Френч Никки. На грани

   На следующее утро я проснулась с раскалывающейся головой и пересохшим ртом. Меня подташнивало, солнечный свет резал глаза. Пошатываясь, я забрела на кухню и жадно выпила два стакана воды, не обращая внимания на сочувственное и чуть укоризненное лицо Линн. Заварив чаю, я вернулась в спальню. Села по-турецки на кровати, надев спортивные штаны и старую серую футболку, и уставилась в зеркало на дверце шкафа. В последние дни я часто смотрела на себя — наверное, потому, что перестала принимать собственное отражение как должное. Мне казалось, я должна выглядеть иначе — похудеть, помрачнеть. А я ничуть не изменилась. В зеркале сидела прежняя я — коротышка с веснушчатым носом, встрепанными волосами и жутким похмельем.
   В дверь позвонили, Линн открыла. Я прислушалась, но не разобрала ни слова. Потом в дверь спальни постучали.
   — Что?
   — К вам гость.
   — Кто?
   За дверью помолчали.
   — Джош Хинтлшем. — Линн понизила голос до драматического шепота: — Ее сын.
   — О Господи! Подождите! — Я вскочила. — Пусть заходит.
   — Думаете, можно? А если Линкс...
   — Сейчас выйду!
   Я бросилась в ванную, успокоила головную боль тремя таблетками парацетамола, поплескала в лицо ледяной воды и яростно вычистила зубы. Джош. Паренек на подоконнике, с подростковыми прыщиками и темными глазами Дженни.
   Я вышла в гостиную и протянула руку:
   — Привет, Джош.
   Его ладонь была холодной и вялой. Он упрямо отводил глаза и смотрел в пол.
   — Подождите в машине, Линн, — велела я.
   Она вышла, на пороге бросив тревожный взгляд через плечо. Джош нервно переступил с ноги на ногу. На нем был спортивный костюм, из которого он уже немного вырос, сальные волосы падали на глаза. Надо бы сводить его в магазин, заставить принять ванну и вымыть голову, купить ему дезодорант. От Глории не дождешься.
   — Кофе или чай? — спросила я.
   — Да не надо, — промямлил он.
   — Может, соку? — Правда, в холодильнике соку не было.
   — Нет, спасибо.
   — Садись. — Я указала на диван.
   Он стеснительно ютился на краешке, пока я молола кофе и ждала, когда закипит чайник. Я заметила, какие у Джоша крупные ступни и кисти, какие тоненькие запястья. Глаза в красных обводах. Мне показалось, что ему настоятельно нужна помощь — впрочем, подростков я не видела лет десять. Мальчишки старше девяти лет для меня загадка.
   — Как ты меня нашел?
   — Заглянул в «Желтые страницы», в раздел «Детские праздники». Кристо сказал, что вы клоун.
   — Прямо сыщик. — Я уселась напротив со своей чашкой кофе. — Джош, я искренне тебе сочувствую...
   Он кивнул и пожал плечами:
   — Да.
   Крепкий орешек.
   — Скучаешь, наверное.
   Ну куда меня понесло?
   Он поморщился и начал грызть ноготь.
   — Мы редко виделись, — признался он. — Она вечно куда-то спешила или злилась.
   Я сочла своим долгом заступиться за Дженни.
   — Еще бы — с тремя детьми, домом и прислугой! — сказала я и сделала вид, что отпиваю из пустой чашки. Надя — психоаналитик-дилетант. — У тебя есть с кем поговорить по душам? Друзья, домашний врач?
   — Мне не надо.
   Мы умолкли, я налила себе еще чашку кофе и выпила.
   — А вы? — вдруг спросил он.
   — Я?
   — Вам страшно?
   — Стараюсь не поддаваться.
   — Я вижу ее во сне, — признался Джош. — Каждую ночь. Но это хорошие сны. О том, как мама гладит меня по голове, обнимает и все такое. Правда, она гладила только Кристо. Говорила, что я уже большой. — Он покраснел. — От этого только хуже. — И он прибавил: — Мне так и не сказали, как она умерла.
   — Джош...
   — Я выдержу.
   Я вспомнила снимок трупа Дженни и окинула взглядом неловкого паренька, сидящего рядом.
   — Она умерла быстро, — выговорила я. — Почти мгновенно. Даже не поняла, что случилось.
   — Вы тоже врете. А я думал, скажете правду.
   Я перевела дыхание.
   — Джош, на самом деле я ничего не знаю. Твоей мамы больше нет. Ей уже не больно.
   Мне было стыдно, но ничего другого не пришло в голову. Джош резко встал и начал ходить по комнате.
   — А вы правда клоун?
   — Аниматор.
   Он взял с полки пестрые погремушки, которыми я жонглирую.
   — Жонглировать умеете?
   Я немного покидала погремушки, но на Джоша это не произвело впечатления.
   — А по-настоящему? Тремя каждый сможет.
   — Ну попробуй.
   — Я же не аниматор.
   — Точно, — сухо согласилась я.
   — Я вам кое-что принес.
   Он присел над рюкзаком и вынул оттуда большой конверт.
   Из конверта высыпались десятки фотографий, многие были сделаны на отдыхе. Я перебирала их, слыша стесненное дыхание Джоша. Совсем тоненькая, загорелая Дженни в желтом бикини, на песчаном пляже под ломтем синего неба. Дженни в отутюженных джинсах и зеленой тенниске, под руку с Клайвом, мило улыбающаяся в объектив. По сравнению с ней Клайв смотрелся уродом. Дженни за руку с маленьким Джошем, с младенцем на руках — видимо, Крисом; Дженни, сидящая на лужайке в окружении всех троих сыновей. Дженни с длинными волосами, со стрижкой «боб», с градуированным каре. Дженни на лыжах, лихо опирающаяся на палки. Среди людей и одна.
   Я замерла над снимком, сделанным неожиданно, тайком от Дженни, — к нему она не успела приготовиться. Дженни стояла в профиль к объективу, снимок был нечетким. Ветер бросил поперек лица блестящую прядь волос. Щека словно фарфоровая, губы приоткрылись, рука была поднята. Дженни казалась задумчивой, почти печальной. Без привычных доспехов она превратилась в совсем другого человека — с такой Дженни я могла бы подружиться. И вдруг меня резануло как ножом по сердцу: в ней чувствовалась тайна. Я поняла, чем она могла привлечь к себе. Такой женщиной было бы очень просто заинтересоваться. О Господи!
   Я молча отложила снимки и повернулась к Джошу.
   — Бедный... — выговорила я, и он расплакался — всхлипывая, шмыгая носом, захлебываясь рыданиями, чертыхаясь, прикрывая лицо поднятой рукой. Я терпеливо ждала, положив ладонь ему на плечо, и наконец он выпрямился, выудил из кармана скомканный платок и прочистил нос.
   — Извините, — всхлипнул он.
   — Не надо извиняться. Хорошо, что есть кому поплакать о ней.
   — Мне пора. — Он собрал снимки и запихнул их в конверт.
   — Может, посидишь еще?
   — Нет, надо идти. — Он вытер нос рукавом.
   — Я дам тебе визитку. Захочешь поговорить — звони. И незачем листать «Желтые страницы». Подожди.
   Я метнулась в спальню, Джош вошел за мной и остановился у двери. Какой он все-таки худющий. Дунет ветер — и переломится. Кожа да кости.
   — А вы неряха, — вдруг заметил он.
   Ах ты, поросенок!
   — Да. Но я же не знала, что ты придешь. А то бы убралась.
   Он смущенно усмехнулся.
   — А это и есть ваш антикварный компьютер?
   — Это я уже слышала.
   Визитки куда-то завалились.
   — В сети бываете?
   — В сети? Нет.
   Он присел и застучал по клавиатуре. Посмотрел на экран, как в замочную скважину, за которой творится что-то забавное.
   — Какой у вас винчестер?
   — Ну ты спросил!
   — С вами все ясно. Мощности не хватает. Все равно что комару толкать грузовик. И памяти хорошо бы добавить.
   — Правильно, — кивнула я, надеясь закрыть тему.
   — Разогнать хомяков.
   Я нашла визитку и торжествующе потрясла ею.
   — Вот! «Надя Блейк, детский аниматор, кукловод, жонглер, фокусник и так далее...» — И вдруг я замерла. — Что? Что ты сказал, черт возьми?
   — Да вы не сердитесь! Просто компьютер без памяти — железка...
   — Нет, повтори, как ты сказал!
   — Что вам мощности не хватает.
   — Да нет же, слово в слово повтори!
   Джош задумался, а потом я впервые увидела, как он смеется.
   — Извините, это шутка такая дурацкая. «Разогнать хомяков». То есть прибавить компьютеру мощности.
   — Где ты ее услышал?
   — Ну это в переносном смысле. Наверное, кто-то вспомнил, как хомяки бегают в колесе. Раньше я как-то не задумывался.
   — Нет, не то. От кого ты это слышал?
   — От кого? — Джош пожал плечами. — От одного парня в нашем компьютерном клубе.
   — Он из вашей школы?
   — Да нет, Хак приходит учить нас. Мы с ним подружились — особенно когда мама...
   Я задрожала.
   — Хак? Что еще за имя?
   — Это его ник. Ну, прозвище.
   Я попыталась взять себя в руки. Сцепила пальцы.
   — Джош, ты знаешь, как его зовут на самом деле?
   Он нахмурился. Господи, помоги!
   — Кажется, Моррис. В компьютерах он сечет. Но насчет вашего он скажет то же самое.

Глава 16

   У меня так тряслись руки, что я едва набрала номер. Попросила соединить меня с Линксом. Я уже убедилась: если проявить настойчивость, его обязательно найдут и позовут. По телефону он говорил настороженно и отчужденно. Наверное, не знал, как вести себя со мной с тех пор, как я сбежала от Линн. К счастью, обвинить меня ему было не в чем. Но недовольства он не скрывал.
   — Да?
   — Я только что говорила с Джошуа Хинтлшемом.
   — Что?
   — С сыном Дженнифер Хинтлшем.
   — Знаю. О чем вы говорили?
   — Он разыскал меня.
   — Как? Откуда он узнал?
   Будь он рядом, я бы схватила его за плечи, встряхнула, а потом постучала ему по макушке, чтобы разбудить.
   — Да какая разница! Не важно. Дело в том, что я нашла человека, которого мы оба знаем.
   — О чем вы?
   — Однажды мне понадобилось починить компьютер, и я позвонила по рекламе. Парень по имени Моррис очень быстро все исправил. Я в компьютерах ни черта не смыслю. Потом я как-то наткнулась на него на улице. Он держался дружески. Я ничего не заподозрила. А потом узнала от Джоша, что в школьном компьютерном клубе бывает некий Моррис.
   Линкс надолго замолчал. Видно, переваривал услышанное.
   — Тот же самый?
   — Похоже, да. — Не удержавшись, я добавила: — Может, это еще ничего не значит. Хотите, я проверю?
   — Нет-нет! — мгновенно отозвался Линкс. — Ни в коем случае! Мы сами. Что вы о нем знаете?
   — Его зовут Моррис Бернсайд. Кажется, ему лет тридцать. Вот, пожалуй, и все. Симпатичный, умный. Правда, для меня любой, кто умеет включить компьютер, — умник. Джош обожает его. На психопата не похож. Дружелюбный. Вроде не застенчивый и без странностей.
   — Вы хорошо знакомы с ним?
   — Я же сказала: мы виделись всего два раза.
   — Он пытался связаться с вами?
   Я задумалась. Но вспоминать было почти нечего.
   — Кажется, я ему понравилась. Да еще сказала, что как раз рассталась с парнем. Он было предложил мне встретиться, а я его отшила. Но аккуратно, без грубости. Потом он предложил помочь мне выбрать компьютер помощнее. Я опять отказалась. Но это же не причина убивать меня.
   — Вы знаете, где он живет?
   — У меня есть только телефон. Хватит?
   Я продиктовала номер с того самого рекламного листка, который так усердно искала всего две недели назад.
   — Прекрасно. Остальное мы сделаем сами. Только не пытайтесь связаться с ним.
   — Вы допросите его?
   — Проверим, что за ним числится.
   — А если ничего?
   — Посмотрим.
   — А вдруг это разные люди? — засомневалась я.
   — Выясним.
   Когда я положила трубку, мне захотелось рухнуть на пол, расплакаться, упасть в обморок, чтобы меня уложили в постель и ухаживали за мной. Но рядом вертелась Линн, как назойливая муха, которую так и хотелось прихлопнуть. Конец разговора она выслушала с явным интересом. И теперь выжидательно смотрела на меня. Ей хотелось быть в курсе дел. У меня упало сердце. Иногда мне казалось, что у меня дома поселилась нянька для несуществующего ребенка. Надо бежать отсюда. Быстро, не задумываясь, я схватила трубку и набрала номер.

* * *

   — Ты его видел.
   Зак остановился, словно разучился одновременно шагать и говорить.
   — Когда?
   — В тот самый день. Ты заехал за мной, а он как раз починил компьютер. Вы разминулись на пороге.
   — Это тот парень, который не взял с тебя денег?
   — Точно.
   — Белобрысый?
   — Нет, с длинными темными волосами.
   — А на мои волосы ты смотришь?
   Зак подошел к зеркальной витрине и посмотрелся в нее. Мы шли по Кэмден-Хай-стрит, заходили в магазины, но ничего не покупали. Линн шагала за нами, на расстоянии двадцати ярдов, сунув руки в карманы.
   — Лысею, — заключил Зак. — Лучше уж сразу побриться, как думаешь? — И он с тревогой повернулся ко мне.
   — Оставь как есть, — посоветовала я. — Бритый череп тебя не украсит.
   — А чем он плох?
   — ...Так вот, оказалось, что этот парень, Моррис, знаком с сыном убитой женщины.
   — Хочешь сказать, ее мог убить он?
   — Да, это единственная ниточка между нами.
   — Да нет, не может быть. Правда, я видел его секунд восемь, но с виду он нормальный.
   — Ну и что? Об этом мы говорили с психиатром. Она уверяла, что убийца — совершенно нормальный человек.
   Только бы это был он! Я успокоюсь, когда его упрячут за решетку. — Я взяла Зака за руку. — Знаешь, а я была абсолютно уверена, что мне конец. Они уже охраняли двух женщин, и обеих убили. Мне не давали покоя мысли о смерти. О том, что я скоро умру. Было так страшно...
   По лицу покатились слезы. Совершенно неуместные на людной торговой улице. Зак обнял меня и поцеловал в макушку. Иногда он бывает очень мил. Вытащив из кармана пачку белоснежных салфеток, он протянул ее мне. Я вытерла лицо и высморкалась.
   — Надо было сказать мне.
   — Ну и что бы ты сделал?
   — Что-нибудь, — ответил он. — Прогнал мысли о смерти. До рождения ты была мертва миллионы, миллиарды лет. Но ведь думать об этом не страшно?
   — Нет.
   Меня кто-то взял за локоть. Линн.
   — Линкс хочет видеть вас немедленно.
   — А в чем дело?
   Линн пожала плечами:
   — Просто он хочет вас видеть.

* * *

   В полиции мне явно сочувствовали. Меня провели сразу в чей-то кабинет, отгороженный от общей большой комнаты, заставленной столами. Принесли чай и печенье на блюдечке, пообещали, что Линкс сейчас подойдет. Я успела сделать всего пару глотков. Линкса сопровождал Камерон. Оба были очень серьезны и держались официально. Камерон сел на диван, Линкс — за стол. Значит, это его кабинет.
   — Вам принесли чаю? — спросил он.
   Я подняла чашку. О чем тут спрашивать?
   — Я хотел сразу поговорить с вами, — продолжал он. — Мы допросили Морриса Бернсайда и вычеркнули его из списка подозреваемых.
   Кабинет поплыл перед глазами, меня затошнило.
   — Что?!
   — Уверяю вас, мы поступили правильно.
   — Но почему так быстро?
   Он извлек из кармана скрепку. Разогнул ее, потом попытался придать ей прежнюю форму. Я как-то пробовала — не получилось. Зато он был занят и имел полное право не смотреть мне в глаза.
   — Доктор Шиллинг сообщила, что вам известно о двух других убийствах, проходящих по этому делу. Анализ писем показал, что вам угрожает тот же человек, который убил Зою Аратюнян и Дженнифер Хинтлшем. Мы располагаем не только письмами. — Линкс говорил, словно превозмогая боль. — Нам известно, что убийца перенес предмет, принадлежащий миссис Хинтлшем, в квартиру мисс Аратюнян, чтобы... сбить нас со следа. — Он снова согнул скрепку. — В то утро, когда погибла Зоя Аратюнян, Моррис Бернсайд находился в Бирмингеме, на конференции по информационным технологиям. Он распоряжался на стенде, участвовал в презентациях. Мы нашли множество свидетелей, которые подтвердили, что он провел на конференции весь воскресный день.
   — И никуда не отлучался?
   — Ни на минуту.
   — Как он отреагировал на расспросы?
   — Конечно, удивился. Но вел себя вежливо и охотно помогал нам. Приятный молодой человек.
   — Он злился?
   — Ничуть. Мы не упоминали, что услышали о нем от вас.
   Я поставила чашку на стол.
   — Оставить ее здесь?
   — Да, конечно.
   Пора было уходить. Меня выжали как лимон. А я-то обрадовалась. Но радости быстро пришел конец. У меня наворачивались слезы. Я слишком устала.
   — А я думала, уже все... — пробормотала я.
   — С вами ничего не случится, — пообещал Линкс, не глядя на меня. — Наблюдение не снято.
   Я поднялась и побрела к двери как в тумане.
   — Поймите, Надя, это хороший результат. Мы вычеркнули из списка еще одного подозреваемого. Это прогресс.
   Я обернулась:
   — Что?
   — Одним подозреваемым меньше.
   — Осталось всего шесть миллиардов, — в тон ему продолжала я. — Ну, женщин и детей отбросим. Значит, два миллиарда. Минус один человек.
   Линкс поднялся.
   — Стадлер проводит вас.
   Меня пришлось вести под руку, почти нести. По пути Стадлер остановился в длинном безлюдном коридоре.
   — Как ты? — спросил он.
   Я что-то простонала.
   — Нам надо увидеться.
   — Что?
   — Я постоянно думаю о тебе. Хочу тебе помочь, Надя. Я нужен тебе, а ты — мне. Да, ты мне нужна. — Он коснулся моей руки.
   Я вдруг осознала, что он делает, снова застонала и стряхнула с плеча его ладонь.
   — Не трогай меня! — воскликнула я. — Больше никогда ко мне не прикасайся!

Глава 17

   Страх взыграл во мне. Парализовал ноги, тугим клубком засел в животе. Я забралась в постель и уставилась в потолок, стараясь ни о чем не думать. Только не думать. Всего несколько часов надежды. А что дальше? Что теперь, когда вернулась к тому же, с чего все началось неделю назад? Мне казалось, что прошли месяцы и годы, унылая и ужасная эра страха. Я засыпала, просыпалась и опять засыпала беспокойным сном, близким к бодрствованию, где сновидения колышутся, как водоросли под водой. Темнота сменилась сумерками, потом небо за окном опять стало серым. Я лежала и прислушивалась к щебету птиц. Посмотрела на часы. Половина седьмого. Укрылась одеялом с головой. Что же мне делать?
   Сначала я позвонила Заку. Его голос был сиплым после сна.
   — Зак, это я, Надя. Прости, что разбудила. Оказалось, это не он. Не Моррис. У него алиби.
   — Дерьмо, — выпалил Зак.
   — И я так думаю. Что мне делать? — Я расплакалась. Слезы жгли кожу, затекали в рот, скапливались где-то на шее.
   — А это точно?
   — Они уверены, что он не виноват.
   — Вот дерьмо... — Я поняла, что ему нечего добавить.
   — Я проиграла, Зак. Он до меня доберется. Я не выдержу. Это невыносимо. Все бессмысленно...
   — Нет, выдержишь, Надя. Ты сможешь.
   — Нет. — Я вытерла рукавом ночнушки залитое слезами, распухшее лицо. Болело горло. — Не смогу.
   — Выслушай меня. Ты смелая. Я в тебя верю.
   Он твердил: «Ты смелая, я в тебя верю», а я рыдала, шмыгала носом и повторяла: «Да нет же! Нет, не справлюсь!» Как ни странно, твердя одно и то же, я постепенно успокоилась, перестала возражать. Я даже хихикнула, когда Зак божился, что я доживу до ста лет. Он взял с меня обещание приготовить хоть какой-нибудь завтрак. Сказал, что позвонит через час и проверит, а потом мы увидимся.
   Я послушно поджарила лежалый хлеб и съела тост с большой чашкой черного кофе. Потом долго сидела в кухне и смотрела в окно. Мимо шли люди, а я думала: а вдруг это он? Вон тот, в бейсболке и широченных штанах, подобравший губы в неслышном свисте. Или другой — в наушниках, с тявкающей шавкой на поводке. Или третий, с жидкой бородкой и редеющей шевелюрой, сгорбленный, в стеганом анораке, несмотря на августовскую жару. Убийцей может оказаться кто угодно. Каждый из них.
   Я старалась не думать о Дженни. Стоило мне вспомнить про ее посмертные фотографии, к горлу подступала паника. Раньше убийца представлялся мне неясной, призрачной угрозой, абстрактной и почти нереальной. Но ничего абстрактного не было в спокойном лице Зои или в изувеченном трупе Дженни, и во мне понемногу начинала поднимать голову пока еще робкая ненависть к убийце: потаенное, но стойкое чувство. Я сидела за кухонным столом и следила, как оно обретает форму. Убийца — не облако, не тень, не гнусная вонь в воздухе, которым я дышу. Он человек, который уже убил двух женщин и угрожает убить меня. Он — мой враг.
   Разыскав неоткрытое письмо, в котором мне сообщали, что приз я уже выиграла, я принялась писать на чистом обороте листа. Что я знала? Что неизвестный убил Зою в середине июля и Дженни — в начале августа. Как выразилась Грейс, он смелел. Пропавший медальон Дженни нашелся в квартире Зои, фотография Зои — в вещах Клайва, но больше этих женщин ничто не связывало. Единственной ниточкой — тоненькой и, как выяснилось, бесполезной — между мной и Дженни был Моррис. Я вспомнила всех, кого допросили полицейские: конечно, Фреда, хотя в списке подозреваемых он никогда не значился, Клайва, агента Гая, бизнесмена Ника Шейла, бывшего парня Зои, который вернулся из путешествия, всю ораву архитекторов, строителей, садовников и уборщиц Дженни. И Морриса. Полицейские добились только одного: исключили явных подозреваемых.
   Я потягивала остывающий кофе. На чем мы остановились? Итак, я сижу за столом и пытаюсь быть сама себе детективом, разглядываю мужчин в окно, гадаю «он — не он». Бьюсь головой о ту же стену, в которую уже уткнулись носом полицейские.
   В спальне я нашла клочок бумаги, на который выписала имена и адреса из папок Камерона. Я смотрела на них, пока буквы не начали расплываться у меня перед глазами. Ничего не придумав, я тяжело вздохнула и потянулась к телефону.
   — Доброе утро. Агентство Кларка. Чем могу помочь? — зазвенел наигранным энтузиазмом женский голос.
   — Я слышала, вы продаете квартиру на Холлоуэй-роуд. Можно взглянуть на нее?
   — Подождите минутку, — попросила незнакомка, и я услышала Баха, исполняемого на детском электроорганчике.
   Мужчина на другом конце провода заменил приветствие кашлем.
   — Гай слушает. Чем могу помочь?
   Я повторила просьбу.
   — Отлично! Превосходное расположение. У самой станции метро.
   — Можно посмотреть квартиру сегодня?
   — Конечно. Днем вас устроит?
   — А хозяева дома?
   — Я сам покажу вам квартиру.
   Повезло.
   Я набрала следующий номер из списка. Не знаю, почему. Наверное, потому, что из всех допрошенных только она была убита горем.
   — Алло!
   С чего начать? Я избрала прямой путь.
   — Я Надя Блейк. Вы меня не знаете. Я хочу поговорить о Зое. — На другом конце провода было тихо. Я не слышала даже дыхания. — Простите за напоминание...
   — Кто вы? Журналист?
   — Нет. Я — подруга Зои по несчастью. Мне пишет мужчина, который убил ее.
   — О Господи! Так вас зовут Надя?
   — Правильно.
   — Чем я могу вам помочь?
   — Можно с вами встретиться?
   — Да, конечно. Я еще в отпуске. Я учительница.
   — А если в квартире Зои, скажем, в два?
   — У Зои?
   — Мне обещали показать квартиру.
   — Зачем?
   — Хочу увидеть.
   — А надо ли? — с сомнением спросила она. Наверное, приняла меня за сумасшедшую.
   — Мне надо узнать про Зою.
   — Я приеду. Но предупреждаю: вам будет тяжело.

* * *

   До встречи оставалось четыре часа. Сегодня дежурила другая женщина-констебль, Бернис. Я сказала ей, что в два еду осматривать квартиру на Холлоуэй-роуд, и она кивнула не моргнув глазом и сделала пометку в блокноте, с которым не расставалась. Наверное, она не знала адрес Зои, а может, ей просто надоело торчать у меня и ждать неизвестно чего. Я не спеша вымылась, помыла голову, полежала в ванне с пеной, пока у меня не сморщились подушечки пальцев. Потом накрасила ногти на ногах и надела почти новое платье. Я приберегала его для особого случая — какой-нибудь шикарной вечеринки, где я встречу мужчину своей мечты. Но теперь ждать и беречь платье было глупо. Значит, в нем можно осмотреть квартиру Зои, встретиться с Гаем и Луизой. Платье было прелестное, бледно-бирюзовое, облегающее, с короткими рукавами и круглым вырезом. К нему я выбрала ожерелье, маленькие сережки и сандалии. Нарядная, свежая, я будто собиралась на вечеринку, пить шампанское в прохладном саду. Если бы! В заключение я подкрасила губы.
   В полдень Бернис сообщила, что ко мне пришли. Я выглянула в окно в прихожей и увидела, что у порога мнется Джош. А рядом — мужчина с темными волосами в черной куртке. В одной руке он держал пачку сигарет, в другой — букет и с улыбкой ждал, когда я выйду.
   Когда мне вдруг втемяшилось в голову, что убийца — Моррис, его лицо казалось мне зловещим: со стеклянными глазами, хищной усмешкой. Но теперь я увидела, что он просто привлекательный, похожий на мальчишку парень. При моем появлении он расцвел обаятельной улыбкой и протянул мне букет.
   — Входите оба.
   Джош что-то бормотнул и присел, развязывая шнурки. Моррис встряхнул букет.
   — Это мне следовало подарить вам цветы и извиниться за подозрения, — заявила я. — Чудесный букет. — В неожиданном порыве я приподнялась на цыпочки и поцеловала Морриса в щеку. Бернис стояла у дверей, как надсмотрщик.
   — Надеюсь, мы вам не помешали? — спросил Моррис, наблюдая, как я ставлю цветы в вазу.
   — Хак решил, что нам пора встретиться всем вместе, — пояснил Джош.
   Он снова вышагивал по гостиной, хватал все, что попадалось под руку, заглядывал во все углы.
   — Сядь, Джош, не мельтеши. Конечно, я рада видеть вас обоих. Только немного странно...
   — Что?
   — А вы сами подумайте. — Я захихикала, и Джош из вежливости поддержал меня. Моррис смотрел на нас нахмурившись.
   — Как вы можете смеяться? — прервал он мой истерический смех. — Вас же хотят убить.