонил голову, демонстрируя признательность.
   – Простите меня, но я отношусь к этой затее скептически. Однако как вы понимаете, не могу проиграть.
   – В таком случае, полагаю, наш вечер подошел к счастливому завершению, – резюмировала Пруденс.
   – Терпеть не могу завершать приятный вечер столь бездушно-деловым образом.
   Его серые глаза потемнели и приобрели цвет каменного угля. Пруденс поймала себя на том, что разглядывает его губы. Они показались ей очень чувственными.
   – Но это был деловой вечер, сэр Гидеон, – возразила она, поднимаясь.
   – Вы всегда носите очки?
   – Если хочу видеть, – ответила Пруденс резко. – Дело в том, что возможность видеть значит для меня гораздо больше, чем моя внешность.
   – Позвольте в этом усомниться, – парировал он. – Надеюсь во время нашей следующей встречи увидеть ваш настоящий облик.
   – Моя внешность зависит от того, какое впечатление я намерена произвести, – ответила Пруденс холодно. – Не позвоните ли, чтобы принесли мое пальто?
   Он шагнул к столу и позвонил в колокольчик, потом повернулся к ней и с насмешливой улыбкой спросил:
   – Есть в вашей жизни мужчина, Пруденс?
   Вопрос застал ее врасплох, и она с плохо скрываемой досадой ответила:
   – В настоящее время нет.
   Его улыбка стала шире и откровеннее.
   – А был когда-нибудь?
   Она вспыхнула:
   – Не понимаю, почему вас это интересует, сэр Гидеон. Я ваша клиентка, и моя личная жизнь не связана с нашими деловыми отношениями.
   – Я просто хотел выяснить, используете ли вы свое бюро услуг в личных целях, – сказал он. – Если да, то это могло бы послужить рекомендацией.
   Она не нашлась что ответить. К счастью, в этот момент появился лакей. Гидеон попросил принести им пальто и распорядился подать к крыльцу автомобиль. Затем снова повернулся к Пруденс. Улыбка исчезла с его лица.
   – Итак, – сказал он, – во избежание недоразумений в дальнейшем позвольте мне кое-что пояснить вам. Теперь ваша личная жизнь становится и моей. И ваша, и ваших сестер. Вы должны отвечать на любой мой вопрос.
   Пруденс ошеломленно уставилась на него. Это было чудовищное заявление. Особенно его тон. Невозмутимый, холодный, бесстрастный, а главное – непререкаемый.
   – О чем вы говорите?
   – Все очень просто. Как ваш адвокат, я вынужден буду задавать вам и вашим сестрам вопросы, касающиеся вашей личной жизни. Я должен знать о вас все. Исключить опасность появления каких-нибудь сюрпризов в суде.
   – Какие сюрпризы могут возникнуть в суде, если никто не будет знать, кто мы на самом деле?
   – Я выигрываю дела потому, что никогда не полагаюсь на волю случая, – ответил он. – А если вы и ваши сестры не можете гарантировать мне вашего полного и безусловного сотрудничества, боюсь, наша сделка теряет всякий смысл.
   Пруденс нахмурилась. Его тон ее глубоко возмутил.
   – Вы, сэр Гидеон, в таком случае тоже должны быть вполне откровенны, – парировала она. – Чтобы найти для вас достойную пару, мы тоже должны иметь право задавать вам любые вопросы личного характера.
   – Но есть одно отличие. Я могу не отвечать на ваши вопросы, поскольку не очень заинтересован в том, чтобы найти себе подходящую пару. А вот для вас это вопрос жизни. Ваши ставки выше моих, Пруденс, и я уверен, что вы согласитесь на мое условие.
   Пруденс поняла, что игра началась.
   – Думаю, сегодня нам больше нечего обсуждать, – заявила она.
   – Возможно, вы правы, – дружелюбно согласился он. Он помог ей надеть пальто, оделся сам, натянул шоферские перчатки. Она повязала голову шарфом.
   – Ночи довольно прохладные, – заметил он как ни в чем не бывало. – В машине есть плед, вы можете прикрыть им колени.
   Он повел ее вниз по лестнице в холл, легонько поддерживая под локоть.
   Машина уже стояла на обочине, мотор работал. Он накрыл ее колени пледом и подоткнул его, когда она села, а сам занял место за рулем.
   – Жду вас и ваших сестер в своей конторе завтра в восемь тридцать утра, – сообщил он, мастерски лавируя по запруженным народом и экипажами улицам. В оперном театре как раз закончилось представление, и наемные кебы, а также личные машины заняли все пространство у входа.
   – В восемь тридцать! – воскликнула Пруденс. – Да это чуть ли не на рассвете!
   – В десять я должен быть в суде, – ответил сэр Гидеон. – Хотите верьте, хотите нет, Пруденс, но у меня есть еще клиенты и на них я работаю не бесплатно и не должен ждать гонорара неопределенное время. Не говоря уже о том, что ни с одним из них я не заключал бартерной сделки, – добавил он ядовито.
   До чего же он высокомерен, этот мерзавец! Дал ей понять, будто счел ее предложение шуткой, притом шуткой дурного тона.
   – Завтра, надеюсь, вам удастся мне объяснить, чем вы подкрепите обвинение в финансовых махинациях, выдвинутое вами против Беркли. Я не могу подготовить дело, если в руках у меня не будет доказательств его вины.
   – К завтрашнему дню у меня их еще не будет, – сказала Пруденс. – Но кое-что у нас есть. Завтра я вам все объясню.
   – Благодарю вас, вы очень любезны, – сказал он, остановив машину на обочине перед домом 10 на Манчестер-сквер.
   Не успела Пруденс опомниться, как он взял ее лицо в ладони и прильнул губами к ее губам. Пруденс попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
   Когда наконец он поднял голову и улыбнулся ей, она с трудом перевела дух. Ее лицо пылало от гнева, и на мгновение она потеряла дар речи.
   – Я удовлетворил свое любопытство, – сказал он. – Мне хотелось это сделать с того самого момента, когда вы вихрем снова ворвались ко мне в контору нынче днем.
   – Как вы смеете? – Голос ее дрогнул от возмущения. Она пыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы и водворить на место выпавшие шпильки. – Вы даже не спросили, хочу ли я этого.
   Она смотрела на него с яростью, и, несмотря на толстые линзы, ему показалось, что из глаз ее посыпались искры.
   – Что вы о себе вообразили? – продолжала она с гневом. – Это плата за ваши услуги?
   – О, вы так остры, что можно порезаться, – сказал он с легким смехом, снова привлек ее к себе и заключил в объятия. Он опять поцеловал ее, она ощутила твердость его губ. Потом вдруг выпустил из объятий.
   Она порывисто вздохнула.
   – По правде говоря, – сказал он уже серьезно, хотя в глазах его плясали смешинки, – я подумал, что это поможет вам узнать, какой женщиной вы могли бы быть, если бы поглубже заглянули в себя. Теперь по крайней мере вы представляете, каким бы я мог быть любовником, и вам легче будет найти мне подходящую пару.
   Он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и предложил Пруденс руку, чтобы помочь ей выйти. Она не двинулась в места, а потом сказала ледяным тоном:
   – Вы хам, сэр Гидеон. Таких мужчин мы не принимаем в качестве клиентов.
   Не обращая внимания на предложенную им руку, Пруденс вышла из машины.
   – Стремительная атака иногда решает победоносный исход кампании, – невозмутимо произнес Гидеон. – Доброй ночи, Пруденс.
   Он поднес ее руку к губам столь стремительно, что это шокировало ее почти так же, как поцелуй.
   – Не забудьте. Завтра ровно в восемь тридцать утра в моей конторе.
   Она вырвала у него руку и, не попрощавшись, повернулась к крыльцу, возмущенная его тихим смехом, раздавшимся ей вслед.
   Он стоял на нижней ступеньке крыльца, пока Пруденс не скрылась в доме, потом вернулся в машину. По дороге домой он размышлял о том, что заставило его вести себя подобным образом. Он не отличался повышенной эмоциональностью. С женщинами был сдержан. И тем не менее поцеловал Пруденс. Что, черт возьми, он сделал? У него возникло неприятное ощущение, что его сорвало с якоря и несет в открытое море.
   Едва Пруденс закрыла за собой дверь, как ее сестры сбежали с лестницы ей навстречу.
   – Кон, что ты здесь делаешь? – удивленно спросила Пруденс.
   – Мы как раз заканчивали обедать, когда Макса вызвали на голосование в палату общин. Он, вероятно, пробудет там почти всю ночь. Поэтому я решила вернуться с Чес и узнать, что случилось. – Констанс внимательно посмотрела на сестру. – Ты выглядишь несколько растрепанной, радость моя.
   – Ничего удивительного, – резко ответила Пруденс, снимая пальто. – Пойдемте в гостиную, я вам все расскажу.
   – А что? В чем дело?
   – Это платье ужасно, – сказала Констанс. – Где ты его раздобыла?
   – Вытащила из старого сундука, – ответила Пруденс. – Решила, что оно послужит отвлекающим маневром, заставит адвоката сосредоточиться только на делах, – добавила Пруденс с горечью.
   – Но этого не произошло? – спросила Честити. – Это весьма увлекательно, Пру. – Она последовала за сестрой к лестнице. – Может, ты пожалеешь нас, скажешь, взялся ли он за наше дело?
   – Да, в конце концов взялся, – ответила Пруденс, открывая дверь в гостиную, где ярко горел камин. – Но я теперь думаю, что напрасно мы связались с сэром Гидеоном Молверном, королевским советником.
   – Тебе не удалось с ним справиться?
   – Нет, – ответила Пруденс искренне. – Я думала, что удалось, но оказалось, что нет.
   Констанс закрыла дверь и прислонилась к ней.
   – Ты в порядке, Пру? – спросила она с тревогой.
   – Почти в порядке. – Пруденс потрогала губы. – Ну, насколько можно себя чувствовать в порядке после нападения.
   – Что? – в один голос спросили сестры и уставились на нее.
   – Что ты хочешь сказать, Пру?
   Честити положила руку ей на плечо.
   – Кто на тебя напал?
   – О, это звучит несколько мелодраматично, – ответила Пруденс со вздохом. – Нападения как такового не было. Это был всего лишь поцелуй. Но он оказался неожиданным. Гидеон не попросил разрешения, и я сочла это грубостью с его стороны.
   – Он любит верховодить, этот тип? – спросила Констанс с презрением.
   – Видимо, да.
   Пруденс попыталась сменить тему:
   – Ты останешься ночевать, Кон?
   – Да, в моей прежней комнате, – ответила сестра. Она отошла от двери, чтобы взять рюмку коньяку, отставленную ею, когда Пруденс вернулась.
   – А Макс не рассердится? Слишком мало времени прошло после вашей свадьбы, чтобы покидать брачное ложе. Или я не права?
   Пруденс бросила шарф на диван, за ним последовало пальто. Ее поддразнивание осталось без ответа.
   Констанс пила маленькими глотками коньяк, не сводя глаз с сестры. Она хотела услышать от Пру, как все произошло, и отделалась кратким ответом:
   – По правде говоря, я не спрашивала его мнения. Просто оставила ему записку. Но он вернется не раньше чем к рассвету. Поэтому вряд ли станет сердиться.
   – Ну что же! Очень удачно, что ты будешь здесь рано утром, – сказала Пруденс, стоя перед зеркалом над каминной полкой и разглядывая свою растрепавшуюся прическу. – Потому что в восемь тридцать утра мы уже должны явиться в контору к адвокату.
   Сестры переглянулись. Они отчетливо услышали в голосе Пруденс нотки раздражения.
   – Но ты сказала, что он согласился взять дело, – заметила Честити, не зная, как подступиться к обсуждению вопроса о нежеланном поцелуе.
   Ее сестра смущена, и необходимо выяснить все до конца.
   – Да, – ответила Пруденс, садясь и сбрасывая туфли. – Она прижала кончики пальцев к вискам: – Я выпила слишком много вина.
   – Где вы обедали?
   – В каком-то клубе в Ковент-Гарден. В интересах сохранения анонимности, – она. – Кстати, ты ошиблась, Кон. Похоже, его дочь живет с ним, а не с матерью.
   – Неужели? – удивилась Констанс, глотнув коньяка из своей рюмки. – Должно быть, у него права опекунства. Он предпочитает держать дочь при себе, а с матерью она только видится.
   Пруденс покачала головой:
   – Нет, при всем желании не могу согласиться с тобой. Мне не известна причина их развода, но он, кажется, просвещенный родитель. Отдал дочь в школу для леди, основанную Френсис Басс, разрешает им с гувернанткой читать «Леди Мейфэра» и не возражает против того, чтобы гувернантка объясняла девочке идеи суфражизма. Брови Констанс поползли вверх:
   – Вот это новость! Но вернемся к нашему делу. Он согласился вести его? Каков гонорар?
   – Восемьдесят процентов из той компенсации, которую нам выплатят в случае, если мы выиграем процесс и обвинения Беркли будут сочтены несостоятельными. Сэр Гидеон потребует компенсации за урон, нанесенный репутации нашей газеты, разумеется, в дополнение ко всем расходам, связанным с ведением дела, включая его гонорар. Конечно, мы должны выиграть во что бы то ни стало.
   – По-моему, это вполне разумное требование, – сказала Честити.
   – Но ведь сэр Гидеон требует восемьдесят процентов, Чес, а нам останется только двадцать.
   Констанс поморщилась:
   – У нас нет выбора. Нам остается только согласиться.
   – Я предложила ему кое-что другое, – сказала Пруденс и тотчас же разъяснила, что именно.
   – Это блестящая идея, Пру! – воскликнула Честити. – А какого рода женщина ему подойдет?
   Сестра ответила коротким смешком:
   – Вопрос следует ставить по-другому. Какая женщина с ним поладит? Тебе он не понравится. Можешь не сомневаться. Он высокомерный, самовлюбленный, властный, грубый.
   – К тому же у него есть привычка хватать женщину и целовать против ее воли, – подлила масла в огонь Констанс.
   – Надеюсь, он не был с тобой груб, Пру? – спросила Честити с тревогой.
   Пруденс покачала головой и улыбнулась:
   – Нет, пострадала только моя гордость. Мне не нравится, когда мужчина пытается мной манипулировать. Я дала бы ему пощечину, но он застал меня врасплох и я только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная из воды.
   – Неужели он настолько плох? – спросила Честити. – Он хоть привлекателен?
   Пруденс нахмурилась.
   – Не принимай это так близко к сердцу, Кон, и не обижайся, но во многих отношениях он напоминает Макса в начале нашего знакомства. Помнишь, ты считала его самым высокомерным и надменным негодяем, который когда-либо ступал по улицам Лондона?
   – Я и сейчас порой так думаю, – ответила сестра. – Но у него больше достоинств, чем недостатков. Кроме того, – добавила она, – я и сама не ангел. Иногда я бываю просто несносной. Поэтому мы два сапога пара. – Она тихонько рассмеялась. – Но ведь и у сэра Гидеона наверняка есть достоинства.
   – Пока что я их не заметила, – заявила Пруденс. – Я нахожу его просто отвратительным. Но верю, что он блестящий адвокат, а для нас это самое главное. Так что постараюсь не демонстрировать ему своей антипатии.
   Честити бросила на сестру проницательный взгляд. Ей показалось, что Пруденс критикует его с излишней горячностью.
   – Он полагает, что мы выиграем дело? – спросила Честити.
   – Сначала сказал, что оно абсолютно безнадежное. Потому что у нас нет фактов.
   Наступило молчание, сестры обдумывали ситуацию.
   – Понимаю, что это будет трудно, – сказала Констанс через минуту. – Но есть хоть какая-то надежда на благополучный исход?
   – Должно быть, у него есть свои соображения относительно нашего дела, иначе он не стал бы браться за него, – предположила Честити.
   Констанс вопросительно взглянула на Пруденс.
   – Ведь сначала он не хотел браться, насколько я поняла из твоих слов. Что же заставило его изменить решение? Тебе не известно почему?
   – Трудно сказать, – ответила Пруденс. – Возможно, он не устоял против моей настойчивости. Или я просто доконала его. – Она пожала плечами. – Какова бы ни была причина, он согласился. Мы добились, чего хотели.
   Интересно, почему его нисколько не смутила се яростная реакция на его поцелуй? Он даже развеселился. Она положила голову на спинку дивана и зевнула.
   – Я в полном изнеможении, а нам еще надо обмозговать завтрашнюю встречу с адвокатом. – Пруденс со стоном поднялась. – Нам надо напрячь наши умственные способности. Сэр Гидеон не потерпит, если мы будем уклоняться от его вопросов. А вопросы могут быть сугубо личные. Он уже меня предупредил.
   – Вряд ли ты сказала ему, что мы готовы кусаться, если кто-то посягает на наши права, – заметила Констанс, вставая.
   – Пусть сам в этом убедится. – Пруденс натянуто улыбнулась. – Завтрак в семь? Оставлю записку для Дженкинса.
   Она подошла к заваленному бумагами секретеру, набросала несколько слов и сунула бумажку под пустую коньячную рюмку Констанс, где утром ее должен был обнаружить дворецкий.
   – Итак, снова в бой, – сказала Констанс, обняв сестер. Так они и пошли в обнимку, каждая в свою спальню.

ГЛАВА 8

   Констанс проснулась, когда стало светать. Она не знала, что ее разбудило, но ей показалось, что она услышала щелчок, будто закрылась дверь. Вглядевшись в зыбкий полумрак, молодая женщина улыбнулась и отвела волосы с глаз, приподнимаясь с подушек.
   – Доброе утро, Макс. Я полагаю, уже утро? Почему ты не спишь в своей постели?
   – Этот вопрос я как раз собирался задать тебе, – сухо ответил муж, ставя поднос с чаем на туалетный столик. – Я вернулся домой, нашел там холодную и пустую постель и записку, нацарапанную моей женой, где сообщалось, что она возвращается в лоно семьи.
   – Всего на одну ночь. Но эта ночь уже прошла. Я не думала, что ты будешь возражать, ведь ты должен был работать почти до утра.
   – Как видишь, я возражаю, – сказал он, наливая чай.
   Он принес две чашки, сел рядом с ней и передал одну ей.
   – Оставь, пожалуйста! – сказала Констанс. – Я же знаю, что ты не сердишься.
   Она с удовольствием глотнула дымящейся жидкости.
   – Ты сам приготовил чай или миссис Хадсон уже встала?
   – Его заварил Дженкинс. Он сказал, что ты оставила записку, в которой сообщала, что будешь завтракать на рассвете. Поэтому я и решил тебя разбудить.
   – Очень мило с твоей стороны, – произнесла Констанс. – Но мне хотелось бы, чтобы ты меня поцеловал еще до того, как я начну пить чай.
   Он взял у нее чашку, поставил рядом со своей на прикроватный столик, наклонился и поцеловал ее.
   – Ты, конечно, не заслуживаешь поцелуя, раз дезертировала из дома.
   – Доброе утро, Кон! Макс, ты тоже здесь? – В комнате появилась Честити, за ней следовала Пруденс с подносом в руках.
   – Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, потому что у него нет выбора, – заметил Макс, бросив взгляд на своячениц.
   – Я говорила Кон, что тебе это не понравится, – сказала Пруденс. – Мы принесли чай, но Макс опередил нас.
   Она налила чаю себе и Честити, и они как были в халатах уселись на кровать рядом с Максом, который, казалось, не обратил ни малейшего внимания на то, что его родственницы в дезабилье.
   – На самом деле то, что Кон здесь, намного упрощает дело, – сказала Пруденс, – потому что в половине девятого у нас деловое свидание с Гидеоном Молверном в его конторе.
   – Он согласился вести дело? – спросил Макс, взяв свою чашку.
   – Пру его убедила, – ответила Честити. – Он в нее влюбился, но Пру не признается.
   – Чес! – запротестовала Пруденс.
   – Макс – член семьи, – промолвила Честити. – И потом, я же не сказала, что он нравится тебе.
   – Я совершенно ясно выразила свое отношение к нему, – возмутилась Пруденс.
   – И что это за отношение? – поинтересовался Макс.
   – Крайняя антипатия, – резко заявила Пруденс.
   – Очень похоже на реакцию Кон на... – начала было Честити, но так сильно закашлялась, что чашка, которую она держала, задребезжала на блюдце.
   – Думай, что говоришь, Чес, – укорила ее Пруденс. Макс поднял брови. Он привык к манерам сестер и не удивлялся тому, что они могли сказать или сделать. Поэтому посмотрел на жену, ожидая, что та его просветит.
   – Ничего особенного, Макс, – сказала Констанс. – Мы просто дурачимся. Как обычно.
   – Дурачиться вам несвойственно, – заявил Макс. – Поэтому принимаю твое объяснение, Кон, как совет не соваться в ваши дела.
   Он поднялся.
   – Я пойду, а вы одевайтесь и идите на встречу с адвокатом. – Он поставил свою чашку на туалетный столик. – Ты вернешься к ленчу, Констанс?
   – Да, конечно. – Она мило улыбнулась ему. – Возможно, мы выпьем кофе у Фортнума, чтобы подкрепиться после испытания, которое нам предстоит, и после этого я отправлюсь прямо домой.
   Он кивнул, снова поцеловал ее, чмокнул сестер в щечки и вышел из спальни.