– Черт бы тебя побрал! – вопил Кейри, несясь по палубе следом за Эрикой.
   Вне себя от ужаса смотрел Данте, как Сэбин выхватил из кармана пистолет и прицелился Эрике в спину. Боже милостивый! Он собрался убить ее!
   В этот момент свет фонаря осветил мрачную фигуру Сэбина, облаченного в черное. Зловеще блеснуло дуло пистолета. Испуганно ахнув, Рид выхватил из кармана свой пистолет и сунул его в руку Данте, который беспомощно озирался по сторонам, кляня себя на чем свет стоит за то, что, отправляясь в погоню за своим беспощадным родственником, от которого всего можно ожидать, не удосужился захватить с собой оружие.
   – Ты лучше меня стреляешь, – бросил Рид.
   Эрика остановилась, не зная, в какую сторону кинуться, чтобы несшийся за ней по пятам дьявол ее не поймал.
   – Прыгай, черт подери! – завопил Данте.
   Такое Эрике и в голову не могло прийти. Неужели ей придется прыгать? Обернувшись, она увидела, что Сэбин остановился и вскинул пистолет, целясь ей в спину. Чувствуя, как от страха все внутри у нее сжимается, Эрика тем не менее смело перекинула ногу через поручни и взглянула в мутные, вспененные винтом парохода воды Миссисипи. Нет, уж лучше не смотреть вниз! Но неужели ей все-таки придется прыгать? От одной этой мысли у Эрики закружилась голова и предательская тошнота подступила к горлу. Взгляд ее снова нырнул вниз, в темные глубины. Ну почему всегда так получается, что единственный путь к спасению – это куда-то прыгать?
   – Эрика! – Громкий голос Данте вывел ее из невеселых раздумий, и Эрика перевела взгляд на возлюбленного, перестав созерцать кружившийся внизу страшный водоворот.
   – Только попробуй прыгнуть – я тебя убью! – взревел Сэбин, взводя курок. – Клянусь тебе! Если ты не достанешься мне, никто тебя не получит!
   – Ради Бога, прыгай! – завопил Данте, тщательно прицеливаясь в Кейри.
   Раздался леденящий душу крик Эрики, и оба пистолета одновременно выстрелили. Эрика не знала, что пуля Данте точно попала в цель: Сэбин, схватившись за грудь, перевалился через перила и исчез в темных глубинах, а вместе с ним и сокровища майя, обретшие покой на дне реки, в грязи и иле, из которых они и были добыты. Не знала она и того, что Кейри больше никогда не будет ей угрожать. Впрочем, в данный момент ее это мало интересовало. Ее вновь охватил безумный страх, наваливавшийся на нее всякий раз, когда ей приходилось прыгать, что в последнее время случалось довольно часто. Она летела вниз, словно падающая звезда – ошеломленная, беспомощная, не чувствующая ничего, кроме всепоглощающего ужаса. С силой пронзив толщу воды, Эрика отчаянно забарахталась, рассчитывая всплыть на поверхность. Она попыталась вдохнуть в себя побольше воздуха, но не смогла. Воздуха не было… Сердце исступленно заколотилось у Эрики в груди. Сейчас она задохнется… Мощное течение подхватило ее, грозя увлечь вниз, на дно, где уже обрел вечный покой Сэбин.
   – Данте… – попыталась позвать Эрика, но из груди вырвался лишь слабый шепот.
   Эрика боролась изо всех сил, однако их оказалось недостаточно, чтобы преодолеть мощное течение. Закружив ее в водовороте, оно вновь потянуло ее вниз. Поняв, что сопротивление бесполезно, Эрика закрыла глаза и отдалась на милость безумствующей стихии. Ее уносило от берега все дальше и дальше, однако Эрика уже этого не ощущала…
 
   Обхватив рукой Эрику за талию, Данте прижал к себе ее обмякшее тело и поплыл к берегу, таща ее за собой. Голова Эрики беспомощно моталась из стороны в сторону, и Фаулера охватила паника. Неужели пуля Сэбина достигла своей цели?
   После того как Рид помог ему вытащить из воды не подающую признаков жизни Эрику, Данте взобрался на пирс. На лице его появилось озабоченное выражение. Осторожно перевернул он Эрику лицом вниз, чтобы осмотреть ей спину. Он был совершенно уверен в том, что обнаружит смертоносную рану. Каково же было его облегчение, когда ее не оказалось! Эрика легонько пошевелилась, и Фаулер, опустившись перед ней на колени, заключил ее в свои объятия и начал бережно баюкать, словно испуганного ребенка.
   – Эрика, ты меня слышишь? – прошептал Данте, осыпая быстрыми поцелуями ее пепельно-серые щеки.
   Порывисто вздохнув, Эрика открыла глаза: над ней склонилось полное заботы и тревоги лицо Данте. Слабая улыбка появилась на ее бледном лице. Протянув руку, Эрика откинула с его лба темную прядь волос.
   – Я люблю тебя, – прошептала она.
   Видя, как Эрика и Данте прильнули друг к другу, Эллиот обреченно вздохнул. Значит, это и в самом деле правда. Эрика любит Данте. Именно к нему взывала она, когда мчалась от смерти, и позже, когда бросалась в бурную реку. А он, Эллиот, выставил себя на посмешище! Но ведь Эрика пыталась сказать ему, что сердце ее отдано Данте, и если бы он не был настолько ослеплен любовью и полон решимости завоевать эту обворожительную красотку, он бы и сам увидел, что Эрику и Данте с самого начала тянуло друг к другу.
   – И я тебя люблю, – прошептал в ответ Фаулер. – Я так боялся, что ты не прыгнешь, даже когда от этого зависела твоя жизнь. – Он с гордостью взглянул на Эрику и откинул с ее прекрасного лица непокорные пряди волос. – Похоже, ты наконец-то преодолела в себе боязнь высоты.
   Эрика устало кивнула. Данте подхватил ее на руки и усадил на свою лошадь.
   – За последние четыре месяца я прыгала столько, сколько мне не доводилось прыгать за всю свою жизнь. – Губы ее тронула лукавая улыбка. – Вот и в твою жизнь запрыгнула…
   Данте вскочил в седло позади Эрики.
   – Надеюсь лишь, что ты не выпрыгнешь из нее. Я этого не вынесу, потому что без тебя мне нет жизни.
   Нежно улыбнувшись, Эрика прижалась к его широкой груди.
   – Не беспокойся, любовь моя. Этого никогда не случится, – заверила она Фаулера.
   – Надеюсь, ты мне это докажешь, – ухмыльнулся он, проведя рукой по ее груди. – Сразу же, как только мы приедем домой.
   – А эта лошадка способна нестись галопом? – лукаво улыбнувшись, спросила Эрика.
   Данте пришпорил коня, и влюбленные скрылись в ночной тьме. С удивлением покачав головой, Рид, взглянув на Корбина и Эллиота, хмыкнул:
   – Что делает с человеком страсть! Он совсем теряет рассудок. Вот и Данте не миновала чаша сия, с тех пор как эта своенравная колдунья вошла в его жизнь.
   Корбин бросил взгляд на Эллиота, который, с тех пор как услышал, как Эрика признается в любви Данте, не проронил ни слова.
   – Ничего тут не поделаешь, – решительно произнес он. – Ни одну женщину Данте так не любил, как Эрику. Не могу винить тебя, Эллиот, за ту сцену, которую ты устроил, но ты сейчас собственными глазами видел, какие чувства эти двое испытывают друг к другу.
   Тяжело вздохнув, Эллиот легонько кивнул и взглянул на удалявшуюся влюбленную парочку.
   – Я им завидую, – признался он. – Но зла я на них больше не держу. Эрика права. Со мной она не была бы счастлива, а постоянно жить во лжи я не смог бы ее заставить. Эрика слишком любит жизнь, и я возненавидел бы самого себя, если бы стал причиной ее несчастий.
   – Ты хороший человек, Эллиот, – сочувственно улыбнулся ему Корбин.
   – Похоже, для этой очаровательной проказницы – не очень, – проворчал тот. – Хоть и не хочется мне в этом признаваться, но Данте ей подходит лучше.
   – Не стоит себя казнить, – вмешался Рид. – Ничего нет удивительного в том, что ты влюбился в Эрику. Даже я, старый, трухлявый пень, и то вообразил, что влюбился в эту красотку. Но эти двое, Данте и Эрика, явно неравнодушны друг к другу, хотя, прежде чем признаться в этом, прошли через настоящий ад. Для Данте признаваться женщине в любви – нож острый. Уж я-то знаю. Сколько я его ни уговаривал объясниться с Эрикой, ничего не получалось. Наотрез отказывался. Только метался по шхуне, словно раненый лев. Уже потом успокоился, когда они выложили друг дружке все, что у них на сердце.
   – Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, – тихо произнес Корбин, когда вдали затих стук копыт. – Теперь мы все сможем пожить спокойно. А то из-за этих двоих и у нас была не жизнь, а сплошной кошмар.
   Услышав эти слова, Рид весело хмыкнул:
   – Если ты так думаешь, то глубоко ошибаешься, дружище. Эта девица и сама спокойно жить не будет, и другим не даст. Когда мы с Данте отправились на Юкатан за сокровищами, она напросилась вместе с нами и даже лазила вместе с Данте в колодец, чтобы их достать. Эрика не из тех, кто пропустит что-нибудь интересное. Она…
   – Эрика была с вами в экспедиции по Центральной Америке?! – Эллиот вытаращил от изумления глаза.
   Похоже, он все-таки плохо знает Эрику, хотя ему казалось, что изучил ее досконально. Спокойная, размеренная жизнь жены банкира никогда бы не прельстила женщину, которая, чтобы добыть спрятанные сокровища, отважилась продираться сквозь густые джунгли, кишмя кишевшие всевозможными насекомыми.
   Заметив, что небольшая аудитория жаждет продолжения рассказа, Рид не заставил себя долго ждать и принялся красочно описывать приключения, которые ему, Эрике и Данте довелось испытать в джунглях Юкатана. Корбин с Эллиотом только недоверчиво качали головами.
   Проезжая мимо ручья, протекавшего по пастбищу, принадлежавшему Данте, Корбин услышал тихое лошадиное ржание и улыбнулся. Похоже, это все-таки несложно. Все, что от Данте потребуется, – это любить Эрику, пришел к выводу Корбин, услышав, как из-за кустов доносится тихий смех. Этот негодник Данте не удосужился даже проехать несколько лишних миль до дома, где его с Эрикой ждала мягкая постель!
   Когда Корбин, добравшись до особняка, спешился и направился по ступенькам к входной двери, губы его тронула таинственная улыбка. Надо будет и им с Леоной перенять богатый любовный опыт братишки и поплескаться в ручье. Мысль эта настолько понравилась Корбину, что он твердо решил сегодня же воплотить ее в жизнь. Вот только расскажет Мэгги и Эвери, что случилось, чтобы они знали, что никто из их детей не пострадал, проводит гостей и займется с Леоной любовью на лоне природы.
* * *
   Увидев входящего в зал Корбина, Мэгги вся подалась вперед и порывисто сжала руку Эвери. Она не сомневалась, что ее сына и единственной дочери Эвери уже нет в живых, и приготовилась услышать самое худшее.
   – Они… – начала было Мэгги, но Корбин не дал ей договорить.
   – Эрика и Данте живы, – сообщил он.
   Услышав это, Мэгги и Эвери облегченно прильнули друг к другу.
   – Слава тебе Господи, – выдохнул Эвери. Но заметив, что Корбин еще не все сказал, обеспокоенно спросил: – А Сэбин?
   – Данте был вынужден убить его, после того как Сэбин попытался выстрелить Эрике в спину, – пояснил Корбин, напряженно следя за тем, как отреагирует на это сообщение мать.
   Мэгги молча кивнула, сдерживая готовые хлынуть из глаз слезы. В течение долгих лет она пыталась отыскать в своем брате хоть крупицу хорошего, но не могла. Сэбин всегда отличался злым и жестоким нравом. А после того как он убил Доминика, Мэгги вообще поставила на нем крест, решив, что этого человека уже ничем не исправить. Больно было думать, что Сэбин столько времени играл человеческими жизнями, что один человек погиб по его вине, а многих он пытался сделать несчастными.
   – Что ж, думаю, все получилось как нельзя лучше. Империя Кейри, которую он создал, пользуясь самыми подлыми методами, вновь превратится в обычный домашний очаг, где царят мир и любовь, – сказал Корбин, улыбнувшись Мэгги. – Все состояние и имущество Сэбина принадлежат теперь тебе, мама. И я очень надеюсь, что ты сумеешь сделать так, что плантация Кейри снова будет пользоваться уважением, как это было раньше.
   Мэгги с надеждой взглянула на Эвери:
   – Ты не будешь возражать, если мы начнем нашу новую жизнь в доме, в котором жили все мои предки? Если ты предпочитаешь…
   – Как очень верно заметил Корбин, будет справедливо, если мы обратим в добро то, что так долго было средоточием зла, – вмешался Эвери, глядя на Мэгги любящим взглядом. – Я намереваюсь меньше времени проводить на хлопковой бирже и буду счастлив помочь тебе обустроить наш новый дом.
   – Отец, уже поздно, – подал голос Джейми, когда на секунду воцарилась тишина. – Может, поедем на плантацию Данте? Ведь завтра будет очень напряженный день.
   Однако по лицу Эвери было видно, что ему никуда не хочется уезжать от Мэгги. Он не виделся с ней целых четыре года, и им было что сказать друг другу.
   Заметив, что Эвери колеблется, Корбин взял Джейми за руку и увлек его в кабинет.
   – Сомневаюсь, что хозяин с хозяйкой будут в данный момент рады нас видеть, – заметил он, хмыкнув. – Так что спешить нам некуда.
   Джейми обеспокоенно нахмурился:
   – Ты что-то скрыл от Мэгги с отцом? Значит, Эрика все-таки пострадала?
   Криво усмехнувшись, Корбин сунул Джейми в руку стакан с бренди.
   – Не особо, всего несколько синяков и порезов, – заверил он Беннета-младшего. – Не волнуйся, с твоей сестрой все в порядке. Просто я только что видел их с Данте в ручье… Они занимались тем, чем и положено заниматься возлюбленным накануне второй свадьбы.
   Выражение лица Корбина было настолько красноречивым, что Джейми все понял. Залпом влив в себя бренди, он протянул Корбину пустой стакан:
   – В таком случае плесни мне еще стаканчик. Мне бы ужасно не хотелось оказаться в доме моего будущего зятя нежданным гостем.
   Корбин вручил пареньку всю бутылку.
   – К тому времени как ты ее прикончишь, думаю, Данте уже закончит свои любовные игры при луне.
   Задумчиво глядя на внушительных размеров бутыль, Джейми заметил:
   – К тому времени как я выпью ее до дна, мне наверняка будет наплевать на Эрику и Данте.
   И он уселся на стул с твердым намерением отпраздновать предстоящую свадьбу сестры. А Корбин с нетерпением взглянул на часы. Скорее бы уж настала полночь, чтобы они с Леоной могли остаться вдвоем. В этот момент мимо кабинета прошла Леона и одарила мужа любящей улыбкой. Корбин теперь не сомневался: любое, даже самое долгое ожидание будет вознаграждено с лихвой.

Часть девятая

   Все мысли, страсти и восторги,
   Которые испытывает человек,
   Являются лишь слугами любви
   И питают ее священное пламя.
Колридж

Глава 28

   Когда Данте, не доезжая до особняка, остановил коня, Эрика недоуменно нахмурилась. Обернувшись, она взглянула Фаулеру в глаза и, увидев, что он хитро улыбается, поняла, что он задумал.
   – Почему это вы остановились, сэр? – лукаво поинтересовалась она, касаясь тонким пальчиком чувственных губ Данте.
   – Как-то ночью случалось мне проезжать мимо этого ручья. Светила полная луна, и в ее свете я заметил в воде одну обворожительную нимфу, – тихо заговорил Данте, слегка касаясь своими губами губ Эрики. – Надеюсь, эта красотка никуда не спряталась. Она хороша, как дивный сон, который мне бы хотелось посмотреть с ней вместе. – В голосе Данте прозвучало едва сдерживаемое желание.
   – Она где-то здесь, – заверила его Эрика, расстегивая пуговицы у Данте на рубашке.
   – Найди мне эту обворожительную нимфу, и побыстрее, – попросил он Эрику, которая в этот момент покрывала легкими поцелуями его шею. – Я слишком долго ее не видел.
   Положив голову Фаулеру на плечо, Эрика взглянула ему в лицо, смутно белевшее во мраке ночи: изумрудные глаза горели таким живым огнем, что у нее перехватило дыхание.
   – Двадцать четыре часа для вас долго? – насмешливо бросила она. – У вас просто необузданный аппетит, сэр!
   – Когда я рядом с тобой, моя прекрасная нимфа, мне не под силу укротить сидящего во мне зверя.
   Эрика соскользнула на землю и пошла по берегу ручья, на ходу сбрасывая с себя одежду.
   – Что ж, в таком случае придется поискать для тебя эту таинственную сирену.
   Не отдавая себе отчета в том, что делает, словно пребывая в волшебном сне, Данте тоже спешился и направился следом за Эрикой мимо кустов, под которыми то тут, то там были разбросаны предметы женского туалета. Взглянув на стоявшую у ручья Эрику, он почувствовал стеснение в груди. Алебастровая кожа его красавицы невесты тускло мерцала в лунном свете, на губах играла призывная улыбка. Эрика вошла в воду и медленно двинулась вперед, а за ней потянулся длинный шлейф блестящих, словно покрытых крошечными бриллиантиками волн. Не отрывая взгляда от обворожительной нимфы, Фаулер поспешно стянул с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. Следом за ней на траву полетели черные ботинки.
   Эрика тихонько рассмеялась, когда, оглянувшись, увидела, как Данте судорожно пытается скинуть брюки. Однако смех ее замер, стоило ему направиться к ней. Данте был просто великолепен. Сильный, мужественный и благородный мужчина. Как же она его любит! Данте подплыл к ней и заключил в свои объятия. Исходивший от Фаулера запах мужского тела вскружил ей голову, и Эрика застонала от удовольствия.
   – М-м-м… Я опьянен тобою, – хрипло прошептал Данте, легонько касаясь губами губ Эрики. – Губы твои как вино, и я жажду вобрать в себя их сладость. – Он прильнул губами к губам Эрики. – Ты пахнешь так нежно, словно сама весна. – Вдохнув восхитительный запах, исходивший от Эрики, Данте судорожно вздохнул и приник ненасытными губами к ее шее.
   Чувство глубокого наслаждения охватило Эрику, когда Фаулер, подхватив на руки, приподнял ее и она оказалась на поверхности воды. Покрыв нежными, легкими поцелуями ее грудь, Данте принялся будоражить кончиком языка сначала один упругий сосок, потом другой. Рука его, скользнув по плечу Эрики, спустилась ниже, на талию. Вдоволь насладившись упругими бутонами, губы Данте принялись исследовать трепещущие бедра возлюбленной. Эрика застонала от наслаждения, когда руки Фаулера пришли на помощь губам. Он умело ласкал ее тело, не обделяя своим вниманием ни единого дюйма. Голова Эрики шла кругом от охватившего ее неистового желания. Сладостные ласки любимого, казалось, лишали ее рассудка. Она прерывисто дышала, трепеща всем телом, а Данте все продолжал возбуждать ее. Эрике на секунду показалось, что еще немного – и она сойдет с ума.
   – Я не надоем тебе, когда голова моя поседеет? Вдруг ты предпочтешь мне какого-нибудь стройного красавца? – спросил он, покрывая бархатистое тело Эрики нежными поцелуями. – Будешь ли ты любить меня и тогда, когда глаза мои начнут слезиться от старости, а спина сгорбится?
   – Ты что, считаешь мое чувство к тебе не любовью, а простым увлечением, которое со временем исчезнет? – прошептала Эрика, обхватив голову Данте обеими руками и заглядывая в бездонные озера, в которых полыхало изумрудное пламя.
   Глядя на прекрасное лицо любимой, Данте печально улыбнулся:
   – Ты страстно любишь жизнь, Эрика. Откуда мне знать, что никогда не стану тебе в тягость? Как могу я быть уверенным в том, что ты останешься мне верна, что рядом с тобой не появится какой-нибудь молоденький юноша, в которого ты влюбишься? Вдруг тогда ты станешь жалеть о том, что связала свою судьбу с человеком старше себя? Хотя я не могу винить мать за то, что она увлеклась моим отцом, мне кажется, это произошло отчасти потому, что он был значительно старше ее. – Данте крепко обнял Эрику, словно боялся ее потерять. – Ты стала частью меня самого, милая моя. Когда тебя что-то пугает, это и мне причиняет нестерпимые мучения. Когда что-то тебя радует, я радуюсь вместе с тобой. Мне было бы невыносимо больно отказаться от тебя, и в то же время я не переживу, если ты будешь со мной несчастлива. Я хочу, чтобы ты была совершенно уверена в тех словах, которые будешь произносить завтра во время венчания. Я хочу, чтобы ты не сомневалась в том, что чувство, которое ты ко мне испытываешь, – это и в самом деле настоящая любовь. Что даже когда я стану старым, седым, глухим, тебе не захочется меня бросить.
   Эрика, конечно, не в состоянии была предсказать будущее, однако, будучи девушкой проницательной, чувствовала, что любовь, которую они с Данте испытывают друг к другу, выпадает на долю человека лишь один раз в жизни. Она знала, какой мужчина ей нужен, а Фаулер намного превосходил все ее ожидания. Как бы ей хотелось развеять все его сомнения! Неужели Данте не догадывается, что он единственный человек на земле, способный сделать ее счастливой?
   – Не нужно сравнивать нас с Мэгги и Домиником. Их брак был браком по расчету. Они поженились только потому, что женитьба эта была выгодна обеим семьям. А мы с тобой поклялись в верности друг другу, потому что любим друг друга, а не из-за какой-то финансовой выгоды. – Прерывисто вздохнув, Эрика одарила Фаулера обожающей улыбкой. – Я никогда не давала тебе повода сомневаться в моей преданности, Данте. Моя любовь к тебе безгранична. Ты стал для меня всем в этом мире. Я уже следовала за тобой на край света и обратно. Что еще я должна сделать, чтобы доказать тебе, что я люблю тебя больше всех на этой земле, что ты дорог мне больше жизни?
   Выражение лица Эрики было таким искренним, а голос так трепетал от полноты ощущений, что у Фаулера не осталось никаких сомнений в том, что она его любит. Чувства, читавшиеся в этих бездонных голубых глазах, были достаточным тому доказательством.
   – Знаешь, я никогда не мог довольствоваться лишь половиной. Мне всегда нужно было или все, или ничего. Можешь ли ты представить себе, как сильно я тебя люблю? – прошептал он и, подхватив Эрику на руки, понес ее к берегу.
   – Так сильно, что ты будешь шептать мне эти слова, даже когда я стану морщинистой седой старухой? – поддразнила она его. – И когда я забеременею и стану круглой и неповоротливой?
   В глазах Данте заплясали веселые искорки. Поставив Эрику на ноги, он провел руками по ее стройному телу.
   – Я буду просто счастлив изучить всевозможные грани натуры Эрики Фаулер, – заверил он ее. – И должен тебе сказать, что изучать я их буду очень тщательно, – добавил он сладострастным голосом. – Боюсь, что для этого не хватит всей жизни. – Опустившись на мягкий ковер из сочной травы и потянув за собой Эрику, Данте улыбнулся обольстительной улыбкой. – Потуши этот всепоглощающий огонь, разгоревшийся в моем теле, моя очаровательная нимфа.
   – Я всегда была рада это сделать и никогда тебе не отказывала, – прошептала Эрика дрожащим от едва сдерживаемого желания голосом. – Не откажу и на этот раз. Я люблю тебя, Данте, и всегда буду любить…
   Она нежно обняла его, притянула к себе, и Данте закрыл глаза, отрешившись от всего земного и всецело отдаваясь восхитительной ласке. Каждый поцелуй, каждое прикосновение словно говорили: «Я тебя люблю». Эрика знала, что нужно делать, чтобы доставить ему удовольствие, и охотно демонстрировала свое умение. Фаулер чувствовал, что каждая клеточка его тела уже охвачена огнем. Нежный запах любимой кружил ему голову, с каждым прикосновением сердце все неистовее колотилось в груди. И столь мучительна оказалась эта сладостная пытка, что Данте не выдержал и тихонько застонал.
   Глядя любимому в глаза, Эрика призывно приоткрыла губы, и он приник к ее зовущему рту. Обхватив Эрику за бедра, Данте осторожно вошел в нее. И Эрика, чувствуя, как огромная волна желания подхватила ее на свой гребень и понесла, с радостью ей отдалась. Она с наслаждением отвечала на жадные поцелуи Данте, на его такие сладостные и умелые ласки. Она будто растворялась в блаженной неге, вызванной безграничной, всеобъемлющей любовью. А страсть их становилась все неистовее, и пламя, пожиравшее их молодые тела, – все жарче, пока Эрике и Данте не показалось, что оно вот-вот спалит их дотла. Слова любви срывались с их губ, когда они, охваченные безудержной страстью, отдавались друг другу под покрывалом, сотканным из мерцающих звезд. Им чудилось, что они находятся в раю, что любовь их, прекрасная, как дивный сон, будет длиться вечно.
   Эрика и Данте принадлежали друг другу всецело, без остатка. Каждый из них дополнял другого. Они прошли сквозь самые тяжкие испытания и завоевали право на счастье. Эрике хотелось оставаться в объятиях возлюбленного всю жизнь, так и лежать, глядя в его изумрудные глаза, согревавшие ей душу и заставлявшие сердце радостно биться.
   Когда пламя страсти немного поутихло, Данте притянул Эрику к себе.
   – Твои отец и брат сочтут меня негостеприимным хозяином, – прошептал он хрипловатым от только что пережитой страсти голосом. – Они впервые приедут на мою плантацию, а меня там не окажется и некому будет их встретить.
   Эрика легонько поцеловала Данте в губы и провела рукой по его шероховатому лицу, словно хотела запечатлеть в памяти его прекрасные черты.
   – Джентльмен никогда не стал бы уклоняться от встречи со своими гостями, – согласилась она и улыбнулась ему обезоруживающей улыбкой. – Однако тебя, Данте, можно назвать кем угодно, только не джентльменом. Так что пусть мои отец и брат еще несколько минут побудут без нас.
   – Может, ты скажешь, почему мы не можем тотчас же вернуться домой? – спросил Данте. – Хоть я и не джентльмен, но все же имею некоторое представление о порядочности.
   В голосе его прозвучала обида.
   Губы Эрики скользнули по плечу Данте, ее полная грудь прижалась к его обнаженной груди.
   – Такая причина, по которой мы можем отложить на время возвращение на плантацию, тебя устроит? – прошептала она, лаская его кожу горячим дыханием.
   Данте удовлетворенно хмыкнул.
   – Еще как устроит, – заверил он Эрику и, опрокинув ее на спину, оперся на локти, пристально вглядываясь в обворожительное лицо возлюбленной. – Я хочу еще раз очутиться вместе с тобой в раю, детка. А гостей пусть пока развлекают слуги.
   Когда губы Эрики вновь прижались к его губам, душу Данте охватил восторг. Он обошел чуть ли не весь мир в поисках женщины, способной удовлетворить его страсть и разделить его любовь к приключениям. Но теперь, держа в объятиях эту черноволосую сирену, он уже не испытывал желания бороздить моря и океаны. Любовь овладела всем его существом, и, кроме любви к этой своенравной красотке, Данте ничего больше не было нужно. Приручать Эрику уже само по себе было интереснейшим приключением, и никакие богатства мира не могли сравниться с любовью, светящейся в ее глазах – этих таинственных голубых озерах. Ни одно путешествие не шло ни в какое сравнение с блаженством, которое охватывало его всякий раз, когда он прижимался к нежному телу Эрики.
   И когда трепетный восторг переполнил их души, Данте почувствовал, что в груди у него вспыхивает неукротимый огонь, становящийся все горячее и горячее с каждым поцелуем и каждым прикосновением. Даря Данте свои обворожительные ласки, Эрика словно убеждала любимого в том, что они вдвоем – одно целое и останутся таковыми навек. И Данте, с наслаждением отвечая на эти ласки, чувствовал себя так, будто он уносится со своей возлюбленной к далеким звездам, мерцавшим в ночной мгле.
   – Я всегда буду любить тебя, – прошептала Эрика.
   Данте удовлетворенно улыбнулся. Он верил в Эрику, потому что смог поверить в любовь. Для него теперь и Эрика, и любовь были неотделимы…