Страница:
Но настоятель Печерского монастыря почему-то не поверил словам Отрепьева. После того как тот назвал себя Дмитрием, он повелел всем четверым вновь прибывшим монахам убраться из обители подобру–поздорову, сказав: «Четыре-де вас пришло, четверо и подите». Тот трюк с болезнью и послед– ней исповедью Григорий Отрепьев использовал не однажды. Рассказывали, что Григорий внезапно заболел и в день своего прибытия в вотчину Вишневецкого. Как и в первый раз, Отрепьев на исповеди признался в том, что он и есть тот самый царевич Дмитрий, сын русского царя Ивана IV.
Однако и князь Вишневецкий не поверил словам Отрепьева. А потому «царевич» вынужден был покинуть его имение и отправиться дальше в поисках благодарных слушателей. Однако ему никак не удавалось убедить поляков и литовцев в том, что он является настоящим наследником русского трона. Он был изгнан и из Киево-Печерского монастыря, и из Острога, и из Гощи.
Иезуиты же приняли сторону «обиженного судьбой» царевича. Они говорили о том, что Отрепьев после побега из России обратился к Острожскому с просьбой предоставить ему приют. Однако Острожский якобы категорически отказался даже принять в своем дворце «русского самозванца».
Тогда Отрепьев снял монашеские одежды и отправился в вотчину пана Хойского, где служил на кухне. Для человека, имевшего дворянское происхождение, не было ничего более унизительного, чем прислуживание на кухне польского пана. Тем не менее самозванцу пришлось вытерпеть и это. Однако такой поворот событий не смог сломить твердую волю Отрепьева.
Спустя некоторое время Григорий нашел-таки влиятельных покровителей. Это были польские и литовские магнаты. Среди прочих оказался и Адам Вишневецкий, видимо понявший перспективы самозванства Отрепьева. Именно он одарил Отрепьева новыми богатыми одеждами и стал возить его в вотчины в карете, сопровождаемой несколькими вооруженными гайдуками.
Спустя несколько месяцев карета «царевича Дмитрия» прибыла ко двору польского короля Сигизмунда III. В то время среди приближенных короля на службе находился некто Лев Сапега. В свою очередь, тот имел у себя в услужении холопа по имени Петрушка. По происхождению он был лифляндцем, когда-то вывезенным в Москву. После нескольких десятков лет жизни в столице Русского государства он бежал в Польшу, где и оказался нанятым на службу Львом Сапегой.
Сапега решил поддержать авантюру, предпринятую Григорием Отрепьевым. После недолгого разговора с ним Петрушка, которого со времени появления Лжедмитрия стали называть не иначе как Юрий Петровский, заявил о том, что якобы в детские годы, во время своего пребывания в Москве, он не раз встречался с Отрепьевым-Дмитрием при дворе царя и даже играл с ним.
Тогда польский король решил, говоря современным языком, провести очную ставку. Петрушка стоял в самом центре приемного зала, когда туда вошли несколько придворных, одетых в одинаково богатые одежды. Растерявшись, холоп не знал, что делать. Но на помощь пришел сам Отрепьев. Он улыбнулся Петрушке, давая тому понять, что именно он и является наследником русского царя Ивана IV.
На той же встрече Петрушка сказал королю о том, что «узнал» Дмитрия по некоторым особенным приметам, как то бородавка, находившаяся около носа, и неравная длина рук. На том первое отделение политического спектакля было окончено. Все были довольны исходом дела и принялись разрабатывать план дальнейших действий.
К тому времени Григорий Отрепьев получил поддержку и от одного из польских магнатов, Ежи (Юрия) Мнишека. Спустя некоторое время холоп Мнишека также узнал в госте пана «царевича Дмитрия». Тогда в гостях у Мнишека находился не кто иной как Григорий Отрепьев.
В первой половине 1603 года в Польше появились сбежавшие из России братья Хрипуновы. Спустя некоторое время они присоединились к компании заговорщиков и «узнали» в Отрепьеве настоящего наследника царя Ивана IV.
Начиная с того же, 1603, года вести о том, что царевич Дмитрий жив и здоров, стали расходиться и в Москве. Во многом тому способствовали слухи, которые распространялись из Посольского указа. Чиновники говорили о том, что Отрепьев будто бы бежал из России, поскольку вынужден был спасаться от царя, который хотел казнить монаха за измену христианской религии.
По Москве тогда пронесся слух о том, что когда-то, еще находясь в столице Русского государства, Отрепьев отказался от родителей и христианского Бога, стал чернокнижником, за что и был приговорен царем к смерти. Такие вести разносились самими московскими придворными. Они хотели доказать польским послам, что Отрепьев является обыкновенным преступником, осужденным за непослушание царю. Именно поэтому он должен быть возвращен в Россию и сурово наказан. Нет сомнений в том, что Вишневецкий и Мнишек догадывались об афере Отрепьева. Но, видимо, их личный интерес в предприятии пересилил стремление к правде и справедливости. С того дня, как чернец Григорий переступил порог дворца Вишневецкого, для него начался новый период жизни. Тогда у него появилась реальная поддержка, с помощью которой он смог воплотить в жизнь свою давнюю мечту – занять царский трон.
Особенно большие надежды при подготовке военного похода на Россию Григорий Отрепьев возлагал на запорожских казаков. Впоследствии Степан Ярославец говорил о том, что в его иконную лавку не раз захаживали казаки и с ними монах Григорий. Кроме того, Отрепьева видели и беседовавшим с казаками Днепровского полка. Позднее старец Венедикт будет вспоминать: «Гришка ел с казаками мясо и назывался царевичем Дмитрием».
Григорий Отрепьев выехал в Запорожье после того, как покинул Гощу. Пробыв в течение зимы в Гоще, с наступлением весеннего тепла он, видимо, и отправился в Запорожскую Сечь. Современники говорили о том, что тогда Отрепьев «пропал бесследно». После этого Григория впервые увидели с запорожскими протестантами. Нужно сказать, что Отрепьев давно уже обратил внимание на протестантов, видимо, надеялся воспользоваться ими для достижения своих целей.
По прибытии в Сечь Григорий Отрепьев был любезно принят самим старшиной одной из казацких рот Герасимом Евангеликом. В те дни Запорожская Сечь походила на бурную реку в период ледохода. Казаки волновались и явно не одобряли действий русского царя. Этим обстоятельством и решил воспользоваться Отрепьев.
Современные историки свидетельствуют о том, что существовала неразрывная связь между выступлениями запорожских казаков против Московского государства и появлением в их стане лжецаревича. Как известно, именно в 1603 году в Запорожской Сечи стали формироваться особые повстанческие полки, которые должны были впоследствии принять участие в организованной Отрепьевым военной кампании против Москвы.
В дни приезда Отрепьева казаки готовились к вооруженному походу против русского монарха. Они закупали оружие, нанимали волонтеров. Нужно сказать, Лжедмитрий не случайно оказался здесь в это время. Дело в том, что двумя месяцами ранее он получил послание от Герасима Евангелика, который и сообщил «настоящему монарху» о готовившемся перевороте.
В тот же вечер Отрепьев отослал со своим гонцом в Запорожскую Сечь свой флаг, на котором был изображен черный орел, символизировавший, по всей видимости, истинную власть. Тот же гонец Отрепьева принимал затем участие в составлении плана казацко-польского похода на Москву.
А тем временем столица Российского государства жила своей жизнью. В те годы власть Годунова утратила былую силу. Тогда повстанческие отряды во множестве возникали не только на окраинах России, но и в самом ее сердце, в Москве. Таким образом, сама судьба, казалось, благоволила Отрепьеву, который незамедлительно воспользовался ситуацией для получения царского трона.
Действительно, к тому времени царская власть значительно ослабла. Запорожские казаки, беглые крестьяне, холопы – все они связывали свое будущее с воцарением воскресшего из мертвых царевича Дмитрия. Сам же Дмитрий-Отрепьев решил воспользоваться сложившейся ситуацией и во что бы то ни стало занять русский трон.
Нужно сказать, что планы Отрепьева оказались куда более масштабными, чем об этом думали казаки и русские повстанцы. Он не желал быть просто предводителем запорожских казаков или главой русского крестьянского движения. Все его мысли были заняты только лишь одним – воцариться на троне Российского государства. Поэтому он решил действовать наверняка. А для этого заключил взаимовыгодный договор с польскими и литовскими магнатами. А казаки и русские, недовольные существовавшим царем, должны были стать основной силой заговорщиков, с помощью которой они и надеялись заполучить русский трон.
Иезуиты давно уже мечтали о том, чтобы заставить Россию подчиниться власти Папы Римского. А для того чтобы осуществить этот замысел, Римская курия и захотела воспользоваться появлением «царевича Дмитрия».
В один из дней Дмитрий-Отрепьев пришел в приемный зал резиденции польского короля Сигизмунда III. Григория сопровождали тогда Вишневецкий и Мнишек. Март 1604 года он провел в Кракове, где иезуитские священнослужители уговаривали его после завоевания России заставить русский народ принять их веру. Взамен король пообещал поддержать военную кампанию деньгами, вооружением и воинами.
«Дмитрий», слушая доводы польских владык, усердно кивал головой, давая тем самым понять, что он согласен принять любые их условия. А для того чтобы доказать свое благорасположение к католической вере, Отрепьев даже принял святое причастие из рук самого папского унция Рангони. Король Сигизмунд III остался доволен исходом встречи с «настоящим русским царевичем Дмитрием».
Нужно заметить, что в то время отношения между Польшей и Россией были крайне сложными. В 1600 году главы государств заключили перемирие, не обеспечивавшее тем не менее ни той ни другой стороне гарантию ненападения. Западные границы России по-прежнему оставались самым уязвимым ее регионом.
В то время, пока российский монарх занимался рассмотрением внутренних дел, польский король Сигизмунд III готовился к масштабному захвату Российского государства. Именно поэтому он так дружелюбно встретил в своем замке «царевича Дмитрия». С его помощью он надеялся покорить русский народ и затем занять царский трон, став таким образом владыкой огромной польско-русской страны.
Однажды Сигизмунд III велел позвать Григория. В тот вечер они заключили между собой тайный договор, суть которого заключалась в том, что король посодействует Отрепьеву в походе на Россию, а тот взамен даст обещание отдать польскому монарху Чернигово-Северскую землю, славившуюся на весь мир своим плодородием. Другому своему покровителю, Ежи Мнишеку, Отрепьев решил отдать Новгород и Псков.
Помимо магнатов, жаждавших поработить Россию, в Польше находились и такие, кто приводил веские доводы в пользу того, чтобы остановить кампанию. Среди таких поляков был и некто Замойский, не раз обращавшийся к королю Сигизмунду III с просьбой послушать его и отказаться от мысли захватить русский престол. Но, как водится в таких случаях, его никто не слушал. Все были охвачены желанием поскорее войти в стольный град Москву и увидеть опустившегося перед ними на колени русского царя Бориса.
Нужно заметить, что король Сигизмунд III не был столь наивным, чтобы выполнять все свои обещания. Точнее говоря, он не выполнил ни одного своего обещания.
Более того, король отказался даже снабдить Отрепьева войском. А потому армия Лжедмитрия, пустившегося воевать с Московией, в основном состояла из мошенников, проходимцев, воров и убийц. Войско «царевича Дмитрия» насчитывало около 2000 человек. Однако этого оказалось мало для того, чтобы завоевать такую огромную страну, как Россия, хотя она и была в то время раздираема на кусочки всевозможными бунтами и восстаниями. Одержать временную победу Отрепьеву удалось только благодаря тому, что к его армии примкнули казаки, пришедшие с берегов Дона. Итак, двухтысячное войско, возглавляемое Григорием Отрепьевым, двинулось к стенам Москвы. Однако им навстречу царем были отправлены отряды царских воевод. Отряды столкнулись у ворот Новгород-Северского. Нужно сказать, что русские воины дрались тогда за «веру, царя и отечество» нерешительно и достаточно вяло. Тем не менее они заставили авантюристов, находившихся под командованием Лжедмитрия, дрогнуть и бежать с поля брани. Вслед за ними устремился и Ежи Мнишек, будущий тесть Отрепьева.
Тут-то польские магнаты и иезуиты всерьез задумались над тем, что они допустили большую ошибку, наняв на службу пьяниц и тупиц, а не настоящих воинов. Таким образом, первая попытка Отрепьева оказаться на царском троне завершилась провалом. Однако благодаря вооруженному подкреплению, присланному польским королем, Отрепьев еще несколько месяцев смог находиться у западных границ России, ожидая роста народных восстаний в южных районах.
Как уже было сказано выше, в то время Борис Годунов едва-едва мог удерживать власть в своих руках. После того как до него дошли слухи о появлении Дмитрия-Отрепьева в Польше и готовившемся там заговоре против него, он обвинил в случившемся московских бояр. Однако каково же было удивление придворных, когда Борис послал на сражение с армией Отрепьева тех же бояр.
Как видно, поведение Бориса в то время никак нельзя было охарактеризовать как адекватное. Об этом и говорили тогда в Москве. Видимо, сам Годунов был уже не в состоянии справиться со сложившейся внутренней и внешней политической ситуацией. А потому поражение от Отрепьева оказалось в тот период развития истории государства Российского вполне закономерным.
Несмотря на кризис власти в Московии, мало кто из русских людей принял новоявленного «царевича Дмитрия». Памятники письменности свидетельствуют, что в армию Отрепьева тогда бежали только лишь несколько воевод, видимо, пытавшиеся скрыться от гнева царя за какие-либо проделки.
Чаще всего оказывалось так, что войску Григория русские крепости приходилось брать приступом, а находившихся там воевод пленяли, туго связывая веревками, чтобы доставить «русскому царевичу». Без боя сдавали поселения только казаки, а также посадские люди, которые были недовольны правлением Бориса Годунова.
Такими настроениями русских людей и запорожских казаков и поспешил воспользоваться Григорий Отрепьев. Надев личину казацкого атамана и вождя русского народа, он сформировал новое войско, с помощью которого надеялся все же завоевать непокоренную в результате первого похода Москву.
Казаки, московские стрельцы, воеводы и посадский люд составляли второе войско Отрепьева. Спустя некоторое время к ним присоединились и крестьяне, искавшие в «настоящем» царе-заступнике залог свободы и разрушения крепостничества.
Однако даже подобная тщательная подготовка к наступлению не спасла Отрепьева. 21 января 1605 года его армия оказалась полностью разгромлена царскими воеводами в битве под Добрыничами. Тогда сам Григорий Отрепьев чуть было не был пленен русскими воинами. Но ему удалось благополучно бежать с поля боя и остаться в живых.
В том сражении царские воеводы, прояви они хотя бы минимум энергии, смогли бы легко пленить Отрепьева. Однако та решавшая все секунда оказалась упущенной, и Григорию удалось скрыться. Многие историки утверждают, что в случившемся не было вины воевод. Действительно, они могли взять Отрепьева в плен. Но, осуждая их, нужно помнить о том, что они находились на враждебной территории, где каждый житель испытывал ненависть к русскому царю и буквально трепетал перед образом «истинного» царевича Дмитрия-Отрепьева.
Итак, Григорий Отрепьев с позором бежал от царских воевод. Тем не менее говорить о том, что он оказался побежденным, было бы неправильно. Спустя некоторое время его идею завоевать Московию поддерживали уже не только поляки и литовцы, но и владыки южных районов России.
Царские же воины разошлись по домам, так и не окончив кампании. С остатками войска царские воеводы захотели было взять крепость Крому. Однако они так и не смогли одолеть атамана Корела и находившихся под его началом донских казаков. Историки часто называют это событие началом конца нарождавшейся династии Годуновых.
Нужно сказать, что Борис Годунов, прослышав о намерении Отрепьева погубить его, не однажды посылал наемных убийц в лагерь «царевича». Кроме того, как-то раз он повелел привести к нему мать убитого царевича с тем, чтобы она рассказала о том, был ли на самом деле убит ее сын или он оказался спасен своим воспитателем. Ответ предугадать несложно...
Спустя некоторое время в Польшу пришла весть о том, что русский царь Борис Годунов внезапно скончался от апоплексического удара. Хотя в то время существовали и другие версии смерти российского монарха. Нередко говорили о том, что он, якобы страшась унижения и позора в связи с ожидавшимся покорением Москвы Отрепьевым, принял смертельную дозу сильнодействующего яда.
Тем не менее, несмотря на существовавшие во множестве в то время слухи, придворный врач Яков Маржарет утверждал естественную (если можно так сказать) причину смерти царя Бориса. Вероятно, страх, засевший в голове у Годунова, перед польско-литовским вторжением был настолько велик, что он не смог спать по ночам, что и стало причиной переутомления, а затем привело к кровоизлиянию в мозг.
Как бы то ни было на самом деле, факт оставался фактом. Борис Годунов умер. Это произошло в ночь на 13 апреля 1605 года. Не Григорий ли Отрепьев должен был сменить Бориса на царском троне? Этим вопросом задавались многие современники тех далеких событий. Нужно сказать, что и перед самой смертью Борис Годунов пытался спасти свое положение и трон. Незадолго до роковой даты кончины он повелел передать командование русской армией воеводе Петру Басманову, который имел довольно низкое происхождение и не был титулованной особой. Таким образом, Борис Годунов решил проявить свою демократичность: простой человек, выходец из народа, должен был стать спасителем царской фамилии. Однако впоследствии выяснилось, что это назначение было очередной фатальной ошибкой русского царя.
Получив известие о смерти Бориса Годунова, Григорий Отрепьев понял, что его звездный час наступил. Спустя некоторое время вновь собранная армия Лжедмитрия выступила в поход на Москву. Весть о приближении войска во главе с «настоящим» царевичем пробудила столицу. Казалось, что все москвитяне разом высыпали на улицы города: одни – для того, чтобы принять бой с воинами Гришки Отрепьева, другие – чтобы низко поклониться ему в знак уважения и признательности и подать хлеб-соль.
После вступления в столицу «царевич Дмитрий» направился к Кремлю. Летописец рассказывал о тех событиях следующее. Он говорил о том, что бояре, Федор Годунов и его мать заперлись в Кремле «полумертвые от страха» и выставили стражу у всех входов. Принимая такие меры, наследник более всего боялся не иноземных завоевателей и Дмитрия, а своих же, русских, людей. Летописец сообщил о том, что в те дни «в Москве более страшились жителей, нежели неприятеля или сторонников Дмитрия».
1 июня 1605 года Лжедмитрий отправил своих гонцов, Гаврилу Пушкина и Наума Плещеева, в Красное село, которое в то время считалось самым людным местом, находившимся в Москве. Пушкину и Плещееву даже не нужно было выступать перед людом с речами и призывами выступить против Годунова. Красносельцы, видимо, давно уже ожидали появления сторонников Дмитрия, чтобы примкнуть к армии иноземцев и сбросить с трона царя Бориса.
Даже многосотенная стража, выставленная у ворот, не защитила столицу от вторжения обезумевшей людской массы. В первые же минуты после нападения повстанцев-красносельцев и польско-литовской армии русские воины оказались обезоруженными, после чего они не могли уже противостоять многочисленному войску. Прежде всего завоеватели устремились к Китай-городу, а уже после этого они направились в Кремль. За одну минуту Красная площадь окрасилась в серо-черный от одежд повстанцев цвет. А спустя еще несколько секунд у ворот Кремля показались царские стрельцы. Однако несколько десятков стрельцов не смогли противостоять взбешенной толпе.
Победа была одержана. Дмитрию оставалось только лишь решить, что делать с царской семьей. Но решение этой задачи можно было отложить на некоторое время. А пока Гаврила Пушкин зачитал с Лобного места «прелестные грамоты», в которых говорилось о том, сколь хорошо будет жить всем русским людям: и боярам, и горожанам, и крестьянам, если на трон будет посажен «царевич Дмитрий».
Годуновы же могли воспользоваться только одним способом выжить. Для этого они должны были запереться в Кремле и не впускать повстанцев. Нужно сказать, что сам царь Борис не раз использовал такой способ для того, чтобы остаться в живых.
Но на этот раз все было иначе. Видимо, сама судьба взбунтовалась против царской династии Годуновых. Главные крепостные ворота оказались незапертыми. Через них то и прошли внутрь царских дворов повстанцы и иноземные воины.
Тогда к народу вышли бояре. Однако их интерес не простирался дальше спасения собственной жизни. А потому одни из них стали выступать с речами, в которых призывали умертвить царского наследника Федора и посадить на трон «настоящего» царевича Дмитрия. Другие же действовали тайно, распространяя в народе слухи о том, что Годуновы незаконно взяли власть в свои руки.
Затем Богдан Бельский, бывший когда-то опекуном царевича Дмитрия, объявил о том, что лично участвовал в спасении сына Ивана IV. После его слов даже те, кто не желал видеть на троне Дмитрия-Отрепьева, словно встрепенувшись от оцепенения, ворвались в царский двор и стали разносить его в щепки. Таким образом простой люд отомстил боярам и купцам, в течение долгих десятилетий наживавшихся за их счет.
Оказавшись в Кремле, Богдан Бельский поспешил занять трон и с того дня стал править государством от имени царевича Дмитрия. Однако его инициатива показалась Отрепьеву несколько самонадеянной, а потому он решил убрать с дороги «своего» опекуна. Кроме того, Бельский приходился братом изгнанной с престола царицы. Поэтому он мог в любое время заявить о своих правах на царский трон.
Помимо этого, находившемуся в близких родственных отношениях Бельскому нельзя было доверить казнь царицы и царевича Федора Годунова. Таким образом, Бельский вынужден был уступить место на троне князю Василию Голицыну, который был ставленником Лжедмитрия.
Возникает закономерный вопрос: почему же на троне до сих пор не оказался сам Дмитрий-Отрепьев? Дело в том, что он, видимо, необычайно высоко ценил свою жизнь, а потому не желал появляться в столице и садиться на трон до тех пор, пока дорога туда не окажется абсолютно свободной.
Так, спустя несколько дней после взятия Лжедмитрием Москвы был арестован монах Иов, когда-то близко знавший Григория Отрепьева. Для того чтобы наверняка оградить себя от опасности быть узнанным, Лжедмитрий приказал выслать старца из Москвы и отправить в далекий сибирский монастырь, где его должны были держать под строгим наблюдением.
Другим препятствием на пути к трону для Отрепьева стала семья Бориса Годунова. Лжедмитрий понимал, что в этом случае необходимо действовать наверняка. Он приказал Василию Голицыну убить царицу и царевича Федора. Следующей ночью ставленник нового царя отправился в Кремль, где встретился с боярами. Им он и передал повеление «царя Дмитрия».
Спустя несколько часов бездыханные тела Годуновых лежали в царской опочивальне. В момент убийства бояре, видимо, и вспомнили о своем бывшем царе, Борисе, который часто журил придворных за непослушание. Взбешенные бояре направились к стенам Архангельского собора, выкопали труп Годунова и затем закопали его в землю вместе с телами задушенных царицы и Федора.
Только тогда Отрепьев смог успокоиться и увериться в том, что все препятствия устранены. 20 июля 1605 года Лжедмитрий торжественно въехал в столицу и воцарился на троне. Но, видимо, судьба не хотела жалеть Отрепьева, пролившего так много человеческой крови. Спустя несколько дней приближенные доложили новому царю о том, что бояре готовят против него заговор.
В то же время по Москве стали распространяться слухи о том, что «царь Дмитрий» является самозванцем и обманщиком. Отрепьеву удалось найти человека, который заявлял о его самозванстве. Им оказался Василий Шуйский. Через некоторое время в столице Российского государства состоялся собор, на котором судили Шуйского за измену царю. В результате судьи, представленные духовными лицами, боярами и простым людом, вынесли свое решение. Они приговорили Шуйского к смерти.
Однако «царь Дмитрий» решил воспользоваться моментом, чтобы продемонстрировать «добродушие» и «справедливость». В результате смертная казнь была заменена для Шуйского ссылкой в галицкие пригороды.
Братья Шуйские находились в пути, когда их догнал царский гонец с приказом. В бумаге говорилось о том, что царь всея Руси, Дмитрий, великодушно простил преступников, а потому они могут возвратиться в столицу. Спустя еще несколько дней Лжедмитрий повелел вернуть Шуйским отнятые ранее имения и боярский титул.
После суда Петр Иов оказался низложенным, а его место занял архиепископ Рязанский, грек по происхождению, Игнатий. Он и благословил Отрепьева на русский трон 21 июля 1605 года. Нужно заметить, что период царствования Лжедмитрия отличался демократичностью.
Иван IV Грозный
Однако и князь Вишневецкий не поверил словам Отрепьева. А потому «царевич» вынужден был покинуть его имение и отправиться дальше в поисках благодарных слушателей. Однако ему никак не удавалось убедить поляков и литовцев в том, что он является настоящим наследником русского трона. Он был изгнан и из Киево-Печерского монастыря, и из Острога, и из Гощи.
Иезуиты же приняли сторону «обиженного судьбой» царевича. Они говорили о том, что Отрепьев после побега из России обратился к Острожскому с просьбой предоставить ему приют. Однако Острожский якобы категорически отказался даже принять в своем дворце «русского самозванца».
Тогда Отрепьев снял монашеские одежды и отправился в вотчину пана Хойского, где служил на кухне. Для человека, имевшего дворянское происхождение, не было ничего более унизительного, чем прислуживание на кухне польского пана. Тем не менее самозванцу пришлось вытерпеть и это. Однако такой поворот событий не смог сломить твердую волю Отрепьева.
Спустя некоторое время Григорий нашел-таки влиятельных покровителей. Это были польские и литовские магнаты. Среди прочих оказался и Адам Вишневецкий, видимо понявший перспективы самозванства Отрепьева. Именно он одарил Отрепьева новыми богатыми одеждами и стал возить его в вотчины в карете, сопровождаемой несколькими вооруженными гайдуками.
Спустя несколько месяцев карета «царевича Дмитрия» прибыла ко двору польского короля Сигизмунда III. В то время среди приближенных короля на службе находился некто Лев Сапега. В свою очередь, тот имел у себя в услужении холопа по имени Петрушка. По происхождению он был лифляндцем, когда-то вывезенным в Москву. После нескольких десятков лет жизни в столице Русского государства он бежал в Польшу, где и оказался нанятым на службу Львом Сапегой.
Сапега решил поддержать авантюру, предпринятую Григорием Отрепьевым. После недолгого разговора с ним Петрушка, которого со времени появления Лжедмитрия стали называть не иначе как Юрий Петровский, заявил о том, что якобы в детские годы, во время своего пребывания в Москве, он не раз встречался с Отрепьевым-Дмитрием при дворе царя и даже играл с ним.
Тогда польский король решил, говоря современным языком, провести очную ставку. Петрушка стоял в самом центре приемного зала, когда туда вошли несколько придворных, одетых в одинаково богатые одежды. Растерявшись, холоп не знал, что делать. Но на помощь пришел сам Отрепьев. Он улыбнулся Петрушке, давая тому понять, что именно он и является наследником русского царя Ивана IV.
На той же встрече Петрушка сказал королю о том, что «узнал» Дмитрия по некоторым особенным приметам, как то бородавка, находившаяся около носа, и неравная длина рук. На том первое отделение политического спектакля было окончено. Все были довольны исходом дела и принялись разрабатывать план дальнейших действий.
К тому времени Григорий Отрепьев получил поддержку и от одного из польских магнатов, Ежи (Юрия) Мнишека. Спустя некоторое время холоп Мнишека также узнал в госте пана «царевича Дмитрия». Тогда в гостях у Мнишека находился не кто иной как Григорий Отрепьев.
В первой половине 1603 года в Польше появились сбежавшие из России братья Хрипуновы. Спустя некоторое время они присоединились к компании заговорщиков и «узнали» в Отрепьеве настоящего наследника царя Ивана IV.
Начиная с того же, 1603, года вести о том, что царевич Дмитрий жив и здоров, стали расходиться и в Москве. Во многом тому способствовали слухи, которые распространялись из Посольского указа. Чиновники говорили о том, что Отрепьев будто бы бежал из России, поскольку вынужден был спасаться от царя, который хотел казнить монаха за измену христианской религии.
По Москве тогда пронесся слух о том, что когда-то, еще находясь в столице Русского государства, Отрепьев отказался от родителей и христианского Бога, стал чернокнижником, за что и был приговорен царем к смерти. Такие вести разносились самими московскими придворными. Они хотели доказать польским послам, что Отрепьев является обыкновенным преступником, осужденным за непослушание царю. Именно поэтому он должен быть возвращен в Россию и сурово наказан. Нет сомнений в том, что Вишневецкий и Мнишек догадывались об афере Отрепьева. Но, видимо, их личный интерес в предприятии пересилил стремление к правде и справедливости. С того дня, как чернец Григорий переступил порог дворца Вишневецкого, для него начался новый период жизни. Тогда у него появилась реальная поддержка, с помощью которой он смог воплотить в жизнь свою давнюю мечту – занять царский трон.
Особенно большие надежды при подготовке военного похода на Россию Григорий Отрепьев возлагал на запорожских казаков. Впоследствии Степан Ярославец говорил о том, что в его иконную лавку не раз захаживали казаки и с ними монах Григорий. Кроме того, Отрепьева видели и беседовавшим с казаками Днепровского полка. Позднее старец Венедикт будет вспоминать: «Гришка ел с казаками мясо и назывался царевичем Дмитрием».
Григорий Отрепьев выехал в Запорожье после того, как покинул Гощу. Пробыв в течение зимы в Гоще, с наступлением весеннего тепла он, видимо, и отправился в Запорожскую Сечь. Современники говорили о том, что тогда Отрепьев «пропал бесследно». После этого Григория впервые увидели с запорожскими протестантами. Нужно сказать, что Отрепьев давно уже обратил внимание на протестантов, видимо, надеялся воспользоваться ими для достижения своих целей.
По прибытии в Сечь Григорий Отрепьев был любезно принят самим старшиной одной из казацких рот Герасимом Евангеликом. В те дни Запорожская Сечь походила на бурную реку в период ледохода. Казаки волновались и явно не одобряли действий русского царя. Этим обстоятельством и решил воспользоваться Отрепьев.
Современные историки свидетельствуют о том, что существовала неразрывная связь между выступлениями запорожских казаков против Московского государства и появлением в их стане лжецаревича. Как известно, именно в 1603 году в Запорожской Сечи стали формироваться особые повстанческие полки, которые должны были впоследствии принять участие в организованной Отрепьевым военной кампании против Москвы.
В дни приезда Отрепьева казаки готовились к вооруженному походу против русского монарха. Они закупали оружие, нанимали волонтеров. Нужно сказать, Лжедмитрий не случайно оказался здесь в это время. Дело в том, что двумя месяцами ранее он получил послание от Герасима Евангелика, который и сообщил «настоящему монарху» о готовившемся перевороте.
В тот же вечер Отрепьев отослал со своим гонцом в Запорожскую Сечь свой флаг, на котором был изображен черный орел, символизировавший, по всей видимости, истинную власть. Тот же гонец Отрепьева принимал затем участие в составлении плана казацко-польского похода на Москву.
А тем временем столица Российского государства жила своей жизнью. В те годы власть Годунова утратила былую силу. Тогда повстанческие отряды во множестве возникали не только на окраинах России, но и в самом ее сердце, в Москве. Таким образом, сама судьба, казалось, благоволила Отрепьеву, который незамедлительно воспользовался ситуацией для получения царского трона.
Действительно, к тому времени царская власть значительно ослабла. Запорожские казаки, беглые крестьяне, холопы – все они связывали свое будущее с воцарением воскресшего из мертвых царевича Дмитрия. Сам же Дмитрий-Отрепьев решил воспользоваться сложившейся ситуацией и во что бы то ни стало занять русский трон.
Нужно сказать, что планы Отрепьева оказались куда более масштабными, чем об этом думали казаки и русские повстанцы. Он не желал быть просто предводителем запорожских казаков или главой русского крестьянского движения. Все его мысли были заняты только лишь одним – воцариться на троне Российского государства. Поэтому он решил действовать наверняка. А для этого заключил взаимовыгодный договор с польскими и литовскими магнатами. А казаки и русские, недовольные существовавшим царем, должны были стать основной силой заговорщиков, с помощью которой они и надеялись заполучить русский трон.
Иезуиты давно уже мечтали о том, чтобы заставить Россию подчиниться власти Папы Римского. А для того чтобы осуществить этот замысел, Римская курия и захотела воспользоваться появлением «царевича Дмитрия».
В один из дней Дмитрий-Отрепьев пришел в приемный зал резиденции польского короля Сигизмунда III. Григория сопровождали тогда Вишневецкий и Мнишек. Март 1604 года он провел в Кракове, где иезуитские священнослужители уговаривали его после завоевания России заставить русский народ принять их веру. Взамен король пообещал поддержать военную кампанию деньгами, вооружением и воинами.
«Дмитрий», слушая доводы польских владык, усердно кивал головой, давая тем самым понять, что он согласен принять любые их условия. А для того чтобы доказать свое благорасположение к католической вере, Отрепьев даже принял святое причастие из рук самого папского унция Рангони. Король Сигизмунд III остался доволен исходом встречи с «настоящим русским царевичем Дмитрием».
Нужно заметить, что в то время отношения между Польшей и Россией были крайне сложными. В 1600 году главы государств заключили перемирие, не обеспечивавшее тем не менее ни той ни другой стороне гарантию ненападения. Западные границы России по-прежнему оставались самым уязвимым ее регионом.
В то время, пока российский монарх занимался рассмотрением внутренних дел, польский король Сигизмунд III готовился к масштабному захвату Российского государства. Именно поэтому он так дружелюбно встретил в своем замке «царевича Дмитрия». С его помощью он надеялся покорить русский народ и затем занять царский трон, став таким образом владыкой огромной польско-русской страны.
Однажды Сигизмунд III велел позвать Григория. В тот вечер они заключили между собой тайный договор, суть которого заключалась в том, что король посодействует Отрепьеву в походе на Россию, а тот взамен даст обещание отдать польскому монарху Чернигово-Северскую землю, славившуюся на весь мир своим плодородием. Другому своему покровителю, Ежи Мнишеку, Отрепьев решил отдать Новгород и Псков.
Помимо магнатов, жаждавших поработить Россию, в Польше находились и такие, кто приводил веские доводы в пользу того, чтобы остановить кампанию. Среди таких поляков был и некто Замойский, не раз обращавшийся к королю Сигизмунду III с просьбой послушать его и отказаться от мысли захватить русский престол. Но, как водится в таких случаях, его никто не слушал. Все были охвачены желанием поскорее войти в стольный град Москву и увидеть опустившегося перед ними на колени русского царя Бориса.
Нужно заметить, что король Сигизмунд III не был столь наивным, чтобы выполнять все свои обещания. Точнее говоря, он не выполнил ни одного своего обещания.
Первый Патриарх Московский и всея Руси Иов
Более того, король отказался даже снабдить Отрепьева войском. А потому армия Лжедмитрия, пустившегося воевать с Московией, в основном состояла из мошенников, проходимцев, воров и убийц. Войско «царевича Дмитрия» насчитывало около 2000 человек. Однако этого оказалось мало для того, чтобы завоевать такую огромную страну, как Россия, хотя она и была в то время раздираема на кусочки всевозможными бунтами и восстаниями. Одержать временную победу Отрепьеву удалось только благодаря тому, что к его армии примкнули казаки, пришедшие с берегов Дона. Итак, двухтысячное войско, возглавляемое Григорием Отрепьевым, двинулось к стенам Москвы. Однако им навстречу царем были отправлены отряды царских воевод. Отряды столкнулись у ворот Новгород-Северского. Нужно сказать, что русские воины дрались тогда за «веру, царя и отечество» нерешительно и достаточно вяло. Тем не менее они заставили авантюристов, находившихся под командованием Лжедмитрия, дрогнуть и бежать с поля брани. Вслед за ними устремился и Ежи Мнишек, будущий тесть Отрепьева.
Тут-то польские магнаты и иезуиты всерьез задумались над тем, что они допустили большую ошибку, наняв на службу пьяниц и тупиц, а не настоящих воинов. Таким образом, первая попытка Отрепьева оказаться на царском троне завершилась провалом. Однако благодаря вооруженному подкреплению, присланному польским королем, Отрепьев еще несколько месяцев смог находиться у западных границ России, ожидая роста народных восстаний в южных районах.
Как уже было сказано выше, в то время Борис Годунов едва-едва мог удерживать власть в своих руках. После того как до него дошли слухи о появлении Дмитрия-Отрепьева в Польше и готовившемся там заговоре против него, он обвинил в случившемся московских бояр. Однако каково же было удивление придворных, когда Борис послал на сражение с армией Отрепьева тех же бояр.
Как видно, поведение Бориса в то время никак нельзя было охарактеризовать как адекватное. Об этом и говорили тогда в Москве. Видимо, сам Годунов был уже не в состоянии справиться со сложившейся внутренней и внешней политической ситуацией. А потому поражение от Отрепьева оказалось в тот период развития истории государства Российского вполне закономерным.
Несмотря на кризис власти в Московии, мало кто из русских людей принял новоявленного «царевича Дмитрия». Памятники письменности свидетельствуют, что в армию Отрепьева тогда бежали только лишь несколько воевод, видимо, пытавшиеся скрыться от гнева царя за какие-либо проделки.
Чаще всего оказывалось так, что войску Григория русские крепости приходилось брать приступом, а находившихся там воевод пленяли, туго связывая веревками, чтобы доставить «русскому царевичу». Без боя сдавали поселения только казаки, а также посадские люди, которые были недовольны правлением Бориса Годунова.
Такими настроениями русских людей и запорожских казаков и поспешил воспользоваться Григорий Отрепьев. Надев личину казацкого атамана и вождя русского народа, он сформировал новое войско, с помощью которого надеялся все же завоевать непокоренную в результате первого похода Москву.
Казаки, московские стрельцы, воеводы и посадский люд составляли второе войско Отрепьева. Спустя некоторое время к ним присоединились и крестьяне, искавшие в «настоящем» царе-заступнике залог свободы и разрушения крепостничества.
Однако даже подобная тщательная подготовка к наступлению не спасла Отрепьева. 21 января 1605 года его армия оказалась полностью разгромлена царскими воеводами в битве под Добрыничами. Тогда сам Григорий Отрепьев чуть было не был пленен русскими воинами. Но ему удалось благополучно бежать с поля боя и остаться в живых.
В том сражении царские воеводы, прояви они хотя бы минимум энергии, смогли бы легко пленить Отрепьева. Однако та решавшая все секунда оказалась упущенной, и Григорию удалось скрыться. Многие историки утверждают, что в случившемся не было вины воевод. Действительно, они могли взять Отрепьева в плен. Но, осуждая их, нужно помнить о том, что они находились на враждебной территории, где каждый житель испытывал ненависть к русскому царю и буквально трепетал перед образом «истинного» царевича Дмитрия-Отрепьева.
Итак, Григорий Отрепьев с позором бежал от царских воевод. Тем не менее говорить о том, что он оказался побежденным, было бы неправильно. Спустя некоторое время его идею завоевать Московию поддерживали уже не только поляки и литовцы, но и владыки южных районов России.
Царские же воины разошлись по домам, так и не окончив кампании. С остатками войска царские воеводы захотели было взять крепость Крому. Однако они так и не смогли одолеть атамана Корела и находившихся под его началом донских казаков. Историки часто называют это событие началом конца нарождавшейся династии Годуновых.
Нужно сказать, что Борис Годунов, прослышав о намерении Отрепьева погубить его, не однажды посылал наемных убийц в лагерь «царевича». Кроме того, как-то раз он повелел привести к нему мать убитого царевича с тем, чтобы она рассказала о том, был ли на самом деле убит ее сын или он оказался спасен своим воспитателем. Ответ предугадать несложно...
Спустя некоторое время в Польшу пришла весть о том, что русский царь Борис Годунов внезапно скончался от апоплексического удара. Хотя в то время существовали и другие версии смерти российского монарха. Нередко говорили о том, что он, якобы страшась унижения и позора в связи с ожидавшимся покорением Москвы Отрепьевым, принял смертельную дозу сильнодействующего яда.
Тем не менее, несмотря на существовавшие во множестве в то время слухи, придворный врач Яков Маржарет утверждал естественную (если можно так сказать) причину смерти царя Бориса. Вероятно, страх, засевший в голове у Годунова, перед польско-литовским вторжением был настолько велик, что он не смог спать по ночам, что и стало причиной переутомления, а затем привело к кровоизлиянию в мозг.
Как бы то ни было на самом деле, факт оставался фактом. Борис Годунов умер. Это произошло в ночь на 13 апреля 1605 года. Не Григорий ли Отрепьев должен был сменить Бориса на царском троне? Этим вопросом задавались многие современники тех далеких событий. Нужно сказать, что и перед самой смертью Борис Годунов пытался спасти свое положение и трон. Незадолго до роковой даты кончины он повелел передать командование русской армией воеводе Петру Басманову, который имел довольно низкое происхождение и не был титулованной особой. Таким образом, Борис Годунов решил проявить свою демократичность: простой человек, выходец из народа, должен был стать спасителем царской фамилии. Однако впоследствии выяснилось, что это назначение было очередной фатальной ошибкой русского царя.
Получив известие о смерти Бориса Годунова, Григорий Отрепьев понял, что его звездный час наступил. Спустя некоторое время вновь собранная армия Лжедмитрия выступила в поход на Москву. Весть о приближении войска во главе с «настоящим» царевичем пробудила столицу. Казалось, что все москвитяне разом высыпали на улицы города: одни – для того, чтобы принять бой с воинами Гришки Отрепьева, другие – чтобы низко поклониться ему в знак уважения и признательности и подать хлеб-соль.
После вступления в столицу «царевич Дмитрий» направился к Кремлю. Летописец рассказывал о тех событиях следующее. Он говорил о том, что бояре, Федор Годунов и его мать заперлись в Кремле «полумертвые от страха» и выставили стражу у всех входов. Принимая такие меры, наследник более всего боялся не иноземных завоевателей и Дмитрия, а своих же, русских, людей. Летописец сообщил о том, что в те дни «в Москве более страшились жителей, нежели неприятеля или сторонников Дмитрия».
1 июня 1605 года Лжедмитрий отправил своих гонцов, Гаврилу Пушкина и Наума Плещеева, в Красное село, которое в то время считалось самым людным местом, находившимся в Москве. Пушкину и Плещееву даже не нужно было выступать перед людом с речами и призывами выступить против Годунова. Красносельцы, видимо, давно уже ожидали появления сторонников Дмитрия, чтобы примкнуть к армии иноземцев и сбросить с трона царя Бориса.
Даже многосотенная стража, выставленная у ворот, не защитила столицу от вторжения обезумевшей людской массы. В первые же минуты после нападения повстанцев-красносельцев и польско-литовской армии русские воины оказались обезоруженными, после чего они не могли уже противостоять многочисленному войску. Прежде всего завоеватели устремились к Китай-городу, а уже после этого они направились в Кремль. За одну минуту Красная площадь окрасилась в серо-черный от одежд повстанцев цвет. А спустя еще несколько секунд у ворот Кремля показались царские стрельцы. Однако несколько десятков стрельцов не смогли противостоять взбешенной толпе.
Победа была одержана. Дмитрию оставалось только лишь решить, что делать с царской семьей. Но решение этой задачи можно было отложить на некоторое время. А пока Гаврила Пушкин зачитал с Лобного места «прелестные грамоты», в которых говорилось о том, сколь хорошо будет жить всем русским людям: и боярам, и горожанам, и крестьянам, если на трон будет посажен «царевич Дмитрий».
Годуновы же могли воспользоваться только одним способом выжить. Для этого они должны были запереться в Кремле и не впускать повстанцев. Нужно сказать, что сам царь Борис не раз использовал такой способ для того, чтобы остаться в живых.
Но на этот раз все было иначе. Видимо, сама судьба взбунтовалась против царской династии Годуновых. Главные крепостные ворота оказались незапертыми. Через них то и прошли внутрь царских дворов повстанцы и иноземные воины.
Тогда к народу вышли бояре. Однако их интерес не простирался дальше спасения собственной жизни. А потому одни из них стали выступать с речами, в которых призывали умертвить царского наследника Федора и посадить на трон «настоящего» царевича Дмитрия. Другие же действовали тайно, распространяя в народе слухи о том, что Годуновы незаконно взяли власть в свои руки.
Затем Богдан Бельский, бывший когда-то опекуном царевича Дмитрия, объявил о том, что лично участвовал в спасении сына Ивана IV. После его слов даже те, кто не желал видеть на троне Дмитрия-Отрепьева, словно встрепенувшись от оцепенения, ворвались в царский двор и стали разносить его в щепки. Таким образом простой люд отомстил боярам и купцам, в течение долгих десятилетий наживавшихся за их счет.
Оказавшись в Кремле, Богдан Бельский поспешил занять трон и с того дня стал править государством от имени царевича Дмитрия. Однако его инициатива показалась Отрепьеву несколько самонадеянной, а потому он решил убрать с дороги «своего» опекуна. Кроме того, Бельский приходился братом изгнанной с престола царицы. Поэтому он мог в любое время заявить о своих правах на царский трон.
Помимо этого, находившемуся в близких родственных отношениях Бельскому нельзя было доверить казнь царицы и царевича Федора Годунова. Таким образом, Бельский вынужден был уступить место на троне князю Василию Голицыну, который был ставленником Лжедмитрия.
Возникает закономерный вопрос: почему же на троне до сих пор не оказался сам Дмитрий-Отрепьев? Дело в том, что он, видимо, необычайно высоко ценил свою жизнь, а потому не желал появляться в столице и садиться на трон до тех пор, пока дорога туда не окажется абсолютно свободной.
Так, спустя несколько дней после взятия Лжедмитрием Москвы был арестован монах Иов, когда-то близко знавший Григория Отрепьева. Для того чтобы наверняка оградить себя от опасности быть узнанным, Лжедмитрий приказал выслать старца из Москвы и отправить в далекий сибирский монастырь, где его должны были держать под строгим наблюдением.
Другим препятствием на пути к трону для Отрепьева стала семья Бориса Годунова. Лжедмитрий понимал, что в этом случае необходимо действовать наверняка. Он приказал Василию Голицыну убить царицу и царевича Федора. Следующей ночью ставленник нового царя отправился в Кремль, где встретился с боярами. Им он и передал повеление «царя Дмитрия».
Спустя несколько часов бездыханные тела Годуновых лежали в царской опочивальне. В момент убийства бояре, видимо, и вспомнили о своем бывшем царе, Борисе, который часто журил придворных за непослушание. Взбешенные бояре направились к стенам Архангельского собора, выкопали труп Годунова и затем закопали его в землю вместе с телами задушенных царицы и Федора.
Только тогда Отрепьев смог успокоиться и увериться в том, что все препятствия устранены. 20 июля 1605 года Лжедмитрий торжественно въехал в столицу и воцарился на троне. Но, видимо, судьба не хотела жалеть Отрепьева, пролившего так много человеческой крови. Спустя несколько дней приближенные доложили новому царю о том, что бояре готовят против него заговор.
В то же время по Москве стали распространяться слухи о том, что «царь Дмитрий» является самозванцем и обманщиком. Отрепьеву удалось найти человека, который заявлял о его самозванстве. Им оказался Василий Шуйский. Через некоторое время в столице Российского государства состоялся собор, на котором судили Шуйского за измену царю. В результате судьи, представленные духовными лицами, боярами и простым людом, вынесли свое решение. Они приговорили Шуйского к смерти.
Однако «царь Дмитрий» решил воспользоваться моментом, чтобы продемонстрировать «добродушие» и «справедливость». В результате смертная казнь была заменена для Шуйского ссылкой в галицкие пригороды.
Братья Шуйские находились в пути, когда их догнал царский гонец с приказом. В бумаге говорилось о том, что царь всея Руси, Дмитрий, великодушно простил преступников, а потому они могут возвратиться в столицу. Спустя еще несколько дней Лжедмитрий повелел вернуть Шуйским отнятые ранее имения и боярский титул.
После суда Петр Иов оказался низложенным, а его место занял архиепископ Рязанский, грек по происхождению, Игнатий. Он и благословил Отрепьева на русский трон 21 июля 1605 года. Нужно заметить, что период царствования Лжедмитрия отличался демократичностью.