Страница:
Кэрол ФИНЧ
ПООБЕЩАЙ МНЕ ЛУННЫЙ СВЕТ
Глава 1
Владения племени чероки
Индейская территория
Октябрь 1889 года
Едва первые лучи солнца озарили мирные берега Гранд-Ривер, как вдруг тишину прорезал сигнал тревоги, прогремевший подобно пушечному залпу.
Грозно сдвинув брови, Лоутон Стоун вскинул на плечо свой «винчестер».
— Я к задней двери, — бросил Такер Магуайр, устремляясь под полог деревьев.
— А я к боковому окну, — добавил Вудуард Холл, взведя курки винтовки и пистолета, и бросился по направлению к северу.
В предрассветной тишине были отчетливо слышны шум борьбы и яростные ругательства, доносившиеся из лачуги, в которой засела банда опасных преступников. Лачуга принадлежала Джорджу Тинзли, индейцу-полукровке, принявшему крещение и получившему христианское имя. Банда Гардинеров воспользовалась его жилищем, спасаясь от судебных исполнителей Соединенных Штатов, неотступно преследовавших шайку вот уже три дня.
Лоутону не пришлось долго гадать, какая судьба постигла старика индейца. Скользнув взглядом по траве, он заметил в пятидесяти шагах от двери скорчившуюся фигурку, лежащую ничком. Вероятно, Джордж Тинзли даже не успел осознать, что с ним произошло.
Однако у Лоутона не было времени предаваться скорби. Из приоткрывшейся двери лачуги мимо него со свистом пролетели пули. Оконные рамы затрещали, и в следующее мгновение в проемах показались длинные стволы «винчестеров», нацеленные в Вудворта Холла и Такера Магуайра. Отыскав взглядом своих товарищей, Лоутон убедился в том, что они нашли надежное укрытие от огненного ливня, щедро поливавшего землю.
Очередная порция свинца со свистом пролетела мимо Лоутона, срикошетив от дерева в нескольких дюймах от его головы. Лоутон бросился на землю и, стиснув зубы, пополз туда, где стояла привязанной его лошадь. Отложив винтовку, он дотянулся до седельной сумки и вытащил связку динамита. Расчет па то, что Гардинеров удастся захватить врасплох и избежать кровопролития, не оправдался. Ржание лошадей и наступивший рассвет выдали их присутствие.
Чиркнув спичкой о кору ближайшего дерева, Лоутон поджег фитиль и, тщательно прицелившись, швырнул динамит па крышу лачуги.
В небо взметнулись обломки досок и дранки, и через мгновение по крыше с треском побежали язычки пламени.
Услышав очередной поток проклятий, Лоутон приподнялся на локтях. Прищурившись, он напряженно следил за происходящим сквозь прицел винтовки — так свернувшаяся кольцом гремучая змея ждет подходящего момента, чтобы нанести удар.
По опавшим листьям, усеявшим землю вокруг того места, где лежал Лоутон, заплясали пули. Лошади попятились, натянув поводья, и Лоутон едва успел откатиться в сторону, чтобы увернуться от копыт вороного жеребца, чуть не проломивших ему череп. Пронзительное ржание вторило визгу пуль. Наконец перепуганные лошади оборвали поводья и во весь опор понеслись прочь.
Шурша опавшими листьями, Лоутон отполз на новую позицию. Лачугу окутали клубы дыма, а из всех дверей и окон грохотали выстрелы — преступники готовились к отступлению.
Не отрывая взгляда от двери, Лоутон лежал и, дождавшись, когда в дыму показался силуэт одного из головорезов, нажал на курок. В ответ светловолосый пистолеро прицелился наугад, ориентируясь на звук выстрела, и, вместо того чтобы, как ожидал Лоутон, броситься вправо, метнулся влево. В результате этого маневра пуля, которой Лоутон намеревался прострелить ему плечо, попала юному бандиту прямо в грудь. Лоутон негромко выругался — он собирался только ранить беглеца, а не убивать его.
Презрительно скривив губы в усмешке и прижав левую руку к груди, юноша прицелился в Лоутона, но выстрелить не успел. Закатив глаза и выпустив пистолет из ослабевших пальцев, он упал сначала на колени, а затем ничком наземь.
Лоутон снова выругался себе под нос. В это время из дверного проема, заваленного обломками, выбежали еще двое. Яростно отстреливаясь, они бросились к своей коновязи.
На Лоутона обрушился очередной град свинца, но ему удалось увернуться. В следующее мгновение до него донесся отчаянный крик боли. Лоутон риал голос Вуди Холла и приподнял голову, успев заметить, как тот вскинулся и тотчас же упал в высокую траву.
— Чертов болван! Вечно старается выставить себя героем, — пробормотал в сердцах Лоутон.
Его холодные серые глаза скользнули по зарослям кустарника, над которым поднимался дымок от пистолета Такера Магуайра. Ветки затрещали — Такер растянулся на земле, уворачиваясь от полетевших в его сторону пуль.
Из-за лачуги выскочили еще двое бандитов, заставив своей стрельбой прижаться Такера еще сильнее к земле. С молниеносной быстротой Лоутон вскочил на ноги и перебежал к ближайшим деревьям.
— Такер! Ты жив? — прокричал он, стараясь голосом перекрыть треск и грохот выстрелов.
Ответа не последовало.
Своим зычным голосом Лоутон отвлек на себя внимание обратившихся в бегство головорезов. Выйдя из-за дерева, он принялся поливать их ответным огнем.
При мысли о том, что с двумя его лучшими друзьями, возможно, случилось самое страшное, Лоутон крепко выругался и выпустил очередной заряд из своего «винчестера».
Пуля угодила в ногу Нейту Гардинеру. Он буквально взревел от боли. Взгляд его горящих огнем голубых глаз на мгновение задержался на гигантской фигуре, едва заметной сквозь листву.
— Ты еще ответишь за это, сукин сын! — злобно прошипел Нейт и здоровой ногой пришпорил скакуна. — Ты убил нашего младшего брата и за это умрешь сам — медленной и мучительной смертью!
Пропустив угрозы Нейта Гардинера мимо ушей, Лоутон прицелился и снова выстрелил вслед бускадеро, уводившему свою банду от пылающей лачуги. Однако он промахнулся, пуля не достигла своей цели.
Под прикрытием дымовой завесы головорезы продолжали отступление. Присмотревшись, Лоутон заметил в дыму движущиеся фигурки и выстрелил снова. На этот раз он попал. Пуля угодила Вансу Гардинеру в бок. Он охнул от боли и согнулся в седле.
Гардинеры вместе со своими сообщниками добрались до опушки леса, тянувшегося вдоль реки. По доносившимся до его ушей звукам Лоутон понял, что преступники продолжили отступление по воде, надеясь таким образом сбить погоню со следа.
— Будь ты проклят, Лоутон Стоун! — донесся из-за деревьев злой голос Ванса Гардинера. — Ты за все заплатишь. Мы еще посмотрим, как ты будешь поджариваться в аду!
Вскоре все вокруг затихло, слышно было только, как потрескивает пламя, пожиравшее лачугу.
Из кустарника, где несколько минут назад скрывался в засаде Такер Магуайр, послышался кашель, сопровождаемый фырканьем и приглушенными ругательствами. Сквозь запах дыма Лоутон почувствовал слабую, но характерную вонь скунса. Зловонный запах усиливался по мере приближения Лоутона к кустам, из которых навстречу ему вышел, пошатываясь и задыхаясь, Такер. Заливаясь слезами, струившимися по его веснушчатым щекам, он сорвал с себя рубаху и принялся отчаянно размахивать ею, наивно полагая, что таким образом избавится от неистребимого запаха.
— К твоему сведению, когда я прыгнул в кусты, этот треклятый скунс уже сидел у себя в норе.
Лоутон взглянул на своего приятеля, и от напряжения, сковывавшего его суровые черты, не осталось и следа. Такер, счастливо избежавший гибели от неприятельской пули, так провонял, что теперь сам представлял угрозу для окружающих: тому, кто рискнул бы приблизиться к нему, грозила гибель от удушья.
— Скольких ты положил, Лоу? — поинтересовался Такер, а сам бросился к реке, чтобы попытаться отмыться от вони, пропитавшей его насквозь.
— Только мальчишку, — пробормотал Лоутон, — и ранил Ванса и Нейта. Конечно, это их приостановит, но только на время.
— Я догадался, что ты подстрелил Билли, когда услышал, как тебя честит его братец. — Заметив на земле следы крови, Такер приподнял густую рыжую бровь. — Да ты, как я погляжу, нанес Гардинерам серьезные потери.
Такер внимательно осмотрелся по сторонам.
— Что там с нашим Красавчиком? — спросил он, окунаясь в воду. — Если с Вуди что-нибудь случится, половина женского населения Форт-Смита оденется в траур.
Красавчик — а именно так Такер с Лоутоном называли своего третьего приятеля — вышел на берег. Он был легко ранен о левую руку.
— Я здесь, Так, — проворчал Вуди. — И во всяком случае, не преувеличу, если скажу, что был ранен при исполнении. — Красавец судебный исполнитель смерил взглядом своего приятеля, старательно втиравшего глину в свои жесткие, как проволока, волосы. — Однако не могу сказать, что твоя помощь была неоценимой. Пока мы с Лоу уворачивались от пуль, ты, как последний трус, отсиживался в кустах и вполне заслужил того, чтобы тебя опрыскал скунс.
— Я не трус, — возразил Такер, в этот момент удивительно напоминавший египетскую мумию, забальзамированную толстым слоем глины, из-под которого виднелись только жидкая поросль рыжих волос и белые круги вокруг голубых глаз.
Оставив Такера и Вуди, споривших о том, кто меньше всех участвовал в перестрелке, Лоутон направился к дымящимся руинам лачуги. Ему предстояло сделать самое неприятное — предать земле убитых. Лоутон остановился и стал рассматривать безжизненное тело Билли Гардинера. Несчастному на вид было чуть больше двадцати. Билли во всем слушался своих старших братьев, что и привело его к гибели.
Лоутон тяжело вздохнул. Уже два года Гардинеры терроризировали Индейскую территорию и наводили ужас на Канзас, Арканзас и Техас, сея вокруг себя смерть и разрушение. Головы молодого Билли Гардинера и его братьев оценивались в пятьдесят тысяч долларов. И вот теперь, когда жизнь Билли оборвала пуля, все деньги, которые он добывал, участвуя в налетах на банки, поезда и армейские обозы, будут поделены между его родственниками и остальными членами банды.
Лоутон мрачно покосился на скрюченное тело Джорджа Тинзли. Еще одна напрасно погубленная жизнь. Заметив нож, торчавший из его спины, Лоутон нахмурился. Он не сомневался в том, что заколол Джорджа Айдахо Джо. Это прозвище носил еще один головорез из банды Гардинеров. Он был известен своей особой страстью к ножам и хладнокровием, с каким совершал самые зверские убийства, получая при этом особого рода наслаждение. Лоутон успел насмотреться на дело рук Айдахо Джо. Он охотился за ним с того самого дня, когда стал одним из двухсот судебных исполнителей, поддерживавших порядок на Индейской территории и в недавно образованном штате Оклахома. Ему казалось, что Гардинеры погнушаются принять в свои ряды человека, получающего наслаждение, видя мучения своих жертв. Однако подобное притягивается подобным, и с течением времени сами Гардинеры становились все более жестокими и кровожадными.
Ванс Гардинер был хитрым и расчетливым преступником — одним из самых умных в стране. До последнего времени он и его семейка участвовали только в краже денег и припасов. Лоутон не сомневался, что целая серия бессмысленных убийств связана с появлением Айдахо Джо. До того, как он присоединился к банде, Гардинеры занимались только тем, что грабили поезда и банки, тщательно разрабатывая каждую операцию. Айдахо Джо, а с ним и еще один головорез по кличке Попрошайка Дик быстро испортили Гардинерам репутацию обычных грабителей.
Лоутон очнулся от своих мыслей, навеянных воспоминаниями о прошлом. Пребывая в рассеянности, он принес лопату и приступил к выполнению своей скорбной работы. На этот раз Лесной Птички с Гардинерами не оказалось. Этим прозвищем Лоутон наградил таинственную и совершенно неуловимую особу женского пола, которая, по его расчетам, имела непосредственное отношение к банде.
Лоутон видел ее только однажды. Это случилось год назад, когда он со своими товарищами в очередной раз преследовал банду. Они напали на след преступников к югу от владений племени чероки, но негодяи выставили часового и в результате успели уйти от погони и скрыться в ночи. Преследуя банду, Лоутон успел заметить в свете вышедшей из-за тучи луны копну светлых волос — Лоутону они показались белоснежными, — развевавшихся, как флаг, на ветру.
С тех пор, расследуя очередное ограбление, он всегда расспрашивал об этой женщине и давал ее примерное описание. Кое-кто из горожан припоминал, что накануне видел привлекательную молодую женщину, которая приезжала в город на поезде или в дилижансе и представлялась школьной учительницей, занятой поисками подходящей работы.
Услышанное натолкнуло Лоутона на мысль о том, что эта женщина выполняет роль информатора и шпионки, помогая преступникам. Он не знал, что связывает ее с бандой. Может быть, она — сестра или любовница одного из ее членов, а может быть, просто романтически настроенная девчонка, влюбившаяся в кого-нибудь из этих головорезов. Однако кое-что не вызывало сомнений — свидетели в один голос твердили о том, что незнакомка необыкновенно красива, в отличие от Ночной Звезды, Пастушки Кейт и некоторых других преступниц, о которых доводилось слышать Лоутону. Он не сомневался, что именно вмешательством таинственной особы объяснялась неуловимость Гардинеров, легко ускользавших от своих преследователей, Лоутон подозревал, что Лесная Птичка тщательно изучает местность перед каждым нападением банды и, почуяв опасность, подает тревожный сигнал. Однако сама всегда ухитрялась держаться в тени, и даже во время последней стычки ничем не выдала своего присутствия.
Продолжая копать могилу, Лоутон уже в который раз спрашивал себя, чем его так заинтриговала неуловимая красотка. Он даже ни разу не видел ее собственными глазами, а только слышал о ее поразительной красоте. И теперь он снова поймал себя па том, что в очередной раз пытается понять, что связывает эту, судя по всему, очаровательную женщину с шайкой отпетых головорезов.
— Красавчика я подлатал, — объявил Такер, выведя тем самым Лоутона из задумчивости. — Обычная царапина, но не исключено, что на пару недель она лишит его возможности совершать любовные похождения.
— Черт возьми, Так, если ты снова назовешь меня Красавчиком, я… — И Вуди, держа левую руку на перевязи, бросился вперед, но тотчас осекся, заметив, как Лоутон выкапывает осенний цветок, чтобы украсить им последнее пристанище несчастного Джорджа Тинзли.
Дружеская перепалка сменилась почтительным молчанием. Эта часть их работы — обязанность произносить последнее слово над невинной жертвой — была для всей троицы самой тяжелой. Когда-то, решив посвятить свою жизнь защите населения обеих территорий, Лоутон боялся превратиться в бесчувственного человека, лишенного какого-либо сострадания. Таковы были издержки его тяжелого, но необходимого ремесла. Однако опасения не оправдались — всякий раз, читая последние напутствия очередной душе, отлетевшей к небесным вратам, Лоутон не мог оставаться равнодушным.
Куда направится душа юного Билли Гардинера — на небеса или в преисподнюю? Этого Лоутон не знал и не собирался тратить время на поиски ответа. Гораздо больше его занимала судьба уцелевших Гардинеров — Ванса и Нейта, посылавших страшные проклятия на его голову. Но кто, как не они, виновны в гибели своего младшего брата? Встав на путь преступления, они прокляли самих себя и теперь переживают утрату близкого им человека. Смерть Билли на их совести.
Судья Исаак Паркер распорядился доставить Гардинеров живыми или мертвыми, а Паркер всегда подчеркивал, как дорожит своими судебными исполнителями. Встав на защиту невинных, они не щадили собственной жизни, и Паркер искренне скорбел о каждом страже закона, погибшем от пули преступников.
— Интересно, где прячется Лесная Птичка, — задумчиво произнес Такер и направился к лошадям, которых они с Вуди сумели поймать и успокоить.
— Наверное, поджидает своих дружков в укромном месте, чтобы окружить их заботой и снова поставить на ноги, — ответил Лоутон.
— Вот бы взглянуть на нее хотя бы одним глазком. За такое я не пожалел бы месячного жалованья, — заметил Вуди, пытаясь перехватить жеребца Лоутона за поводья. — Я столько раз слышал о ее красоте, что жажду увидеть ее собственными глазами.
— Насколько мне известно, Красавчик, ты и без того не обделен женским вниманием, — произнес Такер, вскакивая в седло. — Наверное, эта встреча станет для тебя последней, потому что, стоит тебе увидеть очередную юбку, ты тотчас влюбляешься по уши, к тому, же кто она, обладательница этой юбки — леди или преступница, юная девушка или старуха, толстая она или худая, — для тебя дело десятое…
— Я всегда считал себя достаточно разборчивым, — возразил Вуди.
Такер пожал плечами и покосился на мускулистого гиганта, молча покачивавшегося в седле.
— Вот Лоу совсем другой человек. Он не так падок па женские прелести и не допустит, чтобы его соблазнила эта красотка.
— То-то ты удивишься, если она разобьет даже каменное сердце Лоутона Стоуна, — ввернул Вуди и, насмешливо улыбаясь, покосился на своего молчаливого приятеля.
— Вряд ли, — возразил Такер. — Еще не родилась та женщина, которая сладит с Лоутоном Стоуном.
— Посмотрим, не вскружит ли она ему голову, если мы, конечно, вообще ее поймаем, — заключил Вуди. — Ставлю двадцать долларов на то, что даже у Лоутона дрогнет сердце, если ему придется передать эту красотку судье Паркеру.
— Судье! — воскликнул Такер. — Да на ее арест даже не выписан ордер, потому что ее никогда не обвиняли ни в чем противозаконном. Все, чем мы располагаем, — только догадки. Но я принимаю пари. Если она попадет нам в руки, я…
— Так! Вуди! — прервал его Лоутон. — Что?
— Успокойтесь. До Маскоги путь неблизкий, а нам еще нужно захватить фургон для заключенных. А до Форт-Смита еще дальше.
— Бог ты мой, похоже, мы тебя задели за живое, — поддразнил Такер своего не расположенного к шуткам товарища. — Наверное, тебе не впервой слышать, как преступники осыпают тебя проклятиями.
— Нет, он такой кислый потому, что поддался колдовским чарам этой бандитки, да только никак не может к ней подобраться, чтобы арестовать, — съехидничал Вуди. — Лоу ничуть не лучше нас с тобой. И точно так же боится, что не сможет устоять перед необъяснимой властью, которой обладает над мужчинами эта особа. Если вдруг выяснится, что именно она является мозговым центром банды Гардинеров, я нисколько не удивлюсь. Скорее всего именно она планирует каждый налет.
Лоутон закатил глаза к небу. Он очень любил Такера Магуайра и Вуди Холла, но бывали моменты, когда он предпочел бы патрулировать Индейскую территорию в одиночку. Эти болтуны могли кого угодно заговорить насмерть.
Чтобы заглушить их болтовню, Лоутон затянул «Спешу к своей Лу». Эту песню он пел всегда во время долгих переходов. Следовало поторопиться и поскорее вернуться в Форт-Смит, ведь Вуди был ранен, к тому же поход чересчур затянулся и все трое заслужили отдых и кое-какие развлечения.
К несчастью, на то, чтобы выследить преступников и заковать их в наручники, у «гончих судьи Паркера» ушло целых три месяца. И теперь, когда закон и порядок в штате Оклахома и граничащей с ним Индейской территории был восстановлен, Лоутон вновь задумался о том, не поселиться ли ему на какой-нибудь уединенной ферме, зарабатывая себе на жизнь сельским трудом. С тех пор, когда ему пришлось уехать с фермы своего отчима в Техасе, он не переставал мечтать о том, что когда-нибудь обзаведется собственным домом, в котором сможет наслаждаться покоем и мирной жизнью… конечно, если пуля какого-нибудь бандита не отправит его в места вечного упокоения…
Индейская территория
Октябрь 1889 года
Едва первые лучи солнца озарили мирные берега Гранд-Ривер, как вдруг тишину прорезал сигнал тревоги, прогремевший подобно пушечному залпу.
Грозно сдвинув брови, Лоутон Стоун вскинул на плечо свой «винчестер».
— Я к задней двери, — бросил Такер Магуайр, устремляясь под полог деревьев.
— А я к боковому окну, — добавил Вудуард Холл, взведя курки винтовки и пистолета, и бросился по направлению к северу.
В предрассветной тишине были отчетливо слышны шум борьбы и яростные ругательства, доносившиеся из лачуги, в которой засела банда опасных преступников. Лачуга принадлежала Джорджу Тинзли, индейцу-полукровке, принявшему крещение и получившему христианское имя. Банда Гардинеров воспользовалась его жилищем, спасаясь от судебных исполнителей Соединенных Штатов, неотступно преследовавших шайку вот уже три дня.
Лоутону не пришлось долго гадать, какая судьба постигла старика индейца. Скользнув взглядом по траве, он заметил в пятидесяти шагах от двери скорчившуюся фигурку, лежащую ничком. Вероятно, Джордж Тинзли даже не успел осознать, что с ним произошло.
Однако у Лоутона не было времени предаваться скорби. Из приоткрывшейся двери лачуги мимо него со свистом пролетели пули. Оконные рамы затрещали, и в следующее мгновение в проемах показались длинные стволы «винчестеров», нацеленные в Вудворта Холла и Такера Магуайра. Отыскав взглядом своих товарищей, Лоутон убедился в том, что они нашли надежное укрытие от огненного ливня, щедро поливавшего землю.
Очередная порция свинца со свистом пролетела мимо Лоутона, срикошетив от дерева в нескольких дюймах от его головы. Лоутон бросился на землю и, стиснув зубы, пополз туда, где стояла привязанной его лошадь. Отложив винтовку, он дотянулся до седельной сумки и вытащил связку динамита. Расчет па то, что Гардинеров удастся захватить врасплох и избежать кровопролития, не оправдался. Ржание лошадей и наступивший рассвет выдали их присутствие.
Чиркнув спичкой о кору ближайшего дерева, Лоутон поджег фитиль и, тщательно прицелившись, швырнул динамит па крышу лачуги.
В небо взметнулись обломки досок и дранки, и через мгновение по крыше с треском побежали язычки пламени.
Услышав очередной поток проклятий, Лоутон приподнялся на локтях. Прищурившись, он напряженно следил за происходящим сквозь прицел винтовки — так свернувшаяся кольцом гремучая змея ждет подходящего момента, чтобы нанести удар.
По опавшим листьям, усеявшим землю вокруг того места, где лежал Лоутон, заплясали пули. Лошади попятились, натянув поводья, и Лоутон едва успел откатиться в сторону, чтобы увернуться от копыт вороного жеребца, чуть не проломивших ему череп. Пронзительное ржание вторило визгу пуль. Наконец перепуганные лошади оборвали поводья и во весь опор понеслись прочь.
Шурша опавшими листьями, Лоутон отполз на новую позицию. Лачугу окутали клубы дыма, а из всех дверей и окон грохотали выстрелы — преступники готовились к отступлению.
Не отрывая взгляда от двери, Лоутон лежал и, дождавшись, когда в дыму показался силуэт одного из головорезов, нажал на курок. В ответ светловолосый пистолеро прицелился наугад, ориентируясь на звук выстрела, и, вместо того чтобы, как ожидал Лоутон, броситься вправо, метнулся влево. В результате этого маневра пуля, которой Лоутон намеревался прострелить ему плечо, попала юному бандиту прямо в грудь. Лоутон негромко выругался — он собирался только ранить беглеца, а не убивать его.
Презрительно скривив губы в усмешке и прижав левую руку к груди, юноша прицелился в Лоутона, но выстрелить не успел. Закатив глаза и выпустив пистолет из ослабевших пальцев, он упал сначала на колени, а затем ничком наземь.
Лоутон снова выругался себе под нос. В это время из дверного проема, заваленного обломками, выбежали еще двое. Яростно отстреливаясь, они бросились к своей коновязи.
На Лоутона обрушился очередной град свинца, но ему удалось увернуться. В следующее мгновение до него донесся отчаянный крик боли. Лоутон риал голос Вуди Холла и приподнял голову, успев заметить, как тот вскинулся и тотчас же упал в высокую траву.
— Чертов болван! Вечно старается выставить себя героем, — пробормотал в сердцах Лоутон.
Его холодные серые глаза скользнули по зарослям кустарника, над которым поднимался дымок от пистолета Такера Магуайра. Ветки затрещали — Такер растянулся на земле, уворачиваясь от полетевших в его сторону пуль.
Из-за лачуги выскочили еще двое бандитов, заставив своей стрельбой прижаться Такера еще сильнее к земле. С молниеносной быстротой Лоутон вскочил на ноги и перебежал к ближайшим деревьям.
— Такер! Ты жив? — прокричал он, стараясь голосом перекрыть треск и грохот выстрелов.
Ответа не последовало.
Своим зычным голосом Лоутон отвлек на себя внимание обратившихся в бегство головорезов. Выйдя из-за дерева, он принялся поливать их ответным огнем.
При мысли о том, что с двумя его лучшими друзьями, возможно, случилось самое страшное, Лоутон крепко выругался и выпустил очередной заряд из своего «винчестера».
Пуля угодила в ногу Нейту Гардинеру. Он буквально взревел от боли. Взгляд его горящих огнем голубых глаз на мгновение задержался на гигантской фигуре, едва заметной сквозь листву.
— Ты еще ответишь за это, сукин сын! — злобно прошипел Нейт и здоровой ногой пришпорил скакуна. — Ты убил нашего младшего брата и за это умрешь сам — медленной и мучительной смертью!
Пропустив угрозы Нейта Гардинера мимо ушей, Лоутон прицелился и снова выстрелил вслед бускадеро, уводившему свою банду от пылающей лачуги. Однако он промахнулся, пуля не достигла своей цели.
Под прикрытием дымовой завесы головорезы продолжали отступление. Присмотревшись, Лоутон заметил в дыму движущиеся фигурки и выстрелил снова. На этот раз он попал. Пуля угодила Вансу Гардинеру в бок. Он охнул от боли и согнулся в седле.
Гардинеры вместе со своими сообщниками добрались до опушки леса, тянувшегося вдоль реки. По доносившимся до его ушей звукам Лоутон понял, что преступники продолжили отступление по воде, надеясь таким образом сбить погоню со следа.
— Будь ты проклят, Лоутон Стоун! — донесся из-за деревьев злой голос Ванса Гардинера. — Ты за все заплатишь. Мы еще посмотрим, как ты будешь поджариваться в аду!
Вскоре все вокруг затихло, слышно было только, как потрескивает пламя, пожиравшее лачугу.
Из кустарника, где несколько минут назад скрывался в засаде Такер Магуайр, послышался кашель, сопровождаемый фырканьем и приглушенными ругательствами. Сквозь запах дыма Лоутон почувствовал слабую, но характерную вонь скунса. Зловонный запах усиливался по мере приближения Лоутона к кустам, из которых навстречу ему вышел, пошатываясь и задыхаясь, Такер. Заливаясь слезами, струившимися по его веснушчатым щекам, он сорвал с себя рубаху и принялся отчаянно размахивать ею, наивно полагая, что таким образом избавится от неистребимого запаха.
— К твоему сведению, когда я прыгнул в кусты, этот треклятый скунс уже сидел у себя в норе.
Лоутон взглянул на своего приятеля, и от напряжения, сковывавшего его суровые черты, не осталось и следа. Такер, счастливо избежавший гибели от неприятельской пули, так провонял, что теперь сам представлял угрозу для окружающих: тому, кто рискнул бы приблизиться к нему, грозила гибель от удушья.
— Скольких ты положил, Лоу? — поинтересовался Такер, а сам бросился к реке, чтобы попытаться отмыться от вони, пропитавшей его насквозь.
— Только мальчишку, — пробормотал Лоутон, — и ранил Ванса и Нейта. Конечно, это их приостановит, но только на время.
— Я догадался, что ты подстрелил Билли, когда услышал, как тебя честит его братец. — Заметив на земле следы крови, Такер приподнял густую рыжую бровь. — Да ты, как я погляжу, нанес Гардинерам серьезные потери.
Такер внимательно осмотрелся по сторонам.
— Что там с нашим Красавчиком? — спросил он, окунаясь в воду. — Если с Вуди что-нибудь случится, половина женского населения Форт-Смита оденется в траур.
Красавчик — а именно так Такер с Лоутоном называли своего третьего приятеля — вышел на берег. Он был легко ранен о левую руку.
— Я здесь, Так, — проворчал Вуди. — И во всяком случае, не преувеличу, если скажу, что был ранен при исполнении. — Красавец судебный исполнитель смерил взглядом своего приятеля, старательно втиравшего глину в свои жесткие, как проволока, волосы. — Однако не могу сказать, что твоя помощь была неоценимой. Пока мы с Лоу уворачивались от пуль, ты, как последний трус, отсиживался в кустах и вполне заслужил того, чтобы тебя опрыскал скунс.
— Я не трус, — возразил Такер, в этот момент удивительно напоминавший египетскую мумию, забальзамированную толстым слоем глины, из-под которого виднелись только жидкая поросль рыжих волос и белые круги вокруг голубых глаз.
Оставив Такера и Вуди, споривших о том, кто меньше всех участвовал в перестрелке, Лоутон направился к дымящимся руинам лачуги. Ему предстояло сделать самое неприятное — предать земле убитых. Лоутон остановился и стал рассматривать безжизненное тело Билли Гардинера. Несчастному на вид было чуть больше двадцати. Билли во всем слушался своих старших братьев, что и привело его к гибели.
Лоутон тяжело вздохнул. Уже два года Гардинеры терроризировали Индейскую территорию и наводили ужас на Канзас, Арканзас и Техас, сея вокруг себя смерть и разрушение. Головы молодого Билли Гардинера и его братьев оценивались в пятьдесят тысяч долларов. И вот теперь, когда жизнь Билли оборвала пуля, все деньги, которые он добывал, участвуя в налетах на банки, поезда и армейские обозы, будут поделены между его родственниками и остальными членами банды.
Лоутон мрачно покосился на скрюченное тело Джорджа Тинзли. Еще одна напрасно погубленная жизнь. Заметив нож, торчавший из его спины, Лоутон нахмурился. Он не сомневался в том, что заколол Джорджа Айдахо Джо. Это прозвище носил еще один головорез из банды Гардинеров. Он был известен своей особой страстью к ножам и хладнокровием, с каким совершал самые зверские убийства, получая при этом особого рода наслаждение. Лоутон успел насмотреться на дело рук Айдахо Джо. Он охотился за ним с того самого дня, когда стал одним из двухсот судебных исполнителей, поддерживавших порядок на Индейской территории и в недавно образованном штате Оклахома. Ему казалось, что Гардинеры погнушаются принять в свои ряды человека, получающего наслаждение, видя мучения своих жертв. Однако подобное притягивается подобным, и с течением времени сами Гардинеры становились все более жестокими и кровожадными.
Ванс Гардинер был хитрым и расчетливым преступником — одним из самых умных в стране. До последнего времени он и его семейка участвовали только в краже денег и припасов. Лоутон не сомневался, что целая серия бессмысленных убийств связана с появлением Айдахо Джо. До того, как он присоединился к банде, Гардинеры занимались только тем, что грабили поезда и банки, тщательно разрабатывая каждую операцию. Айдахо Джо, а с ним и еще один головорез по кличке Попрошайка Дик быстро испортили Гардинерам репутацию обычных грабителей.
Лоутон очнулся от своих мыслей, навеянных воспоминаниями о прошлом. Пребывая в рассеянности, он принес лопату и приступил к выполнению своей скорбной работы. На этот раз Лесной Птички с Гардинерами не оказалось. Этим прозвищем Лоутон наградил таинственную и совершенно неуловимую особу женского пола, которая, по его расчетам, имела непосредственное отношение к банде.
Лоутон видел ее только однажды. Это случилось год назад, когда он со своими товарищами в очередной раз преследовал банду. Они напали на след преступников к югу от владений племени чероки, но негодяи выставили часового и в результате успели уйти от погони и скрыться в ночи. Преследуя банду, Лоутон успел заметить в свете вышедшей из-за тучи луны копну светлых волос — Лоутону они показались белоснежными, — развевавшихся, как флаг, на ветру.
С тех пор, расследуя очередное ограбление, он всегда расспрашивал об этой женщине и давал ее примерное описание. Кое-кто из горожан припоминал, что накануне видел привлекательную молодую женщину, которая приезжала в город на поезде или в дилижансе и представлялась школьной учительницей, занятой поисками подходящей работы.
Услышанное натолкнуло Лоутона на мысль о том, что эта женщина выполняет роль информатора и шпионки, помогая преступникам. Он не знал, что связывает ее с бандой. Может быть, она — сестра или любовница одного из ее членов, а может быть, просто романтически настроенная девчонка, влюбившаяся в кого-нибудь из этих головорезов. Однако кое-что не вызывало сомнений — свидетели в один голос твердили о том, что незнакомка необыкновенно красива, в отличие от Ночной Звезды, Пастушки Кейт и некоторых других преступниц, о которых доводилось слышать Лоутону. Он не сомневался, что именно вмешательством таинственной особы объяснялась неуловимость Гардинеров, легко ускользавших от своих преследователей, Лоутон подозревал, что Лесная Птичка тщательно изучает местность перед каждым нападением банды и, почуяв опасность, подает тревожный сигнал. Однако сама всегда ухитрялась держаться в тени, и даже во время последней стычки ничем не выдала своего присутствия.
Продолжая копать могилу, Лоутон уже в который раз спрашивал себя, чем его так заинтриговала неуловимая красотка. Он даже ни разу не видел ее собственными глазами, а только слышал о ее поразительной красоте. И теперь он снова поймал себя па том, что в очередной раз пытается понять, что связывает эту, судя по всему, очаровательную женщину с шайкой отпетых головорезов.
— Красавчика я подлатал, — объявил Такер, выведя тем самым Лоутона из задумчивости. — Обычная царапина, но не исключено, что на пару недель она лишит его возможности совершать любовные похождения.
— Черт возьми, Так, если ты снова назовешь меня Красавчиком, я… — И Вуди, держа левую руку на перевязи, бросился вперед, но тотчас осекся, заметив, как Лоутон выкапывает осенний цветок, чтобы украсить им последнее пристанище несчастного Джорджа Тинзли.
Дружеская перепалка сменилась почтительным молчанием. Эта часть их работы — обязанность произносить последнее слово над невинной жертвой — была для всей троицы самой тяжелой. Когда-то, решив посвятить свою жизнь защите населения обеих территорий, Лоутон боялся превратиться в бесчувственного человека, лишенного какого-либо сострадания. Таковы были издержки его тяжелого, но необходимого ремесла. Однако опасения не оправдались — всякий раз, читая последние напутствия очередной душе, отлетевшей к небесным вратам, Лоутон не мог оставаться равнодушным.
Куда направится душа юного Билли Гардинера — на небеса или в преисподнюю? Этого Лоутон не знал и не собирался тратить время на поиски ответа. Гораздо больше его занимала судьба уцелевших Гардинеров — Ванса и Нейта, посылавших страшные проклятия на его голову. Но кто, как не они, виновны в гибели своего младшего брата? Встав на путь преступления, они прокляли самих себя и теперь переживают утрату близкого им человека. Смерть Билли на их совести.
Судья Исаак Паркер распорядился доставить Гардинеров живыми или мертвыми, а Паркер всегда подчеркивал, как дорожит своими судебными исполнителями. Встав на защиту невинных, они не щадили собственной жизни, и Паркер искренне скорбел о каждом страже закона, погибшем от пули преступников.
— Интересно, где прячется Лесная Птичка, — задумчиво произнес Такер и направился к лошадям, которых они с Вуди сумели поймать и успокоить.
— Наверное, поджидает своих дружков в укромном месте, чтобы окружить их заботой и снова поставить на ноги, — ответил Лоутон.
— Вот бы взглянуть на нее хотя бы одним глазком. За такое я не пожалел бы месячного жалованья, — заметил Вуди, пытаясь перехватить жеребца Лоутона за поводья. — Я столько раз слышал о ее красоте, что жажду увидеть ее собственными глазами.
— Насколько мне известно, Красавчик, ты и без того не обделен женским вниманием, — произнес Такер, вскакивая в седло. — Наверное, эта встреча станет для тебя последней, потому что, стоит тебе увидеть очередную юбку, ты тотчас влюбляешься по уши, к тому, же кто она, обладательница этой юбки — леди или преступница, юная девушка или старуха, толстая она или худая, — для тебя дело десятое…
— Я всегда считал себя достаточно разборчивым, — возразил Вуди.
Такер пожал плечами и покосился на мускулистого гиганта, молча покачивавшегося в седле.
— Вот Лоу совсем другой человек. Он не так падок па женские прелести и не допустит, чтобы его соблазнила эта красотка.
— То-то ты удивишься, если она разобьет даже каменное сердце Лоутона Стоуна, — ввернул Вуди и, насмешливо улыбаясь, покосился на своего молчаливого приятеля.
— Вряд ли, — возразил Такер. — Еще не родилась та женщина, которая сладит с Лоутоном Стоуном.
— Посмотрим, не вскружит ли она ему голову, если мы, конечно, вообще ее поймаем, — заключил Вуди. — Ставлю двадцать долларов на то, что даже у Лоутона дрогнет сердце, если ему придется передать эту красотку судье Паркеру.
— Судье! — воскликнул Такер. — Да на ее арест даже не выписан ордер, потому что ее никогда не обвиняли ни в чем противозаконном. Все, чем мы располагаем, — только догадки. Но я принимаю пари. Если она попадет нам в руки, я…
— Так! Вуди! — прервал его Лоутон. — Что?
— Успокойтесь. До Маскоги путь неблизкий, а нам еще нужно захватить фургон для заключенных. А до Форт-Смита еще дальше.
— Бог ты мой, похоже, мы тебя задели за живое, — поддразнил Такер своего не расположенного к шуткам товарища. — Наверное, тебе не впервой слышать, как преступники осыпают тебя проклятиями.
— Нет, он такой кислый потому, что поддался колдовским чарам этой бандитки, да только никак не может к ней подобраться, чтобы арестовать, — съехидничал Вуди. — Лоу ничуть не лучше нас с тобой. И точно так же боится, что не сможет устоять перед необъяснимой властью, которой обладает над мужчинами эта особа. Если вдруг выяснится, что именно она является мозговым центром банды Гардинеров, я нисколько не удивлюсь. Скорее всего именно она планирует каждый налет.
Лоутон закатил глаза к небу. Он очень любил Такера Магуайра и Вуди Холла, но бывали моменты, когда он предпочел бы патрулировать Индейскую территорию в одиночку. Эти болтуны могли кого угодно заговорить насмерть.
Чтобы заглушить их болтовню, Лоутон затянул «Спешу к своей Лу». Эту песню он пел всегда во время долгих переходов. Следовало поторопиться и поскорее вернуться в Форт-Смит, ведь Вуди был ранен, к тому же поход чересчур затянулся и все трое заслужили отдых и кое-какие развлечения.
К несчастью, на то, чтобы выследить преступников и заковать их в наручники, у «гончих судьи Паркера» ушло целых три месяца. И теперь, когда закон и порядок в штате Оклахома и граничащей с ним Индейской территории был восстановлен, Лоутон вновь задумался о том, не поселиться ли ему на какой-нибудь уединенной ферме, зарабатывая себе на жизнь сельским трудом. С тех пор, когда ему пришлось уехать с фермы своего отчима в Техасе, он не переставал мечтать о том, что когда-нибудь обзаведется собственным домом, в котором сможет наслаждаться покоем и мирной жизнью… конечно, если пуля какого-нибудь бандита не отправит его в места вечного упокоения…
Глава 2
Форт-Смит
Конец октября 1889 года
Многодневное путешествие через поросшие лесами холмы, горные кряжи и бескрайние прерии подошло к концу, и трое стражей закона остановились на берегу реки Арканзас, невольно залюбовавшись игравшими на воде солнечными бликами. Сколько ночей пришлось им провести под звездным небом, не выпуская из рук оружия даже во время еды. Они вступили в поединок с Гардинерами, заставив преступников убраться с территории, где им была знакома каждая тропинка и каждая расщелина, и в очередной раз доказали свое искусство отличных воинов и следопытов.
— Теперь мы можем смело утверждать, что с этой стороны Форт-Смиту ничего не угрожает, — с удовлетворением заметил Такер. — Как видно, известие о нашем возвращении дошло до города раньше нас самих, — добавил он, прожевав очередную порцию бобов и с улыбкой наблюдая за тем, как на противоположном берегу реки собирается толпа горожан.
— Лично меня радует только одно, — буркнул один из арестантов, жадно набросившийся на еду, — в тюрьме нам не придется терпеть пение безголосого судебного исполнителя Стоуна. Слушая его завывания, я сам готов повеситься, не дожидаясь, пока Паркер накинет мне на шею петлю.
— Даже не знаю, что хуже — его пение или душеспасительные проповеди, — добавил другой арестованный.
Не успел он договорить, как Лоутон выхватил жестяные миски у арестантов из закованных в наручники рук.
— Вы знаете порядок, ребята, — резко произнес он. — Как только начинаете ныть, лишаетесь еды. Посмотрим, что вы теперь запоете.
Посмотрев голодными глазами на стоявшие неподалеку миски с едой, бандиты повернулись к Лоутону.
— Мне нравится, как вы посте, — сказал один из них и прямо посмотрел в будто затянутые грозовыми тучами глаза Лоутона.
— А я раскаиваюсь в своих грехах, — подхватил второй и криво усмехнулся.
Довольный услышанным, Лоутон так резко швырнул миски обратно, что наполовину расплескал их содержимое.
— А я сожалею о том, что должен доставить вас к судье Паркеру, — с издевкой добавил он. — Даже не представляете, сколько ночей я провел без сна, мечтая о том, чтобы судья упрятал вас в тюрьму лет на сто или отправил на виселицу.
Услышав такое, оба бандита оцепенели. Еще неизвестно, кого им стоит бояться больше — судебного исполнителя, известного своей непреклонностью по отношению к преступникам, или судью Форт-Смита.
Вернув заключенных в тюремный фургон, Лоутон вновь посмотрел на противоположный берег. Горожанам, собравшимся на пристани Пото-Блафф, не терпелось посмотреть на бандитов, которым предстоит предстать перед судом.
Когда тюремный фургон покатился по городским улицам, направляясь к новенькому, только что отстроенному зданию тюрьмы, толпа обступила прославленного судебного исполнителя, восседавшего на лошади, со всех сторон.
Глядя на то, как Лоутон величественно кивает головой в ответ на приветствия сограждан, можно было подумать, что жители Форт-Смита встречают своего законного правителя, вернувшегося из изгнания. Однако, несмотря на все оказанные ему почести, он не мог избавиться от чувства горечи, думая о том, что невольно стал виновником смерти юноши-бандита. Раздававшиеся из толпы хвалы в его честь не доставляли Лоутону ни малейшего удовольствия. Убивать молодого Билли Гардинера не входило в его планы. С куда большей радостью он доставил бы в тюрьму Айдахо Джо, убийцу Джорджа Тинзли. Но неопытный юнец так неожиданно бросился бежать, что пуля, которой Лоутон рассчитывал его остановить, стала для него роковой. Проклятие…
— Бог ты мой! Да ваш фургон набит под завязку! Пятнадцать арестованных! — не веря своим глазам воскликнул сторож. — Как я погляжу, из этих трех с половиной месяцев вы не потратили даром ни минуты.
Лоутон молча пожал плечами. По части разговоров мастером у них был Такер Магуайр. Он уже заболтал Лоутона до полусмерти.
Получив жалованье и солидное вознаграждение, судебный исполнитель приступил к длительной процедуре установления личности преступников, прибывших с последней партией, и их водворению в тюремные камеры.
«Наконец-то условия в тюрьме можно назвать приемлемыми», — подумал Лоутон, окинув взглядом помещение. Трехэтажное кирпичное здание построили взамен старого, двухэтажного, служившего одновременно судом, залом заседания присяжных и тюрьмой. Содержать правонарушителей в этом сыром, пропахшем плесенью помещении стало невозможно. В попой тюрьме было пятьдесят две камеры — каждая размером пять на восемь футов, — оборудованные двумя железными койками. На нижнем этаже содержались убийцы, на втором — преступники, обвиняемые в грабежах и налетах, на третьем — те, кто торговал виски на Индейской территории.
Лоутон посмотрел на пачку банкнот, которые сжимал в кулаке. Учитывая размеры полученного вознаграждения и сбережения, хранившиеся на его счете в банке, поскольку у него не хватало времени на то, чтобы их тратить, он мог расстаться со своей опасной профессией, осесть и обзавестись собственным домом — как можно дальше от остального человечества.
— Так, значит, теперь ты возомнил себя героем и не желаешь отпраздновать возвращение в компании своих недостойных друзей? — подначил его Такер, увидев, как судебный исполнитель засовывает деньги в карман куртки.
Крупные губы Лоутона тронула чуть заметная улыбка. Да, настало время наполнить стаканы виски и забыть о перестрелке на берегах Гранд-Ривер.
— Тащи бутылки, Так. Будем праздновать!
— Жди меня через час в своей берлоге, — согласно кивнул Такер и взглянул через плечо на высокого красавца. — Придешь, Красавчик? Или все женщины города выстроились в очередь, чтобы понянчиться с твоей рукой?
— Разве я хоть раз отказывался отпраздновать возвращение вместе с вами? — фыркнул Вуди. — Разумеется, приду. Не терпится посмотреть на Лоу, когда он как следует накачается виски. Когда еще выпадет шанс послушать его разглагольствования.
Конец октября 1889 года
Многодневное путешествие через поросшие лесами холмы, горные кряжи и бескрайние прерии подошло к концу, и трое стражей закона остановились на берегу реки Арканзас, невольно залюбовавшись игравшими на воде солнечными бликами. Сколько ночей пришлось им провести под звездным небом, не выпуская из рук оружия даже во время еды. Они вступили в поединок с Гардинерами, заставив преступников убраться с территории, где им была знакома каждая тропинка и каждая расщелина, и в очередной раз доказали свое искусство отличных воинов и следопытов.
— Теперь мы можем смело утверждать, что с этой стороны Форт-Смиту ничего не угрожает, — с удовлетворением заметил Такер. — Как видно, известие о нашем возвращении дошло до города раньше нас самих, — добавил он, прожевав очередную порцию бобов и с улыбкой наблюдая за тем, как на противоположном берегу реки собирается толпа горожан.
— Лично меня радует только одно, — буркнул один из арестантов, жадно набросившийся на еду, — в тюрьме нам не придется терпеть пение безголосого судебного исполнителя Стоуна. Слушая его завывания, я сам готов повеситься, не дожидаясь, пока Паркер накинет мне на шею петлю.
— Даже не знаю, что хуже — его пение или душеспасительные проповеди, — добавил другой арестованный.
Не успел он договорить, как Лоутон выхватил жестяные миски у арестантов из закованных в наручники рук.
— Вы знаете порядок, ребята, — резко произнес он. — Как только начинаете ныть, лишаетесь еды. Посмотрим, что вы теперь запоете.
Посмотрев голодными глазами на стоявшие неподалеку миски с едой, бандиты повернулись к Лоутону.
— Мне нравится, как вы посте, — сказал один из них и прямо посмотрел в будто затянутые грозовыми тучами глаза Лоутона.
— А я раскаиваюсь в своих грехах, — подхватил второй и криво усмехнулся.
Довольный услышанным, Лоутон так резко швырнул миски обратно, что наполовину расплескал их содержимое.
— А я сожалею о том, что должен доставить вас к судье Паркеру, — с издевкой добавил он. — Даже не представляете, сколько ночей я провел без сна, мечтая о том, чтобы судья упрятал вас в тюрьму лет на сто или отправил на виселицу.
Услышав такое, оба бандита оцепенели. Еще неизвестно, кого им стоит бояться больше — судебного исполнителя, известного своей непреклонностью по отношению к преступникам, или судью Форт-Смита.
Вернув заключенных в тюремный фургон, Лоутон вновь посмотрел на противоположный берег. Горожанам, собравшимся на пристани Пото-Блафф, не терпелось посмотреть на бандитов, которым предстоит предстать перед судом.
Когда тюремный фургон покатился по городским улицам, направляясь к новенькому, только что отстроенному зданию тюрьмы, толпа обступила прославленного судебного исполнителя, восседавшего на лошади, со всех сторон.
Глядя на то, как Лоутон величественно кивает головой в ответ на приветствия сограждан, можно было подумать, что жители Форт-Смита встречают своего законного правителя, вернувшегося из изгнания. Однако, несмотря на все оказанные ему почести, он не мог избавиться от чувства горечи, думая о том, что невольно стал виновником смерти юноши-бандита. Раздававшиеся из толпы хвалы в его честь не доставляли Лоутону ни малейшего удовольствия. Убивать молодого Билли Гардинера не входило в его планы. С куда большей радостью он доставил бы в тюрьму Айдахо Джо, убийцу Джорджа Тинзли. Но неопытный юнец так неожиданно бросился бежать, что пуля, которой Лоутон рассчитывал его остановить, стала для него роковой. Проклятие…
— Бог ты мой! Да ваш фургон набит под завязку! Пятнадцать арестованных! — не веря своим глазам воскликнул сторож. — Как я погляжу, из этих трех с половиной месяцев вы не потратили даром ни минуты.
Лоутон молча пожал плечами. По части разговоров мастером у них был Такер Магуайр. Он уже заболтал Лоутона до полусмерти.
Получив жалованье и солидное вознаграждение, судебный исполнитель приступил к длительной процедуре установления личности преступников, прибывших с последней партией, и их водворению в тюремные камеры.
«Наконец-то условия в тюрьме можно назвать приемлемыми», — подумал Лоутон, окинув взглядом помещение. Трехэтажное кирпичное здание построили взамен старого, двухэтажного, служившего одновременно судом, залом заседания присяжных и тюрьмой. Содержать правонарушителей в этом сыром, пропахшем плесенью помещении стало невозможно. В попой тюрьме было пятьдесят две камеры — каждая размером пять на восемь футов, — оборудованные двумя железными койками. На нижнем этаже содержались убийцы, на втором — преступники, обвиняемые в грабежах и налетах, на третьем — те, кто торговал виски на Индейской территории.
Лоутон посмотрел на пачку банкнот, которые сжимал в кулаке. Учитывая размеры полученного вознаграждения и сбережения, хранившиеся на его счете в банке, поскольку у него не хватало времени на то, чтобы их тратить, он мог расстаться со своей опасной профессией, осесть и обзавестись собственным домом — как можно дальше от остального человечества.
— Так, значит, теперь ты возомнил себя героем и не желаешь отпраздновать возвращение в компании своих недостойных друзей? — подначил его Такер, увидев, как судебный исполнитель засовывает деньги в карман куртки.
Крупные губы Лоутона тронула чуть заметная улыбка. Да, настало время наполнить стаканы виски и забыть о перестрелке на берегах Гранд-Ривер.
— Тащи бутылки, Так. Будем праздновать!
— Жди меня через час в своей берлоге, — согласно кивнул Такер и взглянул через плечо на высокого красавца. — Придешь, Красавчик? Или все женщины города выстроились в очередь, чтобы понянчиться с твоей рукой?
— Разве я хоть раз отказывался отпраздновать возвращение вместе с вами? — фыркнул Вуди. — Разумеется, приду. Не терпится посмотреть на Лоу, когда он как следует накачается виски. Когда еще выпадет шанс послушать его разглагольствования.