В ходе расследования было установлено, что ликвидацию Дмитрия Холодова разработал 51-летний полковник ВДВ Павел Поповских, который сумел сделать блестящую карьеру. За 30 лет службы он не получил ни одного взыскания, награждался орденами Мужества и «За службу Родине», вместе с частями ВДВ принимал участие в тридцати межрегиональных конфликтах. Именно он приказал замкомандиру спецотряда спецназа ВДВ по инженерной части Александру Сороке изготовить взрывное устройство. При этом расходовались материалы, списанные как использованные в ходе учений и частично приобретенные на стороне.
   Командир того же спецотряда майор Владимир Морозов вмонтировал изготовленное сослуживцем устройство в дипломат по технологии обычных мин-ловушек.
   В камеру хранения Казанского вокзала кейс доставил бывший десантник Константин Барковский, которому Поповских когда-то оказал помощь в трудоустройстве. Жетон от камеры хранения Холодов получил от Александра Капунцова. Еще один арестованный, Константин Мирзаянц, обеспечивал заговорщиков транспортом.
   Следователи утверждают, что уже спустя три месяца после убийства журналиста они знали имена предполагаемых убийц. Со всеми подсудимыми, кроме Капунцова, Дмитрий неоднократно встречался лично в их части. Они же вели за ним тайную слежку и одновременно готовили план его убийства. Согласно версии обвинения, Холодова поначалу решили лишь попугать, идея же физической расправы над журналистом у командования ВДВ возникла чуть позже.
   Еще в 1995 году ефрейтор спецназа ВДВ Александр Маркелов дал показания о причастности своих сослуживцев к взрыву в «Московском комсомольце». По его словам, через некоторое время после убийства Холодова полковник обратился к подчиненным со словами: «Молодцы, хорошо сработали!» Сотрудник московского РУБОПа Боренков на суде свидетельствовал о том, что подсудимый Мирзаянц задолго до того признавался ему и их общему знакомому в своей причастности к убийству Холодова. Кстати, майор Мирзаянц явился в прокуратуру добровольно и в ходе следственного эксперимента даже собрал взрывное устройство, ставшее причиной гибели молодого журналиста.
   Суд установил, что во время следствия Поповских, Барковский и Капунцов дали признательные показания. Поповских поведал о том, что Грачев, Подколзин и Зуев велели ему разобраться с Холодовым. Хотя напрямую требование физического устранения журналиста высказано не было, подтекст якобы был именно такой. Однако Поповских приказал Морозову просто избить Дмитрия, но при этом не стал скрывать от него тот факт, что начальство заинтересовано в его смерти. Когда Поповских узнал, что журналист погиб, он был очень удивлен и решил выяснить у Морозова, что же произошло. Морозов же на распросы ответил: «Это сделал я».
   Барковский признался, что Поповских поручил ему следить за Холодовым. Помогали ему в этом Морозов и Капунцов. Барковский также утверждал, что видел, как Морозов собирает мину в дипломате. В день взрыва Поповских попросил его забрать у Морозова дипломат с «компроматом для „МК“» и положить его в камеру хранения на Казанском вокзале.
   Капунцов рассказал, что вместе с Барковским следил за Дмитрием. Затем Поповских объяснил Капунцову, что для «имитации покушения» на Холодова необходимо передать ему «некий контейнер», при открытии которого произойдет взрыв дымовой шашки.
   Уже в первые дни судебного процесса стало ясно, что дело может рассыпаться. Несмотря на то что во время следствия все задержанные признались в убийстве, в суде они от своих прежних показаний наотрез отказались. Впрочем, следователи прогнозировали такой оборот событий. Еще до начала первого заседания суда у «Матроски» стояли люди с плакатами «Полковник Поповских – боевой офицер, а не убийца», «Поповских – на свободу, олигархов – на нары». В оправдание своих противоречивых показаний Поповских объяснил суду, что признался в убийстве по причине своего болезненного состояния. Таким образом он якобы добился, чтобы его отпустили из тюрьмы в госпиталь, где Поповских сделали операцию на щитовидной железе.
   Главный организатор убийства утверждал, что у него не было мотивов для ликвидации Дмитрия Холодова, статьи которого он считал не более чем легкомысленными. Несостоятельность «карьерного мотива» Поповских объяснил одним предложением: «У меня для карьеры все было». Опроверг он и показания ефрейтора Маркелова, заявив, что, возможно, он и похвалил подчиненных именно такой фразой, но «хорошо сработали» – это вовсе не значит «хорошо убили».
   Другие подсудимые на выдвинутые им обвинения отвечали в том же духе. Все твердили, что, поскольку являются профессиональными диверсантами, любой из них мог собрать взрывное устройство, вмонтированное в кейс. Но, как остроумно заметил подсудимый Сорока: «Я мог и ракету в космос запустить, но я же ее не запускал». Таким образом, все подсудимые опровергли предъявленные им обвинения и заявили о своей непричастности к гибели журналиста. По их словам, дело против них было просто-напросто сфабриковано.
   
Памятник на Ваганьковском кладбище
 
   Взрывотехническая экспертиза так и не смогла точно установить мощность и тип взрывного устройства. Около полугода у экспертов ушло на споры о массе заложенной в дипломат взрывчатки и о том, мог ли взрыв такой силы вызвать несовместимые с жизнью травмы.
   Первая экспертиза показала, что масса заложенной в дипломат армейской тротиловой шашки составляла 200 граммов. Повторная экспертиза опровергла эти данные и установила, что масса взрывчатки была не более 50 граммов и что это был не тротил, а какое-то другое вещество. Некоторые эксперты объясняют такие противоречивые результаты невозможностью точного определения массы заряда на основе изучения остатков взрывчатого вещества.
   Адвокаты же поспешили заявить о том, что выводы повторной взрывотехнической экспертизы полностью опровергают обвинение, предъявленное их подзащитным, поскольку следствием установлено, что с армейских складов Западной группы войск был похищен тротил.
   Следствие долгое время рассчитывало на показания 28-летнего Барковского. От своей вины он как будто бы не отказывался и рассказал следствию о том, что после того как Морозов показал ему Холодова, он в течение 10—12 дней вел за ним слежку.
   Однако вскоре было обнаружено письмо Барковского, которое он переслал на волю перед тем, как сделал признание. Экспертиза установила, что это заявление было действительно написано рукой Барковского, по всей вероятности до того, как он начал давать признательные показания.
   В послании говорилось: «В силу сложившихся обстоятельств в настоящий момент должен сделать следующее заявление. Все показания, которые я дам о моем якобы участии в подготовке и осуществлении убийства корреспондента газеты „Московский комсомолец“ Дмитрия Холодова являются самооговором, на который я вынужден был пойти, чтобы прекратить постоянное моральное и психологическое давление на меня со стороны оперативных сотрудников и следователей и не дать им осуществить свои угрозы в адрес моей семьи. В частности, следователь генеральной прокуратуры С. В. Емельянов высказывал подобные угрозы в присутствии моего защитника, о чем я сделал заявление на имя генерального прокурора.
   Я также хочу заявить, что мне ничего не известно о каких-либо участниках убийства Дмитрия Холодова и все мои показания по поводу других лиц являются клеветой. Я был вынужден их дать, находясь под вышеуказанным давлением. Все вышеуказанные заявления я сделаю и на суде...»
   Еще одним явным провалом следствия стали показания свидетелей, которые не торопились являться в суд, а если и приходили, то своими показаниями вносили в дело еще большую путаницу и так же, как и подсудимые, отказывались от слов, высказанных в процессе следствия. Кроме того, один из свидетелей подтвердил абсолютное алиби Константина Мирзаянца.
   Проанализировав все данные на суде показания, суд пришел к следующему выводу: во-первых, подсудимые вынуждены были дать признание под давлением следствия, во-вторых, показания между собой не совсем согласуются и, в-третьих, показания подсудимых никакими другими свидетельствами не подтверждены.
   Между тем ни одного доказательства давления на обвиняемых выявлено не было. «Несогласованность» показаний не может быть объяснена давлением следствия, которому нестыковки просто-напросто ни к чему. Можно, конечно, предположить, что подсудимые любой ценой пытались доказать свою невиновность и оговорить соучастников, однако о подобных действиях в суде не упоминалось. Некоторые свидетели в суде подтвердили свои показания, говорящие о виновность подсудимых, но суд по какой-то причине счел их несостоятельными. Зато нашлись новые свидетели, ранее в деле не фигурировавшие, которые подтвердили алиби подсудимых, и суд признал их достоверными.
   Так, Барковский, изменив свои прежние показания, заявил, что 17 октября он рано утром уехал в город Рязань. При этом он ссылался на свидетелей, которые якобы могли подтвердить, что видели его там в «нужное время». Однако ни один из опрошенных свидетелей, о которых говорил Барковский, не подтвердил его слова. Но суд не взял в расчет эту несостыковку.
   На протяжении всего предварительного следствия Поповских и Мирзаянц ни разу не вспомнили о том, что 17 октября они ездили в город Королев для того, чтобы подготовить визит министра обороны Грачева в местную школу. Об этом они заявили в суде.
   Оказалось, что Поповских обнаружил запись об этом в своей записной книжке, когда знакомился с материалами дела. Однако в последний день допросов выяснилось, что книжка с такой записью в материалах дела не значилась. Узнав об этом, Поповских отказался от этого показания. Между тем нашлись свидетели, которые тут же подтвердили пребывание Поповских и Мирзаянца в Королеве, хотя ранее никогда об этом факте не упоминали.
   По ходатайству адвокатов обвиняемых на суд были вызваны свидетели, которые ни разу не появлялись в ходе предварительного следствия. Они и подтвердили алиби подсудимых. Таким образом, 26 июня 2002 года Московский окружной военный суд объявил, что, поскольку «органы предварительного следствия не представили объективных доказательств» участия подсудимых в убийстве Дмитрия Холодова, он выносит для всех оправдательный приговор. В результате все подсудимые были освобождены из-под стражи прямо в зале суда. Согласно тексту приговора, их вина в ходе судебного процесса не доказана.
   С таким решением не согласны ни прокуратура, которая в лице гособвинителя Ирины Алешиной требовала для подсудимых наказания в виде 9—15 лет лишения свободы, ни родители Дмитрия Холодова. Такой исход дела Ирина Алешина объясняет ошибками, которые были допущены в ходе предварительного следствия. В частности, защитникам обвиняемых на основе видеоматериалов удалось доказать, что осмотр места происшествия был проведен незаконно, поскольку при этом отсутствовали понятые. В то же время гособвинитель оправдывает эти ошибки неопытностью и растерянностью выехавших на место происшествия следователей, которые никогда ранее не сталкивались с подобными убийствами.
   Как бы то ни было, первое громкое политическое убийство так и осталось нераскрытым. Однако прокуратура не собирается отправлять дело в архив. Ирина Алешина заявила, что она со своими коллегами намерена бороться за отмену оправдательного приговора и уверена, что разум, справедливость и закон все-таки восторжествуют. Так что нам остается лишь наблюдать за дальнейшим развитием событий вокруг дела об убийстве Дмитрия Холодова.

Дело об убийстве Влада Листьева: следы, ведущие в никуда

   Шоумена и бизнесмена Владислава Листьева нашли мертвым в начале десятого вечера 1 марта 1995 года на площадке между первым и вторым этажами в подъезде собственного дома на Новокузнецкой улице, 30. Вероятно, убийца вошел в подъезд вслед за Листьевым. Стрелял он дважды из браунинга с глушителем. Как установило следствие, выстрелы производились прямо от входной двери. Первая пуля прошла через мягкие ткани предплечья, потому что Влад успел закрыть голову рукой. Потом он пытался убежать от убийцы вверх по лестнице, но споткнулся и упал. Тут его и настигла вторая пуля, которая попала в голову и оказалась смертельной. Эксперты установили, что Листьев скончался на месте.
   
Владислав Листьев
 
   Версия о хищении сразу же была исключена. Убийца не тронул ни дорогой кожаный портфель Влада, ни портмоне, в котором лежало полторы тысячи долларов и около миллиона рублей. Орудие убийства (кстати, нестандартного калибра) киллер забрал с собой, что профессионалы практикуют только в исключительных случаях.
   В соседнем подъезде обнаружили горку скорлупок от фисташек, которые соучастник исполнителя, волнуясь, грыз в ожидании своей жертвы. По всей вероятности, он должен был дать сигнал о появлении Листьева убийце, прятавшемуся за углом дома.
   За полтора часа до своей гибели Листьев провел в прямом эфире передачу «Час пик». В половине девятого он позвонил по мобильному телефону своей супруге Альбине и сообщил ей, что скоро приедет домой. Спустя два часа, в половине одиннадцатого, дикторы программы новостей НТВ первыми объявили об убийстве Листьева. До глубокой ночи у дома на Новокузнецкой стояли люди, в том числе и известные всей стране. Выдвигались первые версии, звучали фамилии тех, кому выгодна была смерть Влада. В основном это были две очень известные фамилии.
   Сразу после убийства следственную группу по делу Листьева возглавил следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре России Вениамин Угаров, на счету которого было множество раскрытых преступлений. Следственная группа довольно активно взялась за дело. Вскоре в деле Листьева появились первые результаты: группа вплотную приблизилась к некоторым VIP-персонам, близким к прежним обитателям Кремля. Тут-то следствие и столкнулось с первыми серьезными проблемами. Угаров был от дела отстранен. Вскоре следователя, который держал в своих руках все нити расследования, отправили в отпуск, а потом и вовсе убрали из прокуратуры. Возмущенные подобным беззаконием, многие профессионалы ушли вслед за ним.
   Следствие выдвинуло несколько версий, касающихся мотива этого преступления: коммерческую, политическую и бытовую. Начнем с описания последней версии, которую распрост­раняли некоторые средства массовой информации. Забегая вперед, скажем, что подтверждения это предположение так и не получило.
   Согласно бытовой версии, к преступлению могла быть причастна первая жена Влада Ирина Лесина. Она, якобы дождавшись популярности бывшего супруга, подала на алименты. С годами ее амбиции постепенно возрастали, так что после гибели Листьева его дочь Виктория, которой к настоящему времени исполнилось 19 лет, получила [3]/ 8доли наследства: машины «вольво», «мазду» и «ВАЗ-21093», земельный участок в Подмосковье и две московские квартиры площадью 69 и 121 квадратный метр.
   Ходили слухи, что девочка никогда не встречалась со своим отцом и что видела его только по телевизору. Влад оставил первую жену до того, как дочь успела появиться на свет, потому что считал, что это не его ребенок.
   Со второй супругой, Татьяной, жизнь у Влада также не сложилась. Их сын умер в возрасте шести лет. Близкие люди рассказывали, что Листьев очень тяжело переживал смерть мальчика, много пил. В результате его второй сын, Саша (сейчас ему 18 лет, он учится в Англии), отцовским вниманием избалован не был.
   В 1989 году Листьев разошелся со второй женой. В этом же году его чуть было не уволили из «Взгляда» за недисциплинированность. И тут в его жизни появилась 25-летняя девушка, художник-реставратор Альбина Нагимова, которая помогла ему с честью выдержать все испытания и вернуться к полноценной жизни.
   Вскоре Влад стал автором и ведущим нового проекта развлекательной программы «Поле чудес», которую до сих пор зритель воспринимает на ура. Его карьера резко пошла в гору. Листьев занял кресло генерального продюсера новой телекомпании «ВИД».
   Через три года после гибели Листьева его вдова Альбина соединила свою судьбу с режиссером телекомпании «ВИД» и давним другом семьи Сергеем Разбашем. Так же как и у Влада, в его руках находился значительный процент акций телекомпании. Объединив свои акции, молодожены стали самыми крупными владельцами «ВИДа». Со стороны это выглядело как слияние капиталов.
   
Владислав Листьев
 
   На этом и была основана версия заинтересованности этих двух людей в смерти Листьева. Кроме того, у Альбины был еще один повод к убийству – банальная ревность. Ходили слухи, что у Влада за год до его гибели появилась любовница – молодая медсестра, которая даже присутствовала на его похоронах. Наиболее популярной и правдоподобной является коммерческая версия убийства известного телеведущего. Всего за 34 дня до своей гибели 38-летний Влад Листьев был назначен на должность генерального директора Общественного российского телевидения (ОРТ), созданного на базе первого канала. Влад предпринял ряд шагов по реформированию канала, чем нажил себе влиятельных врагов.
   В 1993 году Листьев создал независимую телекомпанию ВИД, которая, наряду с производством телепрограмм, занималась размещением рекламы на первом канале. Между тем Борис Абрамович Березовский, который в недавнем времени опубликовал мемуары президента Ельцина, стремился установить свой контроль над системой телевещания, чтобы обеспечить себе долгосрочную поддержку Кремля и доступ к рекламному бизнесу. Сложившаяся на первом канале атмосфера как раз к этому располагала.
   Борис Березовский говорил: «По существу все, что происходило на первом канале, было как бы самым ярким проявлением коррупции в России. Было создано много-много разных малых акционерных обществ, которые выкупали какие-то кусочки времени. Вот, значит, с одной стороны, есть бюджетные деньги – 250 миллионов долларов. За этот счет осуществляется производство программ. С другой стороны, есть частые компании, которые... за счет бюджетных денег производят рекламный продукт, передачи, получают деньги за рекламу».
   Иными словами, задолго до создания ОРТ государственный канал поделили между собой несколько частных лиц, по сути дела, державших под своим контролем продажу рекламного времени.
   В то время процветало более десятка рекламных агентств, которые оптом и по дешевке скупали на первом канале эфирное время, а потом продавали его за твердую валюту компаниям, желающим разместить свою рекламу на телевидении. Причем львиную долю денег рекламодатели выплачивали в обход кассы «Останкино» нужным людям. Не случайно после гибели Листьева Александр Яковлев, возглавивший после него канал, заявил, что ежемесячный доход от рекламы составляет около 9 миллионов долларов. При этом 7,5 миллионов неизвестно куда исчезают.
   К концу 1994 года более половины рекламного времени на первом канале находилось под непосредственным контролем агентства «Премьер СВ», во главе которого стоял 36-летний Сергей Лисовский, сколотивший себе капитал на организации в Москве молодежных дискотек.
   Серьезными его конкурентами были только «Интервид» Листьева и торгово-промышленная группа «БСГ», которой руководил Глеб Бокий, заручившийся поддержкой «нефтяных генералов» и депутатов Госдумы.
   Согласно одной из версий, 30 марта 1994 года три конкурента встретились в ресторане на Кропоткинской. Лисовский и Бокий прихватили с собой вооруженную охрану, Листьев же прибыл на встречу один. Конкуренты Листьева с собеседником не церемонились и без предварительных переговоров сразу же предложили Владу «занять» часть эфирного времени «БСГ». Листьев ничего определенного не ответил, а на прощание сказал: «Так разговаривать нельзя».
   Бокий решил, что вышел победителем в переговорах с конкурентами, но вскоре оказалось, что праздновал он свою победу преждевременно. Через полтора дня его «Кадиллак» расстреляли на Спартаковской улице, после чего в машину бросили гранату. В результате нападения Глеб Бокий погиб. Спустя неделю в подъезде собственного дома был убит выстрелом из пистолета глава компании «Варус-видео» Тамаз Топадзе, который контролировал около 7 процентов рекламной сетки на первом канале.
   Летом того же года покушение было совершено и на Бориса Березовского, который также активно пытался внедриться на телевидение.
   
Борис Березовский
 
   Для начала Борис Абрамович решил создать две дочерние компании – «ЛогоВАЗ-реклама» и «ЛогоВАЗ-пресс», деятельность которых была обречена на провал. Наконец к лету 1994 года благодаря поддержке Кремля ему удалось договориться с Лисовским, который к тому времени успел присоединить к своей компании «БСГ» и «Варус-видео», захватив таким образом монополию на рекламу на первом телевизионном канале. Березовский на правах акционера-учредителя вошел в созданный Лисовским рекламный консорциум «Реклама-холдинг».
   В течение полугода Березовский работал над проектом приватизации канала, который был осуществлен зимой 1995 го­да. Контрольный пакет акций остался в руках государства, остальные были проданы. Впоследствии генерал Александр Коржаков по этому поводу говорил: «Никаких конкурсов – ни открытых, ни закрытых – по продаже 49 процентов акций не проводилось. Березовский сам решал, кому и сколько процентов он даст».
   Общий акционерный капитал ОРТ составил два миллиона долларов. Компании Березовского завладели 16 процентами акций, еще 20 процентов приобрел в личную собственность их олигарх. С тех пор Борис Абрамович получил контроль над крупнейшим каналом России, вложив всего 320 тысяч долларов. Однако протолкнуть на должность генерального директора свою протеже продюсера Ирэн Лесневскую Березовскому не удалось: эта должность досталась Владиславу Листьеву.
   Влад осознавал тот факт, что государственные дотации не смогут обеспечить каналу достойную жизнь, поэтому большие надежды Листьев возлагал на доходы от рекламы. Однако большую часть этих доходов присваивали себе частные фирмы, монополизировавшие этот бизнес. Листьев пытался договориться с Лисовским, но тот ни на какие уступки идти не соглашался и готов даже был заплатить каналу отступные, чтобы сохранить за собой единоличное право распоряжаться рекламой на ОРТ.
   20 февраля 1995 года Листьев решился на риск и с 1 апреля ввел временный мораторий на все виды рекламы на ОРТ. Официально было объявлено, что целью этого решения является очищение Общественного телевидения от коммерциализации. Мораторий будет действовать до тех пор, пока руководство телекомпании не разработает новые «этические нормы».
   По оценкам специалистов, только в первые два месяца после введения моратория рекламные агентства потеряли около 15 миллионов долларов. В связи с этим в адрес Листьева неоднократно поступали угрозы и предупреждения, что если он будет продолжать в том же духе, то, скорее всего, не доживет до лета. Тем не менее Влад от своего решения не отказался, и эфирное время на канале продолжали распределять напрямую в обход всякого рода посредников.
   Угрозы не заставили долго себя ожидать: после оглашения моратория Влад прожил всего 9 дней. Известно, что в один из этих последних дней к Листьеву приходил Лисовский, который, угрожая расправой, требовал возмещения ему убытков в размере 100 миллионов долларов. Листьев якобы согласился перевести требуемую сумму со счетов ОРТ, но сделал это через посредничество компаний Березовского, где деньги благополучно и осели, так и не попав в руки к Лисовскому. Борис Абрамович дал туманное обещание перевести деньги их адресату по истечении трех месяцев.
   Некоторые полагают, что Листьев вел собственную игру. В некоторых средствах массовой информации появились утверждения о том, что Лисовский якобы предлагал ОРТ в лице Влада 100 миллионов долларов за право распоряжаться рекламой на канале. Но Влад начал торговаться, потребовав увеличить сумму до 170 миллионов. Для того чтобы взвинтить цену, он и ввел мораторий. Ходили также слухи, что Листьев просто-напросто собирался ввести в рекламный бизнес близкие ему коммерческие структуры.
   Как бы то ни было, ссылаясь на источники МВД, пресса сообщала, что помощник Березовского Бадри заказывал убрать Листьева одному бандитскому авторитету. Но предполагаемый убийца вскоре оказался за решеткой. Накануне убийства, 28 февраля, лично Березовский якобы встречался с вором в законе по имени Николай, которому передал 100 тысяч долларов. На следующий день в подъезде Влада прогремели выстрелы. Может быть, это всего лишь слухи, но вполне вероятно, что в них есть какая-то доля истины.
   Тем не менее Бориса Березовского решено было вызвать на допрос. Однако спустя несколько часов с экранов телевизоров он выражал крайнее возмущение этим инцидентом и заявил, что в отношении него совершена провокация. Тем временем начальник управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры РФ Владимир Казаков в одном из интервью сказал, что Березовский интересовал следственные органы лишь как человек, хорошо знающий, что происходит на ОРТ.
   Невинный Борис Абрамович по какой-то причине боялся ехать на допрос в качестве свидетеля по делу Листьева в здание РУБОП на Шаболовке. Березовский поспешил ввести в курс дела всех своих покровителей в Кремле. В конце концов генпрокурор России Алексей Ильюшенко отдал распоряжение провести допрос Березовского в здании ЛогоВАЗа.