Страница:
Попав домой, Ин занялась своими делами с таким видом, словно пришла одна. Сперва она исчезла в одной из дальних комнат, оставив Гима в недоумении стоять в коридоре, затем явилась в одном нижнем белье и целеустремленно проскользнула бы мимо, если бы не почувствовала направленный на себя вопрошающий взгляд мужчины.
– Я в душ и спать! – решительно объяснила она сержанту, окатив его насмешливо-холодной улыбкой. – Гостиная в твоем распоряжении. Посмотри новости, займись чем-нибудь. – Она приподняла брови, прочитав ноту протеста в глазах Гима, и безжалостно объяснила: – Я знаю, как тебя притягивает мое тело, но меня это не касается! Это твои проблемы. Я предупреждала, Гим. Теперь мучайся.
Ин исчезла в ванной комнате и пробыла там около получаса. Затем, облаченная в один только прозрачный шелковый халат, пошла через гостиную к двери в спальню.
– Все, я спать!
Гим пожал плечами. По комнате гуляли лучи реактора, очень удачно имитируя полуденный солнечный свет.
– Сейчас ведь день? – бросил он ей вдогонку.
Ин хмыкнула и напоследок демонстративно щелкнула переключателем – окна стали черными, а комната погрузилась в успокаивающий полумрак.
– Так лучше?!
Дверь спальни закрылась за спиной Ин. Гим вернул окнам прозрачность и расположился на диване, с которого открывался вид на окно и, соответственно, на столицу Оттора.
– И где «новости»? – вслух подумал сержант. Вокруг не было ничего, что бы указывало на аппаратуру, способную воспроизводить изображение. Он вспомнил, как ребята в части рассказывали про манеру управления домашней техникой в некоторых мирах: громкий хлопок в ладоши и произнесенное требовательным голосом пожелание. Он изо всех сил хлопнул и произнес:
– Новости!
Аппаратура не ожила, зато открылась дверь спальни, появилась Ин, покрутила пальцем у виска и нажала что-то в стене – окно превратилось в голографический проектор, на котором и в самом деле шла сейчас информационная программа.
Ин вновь исчезла, на сей раз громко хлопнув дверью, чтобы показать, что лучше ее больше не трогать…
По всем каналам Уенберга обсуждали одно и то же: отсутствие договоренности между высшими руководителями сектора и правительством урановой жилы – Оттора. Одни обозреватели утверждали, что слова Ронтонте о закрытии двух энергостанций над двумя городами планеты – всего лишь угроза, которая будет осуществлена, если правительство планеты не пойдет на уступки герцогу, и уговаривали наверняка не внимавшего им сейчас Радола проявить благоразумие и политическую мудрость, то есть согласиться на все, что от него требуют. Другие откровенно паниковали. Третьи проклинали Излин и призывали граждан всех городов Оттора выйти на демонстрацию протеста с лозунгами и транспарантами, которые сами же обещали предоставить за «чисто символическую плату».
Картинка на экране тоже не баловала разнообразием. Чаще всего показывали: крупным планом энергостанции – цилиндрической формы космические корабли с огромными параболическими зеркалами, собирающими лучи Фатилуса и направляющими их на расположенные на поверхности планеты реакторы; несколько военных пограничных кораблей внешней обороны Оттора, психологически противостоявших крейсерам вооруженных сил сектора, которые пока что бездействовали, но превосходили их по численности, по размерам и по боевой мощи; обеспокоенных жителей городов, которые, скорее всего, должны были вот-вот лишиться и отопления, и света; не слишком уверенных в себе, но с хорошо поставленной дикцией сотрудников муниципалитетов, которые уверяли, что и в самом худшем случае у них найдутся резервы для поддержания жизнедеятельности городского хозяйства, а потому население должно воздержаться от паники и не спешить с неорганизованной лавинообразной эвакуацией…
Ин так и не суждено было выспаться этим днем. В какой-то момент Гим почувствовал напряжение в воздухе, которое могло исходить только от живого человека. Выключив звук проектора, чтобы проверить свои подозрения, сержант сразу же услышал доносившиеся из спальни крики.
Воображение, которое в последнее время руководствовалось не столько внутренними ощущениями, сколько непонятно каким образом воспринимаемой информацией о происходящем именно в этот самый момент, нарисовало Ин. Она стояла навытяжку перед экраном видеосвязи – дрожащая, сжимающая и разжимающая пальцы и нервно покусывающая губы. Все ясно – вместо того, чтобы позволить себе заслуженный отдых, Ин сделала глупость – поспешила позвонить человеку, который сейчас и портил ей нервы истерическими выкриками.
– Все! Не хочу тебя слушать! – говорил человек. – Делай, как договаривались!
Гим понял, что диалог с неизвестным на этом закончился. Тут же открылась дверь спальни, Ин пересекла гостиную и села на диван рядом с сержантом. Она выглядела встревоженной и растерянной.
– Что-то случилось? – осторожно спросил Гим.
– Ничего… – Ин рассеянно улыбнулась. – Кажется, у меня проблемы…
Какую-то секунду девушка сидела неподвижно, затем, очевидно собравшись с духом, сдунула упавшую на глаза прядь волос и резко поднялась на ноги.
Четко, спокойно, быстро она приводила себя в порядок, переодевалась, раскладывала по многочисленным карманам универсального рабочего комбинезона всевозможные мелочи: электронные ключи и пластиковые карты, косметику и маникюрные принадлежности. Под брюки в чехол, прикрепленный к правой ноге, Ин сунула небольшой кинжал с лазерной заточкой, в такой же чехол на левой – маленький «дамский» электрошокер.
– Куда-то уходишь? – спросил Гим, стараясь, чтобы его голос звучал как можно равнодушнее.
– Да.
– Но тебе надо отдохнуть!
Ин не ответила. Она была готова к уходу и оглядывалась, как человек, который проверяет, все ли он взял, не забыл ли чего. Решительно тряхнув головой, девушка открыла шкаф, вытащила из-под стопки аккуратно сложенной одежды портативный ручной излучатель с цифровым прицелом и протянула его Гиму.
– Если не вернусь, держи у себя. – Она посмотрела на Гима отсутствующим взглядом. – Дверь квартиры я запрограммировала – тебя узнает. Можешь пока жить здесь.
Гим повертел в руках боевое стрелковое оружие – дорогое, мощное, с очень высокой точностью наведения на цель. Таким пользовались наемники-разведчики.
– Что, на Отторе можно носить ТАКОЕ?
Ин, погруженная в свои мысли, растерянно взглянула на Гима, не сразу поняв, о чем он спрашивает. Но вот до нее дошел смысл его слов, и брови ее взметнулись вверх, словно она спрашивала себя, не ошиблась ли в этом человеке и правильно ли поступает, доверяя ему столь серьезно компрометирующее ее оружие.
– Конечно же нет! Сам додумался? Гим отложил оружие в сторону, давая понять, что не видит в нем ничего интересного.
– Ты хочешь, чтобы я остался здесь? На ее лице отразилось беспокойство. Судя по всему, она не ожидала подобного вопроса.
– Конечно же ты останешься! – взвизгнула Ин. – Хватит с тебя Излина!
– И что мне делать? Я никого здесь не знаю. Если с тобой что-то случится…
– То ты забудешь, что когда-то в меня влюблялся, и начнешь жить, как до этого – нормально, спокойно и счастливо… Не лезь туда, куда не просят, понял?
– Но я чувствую, что тебе нужна помощь! – Гим, поднявшись, взял ее за руку. – Чего ты боишься? – спросил он серьезно, стараясь поймать ее взгляд.
– Он прав, я не выполнила работы… – прошептала Ин, словно разговаривала сама с собой.
– Я – тоже. И что?
Девушка вздрогнула, будто очнувшись, и отдернула руку.
– Ты?! Ты-то выполнил – герцог жив!
– Меня отправляли не спасти герцога, а охранять его в течение года, – спокойно возразил Гим. – Я тоже нарушил приказ. Я поступил, как дезертир. Мы в одинаковом положении.
– Ну так возвращайся к нему! Ты спас Ронтонте, увлекся мною, помог мне бежать. И все! Больше я о тебе ничего не знаю! Да и не хочу знать! Вполне вероятно, ты и сейчас работаешь на кого-то!
– Насколько я знаю, только на тебя одну!
– А насколько я знаю… – Она запнулась, не зная, что сказать дальше, и начала по новой: – Вот видишь, ты и сам не уверен. «Насколько я знаю…» Все, я пошла!
Ин резко повернулась и выскользнула за дверь.
Гима словно подстегнуло электрическим током – не колеблясь ни мгновения, он сунул под рубашку кобуру с излучателем и, застегиваясь на ходу, бросился следом за амазонкой.
Ин уже села в лифт. Лифт ушел вниз. Кабин было несколько. Гим вбежал в соседнюю и закрыл глаза, стараясь почувствовать, где сейчас находится девушка, на каком из этажей небоскреба остановится ее лифт. Ин ехала на самый низ.
Она опережала Гима секунд на десять – достаточное время, чтобы успеть выйти из лифта, пересечь просторный золоченый холл и шагнуть за сенсорные двери подъезда.
К счастью, Гиму не нужно было видеть – он предвидел и чувствовал, а без видимой причины разыгравшиеся нервы в несколько раз усилили его экстрасенсорные способности. Пробежав через холл, Гим задержался, нетерпеливо ожидая, пока непрозрачное черное стекло неторопливо отползет в сторону, и только успел заметить, как двое элегантных мужчин в черном усаживают его знакомую в наземный автомобиль представительского класса – большой, черный, бронированный, с тонированными стеклами. Его отделяли от нее несколько шагов, но времени не хватало. Машина уже трогалась, хотя украшенная перстнями рука мужчины еще только закрывала изнутри ее тяжелую дверцу…
Гим огляделся. Как ни странно, наземный транспорт пользовался здесь не меньшей популярностью, чем воздушный. За узким, отведенным для пешеходов тротуаром начиналась широкая стальная полоса шоссе, по которой стремглав проносились сотни и сотни полированных, обтекаемой формы автомобилей на магнитной подушке. Впрочем, ничего странного в этом не было, если принять во внимание высотную застройку и наличие купола, мешавших свободному маневрированию катеров, ботов и яхт.
Многолетняя армейская привычка ни секунды не сомневаться в бою заставила Гима выхватить излучатель, направить его на дорогу и броситься наперерез первому же приблизившемуся автомобилю. Он ни на миг не задумывался, чем может обернуться на Отторе подобный разбой, ни даже о том, успеет ли сидевший за рулем человек отреагировать и затормозить вовремя. Ему повезло – яркая, стремительной формы машина остановилась у самой ноги сержанта, коснувшись бампером его брюк.
Целясь туда, где, как он думал, должен был сидеть водитель, ведь снаружи лобовое стекло оказалось совсем не прозрачным, Гим быстро рванул на себя ручку дверцы и плюхнулся на пустующее сиденье.
В автомобиле сидел всего один человек – спокойный и не проявивший никакого интереса ни к новому пассажиру, ни к его излучателю, словно подобные события происходили с ним регулярно и не привносили в жизнь ничего нового. Солидный, рослый, крепкий на вид мужчина отреагировал неадекватно – он вежливо улыбнулся Гиму. Чувствовалось, что он ничуть не растерян и полностью уверен в себе.
– За ними! – резко приказал сержант, указывая стволом излучателя на быстро удалявшуюся черную полированную спину лимузина, умело лавировавшего между более медлительными участниками дорожного движения.
Неизвестный послушался. Его дорогой, судя по изысканному салону, агрегат с благородным ревом впечатляюще быстро набрал нужную скорость.
Какое-то время они молчали. Водитель просто делал то, что от него требовали, то есть рисковал, подставляя под удар бока своего автомобиля, подрезал не слишком осторожных попутчиков и пересекал перекрестки, не задерживаясь перед опущенным голографическим шлагбаумом светофора.
– Если она – твоя девушка, – приятельским тоном пробасил он, – то я бы на твоем месте не стал так за нею гоняться.
– Почему это? – оторопел Гим. Водитель хмыкнул:
– Но ведь ясно – дама сама вышла и сама села. Ее никто не вынуждал.
– А вы успели все рассмотреть, – сердито съязвил Гим.
– Я таких не упускаю. – Мужчина широко улыбнулся. – И разбираюсь в них тоже неплохо… Да ты не переживай, парень! Посмотри лучше, какая машина, какие люди! Ну, догонишь, что будешь делать? Они тебе по зубам?
Гим мрачно кивнул на доску электронных приборов:
– Ведите машину!
– А вот хамить не нужно…
Лимузин «похитителей» свернул с основной трассы. Дорога стала уже, а минут через десять и совсем сжалась – ни свернуть, ни развернуться, ни обогнать.
– Может, остановимся? – совершенно спокойно предложил Гиму водитель.
– Не отставай! – прикрикнул на него сержант.
Лимузин вновь свернул. Район вокруг стал пустынным, здания – невзрачными. Сюда не проникал свет реактора, сильно потемнело.
– Ты хоть знаешь, кто они? – спросил водитель.
– Нет. А вы? Тот повел плечом.
– Да нет. Но машина – серьезная, номера – правительственные, ребята – солидные. Я знаю таких – в штатском, но выправка выдает…
Черный лимузин замер. Из него вышли четверо – трое мужчин и одна женщина. Все четверо быстро зашагали в переулок между мрачного вида зданиями. Гим шевельнулся, намереваясь распахнуть свою дверь.
– Не ходи! – внезапно предупредил водитель.
– Почему это? – Гим как по команде замер.
– Видишь, девушка все время оглядывается – знает, что ты ехал следом. Остальные тоже знают. Они наготове. И игрушки такие, – мужчина пренебрежительно потыкал пальцем в излучатель сержанта, – у них найдутся. Хочешь получить из-за бабы дырочку в пузе?
Гим дальше не слушал. Как бы там ни было, он знал то, о чем не догадывался его подневольный попутчик – «дырочка в пузе» не повредила бы его непонятному, но надежному телу. Да и раньше, до Колокона, он бы не дрогнул – бывает время для мыслей, а бывает – для действия. Сейчас сержант действовал…
Открыв дверь машины, Гим шагнул на тротуар, подсознательно отмечая две вещи: Ин и ее похитителей за углом уже не увидишь, а его водитель непонятно с какой целью выбирается из автомобиля и направляется за ним следом.
Предчувствие говорило только одно: Ин плохо, Ин нужна помощь. Но оно не подсказало двух вещей: что, если трое молодцов в черных костюмах остановились за углом и терпеливо поджидают своего одинокого преследователя, и еще – с какой целью шагает за ним двухметровый рассудительный незнакомец…
Опасность нагрянула неожиданно и мгновенно. Спину обожгло жаром. Гим хотел обернуться, чтобы посмотреть, в чем дело, и в этот миг из-за угла выступила вся группа – один оттаскивал в сторону сопротивлявшуюся и что-то кричавшую Ин, а двое других открыли огонь из тяжелых ручных поляризаторов незнакомой Гиму конструкции.
Сотрясаясь от ударов, Гим попытался запретить себе чувствовать, как все люди, ведь он знал наверняка, что для него телесные повреждения – это всего лишь имитация. У него почти получилось – сил хватило, чтобы все-таки обернуться назад и увидеть, что так обжигает затылок и спину. Его двухметровый, солидного вида провожатый твердо стоял на широко расставленных ногах и держал в руках изрыгающий голубые языки двуручный импульсный излучатель…
«Предатель… – подумал Гим. – А кого он, собственно, предал? Надо же было быть таким идиотом…»
Жар бы сержант еще пережил – тепло разливалось по спине, проникало внутрь и согревало желудок и кишки, подобно опрокинутому залпом стакану заурядной водки. А вот поляризаторы… Эти запрещенные во многих мирах «изобретения» разрушали магнитные связи между молекулами, и даже непробиваемому телу Гима требовались минуты, чтобы восстанавливать ткани, получающие глубокие черные прожоги. А нервная система с тупой пунктуальностью передавала в мозг всю полноту ощущений, всю гамму естественных человеческих эмоций, только в отличие от обычного человека мучения не могли прекратиться, превысив смертельную дозу…
– Пытка продолжалась так долго, что Гиму стало казаться, будто время остановилось. На самом же деле каждый из убийц успел выстрелить всего лишь по два-три раза и сделать всего один шаг вперед…
Они, не останавливаясь, нажимали и нажимали на активаторы своего оружия. И Гим не выдержал – расслабил контроль и дал телу самому решать, как быть дальше.
Боль привела к шоку, сознание отключилось, сержант рухнул на холодный бетон тротуара.
«Водитель» и тройка в костюмах кивнули друг другу. Тройка и Ин вернулись в черный автомобиль, а «водитель случайной машины» выстрелил три раза в голову неподвижно лежавшего на асфальте Гима, взвалил тело себе на плечи, донес до большого стального бака с надписью «утилизация», размахнулся и забросил ношу в открытый люк.
ГЛАВА 16
– Я в душ и спать! – решительно объяснила она сержанту, окатив его насмешливо-холодной улыбкой. – Гостиная в твоем распоряжении. Посмотри новости, займись чем-нибудь. – Она приподняла брови, прочитав ноту протеста в глазах Гима, и безжалостно объяснила: – Я знаю, как тебя притягивает мое тело, но меня это не касается! Это твои проблемы. Я предупреждала, Гим. Теперь мучайся.
Ин исчезла в ванной комнате и пробыла там около получаса. Затем, облаченная в один только прозрачный шелковый халат, пошла через гостиную к двери в спальню.
– Все, я спать!
Гим пожал плечами. По комнате гуляли лучи реактора, очень удачно имитируя полуденный солнечный свет.
– Сейчас ведь день? – бросил он ей вдогонку.
Ин хмыкнула и напоследок демонстративно щелкнула переключателем – окна стали черными, а комната погрузилась в успокаивающий полумрак.
– Так лучше?!
Дверь спальни закрылась за спиной Ин. Гим вернул окнам прозрачность и расположился на диване, с которого открывался вид на окно и, соответственно, на столицу Оттора.
– И где «новости»? – вслух подумал сержант. Вокруг не было ничего, что бы указывало на аппаратуру, способную воспроизводить изображение. Он вспомнил, как ребята в части рассказывали про манеру управления домашней техникой в некоторых мирах: громкий хлопок в ладоши и произнесенное требовательным голосом пожелание. Он изо всех сил хлопнул и произнес:
– Новости!
Аппаратура не ожила, зато открылась дверь спальни, появилась Ин, покрутила пальцем у виска и нажала что-то в стене – окно превратилось в голографический проектор, на котором и в самом деле шла сейчас информационная программа.
Ин вновь исчезла, на сей раз громко хлопнув дверью, чтобы показать, что лучше ее больше не трогать…
По всем каналам Уенберга обсуждали одно и то же: отсутствие договоренности между высшими руководителями сектора и правительством урановой жилы – Оттора. Одни обозреватели утверждали, что слова Ронтонте о закрытии двух энергостанций над двумя городами планеты – всего лишь угроза, которая будет осуществлена, если правительство планеты не пойдет на уступки герцогу, и уговаривали наверняка не внимавшего им сейчас Радола проявить благоразумие и политическую мудрость, то есть согласиться на все, что от него требуют. Другие откровенно паниковали. Третьи проклинали Излин и призывали граждан всех городов Оттора выйти на демонстрацию протеста с лозунгами и транспарантами, которые сами же обещали предоставить за «чисто символическую плату».
Картинка на экране тоже не баловала разнообразием. Чаще всего показывали: крупным планом энергостанции – цилиндрической формы космические корабли с огромными параболическими зеркалами, собирающими лучи Фатилуса и направляющими их на расположенные на поверхности планеты реакторы; несколько военных пограничных кораблей внешней обороны Оттора, психологически противостоявших крейсерам вооруженных сил сектора, которые пока что бездействовали, но превосходили их по численности, по размерам и по боевой мощи; обеспокоенных жителей городов, которые, скорее всего, должны были вот-вот лишиться и отопления, и света; не слишком уверенных в себе, но с хорошо поставленной дикцией сотрудников муниципалитетов, которые уверяли, что и в самом худшем случае у них найдутся резервы для поддержания жизнедеятельности городского хозяйства, а потому население должно воздержаться от паники и не спешить с неорганизованной лавинообразной эвакуацией…
Ин так и не суждено было выспаться этим днем. В какой-то момент Гим почувствовал напряжение в воздухе, которое могло исходить только от живого человека. Выключив звук проектора, чтобы проверить свои подозрения, сержант сразу же услышал доносившиеся из спальни крики.
Воображение, которое в последнее время руководствовалось не столько внутренними ощущениями, сколько непонятно каким образом воспринимаемой информацией о происходящем именно в этот самый момент, нарисовало Ин. Она стояла навытяжку перед экраном видеосвязи – дрожащая, сжимающая и разжимающая пальцы и нервно покусывающая губы. Все ясно – вместо того, чтобы позволить себе заслуженный отдых, Ин сделала глупость – поспешила позвонить человеку, который сейчас и портил ей нервы истерическими выкриками.
– Все! Не хочу тебя слушать! – говорил человек. – Делай, как договаривались!
Гим понял, что диалог с неизвестным на этом закончился. Тут же открылась дверь спальни, Ин пересекла гостиную и села на диван рядом с сержантом. Она выглядела встревоженной и растерянной.
– Что-то случилось? – осторожно спросил Гим.
– Ничего… – Ин рассеянно улыбнулась. – Кажется, у меня проблемы…
Какую-то секунду девушка сидела неподвижно, затем, очевидно собравшись с духом, сдунула упавшую на глаза прядь волос и резко поднялась на ноги.
Четко, спокойно, быстро она приводила себя в порядок, переодевалась, раскладывала по многочисленным карманам универсального рабочего комбинезона всевозможные мелочи: электронные ключи и пластиковые карты, косметику и маникюрные принадлежности. Под брюки в чехол, прикрепленный к правой ноге, Ин сунула небольшой кинжал с лазерной заточкой, в такой же чехол на левой – маленький «дамский» электрошокер.
– Куда-то уходишь? – спросил Гим, стараясь, чтобы его голос звучал как можно равнодушнее.
– Да.
– Но тебе надо отдохнуть!
Ин не ответила. Она была готова к уходу и оглядывалась, как человек, который проверяет, все ли он взял, не забыл ли чего. Решительно тряхнув головой, девушка открыла шкаф, вытащила из-под стопки аккуратно сложенной одежды портативный ручной излучатель с цифровым прицелом и протянула его Гиму.
– Если не вернусь, держи у себя. – Она посмотрела на Гима отсутствующим взглядом. – Дверь квартиры я запрограммировала – тебя узнает. Можешь пока жить здесь.
Гим повертел в руках боевое стрелковое оружие – дорогое, мощное, с очень высокой точностью наведения на цель. Таким пользовались наемники-разведчики.
– Что, на Отторе можно носить ТАКОЕ?
Ин, погруженная в свои мысли, растерянно взглянула на Гима, не сразу поняв, о чем он спрашивает. Но вот до нее дошел смысл его слов, и брови ее взметнулись вверх, словно она спрашивала себя, не ошиблась ли в этом человеке и правильно ли поступает, доверяя ему столь серьезно компрометирующее ее оружие.
– Конечно же нет! Сам додумался? Гим отложил оружие в сторону, давая понять, что не видит в нем ничего интересного.
– Ты хочешь, чтобы я остался здесь? На ее лице отразилось беспокойство. Судя по всему, она не ожидала подобного вопроса.
– Конечно же ты останешься! – взвизгнула Ин. – Хватит с тебя Излина!
– И что мне делать? Я никого здесь не знаю. Если с тобой что-то случится…
– То ты забудешь, что когда-то в меня влюблялся, и начнешь жить, как до этого – нормально, спокойно и счастливо… Не лезь туда, куда не просят, понял?
– Но я чувствую, что тебе нужна помощь! – Гим, поднявшись, взял ее за руку. – Чего ты боишься? – спросил он серьезно, стараясь поймать ее взгляд.
– Он прав, я не выполнила работы… – прошептала Ин, словно разговаривала сама с собой.
– Я – тоже. И что?
Девушка вздрогнула, будто очнувшись, и отдернула руку.
– Ты?! Ты-то выполнил – герцог жив!
– Меня отправляли не спасти герцога, а охранять его в течение года, – спокойно возразил Гим. – Я тоже нарушил приказ. Я поступил, как дезертир. Мы в одинаковом положении.
– Ну так возвращайся к нему! Ты спас Ронтонте, увлекся мною, помог мне бежать. И все! Больше я о тебе ничего не знаю! Да и не хочу знать! Вполне вероятно, ты и сейчас работаешь на кого-то!
– Насколько я знаю, только на тебя одну!
– А насколько я знаю… – Она запнулась, не зная, что сказать дальше, и начала по новой: – Вот видишь, ты и сам не уверен. «Насколько я знаю…» Все, я пошла!
Ин резко повернулась и выскользнула за дверь.
Гима словно подстегнуло электрическим током – не колеблясь ни мгновения, он сунул под рубашку кобуру с излучателем и, застегиваясь на ходу, бросился следом за амазонкой.
Ин уже села в лифт. Лифт ушел вниз. Кабин было несколько. Гим вбежал в соседнюю и закрыл глаза, стараясь почувствовать, где сейчас находится девушка, на каком из этажей небоскреба остановится ее лифт. Ин ехала на самый низ.
Она опережала Гима секунд на десять – достаточное время, чтобы успеть выйти из лифта, пересечь просторный золоченый холл и шагнуть за сенсорные двери подъезда.
К счастью, Гиму не нужно было видеть – он предвидел и чувствовал, а без видимой причины разыгравшиеся нервы в несколько раз усилили его экстрасенсорные способности. Пробежав через холл, Гим задержался, нетерпеливо ожидая, пока непрозрачное черное стекло неторопливо отползет в сторону, и только успел заметить, как двое элегантных мужчин в черном усаживают его знакомую в наземный автомобиль представительского класса – большой, черный, бронированный, с тонированными стеклами. Его отделяли от нее несколько шагов, но времени не хватало. Машина уже трогалась, хотя украшенная перстнями рука мужчины еще только закрывала изнутри ее тяжелую дверцу…
Гим огляделся. Как ни странно, наземный транспорт пользовался здесь не меньшей популярностью, чем воздушный. За узким, отведенным для пешеходов тротуаром начиналась широкая стальная полоса шоссе, по которой стремглав проносились сотни и сотни полированных, обтекаемой формы автомобилей на магнитной подушке. Впрочем, ничего странного в этом не было, если принять во внимание высотную застройку и наличие купола, мешавших свободному маневрированию катеров, ботов и яхт.
Многолетняя армейская привычка ни секунды не сомневаться в бою заставила Гима выхватить излучатель, направить его на дорогу и броситься наперерез первому же приблизившемуся автомобилю. Он ни на миг не задумывался, чем может обернуться на Отторе подобный разбой, ни даже о том, успеет ли сидевший за рулем человек отреагировать и затормозить вовремя. Ему повезло – яркая, стремительной формы машина остановилась у самой ноги сержанта, коснувшись бампером его брюк.
Целясь туда, где, как он думал, должен был сидеть водитель, ведь снаружи лобовое стекло оказалось совсем не прозрачным, Гим быстро рванул на себя ручку дверцы и плюхнулся на пустующее сиденье.
В автомобиле сидел всего один человек – спокойный и не проявивший никакого интереса ни к новому пассажиру, ни к его излучателю, словно подобные события происходили с ним регулярно и не привносили в жизнь ничего нового. Солидный, рослый, крепкий на вид мужчина отреагировал неадекватно – он вежливо улыбнулся Гиму. Чувствовалось, что он ничуть не растерян и полностью уверен в себе.
– За ними! – резко приказал сержант, указывая стволом излучателя на быстро удалявшуюся черную полированную спину лимузина, умело лавировавшего между более медлительными участниками дорожного движения.
Неизвестный послушался. Его дорогой, судя по изысканному салону, агрегат с благородным ревом впечатляюще быстро набрал нужную скорость.
Какое-то время они молчали. Водитель просто делал то, что от него требовали, то есть рисковал, подставляя под удар бока своего автомобиля, подрезал не слишком осторожных попутчиков и пересекал перекрестки, не задерживаясь перед опущенным голографическим шлагбаумом светофора.
– Если она – твоя девушка, – приятельским тоном пробасил он, – то я бы на твоем месте не стал так за нею гоняться.
– Почему это? – оторопел Гим. Водитель хмыкнул:
– Но ведь ясно – дама сама вышла и сама села. Ее никто не вынуждал.
– А вы успели все рассмотреть, – сердито съязвил Гим.
– Я таких не упускаю. – Мужчина широко улыбнулся. – И разбираюсь в них тоже неплохо… Да ты не переживай, парень! Посмотри лучше, какая машина, какие люди! Ну, догонишь, что будешь делать? Они тебе по зубам?
Гим мрачно кивнул на доску электронных приборов:
– Ведите машину!
– А вот хамить не нужно…
Лимузин «похитителей» свернул с основной трассы. Дорога стала уже, а минут через десять и совсем сжалась – ни свернуть, ни развернуться, ни обогнать.
– Может, остановимся? – совершенно спокойно предложил Гиму водитель.
– Не отставай! – прикрикнул на него сержант.
Лимузин вновь свернул. Район вокруг стал пустынным, здания – невзрачными. Сюда не проникал свет реактора, сильно потемнело.
– Ты хоть знаешь, кто они? – спросил водитель.
– Нет. А вы? Тот повел плечом.
– Да нет. Но машина – серьезная, номера – правительственные, ребята – солидные. Я знаю таких – в штатском, но выправка выдает…
Черный лимузин замер. Из него вышли четверо – трое мужчин и одна женщина. Все четверо быстро зашагали в переулок между мрачного вида зданиями. Гим шевельнулся, намереваясь распахнуть свою дверь.
– Не ходи! – внезапно предупредил водитель.
– Почему это? – Гим как по команде замер.
– Видишь, девушка все время оглядывается – знает, что ты ехал следом. Остальные тоже знают. Они наготове. И игрушки такие, – мужчина пренебрежительно потыкал пальцем в излучатель сержанта, – у них найдутся. Хочешь получить из-за бабы дырочку в пузе?
Гим дальше не слушал. Как бы там ни было, он знал то, о чем не догадывался его подневольный попутчик – «дырочка в пузе» не повредила бы его непонятному, но надежному телу. Да и раньше, до Колокона, он бы не дрогнул – бывает время для мыслей, а бывает – для действия. Сейчас сержант действовал…
Открыв дверь машины, Гим шагнул на тротуар, подсознательно отмечая две вещи: Ин и ее похитителей за углом уже не увидишь, а его водитель непонятно с какой целью выбирается из автомобиля и направляется за ним следом.
Предчувствие говорило только одно: Ин плохо, Ин нужна помощь. Но оно не подсказало двух вещей: что, если трое молодцов в черных костюмах остановились за углом и терпеливо поджидают своего одинокого преследователя, и еще – с какой целью шагает за ним двухметровый рассудительный незнакомец…
Опасность нагрянула неожиданно и мгновенно. Спину обожгло жаром. Гим хотел обернуться, чтобы посмотреть, в чем дело, и в этот миг из-за угла выступила вся группа – один оттаскивал в сторону сопротивлявшуюся и что-то кричавшую Ин, а двое других открыли огонь из тяжелых ручных поляризаторов незнакомой Гиму конструкции.
Сотрясаясь от ударов, Гим попытался запретить себе чувствовать, как все люди, ведь он знал наверняка, что для него телесные повреждения – это всего лишь имитация. У него почти получилось – сил хватило, чтобы все-таки обернуться назад и увидеть, что так обжигает затылок и спину. Его двухметровый, солидного вида провожатый твердо стоял на широко расставленных ногах и держал в руках изрыгающий голубые языки двуручный импульсный излучатель…
«Предатель… – подумал Гим. – А кого он, собственно, предал? Надо же было быть таким идиотом…»
Жар бы сержант еще пережил – тепло разливалось по спине, проникало внутрь и согревало желудок и кишки, подобно опрокинутому залпом стакану заурядной водки. А вот поляризаторы… Эти запрещенные во многих мирах «изобретения» разрушали магнитные связи между молекулами, и даже непробиваемому телу Гима требовались минуты, чтобы восстанавливать ткани, получающие глубокие черные прожоги. А нервная система с тупой пунктуальностью передавала в мозг всю полноту ощущений, всю гамму естественных человеческих эмоций, только в отличие от обычного человека мучения не могли прекратиться, превысив смертельную дозу…
– Пытка продолжалась так долго, что Гиму стало казаться, будто время остановилось. На самом же деле каждый из убийц успел выстрелить всего лишь по два-три раза и сделать всего один шаг вперед…
Они, не останавливаясь, нажимали и нажимали на активаторы своего оружия. И Гим не выдержал – расслабил контроль и дал телу самому решать, как быть дальше.
Боль привела к шоку, сознание отключилось, сержант рухнул на холодный бетон тротуара.
«Водитель» и тройка в костюмах кивнули друг другу. Тройка и Ин вернулись в черный автомобиль, а «водитель случайной машины» выстрелил три раза в голову неподвижно лежавшего на асфальте Гима, взвалил тело себе на плечи, донес до большого стального бака с надписью «утилизация», размахнулся и забросил ношу в открытый люк.
ГЛАВА 16
Гим очнулся в металлическом цилиндре, наполненном полимерными колбами и какими-то пакетами. Он поспешил выбраться наружу, подрагивая от воспоминаний пережитой боли и всерьез подумывая вернуться к занятиям айзой и йогой. Эльтары явно перестарались с точностью копирования прежнего организма – теперь требовалось немало усилий, чтобы убедить новое тело не воспринимать так «близко к сердцу» то, что на самом деле не наносило ему никакого урона. Несерьезно это как-то – всякий раз, когда это меньше всего нужно, терять сознание и становиться беспомощным!
Вокруг мусорного бака ничего не было. Конечно, громоздились темные высоченные здания (без окон и дверей!), имелась узкая магнитная полоска дороги, но – ничего такого, на чем хотелось бы задержать взгляд. Ни на земле, ни в воздухе. Ни машин, ни людей. Отдаленный от центра, застроенный непонятно чем, пустынный, необитаемый район города…
Как бы там ни было, стоять здесь и смотреть по сторонам было глупо. Гим побрел туда, где виднелись отблески световых лучей, – в направлении центра города. По дороге ему было о чем подумать. Внезапная погоня, боль и, в довершение всего, потеря сознания вернули сержанта с небес на землю. Он оказался на планете, о которой ничего не знал, за исключением одной мелочи – герцог Ронтонте намеревался провести здесь артиллерийские учения для своих боевых генералов.
Созданный эльтарами, он наплевал на распоряжение своих создателей и пошел на поводу заурядных человеческих чувств! Вряд ли можно надеяться, что Ланкорус забудет о потраченных капиталах и позволит новорожденному суперагенту жить по своему усмотрению.
Ин рядом не было. Гим не знал ни где кареглазая амазонка, ни даже жива ли она еще. Самое неприятное было то, что девушка оказалась права: она исчезла – и с глаз Гима словно упала пелена. На душе стало пусто. Четкая и ясная цель – пожертвовать собой ради этой девушки, нуждающейся в его защите и помощи, исчезла так быстро, словно и не существовала вовсе. Автоматически встал вопрос: что теперь? Что делать дальше?
А что, собственно, он мог сделать? В любом случае, следовало отыскать связь между прошлым и настоящим. В этом мире у Гима Церона не было ничего, за что он мог зацепиться. Оставаться на Отторе он не хотел категорически. Почему? Этого он не мог себе объяснить до конца, но его мучило гнетущее предчувствие чего-то плохого, чего-то опасного. Еще меньше Гиму хотелось возвращаться к герцогу. Он был в здравом уме, когда принял решение навсегда порвать с человеком, для которого был не более, чем электронным солдатиком, раскрашенным под живого. Тем более что и Ин он тогда пожалел не потому, что его тянуло к ней. Просто он терпеть не мог бессмысленной жестокости. Что же остается? Обратиться к эльтарам, сказать им: дайте мне другую работу? Интересно как? Насколько Гим уже понял, в этом секторе с представителями высшей цивилизации общался лишь один человек – герцог Ронтонте. Не обращаться же за помощью к своему нынешнему врагу и бывшему работодателю?
Итак, получалось, что Гим совершенно свободен, притом жизнь его лишена какого бы то ни было смысла. У него был титул, было имя, был счет в Международном Конверсионном Банке. Но было и сомнение в том, что он может воспользоваться чем-то из перечисленного списка, ведь стоило ему обратиться к межгалактической картотеке, как эльтары и герцог получили бы точные координаты своей драгоценной пропажи…
Шагая по улице, Гим постепенно пришел к выводу, что лукавил сам с собой – в душе у него вовсе не царила пустота. Там по-прежнему хозяйничала амазонка. Ее лицо стояло перед глазами, ее голос звенел в ушах, мысли о ней разогревали нервы и торопили с решениями. Отсюда вытекало три взаимосвязанных вывода. Первый: он помогал Ин не потому, что попал в плен магнетического притяжения ее гормонов, или… не только поэтому. Второй – опираясь на вывод первый, можно было предположить, что он – все еще нормальный мужчина, способный по доброй воле и любить, и желать. Третий – он сохранил в новом теле лучшие моральные качества и не мог успокоиться, пока существовала вероятность, что напарнице все еще нужна помощь. Как учили школьные преподаватели: между чистой совестью и собственной безопасностью мужчина всегда выбирает первое…
Увидев наконец между зданиями яркий просвет, говоривший о том, что в зоне прямой видимости появился столб реактора, Гим остановился. Он уже твердо решил, что надо делать. Оставалось лишь найти способ решения задачи.
Он знал только одно имя – Радол. Правитель планеты. Человек, на котором сходились все концы. Его как главного своего врага упоминал герцог; он возглавлял делегацию Оттора на Излине; он, и только он мог разработать план покушения и осуществить его руками специально подготовленного диверсанта.
Где мог находиться сейчас граф, еще предстояло выяснить. Сначала важнее было решить, что делать, когда состоится их встреча. Что бы мог предложить Гим руководителю Сопротивления? Ничего, за исключением шантажа. Он, Гим, знает, на кого работает амазонка. Знает, на чем она прилетела. Взамен на молчание он просит сохранить Ин жизнь и свободу…
Сержант поморщился – с такими «козырями» он наверняка будет в проигрыше. Но лучше такие, чем никаких…
Теперь дальше. Как попасть на прием к графу? Граф знает Гима Церона в лицо, слышал его титул и фамилию. Есть шанс, что, получив просьбу о встрече, он заинтересуется целью визита. Если, конечно, Ин к этому моменту сама не успеет рассказать Радолу все, что знает о своем излинском спасителе…
Если не называть имени и титула… Гим усмехнулся. Еще месяц назад ему бы и в голову не пришло, что можно вот так, по личной инициативе, договориться о свидании с главой правительства целой планеты! Конечно же никто не пустит к вельможе неизвестного человека с улицы.
Значит, назвать себя все же придется. От этого никуда не денешься. Даже для того, чтобы добраться до дома графа, понадобятся деньги. Наличных у него нет, а электронные – это то же имя.
Добраться до дома… Удивительно, но Гим как будто и не видел препятствий на пути к цели. Его не волновало, как найти графа, словно на каждом здании Уенберга должны были висеть указатели: Радол там-то и там-то, а через час переместится туда и туда. Как ни странно, такое нахальство оказалось оправданным. Выбравшись на широкий проспект с интенсивным автомобильным движением, Гим увидел припаркованный у тротуара броневик с гербом Службы Безопасности города и, не колеблясь ни секунды, направился к нему. В машине сидели трое полицейских.
– Я – лорд Гим Церон Ревенберг! – обратился к ним Гим с видом человека, очень спешащего выполнить какое-то дело. – У меня важная новость для графа. Вопрос жизни и смерти.
– Документы-то у вас есть? – Сонные глаза молодого капитана полиции ожили. Судя по всему, он все же допускал, что нестабильная политическая ситуация на планете в какой-то момент может затронуть и его лично, но особого желания немедленно действовать не испытывал – он все так же сидел, развалившись, на переднем сиденье броневика, повернув к Гиму вялое заспанное лицо.
– Проверьте мой биокод!
Капитан кивнул лейтенанту. Тот навел на одетого в помятый костюм незнакомца прицел парализующего пистолета из личной экипировки. Развел руками – видимо, на прицеле не обнаружились ни личный номер, ни фамилия, ни имя.
– Вы не зарегистрированы в таможенной службе Оттора? – удивился капитан, придя к неприятному выводу, что посуетиться ему в любом случае теперь придется.
– В базе Оттора меня нет, – подтвердил Гим. – И в базе сектора тоже. Смотрите на вопрос шире!
– Это как? – с наглой усмешкой поинтересовался вооруженный двуручным излучателем сержант, сидевший сзади.
– Болваны! – сердито воскликнул Гим, считая, что лучше разозлить полицейских, по крайней мере, станут относиться к нему серьезно. – Подумайте сами: если меня нет в вашей базе, значит, тому есть причины? Значит, я уже, как минимум, отличаюсь от всех остальных?
Не давая времени для ответа, Гим забрался на заднее сиденье, нагло и бесцеремонно подвигая в сторону мускулистого сержанта.
– Поехали! Живо! По дороге свяжитесь с сетью…
Полицейские во многом походили на армейцев: пока им давали право выбора, они колебались и раздумывали, но когда выбор ограничивали – бездумно выполняли все, что от них требовалось. Капитан из уважения к себе не изменил вялой позы, но захлопнул свою дверь. Гим – свою. Машина взвыла сиреной и рванулась в самую гущу штатских автомобилей.
– В правительство? – бросил через плечо меланхоличный лейтенант.
– Откуда я знаю куда?! – прикрикнул на него Гим. – Мне нужен Радол!
– Так, а мы откуда знаем? – сделал большие глаза капитан.
Вокруг мусорного бака ничего не было. Конечно, громоздились темные высоченные здания (без окон и дверей!), имелась узкая магнитная полоска дороги, но – ничего такого, на чем хотелось бы задержать взгляд. Ни на земле, ни в воздухе. Ни машин, ни людей. Отдаленный от центра, застроенный непонятно чем, пустынный, необитаемый район города…
Как бы там ни было, стоять здесь и смотреть по сторонам было глупо. Гим побрел туда, где виднелись отблески световых лучей, – в направлении центра города. По дороге ему было о чем подумать. Внезапная погоня, боль и, в довершение всего, потеря сознания вернули сержанта с небес на землю. Он оказался на планете, о которой ничего не знал, за исключением одной мелочи – герцог Ронтонте намеревался провести здесь артиллерийские учения для своих боевых генералов.
Созданный эльтарами, он наплевал на распоряжение своих создателей и пошел на поводу заурядных человеческих чувств! Вряд ли можно надеяться, что Ланкорус забудет о потраченных капиталах и позволит новорожденному суперагенту жить по своему усмотрению.
Ин рядом не было. Гим не знал ни где кареглазая амазонка, ни даже жива ли она еще. Самое неприятное было то, что девушка оказалась права: она исчезла – и с глаз Гима словно упала пелена. На душе стало пусто. Четкая и ясная цель – пожертвовать собой ради этой девушки, нуждающейся в его защите и помощи, исчезла так быстро, словно и не существовала вовсе. Автоматически встал вопрос: что теперь? Что делать дальше?
А что, собственно, он мог сделать? В любом случае, следовало отыскать связь между прошлым и настоящим. В этом мире у Гима Церона не было ничего, за что он мог зацепиться. Оставаться на Отторе он не хотел категорически. Почему? Этого он не мог себе объяснить до конца, но его мучило гнетущее предчувствие чего-то плохого, чего-то опасного. Еще меньше Гиму хотелось возвращаться к герцогу. Он был в здравом уме, когда принял решение навсегда порвать с человеком, для которого был не более, чем электронным солдатиком, раскрашенным под живого. Тем более что и Ин он тогда пожалел не потому, что его тянуло к ней. Просто он терпеть не мог бессмысленной жестокости. Что же остается? Обратиться к эльтарам, сказать им: дайте мне другую работу? Интересно как? Насколько Гим уже понял, в этом секторе с представителями высшей цивилизации общался лишь один человек – герцог Ронтонте. Не обращаться же за помощью к своему нынешнему врагу и бывшему работодателю?
Итак, получалось, что Гим совершенно свободен, притом жизнь его лишена какого бы то ни было смысла. У него был титул, было имя, был счет в Международном Конверсионном Банке. Но было и сомнение в том, что он может воспользоваться чем-то из перечисленного списка, ведь стоило ему обратиться к межгалактической картотеке, как эльтары и герцог получили бы точные координаты своей драгоценной пропажи…
Шагая по улице, Гим постепенно пришел к выводу, что лукавил сам с собой – в душе у него вовсе не царила пустота. Там по-прежнему хозяйничала амазонка. Ее лицо стояло перед глазами, ее голос звенел в ушах, мысли о ней разогревали нервы и торопили с решениями. Отсюда вытекало три взаимосвязанных вывода. Первый: он помогал Ин не потому, что попал в плен магнетического притяжения ее гормонов, или… не только поэтому. Второй – опираясь на вывод первый, можно было предположить, что он – все еще нормальный мужчина, способный по доброй воле и любить, и желать. Третий – он сохранил в новом теле лучшие моральные качества и не мог успокоиться, пока существовала вероятность, что напарнице все еще нужна помощь. Как учили школьные преподаватели: между чистой совестью и собственной безопасностью мужчина всегда выбирает первое…
Увидев наконец между зданиями яркий просвет, говоривший о том, что в зоне прямой видимости появился столб реактора, Гим остановился. Он уже твердо решил, что надо делать. Оставалось лишь найти способ решения задачи.
Он знал только одно имя – Радол. Правитель планеты. Человек, на котором сходились все концы. Его как главного своего врага упоминал герцог; он возглавлял делегацию Оттора на Излине; он, и только он мог разработать план покушения и осуществить его руками специально подготовленного диверсанта.
Где мог находиться сейчас граф, еще предстояло выяснить. Сначала важнее было решить, что делать, когда состоится их встреча. Что бы мог предложить Гим руководителю Сопротивления? Ничего, за исключением шантажа. Он, Гим, знает, на кого работает амазонка. Знает, на чем она прилетела. Взамен на молчание он просит сохранить Ин жизнь и свободу…
Сержант поморщился – с такими «козырями» он наверняка будет в проигрыше. Но лучше такие, чем никаких…
Теперь дальше. Как попасть на прием к графу? Граф знает Гима Церона в лицо, слышал его титул и фамилию. Есть шанс, что, получив просьбу о встрече, он заинтересуется целью визита. Если, конечно, Ин к этому моменту сама не успеет рассказать Радолу все, что знает о своем излинском спасителе…
Если не называть имени и титула… Гим усмехнулся. Еще месяц назад ему бы и в голову не пришло, что можно вот так, по личной инициативе, договориться о свидании с главой правительства целой планеты! Конечно же никто не пустит к вельможе неизвестного человека с улицы.
Значит, назвать себя все же придется. От этого никуда не денешься. Даже для того, чтобы добраться до дома графа, понадобятся деньги. Наличных у него нет, а электронные – это то же имя.
Добраться до дома… Удивительно, но Гим как будто и не видел препятствий на пути к цели. Его не волновало, как найти графа, словно на каждом здании Уенберга должны были висеть указатели: Радол там-то и там-то, а через час переместится туда и туда. Как ни странно, такое нахальство оказалось оправданным. Выбравшись на широкий проспект с интенсивным автомобильным движением, Гим увидел припаркованный у тротуара броневик с гербом Службы Безопасности города и, не колеблясь ни секунды, направился к нему. В машине сидели трое полицейских.
– Я – лорд Гим Церон Ревенберг! – обратился к ним Гим с видом человека, очень спешащего выполнить какое-то дело. – У меня важная новость для графа. Вопрос жизни и смерти.
– Документы-то у вас есть? – Сонные глаза молодого капитана полиции ожили. Судя по всему, он все же допускал, что нестабильная политическая ситуация на планете в какой-то момент может затронуть и его лично, но особого желания немедленно действовать не испытывал – он все так же сидел, развалившись, на переднем сиденье броневика, повернув к Гиму вялое заспанное лицо.
– Проверьте мой биокод!
Капитан кивнул лейтенанту. Тот навел на одетого в помятый костюм незнакомца прицел парализующего пистолета из личной экипировки. Развел руками – видимо, на прицеле не обнаружились ни личный номер, ни фамилия, ни имя.
– Вы не зарегистрированы в таможенной службе Оттора? – удивился капитан, придя к неприятному выводу, что посуетиться ему в любом случае теперь придется.
– В базе Оттора меня нет, – подтвердил Гим. – И в базе сектора тоже. Смотрите на вопрос шире!
– Это как? – с наглой усмешкой поинтересовался вооруженный двуручным излучателем сержант, сидевший сзади.
– Болваны! – сердито воскликнул Гим, считая, что лучше разозлить полицейских, по крайней мере, станут относиться к нему серьезно. – Подумайте сами: если меня нет в вашей базе, значит, тому есть причины? Значит, я уже, как минимум, отличаюсь от всех остальных?
Не давая времени для ответа, Гим забрался на заднее сиденье, нагло и бесцеремонно подвигая в сторону мускулистого сержанта.
– Поехали! Живо! По дороге свяжитесь с сетью…
Полицейские во многом походили на армейцев: пока им давали право выбора, они колебались и раздумывали, но когда выбор ограничивали – бездумно выполняли все, что от них требовалось. Капитан из уважения к себе не изменил вялой позы, но захлопнул свою дверь. Гим – свою. Машина взвыла сиреной и рванулась в самую гущу штатских автомобилей.
– В правительство? – бросил через плечо меланхоличный лейтенант.
– Откуда я знаю куда?! – прикрикнул на него Гим. – Мне нужен Радол!
– Так, а мы откуда знаем? – сделал большие глаза капитан.