Страница:
– Совершенно правильно.
– А спровоцировать вас совсем нетрудно, верно, мистер Вейлс?
– Возражение!
– Я иначе сформулирую этот вопрос, Ваша честь. Можно ли считать, что у вас вспыльчивый характер, мистер Вейлс?
– Последние несколько лет в розничном бизнесе появились трудности. Это сказалось и на мне. Подчас мне трудно было сдержать себя.
– Похоже, что не иногда, а очень часто. Даже и до того, как наступили эти трудные в экономическом отношении времена. Я имею в виду, что 1984 и 1985 были довольно хорошими годами с точки зрения бизнеса, разве не так?
– Да, в отношении бизнеса хорошие.
– Я вижу, что тогда у вас были очень хорошие комиссионные заработки, мистер Вейлс, – заявила Джесс, опять заменяя один документ другим.
– Я работал, не покладая рук.
– Не сомневаюсь в этом. И получали хорошее вознаграждение. Несмотря на это, полицейские протоколы показывают, что вы избивали свою жену. Поэтому, скорее всего, ваша вспыльчивость на самом деле не имеет никакого отношения к тому, хорошо ли шли у вас дела на работе. Согласны ли вы с этим?
Терри Вейлс несколько секунд молчал, перед тем как ответить:
– Независимо от того, сколько бы я ни зарабатывал, этого было недостаточно для Нины. Она постоянно скулила, что ей не хватает денег, даже до начала спада. А эти последние годы превратились в сущий ад.
– Ваши доходы резко сократились?
– Да.
– И ваша жена возмущалась, что вы меньше приносили денег?
– Страшно возмущалась.
– Понятно. Как именно снижение ваших доходов затронуло ведение вашего домашнего хозяйства, мистер Вейлс?
– Думаю, что так же, как и у всех остальных, – ответил Вейлс, осторожно подбирая слова и взглянув на своего адвоката. – Мы вынуждены были экономить на развлечениях, питании, одежде. На таких вещах.
– На вещах, которые затрагивали вашу жену, – заметила Джесс.
– Это сказывалось на всех нас.
– Как это сказывалось на вас, мистер Вейлс?
– Не понимаю.
– Возражение! Обвиняемый уже ответил на этот вопрос.
– Ближе к существу дела, миссис Костэр, – посоветовал судья Харрис.
– Вы были единственным кормильцем своей семьи, не так ли? Я хочу сказать, что в своих прежних показаниях вы сделали особый акцент на том, что именно жена настояла, чтобы бросить работу.
– Она захотела оставаться дома и заниматься детьми. Я с уважением отнесся к ее решению.
– Значит, единственные деньги, которые попадали в руки Нины Вейлс, были те, что вы ей давали?
– Насколько мне известно.
– Сколько денег вы давали ей еженедельно, мистер Вейлс?
– Столько, сколько ей было нужно.
– Примерно сколько же?
– Точно не помню. Достаточно на продукты и другие житейские нужды.
– Пятьдесят долларов? Сто? Двести?
– Ближе к сотне.
– Сто долларов в неделю на продукты и другие житейские нужды семьи из четырех человек. Ваша жена, должно быть, была очень экономной хозяйкой.
– У нас не было другого выбора. Лишние деньги у нас не водились.
– Вы состоите членом в клубе игры в гольф «Идеи Рок», верно, мистер Вейлс?
Небольшая пауза.
– Да.
– Сколько составляют годовые взносы?
– Точно не знаю.
– Хотите, я скажу вам?
– Думаю, что они несколько выше тысячи долларов, – быстро ответил он.
– Более точно: одна тысяча сто пятьдесят долларов. Вы вышли из клуба?
– Нет.
– А из ружейного клуба «Элмвуд»? Вы ведь состоите и в этом клубе, правда?
– Да.
– Каковы годовые взносы там?
– Примерно пятьсот долларов.
– Вы не вышли из него?
– Нет. Но я заплатил кучу денег, чтобы вступить в эти клубы. Поэтому, если бы я вышел из них, я бы потерял свои вступительные суммы.
– Но вы бы экономили в год тысячу пятьсот долларов.
– Послушайте, понимаю, что это выглядит эгоистично, но я вкалывал, как проклятый. Мне нужна была какая-то отдушина...
– Входите ли вы еще в какой-нибудь клуб, мистер Вейлс? – спросила Джесс и затаила дыхание. Она все еще не получила от полиции сообщения в связи с ее последним запросом.
– Нет, – немедленно последовал ответ.
– Вы не состоите членом никакого другого спортивного клуба?
Джесс ждала, что во взгляде Терри Вейлса появится нерешительность, но не заметила ничего подобного.
– Нет, – отчеканил он.
Джесс кивнула, обводя взглядом задние ряды суда. Куда запропастилась Барбара Коэн? Ясно, что к этому времени она уже получила какие-то сведения от полиции.
– Давайте вернемся назад, к вечеру 20 января 1992 года, – предложила Джесс, – когда полицию в последний раз вызвали в ваш дом, чтобы разобраться в семейной ссоре. – Она подождала несколько секунд, чтобы позволить присяжным заседателям освоиться с переменой темы допроса. – Вы показали, что в этот вечер ваша жена впервые сказала вам, что у нее есть любовник.
– Совершенно правильно.
– Как именно это произошло?
– Не понимаю.
– Когда она вам сообщила об этом? За обедом? Когда вы смотрели телевизор? Когда вы находились в кровати?
– Когда мы легли в кровать.
– Пожалуйста, продолжайте, мистер Вейлс.
– Мы как раз побывали в интимной близости. Я протянул руки, чтобы обнять ее. – Его голос дрогнул. – Я просто хотел прижаться к ней. Я... я знаю, что не всегда был образцовым мужем, но любил ее, действительно любил, и мне хотелось, чтобы между нами все было хорошо. – Глаза его наполнились слезами. – Как бы там ни было, я потянулся к ней, а она отпрянула и начала смеяться. Она сказала, что я не знаю, что такое любовь, что я не знаю, что такое интимная близость. Что я не умею удовлетворить женщину. Что я просто посмешище. Что у меня нет даже представления о том, что значит сексуально обслужить женщину, удовлетворить ее. А потом она добавила, что в общем-то это не имеет значения, потому что она познакомилась с кем-то, кто знает, как удовлетворить ее. Что у нее есть любовник, с которым она уже встречается много месяцев. Что он – настоящий мужчина, который умеет удовлетворить женщину. Что, может быть, она как-нибудь позволит мне посмотреть, как это делается, чтобы я мог чему-нибудь поучиться. – Его голос опять дрогнул. – Вот тогда-то я и сорвался.
– И вы избили ее.
– И я ударил ее, – уточнил Терри Вейлс. – А она стала колотить меня, царапаться, поносить меня, что я слабак и ничтожество.
– Поэтому вы ударили ее еще, а потом еще и еще, – сказала Джесс.
– Не могу похвастаться своим поведением.
– Об этом вы уже говорили. Скажите мне, мистер Вейлс, как зовут любовника вашей жены?
– Не знаю. Она не сказала.
– Чем он зарабатывает на жизнь?
– Не знаю.
– Не знаете ли вы, сколько ему лет, какого он роста? Женат он или нет?
– Не знаю.
– Были ли у вас подозрения, кто это может быть? Может быть, приятель?
– Не знаю, кто такой ее любовник. Это не такая вещь, о которой бы она мне сказала.
– И, несмотря на это, она все-таки призналась вам, что у нее есть любовник. Любопытно, что она поделилась таким секретом с мужем-скандалистом, не странно ли это?
– Возражение, Ваша честь!
– Принимается.
– Слышал еще кто-нибудь признания вашей жены о том, что у нее имеется любовник?
– Понятно, нет. Мы же находились в кровати.
– Говорила ли она о нем когда-нибудь в присутствии других людей?
– Нет, только когда мы остались наедине.
– И поскольку знакомые и друзья вашей жены уже показали, что она никогда не делилась с ними такого рода новостями, – продолжала Джесс, – то получается опять, что мы должны полагаться лишь на ваши слова.
Терри Вейлс промолчал.
– Итак, ваша жена сообщила, что у нее имеется любовник. Вы измолотили ее до крови, а соседи вызвали полицию, – суммировала Джесс, почувствовала, что Хал Бристол опять готов вылезти с возражением, и перефразировала свой вопрос: – Ваша жена все-таки оказалась в больнице в тот вечер, не так ли?
– Да.
– Когда после этого случая ваша жена сказала, что она уходит от вас?
– Она всегда грозилась бросить меня, отобрать у меня ребятишек, лишить меня всего имущества.
– Когда вы поняли, что она действительно намерена поступить так? – спросила Джесс.
Терри Вейлс глубоко вздохнул.
– В конце мая.
– Вы сказали, что ваша жена сообщила вам, что она консультировалась с адвокатом и уходит от вас.
– Совершенно правильно.
– Вы показали, что просили и умоляли ее так не делать.
– Правильно.
– Почему?
– Не понимаю.
– Вы рассказали нам, что ваша жена сообщила вам о существовании у нее любовника, что она часто ставила под сомнение ваши мужские качества, говорила вам, что вы никуда не годитесь в кровати, скверный муж, никудышный кормилец, что она вашу жизнь превратила в сущий ад. Зачем же вам просить и умолять ее не уходить от вас?
Терри Вейлс потряс головой.
– Не знаю. Думаю, что несмотря на все, что происходило между нами, я продолжал верить в святость супружеских уз.
– Пока вас не разлучит смерть, – с горечью промолвила Джесс. – В этом состоит общая идея?
– Возражение, Ваша честь!
Судья Харрис нетерпеливо отмахнулся от его слов.
– Я совершенно не собирался убивать свою жену. – Терри Вейлс обратился прямо к присяжным заседателям.
– Ну конечно. Вы просто хотели привлечь к себе ее внимание, – сказала Джесс, заметив, как дверь зала суда открылась и в зал вошла Барбара Коэн. Даже с расстояния в тридцать футов Джесс увидела блеск в глазах своей подчиненной. – Ваша честь, разрешите мне на минутку прерваться.
Судья кивнул, и Джесс подошла к столу обвинения.
– Ну что? – спросила она, беря из рук Барбары сообщение и быстро просматривая странички.
– Думаю, как раз то, что нам нужно, – ответила Барбара Коэн, даже не пытаясь скрыть своей улыбки.
Джесс пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы громко не рассмеяться. Она резко повернулась, но удержалась от слишком порывистых движений. Иди медленно, говорила она себе, направляясь к месту свидетеля. А потом наноси решающий удар.
– Итак, вы просто обезумели, пали духом, были в отчаянии, это правильно? – спросила она обвиняемого.
– Да, – подтвердил он.
– И вы решили сделать что-то такое, что встряхнет вашу жену, заставит ее облагоразумиться?
– Да.
– Поэтому вы пошли и купили себе лук?
– Да.
– Оружие, из которого вы не стреляли с детских лет, когда были в лагере, правильно?
– Да.
– Что это был за лагерь?
– Простите?
– Как назывался этот лагерь, в котором вы находились, когда впервые научились стрелять из лука?
Терри Вейлс посмотрел на своего адвоката и Хал Бристол посоветовал ему еле заметным кивком ответить на этот вопрос.
– Помнится, это был лагерь «Нью Мун».
– Сколько лет вы посещали лагерь «Нью Мун»? – спросила Джесс.
– Кажется, три.
– И там вас научили стрелять из лука?
– Это был один из видов спортивной деятельности.
– И вы завоевали несколько наград, не так ли?
– Все это события тридцатилетней давности.
– Но вы все же получили несколько наград? Терри Вейлс засмеялся.
– Там награждали всех ребятишек.
– Ваша честь, прикажите, пожалуйста, свидетелю отвечать на вопросы, – обратилась к судье Джесс.
– Достаточно простого «да» или «нет», мистер Вейлс, – рекомендовал судья Харрис обвиняемому.
Терри Вейлс опустил голову.
– Да.
– Спасибо, – улыбнулась Джесс. – И, значит, до тех пор пока вы не прострелили сердце своей жене 2 июня этого года, вы за все эти тридцать лет не брали в руки лук и стрелы?
– Лет двадцать пять или тридцать, – уточнил Терри Вейлс.
Джесс заглянула в папку, которую держала в руках.
– Мистер Вейлс, приходилось ли вам слышать о «Лучниках графства Аврора»?
– Простите, о чем? – спросил Терри Вейлс, на щеках которого выступил легкий румянец.
– «Лучники графства Аврора», – повторила Джесс. – Это – клуб для любителей стрельбы из лука, расположенный в сорока пяти милях к северо-западу от Чикаго. Знаете вы о таком?
– Нет.
– Согласно рекламной брошюре, которую я держу в руках, это – некоммерческая организация, образованная в 1962 году с целью создания условий для занятия спортом по стрельбе из лука. «Независимо от круга ваших интересов в этом виде спорта, – начала цитировать Джесс фразы из брошюры, – будь то охота, состязания в стрельбе по мишеням, стрельба ради удовольствия из луков в рост человека, с выпукло-вогнутым древком, из самострела или смешанных видов этого оружия, клуб „Лучники графства Аврора“ предлагает идеальные возможности для практических занятий на протяжении всего года».
Хал Бристол тут же оказался на ногах и торопливо шел к скамье судьи.
– Возражение, Ваша честь! Мой клиент уже заявил, что он не знает о таком клубе.
– Любопытно, – сразу же вмешалась Джесс, – поскольку регистрационные бумаги клуба показывают, что Терри Вейлс состоит его членом на протяжении восьми последних лет. – Джесс продемонстрировала полученную по факсу копию его членского билета. – Мы хотим зарегистрировать это как вещественное доказательство штата под литером "Ф", Ваша честь.
Джесс передала бумаги судье Харрису, который просмотрел их, перед тем как вручить их в нетерпеливые руки Хала Бристола. Хал Бристол бегло взглянул на документы, сердито кивнул и возвратился на свое место, гневно глядя на своего клиента и не скрывая этого.
– Вы вспомнили теперь про этот клуб, мистер Вейлс? – спросила многозначительно Джесс.
– Я вступил в этот клуб восемь лет назад, но практически туда не ездил, – объяснил Терри Вейлс. – Честно говоря, я совершенно забыл о нем.
– Ах вот как, мистер Вейлс, но в клубе о вас не забыли. – Джесс усиленно старалась скрыть злорадство в своем голосе. – Мы получили подписанное письменное показание под присягой от мистера Глена Хэллэма, который заведует оборудованием в клубе «Лучники графства Аврора».
Сегодня утором полицейские показали ему вашу фотографию, он вас очень хорошо помнит. Сказал, что вы несколько лет регулярно посещали клуб, хотя, к его удивлению, он не видел вас с весны. Любопытно, почему бы это? – задумчиво произнесла Джесс, передавая это показание в качестве вещественного доказательства штата под литерой «Джи». – Он сказал, что вы отличный стрелок, мистер Вейлс.
Со скамьи присяжных заседателей раздался вздох. Хал Бристол смотрел на свои руки, лежавшие на коленях. Терри Вейлс промолчал.
В самую цель, подумала Джесс.
Глава 20
– А спровоцировать вас совсем нетрудно, верно, мистер Вейлс?
– Возражение!
– Я иначе сформулирую этот вопрос, Ваша честь. Можно ли считать, что у вас вспыльчивый характер, мистер Вейлс?
– Последние несколько лет в розничном бизнесе появились трудности. Это сказалось и на мне. Подчас мне трудно было сдержать себя.
– Похоже, что не иногда, а очень часто. Даже и до того, как наступили эти трудные в экономическом отношении времена. Я имею в виду, что 1984 и 1985 были довольно хорошими годами с точки зрения бизнеса, разве не так?
– Да, в отношении бизнеса хорошие.
– Я вижу, что тогда у вас были очень хорошие комиссионные заработки, мистер Вейлс, – заявила Джесс, опять заменяя один документ другим.
– Я работал, не покладая рук.
– Не сомневаюсь в этом. И получали хорошее вознаграждение. Несмотря на это, полицейские протоколы показывают, что вы избивали свою жену. Поэтому, скорее всего, ваша вспыльчивость на самом деле не имеет никакого отношения к тому, хорошо ли шли у вас дела на работе. Согласны ли вы с этим?
Терри Вейлс несколько секунд молчал, перед тем как ответить:
– Независимо от того, сколько бы я ни зарабатывал, этого было недостаточно для Нины. Она постоянно скулила, что ей не хватает денег, даже до начала спада. А эти последние годы превратились в сущий ад.
– Ваши доходы резко сократились?
– Да.
– И ваша жена возмущалась, что вы меньше приносили денег?
– Страшно возмущалась.
– Понятно. Как именно снижение ваших доходов затронуло ведение вашего домашнего хозяйства, мистер Вейлс?
– Думаю, что так же, как и у всех остальных, – ответил Вейлс, осторожно подбирая слова и взглянув на своего адвоката. – Мы вынуждены были экономить на развлечениях, питании, одежде. На таких вещах.
– На вещах, которые затрагивали вашу жену, – заметила Джесс.
– Это сказывалось на всех нас.
– Как это сказывалось на вас, мистер Вейлс?
– Не понимаю.
– Возражение! Обвиняемый уже ответил на этот вопрос.
– Ближе к существу дела, миссис Костэр, – посоветовал судья Харрис.
– Вы были единственным кормильцем своей семьи, не так ли? Я хочу сказать, что в своих прежних показаниях вы сделали особый акцент на том, что именно жена настояла, чтобы бросить работу.
– Она захотела оставаться дома и заниматься детьми. Я с уважением отнесся к ее решению.
– Значит, единственные деньги, которые попадали в руки Нины Вейлс, были те, что вы ей давали?
– Насколько мне известно.
– Сколько денег вы давали ей еженедельно, мистер Вейлс?
– Столько, сколько ей было нужно.
– Примерно сколько же?
– Точно не помню. Достаточно на продукты и другие житейские нужды.
– Пятьдесят долларов? Сто? Двести?
– Ближе к сотне.
– Сто долларов в неделю на продукты и другие житейские нужды семьи из четырех человек. Ваша жена, должно быть, была очень экономной хозяйкой.
– У нас не было другого выбора. Лишние деньги у нас не водились.
– Вы состоите членом в клубе игры в гольф «Идеи Рок», верно, мистер Вейлс?
Небольшая пауза.
– Да.
– Сколько составляют годовые взносы?
– Точно не знаю.
– Хотите, я скажу вам?
– Думаю, что они несколько выше тысячи долларов, – быстро ответил он.
– Более точно: одна тысяча сто пятьдесят долларов. Вы вышли из клуба?
– Нет.
– А из ружейного клуба «Элмвуд»? Вы ведь состоите и в этом клубе, правда?
– Да.
– Каковы годовые взносы там?
– Примерно пятьсот долларов.
– Вы не вышли из него?
– Нет. Но я заплатил кучу денег, чтобы вступить в эти клубы. Поэтому, если бы я вышел из них, я бы потерял свои вступительные суммы.
– Но вы бы экономили в год тысячу пятьсот долларов.
– Послушайте, понимаю, что это выглядит эгоистично, но я вкалывал, как проклятый. Мне нужна была какая-то отдушина...
– Входите ли вы еще в какой-нибудь клуб, мистер Вейлс? – спросила Джесс и затаила дыхание. Она все еще не получила от полиции сообщения в связи с ее последним запросом.
– Нет, – немедленно последовал ответ.
– Вы не состоите членом никакого другого спортивного клуба?
Джесс ждала, что во взгляде Терри Вейлса появится нерешительность, но не заметила ничего подобного.
– Нет, – отчеканил он.
Джесс кивнула, обводя взглядом задние ряды суда. Куда запропастилась Барбара Коэн? Ясно, что к этому времени она уже получила какие-то сведения от полиции.
– Давайте вернемся назад, к вечеру 20 января 1992 года, – предложила Джесс, – когда полицию в последний раз вызвали в ваш дом, чтобы разобраться в семейной ссоре. – Она подождала несколько секунд, чтобы позволить присяжным заседателям освоиться с переменой темы допроса. – Вы показали, что в этот вечер ваша жена впервые сказала вам, что у нее есть любовник.
– Совершенно правильно.
– Как именно это произошло?
– Не понимаю.
– Когда она вам сообщила об этом? За обедом? Когда вы смотрели телевизор? Когда вы находились в кровати?
– Когда мы легли в кровать.
– Пожалуйста, продолжайте, мистер Вейлс.
– Мы как раз побывали в интимной близости. Я протянул руки, чтобы обнять ее. – Его голос дрогнул. – Я просто хотел прижаться к ней. Я... я знаю, что не всегда был образцовым мужем, но любил ее, действительно любил, и мне хотелось, чтобы между нами все было хорошо. – Глаза его наполнились слезами. – Как бы там ни было, я потянулся к ней, а она отпрянула и начала смеяться. Она сказала, что я не знаю, что такое любовь, что я не знаю, что такое интимная близость. Что я не умею удовлетворить женщину. Что я просто посмешище. Что у меня нет даже представления о том, что значит сексуально обслужить женщину, удовлетворить ее. А потом она добавила, что в общем-то это не имеет значения, потому что она познакомилась с кем-то, кто знает, как удовлетворить ее. Что у нее есть любовник, с которым она уже встречается много месяцев. Что он – настоящий мужчина, который умеет удовлетворить женщину. Что, может быть, она как-нибудь позволит мне посмотреть, как это делается, чтобы я мог чему-нибудь поучиться. – Его голос опять дрогнул. – Вот тогда-то я и сорвался.
– И вы избили ее.
– И я ударил ее, – уточнил Терри Вейлс. – А она стала колотить меня, царапаться, поносить меня, что я слабак и ничтожество.
– Поэтому вы ударили ее еще, а потом еще и еще, – сказала Джесс.
– Не могу похвастаться своим поведением.
– Об этом вы уже говорили. Скажите мне, мистер Вейлс, как зовут любовника вашей жены?
– Не знаю. Она не сказала.
– Чем он зарабатывает на жизнь?
– Не знаю.
– Не знаете ли вы, сколько ему лет, какого он роста? Женат он или нет?
– Не знаю.
– Были ли у вас подозрения, кто это может быть? Может быть, приятель?
– Не знаю, кто такой ее любовник. Это не такая вещь, о которой бы она мне сказала.
– И, несмотря на это, она все-таки призналась вам, что у нее есть любовник. Любопытно, что она поделилась таким секретом с мужем-скандалистом, не странно ли это?
– Возражение, Ваша честь!
– Принимается.
– Слышал еще кто-нибудь признания вашей жены о том, что у нее имеется любовник?
– Понятно, нет. Мы же находились в кровати.
– Говорила ли она о нем когда-нибудь в присутствии других людей?
– Нет, только когда мы остались наедине.
– И поскольку знакомые и друзья вашей жены уже показали, что она никогда не делилась с ними такого рода новостями, – продолжала Джесс, – то получается опять, что мы должны полагаться лишь на ваши слова.
Терри Вейлс промолчал.
– Итак, ваша жена сообщила, что у нее имеется любовник. Вы измолотили ее до крови, а соседи вызвали полицию, – суммировала Джесс, почувствовала, что Хал Бристол опять готов вылезти с возражением, и перефразировала свой вопрос: – Ваша жена все-таки оказалась в больнице в тот вечер, не так ли?
– Да.
– Когда после этого случая ваша жена сказала, что она уходит от вас?
– Она всегда грозилась бросить меня, отобрать у меня ребятишек, лишить меня всего имущества.
– Когда вы поняли, что она действительно намерена поступить так? – спросила Джесс.
Терри Вейлс глубоко вздохнул.
– В конце мая.
– Вы сказали, что ваша жена сообщила вам, что она консультировалась с адвокатом и уходит от вас.
– Совершенно правильно.
– Вы показали, что просили и умоляли ее так не делать.
– Правильно.
– Почему?
– Не понимаю.
– Вы рассказали нам, что ваша жена сообщила вам о существовании у нее любовника, что она часто ставила под сомнение ваши мужские качества, говорила вам, что вы никуда не годитесь в кровати, скверный муж, никудышный кормилец, что она вашу жизнь превратила в сущий ад. Зачем же вам просить и умолять ее не уходить от вас?
Терри Вейлс потряс головой.
– Не знаю. Думаю, что несмотря на все, что происходило между нами, я продолжал верить в святость супружеских уз.
– Пока вас не разлучит смерть, – с горечью промолвила Джесс. – В этом состоит общая идея?
– Возражение, Ваша честь!
Судья Харрис нетерпеливо отмахнулся от его слов.
– Я совершенно не собирался убивать свою жену. – Терри Вейлс обратился прямо к присяжным заседателям.
– Ну конечно. Вы просто хотели привлечь к себе ее внимание, – сказала Джесс, заметив, как дверь зала суда открылась и в зал вошла Барбара Коэн. Даже с расстояния в тридцать футов Джесс увидела блеск в глазах своей подчиненной. – Ваша честь, разрешите мне на минутку прерваться.
Судья кивнул, и Джесс подошла к столу обвинения.
– Ну что? – спросила она, беря из рук Барбары сообщение и быстро просматривая странички.
– Думаю, как раз то, что нам нужно, – ответила Барбара Коэн, даже не пытаясь скрыть своей улыбки.
Джесс пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы громко не рассмеяться. Она резко повернулась, но удержалась от слишком порывистых движений. Иди медленно, говорила она себе, направляясь к месту свидетеля. А потом наноси решающий удар.
– Итак, вы просто обезумели, пали духом, были в отчаянии, это правильно? – спросила она обвиняемого.
– Да, – подтвердил он.
– И вы решили сделать что-то такое, что встряхнет вашу жену, заставит ее облагоразумиться?
– Да.
– Поэтому вы пошли и купили себе лук?
– Да.
– Оружие, из которого вы не стреляли с детских лет, когда были в лагере, правильно?
– Да.
– Что это был за лагерь?
– Простите?
– Как назывался этот лагерь, в котором вы находились, когда впервые научились стрелять из лука?
Терри Вейлс посмотрел на своего адвоката и Хал Бристол посоветовал ему еле заметным кивком ответить на этот вопрос.
– Помнится, это был лагерь «Нью Мун».
– Сколько лет вы посещали лагерь «Нью Мун»? – спросила Джесс.
– Кажется, три.
– И там вас научили стрелять из лука?
– Это был один из видов спортивной деятельности.
– И вы завоевали несколько наград, не так ли?
– Все это события тридцатилетней давности.
– Но вы все же получили несколько наград? Терри Вейлс засмеялся.
– Там награждали всех ребятишек.
– Ваша честь, прикажите, пожалуйста, свидетелю отвечать на вопросы, – обратилась к судье Джесс.
– Достаточно простого «да» или «нет», мистер Вейлс, – рекомендовал судья Харрис обвиняемому.
Терри Вейлс опустил голову.
– Да.
– Спасибо, – улыбнулась Джесс. – И, значит, до тех пор пока вы не прострелили сердце своей жене 2 июня этого года, вы за все эти тридцать лет не брали в руки лук и стрелы?
– Лет двадцать пять или тридцать, – уточнил Терри Вейлс.
Джесс заглянула в папку, которую держала в руках.
– Мистер Вейлс, приходилось ли вам слышать о «Лучниках графства Аврора»?
– Простите, о чем? – спросил Терри Вейлс, на щеках которого выступил легкий румянец.
– «Лучники графства Аврора», – повторила Джесс. – Это – клуб для любителей стрельбы из лука, расположенный в сорока пяти милях к северо-западу от Чикаго. Знаете вы о таком?
– Нет.
– Согласно рекламной брошюре, которую я держу в руках, это – некоммерческая организация, образованная в 1962 году с целью создания условий для занятия спортом по стрельбе из лука. «Независимо от круга ваших интересов в этом виде спорта, – начала цитировать Джесс фразы из брошюры, – будь то охота, состязания в стрельбе по мишеням, стрельба ради удовольствия из луков в рост человека, с выпукло-вогнутым древком, из самострела или смешанных видов этого оружия, клуб „Лучники графства Аврора“ предлагает идеальные возможности для практических занятий на протяжении всего года».
Хал Бристол тут же оказался на ногах и торопливо шел к скамье судьи.
– Возражение, Ваша честь! Мой клиент уже заявил, что он не знает о таком клубе.
– Любопытно, – сразу же вмешалась Джесс, – поскольку регистрационные бумаги клуба показывают, что Терри Вейлс состоит его членом на протяжении восьми последних лет. – Джесс продемонстрировала полученную по факсу копию его членского билета. – Мы хотим зарегистрировать это как вещественное доказательство штата под литером "Ф", Ваша честь.
Джесс передала бумаги судье Харрису, который просмотрел их, перед тем как вручить их в нетерпеливые руки Хала Бристола. Хал Бристол бегло взглянул на документы, сердито кивнул и возвратился на свое место, гневно глядя на своего клиента и не скрывая этого.
– Вы вспомнили теперь про этот клуб, мистер Вейлс? – спросила многозначительно Джесс.
– Я вступил в этот клуб восемь лет назад, но практически туда не ездил, – объяснил Терри Вейлс. – Честно говоря, я совершенно забыл о нем.
– Ах вот как, мистер Вейлс, но в клубе о вас не забыли. – Джесс усиленно старалась скрыть злорадство в своем голосе. – Мы получили подписанное письменное показание под присягой от мистера Глена Хэллэма, который заведует оборудованием в клубе «Лучники графства Аврора».
Сегодня утором полицейские показали ему вашу фотографию, он вас очень хорошо помнит. Сказал, что вы несколько лет регулярно посещали клуб, хотя, к его удивлению, он не видел вас с весны. Любопытно, почему бы это? – задумчиво произнесла Джесс, передавая это показание в качестве вещественного доказательства штата под литерой «Джи». – Он сказал, что вы отличный стрелок, мистер Вейлс.
Со скамьи присяжных заседателей раздался вздох. Хал Бристол смотрел на свои руки, лежавшие на коленях. Терри Вейлс промолчал.
В самую цель, подумала Джесс.
Глава 20
– Насколько я понимаю, вы сегодня очень удачно провели дело в суде, – приветствовал Джесс Грег Оливер, когда в конце рабочего дня она проходила мимо его кабинета.
– Просто великолепно, – воскликнул Нейл Стрейхорн, который вместе с Барбарой Коэн шел вслед за ней. – Она расставила капкан, потом отошла назад, позволила обвиняемому попасть в него и захлопнула дверцу.
– Дело еще не закончено, – напомнила ему Джесс, не желая радоваться преждевременно. – Не все еще свидетели прошли через перекрестный допрос, еще не произнесены заключительные соображения, нельзя также сбрасывать со счетов непредсказуемость присяжных заседателей. Никогда не стоит радоваться заранее.
– Мне больше всего понравился момент, – продолжал начатый разговор Нейл Стрейхорн, они тем временем сели за свои столы, – когда его спросили, слышал ли он когда-нибудь о «Лучниках графства Аврора».
– И он не шелохнулся, – подхватила Барбара Коэн, – но было заметно, как его щеки слегка провалились.
Джесс громко, от души рассмеялась. Ей этот момент тоже понравился больше всего.
– Так-так, молодая недотрога начинает оттаивать. – Грег Оливер привалился к косяку двери, взявшись руками за обе его стороны.
– Мы что-нибудь можем сделать для вас, Грег? – Джесс почувствовала, что ее хорошее настроение может испариться.
Грег двинулся легким шагом к столу Джесс, потряхивая сжатой в горсть ладонью, как будто он собирался бросать кости.
– У меня для вас подарок.
– Для меня подарок? – повторила она.
– То, что вам нужно. Очень нужно. – В голосе Грега Оливера звучала загадочность.
– По размеру больше, чем рождественский? – спросил Нейл Стрейхорн.
– Мне бы понадобился рождественский подарок, – заявила Барбара Коэн.
Джесс молча смотрела в глаза Грега Оливера и ждала. Она ничего не сказала.
– Не догадываетесь? – спросил Грег.
– Не хватает терпения, – сказала ему Джесс, собирая свои вещи. – Послушайте, Грег, мне бы хотелось еще кое-что сделать до ухода домой. У меня сегодня выдался очень долгий день.
– Подвезти? – Губы Грега скривились в волнообразную линию, похожую на маленькую тоненькую змейку.
– Я уже предложил Джесс отвезти ее домой, – быстро выпалил Нейл Стрейхорн, а Джесс благодарно улыбнулась.
– Но в моих руках то, что вам нужно, – навязчиво повторил Грег Оливер, раскрыл ладонь и на стол перед Джесс упали ключи. – Ключи от квартиры, мадам.
Джесс взяла новый набор ключей, от которых исходил въевшийся запах одеколона Грега. Его запах прилипал даже к блестящему металлу... – Как они у вас оказались?
– Сегодня после обеда их принесла какая-то женщина. Довольно-таки приятная на вид, если не считать, что ее бедра охватывают два временных пояса.
– Ну, вы и артист! – воскликнула Барбара Коэн.
– Э, я просто чувствительный мужчина девяностых годов. – Он небрежно пошел к дверям, жестом попрощавшись с ними, и скрылся из вида в коридоре.
– Где мой самострел? – спросила Барбара Коэн.
– Такие вещи никогда не оказываются под рукой, когда они нужны. – Джесс просмотрела список свидетелей, которые будут давать показания на следующий день, кое-что записала, потом почувствовала, как ее глаза смыкаются от усталости. – В каком положении дело Альвареза?
– Представление документов суду состоится на будущей неделе, – сказала Барбара. – Я практически закончила снятие показаний, и что-то непохоже, чтобы Мак-Колиф был настроен договориться.
– Мак-Колифу очень нравится слушать звуки своего собственного голоса в переполненном зале суда. Будьте начеку. Он попытается запугать вас, используя массу громких слов, которые никто не понимает, – предупредила их Джесс. – Как думаете, вы сумеете с ним справиться?
– Я уже подготовил словарь нужных слов, – сообщил ей Нейл и улыбнулся.
Джесс хотелось ответить ему улыбкой, но она слишком устала и смогла только слегка подмигнуть.
– С меня хватит. Ну и денек выдался у меня, скажу я вам!
Барбара взглянула на свои часы.
– Как вы себя чувствуете?
– Совершенно выдохлась.
– Только, пожалуйста, не заболейте, когда вы нам так нужны! – взмолилась Барбара. – Мы выходим на финишную прямую.
– Для болезни у меня нет времени, – отозвалась Джесс.
– Поехали со мной, вы же слышали, как я сказал Оливеру, что отвезу вас домой, – предложил свои услуги Нейл.
– Не глупите, Нейл, это же вам совсем не по пути.
– Вы хотите, чтобы я превратился в лгуна?
– Когда вы передумаете и все-таки купите новую машину? – спросила Барбара.
Джесс мысленно представила себе когда-то шикарный красный «мустанг», который потом искорежили и разбили, измазали дерьмом.
– Когда засажу за решетку Рика Фергюсона, – ответила она.
Когда она добралась до дверей квартиры, то услышала, что звонит ее телефон.
– Минуточку, – крикнула она и начала безуспешно открывать замок двери новым ключом. – Проклятье, да поворачивайся же ты! Поворачивайся, ради Христа!
Телефон продолжал названивать, а ключ не открывал замок. Не передал ли ей Грег Оливер не тот набор ключей, с досадой подумала Джесс, спрашивая себя, была ли эта ошибка преднамеренной или случайной. Или, возможно, ошиблась секретарша Дона. Может быть, она перепутала ключи Джесс со своими собственными. Не исключено, что виноват слесарь. А может быть, ключи с изъяном. А может быть, я вообще не смогу войти в квартиру. Может быть, я состарюсь и умру прямо здесь на пороге своего дома, который так никогда и не переступлю.
Ключ повернулся в замке. Дверь открылась. Телефонные звонки прекратились.
– По крайней мере ты вошла к себе в дом, – сказала Джесс, приветственно пошевелила пальчиками в сторону канарейки. Этот ее жест вызвал в памяти неприятное воспоминание о Греге Оливере. Она поставила на пол свой атташе-кейс, стянула сапоги и просмотрела почту. Все конверты она сунула в карман, когда поднималась по лестнице. Ничего важного, подумала Джесс с облегчением, бросив и письма и пальто на тахту.
– Ну вот, Фред, и денек мне выдался сегодня! Женщина, которую я почти не знаю, купила мне новые трусики, я получила новые ключи и посмотри вон туда, на совершенно новые запоры. – Она вернулась к двери, несколько раз повернула запор замка в разные стороны, пока ключ не разработался и не стал поворачиваться легко, испробовала задвижку со стопором, как будто это была новая сверкающая игрушка. – И я удивительно хорошо выступила сегодня в суде, – продолжала она. – А теперь я расскажу тебе, как сработало мое великолепное предчувствие.
Она замолчала.
– Это слишком жалостливо, – произнесла она вслух. – Я разговариваю с несчастным кенаром. – Она прошла на кухню, посмотрела на телефон. – Звони, проклятый!
Телефон упрямо молчал. Это глупо, подумала Джесс, нетерпеливо сняв трубку с аппарата. Телефон работает в обе стороны. Кто сказал, что она должна ждать, пока ей кто-нибудь позвонит?
Но кому же она собирается позвонить? У нее почти нет друзей, кроме сослуживцев по работе. По тому, что снизу не доносилось джазового грохота, можно было заключить, что Уолтера Фрейзера дома не было. Она не знала, куда звонить Адаму. Она побаивалась звонить отцу. Сестра разговаривала с ней неохотно.
Она могла позвонить Дону, подумала Джесс, должна ему позвонить, поделиться с ним новостями дня, поблагодарить за вчерашнюю поездку в Юньон Пирс. Если бы не эта поездка, то она не увидела бы вывески ружейного клуба «Юньон Пирс», никогда бы не подумала о том, чтобы обследовать клубы лучников в пригородах Чикаго. Ей бы никогда не представился случай так замечательно блеснуть в суде, как сегодня. Не говоря уже о том, что она должна поблагодарить его за все остальное, что он для нее сделал, – за новое нижнее белье, за новые замки и ключи.
Но она почувствовала, что именно поэтому ей и не хотелось звонить ему. Как испорченный ребенок, который получил слишком много и боится переборщить, она решила не говорить больше спасибо, не высказывать без конца свою признательность. Она не смогла поделиться с Доном новостями о своем сегодняшнем триумфе в суде, не отнеся этот успех хотя бы частично на его счет. Она была не готова пойти на это.
– С годами ты становишься большой эгоисткой, – вслух побранила она себя и подумала, что, возможно, теперь она стала ничуть не большей эгоисткой, чем была прежде. – Каких свидетелей прошлого могли бы мы выудить, чтобы они дали против тебя показания? – задала она вопрос, и перед ее мысленным взором немедленно возникло заплаканное лицо ее матери. Она не смогла помешать его появлению.
– К чертям собачьим всю эту ерунду! – пробормотала Джесс, быстро набирая номер своей сестры в Эванстоне, ожидая, пока раздадутся шесть гудков. – Возможно, я ее отрываю от детей, – ворчливо произнесла она, не зная, ждать ли ей дальше или повесить трубку. Но тут в трубке раздался незнакомый голос.
Этот голос был чем-то средним между храпом и вздохом, непонятно – мужской или женский.
– Алло? – болезненно прозвучал этот голос.
– Кто это? – спросила Джесс. – Морин, это ты?
– Это Барри, – прошептал голос.
– Барри! Что случилось?
– Ужасная простуда, – произнес Барри, с явным трудом выдавливая из себя слова. – Ларингит.
– Бог мой! Как ты себя чувствуешь? Судя по голосу, ужасно.
– Хуже, чем ты думаешь. Доктор прописал мне антибиотики. Морин пошла в аптеку, за лекарствами.
– Отлично. Теперь ей надо ухаживать за четырьмя детьми вместо трех, – бухнула Джесс, не подумав.
Наступило неловкое молчание.
– Прости, – поторопилась извиниться Джесс. Разве она не хотела сделать примирительный жест, позвонив сюда? – Это как-то невольно сорвалось с языка.
– Ты просто не можешь сдержать себя, правда? – хрипло спросил Барри.
– Я же извинилась.
Опять пауза, более продолжительная. Потом донесся голос чуть ли не из потустороннего мира. Он говорил медленно, обдуманно.
– Ты получила мое письмо?
Джесс замерла. Перед мысленным взором возник пропитанный мочой клочок вонючей бумаги.
– Какое письмо? – спросила Джесс и услышала, как где-то в отдалении заплакал ребенок.
– Проклятье, они просыпаются! – воскликнул Барри, его голос прозвучал почти нормально. – Джесс, мне надо идти к детям. Нам придется поговорить об этом в другой раз. Я передам Морин о твоем звонке. Всегда приятно побеседовать с тобой.
Уши заполнила давящая тишина. Джесс быстро повесила трубку, но не сдвинулась с места. Нет, это невозможно! Неужели можно даже допустить такую мысль? Неужели ее свояк, муж ее сестры, Господи помилуй, отец ее племянника и двух племянниц-близнецов, уважаемый бухгалтер, неужели он действительно может оказаться человеком, который прислал это омерзительное письмо, которое она получила по почте?
– Просто великолепно, – воскликнул Нейл Стрейхорн, который вместе с Барбарой Коэн шел вслед за ней. – Она расставила капкан, потом отошла назад, позволила обвиняемому попасть в него и захлопнула дверцу.
– Дело еще не закончено, – напомнила ему Джесс, не желая радоваться преждевременно. – Не все еще свидетели прошли через перекрестный допрос, еще не произнесены заключительные соображения, нельзя также сбрасывать со счетов непредсказуемость присяжных заседателей. Никогда не стоит радоваться заранее.
– Мне больше всего понравился момент, – продолжал начатый разговор Нейл Стрейхорн, они тем временем сели за свои столы, – когда его спросили, слышал ли он когда-нибудь о «Лучниках графства Аврора».
– И он не шелохнулся, – подхватила Барбара Коэн, – но было заметно, как его щеки слегка провалились.
Джесс громко, от души рассмеялась. Ей этот момент тоже понравился больше всего.
– Так-так, молодая недотрога начинает оттаивать. – Грег Оливер привалился к косяку двери, взявшись руками за обе его стороны.
– Мы что-нибудь можем сделать для вас, Грег? – Джесс почувствовала, что ее хорошее настроение может испариться.
Грег двинулся легким шагом к столу Джесс, потряхивая сжатой в горсть ладонью, как будто он собирался бросать кости.
– У меня для вас подарок.
– Для меня подарок? – повторила она.
– То, что вам нужно. Очень нужно. – В голосе Грега Оливера звучала загадочность.
– По размеру больше, чем рождественский? – спросил Нейл Стрейхорн.
– Мне бы понадобился рождественский подарок, – заявила Барбара Коэн.
Джесс молча смотрела в глаза Грега Оливера и ждала. Она ничего не сказала.
– Не догадываетесь? – спросил Грег.
– Не хватает терпения, – сказала ему Джесс, собирая свои вещи. – Послушайте, Грег, мне бы хотелось еще кое-что сделать до ухода домой. У меня сегодня выдался очень долгий день.
– Подвезти? – Губы Грега скривились в волнообразную линию, похожую на маленькую тоненькую змейку.
– Я уже предложил Джесс отвезти ее домой, – быстро выпалил Нейл Стрейхорн, а Джесс благодарно улыбнулась.
– Но в моих руках то, что вам нужно, – навязчиво повторил Грег Оливер, раскрыл ладонь и на стол перед Джесс упали ключи. – Ключи от квартиры, мадам.
Джесс взяла новый набор ключей, от которых исходил въевшийся запах одеколона Грега. Его запах прилипал даже к блестящему металлу... – Как они у вас оказались?
– Сегодня после обеда их принесла какая-то женщина. Довольно-таки приятная на вид, если не считать, что ее бедра охватывают два временных пояса.
– Ну, вы и артист! – воскликнула Барбара Коэн.
– Э, я просто чувствительный мужчина девяностых годов. – Он небрежно пошел к дверям, жестом попрощавшись с ними, и скрылся из вида в коридоре.
– Где мой самострел? – спросила Барбара Коэн.
– Такие вещи никогда не оказываются под рукой, когда они нужны. – Джесс просмотрела список свидетелей, которые будут давать показания на следующий день, кое-что записала, потом почувствовала, как ее глаза смыкаются от усталости. – В каком положении дело Альвареза?
– Представление документов суду состоится на будущей неделе, – сказала Барбара. – Я практически закончила снятие показаний, и что-то непохоже, чтобы Мак-Колиф был настроен договориться.
– Мак-Колифу очень нравится слушать звуки своего собственного голоса в переполненном зале суда. Будьте начеку. Он попытается запугать вас, используя массу громких слов, которые никто не понимает, – предупредила их Джесс. – Как думаете, вы сумеете с ним справиться?
– Я уже подготовил словарь нужных слов, – сообщил ей Нейл и улыбнулся.
Джесс хотелось ответить ему улыбкой, но она слишком устала и смогла только слегка подмигнуть.
– С меня хватит. Ну и денек выдался у меня, скажу я вам!
Барбара взглянула на свои часы.
– Как вы себя чувствуете?
– Совершенно выдохлась.
– Только, пожалуйста, не заболейте, когда вы нам так нужны! – взмолилась Барбара. – Мы выходим на финишную прямую.
– Для болезни у меня нет времени, – отозвалась Джесс.
– Поехали со мной, вы же слышали, как я сказал Оливеру, что отвезу вас домой, – предложил свои услуги Нейл.
– Не глупите, Нейл, это же вам совсем не по пути.
– Вы хотите, чтобы я превратился в лгуна?
– Когда вы передумаете и все-таки купите новую машину? – спросила Барбара.
Джесс мысленно представила себе когда-то шикарный красный «мустанг», который потом искорежили и разбили, измазали дерьмом.
– Когда засажу за решетку Рика Фергюсона, – ответила она.
Когда она добралась до дверей квартиры, то услышала, что звонит ее телефон.
– Минуточку, – крикнула она и начала безуспешно открывать замок двери новым ключом. – Проклятье, да поворачивайся же ты! Поворачивайся, ради Христа!
Телефон продолжал названивать, а ключ не открывал замок. Не передал ли ей Грег Оливер не тот набор ключей, с досадой подумала Джесс, спрашивая себя, была ли эта ошибка преднамеренной или случайной. Или, возможно, ошиблась секретарша Дона. Может быть, она перепутала ключи Джесс со своими собственными. Не исключено, что виноват слесарь. А может быть, ключи с изъяном. А может быть, я вообще не смогу войти в квартиру. Может быть, я состарюсь и умру прямо здесь на пороге своего дома, который так никогда и не переступлю.
Ключ повернулся в замке. Дверь открылась. Телефонные звонки прекратились.
– По крайней мере ты вошла к себе в дом, – сказала Джесс, приветственно пошевелила пальчиками в сторону канарейки. Этот ее жест вызвал в памяти неприятное воспоминание о Греге Оливере. Она поставила на пол свой атташе-кейс, стянула сапоги и просмотрела почту. Все конверты она сунула в карман, когда поднималась по лестнице. Ничего важного, подумала Джесс с облегчением, бросив и письма и пальто на тахту.
– Ну вот, Фред, и денек мне выдался сегодня! Женщина, которую я почти не знаю, купила мне новые трусики, я получила новые ключи и посмотри вон туда, на совершенно новые запоры. – Она вернулась к двери, несколько раз повернула запор замка в разные стороны, пока ключ не разработался и не стал поворачиваться легко, испробовала задвижку со стопором, как будто это была новая сверкающая игрушка. – И я удивительно хорошо выступила сегодня в суде, – продолжала она. – А теперь я расскажу тебе, как сработало мое великолепное предчувствие.
Она замолчала.
– Это слишком жалостливо, – произнесла она вслух. – Я разговариваю с несчастным кенаром. – Она прошла на кухню, посмотрела на телефон. – Звони, проклятый!
Телефон упрямо молчал. Это глупо, подумала Джесс, нетерпеливо сняв трубку с аппарата. Телефон работает в обе стороны. Кто сказал, что она должна ждать, пока ей кто-нибудь позвонит?
Но кому же она собирается позвонить? У нее почти нет друзей, кроме сослуживцев по работе. По тому, что снизу не доносилось джазового грохота, можно было заключить, что Уолтера Фрейзера дома не было. Она не знала, куда звонить Адаму. Она побаивалась звонить отцу. Сестра разговаривала с ней неохотно.
Она могла позвонить Дону, подумала Джесс, должна ему позвонить, поделиться с ним новостями дня, поблагодарить за вчерашнюю поездку в Юньон Пирс. Если бы не эта поездка, то она не увидела бы вывески ружейного клуба «Юньон Пирс», никогда бы не подумала о том, чтобы обследовать клубы лучников в пригородах Чикаго. Ей бы никогда не представился случай так замечательно блеснуть в суде, как сегодня. Не говоря уже о том, что она должна поблагодарить его за все остальное, что он для нее сделал, – за новое нижнее белье, за новые замки и ключи.
Но она почувствовала, что именно поэтому ей и не хотелось звонить ему. Как испорченный ребенок, который получил слишком много и боится переборщить, она решила не говорить больше спасибо, не высказывать без конца свою признательность. Она не смогла поделиться с Доном новостями о своем сегодняшнем триумфе в суде, не отнеся этот успех хотя бы частично на его счет. Она была не готова пойти на это.
– С годами ты становишься большой эгоисткой, – вслух побранила она себя и подумала, что, возможно, теперь она стала ничуть не большей эгоисткой, чем была прежде. – Каких свидетелей прошлого могли бы мы выудить, чтобы они дали против тебя показания? – задала она вопрос, и перед ее мысленным взором немедленно возникло заплаканное лицо ее матери. Она не смогла помешать его появлению.
– К чертям собачьим всю эту ерунду! – пробормотала Джесс, быстро набирая номер своей сестры в Эванстоне, ожидая, пока раздадутся шесть гудков. – Возможно, я ее отрываю от детей, – ворчливо произнесла она, не зная, ждать ли ей дальше или повесить трубку. Но тут в трубке раздался незнакомый голос.
Этот голос был чем-то средним между храпом и вздохом, непонятно – мужской или женский.
– Алло? – болезненно прозвучал этот голос.
– Кто это? – спросила Джесс. – Морин, это ты?
– Это Барри, – прошептал голос.
– Барри! Что случилось?
– Ужасная простуда, – произнес Барри, с явным трудом выдавливая из себя слова. – Ларингит.
– Бог мой! Как ты себя чувствуешь? Судя по голосу, ужасно.
– Хуже, чем ты думаешь. Доктор прописал мне антибиотики. Морин пошла в аптеку, за лекарствами.
– Отлично. Теперь ей надо ухаживать за четырьмя детьми вместо трех, – бухнула Джесс, не подумав.
Наступило неловкое молчание.
– Прости, – поторопилась извиниться Джесс. Разве она не хотела сделать примирительный жест, позвонив сюда? – Это как-то невольно сорвалось с языка.
– Ты просто не можешь сдержать себя, правда? – хрипло спросил Барри.
– Я же извинилась.
Опять пауза, более продолжительная. Потом донесся голос чуть ли не из потустороннего мира. Он говорил медленно, обдуманно.
– Ты получила мое письмо?
Джесс замерла. Перед мысленным взором возник пропитанный мочой клочок вонючей бумаги.
– Какое письмо? – спросила Джесс и услышала, как где-то в отдалении заплакал ребенок.
– Проклятье, они просыпаются! – воскликнул Барри, его голос прозвучал почти нормально. – Джесс, мне надо идти к детям. Нам придется поговорить об этом в другой раз. Я передам Морин о твоем звонке. Всегда приятно побеседовать с тобой.
Уши заполнила давящая тишина. Джесс быстро повесила трубку, но не сдвинулась с места. Нет, это невозможно! Неужели можно даже допустить такую мысль? Неужели ее свояк, муж ее сестры, Господи помилуй, отец ее племянника и двух племянниц-близнецов, уважаемый бухгалтер, неужели он действительно может оказаться человеком, который прислал это омерзительное письмо, которое она получила по почте?