Страница:
Но Беннет не мог вымолвить ни слова. Взгляд его скользнул с полного недоумения лица дочери на лицо Данте, на котором играла дьявольская усмешка, потом на плотно стиснутые губы Сэбина. Эвери открыл было рот, однако из него не вырвалось ни звука. Слишком многое было поставлено на карту, о чем стоявшие здесь и не догадывались, и Эвери, тщательно оберегавший свою тайну, решил сделать все возможное, чтобы никто о ней не узнал.
Сэбин, стиснув зубы, стукнул об пол тростью. Да что это нашло на Эвери! Стоит как глухонемой, когда именно сейчас от него требуется помощь: нужно проучить этого негодного племянника, свалившегося как снег на голову!
И Сэбин сам пошел в наступление.
– Ты возомнил себя слишком умным, Данте? – бросил он, сверля противника язвительным взглядом. – Но я уничтожу тебя, так же, как уничтожил твоего никчемного папашу! Я всегда считал, что моя сестра заслуживает лучшего мужа, чем этот недоумок!
– Решил поиграть в Господа Бога? – процедил Данте сквозь зубы. – Но помилуй, это невозможно, потому что ты, Сэбин, сам дьявол во плоти! Из-за тебя пропала моя мать. После всего случившегося ей было стыдно смотреть в глаза близким. И ты считаешь, что спас ее от моего отца? Что у нее сейчас за жизнь? Одна, без детей, без внуков!
Сэбин рванулся к племяннику, намереваясь вцепиться ему в горло, однако Эрика была тут как тут. Она стукнула ногой по трости Сэбина, а та, в свою очередь, ударила его по больной ноге.
Взревев, словно раненый зверь, Сэбин схватился за колено, метнув на Эрику яростный взгляд.
– Ты еще пожалеешь, что встала на моем пути! – завопил он, переведя ненавидящий взгляд на Данте, который стоял, молча аплодируя Эрике за то, что она так ловко расправилась с его дядюшкой. – А тебя, Данте, я сотру с лица земли! – Губы Сэбина растянулись в злобной ухмылке. – Мы с Эвери позаботимся о том, чтобы ты больше не продал в Новом Орлеане ни тюка хлопка. Никому из вас меня не одолеть. Эрика была обещана мне, и я не отступлюсь, пока не получу ее!
Эвери побледнел.
– Но ведь я подписал контракт, – с отчаянием в голосе заговорил он. – Джейми договорился предоставить Вест-Индской компании шхуну хлопка для поставки во Францию. Если я нарушу условия договора, нашему бизнесу грозит опасность.
Эрика с удовольствием отметила в голосе отца решительные нотки. Он не высказывался против решения Сэбина разорить племянника, но и не поддерживал его.
На лице Фаулера появилась язвительная усмешка, и Эрика нахмурилась. Ей уже не раз доводилось видеть ее, и она знала, что когда Данте так усмехается, ничего хорошего не жди. Да и взгляд мужа ей не понравился.
– Бросаю тебе вызов, – заявил Данте, глядя на Сэбина. – Ставка, естественно, будет высокой. Тот из нас, кто первым забьет до отказа хлопком доки Нового Орлеана, получит плату за контракт и Эрику.
– Что?
Эрика потеряла дар речи. Так вот что он задумал! Собирается использовать ее как наживку, на которую должен клюнуть Сэбин. Ну и мерзавец! Обращается с ней, как со своей рабыней!
– Да как ты смеешь! – завопила она. – Я не собираюсь быть разменной монетой в вашем идиотском состязании! Единственное, чего я хочу, – это получить причитающуюся мне долю наследства. А вы двое можете разорвать друг друга на куски! Мне на это наплевать!
Пока Эрика громко возмущалась, Сэбин напряженно размышлял. Если принять вызов Данте, ему придется скупить хлопок у плантаторов, живущих в Натчезе, приказать своему надсмотрщику перевезти урожай со своих плантаций в доки Нового Орлеана, после чего отправить остатки хлопка по Миссисипи, прежде чем Данте успеет сделать то же самое. В случае успеха можно получить Эрику и ввергнуть Данте в пучину финансового краха. У Сэбина в Новом Орлеане везде связи, и он сумеет позаботиться о том, чтобы Данте не смог продать хлопок в этом городе. Так что племянничек не добьется ничего, кроме многочисленных долгов.
Черные глаза Сэбина злорадно блеснули. Данте такой же дурак, как и его отец. Когда он, Сэбин, выиграет пари, Эрика и не взглянет в сторону этого идиота. Подобная мысль привела Сэбина в восторг.
– Я принимаю твое предложение, Данте. Победитель получает все, – провозгласил он.
Эрика едва сдержалась, чтобы не броситься на них обоих и не выцарапать им глаза. Да как она только могла вообразить, что влюблена в Данте? Он самый гнусный негодяй, какие только попадались на ее пути, готовый пойти на все, лишь бы добиться своей цели! Он тщательно спланировал все это безобразие, а ее использовал, чтобы заставить Сэбина принять этот идиотский вызов. Что-то в душе у Эрики оборвалось. Так погибает хрупкий весенний цветок, прихваченный поздним морозцем. Данте предал ее!
– Ты не имеешь права так со мной поступать! – воскликнула она, бросив на Данте яростный взгляд. – Мы заключили сделку, а ты не выполняешь обязательств! Ты ничем не лучше Сэбина! Такой же подонок! Похоже, вся ваша семейка – сплошные негодяи!
Но на Данте ее слова не произвели никакого впечатления.
– Мы не подписывали никаких соглашений, мадам, – резко бросил он. – Но я не собираюсь от тебя отказываться, и Сэбину не удастся заставить меня это сделать, разве что он победит. Но если победу одержу я, Сэбин не получит на тебя никаких прав и ты сможешь наслаждаться свободой, если того пожелаешь. И ты получишь свою долю наследства, хотя, уверен, Сэбин рассчитывает взять его в качестве приданого, если ты выйдешь за него замуж. Жадность порождает жадность, не так ли, дядюшка? – Данте снова с яростью взглянул на Сэбина. – Но тебе одного богатства мало. Тебе уже хочется властвовать над душами людей, манипулируя ими по собственному желанию, как ты поступаешь с Эвери.
Интересно, что он имеет в виду? – подумала Эрика.
Заметив, что Эрика вопросительно смотрит на него, Данте перевел взгляд на Эвери:
– Почему вы не расскажете Эрике то, что скрываете все эти годы? Она очень любопытна и наверняка сейчас сгорает от нетерпения все узнать.
Однако Беннет старательно избегал смотреть дочери в глаза.
– Не могу, – пробормотал он так тихо, что Эрика еле его услышала.
– Не можешь или не хочешь? – спросила она. – Ведь я имею право знать, почему ты собираешься пожертвовать собственной дочерью.
– Когда-нибудь ты, вероятно, сможешь все понять, но только не сейчас. – Взгляд его скользнул на мускулистого темноволосого парня, который стоял, возвышаясь над Эрикой. Глаза их встретились. – Я очень прошу вас молчать, Данте. Не вам рассказывать моей дочери о том, что произошло.
– Разве? – Данте удивленно вскинул брови. – А с чего это мне молчать? На карту поставлена ваша честь, а не моя.
Эрика отдала бы все на свете, лишь бы узнать, о чем они говорят.
– Если вы хоть немного любите женщину, которую взяли в жены, независимо от того, каковы ваши истинные намерения, вы выполните мою просьбу. Хотя бы ради Эрики, – произнес Эвери с мрачным выражением лица.
«Как ты ошибаешься, отец!» – подумала Эрика. Если бы Данте принимал во внимание ее чувства, он не стал бы использовать ее в качестве приманки в борьбе с Сэбином. Да, сегодняшний день преподнес Эрике хороший урок. Она поняла, что Данте Фаулер отнюдь не джентльмен. Он жаждет осуществить свою месть и не успокоится, пока не сведет счеты с дядей.
– Пошли, Эвери. У меня много дел. И дел приятных. – Сэбин злорадно хихикнул, одарив на прощание племянника насмешливым взглядом. – Что может быть приятнее, чем уничтожить Данте?
Как только мужчины вышли за дверь, Фаулер, взяв жену за руку, потянул ее к двери, но Эрика сердито выдернула руку.
– Я остаюсь здесь, с тетей Лилиан! Видеть тебя не желаю! – выкрикнула она.
– Ты останешься на моей плантации до тех пор, пока мы не отправимся в Новый Орлеан, – твердо сказал Данте.
– Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты и этот твой отвратительный дядюшка – одного поля ягоды!
– А ты – достойная дочь своего отца. Если бы и ты страдала так же, как и он, то наверняка стала бы столь же бесхребетной. – Данте перехватил руку Эрики, прежде чем она успела влепить ему пощечину. – Не рекомендую швыряться оскорблениями, если не умеешь выслушивать их и в свой адрес.
– Может, расскажешь мне, почему отец позволяет Сэбину вертеть собой как ему вздумается? – сердито спросила Эрика, снова вырывая руку. – Или боишься, что я встану на сторону отца?
Данте готов был уже уступить и рассказать Эрике все, что знает, но вовремя остановился. Почему? Он и сам не понимал. В конце концов, Эвери не заслуживает никакого уважения после того, что он сделал с семьей Фаулеров. Но, взглянув в огромные голубые глаза Эрики, Данте понял, что должен выполнить просьбу Эвери. Его дочь и так уже почти потеряла уважение к отцу, а если узнает всю правду, потеряет полностью. А у нее и без того проблем хватает.
– Твой отец живет в страхе, что ты узнаешь его тайну. Это как крест, который ему суждено нести. И я не стану выдавать секрет, что мне не принадлежит. Достаточно того, что твой отец продал из-за него свою душу.
Эрике хотелось схватить Данте за плечи и трясти до тех пор, пока не вытрясет из него слова признания, но она сдержалась.
– Ты тоже продал свою душу Сэбину, – заметила она. – И если считаешь, что сумеешь победить в борьбе с этим дьяволом, скрытным и жестоким, то ты еще больший глупец, чем я думала.
Данте рывком притянул Эрику к себе, и она оказалась в тисках его крепких, словно сталь, рук.
– Может, я и глупец, – произнес он, и голос его дрогнул от негодования и острого желания, которое охватывало его всякий раз, когда он прикасался к этой обворожительной женщине, – но дьявольские замыслы дядюшки не составляют для меня секрета.
Ощутив близость мускулистого тела Данте, Эрика почувствовала нарастающее желание. Невольно она прижалась к нему еще крепче, кляня себя за это. Ну почему ее так влечет к нему? Ведь она ему абсолютно безразлична.
– Ни капельки в этом не сомневаюсь, – бросила она и, стремясь уколоть его побольнее, добавила: – Оба вы ядовитые гадюки!
«Боже, как она хороша в гневе!» – подумал Данте.
– А ты настолько прекрасна, что можешь очаровать любую, даже самую страшную гадюку, милая. И если очень постараешься, наверняка сумеешь помочь мне превратиться из круглого дурака в большого умника.
Ткнув его локтем под ребра, отчего Данте громко охнул, Эрика вырвалась из его объятий.
– К чему тратить время, если Сэбин все равно изыщет способ стереть тебя в порошок?
– А тебе будет меня жалко, если это и в самом деле произойдет? – прошептал Данте.
– Я… – начала было Эрика, но вовремя спохватилась. Нет, не станет она говорить ему правду. Данте она глубоко безразлична, так что нужно заставить себя относиться к нему точно так же. – Отвези меня домой. Можно подумать, что мне больше делать нечего, как препираться с каким-то ненормальным вроде тебя.
– Домой? – усмехнулся Данте. – А я и не подозревал, что тебе так нравится у меня на плантации.
– Я не слишком удачно выразилась, – поспешила возразить Эрика. – Поскольку с тетей ты мне остаться не разрешаешь, у меня больше нет места, которое я могла бы назвать домом. По правде говоря, я ненавижу плантации и все то, что они символизируют. Мне отвратительно рабство во всех его проявлениях: и когда угнетают негров, и когда эксплуатируют белых.
Данте понял, на что она намекает, однако не собирался освобождать ее прямо сейчас, даже если бы она размахивала у него перед носом знаменем независимости.
– У меня нет рабов. Только слуги, которым я дал вольную после смерти отца. Они получают нормальное жалованье за каждый честно отработанный день.
Эрика вскинула свои соболиные брови. Что ж, по крайней мере Данте не является сторонником рабства – и то хорошо.
– Вот уж никогда бы не подумала, что наше мнение на этот счет совпадает, – тем не менее язвительно бросила она.
– Ага, значит, тебе это приятно слышать? – спросил Данте, придвигаясь к жене вплотную с соблазнительной улыбкой на губах, отчего Эрику сразу охватило желание броситься ему на шею. – Может, мне удастся еще чем-нибудь тебя порадовать?
Решив не показывать, насколько сильно волнует ее близость этого человека, Эрика гордо вскинула голову. Ну уж нет! На сей раз она не станет послушной игрушкой в его руках. То, что было между ними, прошло и больше не повторится.
– И не мечтай! Тебе это не под силу, – заверила его Эрика и нырнула ему под руку как раз в тот момент, когда Данте собрался ее обнять. – Как и одолеть своего дядюшку.
Данте сердито сжал губы и протянул было руку, чтобы схватить негодницу, но Эрика успела отскочить.
– Похоже, ты мечтаешь, чтобы он выиграл наш поединок.
Эрика взглянула Данте прямо в глаза.
– Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем увидеть, как Сэбин Кейри впервые в своей жалкой жизни потерпит поражение. Я презираю этого человека.
– Даже больше, чем меня? – Чуть улыбнувшись, Данте провел своим загорелым пальцем по нежной щеке Эрики. – А если я скажу, что страшно жалею о том, что мне пришлось использовать тебя, чтобы добраться до своего дядюшки, ты мне поверишь?
Эрика почувствовала, что ноги у нее подкашиваются от его ласкового прикосновения, однако тотчас же овладела собой.
– И не подумаю! – отрезала она. – Я уже не та доверчивая дурочка, какой была недавно. Я поверила тебе, когда ты сказал, что поможешь мне выпутаться из той сложной ситуации, в которую я попала. Я даже сюда приехала одна, чтобы уберечь тебя от встречи с Сэбином. Я собиралась сделать все возможное, чтобы сохранить в тайне фамилию моего мужа. Но у тебя, как выяснилось, были другие цели. Ты собирался бросить меня на съедение волкам и блестяще выполнил свою задачу. И все во имя чего? Во имя отмщения!
Выговорившись, Эрика развернулась и вышла из комнаты, а Данте стоял и молча смотрел ей вслед. Что он мог сказать в свое оправдание? Абсолютно ничего. Может, стоило выложить ей всю правду? Кто-то другой на его месте так бы и поступил, однако Данте чувствовал, что не должен этого делать ради самой же Эрики. Только она этого не понимает. А теперь выкручивайся как хочешь, придумывай, как вернуть благосклонность этой обиженной красотки. Чем бы ни закончился его поединок с этим дьяволом Сэбином, Эрика ему нужна, и нужна как союзница. Ну почему у нее не хватает ума понять: в ее интересах, чтобы муж вышел из этой схватки победителем! Как ей это втолковать? Впрочем, есть одно верное средство, и он не преминет им воспользоваться.
Из гостиной Эрика направилась в торговый зал. Лилиан была одна, и лицо ее выражало сильную тревогу. Мэделайн, маленькая седовласая женщина, ее помощница, уже ушла. Сэбин и Эвери тоже отправились восвояси, к явному облегчению Эрики. Кинувшись к племяннице, Лилиан забросала ее вопросами, однако Эрика лишь вкратце поведала ей о своем конфликте с Сэбином. У нее не было никакого желания подробно рассказывать, как и почему она прострелила ему ногу, поскольку по магазину слонялся Данте. По той же причине не могла она сообщить тете, что выскочила замуж за отъявленного негодяя. Впрочем, Лилиан ей ни за что бы не поверила, грустно подумала Эрика. При тетушке Лилиан он вел себя как образцовый джентльмен и великолепный муж. Эрике неприятно было видеть, что Лилиан настолько высоко ценит этого негодяя. Однако, поразмыслив, она пришла к выводу, что такое милостивое отношение к себе Данте заслужил скорее всего тем, что являлся одним из постоянных тетиных покупателей.
Любезно пригласив Лилиан навещать Эрику, когда ей вздумается, а также сообщив, что завтра вечером в его доме устраивается бал в честь молодоженов, на котором он очень хотел бы видеть и Лилиан, Данте повел Эрику к двери. На улице, как нарочно, дождь лил как из ведра. Словно сам Господь разгневался на Эрику и решил ее проучить. Теперь хочешь не хочешь, а придется ехать с Данте в карете, вместо того чтобы возвращаться на плантацию тем же способом, каким она приехала сюда, то есть верхом. Право, компанию лошади Эрика с удовольствием предпочла бы компании Данте. Ей вовсе не улыбалось сидеть с этим типом рядышком в тесной карете.
Бросив взгляд на недовольное лицо Эрики, Данте криво усмехнулся.
– Могло бы быть и хуже, моя дорогая, – поддразнил он ее.
– Хуже уже некуда, – пробормотала Эрика.
Изумленный крик сорвался с ее губ, когда Данте подхватил ее на руки. Осторожно обойдя грязные лужи, он добрался до кареты и, распахнув дверцу, усадил Эрику на мягкое сиденье. Привязав ее лошадь к карете сзади, Данте отдал какие-то приказания кучеру. Покончив со всеми делами, он уселся рядом с Эрикой, которая с удовольствием поменялась бы местами с кучером.
Бросив на мужа недовольный взгляд, Эрика забилась в самый дальний угол кареты и, скрестив руки на груди, мрачно уставилась в противоположную стенку. Настроение у Эрики было серенькое, как небо над головой, с которого по-прежнему обрушивались потоки воды.
Внезапно она почувствовала прикосновение мужа: Данте, улучив удобный момент, придвинулся к ней и прижал к стенке коляски. Не ожидая ничего подобного, Эрика вздрогнула.
– Оставь меня в покое, – холодно бросила она.
Однако Данте и бровью не повел.
– Тогда, быть может, разрешишь побаловать тебя разговором? – ласково спросил он.
Эрика презрительно фыркнула:
– По-моему, ты сегодня уже наговорился на целый день. Да и сделал более чем достаточно. И вообще, нам с тобой не о чем разговаривать.
Данте коснулся ее подбородка и заставил посмотреть ему в глаза.
– Ну, если разговоры тебя не прельщают, то, быть может, вот это понравится…
Эрика и ахнуть не успела, как его губы нежно прижались к ее губам. Она кляла себя на чем свет стоит за то, что испытывает истинное наслаждение в объятиях человека, который с легкостью пожертвовал ею ради мести Сэбину. И тем не менее она понимала: что бы между ними ни произошло, Данте до сих пор способен возбуждать в ней неистовое желание. Ее тело, сладострастно изогнувшись, прижалось к мускулистому торсу Данте, но прежде чем страсть успела захватить ее, Эрика оторвалась от его губ, приказав себе успокоиться.
– Не думай, что если будешь меня целовать, то я тебе подчинюсь. Ты вынудил меня участвовать в опасной игре, которую затеял со своим дядей, но я отказываюсь… – гневно бросила Эрика и осеклась: рука Данте скользнула ей под юбку и прошлась по бархатистой коже бедра.
– Ну что же ты? Продолжай, – голосом, хриплым от желания, проговорил Данте. – Я понимаю, что за свое гнусное поведение заслуживаю хорошей порки. – Его влажные губы прошлись по шее Эрики, отчего у нее перехватило дыхание и участился пульс. – Так что ты говорила?
Он провел указательным пальцем по декольте ее платья, по полуобнаженной пышной груди.
Эрика решила не подавать виду, что ей приятны его ласки. Если она сумеет сделать ему выговор в то время, как он пытается ее соблазнить, Данте наверняка решит, что ей безразличны его прикосновения. Тогда, быть может, он оставит ее в покое.
– Я отказываюсь притворяться твоей покорной женой. – Голос Эрики предательски дрогнул в самый неподходящий момент, однако она сумела закончить свою мысль. – Между нами теперь ничего не может быть.
– Разве? – прошептал Данте. Его горячее дыхание обожгло ей кожу, и Эрика вздрогнула. Губы его покрывали жаркими поцелуями ее плечи, потом опустились ниже, к пышной груди. Рука Данте скользнула в глубокое декольте платья, оттянула его вниз, и восхищенному взору Фаулера предстали нежная кожа цвета теплых сливок и упругие темные соски. – Я считаю твои протесты совершенно излишними. Ты по-прежнему хочешь меня, Эрика, и отлично это знаешь.
Эрика едва не задохнулась, когда Данте принялся дразнящим языком ласкать один нежный розовый бутон, потом другой, одновременно продолжая поглаживать ее бедра. У Эрики в низу живота появилось сладостное тянущее ощущение. Подвинувшись немного в сторону, Данте рывком усадил Эрику к себе на колени и прижался губами к ее зовущему рту. Губы Фаулера приоткрылись, и влажный язык скользнул в рот Эрики желанным гостем.
Похоже было, что у Данте не две руки, а по крайней мере дюжина. Они успевали одновременно побывать везде, пройтись по всему ее телу, одаряя божественной лаской. Эрике казалось, что она вот-вот растает от охватившего ее неистового желания. Когда Данте коснулся средоточия ее женственности, которое жаждало этого, Эрика вздрогнула всем телом. А Данте продолжал сладостную пытку. Рука его нежно прошлась по ее животу, потом не спеша спустилась вниз, раздвинула ей ноги. Безудержное желание охватило Эрику, когда пальцы мужа стали беззастенчиво ласкать ее бедра, потом забрались глубже, делая сладостную муку Эрики совсем невыносимой. Слабый стон сорвался с ее губ, когда Данте вновь провел рукой по ее животу, потом по бедрам и глубже, потом еще и еще… От его нежных, но с каждой секундой все более настойчивых прикосновений Эрику бросало то в жар, то в холод. Затем Данте, продолжая ласкать жену руками, принялся покрывать легкими поцелуями ее грудь, потом провел горячим языком поочередно по каждому набухшему соску, и страсть вспыхнула в Эрике таким яростным пламенем, что ей показалось, она больше не выдержит.
Огонь желания прошел по ее телу, окончательно лишив способности к сопротивлению, и Данте, поняв это, осторожно уложил жену, совсем недавно еще непокорную, спиной на сиденье и склонился над ней.
Легкий вздох вырвался у Данте, когда он прижался к Эрике, а она страстно прильнула к нему, желая поскорее потушить желание, которое Данте в очередной раз удалось в ней вызвать. И хотя Эрика понимала, что совершает огромную глупость, продолжая любить этого зеленоглазого негодяя, она ничего не могла с собой поделать. Можно было сколько угодно твердить о том, что он ей безразличен, однако сердце и душа ее принадлежат ему.
Данте осторожно вошел в нее, и вновь Эрика отдалась восхитительному чувству, уносящему ее в какой-то неведомый мир, в котором царствует страсть. Когда мускулистое тело Данте прижалось к ней, Эрика позабыла обо всем на свете. Где она находится, что с ней происходит – не важно, важно только то, что Данте с ней, в ней, уверенно ведет ее к волшебному мгновению, когда страсть, охватившая их тела, бурным потоком вырвется наружу, даря невиданное наслаждение. И вот он настал, этот восхитительный миг. Эрике показалось, что мир вспыхнул и заиграл радужными красками. Сладкая дрожь пробежала по ее телу, и Данте, глухо застонав, содрогнулся вместе с ней…
Когда бурно колотящееся сердце Эрики немного успокоилось, Данте наклонился к ней и легонько коснулся губами ее губ. Немного погодя Эрика пришла наконец в себя и ужаснулась. Боже правый! Да как она могла допустить такое? Проститутки и те, должно быть, ведут себя приличнее! Лежать полуголой в карете в объятиях этого отъявленного негодяя Данте! Да она с ума сошла!
Эрика сердито оттолкнула Данте и принялась лихорадочно приводить в порядок одежду.
Данте весело улыбнулся. Ага! Значит, его непредсказуемая женушка собирается делать вид, будто между ними ничего не произошло. Не выйдет!
– Никогда, даже в самых своих безудержных фантазиях, я и представить себе не мог, что поездка под дождем может доставить такое наслаждение, – заметил он все еще слегка охрипшим голосом.
Эрика проигнорировала его замечание. И поскольку у нее не оказалось под рукой никакого тяжелого предмета, который можно было обрушить на Данте, она вынуждена была пустить в ход единственное доступное ей в данный момент средство – свой острый язычок.
– А мне никогда, даже в страшном сне, не могло привидеться, что меня изнасилуют. Да где? В карете и под проливным дождем! – выпалила она, поправляя платье.
– Изнасилуют? – Данте изумленно вскинул брови. – Что-то не припомню, чтобы мне пришлось применять силу, моя радость.
Что верно, то верно, печально подумала Эрика. Какая же она идиотка, что сдалась совершенно без боя, и не подумав оказать сопротивление. Достойная дочь своего отца. У того нет ни капли воли, и у нее тоже не наблюдается. Тот позволяет Сэбину вертеть собой, как ему вздумается, и дочь не отстает – пляшет под дудку Данте.
Эрика вздохнула с облегчением, когда карета наконец остановилась и отпала необходимость изображать перед Данте оскорбленную невинность. Что толку? Этот зеленоглазый дьявол и так прекрасно понимает, что она опозорилась перед ним в очередной раз, не сумев устоять перед его чарами. Эрика выскочила из кареты, чтобы не видеть его насмешливой ухмылки. Как она будет теперь, после всего случившегося, смотреть ему в глаза? Эрика понятия не имела.
Кипя от ярости, она ворвалась в спальню, захлопнула за собой дверь и закрыла ее на ключ. Данте с Сэбином делают с ней все, что им вздумается. Решили, что ею можно перебрасываться, как мячиком. Мало того что она не вольна распоряжаться своей судьбой, так еще абсолютно беспомощна перед этим змеем-искусителем Данте. И теперь, когда он лишил ее всего, даже гордости, Эрика не могла не признать что сама во всем виновата. Бросив взгляд в зеркало, она сморщилась от отвращения. Проклятая лицемерка! Говорит одно, а делает другое. Сказав «нет», тотчас же отдается безудержной страсти.
Плюхнувшись на кровать, Эрика со злостью ткнула кулаком подушку, представляя, что это ненавистный Данте. Презренный негодяй! Чтоб ему пусто было!
– Ужин готов, – раздался за дверью безмятежный голос мужа.
Бросив яростный взгляд в сторону двери, Эрика выпалила:
– Я не голодна!
– Странно, когда мы с тобой ехали в карете, я этого что-то не заметил, – весело проговорил Данте.
Сэбин, стиснув зубы, стукнул об пол тростью. Да что это нашло на Эвери! Стоит как глухонемой, когда именно сейчас от него требуется помощь: нужно проучить этого негодного племянника, свалившегося как снег на голову!
И Сэбин сам пошел в наступление.
– Ты возомнил себя слишком умным, Данте? – бросил он, сверля противника язвительным взглядом. – Но я уничтожу тебя, так же, как уничтожил твоего никчемного папашу! Я всегда считал, что моя сестра заслуживает лучшего мужа, чем этот недоумок!
– Решил поиграть в Господа Бога? – процедил Данте сквозь зубы. – Но помилуй, это невозможно, потому что ты, Сэбин, сам дьявол во плоти! Из-за тебя пропала моя мать. После всего случившегося ей было стыдно смотреть в глаза близким. И ты считаешь, что спас ее от моего отца? Что у нее сейчас за жизнь? Одна, без детей, без внуков!
Сэбин рванулся к племяннику, намереваясь вцепиться ему в горло, однако Эрика была тут как тут. Она стукнула ногой по трости Сэбина, а та, в свою очередь, ударила его по больной ноге.
Взревев, словно раненый зверь, Сэбин схватился за колено, метнув на Эрику яростный взгляд.
– Ты еще пожалеешь, что встала на моем пути! – завопил он, переведя ненавидящий взгляд на Данте, который стоял, молча аплодируя Эрике за то, что она так ловко расправилась с его дядюшкой. – А тебя, Данте, я сотру с лица земли! – Губы Сэбина растянулись в злобной ухмылке. – Мы с Эвери позаботимся о том, чтобы ты больше не продал в Новом Орлеане ни тюка хлопка. Никому из вас меня не одолеть. Эрика была обещана мне, и я не отступлюсь, пока не получу ее!
Эвери побледнел.
– Но ведь я подписал контракт, – с отчаянием в голосе заговорил он. – Джейми договорился предоставить Вест-Индской компании шхуну хлопка для поставки во Францию. Если я нарушу условия договора, нашему бизнесу грозит опасность.
Эрика с удовольствием отметила в голосе отца решительные нотки. Он не высказывался против решения Сэбина разорить племянника, но и не поддерживал его.
На лице Фаулера появилась язвительная усмешка, и Эрика нахмурилась. Ей уже не раз доводилось видеть ее, и она знала, что когда Данте так усмехается, ничего хорошего не жди. Да и взгляд мужа ей не понравился.
– Бросаю тебе вызов, – заявил Данте, глядя на Сэбина. – Ставка, естественно, будет высокой. Тот из нас, кто первым забьет до отказа хлопком доки Нового Орлеана, получит плату за контракт и Эрику.
– Что?
Эрика потеряла дар речи. Так вот что он задумал! Собирается использовать ее как наживку, на которую должен клюнуть Сэбин. Ну и мерзавец! Обращается с ней, как со своей рабыней!
– Да как ты смеешь! – завопила она. – Я не собираюсь быть разменной монетой в вашем идиотском состязании! Единственное, чего я хочу, – это получить причитающуюся мне долю наследства. А вы двое можете разорвать друг друга на куски! Мне на это наплевать!
Пока Эрика громко возмущалась, Сэбин напряженно размышлял. Если принять вызов Данте, ему придется скупить хлопок у плантаторов, живущих в Натчезе, приказать своему надсмотрщику перевезти урожай со своих плантаций в доки Нового Орлеана, после чего отправить остатки хлопка по Миссисипи, прежде чем Данте успеет сделать то же самое. В случае успеха можно получить Эрику и ввергнуть Данте в пучину финансового краха. У Сэбина в Новом Орлеане везде связи, и он сумеет позаботиться о том, чтобы Данте не смог продать хлопок в этом городе. Так что племянничек не добьется ничего, кроме многочисленных долгов.
Черные глаза Сэбина злорадно блеснули. Данте такой же дурак, как и его отец. Когда он, Сэбин, выиграет пари, Эрика и не взглянет в сторону этого идиота. Подобная мысль привела Сэбина в восторг.
– Я принимаю твое предложение, Данте. Победитель получает все, – провозгласил он.
Эрика едва сдержалась, чтобы не броситься на них обоих и не выцарапать им глаза. Да как она только могла вообразить, что влюблена в Данте? Он самый гнусный негодяй, какие только попадались на ее пути, готовый пойти на все, лишь бы добиться своей цели! Он тщательно спланировал все это безобразие, а ее использовал, чтобы заставить Сэбина принять этот идиотский вызов. Что-то в душе у Эрики оборвалось. Так погибает хрупкий весенний цветок, прихваченный поздним морозцем. Данте предал ее!
– Ты не имеешь права так со мной поступать! – воскликнула она, бросив на Данте яростный взгляд. – Мы заключили сделку, а ты не выполняешь обязательств! Ты ничем не лучше Сэбина! Такой же подонок! Похоже, вся ваша семейка – сплошные негодяи!
Но на Данте ее слова не произвели никакого впечатления.
– Мы не подписывали никаких соглашений, мадам, – резко бросил он. – Но я не собираюсь от тебя отказываться, и Сэбину не удастся заставить меня это сделать, разве что он победит. Но если победу одержу я, Сэбин не получит на тебя никаких прав и ты сможешь наслаждаться свободой, если того пожелаешь. И ты получишь свою долю наследства, хотя, уверен, Сэбин рассчитывает взять его в качестве приданого, если ты выйдешь за него замуж. Жадность порождает жадность, не так ли, дядюшка? – Данте снова с яростью взглянул на Сэбина. – Но тебе одного богатства мало. Тебе уже хочется властвовать над душами людей, манипулируя ими по собственному желанию, как ты поступаешь с Эвери.
Интересно, что он имеет в виду? – подумала Эрика.
Заметив, что Эрика вопросительно смотрит на него, Данте перевел взгляд на Эвери:
– Почему вы не расскажете Эрике то, что скрываете все эти годы? Она очень любопытна и наверняка сейчас сгорает от нетерпения все узнать.
Однако Беннет старательно избегал смотреть дочери в глаза.
– Не могу, – пробормотал он так тихо, что Эрика еле его услышала.
– Не можешь или не хочешь? – спросила она. – Ведь я имею право знать, почему ты собираешься пожертвовать собственной дочерью.
– Когда-нибудь ты, вероятно, сможешь все понять, но только не сейчас. – Взгляд его скользнул на мускулистого темноволосого парня, который стоял, возвышаясь над Эрикой. Глаза их встретились. – Я очень прошу вас молчать, Данте. Не вам рассказывать моей дочери о том, что произошло.
– Разве? – Данте удивленно вскинул брови. – А с чего это мне молчать? На карту поставлена ваша честь, а не моя.
Эрика отдала бы все на свете, лишь бы узнать, о чем они говорят.
– Если вы хоть немного любите женщину, которую взяли в жены, независимо от того, каковы ваши истинные намерения, вы выполните мою просьбу. Хотя бы ради Эрики, – произнес Эвери с мрачным выражением лица.
«Как ты ошибаешься, отец!» – подумала Эрика. Если бы Данте принимал во внимание ее чувства, он не стал бы использовать ее в качестве приманки в борьбе с Сэбином. Да, сегодняшний день преподнес Эрике хороший урок. Она поняла, что Данте Фаулер отнюдь не джентльмен. Он жаждет осуществить свою месть и не успокоится, пока не сведет счеты с дядей.
– Пошли, Эвери. У меня много дел. И дел приятных. – Сэбин злорадно хихикнул, одарив на прощание племянника насмешливым взглядом. – Что может быть приятнее, чем уничтожить Данте?
Как только мужчины вышли за дверь, Фаулер, взяв жену за руку, потянул ее к двери, но Эрика сердито выдернула руку.
– Я остаюсь здесь, с тетей Лилиан! Видеть тебя не желаю! – выкрикнула она.
– Ты останешься на моей плантации до тех пор, пока мы не отправимся в Новый Орлеан, – твердо сказал Данте.
– Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты и этот твой отвратительный дядюшка – одного поля ягоды!
– А ты – достойная дочь своего отца. Если бы и ты страдала так же, как и он, то наверняка стала бы столь же бесхребетной. – Данте перехватил руку Эрики, прежде чем она успела влепить ему пощечину. – Не рекомендую швыряться оскорблениями, если не умеешь выслушивать их и в свой адрес.
– Может, расскажешь мне, почему отец позволяет Сэбину вертеть собой как ему вздумается? – сердито спросила Эрика, снова вырывая руку. – Или боишься, что я встану на сторону отца?
Данте готов был уже уступить и рассказать Эрике все, что знает, но вовремя остановился. Почему? Он и сам не понимал. В конце концов, Эвери не заслуживает никакого уважения после того, что он сделал с семьей Фаулеров. Но, взглянув в огромные голубые глаза Эрики, Данте понял, что должен выполнить просьбу Эвери. Его дочь и так уже почти потеряла уважение к отцу, а если узнает всю правду, потеряет полностью. А у нее и без того проблем хватает.
– Твой отец живет в страхе, что ты узнаешь его тайну. Это как крест, который ему суждено нести. И я не стану выдавать секрет, что мне не принадлежит. Достаточно того, что твой отец продал из-за него свою душу.
Эрике хотелось схватить Данте за плечи и трясти до тех пор, пока не вытрясет из него слова признания, но она сдержалась.
– Ты тоже продал свою душу Сэбину, – заметила она. – И если считаешь, что сумеешь победить в борьбе с этим дьяволом, скрытным и жестоким, то ты еще больший глупец, чем я думала.
Данте рывком притянул Эрику к себе, и она оказалась в тисках его крепких, словно сталь, рук.
– Может, я и глупец, – произнес он, и голос его дрогнул от негодования и острого желания, которое охватывало его всякий раз, когда он прикасался к этой обворожительной женщине, – но дьявольские замыслы дядюшки не составляют для меня секрета.
Ощутив близость мускулистого тела Данте, Эрика почувствовала нарастающее желание. Невольно она прижалась к нему еще крепче, кляня себя за это. Ну почему ее так влечет к нему? Ведь она ему абсолютно безразлична.
– Ни капельки в этом не сомневаюсь, – бросила она и, стремясь уколоть его побольнее, добавила: – Оба вы ядовитые гадюки!
«Боже, как она хороша в гневе!» – подумал Данте.
– А ты настолько прекрасна, что можешь очаровать любую, даже самую страшную гадюку, милая. И если очень постараешься, наверняка сумеешь помочь мне превратиться из круглого дурака в большого умника.
Ткнув его локтем под ребра, отчего Данте громко охнул, Эрика вырвалась из его объятий.
– К чему тратить время, если Сэбин все равно изыщет способ стереть тебя в порошок?
– А тебе будет меня жалко, если это и в самом деле произойдет? – прошептал Данте.
– Я… – начала было Эрика, но вовремя спохватилась. Нет, не станет она говорить ему правду. Данте она глубоко безразлична, так что нужно заставить себя относиться к нему точно так же. – Отвези меня домой. Можно подумать, что мне больше делать нечего, как препираться с каким-то ненормальным вроде тебя.
– Домой? – усмехнулся Данте. – А я и не подозревал, что тебе так нравится у меня на плантации.
– Я не слишком удачно выразилась, – поспешила возразить Эрика. – Поскольку с тетей ты мне остаться не разрешаешь, у меня больше нет места, которое я могла бы назвать домом. По правде говоря, я ненавижу плантации и все то, что они символизируют. Мне отвратительно рабство во всех его проявлениях: и когда угнетают негров, и когда эксплуатируют белых.
Данте понял, на что она намекает, однако не собирался освобождать ее прямо сейчас, даже если бы она размахивала у него перед носом знаменем независимости.
– У меня нет рабов. Только слуги, которым я дал вольную после смерти отца. Они получают нормальное жалованье за каждый честно отработанный день.
Эрика вскинула свои соболиные брови. Что ж, по крайней мере Данте не является сторонником рабства – и то хорошо.
– Вот уж никогда бы не подумала, что наше мнение на этот счет совпадает, – тем не менее язвительно бросила она.
– Ага, значит, тебе это приятно слышать? – спросил Данте, придвигаясь к жене вплотную с соблазнительной улыбкой на губах, отчего Эрику сразу охватило желание броситься ему на шею. – Может, мне удастся еще чем-нибудь тебя порадовать?
Решив не показывать, насколько сильно волнует ее близость этого человека, Эрика гордо вскинула голову. Ну уж нет! На сей раз она не станет послушной игрушкой в его руках. То, что было между ними, прошло и больше не повторится.
– И не мечтай! Тебе это не под силу, – заверила его Эрика и нырнула ему под руку как раз в тот момент, когда Данте собрался ее обнять. – Как и одолеть своего дядюшку.
Данте сердито сжал губы и протянул было руку, чтобы схватить негодницу, но Эрика успела отскочить.
– Похоже, ты мечтаешь, чтобы он выиграл наш поединок.
Эрика взглянула Данте прямо в глаза.
– Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем увидеть, как Сэбин Кейри впервые в своей жалкой жизни потерпит поражение. Я презираю этого человека.
– Даже больше, чем меня? – Чуть улыбнувшись, Данте провел своим загорелым пальцем по нежной щеке Эрики. – А если я скажу, что страшно жалею о том, что мне пришлось использовать тебя, чтобы добраться до своего дядюшки, ты мне поверишь?
Эрика почувствовала, что ноги у нее подкашиваются от его ласкового прикосновения, однако тотчас же овладела собой.
– И не подумаю! – отрезала она. – Я уже не та доверчивая дурочка, какой была недавно. Я поверила тебе, когда ты сказал, что поможешь мне выпутаться из той сложной ситуации, в которую я попала. Я даже сюда приехала одна, чтобы уберечь тебя от встречи с Сэбином. Я собиралась сделать все возможное, чтобы сохранить в тайне фамилию моего мужа. Но у тебя, как выяснилось, были другие цели. Ты собирался бросить меня на съедение волкам и блестяще выполнил свою задачу. И все во имя чего? Во имя отмщения!
Выговорившись, Эрика развернулась и вышла из комнаты, а Данте стоял и молча смотрел ей вслед. Что он мог сказать в свое оправдание? Абсолютно ничего. Может, стоило выложить ей всю правду? Кто-то другой на его месте так бы и поступил, однако Данте чувствовал, что не должен этого делать ради самой же Эрики. Только она этого не понимает. А теперь выкручивайся как хочешь, придумывай, как вернуть благосклонность этой обиженной красотки. Чем бы ни закончился его поединок с этим дьяволом Сэбином, Эрика ему нужна, и нужна как союзница. Ну почему у нее не хватает ума понять: в ее интересах, чтобы муж вышел из этой схватки победителем! Как ей это втолковать? Впрочем, есть одно верное средство, и он не преминет им воспользоваться.
Из гостиной Эрика направилась в торговый зал. Лилиан была одна, и лицо ее выражало сильную тревогу. Мэделайн, маленькая седовласая женщина, ее помощница, уже ушла. Сэбин и Эвери тоже отправились восвояси, к явному облегчению Эрики. Кинувшись к племяннице, Лилиан забросала ее вопросами, однако Эрика лишь вкратце поведала ей о своем конфликте с Сэбином. У нее не было никакого желания подробно рассказывать, как и почему она прострелила ему ногу, поскольку по магазину слонялся Данте. По той же причине не могла она сообщить тете, что выскочила замуж за отъявленного негодяя. Впрочем, Лилиан ей ни за что бы не поверила, грустно подумала Эрика. При тетушке Лилиан он вел себя как образцовый джентльмен и великолепный муж. Эрике неприятно было видеть, что Лилиан настолько высоко ценит этого негодяя. Однако, поразмыслив, она пришла к выводу, что такое милостивое отношение к себе Данте заслужил скорее всего тем, что являлся одним из постоянных тетиных покупателей.
Любезно пригласив Лилиан навещать Эрику, когда ей вздумается, а также сообщив, что завтра вечером в его доме устраивается бал в честь молодоженов, на котором он очень хотел бы видеть и Лилиан, Данте повел Эрику к двери. На улице, как нарочно, дождь лил как из ведра. Словно сам Господь разгневался на Эрику и решил ее проучить. Теперь хочешь не хочешь, а придется ехать с Данте в карете, вместо того чтобы возвращаться на плантацию тем же способом, каким она приехала сюда, то есть верхом. Право, компанию лошади Эрика с удовольствием предпочла бы компании Данте. Ей вовсе не улыбалось сидеть с этим типом рядышком в тесной карете.
Бросив взгляд на недовольное лицо Эрики, Данте криво усмехнулся.
– Могло бы быть и хуже, моя дорогая, – поддразнил он ее.
– Хуже уже некуда, – пробормотала Эрика.
Изумленный крик сорвался с ее губ, когда Данте подхватил ее на руки. Осторожно обойдя грязные лужи, он добрался до кареты и, распахнув дверцу, усадил Эрику на мягкое сиденье. Привязав ее лошадь к карете сзади, Данте отдал какие-то приказания кучеру. Покончив со всеми делами, он уселся рядом с Эрикой, которая с удовольствием поменялась бы местами с кучером.
Бросив на мужа недовольный взгляд, Эрика забилась в самый дальний угол кареты и, скрестив руки на груди, мрачно уставилась в противоположную стенку. Настроение у Эрики было серенькое, как небо над головой, с которого по-прежнему обрушивались потоки воды.
Внезапно она почувствовала прикосновение мужа: Данте, улучив удобный момент, придвинулся к ней и прижал к стенке коляски. Не ожидая ничего подобного, Эрика вздрогнула.
– Оставь меня в покое, – холодно бросила она.
Однако Данте и бровью не повел.
– Тогда, быть может, разрешишь побаловать тебя разговором? – ласково спросил он.
Эрика презрительно фыркнула:
– По-моему, ты сегодня уже наговорился на целый день. Да и сделал более чем достаточно. И вообще, нам с тобой не о чем разговаривать.
Данте коснулся ее подбородка и заставил посмотреть ему в глаза.
– Ну, если разговоры тебя не прельщают, то, быть может, вот это понравится…
Эрика и ахнуть не успела, как его губы нежно прижались к ее губам. Она кляла себя на чем свет стоит за то, что испытывает истинное наслаждение в объятиях человека, который с легкостью пожертвовал ею ради мести Сэбину. И тем не менее она понимала: что бы между ними ни произошло, Данте до сих пор способен возбуждать в ней неистовое желание. Ее тело, сладострастно изогнувшись, прижалось к мускулистому торсу Данте, но прежде чем страсть успела захватить ее, Эрика оторвалась от его губ, приказав себе успокоиться.
– Не думай, что если будешь меня целовать, то я тебе подчинюсь. Ты вынудил меня участвовать в опасной игре, которую затеял со своим дядей, но я отказываюсь… – гневно бросила Эрика и осеклась: рука Данте скользнула ей под юбку и прошлась по бархатистой коже бедра.
– Ну что же ты? Продолжай, – голосом, хриплым от желания, проговорил Данте. – Я понимаю, что за свое гнусное поведение заслуживаю хорошей порки. – Его влажные губы прошлись по шее Эрики, отчего у нее перехватило дыхание и участился пульс. – Так что ты говорила?
Он провел указательным пальцем по декольте ее платья, по полуобнаженной пышной груди.
Эрика решила не подавать виду, что ей приятны его ласки. Если она сумеет сделать ему выговор в то время, как он пытается ее соблазнить, Данте наверняка решит, что ей безразличны его прикосновения. Тогда, быть может, он оставит ее в покое.
– Я отказываюсь притворяться твоей покорной женой. – Голос Эрики предательски дрогнул в самый неподходящий момент, однако она сумела закончить свою мысль. – Между нами теперь ничего не может быть.
– Разве? – прошептал Данте. Его горячее дыхание обожгло ей кожу, и Эрика вздрогнула. Губы его покрывали жаркими поцелуями ее плечи, потом опустились ниже, к пышной груди. Рука Данте скользнула в глубокое декольте платья, оттянула его вниз, и восхищенному взору Фаулера предстали нежная кожа цвета теплых сливок и упругие темные соски. – Я считаю твои протесты совершенно излишними. Ты по-прежнему хочешь меня, Эрика, и отлично это знаешь.
Эрика едва не задохнулась, когда Данте принялся дразнящим языком ласкать один нежный розовый бутон, потом другой, одновременно продолжая поглаживать ее бедра. У Эрики в низу живота появилось сладостное тянущее ощущение. Подвинувшись немного в сторону, Данте рывком усадил Эрику к себе на колени и прижался губами к ее зовущему рту. Губы Фаулера приоткрылись, и влажный язык скользнул в рот Эрики желанным гостем.
Похоже было, что у Данте не две руки, а по крайней мере дюжина. Они успевали одновременно побывать везде, пройтись по всему ее телу, одаряя божественной лаской. Эрике казалось, что она вот-вот растает от охватившего ее неистового желания. Когда Данте коснулся средоточия ее женственности, которое жаждало этого, Эрика вздрогнула всем телом. А Данте продолжал сладостную пытку. Рука его нежно прошлась по ее животу, потом не спеша спустилась вниз, раздвинула ей ноги. Безудержное желание охватило Эрику, когда пальцы мужа стали беззастенчиво ласкать ее бедра, потом забрались глубже, делая сладостную муку Эрики совсем невыносимой. Слабый стон сорвался с ее губ, когда Данте вновь провел рукой по ее животу, потом по бедрам и глубже, потом еще и еще… От его нежных, но с каждой секундой все более настойчивых прикосновений Эрику бросало то в жар, то в холод. Затем Данте, продолжая ласкать жену руками, принялся покрывать легкими поцелуями ее грудь, потом провел горячим языком поочередно по каждому набухшему соску, и страсть вспыхнула в Эрике таким яростным пламенем, что ей показалось, она больше не выдержит.
Огонь желания прошел по ее телу, окончательно лишив способности к сопротивлению, и Данте, поняв это, осторожно уложил жену, совсем недавно еще непокорную, спиной на сиденье и склонился над ней.
Легкий вздох вырвался у Данте, когда он прижался к Эрике, а она страстно прильнула к нему, желая поскорее потушить желание, которое Данте в очередной раз удалось в ней вызвать. И хотя Эрика понимала, что совершает огромную глупость, продолжая любить этого зеленоглазого негодяя, она ничего не могла с собой поделать. Можно было сколько угодно твердить о том, что он ей безразличен, однако сердце и душа ее принадлежат ему.
Данте осторожно вошел в нее, и вновь Эрика отдалась восхитительному чувству, уносящему ее в какой-то неведомый мир, в котором царствует страсть. Когда мускулистое тело Данте прижалось к ней, Эрика позабыла обо всем на свете. Где она находится, что с ней происходит – не важно, важно только то, что Данте с ней, в ней, уверенно ведет ее к волшебному мгновению, когда страсть, охватившая их тела, бурным потоком вырвется наружу, даря невиданное наслаждение. И вот он настал, этот восхитительный миг. Эрике показалось, что мир вспыхнул и заиграл радужными красками. Сладкая дрожь пробежала по ее телу, и Данте, глухо застонав, содрогнулся вместе с ней…
Когда бурно колотящееся сердце Эрики немного успокоилось, Данте наклонился к ней и легонько коснулся губами ее губ. Немного погодя Эрика пришла наконец в себя и ужаснулась. Боже правый! Да как она могла допустить такое? Проститутки и те, должно быть, ведут себя приличнее! Лежать полуголой в карете в объятиях этого отъявленного негодяя Данте! Да она с ума сошла!
Эрика сердито оттолкнула Данте и принялась лихорадочно приводить в порядок одежду.
Данте весело улыбнулся. Ага! Значит, его непредсказуемая женушка собирается делать вид, будто между ними ничего не произошло. Не выйдет!
– Никогда, даже в самых своих безудержных фантазиях, я и представить себе не мог, что поездка под дождем может доставить такое наслаждение, – заметил он все еще слегка охрипшим голосом.
Эрика проигнорировала его замечание. И поскольку у нее не оказалось под рукой никакого тяжелого предмета, который можно было обрушить на Данте, она вынуждена была пустить в ход единственное доступное ей в данный момент средство – свой острый язычок.
– А мне никогда, даже в страшном сне, не могло привидеться, что меня изнасилуют. Да где? В карете и под проливным дождем! – выпалила она, поправляя платье.
– Изнасилуют? – Данте изумленно вскинул брови. – Что-то не припомню, чтобы мне пришлось применять силу, моя радость.
Что верно, то верно, печально подумала Эрика. Какая же она идиотка, что сдалась совершенно без боя, и не подумав оказать сопротивление. Достойная дочь своего отца. У того нет ни капли воли, и у нее тоже не наблюдается. Тот позволяет Сэбину вертеть собой, как ему вздумается, и дочь не отстает – пляшет под дудку Данте.
Эрика вздохнула с облегчением, когда карета наконец остановилась и отпала необходимость изображать перед Данте оскорбленную невинность. Что толку? Этот зеленоглазый дьявол и так прекрасно понимает, что она опозорилась перед ним в очередной раз, не сумев устоять перед его чарами. Эрика выскочила из кареты, чтобы не видеть его насмешливой ухмылки. Как она будет теперь, после всего случившегося, смотреть ему в глаза? Эрика понятия не имела.
Кипя от ярости, она ворвалась в спальню, захлопнула за собой дверь и закрыла ее на ключ. Данте с Сэбином делают с ней все, что им вздумается. Решили, что ею можно перебрасываться, как мячиком. Мало того что она не вольна распоряжаться своей судьбой, так еще абсолютно беспомощна перед этим змеем-искусителем Данте. И теперь, когда он лишил ее всего, даже гордости, Эрика не могла не признать что сама во всем виновата. Бросив взгляд в зеркало, она сморщилась от отвращения. Проклятая лицемерка! Говорит одно, а делает другое. Сказав «нет», тотчас же отдается безудержной страсти.
Плюхнувшись на кровать, Эрика со злостью ткнула кулаком подушку, представляя, что это ненавистный Данте. Презренный негодяй! Чтоб ему пусто было!
– Ужин готов, – раздался за дверью безмятежный голос мужа.
Бросив яростный взгляд в сторону двери, Эрика выпалила:
– Я не голодна!
– Странно, когда мы с тобой ехали в карете, я этого что-то не заметил, – весело проговорил Данте.