Страница:
— Да помилует нас Создатель! Что это вы тут делаете? — К ним приближалась Дарбия, темноволосая дризидка, помогающая выхаживать Нисандера. Кипя возмущением, она быстро подошла и осенила труп знаком благословения. — Враги они или нет, я не могу допустить такого варварства, — резко сказала женщина.
— Наши действия — вовсе не осквернение, — заверил ее Серегил, поднимаясь на ноги. — Этот человек и еще несколько носят на себе отметины пленимарских шпионов. Нужно известить о нашей находке царицу, прежде чем тела сожгут.
Дризидка, все еще хмурясь, скрестила руки на груди.
— Хорошо. Я об этом позабочусь.
— Тебя за нами послал Валериус? — спросил Серегил.
— Да. Нисандер начинает приходить в себя.
Не слушая ее больше, Серегил и Микам кинулись к башне.
Магиана все еще сидела в кресле у постели Нисандера:
она провела здесь всю ночь, положив руку на лоб больного.
Взглянув на нее, Микам словно почувствовал, как волшебница переливает собственную энергию в любимого, стараясь поддержать его и излечить своей жизненной силой.
Старый маг, на взгляд Микама, выглядел еще хуже, чем прежде. Лицо его покрыла синеватая бледность, глаза под лохматыми седыми бровями глубоко запали. Дышал он так слабо, что простыня еле подымалась на груди, но все же Микам услышал его вздох — словно сухие листья зашуршали по камню.
Вид Нисандера, должно быть, нанес Серегилу тяжелый удар. Микам прочел на лице друга отчаяние, рожденное, как он знал, борьбой двух чувств: глубокой любви к Нисандеру и пламенного желания узнать у него все, что можно, ради спасения Алека, Серегил задержался у умывальника, отмывая руки, потом опустился на колени у постели и взял руку Нисандера в свои. Микам встал за креслом Магианы; в этот момент глаза старого волшебника медленно открылись.
— Я нашел твою карту, — сказал ему Серегил, не желая терять драгоценного времени.
— Да, — одними губами ответил Нисандер, слегка кивнув. — Это хорошо.
— Колонна небес, Иотгаш-хораг. Это гора Китес, верно? Снова еле заметный кивок.
— Храм, о котором ты говорил, — он на горе?
— Нет, — сказал Нисандер.
— Внизу, под землей?
Никакого ответа.
Серегил внимательно всматривался в лицо раненого, надеясь заметить хоть какое-нибудь движение, затем спросил с трудно давшимся ему спокойствием:
— У ее подножия?
Лицо Нисандера болезненно исказилось, но после нескольких отчаянных попыток что-то сказать он снова закрыл глаза.
Серегил стиснул кулаки и опустил голову на руки. Микам не мог видеть лица Магианы, но заметил, как дрожит ее рука, когда волшебница коснулась плеча Серегила.
— Он снова ушел в себя. Я знаю, как необходимо тебе поговорить с ним, но он еще слишком слаб.
— Ты что-нибудь понял? — спросил Микам, не желая расставаться с надеждой.
Все еще стоя на коленях у постели Нисандера, Серегил покачал головой.
— Он пытался что-то выговорить. Что-то вроде «лети от нас» или «лей в таз», но он шептал так тихо, что я не уверен…
Магиана наклонилась вперед, стиснула плечо Серегила и повернула его к себе лицом.
— Лейтеус? Не могло это быть имя Лейтеус? Серегил удивленно взглянул на нее:
— Да! Да, возможно Я где-то слышал это имя… Магиана прижала руки к груди
— Лейтеус-и-Маринис — астролог и близкий друг Нисандера Они уже больше года обсуждают время появления какой-то кометы Серегил вскочил на ноги и начал лихорадочно искать что-то у камина Наконец он нагнулся и вытащил из-под кресла книгу.
— Я еще вчера заметил раскрытую книгу рядом с его креслом, — сказал он, вручая находку Магиане.
Волшебница раскрыла фолиант, и Микам увидел, что листы сплошь покрыты таблицами и какими-то загадочными символами.
— Да, — сказала она. — Это одна из книг Лейтеуса.
— Тебе когда-нибудь случалось слышать слово «синодическое»? — с растущим возбуждением спросил ее Серегил.
— Как я понимаю, это что-то, относящееся к движению звезд и планет.
Микам изумленно взглянул на Магиану:
— Ты хочешь сказать, что Нисандер пытался послать нас к этому астрологу?
— Похоже на то.
— «Одно место и одно время» — так он сказал вчера, — напомнил Серегил.
— Синодическое расположение, вроде появления этой кометы. Должно быть, это имеет какое-то отношение к тому, что задумал Мардус.
Серегил наклонился и коснулся бледной щеки Нисандера.
— Не знаю, слышишь ли ты меня, — сказал он тихо. — Я отправляюсь к Лейтеусу. Понимаешь, Нисандер, Я поговорю с Лейтеусом — Никаких признаков того, что Нисандер пришел в сознание, не появилось. Серегил печально отвел со лба старика прядь седых волос. — Впрочем, не важно. Я ведь Проводник. Ты можешь на меня положиться.
За стенами Орески уже тоже чувствовалась весна. Небо было ясным, и ветерок гонял маленькие вихри прошлогодних листьев и пыли.
Всадники выехали через Жатвенные ворота и скоро свернули с дороги на тропинку, карабкающуюся на утесы над морем. Скромное жилище астролога находилось на самом конце мыса. Чайки грациозно кружили над ним в утреннем небе.
Ворота были на запоре, но в конце концов в ответ на громкий стук Серегила появился слуга
— Не в привычках моего господина принимать посетителей в столь ранний час, — важно сообщил он, с плохо скрытым презрением глядя на растрепанные волосы и мешковатый кафтан Серегила.
— Мы здесь по делу величайшей важности, — возразил Серегил своим самым надменным тоном. — Передай своему хозяину, что благородный Серегил-и-Корит Солун Мерингил Боктерса и господин Микам Кавиш из Уотермида желают видеть его немедленно по делу, связанному с его другом Нисандером, верховным магом из Дома Орески.
Должным образом впечатленный этим множеством титулов, слуга провел их в небольшую гостиную, выходящую на море, и отправился за Лейтеусом.
— То пророчества, то астрологи, — пробурчал себе под нос Микам, меряя шагами маленькое помещение. — Алека похитили эти мерзкие мясники, а мы тут собираемся оснастить свой корабль парусами из тумана!
— Они получатся надежными, я чувствую это. — Серегил опустился на скамью у окна и, опершись локтем на подоконник, стал смотреть в морскую даль.
У них появилась путеводная нить, и сколь бы тонкой она ни была, для Серегила, казалось, этого достаточно, чтобы восстановить внутреннее спокойствие, которое было необходимо ему для действий. После всех ужасов, пережитых накануне, Серегил стал, на взгляд Микама, даже чересчур спокоен.
«А что, если у этого астролога не окажется ответов на все вопросы?»
— Как отнеслась Кари к твоему внезапному отъезду? Микам пожал плечами:
— У нее уже почти четырехмесячная беременность, Бека с гвардией в самом пекле, а я снова куда-то отправляюсь с тобой. Я поклялся Кари, что буду с ней, когда подойдет ее срок.
Все еще глядя в окно, Серегил тихо сказал:
— Ты ведь не обязан никуда ехать. Пророчество или нет, выбор ты должен сделать сам.
— Не говори глупостей. Конечно, я с тобой, — ворчливо ответил Микам. — Я сделал свой выбор и не передумаю. — Он уселся рядом с Серегилом. — Хотя должен признать, что все это мне не нравится. Нисандер ведь говорил о том, что необходима четверка, и вот на тебе: мы с тобой остались вдвоем прежде, чем дело началось.
— Нас все еще четверо, Микам. Микам минуту задумчиво смотрел на мозаику на полу, потом сжал худое плечо Серегила.
— Я помню, что вчера сказал Валериус. Я хочу верить в это так же, как и ты, но…
— Нет! — Серегил бросил на Микама яростный взгляд. — Пока я не коснусь его мертвого тела. Алек жив, слышишь!
Микам прекрасно понимал, какое отчаяние скрывается за гневом друга. Если Алек жив, тогда Серегил пройдет сквозь огонь и смерть, чтобы спасти его. Если Алек мертв, он сделает то же самое, чтобы отомстить его убийцам. Как бы ни повернулись события, винить в неудаче он будет себя.
— Ты же знаешь, я люблю Алека так же сильно, как и ты, — сказал Микам мягко, — но если мы позволим горю затуманить нам головы, это не принесет ему ни малейшей пользы. Если мы собираемся составить какой-то разумный план, нужно по крайней мере учитывать возможность того, что он погиб. Если тот, о ком ты говоришь как о «древке», должен быть лучником, нам лучше…
Серегил по-прежнему смотрел в окно, упрямо сжав губы.
— Нет.
Их разговор был прерван появлением коротенького толстенького человечка в невероятных размеров халате.
— Прошу прощения, господа, — извинился он зевая. — Как вы, без сомнения, понимаете, — продолжал он, вводя их в просторный кабинет, — природа моих исследований такова, что я вынужден работать ночью. Поэтому я редко просыпаюсь к этому часу. Я приказал заварить крепкого чая, так что, я надеюсь, вы…
— Прости меня, но ты, видно, ничего еще не знаешь о нападении на Дом Орески прошлой ночью, — прервал его Серегил, — и о том, что Нисандер-и— Азушра серьезно ранен.
— Нисандер! — задохнулся Лейтеус, падая в кресло. — Клянусь Светом, кому могло понадобиться причинять вред этому достойному старцу?
— Не могу сказать, — ответил Серегил; теперь его голос не выдавал и следа эмоций, обуревавших его недавно. — Он послал нас к тебе, хотя был слишком слаб, чтобы объяснить зачем. Магиана говорит, что он в последнее время много советовался с тобой по астрологическим вопросам. Может быть, это имеет какое-то отношение к нападению на Ореску.
— Ты так думаешь? — Лейтеус взял с полки кипу звездных карт и стал поспешно их перебирать. — Если бы только он позволил мне составить для него гороскоп! Он был очень любезен, конечно, но… Ах, вот она!
Он расстелил на полированном столе большую карту и наклонился над ней.
— Он, видишь ли, интересовался движением Копья Рендела.
— Это комета? — спросил Серегил.
— Да. — Астролог показал на цепочку крошечных символов. — У нее синодический цикл в пятьдесят семь лет. В этом году она должна вернуться. Нисандер помогал мне вычислить дату ее появления.
Серегил резко наклонился вперед:
— И ты ее получил?
Астролог снова сверился с пергаментом.
— Дай сообразить. Основываясь на наблюдениях, упоминаемых в летописи Ириндаи, и наших собственных вычислениях, думаю, что Копье Рендела станет видно в пятнадцатую ночь литиона.
— Значит, у нас есть чуть больше двух недель, — пробормотал Микам.
— Конечно, после этого она будет оставаться на небе еще около недели, — добавил Лейтеус. Копье Рендела — одна из самых крупных комет, очень впечатляющее зрелище. Однако особый интерес и для меня, и для Нисандера представляет тот факт, что на этот раз появление кометы совпадает с солнечным затмением — оно произойдет в полдень восемнадцатого.
Серегил бросил на Микама многозначительный взгляд, потом спросил:
— Это и считается синодическим расположением?
— Безусловно, и к тому же редкой разновидности, — ответил астролог. — Как я понимаю, именно поэтому Нисандер так заинтересовался.
— Затмение — нехорошее предзнаменование, — заметил Микам. — Я знал человека, который после затмения ослеп.
— Этот день будет вдвойне несчастливым — раз на небе покажется комета,
— добавил Серегил, хотя Микаму показалось, что в его голосе звучит скорее удовлетворение, чем беспокойство. — Я слышал, что кометы называют «холерными звездами» — они несут неурожай, войну, мор.
— Верно, благородный Серегил, — согласился Лейтеус. — Коллегия предсказателей уже послала предупреждение царице с советом прекратить в этот день всю торговлю. Людям лучше сидеть по домам, пока недоброе влияние не минует. Такого совпадения не случалось уже несколько столетий.
— И когда же начнется опасный период?
— Двенадцатого литиона.
— Были ли еще какие-то сведения, которыми интересовался Нисандер?
Астролог потер подбородок.
— Ну, как я помню, он еще просил меня вычислить, бывали ли такие парады планет раньше.
— И как, ты вычислил? Лейтеус улыбнулся:
— На самом деле мне даже не нужно было этого делать. Любой астролог в Скале знает, что именно такое синодическое противостояние было предвестником начала Великой Войны шестьсот восемьдесят четыре года назад. Так что видишь, благородный Серегил, разговоры о «холерных звездах» имеют под собой определенную почву.
Заверив астролога, что его будут извещать о здоровье Нисандера, Серегил и Микам возвратились в город.
— Признаюсь, похоже, Нисандер прав, если считает, что Мардус намечает удар на момент совпадения затмения и появления кометы, — сказал Микам.
— Он прав, я в этом уверен. Ты только подумай, Микам:
между Скалой и Пленимаром уже двадцать лет не было особых стычек, и вдруг ни с того ни с сего пленимарцы решают напасть, совсем как это было в Великую Войну: и прежний Верховный Владыка, который был против войны, умирает в самый подходящий момент, уступая трон своему воинственному сыну; и затмение совпадает с появлением кометы. А нападение на Ореску? Ведь если они затеяли какой-то обряд или церемонию, касающуюся этого их Пожирателя Смерти, какой момент подойдет лучше, чем синодическое расположение светил?
— Но ради чего все затевается? — проворчал Микам. — Все эти штуки, которые охранял Нисандер, для чего они Мардусу? Почему они так уж необходимы пленимарцам именно сейчас, когда война началась…
— В этом-то как раз все дело. Нисандер говорит, что он не первый Хранитель. Его учитель, Аркониэль, был Хранителем до него, а еще раньше Хранителями были другие волшебники. Кто знает, как долго маги Орески прятали что-то в подвалах? Может быть, это тянется со времен Великой Войны. Ты слышал легенды о некромантах и сражающихся мертвецах, и всем известно, что именно волшебники наконец переломили ход войны.
— Ты хочешь сказать, что пленимарцы собираются использовать эти реликвии, чтобы призвать на помощь злого бога?
— Что-то вроде того. Некоторое время оба молчали.
— Ну что ж, нам следует поторопиться, — сказал наконец Микам. — Если вы с Нисандером правы, то у нас всего около двух недель на поиски этого таинственного храма, если он вообще существует, а дорога туда не близкая. Нам ведь придется нанимать корабль.
— Я попросил Магиану послать весточку Ралю сегодня утром. Надеюсь, мы сможем выйти в море завтра или послезавтра. Серегил пришпорил коня и галопом поскакал к городским воротам. Микам с мрачным видом последовал за ним.
Возвратившись в Дом Орески, они нашли Магиану и Валериуса в рабочей комнате Нисандера. Серегил быстро пересказал им все, что они узнали от Лейтеуса.
— Так что, как видите, — заключил он, — совершенно необходимо, чтобы мы все оказались в нужном месте к тому моменту.
— Тащить Нисандера на корабль, который выйдет в море в сезон весенних бурь? Вы что, оба обезумели? — взорвался Валериус, гневно глядя на Серегила и Микама. — Это абсолютно невозможно! Я запрещаю!
Стиснув кулаки, Серегил изо всех сил старался сохранить спокойствие; он взглядом попросил Магиану о поддержке.
— Мы найдем способ устроить его удобно. Но Магиана решительно покачала головой:
— Мне очень жаль, Серегил, но Валериус прав. Нисандеру нужен покой для того, чтобы поправиться. Такое путешествие в его теперешнем состоянии убьет его.
— Уж не говоря о том обстоятельстве, что вы отправляетесь туда, где идут самые жаркие бои, — не унимался дризид. — Даже если он перенесет дорогу
— хотя и вряд ли, — что, если корабль возьмут на абордаж или потопят? Потроха Билайри, Нисандер ведь еще не приходит в сознание больше чем на несколько минут!
Серегил в отчаянии запустил пальцы в волосы.
— Микам, поговори с ними.
— Успокойся, — ответил ему Микам. — Если Валериус говорит, что Нисандер не перенесет путешествия, то и разговаривать больше не о чем. Но как насчет магического перемещения?
Магиана снова покачала головой:
— Он слишком слаб и не выживет. А даже если бы и выжил, все равно ничего не получится. После нападения в Ореске осталось всего три мага, включая меня, способных наложить такие чары. И пройдет еще некоторое время, пока хоть кто-нибудь из нас будет в силах это сделать.
Серегил в отчаянии застонал, но Микам продолжал размышлять.
— Ну, если предположить, что жрецы Иллиора не ошиблись со своими пророчествами, а астрологи правы насчет кометы, нам нет необходимости трогать Нисандера еще почти…
— Две недели! — воскликнул Серегил. — Да будет благословенно Пламя, дарующее этим упрямым последователям Сакора здравый смысл! Микам, может быть, ты спас нас всех! Что скажешь на это, Валериус? Наберется Нисандер достаточно сил за две недели?
— Учитывая его волю к жизни, это возможно, — неохотно признал дризид. — Что же касается его магической силы, только он сам сможет судить о ней.
Серегил с надеждой взглянул на волшебницу. Магиана долго смотрела на собственные сложенные на коленях руки, потом тихо сказала:
— К тому времени, да, я уже смогу помочь Нисандеру в перемещении на такое расстояние. Но решать должен будет он.
Микам хлопнул рукой по столу и поднялся.
— Ну, значит, договорились. Мы отплываем без Нисандера, а он, когда придет время, нас догонит.
Серегил сунул руку в кошель на поясе и вынул маленький серебряный амулет, такой же, как тот, что он дал Ралю.
— Он приведет вас к нашему кораблю, «Зеленой даме», — сказал он Магиане, передавая ей амулет. — Конечно, нет гарантии, что мы тогда еще будем на судне, но Раль сможет сказать, куда мы направились. Впрочем, подожди, есть еще один способ…
Серегил взял с рабочего стола чистую тряпку, надрезал палец кинжалом, выдавил на лоскут несколько капель крови и завязал его узлом.
— Благодаря этому вы всегда найдете меня, — сказал он Магиане. — Микаму лучше сделать то же самое — для большей надежности. А теперь простите меня, я хочу побыть с Нисандером.
Серегил вышел в дверь, ведущую на лестницу; Магиана с отвращением взглянула на запятнанный кровью лоскут.
— Я ненавижу магию на крови, — сказала она. — Да и Нисандер тоже. Ох, Микам, ты действительно думаешь, что все это совпало бы с намерениями Нисандера? Серегил ведь перенес столько ужасных ударов…
— Не знаю, — тихо ответил Микам; все же он уколол палец и оставил кровавую метку на другом лоскуте. — Но что мне известно точно, так это что только смерть может остановить Серегила в его предприятии. Если Алек жив, может быть, и есть шанс его освободить и даже помешать тому, что затеяли пленимарцы. Если же он ошибается… — Микам безнадежно пожал плечами. — Но ведь не могу же я позволить ему кинуться очертя голову в пекло одному, правда?
— А как насчет твоей собственной семьи? — спросил Валериус, когда Микам уже повернулся к двери. В первый раз за день Микам улыбнулся.
— Кари не покинет Уотермид, разве только враг появится у самых ворот. Да и Варник дал мне слово, что присмотрит за ней до моего возвращения.
Дризид улыбнулся сквозь растрепанную бороду:
— Твоя жена — сильная и решительная женщина. Бека, старшая, пошла в нее.
— Ох, Сакор! — простонал Микам. — Бека! Я же обещал Кари, что попрошу Нисандера посмотреть в магическом кристалле, все ли с ней в порядке.
— Не беспокойся, Магиана, — остановил Валериус начавшую подниматься с кресла волшебницу. — Микам, дай мне руку и думай о дочери.
Дризид стиснул в другой руке посох и закрыл глаза. Через несколько минут он объявил:
— С ней все в порядке. Я вижу, как она скачет с верными товарищами
— А Алек? — спросил Микам, все еще сжимая руку дризида. — Можешь ли ты увидеть его? Валериус сосредоточился.
— Вижу только одно: его нет среди мертвых, — ответил он хмурясь.
— Наши действия — вовсе не осквернение, — заверил ее Серегил, поднимаясь на ноги. — Этот человек и еще несколько носят на себе отметины пленимарских шпионов. Нужно известить о нашей находке царицу, прежде чем тела сожгут.
Дризидка, все еще хмурясь, скрестила руки на груди.
— Хорошо. Я об этом позабочусь.
— Тебя за нами послал Валериус? — спросил Серегил.
— Да. Нисандер начинает приходить в себя.
Не слушая ее больше, Серегил и Микам кинулись к башне.
Магиана все еще сидела в кресле у постели Нисандера:
она провела здесь всю ночь, положив руку на лоб больного.
Взглянув на нее, Микам словно почувствовал, как волшебница переливает собственную энергию в любимого, стараясь поддержать его и излечить своей жизненной силой.
Старый маг, на взгляд Микама, выглядел еще хуже, чем прежде. Лицо его покрыла синеватая бледность, глаза под лохматыми седыми бровями глубоко запали. Дышал он так слабо, что простыня еле подымалась на груди, но все же Микам услышал его вздох — словно сухие листья зашуршали по камню.
Вид Нисандера, должно быть, нанес Серегилу тяжелый удар. Микам прочел на лице друга отчаяние, рожденное, как он знал, борьбой двух чувств: глубокой любви к Нисандеру и пламенного желания узнать у него все, что можно, ради спасения Алека, Серегил задержался у умывальника, отмывая руки, потом опустился на колени у постели и взял руку Нисандера в свои. Микам встал за креслом Магианы; в этот момент глаза старого волшебника медленно открылись.
— Я нашел твою карту, — сказал ему Серегил, не желая терять драгоценного времени.
— Да, — одними губами ответил Нисандер, слегка кивнув. — Это хорошо.
— Колонна небес, Иотгаш-хораг. Это гора Китес, верно? Снова еле заметный кивок.
— Храм, о котором ты говорил, — он на горе?
— Нет, — сказал Нисандер.
— Внизу, под землей?
Никакого ответа.
Серегил внимательно всматривался в лицо раненого, надеясь заметить хоть какое-нибудь движение, затем спросил с трудно давшимся ему спокойствием:
— У ее подножия?
Лицо Нисандера болезненно исказилось, но после нескольких отчаянных попыток что-то сказать он снова закрыл глаза.
Серегил стиснул кулаки и опустил голову на руки. Микам не мог видеть лица Магианы, но заметил, как дрожит ее рука, когда волшебница коснулась плеча Серегила.
— Он снова ушел в себя. Я знаю, как необходимо тебе поговорить с ним, но он еще слишком слаб.
— Ты что-нибудь понял? — спросил Микам, не желая расставаться с надеждой.
Все еще стоя на коленях у постели Нисандера, Серегил покачал головой.
— Он пытался что-то выговорить. Что-то вроде «лети от нас» или «лей в таз», но он шептал так тихо, что я не уверен…
Магиана наклонилась вперед, стиснула плечо Серегила и повернула его к себе лицом.
— Лейтеус? Не могло это быть имя Лейтеус? Серегил удивленно взглянул на нее:
— Да! Да, возможно Я где-то слышал это имя… Магиана прижала руки к груди
— Лейтеус-и-Маринис — астролог и близкий друг Нисандера Они уже больше года обсуждают время появления какой-то кометы Серегил вскочил на ноги и начал лихорадочно искать что-то у камина Наконец он нагнулся и вытащил из-под кресла книгу.
— Я еще вчера заметил раскрытую книгу рядом с его креслом, — сказал он, вручая находку Магиане.
Волшебница раскрыла фолиант, и Микам увидел, что листы сплошь покрыты таблицами и какими-то загадочными символами.
— Да, — сказала она. — Это одна из книг Лейтеуса.
— Тебе когда-нибудь случалось слышать слово «синодическое»? — с растущим возбуждением спросил ее Серегил.
— Как я понимаю, это что-то, относящееся к движению звезд и планет.
Микам изумленно взглянул на Магиану:
— Ты хочешь сказать, что Нисандер пытался послать нас к этому астрологу?
— Похоже на то.
— «Одно место и одно время» — так он сказал вчера, — напомнил Серегил.
— Синодическое расположение, вроде появления этой кометы. Должно быть, это имеет какое-то отношение к тому, что задумал Мардус.
Серегил наклонился и коснулся бледной щеки Нисандера.
— Не знаю, слышишь ли ты меня, — сказал он тихо. — Я отправляюсь к Лейтеусу. Понимаешь, Нисандер, Я поговорю с Лейтеусом — Никаких признаков того, что Нисандер пришел в сознание, не появилось. Серегил печально отвел со лба старика прядь седых волос. — Впрочем, не важно. Я ведь Проводник. Ты можешь на меня положиться.
За стенами Орески уже тоже чувствовалась весна. Небо было ясным, и ветерок гонял маленькие вихри прошлогодних листьев и пыли.
Всадники выехали через Жатвенные ворота и скоро свернули с дороги на тропинку, карабкающуюся на утесы над морем. Скромное жилище астролога находилось на самом конце мыса. Чайки грациозно кружили над ним в утреннем небе.
Ворота были на запоре, но в конце концов в ответ на громкий стук Серегила появился слуга
— Не в привычках моего господина принимать посетителей в столь ранний час, — важно сообщил он, с плохо скрытым презрением глядя на растрепанные волосы и мешковатый кафтан Серегила.
— Мы здесь по делу величайшей важности, — возразил Серегил своим самым надменным тоном. — Передай своему хозяину, что благородный Серегил-и-Корит Солун Мерингил Боктерса и господин Микам Кавиш из Уотермида желают видеть его немедленно по делу, связанному с его другом Нисандером, верховным магом из Дома Орески.
Должным образом впечатленный этим множеством титулов, слуга провел их в небольшую гостиную, выходящую на море, и отправился за Лейтеусом.
— То пророчества, то астрологи, — пробурчал себе под нос Микам, меряя шагами маленькое помещение. — Алека похитили эти мерзкие мясники, а мы тут собираемся оснастить свой корабль парусами из тумана!
— Они получатся надежными, я чувствую это. — Серегил опустился на скамью у окна и, опершись локтем на подоконник, стал смотреть в морскую даль.
У них появилась путеводная нить, и сколь бы тонкой она ни была, для Серегила, казалось, этого достаточно, чтобы восстановить внутреннее спокойствие, которое было необходимо ему для действий. После всех ужасов, пережитых накануне, Серегил стал, на взгляд Микама, даже чересчур спокоен.
«А что, если у этого астролога не окажется ответов на все вопросы?»
— Как отнеслась Кари к твоему внезапному отъезду? Микам пожал плечами:
— У нее уже почти четырехмесячная беременность, Бека с гвардией в самом пекле, а я снова куда-то отправляюсь с тобой. Я поклялся Кари, что буду с ней, когда подойдет ее срок.
Все еще глядя в окно, Серегил тихо сказал:
— Ты ведь не обязан никуда ехать. Пророчество или нет, выбор ты должен сделать сам.
— Не говори глупостей. Конечно, я с тобой, — ворчливо ответил Микам. — Я сделал свой выбор и не передумаю. — Он уселся рядом с Серегилом. — Хотя должен признать, что все это мне не нравится. Нисандер ведь говорил о том, что необходима четверка, и вот на тебе: мы с тобой остались вдвоем прежде, чем дело началось.
— Нас все еще четверо, Микам. Микам минуту задумчиво смотрел на мозаику на полу, потом сжал худое плечо Серегила.
— Я помню, что вчера сказал Валериус. Я хочу верить в это так же, как и ты, но…
— Нет! — Серегил бросил на Микама яростный взгляд. — Пока я не коснусь его мертвого тела. Алек жив, слышишь!
Микам прекрасно понимал, какое отчаяние скрывается за гневом друга. Если Алек жив, тогда Серегил пройдет сквозь огонь и смерть, чтобы спасти его. Если Алек мертв, он сделает то же самое, чтобы отомстить его убийцам. Как бы ни повернулись события, винить в неудаче он будет себя.
— Ты же знаешь, я люблю Алека так же сильно, как и ты, — сказал Микам мягко, — но если мы позволим горю затуманить нам головы, это не принесет ему ни малейшей пользы. Если мы собираемся составить какой-то разумный план, нужно по крайней мере учитывать возможность того, что он погиб. Если тот, о ком ты говоришь как о «древке», должен быть лучником, нам лучше…
Серегил по-прежнему смотрел в окно, упрямо сжав губы.
— Нет.
Их разговор был прерван появлением коротенького толстенького человечка в невероятных размеров халате.
— Прошу прощения, господа, — извинился он зевая. — Как вы, без сомнения, понимаете, — продолжал он, вводя их в просторный кабинет, — природа моих исследований такова, что я вынужден работать ночью. Поэтому я редко просыпаюсь к этому часу. Я приказал заварить крепкого чая, так что, я надеюсь, вы…
— Прости меня, но ты, видно, ничего еще не знаешь о нападении на Дом Орески прошлой ночью, — прервал его Серегил, — и о том, что Нисандер-и— Азушра серьезно ранен.
— Нисандер! — задохнулся Лейтеус, падая в кресло. — Клянусь Светом, кому могло понадобиться причинять вред этому достойному старцу?
— Не могу сказать, — ответил Серегил; теперь его голос не выдавал и следа эмоций, обуревавших его недавно. — Он послал нас к тебе, хотя был слишком слаб, чтобы объяснить зачем. Магиана говорит, что он в последнее время много советовался с тобой по астрологическим вопросам. Может быть, это имеет какое-то отношение к нападению на Ореску.
— Ты так думаешь? — Лейтеус взял с полки кипу звездных карт и стал поспешно их перебирать. — Если бы только он позволил мне составить для него гороскоп! Он был очень любезен, конечно, но… Ах, вот она!
Он расстелил на полированном столе большую карту и наклонился над ней.
— Он, видишь ли, интересовался движением Копья Рендела.
— Это комета? — спросил Серегил.
— Да. — Астролог показал на цепочку крошечных символов. — У нее синодический цикл в пятьдесят семь лет. В этом году она должна вернуться. Нисандер помогал мне вычислить дату ее появления.
Серегил резко наклонился вперед:
— И ты ее получил?
Астролог снова сверился с пергаментом.
— Дай сообразить. Основываясь на наблюдениях, упоминаемых в летописи Ириндаи, и наших собственных вычислениях, думаю, что Копье Рендела станет видно в пятнадцатую ночь литиона.
— Значит, у нас есть чуть больше двух недель, — пробормотал Микам.
— Конечно, после этого она будет оставаться на небе еще около недели, — добавил Лейтеус. Копье Рендела — одна из самых крупных комет, очень впечатляющее зрелище. Однако особый интерес и для меня, и для Нисандера представляет тот факт, что на этот раз появление кометы совпадает с солнечным затмением — оно произойдет в полдень восемнадцатого.
Серегил бросил на Микама многозначительный взгляд, потом спросил:
— Это и считается синодическим расположением?
— Безусловно, и к тому же редкой разновидности, — ответил астролог. — Как я понимаю, именно поэтому Нисандер так заинтересовался.
— Затмение — нехорошее предзнаменование, — заметил Микам. — Я знал человека, который после затмения ослеп.
— Этот день будет вдвойне несчастливым — раз на небе покажется комета,
— добавил Серегил, хотя Микаму показалось, что в его голосе звучит скорее удовлетворение, чем беспокойство. — Я слышал, что кометы называют «холерными звездами» — они несут неурожай, войну, мор.
— Верно, благородный Серегил, — согласился Лейтеус. — Коллегия предсказателей уже послала предупреждение царице с советом прекратить в этот день всю торговлю. Людям лучше сидеть по домам, пока недоброе влияние не минует. Такого совпадения не случалось уже несколько столетий.
— И когда же начнется опасный период?
— Двенадцатого литиона.
— Были ли еще какие-то сведения, которыми интересовался Нисандер?
Астролог потер подбородок.
— Ну, как я помню, он еще просил меня вычислить, бывали ли такие парады планет раньше.
— И как, ты вычислил? Лейтеус улыбнулся:
— На самом деле мне даже не нужно было этого делать. Любой астролог в Скале знает, что именно такое синодическое противостояние было предвестником начала Великой Войны шестьсот восемьдесят четыре года назад. Так что видишь, благородный Серегил, разговоры о «холерных звездах» имеют под собой определенную почву.
Заверив астролога, что его будут извещать о здоровье Нисандера, Серегил и Микам возвратились в город.
— Признаюсь, похоже, Нисандер прав, если считает, что Мардус намечает удар на момент совпадения затмения и появления кометы, — сказал Микам.
— Он прав, я в этом уверен. Ты только подумай, Микам:
между Скалой и Пленимаром уже двадцать лет не было особых стычек, и вдруг ни с того ни с сего пленимарцы решают напасть, совсем как это было в Великую Войну: и прежний Верховный Владыка, который был против войны, умирает в самый подходящий момент, уступая трон своему воинственному сыну; и затмение совпадает с появлением кометы. А нападение на Ореску? Ведь если они затеяли какой-то обряд или церемонию, касающуюся этого их Пожирателя Смерти, какой момент подойдет лучше, чем синодическое расположение светил?
— Но ради чего все затевается? — проворчал Микам. — Все эти штуки, которые охранял Нисандер, для чего они Мардусу? Почему они так уж необходимы пленимарцам именно сейчас, когда война началась…
— В этом-то как раз все дело. Нисандер говорит, что он не первый Хранитель. Его учитель, Аркониэль, был Хранителем до него, а еще раньше Хранителями были другие волшебники. Кто знает, как долго маги Орески прятали что-то в подвалах? Может быть, это тянется со времен Великой Войны. Ты слышал легенды о некромантах и сражающихся мертвецах, и всем известно, что именно волшебники наконец переломили ход войны.
— Ты хочешь сказать, что пленимарцы собираются использовать эти реликвии, чтобы призвать на помощь злого бога?
— Что-то вроде того. Некоторое время оба молчали.
— Ну что ж, нам следует поторопиться, — сказал наконец Микам. — Если вы с Нисандером правы, то у нас всего около двух недель на поиски этого таинственного храма, если он вообще существует, а дорога туда не близкая. Нам ведь придется нанимать корабль.
— Я попросил Магиану послать весточку Ралю сегодня утром. Надеюсь, мы сможем выйти в море завтра или послезавтра. Серегил пришпорил коня и галопом поскакал к городским воротам. Микам с мрачным видом последовал за ним.
Возвратившись в Дом Орески, они нашли Магиану и Валериуса в рабочей комнате Нисандера. Серегил быстро пересказал им все, что они узнали от Лейтеуса.
— Так что, как видите, — заключил он, — совершенно необходимо, чтобы мы все оказались в нужном месте к тому моменту.
— Тащить Нисандера на корабль, который выйдет в море в сезон весенних бурь? Вы что, оба обезумели? — взорвался Валериус, гневно глядя на Серегила и Микама. — Это абсолютно невозможно! Я запрещаю!
Стиснув кулаки, Серегил изо всех сил старался сохранить спокойствие; он взглядом попросил Магиану о поддержке.
— Мы найдем способ устроить его удобно. Но Магиана решительно покачала головой:
— Мне очень жаль, Серегил, но Валериус прав. Нисандеру нужен покой для того, чтобы поправиться. Такое путешествие в его теперешнем состоянии убьет его.
— Уж не говоря о том обстоятельстве, что вы отправляетесь туда, где идут самые жаркие бои, — не унимался дризид. — Даже если он перенесет дорогу
— хотя и вряд ли, — что, если корабль возьмут на абордаж или потопят? Потроха Билайри, Нисандер ведь еще не приходит в сознание больше чем на несколько минут!
Серегил в отчаянии запустил пальцы в волосы.
— Микам, поговори с ними.
— Успокойся, — ответил ему Микам. — Если Валериус говорит, что Нисандер не перенесет путешествия, то и разговаривать больше не о чем. Но как насчет магического перемещения?
Магиана снова покачала головой:
— Он слишком слаб и не выживет. А даже если бы и выжил, все равно ничего не получится. После нападения в Ореске осталось всего три мага, включая меня, способных наложить такие чары. И пройдет еще некоторое время, пока хоть кто-нибудь из нас будет в силах это сделать.
Серегил в отчаянии застонал, но Микам продолжал размышлять.
— Ну, если предположить, что жрецы Иллиора не ошиблись со своими пророчествами, а астрологи правы насчет кометы, нам нет необходимости трогать Нисандера еще почти…
— Две недели! — воскликнул Серегил. — Да будет благословенно Пламя, дарующее этим упрямым последователям Сакора здравый смысл! Микам, может быть, ты спас нас всех! Что скажешь на это, Валериус? Наберется Нисандер достаточно сил за две недели?
— Учитывая его волю к жизни, это возможно, — неохотно признал дризид. — Что же касается его магической силы, только он сам сможет судить о ней.
Серегил с надеждой взглянул на волшебницу. Магиана долго смотрела на собственные сложенные на коленях руки, потом тихо сказала:
— К тому времени, да, я уже смогу помочь Нисандеру в перемещении на такое расстояние. Но решать должен будет он.
Микам хлопнул рукой по столу и поднялся.
— Ну, значит, договорились. Мы отплываем без Нисандера, а он, когда придет время, нас догонит.
Серегил сунул руку в кошель на поясе и вынул маленький серебряный амулет, такой же, как тот, что он дал Ралю.
— Он приведет вас к нашему кораблю, «Зеленой даме», — сказал он Магиане, передавая ей амулет. — Конечно, нет гарантии, что мы тогда еще будем на судне, но Раль сможет сказать, куда мы направились. Впрочем, подожди, есть еще один способ…
Серегил взял с рабочего стола чистую тряпку, надрезал палец кинжалом, выдавил на лоскут несколько капель крови и завязал его узлом.
— Благодаря этому вы всегда найдете меня, — сказал он Магиане. — Микаму лучше сделать то же самое — для большей надежности. А теперь простите меня, я хочу побыть с Нисандером.
Серегил вышел в дверь, ведущую на лестницу; Магиана с отвращением взглянула на запятнанный кровью лоскут.
— Я ненавижу магию на крови, — сказала она. — Да и Нисандер тоже. Ох, Микам, ты действительно думаешь, что все это совпало бы с намерениями Нисандера? Серегил ведь перенес столько ужасных ударов…
— Не знаю, — тихо ответил Микам; все же он уколол палец и оставил кровавую метку на другом лоскуте. — Но что мне известно точно, так это что только смерть может остановить Серегила в его предприятии. Если Алек жив, может быть, и есть шанс его освободить и даже помешать тому, что затеяли пленимарцы. Если же он ошибается… — Микам безнадежно пожал плечами. — Но ведь не могу же я позволить ему кинуться очертя голову в пекло одному, правда?
— А как насчет твоей собственной семьи? — спросил Валериус, когда Микам уже повернулся к двери. В первый раз за день Микам улыбнулся.
— Кари не покинет Уотермид, разве только враг появится у самых ворот. Да и Варник дал мне слово, что присмотрит за ней до моего возвращения.
Дризид улыбнулся сквозь растрепанную бороду:
— Твоя жена — сильная и решительная женщина. Бека, старшая, пошла в нее.
— Ох, Сакор! — простонал Микам. — Бека! Я же обещал Кари, что попрошу Нисандера посмотреть в магическом кристалле, все ли с ней в порядке.
— Не беспокойся, Магиана, — остановил Валериус начавшую подниматься с кресла волшебницу. — Микам, дай мне руку и думай о дочери.
Дризид стиснул в другой руке посох и закрыл глаза. Через несколько минут он объявил:
— С ней все в порядке. Я вижу, как она скачет с верными товарищами
— А Алек? — спросил Микам, все еще сжимая руку дризида. — Можешь ли ты увидеть его? Валериус сосредоточился.
— Вижу только одно: его нет среди мертвых, — ответил он хмурясь.
Глава 36. Черные дни Алека
Зубы у Алека сгнили и выпали. Жгучая желчь клокотала в горле, и мерзкие змеи копошились в животе. Ему так хотелось свернуться в клубок, заслониться от этих непрерывных мучений, но железные острия, вогнанные в руки и ноги, держали его распятым. Слепой и беспомощный, он мог только лежать, ожидая единственного доступного облегчения — темных снов, где были лишь вздохи ветра и шум воды…
Иногда во тьме возникали лица, выплывали из мути и издевались, исчезая из вида прежде, чем он мог вспомнить имена.
Лихорадка усиливалась, охватывая пламенем кожу, сжигая любые воспоминания, пока не осталось ничего, кроме шума волн…
Алек ощутил холод соленого ветра на своей обнаженной коже, но боли не было Тело его стало тяжелым, таким тяжелым, что сдвинуться с места оказалось невозможно; единственное, на что он нашел силы, — это провести языком по зубам; все они оказались на месте. Как может кошмарный сон обрести такую реальность, вяло удивился он, и лишить его сил и способности думать? Ледяной ветер помог его рассудку проясниться, но мир вокруг все еще качался; в этом было что-то смутно знакомое. Открыв глаза, Алек заморгал и уставился на большой квадратный парус, четко вырисовывающийся на фоне полуденного неба.
И на двух пленимарских солдат.
Алек с трудом встал на колени и начал шарить в поисках кинжала, но кто-то лишил его всей одежды, кроме набедренной повязки, оставив полностью беспомощным. Солдаты захохотали, и Алек узнал их: они были среди тех, кто издевался над ним в Вольде.
— Не бойся, Алек!
Юноша медленно поднялся на ноги, слишком потрясенный, чтобы ответить. Меньше чем в десяти футах от него к поручням небрежно прислонился князь Мардус. В тот единственный раз, когда Алек видел его раньше, Мардус сидел. Алек и предположить не мог, до чего же тот высок. Но красивое жестокое лицо, коротко подстриженная темная бородка, шрам на левой щеке — все это он хорошо запомнил. И еще улыбку, которая никогда не отражалась в глазах.
— Надеюсь, ты хорошо выспался. — Одетый в безупречный наряд из кожи и бархата, Мардус смотрел на юношу со всей заботливостью гостеприимного хозяина.
«Как я сюда попал?» — гадал Алек, все еще не находя слов. Постепенно к нему начали возвращаться отрывочные воспоминания: отчаянная скачка в Уотермид, рычащая собака, незажженные фонари, надежда найти Серегила дома. Кроме этого, в голове у него была лишь непроницаемая серая муть, в которой, однако, таился ужас.
— Но тебе же холодно, — заметил Мардус. Он расстегнул золотую застежку, скреплявшую на плече его плащ, и сделал знак стражникам; те грубо подтолкнули Алека вперед и держали, пока Мардус закутывал тяжелой тканью его голые плечи.
Вернув застежку на место одной затянутой в перчатку рукой, Мардус воткнул ее длинную иглу так, что конец ее коснулся горла Алека.
Алек в ужасе старался не отрывать взгляда от пуговиц на бархатном камзоле Мардуса. Игла сильно уперлась в горло, но все-таки недостаточно сильно, чтобы поранить кожу;
— Посмотри на меня, Алек из Керри. Ну же, не будь таким застенчивым!
Голос Мардуса был обезоруживающе мягок. Против своего желания Алек взглянул в черные глаза.
— Так-то лучше. — Все еще улыбаясь, Мардус защелкнул застежку. — Тебе не следует меня бояться. Под моей защитой тебе ничего не угрожает. Более того, я буду оберегать тебя, как лев.
Алек почувствовал, что кто-то подошел к нему сзади.
— Возможно, он еще не понимает, в каком положении оказался, и поэтому не испытывает должной благодарности. — Голос с сильным акцентом прошипел эти слова прямо ему в ухо.
Говоривший прошел вперед и встал рядом с Мардусом; Алек узнал того молчаливого «дипломата», что сопровождал пленимарского посла в Вольде.
— Наверное, так и есть, — легко согласился Мардус. — Алек, ты должен знать, что Варгул Ашназаи хотел поступить с тобой совсем иначе — выпотрошить, как рыбку, как только ты попал к нам в руки. Нельзя сказать, что такое желание было неоправданным, учитывая, сколько беспокойства ты со своим приятелем доставил нам за последние месяцы. Это я не позволил ему так с тобой обойтись. «Ну он же просто впечатлительный мальчик», — много раз говорил я ему, пока мы выслеживали вас в Римини.
— Много раз, — подтвердил некромант с ядовитой улыбкой. — Иногда я опасаюсь, что сердечная доброта моего господина Мардуса не доведет его до добра.
— И все же что еще мог я думать, видя, как такой умный и предприимчивый юноша связался с неподходящей компанией, — печально покачал головой Мардус.
— Переметнувшийся ауренфэйский шпион, изгнанный из собственной страны и обласканный шлюхой-царицей развращенного народа; маг, которого даже его собственные сподвижники считают свихнувшимся дураком! «Нет, Варгул Ашназаи,
— сказал я, — мы должны сначала выяснить, нельзя ли спасти бедного парня». — Мардус схватил Алека за плечи и притянул так близко к себе, что тот ощутил на лице дыхание пленимарца. Глаза Мардуса, казалось, потемнели еще больше, когда он спросил: — Как ты думаешь, Алек? Можно тебя спасти?
Завороженный взглядом Мардуса, Алек молчал. Несмотря на скрытую за ласковыми словами угрозу, манеры, сама личность Мардуса таили в себе опасную привлекательность, перед которой юноша чувствовал себя бессильным.
— У мальчишки упрямый характер, — сказал тот, кого Мардус назвал Варгулом Ашназаи. — Боюсь, он разочарует тебя.
— Не следует выносить поспешных суждений, — ответил Мардус. — В конце концов, этот Серегил из Римини, возможно, имеет определенные права на его преданность. Ты же сам говорил, что, по твоему мнению, в жилах Алека течет ауренфэйская кровь.
— Я уверен в этом, господин.
— Может быть, это его и удерживает. По городу ходило так много противоречивых слухов. Скажи мне, Алек, он, случайно, не отец тебе? Или сводный брат? С этими ауренфэйе так трудно разобраться: возраст невозможно определить по виду, да и лживы они от природы.
Иногда во тьме возникали лица, выплывали из мути и издевались, исчезая из вида прежде, чем он мог вспомнить имена.
Лихорадка усиливалась, охватывая пламенем кожу, сжигая любые воспоминания, пока не осталось ничего, кроме шума волн…
Алек ощутил холод соленого ветра на своей обнаженной коже, но боли не было Тело его стало тяжелым, таким тяжелым, что сдвинуться с места оказалось невозможно; единственное, на что он нашел силы, — это провести языком по зубам; все они оказались на месте. Как может кошмарный сон обрести такую реальность, вяло удивился он, и лишить его сил и способности думать? Ледяной ветер помог его рассудку проясниться, но мир вокруг все еще качался; в этом было что-то смутно знакомое. Открыв глаза, Алек заморгал и уставился на большой квадратный парус, четко вырисовывающийся на фоне полуденного неба.
И на двух пленимарских солдат.
Алек с трудом встал на колени и начал шарить в поисках кинжала, но кто-то лишил его всей одежды, кроме набедренной повязки, оставив полностью беспомощным. Солдаты захохотали, и Алек узнал их: они были среди тех, кто издевался над ним в Вольде.
— Не бойся, Алек!
Юноша медленно поднялся на ноги, слишком потрясенный, чтобы ответить. Меньше чем в десяти футах от него к поручням небрежно прислонился князь Мардус. В тот единственный раз, когда Алек видел его раньше, Мардус сидел. Алек и предположить не мог, до чего же тот высок. Но красивое жестокое лицо, коротко подстриженная темная бородка, шрам на левой щеке — все это он хорошо запомнил. И еще улыбку, которая никогда не отражалась в глазах.
— Надеюсь, ты хорошо выспался. — Одетый в безупречный наряд из кожи и бархата, Мардус смотрел на юношу со всей заботливостью гостеприимного хозяина.
«Как я сюда попал?» — гадал Алек, все еще не находя слов. Постепенно к нему начали возвращаться отрывочные воспоминания: отчаянная скачка в Уотермид, рычащая собака, незажженные фонари, надежда найти Серегила дома. Кроме этого, в голове у него была лишь непроницаемая серая муть, в которой, однако, таился ужас.
— Но тебе же холодно, — заметил Мардус. Он расстегнул золотую застежку, скреплявшую на плече его плащ, и сделал знак стражникам; те грубо подтолкнули Алека вперед и держали, пока Мардус закутывал тяжелой тканью его голые плечи.
Вернув застежку на место одной затянутой в перчатку рукой, Мардус воткнул ее длинную иглу так, что конец ее коснулся горла Алека.
Алек в ужасе старался не отрывать взгляда от пуговиц на бархатном камзоле Мардуса. Игла сильно уперлась в горло, но все-таки недостаточно сильно, чтобы поранить кожу;
— Посмотри на меня, Алек из Керри. Ну же, не будь таким застенчивым!
Голос Мардуса был обезоруживающе мягок. Против своего желания Алек взглянул в черные глаза.
— Так-то лучше. — Все еще улыбаясь, Мардус защелкнул застежку. — Тебе не следует меня бояться. Под моей защитой тебе ничего не угрожает. Более того, я буду оберегать тебя, как лев.
Алек почувствовал, что кто-то подошел к нему сзади.
— Возможно, он еще не понимает, в каком положении оказался, и поэтому не испытывает должной благодарности. — Голос с сильным акцентом прошипел эти слова прямо ему в ухо.
Говоривший прошел вперед и встал рядом с Мардусом; Алек узнал того молчаливого «дипломата», что сопровождал пленимарского посла в Вольде.
— Наверное, так и есть, — легко согласился Мардус. — Алек, ты должен знать, что Варгул Ашназаи хотел поступить с тобой совсем иначе — выпотрошить, как рыбку, как только ты попал к нам в руки. Нельзя сказать, что такое желание было неоправданным, учитывая, сколько беспокойства ты со своим приятелем доставил нам за последние месяцы. Это я не позволил ему так с тобой обойтись. «Ну он же просто впечатлительный мальчик», — много раз говорил я ему, пока мы выслеживали вас в Римини.
— Много раз, — подтвердил некромант с ядовитой улыбкой. — Иногда я опасаюсь, что сердечная доброта моего господина Мардуса не доведет его до добра.
— И все же что еще мог я думать, видя, как такой умный и предприимчивый юноша связался с неподходящей компанией, — печально покачал головой Мардус.
— Переметнувшийся ауренфэйский шпион, изгнанный из собственной страны и обласканный шлюхой-царицей развращенного народа; маг, которого даже его собственные сподвижники считают свихнувшимся дураком! «Нет, Варгул Ашназаи,
— сказал я, — мы должны сначала выяснить, нельзя ли спасти бедного парня». — Мардус схватил Алека за плечи и притянул так близко к себе, что тот ощутил на лице дыхание пленимарца. Глаза Мардуса, казалось, потемнели еще больше, когда он спросил: — Как ты думаешь, Алек? Можно тебя спасти?
Завороженный взглядом Мардуса, Алек молчал. Несмотря на скрытую за ласковыми словами угрозу, манеры, сама личность Мардуса таили в себе опасную привлекательность, перед которой юноша чувствовал себя бессильным.
— У мальчишки упрямый характер, — сказал тот, кого Мардус назвал Варгулом Ашназаи. — Боюсь, он разочарует тебя.
— Не следует выносить поспешных суждений, — ответил Мардус. — В конце концов, этот Серегил из Римини, возможно, имеет определенные права на его преданность. Ты же сам говорил, что, по твоему мнению, в жилах Алека течет ауренфэйская кровь.
— Я уверен в этом, господин.
— Может быть, это его и удерживает. По городу ходило так много противоречивых слухов. Скажи мне, Алек, он, случайно, не отец тебе? Или сводный брат? С этими ауренфэйе так трудно разобраться: возраст невозможно определить по виду, да и лживы они от природы.