Френч Никки. На грани

   Линкс затушил наполовину выкуренную сигарету и сразу взял вторую.
   — Мисс... — он заглянул в блокнот, — мисс... — похоже, собственный почерк он разбирал с трудом, — Блейк. Видите ли, у нас есть... хм... основания полагать, что совсем недавно... этот же человек посылал письма другим женщинам. — И он быстро переглянулся со Стадлером, словно прося моральной поддержки. — Цель наших расспросов — установить связь между происшествиями.
   — Кому он писал?
   Линкс опять закашлялся. Стадлер упорно молчал. Сидел и не сводил с меня глаз.
   — Понимаете, — наконец начал он, — мы не имеем права разглашать подробности, пока следствие не закончено. Так мы рискуем зайти в тупик.
   — Боитесь, что я захочу познакомиться с этими женщинами?
   Линкс вытащил платок и трубно высморкался. Посмотрел на Стадлера. Тот отвел взгляд. Обнаружил в блокноте что-то интересное.
   — Но мы будем держать вас в курсе, — пообещал Линкс.
   — А зачем? — удивилась я. — Это же просто письмо.
   — Это не пустяк. У нас есть психолог, доктор Грейс Шиллинг — специалист по... хм... Она будет здесь... — он взглянул на часы, — с минуты на минуту.
   Повисла пауза.
   — Послушайте, я не дура, — заявила я. — Год назад ко мне в квартиру кто-то вломился, но ничего не взял. Наверное, я его спугнула. Но полиция приехала по вызову только на следующий день, да и то нехотя. А тут столько народу из-за одного письма. В чем дело? Вам что, не хватает настоящих преступлений?
   Стадлер захлопнул блокнот и сунул его в карман.
   — Нас уже обвинили в том, что мы пренебрегаем такими угрозами в адрес женщин, — объяснил он. — Мы решили исправиться.
   — Да? — отозвалась я. — Тогда ясно.

* * *

   Доктор Шиллинг принадлежала к тем женщинам, которым я всегда завидовала. Видимо, она была отличницей в школе. Одевалась элегантно. Длинные белокурые волосы закалывала небрежно, давая понять, что серьезное отношение к собственной внешности не в ее правилах. Таких людей даже вопящая ребятня не выводит из себя. Если бы я ждала ее, то привела бы квартиру в порядок. Меня раздражало только одно: ее чрезвычайная серьезность, почти печальная озабоченность по отношению ко мне. В ней было что-то от ведущей религиозной передачи.
   — Насколько я понимаю, вы недавно расстались с парнем, — сказала она.
   — И могу заверить, что Макс этого письма не писал. Во-первых, ему не под силу даже нацарапать записку для молочника. Во-вторых, он ушел сам.
   — И все-таки вы сейчас особенно беззащитны.
   — Скорее зла, как черт.
   — Какой у вас рост, Надя?
   — Не трогайте мою любимую мозоль. Чуть больше пяти футов. Я — вспыльчивая и уязвимая карлица. Вы к этому вели? Значит, не ошиблись.
   Она даже не улыбнулась.
   — А что, у меня есть причины для волнений? — полюбопытствовала я.
   Последовала очень долгая пауза. Потом доктор Шиллинг заговорила, старательно выбирая слова:
   — Видите ли... волноваться бессмысленно. Но на всякий случай все-таки ведите себя так, будто волнуетесь. Ведь вам угрожают. Притворитесь, будто вы поверили.
   — Вы вправду считаете, что кто-то хочет убить меня просто так, без причин?
   Она задумалась.
   — Без причин? Может быть. Есть люди, которые без труда находят причины, чтобы нападать на женщин и убивать их. Нам эти причины кажутся абсурдными. Но от этого не легче, верно?
   — Да, хорошего мало, — согласилась я.
   — Нет, — еле слышно выговорила доктор Шиллинг, словно разговаривала с кем-то, кого не видела я.

Глава 5

   Похоже, уходить они не собирались. Через пару часов Линксу позвонили, и он побрел к двери, а Стадлер и доктор Шиллинг остались. Пока мы беседовали с доктором Шиллинг, Стадлер сходил за сандвичами, молоком и фруктами. Потом провел меня по квартире, проверяя, насколько надежны замки (замки его не удовлетворили), а доктор Шиллинг пообещала заварить чай. Я слышала, как она чем-то звенит, лязгает и плещет в кухне. Она вернулась с кружками. Стадлер сбросил пиджак и засучил рукава.
   — С тунцом и огурцом, с лососем и огурцом, с курятиной, с ветчиной и горчицей, — объявил он, раскладывая сандвичи.
   Я выбрала с ветчиной, доктор Шиллинг — с тунцом. Я сразу поняла, что тунец полезнее для здоровья, а я по недомыслию жую вредный продукт.
   — Вы тоже служите в полиции? — спросила я.
   Доктор Шиллинг как раз откусила сандвич, поэтому только покачала головой, пытаясь проглотить кусок. Я пережила минутный триумф. Мне удалось застать ее врасплох.
   — Нет, нет, — наконец произнесла она с таким видом, будто я оскорбила ее. — Я консультант.
   — А работаете где?
   — В клинике Уэлбека.
   — Где?
   — Грейс скромничает, — объяснил Стадлер. — В своей сфере она видный специалист. Считайте, что вам крупно повезло.
   Доктор Шиллинг впилась в него взглядом и покраснела — но, как показалось мне, не от смущения, а в гневе. Меня уже начинали бесить эти быстрые взгляды и шепотки. Я чувствовала себя непрошеным гостем среди давних друзей, у которых есть понятные только им шутки, свой жаргон, общее прошлое.
   — Понимаете, — продолжала я, — я развлекаю детей. В будни, когда все на работе, я обычно бываю свободна. А вы, доктор Шиллинг...
   — Зовите меня по имени, Надя, — перебила она.
   — Хорошо, Грейс. Мне известно, что все врачи — очень занятые люди. Каждый раз убеждаюсь в этом, когда мне нужна помощь. Признаюсь честно: мне не терпится излить вам душу. Но объясните, зачем такому выдающемуся психиатру, как вы, торчать в замусоренной квартире в Кэмдене и жевать сандвич с тунцом? Вы не смотрите на часы, вам не звонят на мобильный. Странно все это.
   — Что же тут странного? — Стадлер вытер губы. Он съел сандвич с лососем. Скорее всего мой сандвич с ветчиной был самым дешевым и вредным. — Нам необходимо составить план действий. Надо обеспечить вам защиту, вот мы и встретились здесь. А у доктора Шиллинг свои задачи: прежде всего помочь нам найти человека, который угрожает вам. Поэтому ей предстоит изучить вас и вашу жизнь, понять, что привлекло этого сумасшедшего.
   — Значит, это я во всем виновата? — уточнила я. — Я его спровоцировала?
   — Вы ни в чем не виноваты, — поспешила заверить Грейс. — Но он выбрал вас.
   — А по-моему, вы делаете из мухи слона, — заявила я. — Есть такие парни, которые пишут женщинам всякие гадости только потому, что боятся их. Вот и все. Подумаешь!
   — Вы не правы, — возразила Грейс. — Это письмо — акт насилия. Человек, который послал его... в некотором роде перешел границу. Его следует опасаться.
   Я озадаченно уставилась на нее:
   — По-вашему, я опасаюсь недостаточно?
   Она допила чай. Мне показалось, что она намеренно тянет время.
   — Я могу посоветовать вам, как себя вести, — ответила она. — Но какие чувства испытывать — решать вам. Дайте кружку. Сейчас принесу еще чаю.
   Тема была закрыта. Стадлер кашлянул.
   — Если вы не против, я хотел бы расспросить вас о том, как вы живете, с кем дружите, с какими людьми встречаетесь, какие у вас привычки и так далее.
   — Вы не похожи на полицейского, — заметила я.
   Он вскинул голову. Потом улыбнулся.
   — А как должен выглядеть полицейский? — спросил он.
   Я поняла, что мне его не смутить. Впервые в жизни я столкнулась с человеком, который смотрел мне в глаза так, будто заглядывал в душу. Что он там искал?
   — Не знаю, — пожала плечами я. — Просто полицейские не такие, как вы. А вы... — Я осеклась, чуть не выпалив, что для полицейского он слишком симпатичен. А это было бы не только глупо, но и неуместно, тем более что в комнату уже вошла Грейс с чаем. — Обычный, — с запозданием закончила я.
   — И все? А я надеялся услышать комплимент.
   Я состроила гримасу.
   — Это и был комплимент. Разве плохо не быть похожим на полицейского?
   — Зависит от ваших представлений о полицейских.
   — Не помешаю? — с едва уловимой иронией осведомилась Грейс.
   Зазвонил телефон. Дженет спрашивала насчет встречи. Я прикрыла трубку ладонью.
   — Моя лучшая подруга, — громким шепотом объяснила я. — Мы договорились встретиться сегодня вечером. Кстати, письмо не от нее.
   — Отмените встречу, — распорядился Стадлер.
   — Вы шутите?
   — Послушайтесь нашего совета.
   Я поморщилась и под каким-то предлогом стала отказываться от встречи. Дженет отнеслась ко мне с пониманием. Ей хотелось поболтать, но я быстро распрощалась. Мне не понравилось, как внимательно слушают меня Стадлер и Грейс.
   — Это была шутка? — спросила я, положив трубку.
   — Вы о чем?
   — У меня создается впечатление, что за мной следят, — заявила я, — но не болван с письмом. Меня будто накололи на булавку. Я еще трепыхаюсь, а кто-то уже разглядывает меня в микроскоп.
   — Вы и правда так считаете? — заинтересовалась Грейс.
   — Может, хватит? — возмутилась я. — Или теперь так и будете ловить меня на каждом слове?
   Всей правды я им не сказала. Так мы просидели весь день, я приготовила чай, потом кофе, нашла завалявшееся печенье. Собрала клочки бумаги, заменяющие мне ежедневник, разыскала записную книжку с телефонами и адресами, подробно изложила свою биографию. Вопросы сыпались с двух сторон. Впервые за много дней начался дождь, а я вдруг перестала чувствовать себя редким животным в лаборатории вивисектора: мне стало казаться, что ко мне нагрянула парочка чудаковатых новых друзей. Сидя на полу и слушая шум дождя за окном, я постепенно успокоилась.
   — Вы и правда умеете жонглировать? — спросил Стадлер.
   — Жонглировать? — ворчливо переспросила я. — Сейчас увидите. — Я огляделась. В вазе лежали фрукты.
   Схватив два сморщенных яблока и мандарин, я спугнула из вазы целую стайку мелких мушек. Наверное, на дне что-то сгнило.
   — Потом уберу, — решила я. — Ну, смотрите.
   И я запустила фрукты к потолку, медленно шагая по комнате. Потом споткнулась о подушку и все растеряла.
   — В общих чертах ясно? — спросила я.
   — А еще что-нибудь умеете?
   Я фыркнула.
   — Жонглировать четырьмя мячиками скучно, — заявила я. — Надо просто взять их по два в каждую руку, а потом подбрасывать по очереди.
   — А пятью?
   Я опять фыркнула.
   — Пять мячей — это для психов. Чтобы научиться, надо запереться дома месяца на три и больше ничего не делать.
   Вот попаду в тюрьму, уйду в монастырь или окажусь на необитаемом острове — тогда и научусь. Малышам все равно, а я не собираюсь жонглировать до конца своих дней.
   — Это не оправдание, — возразил Стадлер. — Мы хотим видеть пять мячей, и точка.
   — Как минимум, — подхватила Грейс.
   — Лучше не нарывайтесь, — посоветовала я, — а то покажу все фокусы, какие знаю.

Глава 6

   Что было потом, не могу объяснить. Вернее, сама не понимаю, что произошло.
   Грейс Шиллинг ушла. Прощаясь, она положила ладони мне на плечи и посмотрела в глаза так, словно хотела поцеловать или расплакаться. И произнести речь. Потом Стадлер сообщил, что меня будет охранять женщина-полицейский, констебль Бернетт.
   — И ночью тоже?
   — Сейчас все объясню. Линн Бернетт — офицер, которому поручено охранять вас. Ночью она или другие полицейские будут дежурить возле дома, в машине. Обычной, не полицейской. А насчет дня договоритесь сами.
   — Ночью-то зачем? — изумилась я.
   — Это ненадолго.
   — А вы? — спросила я. — Вы тоже будете дежурить здесь?
   Он смотрел на меня на пару секунд дольше, чем следовало бы. Я уже хотела что-то сказать, как вдруг зазвенел звонок. Я вздрогнула, заморгала и виновато улыбнулась.
   — Это Линн, — сказал он.
   — Вы откроете или нет?
   — Квартира ваша.
   — Вас отсюда никто не гонит.
   Он повернулся и открыл дверь. Констебль Бернетт оказалась моложе меня, но ненамного. Хорошенькая, если бы не большая лиловая родинка на щеке. Она была в джинсах и футболке, под мышкой держала легкую голубую куртку.
   — Я Надя Блейк, — произнесла я, протянув руку. — Извините за беспорядок. Я не ждала гостей.
   Линн улыбнулась и вспыхнула.
   — Постараюсь не путаться у вас под ногами, — пообещала она. — Знаете, я могла бы помочь вам с уборкой. Если хотите, — торопливо добавила она.
   — Вообще-то мне не до уборки... — начала я, посмотрела на Стадлера и улыбнулась, он ответил мне задумчивым взглядом. Я ушла в спальню и села на кровать, ожидая, когда он уйдет. Я устала и была не в своей тарелке. Что происходит? Чем заняться вечером, если здесь будет торчать Линн? Даже завалиться в постель с сырными тостами не выйдет.

* * *

   Могло быть и хуже. Мы поужинали яичницей с фасолью, Линн рассказала, что у нее семь братьев и сестер, а мать работает парикмахером. На месте ей не сиделось, поэтому она принялась раскладывать вещи. Потом ушла. Не совсем, конечно, — просто вышла из дома и села в машину. Завтра будет дежурить другой офицер, предупредила она — надо же ей выспаться. Я нежилась в ванне, пока у меня не сморщилась кожа на подушечках пальцев. Выйдя из ванной, выглянула в щель между шторами. Линн сидела в машине. Чем она занималась? Читала, слушала радио? Неизвестно. Может, ей вообще не положено отвлекаться. Надо бы вынести ей суп или кофе. Не решившись, я легла спать.
   На следующий день Линн ходила со мной по магазинам, сидела рядом, пока я писала письма. Неловко мне стало только однажды: когда позвонил Зак, уточнить насчет работы. Я прикрыла трубку, выразительно посмотрела на Линн и что-то промычала.
   — Я подожду в машине, — мгновенно поняла она.
   — Просто я...
   — Все в порядке.
   Вечером в дверь позвонили, Линн открыла сама. Явился Стадлер. Он был в строгом костюме, с солидным портфелем.
   — А, инспектор! — обрадовалась я.
   — Решил на время подменить Линн, — бесстрастно объяснил он. Ни тени улыбки. — Все в порядке?
   — Да, спасибо.
   — У меня накопилось несколько вопросов.
   Он устроился на диване, а я — напротив, в кресле.
   — Ну и где ваши вопросы, инспектор?
   Я заметила, что у него красивые кисти рук. Длиннопалые, с гладкими ногтями.
   Он принялся рыться в портфеле.
   — Хотел расспросить вас о личной жизни... — начал он.
   — Уже спрашивали.
   — Помню, но...
   — Знаете что? О своих бывших парнях я лучше расскажу Грейс Шиллинг.
   Он глубоко вздохнул. Почему-то он конфузился. Ну и пусть.
   — Было бы полезно... — начал он, но я перебила:
   — Никаких пикантных подробностей вы от меня не услышите.
   Он оторвался от своих записей и начал сверлить меня взглядом. Я встала и отвернулась.
   — Выпью, пожалуй. Хотите вина? И не говорите, что вы на дежурстве.
   — Только совсем немного.
   Я плеснула в стаканы белого вина. Специально выбрала стаканы побольше. Мы вышли в бывший сад. Он обращен ко двору какого-то завода, где стоят баки для мусора, но после замкнутого помещения это хоть какое-то разнообразие. Вчерашний дождь кончился, воздух посвежел. Заблестели листья груши.
   — Вот возьмусь и приведу сад в порядок, — заявила я, стоя среди бурьяна. — А то сорняки уже все заполонили.
   — Это частное владение. Никто его не видит.
   — Верно.
   Я глотнула вина. Стадлер уже многое знал обо мне. Знал про мою работу, родных, подруг и парней, знал про результаты экзаменов и случайные романы. Знал, что я мечтаю о спортивном кабриолете, хорошем голосе и чувстве собственного достоинства, а боюсь лифта, высоты, змей и рака. Я разговаривала с ним и с Грейс, как с любовником, лежа в постели после секса, глядя на темное окно, обмениваясь секретами и просто болтая чепуху. Но о себе Стадлер не сказал ничего. У меня кружилась голова.
   Нас тянуло друг к другу. Ну вот, думала я, еще немного — и сделаю очередную ошибку. И тут же наступила на толстую ветку ежевики и подвернула ногу. Я выронила стакан и рухнула на колени в высокую сырую траву. Он присел рядом и взял меня под руку.
   — Вставайте, — хрипло произнес он. — Поднимайтесь, Надя.
   Я обняла его за шею. Он не отстранился. Не знаю, о чем он думал и чего хотел. Я сама поцеловала его в губы. Они были прохладными, а кожа — теплой. Он не оттолкнул меня и на поцелуй поначалу не отвечал. Просто стоял на коленях, поддерживая меня за локоть. Я разглядела морщинки у него на лице — вокруг глаз и углов рта.
   — Помогите мне встать, — попросила я.
   Он поставил меня на ноги, мы застыли посреди заросшего сада. Рослый и широкоплечий, Стадлер заслонял заходящее солнце.
   Я провела большим пальцем по его нижней губе. Обхватила его тяжелую голову ладонями. Поцеловала еще раз — крепче и настойчивее. Хмель ударил мне в голову, словно я выпила не полстакана, а целую бутылку вина. Я обняла его за спину, прижала к себе. На ощупь он был твердым и огромным. Его руки безвольно висели по бокам. Я взяла его ладонь, приложила к своей разгоряченной щеке, а потом повела его обратно в гостиную.
   Он сел в кресло, не сводя с меня глаз. Я расстегнула рубашку и сама забралась к нему на колени.
   — Стадлер, — произнесла я. — Камерон.
   — Так нельзя, — выговорил он и уткнулся лицом мне в грудь. Я пригладила волосы у него на затылке. — Нельзя. — Он закрыл глаза. Потом мы вдруг очутились на полу, он лежал сверху. Под поясницей у меня непонятно как оказался ботинок, старая щетка колола левую ступню, от пыли свербило в носу. Подняв подол моей юбки, Стадлер взял меня прямо на грязном дощатом полу. Мы не сказали друг другу ни слова.
   Потом он перекатился на спину и затих, заложив руки за голову. Десять минут мы пролежали бок о бок, молча глядя в потолок.
   Когда вернулась Линн, Камерон уже деловито говорил по телефону, а я читала журнал. Мы чинно попрощались, но потом Стадлер невнятно объяснил Линн, что кое-что забыл, оттеснил меня в спальню, закрыл дверь, опрокинул меня на постель и поцеловал. Приглушенно застонав, он ткнулся губами мне в шею и пообещал вернуться как можно скорее.
   Остаток вечера я провела в постели, дрожа от нетерпения. Я делала вид, что читаю, но не перевернула ни одной страницы и не прочла ни единого слова.

Глава 7

   — Ну, какие планы? — спросила я Линн после завтрака.
   Я всегда считала, что за словом в карман не лезу, но сегодня мозги наотрез отказывались работать. Вчера я занималась сексом с совершенно незнакомым мужчиной. А теперь завтракала с незнакомой женщиной.
   Сегодня утром я пробудилась от какого-то тревожного, мрачного сна, который сразу забыла, а потом вспомнила, что случилось вчера и днем раньше. Это казалось чудовищной пародией на реальность: за окном я увидела машину, а в машине — скучающую Линн. Мерзкая работа. Моя по сравнению с ней — в высшей степени интеллектуальный труд. С умыванием и чисткой зубов я справилась за пару минут, потом вышла из дома и постучала в окно машины. Линн вздрогнула. Хороша защитница.
   Я предупредила, что ухожу за едой к завтраку, а она сказала, что пойдет со мной. Отвертеться мне не удалось. В булочной мы купили круассанов, заплатив пополам. Меня так и подмывало потребовать у Линн оплатить покупки полностью — обычно я не завтракаю.
   Дома я сварила кофе, нашла банку с остатками земляничного джема, и мы сели завтракать. Тут я и спросила о планах.
   — Мы отвечаем за вашу безопасность, — произнесла Линн, как заученный урок.
   Я запила половину круассана огромным глотком кофе. Если уж нарушать правило и завтракать, так со вкусом. Пауза затянулась, но я не обдумывала ответ, а заглатывала еду. Как питон оленя. Наконец справилась.
   — А по-моему, это много шуму из ничего, — заявила я.
   — Ради вашей же пользы.
   — Вы намерены сторожить меня всю жизнь только потому, что кто-то прислал мне письмо?
   — Мы хотим поймать человека, который рассылает эти письма.
   — А если не поймаете? Что дальше?
   — Посмотрим, — откликнулась она. — Время покажет.
   Пришлось признать тему закрытой.
   — Знаете, мне неловко, — сказала я. — У меня все не как у людей. К вам у меня нет никаких претензий, но мне как-то неудобно жить под надзором полицейских.
   — Об этом мы еще поговорим, — охотно отозвалась Линн, словно речь шла о проблемах полиции. Нам помешал звонок в дверь. Мы открыли ее вдвоем. Камерон посмотрел поверх моего плеча и кивнул Линн.
   — Доброе утро, мисс Блейк, — поздоровался он.
   — Зовите меня по имени, инспектор, — предложила я. — Обойдемся без формальностей.
   — Надя, — послушно пробормотал он. — Я приехал подменить Линн на пару часов.
   — Отлично, — ответила я, еле сдерживая волнение и радость.
   — И заодно узнать ваши планы на день. Сегодня вы дома?
   — Нет, — ответила я. — В половине пятого нам с Заком надо быть на детском празднике в Масуэлл-Хилле. На этой неделе у нас еще два выезда. А может, и больше — если что-нибудь возникнет в последнюю минуту.
   — Ничего, — отозвался Камерон. — Линн будет сопровождать вас.
   — Это неудобно... — замялась я.
   — Я буду ждать в машине, — объяснила Линн. — Заодно могу подвезти вас.
   — Уже лучше.
   Линн еще не допила кофе и не доела круассан.
   — Не торопитесь, — зачем-то посоветовал ей Камерон.
   И вправду, торопиться было некуда. Линн отпивала кофе мелкими глотками, а круассан просто вертела в руках. Оказалось, она как раз подыскивает квартиру. Она начала расспрашивать, как покупала жилье я. Наверное, сначала продала прежнее? История была длинной, и чем больше подробностей я опускала, тем длиннее она становилась. Тем временем Камерон расхаживал по комнате, с бесстрастным видом эксперта изучая ее, перебирая вещи, выдвигая ящики. Почему-то мне казалось, что при этом он исподтишка наблюдает за мной, выясняя, что я утаила. Наконец разговор иссяк. Линн повернулась к Камерону:
   — Надю не устраивают наши планы.
   — Хорошо бы еще узнать, какие они, — вставила я.
   — Потом поговорим, — пообещал Камерон и отвернулся.
   Линн продолжала попивать кофе. Неужели я ей не надоела? Или у нее нет других дел?
   — Значит, встречаемся здесь в час, — объявил Камерон.
   — Вы куда-то едете? — спросила Линн.
   — Все равно к часу вернемся.
   Линн кивнула:
   — Хорошо. До встречи, Надя.
   — Всего хорошего, Линн.
   Она вышла за дверь. В окно я увидела ее ноги, переступающие по тротуару. Ноги скрылись. Наконец-то. Я повернулась к Камерону:
   — Вчера мы...
   Он метнулся ко мне, прижал к себе, как единственное сокровище, касался пальцами лица, приглаживал волосы. Отстранившись, я заглянула ему в глаза.
   — Я... — Я осеклась. — Я не...
   — Не могу... — пробормотал он и поцеловал меня.
   Его ладони скользнули по моей спине, подняли подол футболки, поискали лифчик, но не нашли.
   — Остановиться?
   — Не знаю... Нет.
   Он повел меня в спальню. Сегодня все было иначе: медленно, спокойно, почти предсказуемо. Я села на кровать. Он прошел к окну и опустил жалюзи. Потом запер дверь. Снял пиджак, ослабил галстук и стащил его. Я вдруг поняла, что еще ни разу не занималась сексом с мужчиной, которому для этого требовалось снимать костюм и галстук.
   — Я все время думаю о тебе, — произнес он таким тоном, словно перечислял врачу симптомы. — Закрываю глаза — и снова вижу тебя. Что нам делать?
   — Разденься, — посоветовала я.
   — Что? — Он оглядел себя, будто удивляясь тому, что еще одет.
   Он сбрасывал одежду медленно, как во сне. Уронил брюки на стул, не сводя с меня глаз. Я раскрыла объятия.
   — Подожди, — попросил он. — Подожди. Я сам, Надя.
   Я лежала, окутанная дымкой наслаждения, пока он не вошел в меня. Когда все было кончено и мы лежали обнявшись, он смотрел на меня, гладил по голове, повторял имя как заклинание. Наконец я высвободилась и приподнялась.
   — Это было чудесно, — сказала я.
   — Надя. Надя.
   — Но я ничего не понимаю.
   Чары развеялись. Он отодвинулся, по лицу прошла тень, он прикусил губу.
   — Можно, я буду с тобой честным?
   Почему-то мне стало зябко.
   — Сделай одолжение.
   — Работа — вся моя жизнь, — начал он. — А это...
   — Ты имеешь в виду вот это? — Я указала на постель.
   Он кивнул.
   — Это запрещено. Строго запрещено.
   — Я никому не скажу, если ты об этом.
   — Нет, — тоскливо ответил он.
   — А в чем дело? — спросила я. Он не ответил. — Ну?
   — Я женат, — сказал он. — Прости. Ради Бога, прости.
   И он заплакал. А я лежала рядом с голым инспектором, плачущим у меня в постели. За восемнадцать часов мы прошли весь путь от первого порыва страсти до слез и упреков. Мне стало тошно. Я молчала. Не гладила его по плечу, не отводила волосы со лба, не просила успокоиться, не уверяла, что все будет хорошо. Наконец он тяжело вздохнул и словно взял себя в руки.
   — Надя...
   — Что?
   — Скажи хоть что-нибудь.
   — Что ты хочешь услышать?
   — Ты злишься на меня?
   — Ох, Камерон! — Я вздохнула. — Ну какая разница? Ты еще скажи, что жена тебя не понимает.
   — Нет, нет. Я знаю только одно: я хочу тебя. Это не от скуки, Надя, клянусь. Меня тянет к тебе. И это для меня так много значит, что я не знаю, как быть. Ничего не понимаю. А ты? Надя, скажи что-нибудь.
   Я бросила взгляд на будильник в виде лягушки на тумбочке у постели. Потом наклонилась и поцеловала Камерона в грудь.
   — Что-нибудь? У меня правило: с женатыми не спать. Это не по мне. Неудобно перед женами. А как быть дальше, решать тебе. Линн придет через семь минут.
   Пока мы впопыхах одевались, я почти развеселилась. Это нас сблизило.
   — Может, стоило надеть другие брюки? — спросила я. — Проверить, насколько наблюдательна Линн?