Фомичев Алексей Сергеевич. Внешняя угроза. Второй шанс

   Лянерс дал другую команду, и между фигурами возникла двойная линия.
   – А это линия Нульриа. Она проходит строго по центру между двумя ближними планетами с обеих сторон. У нас это Женьер, у них Негрим.
   – А что это за овал? – ткнул пальцем на светящееся пятно почти в центре экрана Титов.
   – Это Аккусат. Спорная территория.
   Генерал напряг память. Об Аккусате что-то говорила Марита. Еще тогда, в сорок третьем. Там вроде как шла война.
   – И как сейчас?
   – После заключения мирного соглашения Аккусат разделен на две части. И мы, и Протерис держим там вооруженные силы, наземные и космические. Довольно большие группировки.
   – Угу. – Титов задумчиво покивал. – Значит, это может быть их рук дело… Какое-то новое оружие, новая технология…
   Лянерс с уважением взглянул на генерала. Быстро соображает землянин!
   – У нашего руководства есть такая мысль. Но пока никаких подтверждений мы не получали.
   – То есть вы в подвешенном состоянии!
   – Да. Но это… плохое состояние. В любой момент подобное может произойти и с Семптарикой, и с другими планетами.
 
   «Вот почему последние дни они ходят хмурые, – прикидывал Титов. – Планета – не кошелек, потеря так потеря! Ясно, что их положение сильно осложнилось!»
   – И что дальше? – задал вопрос Титов. – Уйдете к себе?
   Лянерс мысленным приказом отключил компьютер, вернулся на диван.
   – Я уже сказал: мы доведем до конца курс. А потом уйдем. Установление контакта и открытие представительства на Земле признано нецелесообразным. Вы пока не готовы. Земля как склад боеприпасов под охраной нерадивого часового. То ли проспит, то ли разбазарит имущество. А то и сам подпалит. Пока Земля не дойдет до глобального объединения, пока человечество не перестанет быть… ну если и не единым, то более мирным, нам здесь делать нечего.
   Титов кивнул – оценка инопланетянина полностью совпадала с его собственной.
   – А сейчас, Илья Дмитриевич, я хотел бы спросить вас вот о чем, – проговорил Лянерс.
   – Слушаю…
   – Что произошло с Маритой Глемм?
 
   Титов опустил голову и вздохнул. Этого вопроса он ждал. И очень не хотел услышать. Но пришельцы имеют право знать, что произошло. В конце концов, речь идет об их офицере.
   Он впечатал кулак левой руки в ладонь правой, поднял взгляд на Лянерса.
   – Марита Глемм – Марина Титова… моя жена, погибла двадцать третьего декабря восемьдесят четвертого года в авиакатастрофе. Самолет… словом, он не долетел.
   – Извините, – тихо произнес Лянерс. – Я не хотел бередить раны. Просто живы ее родственники, друзья. Они хотели бы знать, что с ней. Уже шестьдесят пять лет ее числят в погибших. Но когда мы прилетели сюда и зафиксировали слабое излучение от радиостанций…
   Титов понял. Тогда, в день похорон, он положил в гроб одну радиостанцию. А вторую спрятал на даче. Это все, что осталось у Мариты от прошлой жизни. Аппараты были выключены, но при активном сканировании, как говорила Марита, выдавали сигнал пеленга. Вот по нему могилу и нашли.
   – Мы не вскрывали могилу, просто были там, – пояснил Лянерс. – Сделали снимки. И отправили сведения на Достею.
   Титов встал.
   – Ладно, я все понял. Пойду. Парни, небось, спорят. Рассказать о ваших проблемах можно?
   – Конечно. Как только будут новости, мы сразу сообщим. И еще, Илья Дмитриевич!
   – Да?
   Лянерс тоже встал, подошел к нему.
   – Помните – курс продолжается! Завтра с утра на процедуры! Без опозданий и прогулов. Надо закрепить успех!
   Титов слабо улыбнулся.
   – Не волнуйтесь. Будут все. Не каждый день нам дарят молодость!
 
   Бывшие ветераны, как и предполагал Титов, и не думали расходиться. Облюбовав подходящее место – лужайку возле волейбольной площадки, – они расселись на разложенных здесь матах и устроили дискуссию. Тема одна: инопланетяне.
   Сперва шли жаркие дебаты относительно того, верить словам представителя фонда или нет. Довольно быстро пришли к выводу, что верить надо. И факты говорят за него, и здравый смысл. И потом, вряд ли кто-нибудь стал разыгрывать находящихся почти на краю смерти стариков так глупо и жестоко.
   Когда первый накал страстей прошел, стали вспоминать свои подозрения, нестыковки и проколы персонала, по которым можно было вычислить их игру. Правда, эта тема быстро угасла. Остановил ее Леонид Бойченко.
   – Можно было догадаться, но не догадались! Чего переливать из пустого в порожнее? Лучше подумайте, как жить дальше!
   – А чего думать? – довольно легкомысленно отозвался Андрей Шердин. – Молодые, полные сил, сто лет жизни впереди!
   Все заулыбались. Слова Андрея прозвучали задорно и бесшабашно. Как могут говорить только молодые парни. Каковыми они и стали.
   Но веселье быстро сбил Оноженко.
   – Леонид прав. У нас новая жизнь и новые проблемы. Прежние документы не подходят, мы не тянем на древних старцев. А значит, пенсия, квартиры, сбережения, да все уже не наше! Придется начинать с нуля! Вот где проблемы!
   Экс-старики поутихли. Раньше как-то об этом не думали. А проблема нешуточная.
   – Это что же? – воскликнул Михаил Платов. – Мы теперь молодые бомжи?
   Он недовольно хмыкнул.
   – Так не пойдет! Надо поговорить с инопланетянами. Пусть помогут либо вернуть все, либо подскажут…
   – Что подскажут? – сказал кто-то. – Как жить?
   – Ага! Как покорять просторы космоса! – с сарказмом заметил Стасюк.
   Шутки шутками, но проблема возникла серьезная. И вчерашние пенсионеры начали обсуждать сложившееся положение.
 
   За этим делом их и застал Титов. Его появление вызвало оживление.
   – О чем говорили с Лянерсом? – осведомился Баскаков. – Секретничали?
   Генерал присел на край мата, рассеянно хлопнул по упругому, чуть влажноватому покрытию.
   – Секретов нет. Но есть проблема. И довольно серьезная.
   – У нас точно есть. И пока нерешаемая, – вставил Оноженко.
   – И у них. И, боюсь, тоже нерешаемая.
   – Ну не тяни кота за хвост, Илья! – поморщился Сорокин. – В чем дело?
   И Титов рассказал, в чем дело. Все, что ему поведал Лянерс. В подробностях.
   Выслушали молча. И ничего не поняли. Как можно потерять целую планету?
   – Они сами в подвешенном состоянии, – закончил Титов. – Но курс доведут до конца. Так что давайте закругляться! Утром процедуры. Если еще не надоела молодость.
   – Не надоела, – хмуро отозвался Оноженко. – Но вообще-то странно все. И подозрительно.
   – Что подозрительно?
   – А совпадения! Почти одновременное наше омоложение и потеря планеты.
   – Не такое уж одновременное, – не очень уверенно возразил Титов. – Фонд создали несколько месяцев назад. А планета исчезла буквально на этой неделе.
   – Это они тебе сказали. А как на самом деле – неизвестно.
   – Вот еще одна загадка! – протянул Стасюк. – И как нам быть?
   – Спать идти, – встал Титов. – Будут новости, нам скажут. Хватит на сегодня, итак мозги закипают от избытка новостей. Пора на боковую.
 
   Тоня встретила его в коридоре. Окинула понимающим взглядом и едва заметно улыбнулась. О разговоре с руководством уже знала и теперь по-новому смотрела на пациента.
   Титов прошел в комнату, открыл окно, глубоко вздохнул. Услышал шаги девушки за спиной.
   – Как тебя зовут на самом деле?
   – Летония, – тихо ответила она.
   – А почему тогда Тоня?
   – Это ты меня так назвал, – еще тише произнесла девушка, подходя ближе. – В первый день. Наверное, ослышался или не понял.
   Титов наморщил лоб. Воспоминания первого дня в пансионате были смутными, нечеткими. Тогда ему было не до имен. А потом просто привык. И она привыкла.
   – Другие медсестры тоже не под своими именами?
   – Большинство.
   Конспирация инопланетян удивления не вызывала. Удивляло, что они четко, практически без проколов исполняли свои роли. Ведь не профессиональные разведчики, не мастера подпольной работы. Впрочем, для стариков их уровень вполне подходящий. А когда старики помолодели, скрывать истинное лицо стало необязательным.
   – Значит, все медсестры изначально должны были…
   Титов не договорил, сообразив, что может оскорбить девушку. Но та поняла, отрицательно качнула головой.
   – Нет, никакого принуждения. Когда нас отбирали для работы, сказали, что на определенном этапе пациенты могут проявить к нам интерес. И если мы не будем против… Ну и никто не был против. Что же тут удивительного? Когда вы пришли в себя настолько, что обратили на нас внимание, были уже зрелыми, нестарыми мужчинами. А потом и вовсе стали молодыми. Уродов среди вас нет, отношение вежливое, не хамили, наоборот, сразу видно, что воспитанные люди. Почему бы и нет?
   «И вправду, почему бы и нет? – прикинул он. – Не силком же их в постель тащили. Дело молодое, да и девчонки хорошие…»
   Объяснение медсестры его вполне устраивало, но он спросил еще, чувствуя при этом себя неловко.
   – Вы знали, как будет идти курс лечения. Знали, что мы помолодеем и клюнем на вас. И никаких возражений?
   Тоня улыбнулась.
   – Почему? Были. Сперва отобрали сорок девушек, из них после тестирования осталось двадцать девять. Шестеро не захотели лететь. Еще трое передумали. А когда стало известно, что пациентов не двадцать, а четырнадцать, оставили на базе еще шестерых.
   У них еще и конкурс был! Интересно.
   А Тоня, словно почувствовав, что он ждет продолжения, добавила:
   – Ты просто не знаешь, как у нас на Семптарике, да и на других планетах, обстоят дела. Война, несчастные случаи во время экспедиций, другие происшествия унесли жизни слишком много мужчин. Да еще на протяжении десяти лет подряд рождалось больше девочек. В метрополии еще ничего, а в колониях на десять женщин всего восемь мужчин. А то и меньше. Выйти замуж довольно сложно.
   А это было знакомо. После войны в стране тоже не хватало мужчин, и заневестившиеся до тридцати лет женщины готовы были идти хоть за калеку, лишь бы не куковать век одной.
 
   – Так что предложение лететь на Землю не было чем-то особенным. А что надо лечь в постель…
   Тоня пожала плечами, на губах заиграла лукавая улыбка.
   – Кто кого уложил – это еще вопрос!
   «Ну да, – признался себе Титов. – Эти короткие халатики, расстегнутые пуговички, случайные касания, откровенные взгляды – из арсенала обольщения. Так что кто кого уложил в кровать, надо посмотреть. Впрочем, незачем смотреть. Всем хорошо, и нечего ломать голову!»
   Тоня подошла ближе, заглянула в глаза.
   – Что-то не так?
   – Все так.
   Он взял ее за руку, потянул к себе, а когда она встала вплотную, погладил по голове.
   – Все так, девочка.
   Тоня вздохнула. Потом глянула на часы.
   – Пора ложиться. Утром процедуры.
   – Пора так пора, – не стал спорить Титов. – Кто первый в душ? Или вместе?

12

   Следующий день начался с легкой пробежки. Титова вновь обвешали датчиками и отпустили на трехкилометровый кросс. Эту дистанцию он пробегал легко, без напряжения. После его усадили в уже знакомое кресло, нахлобучили на голову шлем и погрузили в полусонное состояние. Титов уже знал, что сейчас ему прогоняют своеобразное кино – закрепляют не только достигнутый результат, но и «записывают» те изменения, что произошли за последние дни.
   Затем, после ванны, вновь отправили на пробежку. Те же три кэмэ. Только нагрузили рюкзаком под двадцать кило. А на дороге расставили препятствия.
   – Ваше функциональное состояние соответствует состоянию двадцатипятилетнего человека, – пояснял по ходу дела врач. – Мы его несколько повысим. С тем, чтобы оно сохранялось таковым как минимум полвека.
   И, лучезарно улыбнувшись, вкатил сразу три инъекции некоего состава. Который отлично усваивается организмом именно при повышенной нагрузке.
   – Через сутки ваш организм привыкнет к новому состоянию, – добавил врач, взглянул на показания компьютера и скомандовал: – Вперед!
   И Титов побежал, набирая скорость и ускоряя дыхание. Вдох-вдох-вдох, выдох-выдох-выыыдох…
 
   – …Раз, два, три!.. Нырок! Вдох! Раз, два, три! Нырок! – командовал инструктор бассейна Сорокину и Стасюку, проходившим дистанцию комбинированным способом.
   Пациенты плыли брассом на три счета, потом ныряли и шли под водой тоже три счета. После первой сотни метров время проныра увеличивалось вдвое. А после третьей – втрое.
   – Человеческие легкие способны держать значительный запас воздуха, – пояснял инструктор. – При активном движении вы можете не дышать как минимум полторы минуты. Тренированный человек – до трех. Уникумы – до пяти. Вы пока не уникумы, но до трех минут дойдете! Работаем!
   И они работали. Забыв обо всем, сосредоточив внимание на движении тела, на ритме дыхания и не обращая внимания на растущую боль в мышцах. Раз можем, то сделаем! Молодым везде у нас дорога, а до почета еще сто лет!
 
   Кто бегал, кто плавал, кто тягал железо в тренажерном зале. Кое-кого усадили на велосипеды и заставили наматывать круги вокруг пансионата. Еще несколько счастливчиков рвали веслами воду на озере, гоняя лодки от берега к берегу.
   После больших нагрузок опять ванны, новые порции инъекций и пилюль, сеансы психокоррекции и зондирования подсознания. Весь организм – от мозга до пальцев ног – должен четко усвоить: теперь он молод, полон энергии, сил и жажды жизни. И работать в соответствии с этой установкой.
 
   Встретились ветераны только вечером. На облюбованной лужайке возле волейбольной площадки. Сюда уже принесли покрывала из какого-то упругого, излучающего тепло материала. Еще полтора десятка пластиковых кресел наподобие шезлонгов и несколько столиков для напитков.
   Сегодня в основном говорили о будущем. Как жить, где жить, на что жить? Стоит ли пробовать наладить контакт с родственниками или бывшими знакомыми? И вообще, не лучше ли уехать за границу?…
 
   – Деньги из квартир, может, возьмем. Но что дальше? – рассуждал Семен Медведев. – Уезжать в другой конец страны, искать работу по старой профессии или переучиваться?
   Думали. Прикидывали варианты, считали. Потом кто-то озвучивал пришедшую в голову идею. После короткого обсуждения ее заносили в список и продолжали думать.
   Через час в списке (его составлял Оноженко) значились десять вариантов. От вербовки в армию до отъезда за рубеж. И все варианты имели массу недостатков.
   – Может, у инопланетян спросить, – подал еще одну идею Казимир Астахов. – Они что-то предложат…
   – Ну да, с собой заберут! – фыркнул Баскаков. – На космический корабль. Покорять просторы Вселенной!
   Возник короткий спор, результатом которого стал еще один пункт в списке. Напротив него жирный знак вопроса. Сильно сомневались молодые ветераны в целесообразности разговора с пришельцами. Но совсем вариант не отбрасывали. На всякий случай.
   Так и проговорили до отбоя. Но ничего конкретного не придумали. Отложили на потом и пошли спать. Сейчас главное – график. Остальное второстепенно.
 
   Тоня пропала утром. Титов не услышал привычного голоса, не увидел белый халатик и стройные загорелые ноги, не полюбовался улыбкой на сочных губах.
   Дежурный врач туманно объяснил, что нескольких сотрудников срочно отозвали на Семптарику. И, мол, еще с десяток улетит к вечеру.
   Генерал подумал, что это начало сворачивания пансионата, но врач опроверг его догадки, сказав, что пока не закончен курс, пансионат будет работать.
   До обеда были процедуры и тренировки, выяснять причину столь поспешного отлета некогда. А перед обедом Титова нашел главврач.
   Стербот выглядел встревоженным и не скрывал этого.
   – Есть новости? – спросил его Титов.
   – Есть, но опять ничего конкретного. Завтра утром прибывают представители руководства колонии. Зачем, не знаю.
   – Проверка?
   Стербот вышел из задумчивого состояния и слабо улыбнулся.
   – Нас не проверяют. Мы отсылаем отчеты о проделанной работе, но это чисто научные сведения. Информацию о Земле и анализ данных уже давно передали на Достею.
   – Может, ваше руководство решило все же наладить контакт с Землей?
   Стербот отрицательно покачал головой.
   – Решение было принято парламентом и утверждено высшим руководством федерации. Никто не в силах его отменить. Тут нечто иное. Илья Дмитриевич, я вас зачем искал! Давайте перенесем запланированный разговор на завтра. Будет присутствовать руководство, вы сможете задать вопросы им.
   Титов пожал плечами.
   – Завтра так завра. Я скажу всем.
   – Благодарю, Илья Дмитриевич.
   – Да, вопрос, – спохватился Титов, когда главврач уже уходил. – Куда вы услали Тоню? Летонию?
   – У нее выпускные экзамены в медицинском центре. А потом начало практики.
   – Ясно…
   – Извините, Илья Дмитриевич, – осторожно сказал Стербот. – Если вам необходима… медсестра, мы пришлем сотрудницу.
   Взгляд главврача был красноречив, да и слова предельно понятны. Титов хмыкнул и качнул головой.
   – Да нет, не стоит. Обойдусь.
   – Хорошо. Тогда приятного аппетита!
   – Благодарю!
 
   Человек привыкает ко всему. К хорошему и плохому, к новому и непонятному. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, кто-то вовсе с трудом. Но привыкает. Так уж он устроен.
   К тому, что рядом с ними находятся настоящие инопланетяне, бывшие старики (ветераны, пенсионеры и т. д. и т. п.) тоже привыкли. Тем более ничего особенного в них нет. Люди, как люди, две руки, две ноги, одна голова. Вполне приятные, вежливые, обходительные. Все отличие от землян – место рождения и способность жить больше двух сотен лет.
   Пришельцы все сделали правильно: сперва вылечили стариков, вернули им молодость, а потом уже признались, кто они собственно есть. И получившие вторую юность ветераны восприняли шокирующую новость вполне нормально.
   Прошло два дня, и соседство с инопланетянами стало обыденностью. Теперь головы пациентов занимала проблема будущей жизни. Но тут было проще. Это в восемьдесят трудно, или даже невозможно начинать жизнь заново. А в двадцать пять легко! Багаж знаний и опыт огромны. С голоду никто не умрет.
   Уже на второй день все разговоры свелись к планированию дальнейших действий. У каждого была своя идея, обычно начинавшаяся с: «Вот выйду отсюда…» Тем, кто в двадцать-тридцать лет пережил большую войну, житейские проблемы не страшны.
   Оживление в неспешные беседы внес отъезд части персонала. Кроме Титова, своих медсестер лишились еще пятеро. Но и это скорее вызвало удивление, чем раздражение или недовольство. Осталось немного, потерпят. А там все девчонки твои! Как все-таки здорово снова стать молодым – все доступно, все возможно! И глупостей, свойственных юному возрасту, не натворить, опыт не даст.
   Так что среди пациентов царило вполне благодушное, даже радостное настроение. И предвкушение новой жизни.
 
   Каждый понедельник после завтрака проводилось комплексное обследование и тестирование пациентов. Раньше это занимало около часа, но теперь бывших ветеранов задержали в лабораториях чуть дольше. Особое внимание было обращено на состояние мозга, нервную систему и регенеративные способности организма.
   После обследования ветеранов обычно отправляли на занятия по физподготовке. Если вначале это были короткие прогулки на пять-десять минут, то теперь обязательные кроссы или бассейн и силовые упражнения.
   Но сегодня после завтрака всех пригласили в конференц-зал. Оживленно переговариваясь, пациенты одной толпой двинули к главному корпусу.
   Уже при входе Титов нагнал Оноженко и Баскакова.
   – Сядете рядом со мной, – шепнул он. – Слушайте внимательно и не лезьте с замечаниями.
   Паша Оноженко удивленно покосился на Титова.
   – Что такое? Что-то произошло?
   – Пока нет. Только догадки. Но разговор сегодня будет не о нашей прекрасной будущей жизни. Или не только о ней.
   Видя недоумевающие лица друзей, он добавил:
   – Думаю, у них есть к нам дело.
   – Какое? – мгновенно отреагировал Оноженко.
   – Не знаю.
   – А с чего догадки?
   – Так… интуиция.
   – А-а… – протянул Баскаков и помрачнел. – Твоя интуиция, Илья, до добра никогда не доводит.
   Титов только развел руками. Что же поделать?…
 
   Пациентов встречал Стербот. Он как обычно был приветлив, улыбался. И только Титов и предупрежденные им Баскаков и Оноженко отметили некоторую тревогу в его взгляде. Остальные на главврача не смотрели, разговаривали, перебрасывались шутками. Предстоящая беседа особо не беспокоила.
   Дождавшись тишины, Стербот громко сказал:
   – Доброе утро! Я рад видеть всех полными сил и в хорошем настроении. Друзья, я хочу познакомить вас с представителями планетарного управления Семптарики. Они прибыли три часа назад.
   В зал вошли три человека: Лянерс и двое рослых мужчин средних лет.
   – Позвольте представить, – произнес Стербот, – Заместитель префекта Семптарики Горан Станди.
   Шедший за Лянерсом высокий шатен в светло-сером костюме коротко поклонился. Лицо у Станди узкое, малоподвижное, взгляд пристальный.
   – …И заместитель командующего вооруженными силами планеты генерал третьего ранга Сим Тавоши.
   Этот был чуть ниже Станди, но гораздо шире в плечах. Лоб широкий, челюсти как у бульдога, взгляд прямой и суровый. Внешний вид матерого солдафона портили глаза. Светло-серые и неожиданно веселые. Этими глазами он обвел сидящих и кивнул им как старым знакомым.
   Станди сразу взял слово.
   – Здравствуйте! – произнес он на чистом русском языке. – Я рад приветствовать вас от имени руководства достейской цивилизации и рад поздравить с успешным прохождением восстановительного курса!
   Голос у него приятный, не жесткий и без властных ноток. Человек явно не кичится своим положением и не демонстрирует собственную значимость. Ветераны это отметили сразу.
   – Наш прилет не был запланирован, но недавно произошли некоторые события. Весьма неприятные для Достеи и остальных планет федерации.
   Столь быстрый переход к сути дела, без обычного предисловия, вполне ожидаемого при подобной встрече, можно было объяснить только одним – «весьма неприятные» события скорее всего следовало называть катастрофой.
   Остатки бодрого, приподнятого настроения покидали ветеранов, уступая место напряжению и тревоге. Слишком велик был их опыт, военный и житейский, чтобы спокойно слушать подобные слова высокопоставленного чиновника. А еще опыт подсказывал – худшее впереди. Причем худшее для них самих.
 
   – Господин Лянерс уже рассказал вам, что с Достеей произошло нечто непонятное, – продолжил Станди. – Теперь у нас есть более точная и подробная картина произошедшего. Честно говоря, не столь полная, чтобы снять все вопросы, однако это хватило, чтобы узнать, что стало с планетой.
   Он кивнул Стерботу, тот включил компьютер. Настенный монитор посветлел, на нем возникла карта участка космоса. Масштаб изменился, и почти весь экран занял шар планеты. Ветераны увидели неровные кляксы океанов, меньшие по размеру пятна материков, дымчатый туман облаков.
   – Это Достея, – пояснил Станди. – Снимок сделан сутки назад автоматической станцией практически с орбиты Тореты.
   – То есть вы восстановили связь с планетой? – спросил Сорокин.
   – Нет. Мы только узнали, что Достея на месте.
   На губах кое-кое из ветеранов возникли улыбки. Станди заметил это и сурово произнес:
   – У нас были некоторые основания полагать, что планета просто исчезла.
   Улыбки землян померкли. Веселье явно неуместно.
   – И что с планетой? – тихо спросил Стасюк.
   – Она на месте. Только… – Станди вздохнул. – Только эта не привычная нам Достея.
   – В смысле?
   – Судя по полученным данным на планете сейчас девятьсот тридцать шестой – тридцать восьмой год третьего круга. То есть довольно отдаленное прошлое.
   Повисла пауза. Ветераны смотрели на монитор, соображая, что это значит. Наконец Петр Сорокин спросил:
   – Вся планета ухнула в прошлое? Как такое возможно?
   Станди пожал плечами. Это вышло беспомощно и жалко, словно высокопоставленный чиновник как школьник не выучил урок и не знал, что ответить строгому учителю.
   – Подождите, – проговорил Степан Жарков. – Как в прошлое? Это что, время пошло вспять?
   – Вроде того, – ответил Станди. – Фото и видео материалы подтверждают этот вывод. Мы запустили около сотни спутников и станций…
   – А почему разведка велась из космоса? – спросил Бигмер. – Почему не было высадки на планету?
   Станди промедлил с ответом, вперед шагнул генерал Тавоши и мощным баритоном произнес:
   – Потому что все аппараты пропадали, как только пересекали определенную границу. И эта граница с каждым днем расширяется.
   – И какова ваша версия происходящего?
   – Версия одна – Достея подверглась внезапной атаке извне.
   – Протерис?
   – Нет. Империя здесь ни при чем. Это новый, если честно – неизвестный враг. Мы пока не определили ни его местонахождение, ни состав. Предположительно их цель – захват планеты.
   Чем дальше – тем непонятнее. Непривычные для землян способы ведения войны, некие неопознанные космические захватчики, нестыковки и пробелы в сведениях – все это сбивало с толку, не давало целостной картины происходящего.
   Видя это, Станди решил изменить ход беседы.
   – Господа, давайте сделаем так. Я расскажу все, что мы знаем. А потом вы зададите вопросы, и мы уточним, что непонятно. По ходу рассказа я буду давать пояснения.
   Видя, что возражений нет, он кивнул:
   – Тогда приступим.