Ее изумрудного цвета глаза вызывающе блеснули.
— Значит, ты не можешь помолчать, — прошептала Кейро, обводя пальцем контур его плеч и вычерчивая узоры по животу. — А я все спрашиваю себя, как долго мне еще ждать, пока ты соберешься показать мне, насколько сильна твоя любовь.
В глазах Лоутона вспыхнул озорной огонек. Его рука скользнула по бедрам Кейро и коснулась груди. Кейро вся подалась вперед, навстречу этой ласке. Лоутон наслаждался своей властью над ее телом. Одним-единственным прикосновением он мог вызвать в нем бурю страсти.
— Я покажу тебе, как сильна моя любовь, — ласково прошептал он. — Надеюсь, до утра у тебя нет никаких планов. Мне может понадобиться довольно много времени…
Никогда прежде ласки Лоутона не казались Кейро такими сильнодействующими. Каждый его поцелуй был проникнут благоговением, и в каждом проявлении страсти чувствовалась истинная любовь. Как бы ей хотелось до конца своих дней заниматься любовью с этим потрясающим мужчиной. Даже в самых дерзких фантазиях Кейро и не мечтала завоевать любовь легендарного Лоутона Стоуна.
Каждое его прикосновение и каждый поцелуй, от которых трепетало все ее тело, без слов говорили Кейро о его любви и желании. Он наслаждался ею и сам дарил ей наслаждение.
А Кейро требовала все новых и новых ласк. Ее тело выгибалось навстречу Лоутону. Все се существо было переполнено страстью.
Почувствовав па себе тяжесть тела Лоутона, Кейро распахнула глаза.
— Ты должна знать, любовь моя, — прошептал Лоутон, глядя в ее изумрудного цвета глаза и наполняя Кейро огнем жизни. — Ты — моя душа, и я хочу тебя не потому, что не могу справиться со страстью, а потому, что хочу любить тебя… все крепче с каждым днем… до самой смерти.
Слушая его, Кейро боялась, что сердце ее не выдержит и разорвется от переполнявшего ее счастья. Лоутон еще крепче прижал ее к себе, и они слились воедино. Кейро будто растворилась в нем, наполнившись вкусом, запахом и ощущением его тела. Она стремилась обхватить его целиком — от мускулистых плеч до бедер, — чтобы без остатка впитать это ощущение и полнее насладиться восторгом, который дарила ей его любовь.
Ощутив Лоутона внутри себя, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Встречая каждый толчок его тела со всей страстью, на какую была способна, Кейро делила с ним восторг, которому не существует названия.
Неукротимая дрожь охватила ее и она почувствовала, что теряет сознание от неземного наслаждения. Казалось, весь мир закружился в безумном вихре, и Кейро испуганно ахнула, впившись ногтями в спину Лоутона. Ошеломленная этими новыми для себя ощущениями, она летела в темноту, чувствуя, как сотрясается его тело.
— Я так люблю тебя, что мне становится страшно при мысли о том, что мы можем расстаться, — прошептала Кейро, прижимаясь щекой к груди Лоутона.
— Я не собираюсь с тобой расставаться, любимая, — чуть дрожащим от пережитой страсти голосом проговорил он. — Каждый раз, когда ты пыталась убежать, я следовал за тобой словно тень. — Лоутон наклонился к нежным губам Кейро и добавил: — Попробуй скрыться от меня хотя бы на несколько часов, и сама увидишь, что будет.
— Предупреждаю, я буду очень требовательна, и ты, может быть, сам начнешь мечтать о том, чтобы провести несколько часов в одиночестве, — лукаво блеснула глазами Кейро.
Лоутон коснулся затвердевших бутонов сосков Кейро и тихо прошептал:
— Никогда не поверю, что одиночество может сравниться с этим. Когда ты захочешь меня, тебе достаточно будет прислать мне весточку, и я…
Он не договорил, внезапно пораженный какой-то мыслью.
— Кстати… — Лоутон с интересом взглянул на Кейро. — Кто присылал тебе те письма, когда мы были в Форт-Смите? Я не сомневался, что это Гардинеры спешат посвятить тебя в детали своего коварного замысла.
Кейро отвернулась к стене, но Лоутон взял ее за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза:
— Ответь мне, Кей. Отныне и навсегда между нами не должно быть секретов.
— После того как ты сделал мне предложение руки и сердца, эти письма больше ничего не значат.
— Кейро… — Глаза Лоутона сузились, а в голосе прозвучала легкая угроза. Он твердо решил не отступаться до тех пор, пока не узнает всей правды.
Вздохнув, Кейро ответила:
— В первом, вместе с цветами, было предложение выйти замуж. Его прислал один мой знакомый из Сент-Луиса. Если бы ты не поднял такую суматоху, я не стала бы продолжать эту затянувшуюся шутку с цветами. А второе письмо было от Дэниела Сайлера. Он предлагал мне свою помощь в случае необходимости. Там были и другие предложения, но более личного характера…
— Не сомневаюсь! — расхохотался Лоутон. — Жаль, что они оба не знали о том, какое их ждет разочарование, — прошептал он, прижавшись губами к груди Кейро. — Теперь ты принадлежишь мне и должна забыть о других мужчинах.
Кейро притянула Лоутона к себе, желая одного — снова насладиться вкусом его поцелуя.
— Мне не нужны другие мужчины, — проворковала она. — У меня уже есть самый лучший.
— Бог ты мой, моя мужская гордость может этого не одержать, — лукаво улыбнулся Лоутон, — не говоря уже о моей мужской плоти.
— По-моему, я снова хочу тебя… — прошептала Кейро, проведя рукой по мускулистым бедрам Лоутона.
— Пожалуй, я соглашусь, — улыбнулся Лоутон и припал в поцелуе к губам возлюбленной.
— Я действительно люблю тебя, — шепнула, Кейро.
— Не забывай напоминать об этом почаще, — ответил Лоутон между поцелуями. — Мне никогда не надоест об этом слышать.
И они снова отправились в самое восхитительное из всех путешествии, в страну под названием любовь. Когда же силы иссякли, Лоутон и Кейро погрузились в сладостный сон.
Прошло какое-то время, и они снова наслаждались любовью, которая была такой же вечной и сияла так же ярко, как поднявшаяся над Оклахомой луна.
Эпилог
— Значит, ты не можешь помолчать, — прошептала Кейро, обводя пальцем контур его плеч и вычерчивая узоры по животу. — А я все спрашиваю себя, как долго мне еще ждать, пока ты соберешься показать мне, насколько сильна твоя любовь.
В глазах Лоутона вспыхнул озорной огонек. Его рука скользнула по бедрам Кейро и коснулась груди. Кейро вся подалась вперед, навстречу этой ласке. Лоутон наслаждался своей властью над ее телом. Одним-единственным прикосновением он мог вызвать в нем бурю страсти.
— Я покажу тебе, как сильна моя любовь, — ласково прошептал он. — Надеюсь, до утра у тебя нет никаких планов. Мне может понадобиться довольно много времени…
Никогда прежде ласки Лоутона не казались Кейро такими сильнодействующими. Каждый его поцелуй был проникнут благоговением, и в каждом проявлении страсти чувствовалась истинная любовь. Как бы ей хотелось до конца своих дней заниматься любовью с этим потрясающим мужчиной. Даже в самых дерзких фантазиях Кейро и не мечтала завоевать любовь легендарного Лоутона Стоуна.
Каждое его прикосновение и каждый поцелуй, от которых трепетало все ее тело, без слов говорили Кейро о его любви и желании. Он наслаждался ею и сам дарил ей наслаждение.
А Кейро требовала все новых и новых ласк. Ее тело выгибалось навстречу Лоутону. Все се существо было переполнено страстью.
Почувствовав па себе тяжесть тела Лоутона, Кейро распахнула глаза.
— Ты должна знать, любовь моя, — прошептал Лоутон, глядя в ее изумрудного цвета глаза и наполняя Кейро огнем жизни. — Ты — моя душа, и я хочу тебя не потому, что не могу справиться со страстью, а потому, что хочу любить тебя… все крепче с каждым днем… до самой смерти.
Слушая его, Кейро боялась, что сердце ее не выдержит и разорвется от переполнявшего ее счастья. Лоутон еще крепче прижал ее к себе, и они слились воедино. Кейро будто растворилась в нем, наполнившись вкусом, запахом и ощущением его тела. Она стремилась обхватить его целиком — от мускулистых плеч до бедер, — чтобы без остатка впитать это ощущение и полнее насладиться восторгом, который дарила ей его любовь.
Ощутив Лоутона внутри себя, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Встречая каждый толчок его тела со всей страстью, на какую была способна, Кейро делила с ним восторг, которому не существует названия.
Неукротимая дрожь охватила ее и она почувствовала, что теряет сознание от неземного наслаждения. Казалось, весь мир закружился в безумном вихре, и Кейро испуганно ахнула, впившись ногтями в спину Лоутона. Ошеломленная этими новыми для себя ощущениями, она летела в темноту, чувствуя, как сотрясается его тело.
— Я так люблю тебя, что мне становится страшно при мысли о том, что мы можем расстаться, — прошептала Кейро, прижимаясь щекой к груди Лоутона.
— Я не собираюсь с тобой расставаться, любимая, — чуть дрожащим от пережитой страсти голосом проговорил он. — Каждый раз, когда ты пыталась убежать, я следовал за тобой словно тень. — Лоутон наклонился к нежным губам Кейро и добавил: — Попробуй скрыться от меня хотя бы на несколько часов, и сама увидишь, что будет.
— Предупреждаю, я буду очень требовательна, и ты, может быть, сам начнешь мечтать о том, чтобы провести несколько часов в одиночестве, — лукаво блеснула глазами Кейро.
Лоутон коснулся затвердевших бутонов сосков Кейро и тихо прошептал:
— Никогда не поверю, что одиночество может сравниться с этим. Когда ты захочешь меня, тебе достаточно будет прислать мне весточку, и я…
Он не договорил, внезапно пораженный какой-то мыслью.
— Кстати… — Лоутон с интересом взглянул на Кейро. — Кто присылал тебе те письма, когда мы были в Форт-Смите? Я не сомневался, что это Гардинеры спешат посвятить тебя в детали своего коварного замысла.
Кейро отвернулась к стене, но Лоутон взял ее за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза:
— Ответь мне, Кей. Отныне и навсегда между нами не должно быть секретов.
— После того как ты сделал мне предложение руки и сердца, эти письма больше ничего не значат.
— Кейро… — Глаза Лоутона сузились, а в голосе прозвучала легкая угроза. Он твердо решил не отступаться до тех пор, пока не узнает всей правды.
Вздохнув, Кейро ответила:
— В первом, вместе с цветами, было предложение выйти замуж. Его прислал один мой знакомый из Сент-Луиса. Если бы ты не поднял такую суматоху, я не стала бы продолжать эту затянувшуюся шутку с цветами. А второе письмо было от Дэниела Сайлера. Он предлагал мне свою помощь в случае необходимости. Там были и другие предложения, но более личного характера…
— Не сомневаюсь! — расхохотался Лоутон. — Жаль, что они оба не знали о том, какое их ждет разочарование, — прошептал он, прижавшись губами к груди Кейро. — Теперь ты принадлежишь мне и должна забыть о других мужчинах.
Кейро притянула Лоутона к себе, желая одного — снова насладиться вкусом его поцелуя.
— Мне не нужны другие мужчины, — проворковала она. — У меня уже есть самый лучший.
— Бог ты мой, моя мужская гордость может этого не одержать, — лукаво улыбнулся Лоутон, — не говоря уже о моей мужской плоти.
— По-моему, я снова хочу тебя… — прошептала Кейро, проведя рукой по мускулистым бедрам Лоутона.
— Пожалуй, я соглашусь, — улыбнулся Лоутон и припал в поцелуе к губам возлюбленной.
— Я действительно люблю тебя, — шепнула, Кейро.
— Не забывай напоминать об этом почаще, — ответил Лоутон между поцелуями. — Мне никогда не надоест об этом слышать.
И они снова отправились в самое восхитительное из всех путешествии, в страну под названием любовь. Когда же силы иссякли, Лоутон и Кейро погрузились в сладостный сон.
Прошло какое-то время, и они снова наслаждались любовью, которая была такой же вечной и сияла так же ярко, как поднявшаяся над Оклахомой луна.
Эпилог
Территория Оклахомы
Апрель 1892 года
Такер Магуайр остановил своего жеребца на холме, возвышавшемся над просторным ранчо, раскинувшимся на земле, которую когда-то занимал Каиепдиан-Стейшн. Каждый раз, взглянув на вывеску, приветствовавшую проезжающих мимо путников, он не мог удержаться от смеха. Вместо названия уже несуществующего поселка указатель сообщал о том, что здесь находится ранчо «Кейро», Оклахома — настоящий рай по эту сторону вечности.
— Оказываясь в этих местах, я неизменно убеждаюсь в том, что ранчо становится все благоустроеннее с каждым днем, — заметил Вуди, окидывая взглядом перестроенную гостиницу, свежевыбеленный амбар и хозяйственные постройки, рядом с которыми паслись тучные стада.
Любуясь пейзажем, Ал Фонтейн восхищенно вздохнул.
Благодаря усилиям Вуди и Такера он в конце концов овладел основами профессии судебных исполнителей, но все же жалел о том, что не может поменяться местами с Лоутоном, который, выйдя в отставку, стал самым уважаемым гражданином в здешних местах. Он занимался поставкой продовольствия гарнизонам и различным агентствам, а также искателям приключений, прибывавшим на территорию в надежде прибрать к рукам землю, когда-то принадлежавшую племенам чайенов и арапахов.
Двадцать седьмого сентября 1891 года для белых были открыты и другие индейские территории. Сообщалось о том, что на семь тысяч участков было подано целых двадцать тысяч заявок. Цены на лошадей заметно подскочили. Лоутон, предвидевший дальнейший их рост, сделал дополнительные закупки лошадей и скота для будущих поселенцев и получил за последние два года солидную прибыль.
— Похоже, Лоутон нашел свое место, — заметил Ал.
Не успел Такер ему ответить, как из открытого окна бывшей гостиницы послышались странные звуки.
— Что, черт возьми, там происходит? — Такер невольно пригнулся в седле.
Развернувшись по направлению к вывеске, гостеприимно приглашавшей путников на ранчо, Вуди пришпорил лошадь.
— Боже милостивый, похоже, Лоутон взялся обучать близнецов пению, — простонал он, — а я-то уж надеялся, что никогда больше не услышу припева из песни о красотке Лу!
— Святые угодники, у них получится трио! — в отчаянии воскликнул Такер.
Ал только тяжело вздохнул:
— При всех своих достоинствах Лоутон никогда не мог правильно вывести мелодию. Похоже, что сыновья унаследовали эту его особенность.
Подъехав к дому, друзья заметили, как работники фермы зажимают ладонями уши. Фальшивое пение далеко разносилось вокруг. Во дворе дома, задрав морду, отчаянно завывала несчастная дворняжка.
— Лоу! У тебя гости! — заорал Такер, пытаясь перекрыть душераздирающие звуки.
За дверью послышалось шарканье ног, и вскоре на пороге появился Лоутон в сопровождении двух своих миниатюрных копий. Двухлетние Райлен и Деррик Стоуны во всем, кроме ярких зеленых глаз, походили на своего отца.
— Дядя Так! Дядя Вуди! Дядя Ал! — завопили близнецы, бросаясь навстречу гостям.
— Я как раз учил мальчиков петь, — пояснил Лоутон, спускаясь с крыльца.
— Мы слышали, — буркнул Такер, спрыгнув с седла. Он схватил в охапку одного из шустрых близнецов.
— Вы довольно громко шумели во время своего занятия, — хмыкнул Вуди. Он подхватил на руки второго карапуза и принялся его щекотать. Малыш залился хохотом. — Где Кей? — спросил Вуди, оглядевшись по сторонам. — Не ожидал, что она позволит тебе заниматься с детьми пением.
Усмехнувшись, Лоутон взял у гостя повод, чтобы отвести лошадь к коновязи.
— Кей больше не жалуется на мое пение. Честно говоря, она вообще ни на что не жалуется.
— Значит, ты держишь ее под каблуком, приятель? — поинтересовался Такер. Его насмешливый тон ясно говорил о том, что он не сомневается в обратном.
Наконец на крыльцо выпорхнула Кейро, и у Такера невольно вырвался вздох восхищения. Роскошная копна серебристых волос, яркие зеленые глаза и стройная фигурка всегда приковывали взгляды, но теперь ее красота стала прямо-таки ослепительной. Казалось, будто само солнце протягивает к ней свои лучи, чтобы коснуться длинных шелковистых волос. За прошедшие три года она расцвела и превратилась в пышную красавицу. Такер не встречал ни одной женщины, способной сравниться с Кейро в красоте и силе характера. «Она единственная в своем роде, — подумал Такер, — так же как и ее супруг».
Лоутон тоже не мог отвести взгляд от жены, вышедшей поздороваться с нежданными гостями. Его глаза светились такой любовью и гордостью, что к горлу Такера невольно подкатил комок.
Кейро пригласила гостей войти в дом, и Такер задержался возле Лоутона.
— Посмотрев, как ты пыжишься от гордости, можно подумать, что ты и линяешь, как петух, два раза в год, — прошептал он, и его обветренное лицо расплылось в насмешливой улыбке.
— Я так чертовски счастлив, что ты не проймешь меня своими шуточками, — парировал Лоутон. — От счастья мне все время хочется петь.
— Не поддавайся этому искушению, — посоветовал Такер, — не то все твои поденщики уволятся и тебе придется самому взяться за работу.
Смеясь, Лоутон и Такер вошли в дом. Пока Кейро с помощью экономки расставляла на столе угощение, Лоутон принялся расспрашивать бывших соратников об их службе. Такера, Вуди и Ала недавно назначили судебными исполнителями Оклахомы, вышедшей из-под юрисдикции судьи Паркера и превратившейся в самостоятельную территорию. Заботам новоиспеченных судебных исполнителей были вверены ее окраины.
Слушая рассказы друзей об их опасных походах по территории нового штата, Лоутон не чувствовал ни малейшего желания вернуться к прошлой службе. Ему хотелось только одного — подарить своим сыновьям счастливее детство, которого он был лишен сам. Лоутон никогда не предполагал, что может быть настолько счастлив. Ему казалось, что его сердце не в состоянии вместить всей радости, которой Кейро наполнила их совместную жизнь.
Услышав, как Лоутон хохочет над одним из бесчисленных анекдотов Такера об их злоключениях во время похода, Кейро замерла от недоброго предчувствия. Ею не осталось незамеченным, что супруг прислушивается к словам Вуди, припомнившего их похождения, а когда Ал упомянул о том, что в их службе есть вакансия, Кейро окончательно поникла. Она понимала, что Лоутону не хватает его прежней жизни в кругу верных товарищей, и чувствовала себя виноватой за это.
Пока приятели оживленно болтали, Кейро убрала со стола и вышла из дома через заднюю дверь. Ноги сами понесли ее к реке — туда, где песчаный берег полого уходил в воду. Это было безопасное для купания место. Подоткнув подол платья, Кейро вошла в воду и побрела к отмели.
Тягостные мысли не давали ей покоя. Каждый приезд судебных исполнителей порождал в ней смертельную тревогу. Она боялась, что муж объявит о своем намерении вернуться в ряды защитников закона и снова приколоть себе на грудь значок судебного исполнителя. С тех пор как он подал в отставку, прошло целых три года. Что, если он начал уставать от своей новой жизни? Может быть, он втайне думает об этом, но не хочет произнести вслух, помня о своих обещаниях, которые дал в тот день, когда предложил Кейро стать его женой?
— Ты чем-то встревожена, Кей? — услышала она голос. Лоутон стоял на берегу, скрестив на груди руки.
— Нет, — солгала Кейро и широко улыбнулась. — Мне просто показалось, что вам хочется побыть в своей компании.
— Такер предложил мне вернуться к ним. Скоро откроют новые территории для поселения, — произнес Лоутон.
— Я так и думала, — упавшим голосом ответила Кейро и отвела глаза. Потом, закусив задрожавшую губу, вскинула голову и взглянула на мужа. — Что скажешь?
— А что я должен сказать? — ответил вопросом на вопрос Лоутон.
Кейро продолжала смотреть на него, чувствуя еще большую тревогу и растерянность.
— Ты и сам прекрасно знаешь! — взорвалась наконец она и притопнула ногой, окатив себя водой.
Лоутон удивленно поднял свои черные брови.
— Неужели я снова вижу проявления знаменитого нрава Калхоунов, о котором слагают легенды? — Он порицающе покачал головой. — Мне казалось, что с этим давно покончено.
— Проклятие! Отвечай! — все больше распаляясь, потребовала Кейро и, разбрызгивая воду, подбежала к Лоутону. — Ты поедешь с ними или нет?
— Стоит мне уехать, как сюда под предлогом закупки продовольствия потащатся торговцы лошадьми, поселенцы и солдаты, но я чертовски хорошо знаю, что на самом деле они просто захотят убедиться в том, что я действительно уехал и они могут беспрепятственно за тобой приударить, — возмущенно фыркнул Лоутон. — А я все время буду гадать, увижу ли тебя, вернувшись очередной раз домой.
— Ты знаешь, что я сумею позаботиться о себе, — перебила мужа Кейро, — Так согласился ты или нет? — вновь повторила она волновавший ее вопрос.
— Нет. — Обхватив жену за талию, Лоутон нежно привлек ее к себе, чувствуя, как его неудержимо тянет к ее нежным губам, словно они были цветком, а он — пчелой, привлеченной сладким нектаром. — Помнишь, как я обещал, что с каждым днем буду любить тебя все сильнее?
Кейро молча кивнула, чувствуя трепет во всем теле от нежных прикосновений Лоутона. Прошло три года, но она по-прежнему не могла устоять перед этим мужчиной и всякий раз теряла голову от его близости.
Лоутон взял Кейро за подбородок и заглянул ей в глаза:
— Ничего не изменилось, не считая того, что моя любовь к тебе с каждым днем становится все крепче. Вот где теперь мое сердце, Кей. Моя служба осталась в прошлом, и я давно перевернул эту страницу. Только встретив тебя, я начал жить настоящей жизнью, и я ни за что и никогда не расстанусь с тобой.
Лоутон легко подхватил жену на руки и понес к песчаному берегу. Заметив в его глазах знакомый блеск, Кейро, указав глазами в сторону дома, произнесла:
— У нас гости, да и дети…
— Они не отстанут от своих названых дядюшек, — прошептал Лоутон, ловко снимая с Кейро одежду.
— Но…
Поцелуи и нежные ласки заставили ее забыть о том, что она до этого хотела сказать мужу.
— Ты уверен, что не жалеешь о том, что женился на мне? Скажи мне правду, Лоутон, — потребовала Кейро, прижав его ладонь к своей щеке. — Если на самом деле ты хочешь уехать со своими друзьями, тебе стоит только сказать. Меня это не обрадует, но я пойму тебя и не попытаюсь остановить. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Правда? — переспросил Лоутон и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
— Правда, — пробормотала она, вглядываясь в лицо мужа.
— Твоя любовь делает меня невероятно счастливым, — прошептал он, и его руки возбуждающе скользнули по ее телу. — Я не смог бы расстаться с тобой, даже если бы захотел. Тебе принадлежат мое сердце, моя душа и мои дети — вся моя жизнь.
Счастливая улыбка осветила лицо Кейро:
— Значит, вы действительно счастливы, мистер Стоун, потому что я люблю вас. И счастлива, когда мы вместе…
Над рекой разнесся веселый смех Лоутона:
— А вы, миссис Стоун, можете быть вместе со мной, когда только пожелаете.
Кейро и Лоутон вновь занялись любовью. Он хотел доказать жене, как она дорога ему, ведь именно Кейро освободила его от горестных воспоминаний о прошлом и научила любить. С ней он познал все радости жизни, увидел мир во всех его красках.
Обессиленные, они какое-то время лежали молча, потом Лоутон посмотрел в глаза Кейро. Его улыбка была красноречивее любых слов. Никакие доказательства не могли быть для Кейро убедительнее ласк, заставивших ее воспарить в небеса. Она видела, какой любовью сияют глаза Лоутона. Они принадлежали друг другу, и никакая сила не могла их разлучить. Пройдя через страдания, они будто оказались в раю, который подарила им любовь.
— Разве мне нужно что-нибудь говорить, Кей? — с нежностью в голосе прошептал Лоутон. — Ты и без того знаешь, как я люблю тебя.
Игриво улыбнувшись, Кейро обхватила мужа за шею:
— Да, знаю, но можно же представить, что я забыла, а ты решил мне напомнить.
Ее беззаботный смех прервал жаркий поцелуй. Пламя любви снова вспыхнуло в их сердцах.
Пока солнце не зашло за горизонт, они еще не раз нашли способ доказать друг другу свою любовь.
Лоутон стал таким преданным супругом и отцом, что Кейро ни на йоту не хотела бы изменить этого повесу с серебристыми глазами и черными как смоль кудрями. Она всем сердцем любила его и с ним связывала все свои мечты и надежды.
Впрочем, кое-что она бы все же изменила. Она бы запретила ему петь. Хотя, надо признать, этот недостаток не был столь существенным. Любовь Лоутона была достаточной компенсацией за то, что он фальшивил.
— О чем ты думаешь? — прошептал Лоутон, когда они подошли к задней двери дома.
Очнувшись от своих мыслей, Кейро обвила его руками за шею.
— О том, как я люблю тебя, — так же шепотом ответила она.
— Ты уверена, что думала действительно об этом? — переспросил Лоутон.
— Примерно, — рассмеялась Кейро.
Наградив супруга пылким поцелуем, она вошла в дом, чтобы присоединиться к гостям.
Лоутон улыбнулся. День складывался как нельзя лучше… да и жизнь, пожалуй, тоже. Едва ли на свете найдется человек счастливее его. Ранчо «Кейро» действительно казалось ему земным раем — будто он застолбил себе целое облако вместе с проживающим на нем ангелом, с которым только что занимался любовью. Ему даже почудилось, что откуда-то издалека до него доносятся звуки арфы. Не хватало только ангельского пения.
И Лоутон запел, вызвав раздражение у своих друзей и улыбку у супруги. Глаза ее светились счастьем.
Апрель 1892 года
Такер Магуайр остановил своего жеребца на холме, возвышавшемся над просторным ранчо, раскинувшимся на земле, которую когда-то занимал Каиепдиан-Стейшн. Каждый раз, взглянув на вывеску, приветствовавшую проезжающих мимо путников, он не мог удержаться от смеха. Вместо названия уже несуществующего поселка указатель сообщал о том, что здесь находится ранчо «Кейро», Оклахома — настоящий рай по эту сторону вечности.
— Оказываясь в этих местах, я неизменно убеждаюсь в том, что ранчо становится все благоустроеннее с каждым днем, — заметил Вуди, окидывая взглядом перестроенную гостиницу, свежевыбеленный амбар и хозяйственные постройки, рядом с которыми паслись тучные стада.
Любуясь пейзажем, Ал Фонтейн восхищенно вздохнул.
Благодаря усилиям Вуди и Такера он в конце концов овладел основами профессии судебных исполнителей, но все же жалел о том, что не может поменяться местами с Лоутоном, который, выйдя в отставку, стал самым уважаемым гражданином в здешних местах. Он занимался поставкой продовольствия гарнизонам и различным агентствам, а также искателям приключений, прибывавшим на территорию в надежде прибрать к рукам землю, когда-то принадлежавшую племенам чайенов и арапахов.
Двадцать седьмого сентября 1891 года для белых были открыты и другие индейские территории. Сообщалось о том, что на семь тысяч участков было подано целых двадцать тысяч заявок. Цены на лошадей заметно подскочили. Лоутон, предвидевший дальнейший их рост, сделал дополнительные закупки лошадей и скота для будущих поселенцев и получил за последние два года солидную прибыль.
— Похоже, Лоутон нашел свое место, — заметил Ал.
Не успел Такер ему ответить, как из открытого окна бывшей гостиницы послышались странные звуки.
— Что, черт возьми, там происходит? — Такер невольно пригнулся в седле.
Развернувшись по направлению к вывеске, гостеприимно приглашавшей путников на ранчо, Вуди пришпорил лошадь.
— Боже милостивый, похоже, Лоутон взялся обучать близнецов пению, — простонал он, — а я-то уж надеялся, что никогда больше не услышу припева из песни о красотке Лу!
— Святые угодники, у них получится трио! — в отчаянии воскликнул Такер.
Ал только тяжело вздохнул:
— При всех своих достоинствах Лоутон никогда не мог правильно вывести мелодию. Похоже, что сыновья унаследовали эту его особенность.
Подъехав к дому, друзья заметили, как работники фермы зажимают ладонями уши. Фальшивое пение далеко разносилось вокруг. Во дворе дома, задрав морду, отчаянно завывала несчастная дворняжка.
— Лоу! У тебя гости! — заорал Такер, пытаясь перекрыть душераздирающие звуки.
За дверью послышалось шарканье ног, и вскоре на пороге появился Лоутон в сопровождении двух своих миниатюрных копий. Двухлетние Райлен и Деррик Стоуны во всем, кроме ярких зеленых глаз, походили на своего отца.
— Дядя Так! Дядя Вуди! Дядя Ал! — завопили близнецы, бросаясь навстречу гостям.
— Я как раз учил мальчиков петь, — пояснил Лоутон, спускаясь с крыльца.
— Мы слышали, — буркнул Такер, спрыгнув с седла. Он схватил в охапку одного из шустрых близнецов.
— Вы довольно громко шумели во время своего занятия, — хмыкнул Вуди. Он подхватил на руки второго карапуза и принялся его щекотать. Малыш залился хохотом. — Где Кей? — спросил Вуди, оглядевшись по сторонам. — Не ожидал, что она позволит тебе заниматься с детьми пением.
Усмехнувшись, Лоутон взял у гостя повод, чтобы отвести лошадь к коновязи.
— Кей больше не жалуется на мое пение. Честно говоря, она вообще ни на что не жалуется.
— Значит, ты держишь ее под каблуком, приятель? — поинтересовался Такер. Его насмешливый тон ясно говорил о том, что он не сомневается в обратном.
Наконец на крыльцо выпорхнула Кейро, и у Такера невольно вырвался вздох восхищения. Роскошная копна серебристых волос, яркие зеленые глаза и стройная фигурка всегда приковывали взгляды, но теперь ее красота стала прямо-таки ослепительной. Казалось, будто само солнце протягивает к ней свои лучи, чтобы коснуться длинных шелковистых волос. За прошедшие три года она расцвела и превратилась в пышную красавицу. Такер не встречал ни одной женщины, способной сравниться с Кейро в красоте и силе характера. «Она единственная в своем роде, — подумал Такер, — так же как и ее супруг».
Лоутон тоже не мог отвести взгляд от жены, вышедшей поздороваться с нежданными гостями. Его глаза светились такой любовью и гордостью, что к горлу Такера невольно подкатил комок.
Кейро пригласила гостей войти в дом, и Такер задержался возле Лоутона.
— Посмотрев, как ты пыжишься от гордости, можно подумать, что ты и линяешь, как петух, два раза в год, — прошептал он, и его обветренное лицо расплылось в насмешливой улыбке.
— Я так чертовски счастлив, что ты не проймешь меня своими шуточками, — парировал Лоутон. — От счастья мне все время хочется петь.
— Не поддавайся этому искушению, — посоветовал Такер, — не то все твои поденщики уволятся и тебе придется самому взяться за работу.
Смеясь, Лоутон и Такер вошли в дом. Пока Кейро с помощью экономки расставляла на столе угощение, Лоутон принялся расспрашивать бывших соратников об их службе. Такера, Вуди и Ала недавно назначили судебными исполнителями Оклахомы, вышедшей из-под юрисдикции судьи Паркера и превратившейся в самостоятельную территорию. Заботам новоиспеченных судебных исполнителей были вверены ее окраины.
Слушая рассказы друзей об их опасных походах по территории нового штата, Лоутон не чувствовал ни малейшего желания вернуться к прошлой службе. Ему хотелось только одного — подарить своим сыновьям счастливее детство, которого он был лишен сам. Лоутон никогда не предполагал, что может быть настолько счастлив. Ему казалось, что его сердце не в состоянии вместить всей радости, которой Кейро наполнила их совместную жизнь.
Услышав, как Лоутон хохочет над одним из бесчисленных анекдотов Такера об их злоключениях во время похода, Кейро замерла от недоброго предчувствия. Ею не осталось незамеченным, что супруг прислушивается к словам Вуди, припомнившего их похождения, а когда Ал упомянул о том, что в их службе есть вакансия, Кейро окончательно поникла. Она понимала, что Лоутону не хватает его прежней жизни в кругу верных товарищей, и чувствовала себя виноватой за это.
Пока приятели оживленно болтали, Кейро убрала со стола и вышла из дома через заднюю дверь. Ноги сами понесли ее к реке — туда, где песчаный берег полого уходил в воду. Это было безопасное для купания место. Подоткнув подол платья, Кейро вошла в воду и побрела к отмели.
Тягостные мысли не давали ей покоя. Каждый приезд судебных исполнителей порождал в ней смертельную тревогу. Она боялась, что муж объявит о своем намерении вернуться в ряды защитников закона и снова приколоть себе на грудь значок судебного исполнителя. С тех пор как он подал в отставку, прошло целых три года. Что, если он начал уставать от своей новой жизни? Может быть, он втайне думает об этом, но не хочет произнести вслух, помня о своих обещаниях, которые дал в тот день, когда предложил Кейро стать его женой?
— Ты чем-то встревожена, Кей? — услышала она голос. Лоутон стоял на берегу, скрестив на груди руки.
— Нет, — солгала Кейро и широко улыбнулась. — Мне просто показалось, что вам хочется побыть в своей компании.
— Такер предложил мне вернуться к ним. Скоро откроют новые территории для поселения, — произнес Лоутон.
— Я так и думала, — упавшим голосом ответила Кейро и отвела глаза. Потом, закусив задрожавшую губу, вскинула голову и взглянула на мужа. — Что скажешь?
— А что я должен сказать? — ответил вопросом на вопрос Лоутон.
Кейро продолжала смотреть на него, чувствуя еще большую тревогу и растерянность.
— Ты и сам прекрасно знаешь! — взорвалась наконец она и притопнула ногой, окатив себя водой.
Лоутон удивленно поднял свои черные брови.
— Неужели я снова вижу проявления знаменитого нрава Калхоунов, о котором слагают легенды? — Он порицающе покачал головой. — Мне казалось, что с этим давно покончено.
— Проклятие! Отвечай! — все больше распаляясь, потребовала Кейро и, разбрызгивая воду, подбежала к Лоутону. — Ты поедешь с ними или нет?
— Стоит мне уехать, как сюда под предлогом закупки продовольствия потащатся торговцы лошадьми, поселенцы и солдаты, но я чертовски хорошо знаю, что на самом деле они просто захотят убедиться в том, что я действительно уехал и они могут беспрепятственно за тобой приударить, — возмущенно фыркнул Лоутон. — А я все время буду гадать, увижу ли тебя, вернувшись очередной раз домой.
— Ты знаешь, что я сумею позаботиться о себе, — перебила мужа Кейро, — Так согласился ты или нет? — вновь повторила она волновавший ее вопрос.
— Нет. — Обхватив жену за талию, Лоутон нежно привлек ее к себе, чувствуя, как его неудержимо тянет к ее нежным губам, словно они были цветком, а он — пчелой, привлеченной сладким нектаром. — Помнишь, как я обещал, что с каждым днем буду любить тебя все сильнее?
Кейро молча кивнула, чувствуя трепет во всем теле от нежных прикосновений Лоутона. Прошло три года, но она по-прежнему не могла устоять перед этим мужчиной и всякий раз теряла голову от его близости.
Лоутон взял Кейро за подбородок и заглянул ей в глаза:
— Ничего не изменилось, не считая того, что моя любовь к тебе с каждым днем становится все крепче. Вот где теперь мое сердце, Кей. Моя служба осталась в прошлом, и я давно перевернул эту страницу. Только встретив тебя, я начал жить настоящей жизнью, и я ни за что и никогда не расстанусь с тобой.
Лоутон легко подхватил жену на руки и понес к песчаному берегу. Заметив в его глазах знакомый блеск, Кейро, указав глазами в сторону дома, произнесла:
— У нас гости, да и дети…
— Они не отстанут от своих названых дядюшек, — прошептал Лоутон, ловко снимая с Кейро одежду.
— Но…
Поцелуи и нежные ласки заставили ее забыть о том, что она до этого хотела сказать мужу.
— Ты уверен, что не жалеешь о том, что женился на мне? Скажи мне правду, Лоутон, — потребовала Кейро, прижав его ладонь к своей щеке. — Если на самом деле ты хочешь уехать со своими друзьями, тебе стоит только сказать. Меня это не обрадует, но я пойму тебя и не попытаюсь остановить. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Правда? — переспросил Лоутон и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
— Правда, — пробормотала она, вглядываясь в лицо мужа.
— Твоя любовь делает меня невероятно счастливым, — прошептал он, и его руки возбуждающе скользнули по ее телу. — Я не смог бы расстаться с тобой, даже если бы захотел. Тебе принадлежат мое сердце, моя душа и мои дети — вся моя жизнь.
Счастливая улыбка осветила лицо Кейро:
— Значит, вы действительно счастливы, мистер Стоун, потому что я люблю вас. И счастлива, когда мы вместе…
Над рекой разнесся веселый смех Лоутона:
— А вы, миссис Стоун, можете быть вместе со мной, когда только пожелаете.
Кейро и Лоутон вновь занялись любовью. Он хотел доказать жене, как она дорога ему, ведь именно Кейро освободила его от горестных воспоминаний о прошлом и научила любить. С ней он познал все радости жизни, увидел мир во всех его красках.
Обессиленные, они какое-то время лежали молча, потом Лоутон посмотрел в глаза Кейро. Его улыбка была красноречивее любых слов. Никакие доказательства не могли быть для Кейро убедительнее ласк, заставивших ее воспарить в небеса. Она видела, какой любовью сияют глаза Лоутона. Они принадлежали друг другу, и никакая сила не могла их разлучить. Пройдя через страдания, они будто оказались в раю, который подарила им любовь.
— Разве мне нужно что-нибудь говорить, Кей? — с нежностью в голосе прошептал Лоутон. — Ты и без того знаешь, как я люблю тебя.
Игриво улыбнувшись, Кейро обхватила мужа за шею:
— Да, знаю, но можно же представить, что я забыла, а ты решил мне напомнить.
Ее беззаботный смех прервал жаркий поцелуй. Пламя любви снова вспыхнуло в их сердцах.
Пока солнце не зашло за горизонт, они еще не раз нашли способ доказать друг другу свою любовь.
Лоутон стал таким преданным супругом и отцом, что Кейро ни на йоту не хотела бы изменить этого повесу с серебристыми глазами и черными как смоль кудрями. Она всем сердцем любила его и с ним связывала все свои мечты и надежды.
Впрочем, кое-что она бы все же изменила. Она бы запретила ему петь. Хотя, надо признать, этот недостаток не был столь существенным. Любовь Лоутона была достаточной компенсацией за то, что он фальшивил.
— О чем ты думаешь? — прошептал Лоутон, когда они подошли к задней двери дома.
Очнувшись от своих мыслей, Кейро обвила его руками за шею.
— О том, как я люблю тебя, — так же шепотом ответила она.
— Ты уверена, что думала действительно об этом? — переспросил Лоутон.
— Примерно, — рассмеялась Кейро.
Наградив супруга пылким поцелуем, она вошла в дом, чтобы присоединиться к гостям.
Лоутон улыбнулся. День складывался как нельзя лучше… да и жизнь, пожалуй, тоже. Едва ли на свете найдется человек счастливее его. Ранчо «Кейро» действительно казалось ему земным раем — будто он застолбил себе целое облако вместе с проживающим на нем ангелом, с которым только что занимался любовью. Ему даже почудилось, что откуда-то издалека до него доносятся звуки арфы. Не хватало только ангельского пения.
И Лоутон запел, вызвав раздражение у своих друзей и улыбку у супруги. Глаза ее светились счастьем.