Страница:
Мужчины прошли в кабинет. Лишь только Троцкий сел за стол и склонился над рукописью, Меркадер нанес ему страшный удар по голове. Во время дачи показаний убийца рассказывал: «Я положил свое пальто на стул, вынул ледоруб и, закрыв глаза, обрушил его на голову Троцкого со всей силой, на какую был способен».
Он полагал, что удар окажется смертельным, но жертва пронзительно закричала, казалось, что так может кричать только смертельно раненый зверь. «Я буду слышать этот крик всю свою жизнь», – говорил на следствии Меркадер.
Несмотря на серьезное ранение, Троцкий выскочил из-за стола и начал швырять в убийцу все, что попадалось под руку. С проломленным черепом и окровавленным лицом, он был ужасен. Собрав последние силы, раненый бросился к стоявшему перед ним Меркадеру, укусил за руку и вырвал ледоруб. Убийца, не ожидавший нападения и шокированный происходящим, даже не сумел воспользоваться ни пистолетом, ни кинжалом.
На крик в кабинет прибежала Наталья, при виде окровавленного мужа она все поняла. Троцкого уложили на диван, он с трудом мог говорить. Лев Давыдович еле слышно прошептал, обратившись к жене: «Ты знаешь... я чувствовал... я понял, что он хотел сделать...». Затем, слегка повернувшись в сторону секретаря Хансена, он добавил по-английски: «Это конец. Позаботьтесь о Наталье, она была со мной много-много лет».
В это время охранники избивали убийцу, по всему дому разносились громкие крики. Еле слышным шепотом Троцкий проговорил: «Скажите ребятам, чтобы не убивали его. Его не надо убивать, его надо заставить говорить». Пытаясь оправдаться, Меркадер выкрикивал: «Они держат меня, они посадили в тюрьму мою мать...»
Когда в дом на Авенида Вьена прибыл врач, одна половина тела Троцкого уже ничего не чувствовала. Парализованного Льва Давыдовича отправили в больницу. Все это время он был в сознании и даже сообщил следователю сведения о Меркадере: «Он политический убийца... Агент ГПУ...»
В больнице на протяжении нескольких часов Троцкого готовили к операции, примерно в 19 часов 30 минут он потерял сознание. Трепанацию черепа осуществляли пять хирургов: одна часть мозга была разрушена, другая пострадала от многочисленных костных осколков.
Однако Лев Давыдович выдержал операцию, на протяжении последующих двадцати двух часов его организм боролся за свою жизнь.
Упорство, с каким этот смертельно раненый человек цеплялся за жизнь, поражало даже привыкших ко всему врачей. В их практике это был, пожалуй, единственный случай, когда пострадавший с такой ужасной травмой – раскроенным черепом – сумел прожить, периодически приходя в сознание, около суток.
Умер Троцкий 21 августа 1940 года в 19 часов 25 минут, так и не придя в сознание. Результаты вскрытия, произведенного сразу же после смерти, оказались потрясающими: было установлено, что мозг Троцкого весил 2 фунта 13 унций, то есть 0,4 кг.
Уже на следующий день большая похоронная процессия прошествовала по главным улицам Мехико. Многие, узнав о трагедии через средства массовой информации, решили отдать дань памяти Троцкого. На протяжении пяти суток они прощались с одним из творцов русской революции, за это время мимо его гроба прошло около 300 тыс. человек. На улицах распевали песню «Большая коррида Льва Троцкого», написанную неизвестным автором.
Было принято решение кремировать тело погибшего; процедура состоялась 27 августа. Урну с пеплом захоронили в земле в небольшой крепости предместья Койоакане. Над могилой водрузили белый валун и поставили красный флаг.
Трагическая гибель Льва Давыдовича Троцкого относится к разряду политических убийств. Вездесущие агенты служб госбезопасности Советского Союза сумели реализовать заказ Сталина даже на другом краю света, на территории чужой страны.
Судьба Рамона Меркадера, убийцы Троцкого, оказалась намного счастливее: отбыв положенный срок в мексиканской тюрьме, он переехал на постоянное жительство в Москву, где был награжден Золотой звездой Героя Советского Союза.
Приговорен по пятому пункту
«Агенты КГБ»
Он полагал, что удар окажется смертельным, но жертва пронзительно закричала, казалось, что так может кричать только смертельно раненый зверь. «Я буду слышать этот крик всю свою жизнь», – говорил на следствии Меркадер.
Несмотря на серьезное ранение, Троцкий выскочил из-за стола и начал швырять в убийцу все, что попадалось под руку. С проломленным черепом и окровавленным лицом, он был ужасен. Собрав последние силы, раненый бросился к стоявшему перед ним Меркадеру, укусил за руку и вырвал ледоруб. Убийца, не ожидавший нападения и шокированный происходящим, даже не сумел воспользоваться ни пистолетом, ни кинжалом.
На крик в кабинет прибежала Наталья, при виде окровавленного мужа она все поняла. Троцкого уложили на диван, он с трудом мог говорить. Лев Давыдович еле слышно прошептал, обратившись к жене: «Ты знаешь... я чувствовал... я понял, что он хотел сделать...». Затем, слегка повернувшись в сторону секретаря Хансена, он добавил по-английски: «Это конец. Позаботьтесь о Наталье, она была со мной много-много лет».
В это время охранники избивали убийцу, по всему дому разносились громкие крики. Еле слышным шепотом Троцкий проговорил: «Скажите ребятам, чтобы не убивали его. Его не надо убивать, его надо заставить говорить». Пытаясь оправдаться, Меркадер выкрикивал: «Они держат меня, они посадили в тюрьму мою мать...»
Когда в дом на Авенида Вьена прибыл врач, одна половина тела Троцкого уже ничего не чувствовала. Парализованного Льва Давыдовича отправили в больницу. Все это время он был в сознании и даже сообщил следователю сведения о Меркадере: «Он политический убийца... Агент ГПУ...»
В больнице на протяжении нескольких часов Троцкого готовили к операции, примерно в 19 часов 30 минут он потерял сознание. Трепанацию черепа осуществляли пять хирургов: одна часть мозга была разрушена, другая пострадала от многочисленных костных осколков.
Однако Лев Давыдович выдержал операцию, на протяжении последующих двадцати двух часов его организм боролся за свою жизнь.
Упорство, с каким этот смертельно раненый человек цеплялся за жизнь, поражало даже привыкших ко всему врачей. В их практике это был, пожалуй, единственный случай, когда пострадавший с такой ужасной травмой – раскроенным черепом – сумел прожить, периодически приходя в сознание, около суток.
Умер Троцкий 21 августа 1940 года в 19 часов 25 минут, так и не придя в сознание. Результаты вскрытия, произведенного сразу же после смерти, оказались потрясающими: было установлено, что мозг Троцкого весил 2 фунта 13 унций, то есть 0,4 кг.
Уже на следующий день большая похоронная процессия прошествовала по главным улицам Мехико. Многие, узнав о трагедии через средства массовой информации, решили отдать дань памяти Троцкого. На протяжении пяти суток они прощались с одним из творцов русской революции, за это время мимо его гроба прошло около 300 тыс. человек. На улицах распевали песню «Большая коррида Льва Троцкого», написанную неизвестным автором.
Было принято решение кремировать тело погибшего; процедура состоялась 27 августа. Урну с пеплом захоронили в земле в небольшой крепости предместья Койоакане. Над могилой водрузили белый валун и поставили красный флаг.
Трагическая гибель Льва Давыдовича Троцкого относится к разряду политических убийств. Вездесущие агенты служб госбезопасности Советского Союза сумели реализовать заказ Сталина даже на другом краю света, на территории чужой страны.
Судьба Рамона Меркадера, убийцы Троцкого, оказалась намного счастливее: отбыв положенный срок в мексиканской тюрьме, он переехал на постоянное жительство в Москву, где был награжден Золотой звездой Героя Советского Союза.
Приговорен по пятому пункту
Многочисленный еврейский народ испокон веков испытывал гонения, XX столетие в этом отношении не стало исключением. Тысячи евреев стали жертвами антисемитской политики германского и советского лидеров – Гитлера и Сталина.
Дочь Иосифа Виссарионовича, Светлана Аллилуева, неоднократно повторяла, что «отец народов» во всем видел проявления сионизма. Казалось, будто он обвиняет евреев в неудачах и ошибках советского правительства.
Сталин утверждал, что во взглядах большевиков и еврейского «Бунда» всегда имелись разногласия, и история большевистской партии представлялась им как история борьбы РСДРП(б) с евреями.
Однако не только Сталин испытывал антипатию к этому народу. В годы Гражданской войны жертвами еврейских погромов на территории Украины и Белоруссии стали около 30 тыс. человек, наиболее жестокими убийствами сопровождались действия конной армии С. М. Буденного.
Однако в официальном заявлении властей антисемитизм признавался уголовно наказуемым преступлением, правительство заявляло о равноправии всех народов.
Приход к власти И. В. Сталина резко изменил политику государства. Официально дискриминация по национальному признаку по-прежнему запрещалась, но фактически дело обстояло совсем иначе.
Евреев вытесняли с руководящих должностей в партийном аппарате, а также в государственных и хозяйственных органах. Еврейские писатели подвергались арестам, запрещалось издательство книг на иврите.
В 1938 году Н. К. Крупская открыто заявила «отцу народов» о несогласии с проводимой им политикой. В своем послании она писала: «Мне сдается иногда, что начинает показывать рожки великодержавный шовинизм... Среди ребят появилось ругательное слово „жид“.
Взгляды Сталина на так называемый еврейский вопрос в полной мере соответствовали идеям Гитлера относительно людей неарийской расы.
Известно, что во время пребывания министра иностранных дел Германии Иоахима Риббентропа в Советском Союзе в 1938 году Сталин обсуждал с ним проблему ликвидации еврейского засилья и даже пообещал Гитлеру разрешить ее на подвластных территориях.
Август 1942 года стал отправной точкой в реализации задуманного плана. В то время как миллионы советских людей, независимо от национальности, на фронтах Великой Отечественной войны защищали свою родину, в тылу началась очередная кампания против евреев.
Первым документом, положившим начало чисткам по пятому пункту (в анкеты под номером «5» была включена строка «национальность»), стала докладная записка «О подборе и выдвижении кадров в искусстве», представленная начальником управления пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александровым.
За вполне безобидным названием скрывалось антисемитское содержание. Разумеется, все это делалось не без согласия дорогого Иосифа Виссарионовича. В своем секретном послании Александров обращал внимание высокопоставленных партийных и государственных деятелей на засилье в советском искусстве «нерусских людей, преимущественно евреев».
Далее он сообщал, сколько представителей еврейской национальности имеется в Большом театре, в консерваториях Москвы и Ленинграда, кто из этих «нерусских людей» занимается литературно-критической деятельностью, а также какое количество евреев удостоено звания лауреата. Список известных деятелей искусства и культуры еврейской национальности оказался довольно большим.
Управление пропаганды высказывало сомнения в благонадежности этих людей. Оно также заявляло о невозможности продолжения работы в советских театрах таких деятелей искусства, как С. А. Самосуд (знаменитый дирижер), М. М. Габович (артист балета), Ю. Ф. Файер (дирижер балетных спектаклей), А. М. Мессерер (артист балета и преподаватель Московского хореографического училища), Л. П. Штейнберг (композитор и дирижер) и др.
Ознакомившись с содержанием секретной докладной записки, вышестоящее начальство пришло к соответствующему выводу: необходимо произвести чистку в рядах деятелей советской культуры и искусства.
Антисемитская кампания, развернувшаяся после докладной Александрова, затронула не только театр, но и киноискусство. Так, в октябре 1943 года во время отбора актеров на роли в первом послевоенном советском фильме «Иван Грозный» ЦК ВКП(б) запретило молодой Фаине Раневской участвовать в пробах, аргументируя свое решение тем, что «семитские черты у Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах».
После Великой Отечественной войны антисемитизм стал неотъемлемой частью государственной политики Советского Союза. По свидетельству бывшего заместителя министра госбезопасности М. Рюмина, уже в конце 1947 года сотрудникам НКВД было приказано обращать особое внимание на лиц еврейской национальности как на «потенциальных врагов советского государства».
Кампания против космополитизма и врагов народа, чуждых идеалам советского общества, постепенно набирала ход.
В ноябре 1947 года по просьбе ЦК партии М. Суслов подготовил служебную записку обвинительного характера, направленную против Еврейского антифашистского комитета. ЕАК были предъявлены обвинения в антисоветской и шпионской деятельности, дело стало набирать обороты.
В декабре подверглись аресту активные деятели комитета И. Гольдштейн и З. Гримберг. Показания, выбитые у них силой, послужили основанием для возбуждения уголовного дела против Еврейского антифашистского комитета.
Началом кровавого террора в отношении членов ЕАК стало убийство прославленного театрального режиссера, актера и педагога Соломона Михайловича Михоэлса (настоящая фамилия Вовси), бывшего в то время председателем Антифашистского комитета.
В 1919 году этот человек впервые появился на сцене Московского государственного еврейского театра, а спустя десять лет уже был его художественным руководителем.
Михоэлс, осуществлявший постановки на сцене любимого театра, часто принимал в них участие в качестве актера. Образы, создаваемые им, отличались страстной темпераментностью, философской глубиной и динамичностью. Таковы его король Лир в одноименной постановке шекспировского произведения, Тевье-молочник в пьесе Ш. Алейхема и др.
Театр Михоэлса считался одним из лучших драматических театров мира. Спектакли, шедшие на идише, родном языке восточноевропейских евреев, пользовались популярностью среди еврейской молодежи, в большинстве своем не знавшей языка.
Тем не менее языковой барьер не становился препятствием для посещения театра: великолепная игра Михоэлса и Зускина заставляла забывать обо всем, действие, разворачивавшееся на сцене, обретало особый смысл. Для многих евреев театр на Малой Бронной стал тем единственным местом, где можно было не скрывать своей национальности.
Соломон Михоэлс имел много заслуг перед советским государством: в годы Второй мировой войны на него была возложена тяжелая миссия представлять советскую власть в западных странах.
Многотысячные митинги в поддержку сражавшейся на фронтах Красной армии, собираемые спектаклями еврейского театра, становились источником денежных средств и гуманитарной помощи для России.
Однако былые заслуги после победы утратили свое значение. Сталин, неоднократно повторявший, что незаменимых людей в Стране Советов нет, стремился избавиться от особенно популярных и неугодных ему личностей.
Именно «отец народов» приказал осуществить секретную операцию по уничтожению председателя ЕАК, знаменитейшего еврейского актера и режиссера Соломона Михоэлса.
Трагедия произошла в ночь на 13 января 1948 года в белорусской столице, городе Минске. Вместе с Михоэлсом жертвой служб госбезопасности стал театральный критик Владимир Голубов. Тела убитых были найдены на одной из засыпанных снегом улиц.
Согласно официальной версии, Михоэлс и Голубов погибли в результате автомобильной катастрофы. Но доказательства, обнаруженные в ходе следствия, оказались столь неубедительными, что вскоре по Москве начали ходить слухи об убийстве знаменитого театрального деятеля сотрудниками НКВД.
По мнению многих, в планы «людей в кожанках» не входило убивать театрального критика Голубова, тем более что он являлся тайным осведомителем МГБ. Цель была одна – Соломон Михоэлс.
Истинная картина той страшной ночи прояснилась лишь в апреле 1953 года, через месяц после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина.
Откровения Лаврентия Берии, возглавлявшего на протяжении ряда лет комитет госбезопасности, пролили свет на события января 1948 года.
В своем послании Георгию Маленкову Берия сообщал о смерти Соломона Михоэлса и о так называемом деле врачей. Он свидетельствовал, что организатором убийства режиссера-еврея был не кто иной, как заместитель министра госбезопасности Белоруссии Лаврентий Фомич Цанава. Действовал он по указке бывшего министра госбезопасности СССР Абакумова (на момент написания письма этот человек сидел в тюрьме).
Приказ о ликвидации Михоэлса под видом несчастного случая был получен от самого Сталина. План уничтожения режиссера разрабатывался не особенно тщательно.
Операцию провели следующим образом: Михоэлсу и его товарищу Владимиру Голубову было послано приглашение от одного из высокопоставленных белорусских чиновников. В назначенный час театральные деятели вышли из дома, у подъезда их уже ждала машина, на которой они и отправились на дачу Цанавы. Вероятно, в гости их привезли уже мертвыми. На даче по телам убитых проехались грузовой машиной, а затем трупы отвезли в город и бросили на одной из заснеженных улиц. Так был инсценирован несчастный случай.
Светлана Аллилуева, дочь Сталина, позже вспоминала, что отец безо всякого огорчения встретил известие о смерти Михоэлса. Утвердительно кивнув головой, он заявил: «Автомобильная катастрофа». Так появилась версия о гибели знаменитого актера и режиссера в результате дорожно-транспортного происшествия.
Об этом же написала в своих воспоминаниях Светлана Аллилуева: «Автомобильная катастрофа была официальной версией, предложенной моим отцом, когда ему доложили об исполнении... Отцу везде мерещился сионизм и заговоры...»
Среди тех, кто обвинял Сталина в смерти Михоэлса, был и писатель Александр Борщаговский. В своей книге «Обвиняется кровь», повествующей о суде над членами Еврейского антифашистского комитета и загадочной смерти Михоэлса, он попытался приоткрыть завесу над темными страницами отечественной истории.
Александр Борщаговский был одним из тех, кто провожал знаменитого режиссера в Минск в первых числах января 1948 года. По свидетельству писателя, в те годы еще молодого театрального критика, Владимир Голубов, направлявшийся в белорусскую столицу вместе с Михоэлсом, не хотел ехать. Но его очень попросили, и отказаться он не посмел. По мнению Борщаговского, знаменитого режиссера убили по той простой причине, что министр госбезопасности СССР Абакумов боялся выводить его на готовящийся в то время судебный процесс по делу еврейской интеллигенции.
Было очевидно, что человек с сильной волей и твердым характером, пользовавшийся любовью и уважением своего народа, не станет играть в игры Министерства государственной безопасности (МГБ).
Это обстоятельство могло воспрепятствовать благополучному исходу задуманного мероприятия. Таким образом, фигура Михоэлса сильно мешала высокопоставленным чиновникам в реализации их коварных планов.
В архивных документах МГБ Соломон Михайлович Михоэлс не сразу стал «агентом сионистских организаций». Вероятно, его вина на момент убийства еще не была точно определена, просто власти больше не нуждались в этом авторитетном человеке.
Лишь через несколько месяцев после трагических событий 13 января 1948 года знаменитого еврейского театрального деятеля объявили шпионом и заговорщиком, продавшим русскую землю врагам советской власти.
Однако неясным остается вопрос: почему Михоэлса убили именно 13 января 1948 года, если его вину определили лишь несколько месяцев спустя?
Ответ на него попытался дать в своей статье профессор Владимир Наумов, занимавшийся изучением данной проблемы на протяжении нескольких лет.
Наумов полагает, что поводом для жестокого убийства стала статья о личной жизни «отца народов», появившаяся в американских печатных СМИ. Сталин, беспринципно вторгавшийся в чужие жизни, не любил выставлять напоказ свою личную. По его приказу был начат поиск источника утекшей информации.
Министерство госбезопасности, опасаясь сталинской опалы, быстро нашло выход. Пособниками американской разведки была объявлена семья Аллилуевых, родственники покойной жены Иосифа Виссарионовича, отношения с которыми у него не сложились с первых же дней женитьбы.
Вскоре Аллилуевых арестовали. От них преступная цепочка потянулась дальше, к Еврейскому антифашистскому комитету. Желая одновременно убить двух зайцев, сотрудники госбезопасности объявили членов еврейской организации шпионами, передававшими за границу не только информацию о личной жизни Сталина, но и раскрывавшими важные государственные тайны.
Докладная записка, в которой сообщалось, что Самсон Михоэлс на протяжении ряда лет поддерживал тесные контакты с семейством Аллилуевых, легла на стол Сталину 10 января 1948 года. Из этого документа следовало, что режиссеру якобы были известны все подробности личной жизни покойной супруги Иосифа Виссарионовича Надежды, а значит, и самого вождя.
Ознакомившись с содержанием документа, предоставленного сотрудниками МГБ, Сталин отдал приказ немедленно уничтожить Михоэлса.
Поскольку знаменитый режиссер в то время находился в Минске, план операции было решено осуществить именно там, в белорусской столице, при помощи работников транспортного управления Министерства госбезопасности. Отсюда и непрофессионализм убийц (обычно таким делом занимались люди из диверсионных подразделений генерала Судоплатова).
Истинной же причиной антисемитской политики советского государства и убийства Соломона Михоэлса была антипатия Сталина к еврейскому народу, всех представителей которого он считал американскими шпионами.
Открыто заявляя в 1948 году на совещаниях политработников о том, что следующую войну придется вести с Соединенными Штатами Америки, где в высших эшелонах власти царствуют евреи, Иосиф Виссарионович высказывал опасения на счет появления евреев-предателей в собственной стране.
Тот факт, что на фронтах Великой Отечественной войны наряду с русскими, украинцами, белорусами и представителями других национальностей храбро сражались тысячи евреев, просто стерся из памяти вождя.
Смерть прославленного театрального режиссера и актера вызвала резонанс в странах Европы и Америки.
На репутацию Советского Союза легло еще одно несмываемое пятно.
Дочь Иосифа Виссарионовича, Светлана Аллилуева, неоднократно повторяла, что «отец народов» во всем видел проявления сионизма. Казалось, будто он обвиняет евреев в неудачах и ошибках советского правительства.
Сталин утверждал, что во взглядах большевиков и еврейского «Бунда» всегда имелись разногласия, и история большевистской партии представлялась им как история борьбы РСДРП(б) с евреями.
Однако не только Сталин испытывал антипатию к этому народу. В годы Гражданской войны жертвами еврейских погромов на территории Украины и Белоруссии стали около 30 тыс. человек, наиболее жестокими убийствами сопровождались действия конной армии С. М. Буденного.
Однако в официальном заявлении властей антисемитизм признавался уголовно наказуемым преступлением, правительство заявляло о равноправии всех народов.
Приход к власти И. В. Сталина резко изменил политику государства. Официально дискриминация по национальному признаку по-прежнему запрещалась, но фактически дело обстояло совсем иначе.
Евреев вытесняли с руководящих должностей в партийном аппарате, а также в государственных и хозяйственных органах. Еврейские писатели подвергались арестам, запрещалось издательство книг на иврите.
В 1938 году Н. К. Крупская открыто заявила «отцу народов» о несогласии с проводимой им политикой. В своем послании она писала: «Мне сдается иногда, что начинает показывать рожки великодержавный шовинизм... Среди ребят появилось ругательное слово „жид“.
Взгляды Сталина на так называемый еврейский вопрос в полной мере соответствовали идеям Гитлера относительно людей неарийской расы.
Известно, что во время пребывания министра иностранных дел Германии Иоахима Риббентропа в Советском Союзе в 1938 году Сталин обсуждал с ним проблему ликвидации еврейского засилья и даже пообещал Гитлеру разрешить ее на подвластных территориях.
Август 1942 года стал отправной точкой в реализации задуманного плана. В то время как миллионы советских людей, независимо от национальности, на фронтах Великой Отечественной войны защищали свою родину, в тылу началась очередная кампания против евреев.
Первым документом, положившим начало чисткам по пятому пункту (в анкеты под номером «5» была включена строка «национальность»), стала докладная записка «О подборе и выдвижении кадров в искусстве», представленная начальником управления пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александровым.
За вполне безобидным названием скрывалось антисемитское содержание. Разумеется, все это делалось не без согласия дорогого Иосифа Виссарионовича. В своем секретном послании Александров обращал внимание высокопоставленных партийных и государственных деятелей на засилье в советском искусстве «нерусских людей, преимущественно евреев».
Далее он сообщал, сколько представителей еврейской национальности имеется в Большом театре, в консерваториях Москвы и Ленинграда, кто из этих «нерусских людей» занимается литературно-критической деятельностью, а также какое количество евреев удостоено звания лауреата. Список известных деятелей искусства и культуры еврейской национальности оказался довольно большим.
Управление пропаганды высказывало сомнения в благонадежности этих людей. Оно также заявляло о невозможности продолжения работы в советских театрах таких деятелей искусства, как С. А. Самосуд (знаменитый дирижер), М. М. Габович (артист балета), Ю. Ф. Файер (дирижер балетных спектаклей), А. М. Мессерер (артист балета и преподаватель Московского хореографического училища), Л. П. Штейнберг (композитор и дирижер) и др.
Ознакомившись с содержанием секретной докладной записки, вышестоящее начальство пришло к соответствующему выводу: необходимо произвести чистку в рядах деятелей советской культуры и искусства.
Антисемитская кампания, развернувшаяся после докладной Александрова, затронула не только театр, но и киноискусство. Так, в октябре 1943 года во время отбора актеров на роли в первом послевоенном советском фильме «Иван Грозный» ЦК ВКП(б) запретило молодой Фаине Раневской участвовать в пробах, аргументируя свое решение тем, что «семитские черты у Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах».
Фаина Раневская
После Великой Отечественной войны антисемитизм стал неотъемлемой частью государственной политики Советского Союза. По свидетельству бывшего заместителя министра госбезопасности М. Рюмина, уже в конце 1947 года сотрудникам НКВД было приказано обращать особое внимание на лиц еврейской национальности как на «потенциальных врагов советского государства».
Кампания против космополитизма и врагов народа, чуждых идеалам советского общества, постепенно набирала ход.
В ноябре 1947 года по просьбе ЦК партии М. Суслов подготовил служебную записку обвинительного характера, направленную против Еврейского антифашистского комитета. ЕАК были предъявлены обвинения в антисоветской и шпионской деятельности, дело стало набирать обороты.
В декабре подверглись аресту активные деятели комитета И. Гольдштейн и З. Гримберг. Показания, выбитые у них силой, послужили основанием для возбуждения уголовного дела против Еврейского антифашистского комитета.
Началом кровавого террора в отношении членов ЕАК стало убийство прославленного театрального режиссера, актера и педагога Соломона Михайловича Михоэлса (настоящая фамилия Вовси), бывшего в то время председателем Антифашистского комитета.
В 1919 году этот человек впервые появился на сцене Московского государственного еврейского театра, а спустя десять лет уже был его художественным руководителем.
Михоэлс, осуществлявший постановки на сцене любимого театра, часто принимал в них участие в качестве актера. Образы, создаваемые им, отличались страстной темпераментностью, философской глубиной и динамичностью. Таковы его король Лир в одноименной постановке шекспировского произведения, Тевье-молочник в пьесе Ш. Алейхема и др.
Театр Михоэлса считался одним из лучших драматических театров мира. Спектакли, шедшие на идише, родном языке восточноевропейских евреев, пользовались популярностью среди еврейской молодежи, в большинстве своем не знавшей языка.
Тем не менее языковой барьер не становился препятствием для посещения театра: великолепная игра Михоэлса и Зускина заставляла забывать обо всем, действие, разворачивавшееся на сцене, обретало особый смысл. Для многих евреев театр на Малой Бронной стал тем единственным местом, где можно было не скрывать своей национальности.
Соломон Михоэлс имел много заслуг перед советским государством: в годы Второй мировой войны на него была возложена тяжелая миссия представлять советскую власть в западных странах.
Многотысячные митинги в поддержку сражавшейся на фронтах Красной армии, собираемые спектаклями еврейского театра, становились источником денежных средств и гуманитарной помощи для России.
Однако былые заслуги после победы утратили свое значение. Сталин, неоднократно повторявший, что незаменимых людей в Стране Советов нет, стремился избавиться от особенно популярных и неугодных ему личностей.
Именно «отец народов» приказал осуществить секретную операцию по уничтожению председателя ЕАК, знаменитейшего еврейского актера и режиссера Соломона Михоэлса.
Трагедия произошла в ночь на 13 января 1948 года в белорусской столице, городе Минске. Вместе с Михоэлсом жертвой служб госбезопасности стал театральный критик Владимир Голубов. Тела убитых были найдены на одной из засыпанных снегом улиц.
Согласно официальной версии, Михоэлс и Голубов погибли в результате автомобильной катастрофы. Но доказательства, обнаруженные в ходе следствия, оказались столь неубедительными, что вскоре по Москве начали ходить слухи об убийстве знаменитого театрального деятеля сотрудниками НКВД.
По мнению многих, в планы «людей в кожанках» не входило убивать театрального критика Голубова, тем более что он являлся тайным осведомителем МГБ. Цель была одна – Соломон Михоэлс.
Истинная картина той страшной ночи прояснилась лишь в апреле 1953 года, через месяц после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина.
Откровения Лаврентия Берии, возглавлявшего на протяжении ряда лет комитет госбезопасности, пролили свет на события января 1948 года.
В своем послании Георгию Маленкову Берия сообщал о смерти Соломона Михоэлса и о так называемом деле врачей. Он свидетельствовал, что организатором убийства режиссера-еврея был не кто иной, как заместитель министра госбезопасности Белоруссии Лаврентий Фомич Цанава. Действовал он по указке бывшего министра госбезопасности СССР Абакумова (на момент написания письма этот человек сидел в тюрьме).
Соломон Михайлович Михоэлс
Приказ о ликвидации Михоэлса под видом несчастного случая был получен от самого Сталина. План уничтожения режиссера разрабатывался не особенно тщательно.
Операцию провели следующим образом: Михоэлсу и его товарищу Владимиру Голубову было послано приглашение от одного из высокопоставленных белорусских чиновников. В назначенный час театральные деятели вышли из дома, у подъезда их уже ждала машина, на которой они и отправились на дачу Цанавы. Вероятно, в гости их привезли уже мертвыми. На даче по телам убитых проехались грузовой машиной, а затем трупы отвезли в город и бросили на одной из заснеженных улиц. Так был инсценирован несчастный случай.
Светлана Аллилуева, дочь Сталина, позже вспоминала, что отец безо всякого огорчения встретил известие о смерти Михоэлса. Утвердительно кивнув головой, он заявил: «Автомобильная катастрофа». Так появилась версия о гибели знаменитого актера и режиссера в результате дорожно-транспортного происшествия.
Об этом же написала в своих воспоминаниях Светлана Аллилуева: «Автомобильная катастрофа была официальной версией, предложенной моим отцом, когда ему доложили об исполнении... Отцу везде мерещился сионизм и заговоры...»
Среди тех, кто обвинял Сталина в смерти Михоэлса, был и писатель Александр Борщаговский. В своей книге «Обвиняется кровь», повествующей о суде над членами Еврейского антифашистского комитета и загадочной смерти Михоэлса, он попытался приоткрыть завесу над темными страницами отечественной истории.
Александр Борщаговский был одним из тех, кто провожал знаменитого режиссера в Минск в первых числах января 1948 года. По свидетельству писателя, в те годы еще молодого театрального критика, Владимир Голубов, направлявшийся в белорусскую столицу вместе с Михоэлсом, не хотел ехать. Но его очень попросили, и отказаться он не посмел. По мнению Борщаговского, знаменитого режиссера убили по той простой причине, что министр госбезопасности СССР Абакумов боялся выводить его на готовящийся в то время судебный процесс по делу еврейской интеллигенции.
Было очевидно, что человек с сильной волей и твердым характером, пользовавшийся любовью и уважением своего народа, не станет играть в игры Министерства государственной безопасности (МГБ).
Это обстоятельство могло воспрепятствовать благополучному исходу задуманного мероприятия. Таким образом, фигура Михоэлса сильно мешала высокопоставленным чиновникам в реализации их коварных планов.
В архивных документах МГБ Соломон Михайлович Михоэлс не сразу стал «агентом сионистских организаций». Вероятно, его вина на момент убийства еще не была точно определена, просто власти больше не нуждались в этом авторитетном человеке.
Лишь через несколько месяцев после трагических событий 13 января 1948 года знаменитого еврейского театрального деятеля объявили шпионом и заговорщиком, продавшим русскую землю врагам советской власти.
Однако неясным остается вопрос: почему Михоэлса убили именно 13 января 1948 года, если его вину определили лишь несколько месяцев спустя?
Ответ на него попытался дать в своей статье профессор Владимир Наумов, занимавшийся изучением данной проблемы на протяжении нескольких лет.
Наумов полагает, что поводом для жестокого убийства стала статья о личной жизни «отца народов», появившаяся в американских печатных СМИ. Сталин, беспринципно вторгавшийся в чужие жизни, не любил выставлять напоказ свою личную. По его приказу был начат поиск источника утекшей информации.
Министерство госбезопасности, опасаясь сталинской опалы, быстро нашло выход. Пособниками американской разведки была объявлена семья Аллилуевых, родственники покойной жены Иосифа Виссарионовича, отношения с которыми у него не сложились с первых же дней женитьбы.
Вскоре Аллилуевых арестовали. От них преступная цепочка потянулась дальше, к Еврейскому антифашистскому комитету. Желая одновременно убить двух зайцев, сотрудники госбезопасности объявили членов еврейской организации шпионами, передававшими за границу не только информацию о личной жизни Сталина, но и раскрывавшими важные государственные тайны.
Докладная записка, в которой сообщалось, что Самсон Михоэлс на протяжении ряда лет поддерживал тесные контакты с семейством Аллилуевых, легла на стол Сталину 10 января 1948 года. Из этого документа следовало, что режиссеру якобы были известны все подробности личной жизни покойной супруги Иосифа Виссарионовича Надежды, а значит, и самого вождя.
Ознакомившись с содержанием документа, предоставленного сотрудниками МГБ, Сталин отдал приказ немедленно уничтожить Михоэлса.
Поскольку знаменитый режиссер в то время находился в Минске, план операции было решено осуществить именно там, в белорусской столице, при помощи работников транспортного управления Министерства госбезопасности. Отсюда и непрофессионализм убийц (обычно таким делом занимались люди из диверсионных подразделений генерала Судоплатова).
Истинной же причиной антисемитской политики советского государства и убийства Соломона Михоэлса была антипатия Сталина к еврейскому народу, всех представителей которого он считал американскими шпионами.
Открыто заявляя в 1948 году на совещаниях политработников о том, что следующую войну придется вести с Соединенными Штатами Америки, где в высших эшелонах власти царствуют евреи, Иосиф Виссарионович высказывал опасения на счет появления евреев-предателей в собственной стране.
Тот факт, что на фронтах Великой Отечественной войны наряду с русскими, украинцами, белорусами и представителями других национальностей храбро сражались тысячи евреев, просто стерся из памяти вождя.
Смерть прославленного театрального режиссера и актера вызвала резонанс в странах Европы и Америки.
На репутацию Советского Союза легло еще одно несмываемое пятно.
«Агенты КГБ»
Супруги Юлиус и Этель Розенберг были обвинены в шпионаже в пользу иностранного государства. Им вменяли в вину то, что они якобы передали Советскому Союзу американские атомные разработки.
Суд над ними начался 6 марта 1951 года. Спустя несколько недель, а именно 28 марта, присяжные признали их виновными. Еще через неделю судья Ирвинг Кауфмен зачитал приговор, который гласил, что супруги Розенберг должны быть казнены на электрическом стуле. Срок казни назначили на последнюю неделю мая.
Розенбергов содержали в федеральной тюрьме Синг-Синг, а в это время их адвокаты всеми силами старались добиться отмены приговора.
Во всевозможные судебные инстанции было подано в общей сложности 26 апелляций и дополнений к ним. Это позволило отсрочить день казни, но сам приговор никто не смог отменить.
Очень многие мировые знаменитости (президент Франции Шарль де Голль, писатели Томас Манн, Мартен дю Гар, Франсуа Мориак, физик Альберт Эйнштейн) обращались с официальной просьбой о помиловании к президенту США Гарри Трумэну. Но тот ответил, что срок его полномочий практически истек и он не может принимать на себя решение такого важного дела.
Преемник Трумэна – Дуайт Эйзенхауэр – также не обратил внимания ни на чьи ходатайства, заявив при этом: «Преступление, в котором Розенберги были признаны виновными, намного страшнее убийства другого гражданина... Это злостное предательство целой нации, которое вполне могло повлечь смерть многих и многих невинных граждан».
Пока ломались копья по поводу виновности или невиновности супругов Розенберг, они писали друг другу очень трогательные письма. Вот что писал Юлиус своей жене: «Моя дорогая Этель, слезы навертываются мне на глаза, когда я пытаюсь излить свои чувства на бумаге. Я могу лишь сказать, что жизнь имела смысл, потому что рядом со мной была ты. Я твердо верю, что мы сами стали лучше, выстояв перед лицом изнурительного процесса и жестокого приговора... Вся грязь, нагромождение лжи и клеветы этой гротескной политической инсценировки не только не сломили нас, но, напротив, вселили в нас решимость твердо держаться, пока мы не будем полностью оправданы... Я знаю, что постепенно все больше и больше людей встанут на нашу защиту и помогут вырвать нас из этого ада. Нежно тебя обнимаю и люблю...»
В ответ Этель написала Юлиусу: «Дорогой Юли! После нашего свидания ты, конечно, испытываешь такие же муки, как и я. И все же, какое чудесное вознаграждение просто быть вместе! Знаешь ли ты, как безумно я влюблена в тебя? И какие мысли владели мной, когда я вглядывалась сквозь двойной барьер экрана и решетки в твое сияющее лицо? Мой милый, все, что мне оставалось, – лишь послать тебе воздушный поцелуй!..»
Когда Юлиус узнал о решении президента Эйзенхауэра отказать им в помиловании, он написал Этель: «Так же, как и тебе, любимая, мне трудно даже помыслить о том, чем обернется это решение для наших бесценных сыновей. Боль слишком велика, ведь мы ничего не можем сделать, чтобы оградить их от ужасных последствий нашей жизни...»
Была назначена окончательная дата казни Розенбергов – 18 июня 1953 года в 23.00. Но любящие супруги получили небольшую отсрочку, потому что за их дело взялся знаменитый американский юрист Файк Фармер. Он указал судье на то, что по Закону об атомной энергии от 1946 года смертный приговор может быть вынесен судьей только в том случае, если на это специально укажут присяжные в своем обвинительном вердикте. В деле Розенбергов такого указания не было.
Фармера поддержал один из членов Верховного суда США Уильям Дуглас, который и приостановил исполнение приговора. Но председатель Верховного суда Фредерик Унисон по настоятельному требованию министра юстиции Герберта Браунелла созвал специальное внеочередное заседание Верховного суда США, который шестью голосами против двух отменил решение о приостановлении казни.
Голосование на внеочередном заседании состоялось 19 июня 1953 года в 13.40. А поскольку казнь была назначена на 18 июня, то с этой минуты приговор должны были привести в исполнение немедленно. Адвокаты супругов Розенберг поспешили в Белый дом, чтобы использовать последний шанс осужденных – передать президенту прошение о помиловании от приговоренных к смерти.
Как правило, такие прошения быстро не рассматриваются. А пока на прошении нет решения президента, приговоренных не могут казнить. Но в этот раз все решилось на удивление быстро, канцелярия Эйзенхауэра сработала четко. В течение часа об этом деле было доложено президенту, который наложил свою отрицательную резолюцию, и об этом тут же сообщили адвокатам Розенбергов.
Когда стало понятно, что сделать больше ничего нельзя, супруги написали несколько последних писем. Вот что писала Этель своим сыновьям: «Еще этим утром казалось, что мы снова сможем быть вместе. Теперь, когда это стало неосуществимо, мне хотелось бы, чтобы вы узнали все, что узнала я... Сначала, конечно, вы будете горько скорбеть о нас, но вы будете скорбеть не в одиночестве... Всегда помните, что мы были невинны и не могли пойти против своей совести».
Юлиус Розенберг написал своему адвокату Эммануэлю Блоку: «Наши дети – наше счастье, наша гордость и самое большое достояние. Люби их всем сердцем и защити их, чтобы они выросли нормальными и здоровыми людьми... Я не люблю прощаться, верю, что добрые дела переживут людей, но одно я хочу сказать: я никогда так не любил жизнь... Во имя мира, хлеба и роз мы достойно встретим палача...»
Тюремные власти в последний момент все-таки сочли нужным проявить порядочность и гуманность: оставшееся до казни время супруги провели вместе. В комнату для свиданий, где они ждали исполнения приговора, принесли телефонный аппарат, напрямую связанный с министерством юстиции. Этим власти намекали на то, что Розенберги могли спасти свои жизни, признавшись в шпионаже.
Юлиус с большим презрением посмотрел на аппарат и сказал: «Человеческое достоинство не продается». Он отвернулся от телефона и стал смотреть на жену. Его увели первым. В 20.06 оператор подал ток, и Юлиуса Розенберга не стало. Еще через 6 минут погибла Этель.
Даже несмотря на то, что прошло много лет с того дня, до сих пор ведутся споры о том, насколько было правомерным признание Розенбергов виновными. Это связано с тем, что в их деле имеется много изъянов, а то и просто фальсификаций, многие показания свидетелей весьма противоречивы.
Суд над ними начался 6 марта 1951 года. Спустя несколько недель, а именно 28 марта, присяжные признали их виновными. Еще через неделю судья Ирвинг Кауфмен зачитал приговор, который гласил, что супруги Розенберг должны быть казнены на электрическом стуле. Срок казни назначили на последнюю неделю мая.
Розенбергов содержали в федеральной тюрьме Синг-Синг, а в это время их адвокаты всеми силами старались добиться отмены приговора.
Во всевозможные судебные инстанции было подано в общей сложности 26 апелляций и дополнений к ним. Это позволило отсрочить день казни, но сам приговор никто не смог отменить.
Очень многие мировые знаменитости (президент Франции Шарль де Голль, писатели Томас Манн, Мартен дю Гар, Франсуа Мориак, физик Альберт Эйнштейн) обращались с официальной просьбой о помиловании к президенту США Гарри Трумэну. Но тот ответил, что срок его полномочий практически истек и он не может принимать на себя решение такого важного дела.
Преемник Трумэна – Дуайт Эйзенхауэр – также не обратил внимания ни на чьи ходатайства, заявив при этом: «Преступление, в котором Розенберги были признаны виновными, намного страшнее убийства другого гражданина... Это злостное предательство целой нации, которое вполне могло повлечь смерть многих и многих невинных граждан».
Пока ломались копья по поводу виновности или невиновности супругов Розенберг, они писали друг другу очень трогательные письма. Вот что писал Юлиус своей жене: «Моя дорогая Этель, слезы навертываются мне на глаза, когда я пытаюсь излить свои чувства на бумаге. Я могу лишь сказать, что жизнь имела смысл, потому что рядом со мной была ты. Я твердо верю, что мы сами стали лучше, выстояв перед лицом изнурительного процесса и жестокого приговора... Вся грязь, нагромождение лжи и клеветы этой гротескной политической инсценировки не только не сломили нас, но, напротив, вселили в нас решимость твердо держаться, пока мы не будем полностью оправданы... Я знаю, что постепенно все больше и больше людей встанут на нашу защиту и помогут вырвать нас из этого ада. Нежно тебя обнимаю и люблю...»
В ответ Этель написала Юлиусу: «Дорогой Юли! После нашего свидания ты, конечно, испытываешь такие же муки, как и я. И все же, какое чудесное вознаграждение просто быть вместе! Знаешь ли ты, как безумно я влюблена в тебя? И какие мысли владели мной, когда я вглядывалась сквозь двойной барьер экрана и решетки в твое сияющее лицо? Мой милый, все, что мне оставалось, – лишь послать тебе воздушный поцелуй!..»
Юлиус и Этель Розенберг
Когда Юлиус узнал о решении президента Эйзенхауэра отказать им в помиловании, он написал Этель: «Так же, как и тебе, любимая, мне трудно даже помыслить о том, чем обернется это решение для наших бесценных сыновей. Боль слишком велика, ведь мы ничего не можем сделать, чтобы оградить их от ужасных последствий нашей жизни...»
Была назначена окончательная дата казни Розенбергов – 18 июня 1953 года в 23.00. Но любящие супруги получили небольшую отсрочку, потому что за их дело взялся знаменитый американский юрист Файк Фармер. Он указал судье на то, что по Закону об атомной энергии от 1946 года смертный приговор может быть вынесен судьей только в том случае, если на это специально укажут присяжные в своем обвинительном вердикте. В деле Розенбергов такого указания не было.
Фармера поддержал один из членов Верховного суда США Уильям Дуглас, который и приостановил исполнение приговора. Но председатель Верховного суда Фредерик Унисон по настоятельному требованию министра юстиции Герберта Браунелла созвал специальное внеочередное заседание Верховного суда США, который шестью голосами против двух отменил решение о приостановлении казни.
Голосование на внеочередном заседании состоялось 19 июня 1953 года в 13.40. А поскольку казнь была назначена на 18 июня, то с этой минуты приговор должны были привести в исполнение немедленно. Адвокаты супругов Розенберг поспешили в Белый дом, чтобы использовать последний шанс осужденных – передать президенту прошение о помиловании от приговоренных к смерти.
Как правило, такие прошения быстро не рассматриваются. А пока на прошении нет решения президента, приговоренных не могут казнить. Но в этот раз все решилось на удивление быстро, канцелярия Эйзенхауэра сработала четко. В течение часа об этом деле было доложено президенту, который наложил свою отрицательную резолюцию, и об этом тут же сообщили адвокатам Розенбергов.
Когда стало понятно, что сделать больше ничего нельзя, супруги написали несколько последних писем. Вот что писала Этель своим сыновьям: «Еще этим утром казалось, что мы снова сможем быть вместе. Теперь, когда это стало неосуществимо, мне хотелось бы, чтобы вы узнали все, что узнала я... Сначала, конечно, вы будете горько скорбеть о нас, но вы будете скорбеть не в одиночестве... Всегда помните, что мы были невинны и не могли пойти против своей совести».
Юлиус Розенберг написал своему адвокату Эммануэлю Блоку: «Наши дети – наше счастье, наша гордость и самое большое достояние. Люби их всем сердцем и защити их, чтобы они выросли нормальными и здоровыми людьми... Я не люблю прощаться, верю, что добрые дела переживут людей, но одно я хочу сказать: я никогда так не любил жизнь... Во имя мира, хлеба и роз мы достойно встретим палача...»
Тюремные власти в последний момент все-таки сочли нужным проявить порядочность и гуманность: оставшееся до казни время супруги провели вместе. В комнату для свиданий, где они ждали исполнения приговора, принесли телефонный аппарат, напрямую связанный с министерством юстиции. Этим власти намекали на то, что Розенберги могли спасти свои жизни, признавшись в шпионаже.
Юлиус с большим презрением посмотрел на аппарат и сказал: «Человеческое достоинство не продается». Он отвернулся от телефона и стал смотреть на жену. Его увели первым. В 20.06 оператор подал ток, и Юлиуса Розенберга не стало. Еще через 6 минут погибла Этель.
Даже несмотря на то, что прошло много лет с того дня, до сих пор ведутся споры о том, насколько было правомерным признание Розенбергов виновными. Это связано с тем, что в их деле имеется много изъянов, а то и просто фальсификаций, многие показания свидетелей весьма противоречивы.