Филдинг Джой. Не делись со мной секретами

* * *

   Во сне она стояла перед судом в одной только ночной сорочке в розовато-белый цветочек и пушистых розовых шлепанцах.
   – Нам нравятся ваши пижамы, – сказала одна из женщин – присяжных заседателей, протянув руку из-за загородки для присяжных, чтобы погладить мягкий рукав ночной сорочки Джесс. Но ее рука с растопыренными пальцами оказалась орлиной лапой, которая располосовала материал с такой же легкостью, как ножницы разрезают бумагу, оцарапав до крови руку.
   – Разреши, я займусь этим, – предложил Дон, перепрыгивая через стол защиты и беря ее кровоточащую руку.
   Джесс позволила ему притянуть себя, почувствовала, как сблизились их тела, потом неожиданно всем своим весом толкнула его, сбила с ног, и он упал на пол.
   Судья Харрис, выражая свое неудовольствие, постучал деревянным молотком, призывая к порядку в зале суда. Потом голосом Адама Стона спросил:
   – Джесс, вы здесь? Джесс? Джесс?
   Джесс села в кровати, еще не совсем проснувшись, но радуясь тому, что она находится в своей спальне, а не в здании суда. «Надо верить самой себе», – подумала она, цепляясь за обрывки рассеявшегося сна, в котором оттолкнула человека, хотевшего помочь ей.
   – Джесс, – опять раздался голос из ее сна, – Джесс, вы дома?
   Деревянный молоток продолжал стучать. Только теперь это был уже не молоток. Кто-то стучал в дверь ее квартиры, сообразила Джесс, окончательно проснувшись, и протянула руку к ночному столику. Она выдвинула ящик, нащупала и вынула оттуда пистолет, встревожившись уже одним тем, что у нее в руках оказалось оружие.
   – Кто там? – спросила она, надев шлепанцы и направляясь к двери, крепче сжимая в руке пистолет. Пол, казалось вибрировал под ней от громкой музыки в нижней квартире.
   – Это Адам, – ответил голос из-за двери.
   – Что вы здесь делаете? – спросила Джесс, не открывая двери.
   – Мне захотелось повидать вас.
   – Вы когда-нибудь слышали о существовании телефонов?
   – Телефонами я сыт по горло, – ответил он и засмеялся. – Мне захотелось увидеть вас. Невольный порыв.
   – Как вы проникли в дом?
   – Входная дверь оказалась открытой. Этажом ниже устроили шумную вечеринку. Послушайте, мне совершенно не нравится кричать вот так через дверь. Вы собираетесь впустить меня?
   – Уже поздно.
   – Джесс, если у вас кто-то есть.
   Она открыла дверь.
   – Никого, кроме меня, здесь нет. – Джесс махнула пистолетом, показывая, что можно войти.
   – Господи Иисусе, неужели настоящий?!
   Джесс кивнула, подумав о том, что Адам выглядит превосходно, а смешно выглядит она сама в своей фланелевой ночной сорочке в розовато-белый цветочек, в пушистых розовых шлепанцах и с револьвером «Смит и Вессон» в руках.
   – Мои меры предосторожности против поздних визитеров, – заметила она ему.
   – Разве это поздно, Джесс? Всего половина одиннадцатого.
   – Неужели только половина одиннадцатого?
   – Знаете, вам следует сделать глазок в двери. Или навесить цепочку. – Он нервно смотрел на пистолет. – Не думаете ли, что теперь это можно убрать? – Он снял пиджак, бросил его на край тахты, как будто, раз уж он пришел, то намерен остаться здесь, и теперь стоял перед ней в помятом белом свитере и черных отутюженных джинсах. И только тут она заметила, что в руках он держал бутылку красного вина.
   – Давайте поступим так, – предложил он. – Вы спрячете свой пистолет, а я открою бутылку с вином.
   Джесс кивнула, не зная, можно ли было поступить иначе. Она двинулась, будто бы управляемая автопилотом, к себе в спальню, положила пистолет в ящик ночного столика и вынула из шкафа розовый стеганый банный халат. Когда она вернулась в гостиную, Адам уже откупорил бутылку и налил вина в два бокала.
   – «Шато-дю-Пап», – сказал он, подавая ей бокал и увлекая ее к тахте. – За что выпьем? – спросил он.
   Когда они сели, их колени соприкоснулись, но Джесс тут же отстранилась, подтянув ноги под себя.
   Джесс вспомнила любимый тост свояка.
   – Здоровья и благополучия, – произнесла она.
   – А что, если нам выпить за хорошее времяпрепровождение?
   – За это с удовольствием.
   Они чокнулись, вдохнули аромат вина, потом поднесли бокалы к губам, но пока что даже не пригубили.
   – Приятно видеть вас, – сказал Адам.
   Джесс смотрела на его губы, чувствуя легкий запах алкоголя, исходящий от него, и соображая, где он побывал перед тем, как пришел к ней. Ходил куда-нибудь с клиенткой, с которой она видела его сегодня во второй половине дня? Не закончилось ли их свидание очень рано, и он остался ни с чем, кроме свободного времени и бутылки вина? От каждой новой мысли Джесс раздражалась все больше. Теперь она окончательно проснулась, ей не слишком нравилась его непосредственность, а самонадеянность сердила все сильнее. Почему это он стучится к ней в дверь в одиннадцатом часу в субботний вечер и пугает ее до полусмерти? Неужели он думает, что может игнорировать ее всю неделю и потом без предупреждения приходить в любое время, когда ему заблагорассудится? Не предполагает ли он, что она охотно впустит его, выпьет с ним вина и потом с признательностью возьмет его с собой в постель? Пусть будет рад, что она не пристрелила его!
   – Зачем вы пришли? – Неожиданный вопрос Джесс удивил их обоих.
   Адам сделал большой глоток вина, несколько секунд смаковал его, потом проглотил.
   – Почему, вы думаете, я пришел сюда?
   – Откуда мне знать? Потому я и спросила.
   Он выпил еще глоток вина, на этот раз залпом, как будто это была рюмка виски. – Мне захотелось увидеть вас, – ответил он, хотя глаза его смотрели мимо нее.
   – Когда вы решились на это?
   Адам пошевелился на тахте, сделал еще один большой глоток, опять наполнил бокал доверху, не торопился с ответом.
   – Не понимаю.
   – Когда вы решили, что хотите увидеть меня? – уточнила Джесс, немного теряя терпение. – В два часа дня? В четыре? В семь? Десять?
   – Джесс, что такое? Допрос?
   – Почему вы вначале не позвонили мне?
   – Я уже объяснил вам: невольный порыв души.
   – И вы просто импульсивный человек?
   – Иногда. Думаю, что это так.
   – Вы женаты?
   – Что?
   – Женаты ли вы? – повторила Джесс, впервые совершенно ясно представляя себе ситуацию, думая, как это она не понимала этого прежде. – Очень простой вопрос, требующий простого ответа – «да» или «нет».
   – Почему вы решили, что я женат?
   – Отвечайте, женаты ли вы – да или нет?
   – Свидетель, пожалуйста, ответьте на вопрос, – саркастически произнес Адам.
   – Так женаты ли вы? – опять спросила Джесс.
   – Нет, – громко произнес Адам. – Конечно, я не женат.
   – Вы разведенный?
   – Да, разведенный.
   – Вы были женаты на Сьюзен?
   – Да, на Сьюзен.
   – Из Спрингфилда?
   – Какое мне дело, где она живет? Хоть на Марсе. – Он залпом выпил остатки вина в своем бокале.
   – Тогда почему вы не позвонили? Почему в поздний час вы оказались на моем пороге?
   – Джесс, ради Бога, сейчас же всего половина одиннадцатого!
   – Свои комиссионные вы уже получили, – продолжала она, все еще испытывая острую боль от обиды, нанесенной ей увиденной сегодня после обеда сценой в обувном магазине, и ее щеки запылали от стыда. Сказала ли продавщица Адаму о том, что она приходила? – Зачем вы пришли сюда?
   – Уж не думаете ли вы, что я хочу продать вам еще одну пару сапожек?
   – Я не знаю, что вы мне хотите продать.
   Он налил себе еще вина, выпил бокал в два глотка, вылил из бутылки остатки вина в свой бокал.
   – Джесс, я не женат. Честно.
   Наступила продолжительная пауза. Джесс смотрела себе на колени, ее злоба испарилась, она почувствовала большее облегчение, чем готова была себе в этом признаться.
   – Между нами только что произошла первая ссора? – спросил он.
   – Я вас недостаточно хорошо знаю, чтобы ссориться, – отозвалась Джесс.
   – Вы знаете меня в той мере, в которой это необходимо.
   Он допил свое вино и теперь тупо смотрел на дно бокала, как будто только что сообразил, что он почти осушил один всю бутылку за каких-нибудь десять минут.
   – Необходимо для меня или для вас?
   – Я просто не умею планировать слишком далеко вперед.
   Джесс засмеялась.
   – Что тут смешного? – спросил он.
   – Сама я все планирую заранее.
   – А что дает вам это всеобщее планирование? – Он облокотился на тахту, скинул ботинки, поднял с пола ноги и запросто протянул их, положив на колени Джесс.
   – Думаю, это создает у меня иллюзию упорядоченности во всем, – ответила Джесс, чувствуя на себе вес его ног. Ее тело напряглось, потом расслабилось, ощущая приятное прикосновение. Она уже давно не была рядом с мужчиной, давно не позволяла себе удовольствия мужских ласк. Может быть, он все-таки был прав в своих предположениях? Согласна ли она впустить его, выпить с ним принесенного вина, потом с признательностью взять его к себе в постель?
   – И эта иллюзия порядка многое значит для вас? – поинтересовался он.
   – Для меня это все.
   Адам положил голову на подушку, устроился так, что почти улегся на тахте. – Наверное, я слишком много выпил.
   – Думаю, что вы в этом правы. – Наступила продолжительная пауза. – Адам, зачем вы пришли?
   – Не знаю, – ответил он, закрыв глаза, с трудом, неохотно произнося слова. – Думаю, мне надо было прийти.
   Не говори этого, мысленно предупредила себя Джесс.
   – Может быть вам пора уходить, – сказала она вслух, борясь против желания притронуться к нему, обнять его. – Я, пожалуй, вызову вам такси. Сейчас вы не можете сами вести машину.
   – Мне надо лишь вздремнуть минут десять.
   – Адам, я намереваюсь вызвать для вас такси. – Джесс попыталась освободиться от его ног, но они показались ей неподъемными. – Может быть, вы немного сдвинете свои ноги...
   Он послушался, подтянул к груди коленки, как это делает грудной ребенок, повернулся на бок. Она ничего этим не добилась, он просто стал еще более тяжелым.
   – Прекрасно, – сказала Джесс, пощекотала ему пятки, пытаясь заставить его встать и уехать. Но на ее щекотку он совсем не прореагировал. – Адам, я не могу сидеть так всю ночь, – сказала она чуть не плача. – Это ужасно глупо! – воскликнула она. – Я не могу стать заключенной в своей собственной квартире. Я не стану всю ночь сидеть на тахте с отключившимся пьяницей, развалившимся у меня на коленях. Мне пора спать, пора отправляться в постель. Хох! – крикнула она, но Адам не пошевелился.
   Джесс с новой решимостью стала поднимать ноги Адама и через некоторое время сумела все-таки приподнять их достаточно для того, чтобы самой выскользнуть из-под них. Ноги Адама шлепнулись на тахту, издав негромкий хлопок.
   Несколько минут Джесс стояла над ним, смотрела, как он спит.
   – Адам, вы не можете оставаться здесь, – прошептала она, потом сказала громче: – Адам, я вызову вам такси!
   И что им скажу? Что у меня на тахте отключился мужчина, чтобы они прислали кого-нибудь, чтобы вынести его из квартиры, спустить по лестнице с третьего этажа, а потом отвезти домой? Но у меня нет ни малейшего представления о том, где он живет! Ах да, конечно, из-за размера оплаты придется поспорить.
   Смотри на вещи прямо, Джесс, сказала она себе, Адам Стон никуда не уедет. По крайней мере сегодня.
   Она рассматривала его лицо. Мирная маска сна скрыла все следы треволнений. Какие там скрывались секреты, вопрошала она, отводя от его глаз упавшую прядь волос, ее пальцы вздрогнули от прикосновения к нему. Сколько небылиц он наговорил ей?
   Джесс едва слышно на цыпочках отошла от тахты, задаваясь вопросом, правильно ли она поступает, что оставляет его у себя. Не проснется ли она среди ночи и не увидит ли его над собой с пистолетом в руке? А вдруг он какой-нибудь психопат, который охотится на одиноких адвокатов – государственных обвинителей?
   Она слишком устала, чтобы волноваться из-за этого.
   Полагайтесь на свои инстинкты, вспомнила Джесс слова инструктора по вен-ду, когда снова заползла под одеяло в своей кровати. Доверьтесь своим инстинктам.
   Но на всякий случай, если ее подведут инстинкты, она вынула из ящика ночного столика пистолет и старательно засунула его под матрац, перед тем как погрузилась в сон.

* * *

   Когда она проснулась на следующее утро, то увидела, как он смотрит на нее с порога спальни.
   – Вы всегда так аккуратно раскладываете свою одежду? – спросил он. – Даже по воскресеньям?
   – Вы давно уже стоите здесь? – спросила она, не потрудившись ответить на его вопросы, села в кровати, подобрав вокруг себя одеяло.
   – Не очень. Вероятно, всего несколько минут.
   Джесс посмотрела на часы.
   – Половина десятого! – ахнула она.
   – Мне не следовало бы так много пить, – произнес он, виновато улыбаясь.
   – Даже не верится, что я могла проспать до половины десятого!
   – Видно, вы очень измотались.
   – У меня столько дел!
   – Все по порядку, – сказал он. – Завтрак готов.
   – Вы приготовили завтрак?
   Он оперся о дверной косяк.
   – Это далось мне нелегко. Вы не преувеличивали, когда сказали, что ничего не готовите. Мне пришлось сбегать в магазин, купить яиц и овощей...
   – Как же вы вошли обратно?
   – Я взял на время ваш ключ, – просто сказал он.
   – Вы залезли в мой кошелек?
   – Я положил его обратно. – Он подошел к кровати, протянул руку. – Пойдемте же, я пыхтел над горячей плитой все утро.
   Джесс отбросила одеяло и встала с кровати, не обращая внимания на протянутую руку, не зная, как отнестись к тому, что он залез в ее кошелек.
   – Дайте мне только сполоснуть лицо и почистить зубы.
   – Потом. – Он схватил ее за руку и потянул через коридор к обеденному столу. Стол был накрыт, апельсиновый сок разлит по стаканам.
   – Я смотрю, что вы все нашли. – Значит, он осмотрел все кухонные полки тоже.
   – У вас не так много тарелок, – засмеялся он. – Вы странная женщина, Джесс Костэр. Интересная, но странная.
   – Могу то же самое сказать о вас.
   Он загадочно улыбнулся.
   – На самом деле я не так уж интересен.
   Теперь пришла ее очередь рассмеяться. Джесс моментально расслабилась. Если он и был психопат, который собирался убить ее, то все равно, пока что она могла насладиться едой, которую он приготовил. Полагайся на свои инстинкты.
   – Что у нас сегодня в меню? – спросила она, и ее желудок заурчал от одной мысли о неумело приготовленном завтраке.
   – Лучший западный омлет во всей местности Де Пол, – ответил он, кладя ей на тарелку кусок омлета красивой формы, другой такой же кусок на свою тарелку, приправляя каждое блюдо петрушкой.
   – Вы принесли даже петрушку! Это действительно впечатляет!
   – Это входило в общий замысел. Не давайте этому остыть, – предупредил он, наливая ей чашку кофе. – Сливки? Сахар?
   – Черный.
   – Пейте.
   – Все выглядит просто великолепно. Даже не верится, что это сделали вы сами.
   – Это самое меньшее, что я был обязан сделать после своего вчерашнего поведения.
   – Но вы вчера ничего плохого не сделали.
   – Вот именно. Наконец-то я провел ночь с прекрасной женщиной и что же сделал? Напился до отупения и отключился, заснув на тахте.
   Джесс застенчиво пригладила рукой свои спутавшиеся волосы.
   – Нет, не надо этого делать, – попросил он ее и опустил ее руку опять на стол. – Вы смотритесь так очень мило.
   Джесс отняла свою руку и воткнула вилку в омлет.
   – Итак, как вы оцениваете? – Он подождал, пока она прожует первый кусочек.
   – Невероятно! – с воодушевлением произнесла Джесс. – Действительно, лучший омлет во всей местности Де Пол.
   Несколько минут они ели молча.
   – Я снял покрывало с клетки с птичкой, – сказал Адам. – И принес вашу утреннюю газету, положил ее на тахту.
   Джесс посмотрела на клетку, потом на тахту.
   – Спасибо. – Помолчала. – Сделали ли вы еще что-нибудь, о чем мне следует знать?
   Он потянулся через стол красного дерева и поцеловал ее.
   – Пока нет.
   Джесс не отодвинулась, когда он опять потянулся, чтобы поцеловать ее. Ее губы трепетали, сердце громко стучало. Она чувствовала себя подростком. Краснела, как невеста. Чувствовала себя настоящей идиоткой.
   Неужели она действительно такая дурочка? Неужели достаточно стакана апельсинового сока, чашки кофе и западного омлета, чтобы завладеть ее сердцем и пробраться в ее постель?
   А теперь он уже целовал ее в губы, ее щеки, шею, опять в губы. Обвил ее руками, прижал к себе. Сколько уже прошло времени, думала она, с тех пор, как мужчина целовал ее таким образом? С тех пор, как она сама так целовала мужчину?
   – Мне не надо этого делать, – сказала она. Его поцелуи становились все более жаркими, она отвечала ему тем же. – Мне надо очень много успеть, чтобы приготовиться к завтрашнему дню.
   – Вы все это успеете сделать, – успокаивал он ее, зарываясь губами в ее волосы.
   – Большинство судебных процессов по делам об убийствах продолжаются от недели до десяти дней, – прошептала она, пытаясь приглушить охватившую ее страсть, – но обвиняемый заболел...
   Адам закрыл ее губы своими, положил руки на ее грудь.
   Она пыталась протестовать, но единственный звук, который вырвался у нее, больше походил на возглас удовольствия.
   – Убийства относятся к наиболее легким делам в суде, – упрямо продолжала она говорить, чтобы отвлечь себя, соображая, что более странно: то, что она делает, или то, что говорит. – За исключением тех случаев, когда речь идет о смертном приговоре, как в этом случае...
   Опять он заставил замолчать ее своим поцелуем. На этот раз она ничего не сказала, поддавшись невыразимо приятному ощущению его губ, слившихся с ее губами, его рук, ласкавших ее тело.
   Неожиданно зажужжал зуммер входной двери в подъезде. Один раз, потом другой.
   – Что это? – спросил Адам между двумя поцелуями.
   – Внутренняя радиосвязь дома, – ответила Джесс, думая, кто бы это мог быть. – Кто-то стоит у парадного.
   – Постоит и уйдет.
   Но зуммер прожужжал опять, три раза в быстрой последовательности. Кто это такой, гадала Джесс, именно теперь, в такое время. В десять утра в воскресенье утром.
   – Господи! – воскликнула Джесс, высвобождаясь из объятий Адама. – Это же мой бывший муж! Я совсем забыла о нем. Он сказал, что заглянет ко мне сегодня утром...
   – Он-таки сдержал слово, – заметил Адам, в то время как зуммер опять загудел.
   Джесс быстро подошла к микрофону внутренней связи и, нажав кнопку, спросила:
   – Это ты, Дон?
   – Твои пирожки прибыли. – Его голос заполнил помещение.
   – Это любопытно, – воскликнул Адам, взял свою кружку с кофе и плюхнулся на тахту в гостиной, явно получая удовольствие от возникшей ситуации.
   – О Господи! – прошептала Джесс, слыша шаги Дона по лестнице и открывая дверь до того, как он постучит. – Привет, Дон.
   На нем была тяжелая зимняя куртка и темно-зеленые вельветовые брюки, в руках два пакета с пирожками.
   – Ужасный холод на улице, – заметил он. – Почему так долго не открывала? Только не говори, что ты еще спала! – Он сделал два шага в комнату и замер на месте, увидев на тахте Адама. – Простите, – произнес он, на его лице отразилось смущение. Он протянул Адаму руку. – Я – Дон Шоу, старый друг.
   – Адам Стон, – представился со своей стороны Адам, пожав руку Дону. – Новый друг.
   Воцарилось молчание. Казалось, никто даже не дышит.
   – Хочешь кофе? – предложила Джесс.
   Дон посмотрел на обеденный стол.
   – Похоже, вы уже покушали.
   – Джесс забыла предупредить меня, что вы заглянете, – объяснил, улыбаясь, Адам. – С удовольствием собью еще один омлет.
   – Спасибо, как-нибудь в другой раз.
   – Давай свое пальто, – протянула руки Джесс.
   Дон передал ей пакеты с пирожками.
   – Нет. Думаю, побегу дальше. Я заглянул лишь для того, чтобы передать это тебе. – Он направился к двери. – Может быть, тебе стоит положить их в холодильник.
   Зазвонил телефон.
   – Шумное место, – прокомментировал Адам.
   – Дон, пожалуйста, подожди минутку, – попросила Джесс.
   Дон остановился возле двери, а Джесс пошла на кухню, чтобы ответить на телефонный звонок. Когда она через минуту вернулась из кухни то была бледна и вся дрожала, по щекам текли слезы.
   – Звонили из конторы судебно-медицинского эксперта, – тихо произнесла она. – Обнаружен труп Конни Девуоно.
   – Что? Где? Когда? – вопросы слетали с губ Дона, как пули из пистолета.
   – В Скоки Лагунс. Рыбаки последнего лова наткнулись на нее вчера поздно вечером и вызвали полицию. Тело отвезли на улицу Гаррисон в машине скорой помощи.
   – Они уверены, что это она?
   – Снимки зубов не подводят. – Джесс сдержала готовый вырваться у нее возглас. – Ее удавили куском гибкой проволоки, которая была так сильно затянута, что чуть не отсекла голову. Видно, тело хорошо сохранилось из-за холодов.
   – Мне очень жаль, Джесс, – произнес Дон и обнял ее.
   Джесс тихо заплакала у него на плече.
   – Мне надо поехать к матери Конни. Надо сказать ей об этом.
   – Это может сделать и полиция.
   – Нет, – быстро возразила Джесс, заметив, что Адам на цыпочках направляется к двери. – Это должна сделать я. Господи Иисусе, Дон, что же мне ей сказать? Что же мне сказать ее мальчику?
   – Джесс, ты сумеешь найти правильные слова.
   Джесс промолчала, когда Адам открыл дверь и на прощанье послал ей воздушный поцелуй. Дверь за ним мягко прикрылась.
   – Где живет мать Конни? – спросил Дон. Даже если он и заметил уход Адама, он ничего по этому поводу не сказал.
   – На улице Миллер. У меня где-то записан точный адрес. – Джесс вытерла слезы.
   – Иди прими душ и оденься. Я тебя отвезу туда.
   – Нет, Дон. Ты не обязан это делать.
   – Джесс, ты осталась без машины. И я не могу позволить тебе заниматься этим одной. А теперь не спорь со мной по этому поводу.
   Джесс протянула руку и погладила по щеке своего бывшего мужа.
   – Спасибо, – поблагодарила она его.

Глава 17

   – Ты готова? – спросил он.
   – Нет еще.
   Джесс все еще плакала. Не могла остановиться. Даже под душем слезы не переставали течь. Она продолжала плакать, надевая джинсы и красный свитер, плакала, садясь на переднее сиденье «мерседеса» Дона, плакала, когда они подъехали к скромному домику на две семьи в районе «Маленькой Италии», где жила миссис Гамбала.
   – Тебе надо успокоиться, прекратить плакать, – мягко уговаривал ее Дон. – Иначе она догадается обо всем еще до того, как ты раскроешь рот.
   – Она в любом случае узнает об этом, – возразила Джесс. – Предчувствия не обманывают ее.
   Входная дверь отворилась еще до того, как Джесс поднялась на верхнюю ступеньку крылечка из красного кирпича. В дверях стояла миссис Гамбала, маленькая женщина, с ног до головы одетая во все черное, из-за ее пышного бедра осторожно выглядывал внук.
   – Вы нашли ее, – произнесла миссис Гамбала, признавая эту горькую истину, хотя и покачивала головой из стороны в сторону, не в силах примириться с этим.
   – Да, – подтвердила ее догадку Джесс прерывистым голосом. Она не могла говорить дальше.
   Стефан мельком взглянул на Джесс, потом на свою бабку и опрометью бросился по узкой лестнице наверх, в свою комнату; за ним раздался протестующий звук захлопнувшейся двери.
   Они вошли в дом, и Джесс подробно все рассказала миссис Гамбала, пообещала передать ей все, что выявит расследование, заверила ее, что преступника быстро схватят и предадут суду. Она пристально смотрела на Дона, как будто хотела сказать: «Только посмей возразить мне!»
   – Собираешься ли ты получить ордер на арест Рика Фергюсона? – спросил Дон, когда они возвращались в машину.
   Джесс ничего не хотела сильнее этого, но знала, что, пока не станут известны подробности о том, как умерла Конни Девуоно, будет умнее попридержать язык о своих планах. Ей надо было точно знать, существовала ли какая-либо физическая связь между смертью Конни Девуоно и Риком Фергюсоном.
   – Собираешься ли ты позвонить ему?
   – Какой же смысл мне ему звонить, если ты не намерена арестовывать его? – спросил он с преувеличенным простодушием. – К тому же сегодня воскресенье. А по воскресеньям я не работаю.
   – Спасибо, – сказала Джесс и опять заплакала.
   – Как ты чувствуешь себя? – поинтересовался он.
   – Плохо, – ответила она и прижала верхней губой нижнюю, чтобы они не вздрагивали.
   Дон потянулся и взял ее руки в свои.
   – О чем ты думаешь?
   – Я думаю о том, почему миссис Гамбала закрыла всю свою мебель чехлами, – ответила Джесс, делая глубокий выдох.
   Дон рассмеялся, явно удивившись ответу.
   – Да, теперь такое редко встретишь, – согласился он.
   – Однажды Конни рассказала мне об этом. Она сказала, что Стефан не любил ждать ее у бабушки, потому что вся мебель в ее доме покрыта пленкой и нет ни одного удобного местечка, чтобы присесть. – Джесс всхлипнула. – А теперь именно здесь он будет расти. В доме с чехлами из пленки.
   – Но этот дом полон любви, Джесс, – напомнил ей Дон. – Его бабушка обожает его. Она хорошо о нем позаботится.
   – Конни говорила, что ее мать слишком старая, чтобы ухаживать за ним. Что она плохо говорит по-английски.
   – Ну и что, он научит ее английскому, а она его итальянскому, Джесс, – произнес Дон, еще раз пожав ее руки. – Ты же не можешь беспокоиться обо всем на свете. Не можешь принимать на себя боль других людей. Ты должна выбирать, брать не все подряд, иначе сойдешь с ума.
   – Я всегда считала, что лучше знать правду, – откровенно призналась Джесс после долгой паузы. – Я всегда думала, что лучше знать истину, какой бы горькой она ни оказалась, чтобы была определенность. Но теперь я не уверена. До сегодняшнего дня по крайне мере оставалась какая-то надежда. Даже если она иллюзорная, и то это лучше, чем лишиться всякой надежды.