Гамильтон Питер Ф.. Нейтронный Алхимик - Консолидация (Пришествие Ночи - 3)

   - Что значит - нужнее? - грозно вопросил президент. - Вы сами сказали, что вооруженный ответ немыслим.
   - Нет, сэр. Я сказал, что силовое решение не может быть окончательным. Однако сила должна быть и будет использована для предотвращения инфильтрации одержимых в другие звездные системы. Если им удастся захватить полностью индустриализованную планету, они, без сомнения, весь ее потенциал используют в своих целях - а целью их, как заявляет Латон, является полное наше подчинение! Мы должны быть готовы к сопротивлению, возможно, на нескольких фронтах. Иначе одержимые начнут распространяться экспоненциально, Конфедерация падет и все живые люди до последнего будут одержаны.
   - Хотите сказать, что захваченные системы мы должны оставить?
   - Изолировать, покуда не найдется решение проблемы. Команда ученых на Трафальгаре уже исследует пленную одержимую, и я надеюсь, что их труды не окажутся напрасными.
   При этом заявлении по рядам пронесся ошеломленный ропот.
   - Вы захватили одного из них? - изумленно переспросил президент.
   - Да, сэр. Мы не знали, что это за существо, покуда не прибыл космоястреб с Атлантиса, но теперь наши исследования сосредоточены на более перспективных направлениях.
   - Понятно.
   Похоже, президент был совершенно ошеломлен. Он покосился на спикера, и тот кивнул.
   - Я поддерживаю просьбу первого адмирала об объявлении чрезвычайного положения, - официально объявил президент.
   - Один есть, осталось восемьсот, - прошептала адмирал Лалвани.
   Спикер позвонил серебряным колокольчиком.
   - Поскольку едва ли сейчас можно добавить что-либо к информации, представленной первым адмиралом, я прошу присутствующих проголосовать по предложенной резолюции.
   Риттагу-ФХУ пронзительно затрубила и поднялась на ноги. Плоская башка повернулась к первому адмиралу, отчего хемипрограммные сосцы на шее затряслись. Посол мучительно зашевелила двойными губами, долго булькая.
   - Спикер заявление нет истина, - зазвучал синтезированный голос автопереводчика. - Я добавить много иметь. Людь элементаль, мертвые люди; не часть природы тиратка это есть. Мы не знать подобное возможно для вас. Мы оспорить реальность нападения сегодня. Если все люди возможность элементарны быть иметь, все вы тиратка угрожать. Это нам пугать. Мы контакт с люди разорвать должны.
   - Заверяю вас, посол, мы сами не знали об этом, - проговорил президент. - Это пугает нас не меньше, чем вас. Я бы просил вас поддерживать с нами хотя бы ограниченную связь, покуда этот кризис не разрешится.
   Ответный посвист Риттагу-ФХУ переводчик передал так:
   - Кто это говорить?
   На усталом лице Олтона Хаакера отразилось изумление. Он бросил короткий взгляд на не менее озадаченных помощников.
   - Я.
   - Но кто говорить?
   - Простите, посол, я не понимаю...
   - Ты говорить, я говорить. Кто - я? Я видеть Олтон Хаакер стоять здесь, как много раз прежде. Я не знать, есть ли это Олтон Хаакср, не знаю, есть ли элементаль человека?
   - Заверяю, что нет! - Президент от возмущения забрызгал слюной.
   - Я не знать. Где разница есть? - Она обернулась к первому адмиралу. Стеклянные глазищи не выражали никаких понятных эмоций. - Есть способ знать?
   - В присутствии одержимых наблюдается нарушение работы электронных систем, - ответил Самуэль. - Пока что это единственный способ. Но мы работаем над другими.
   - Вы не знать.
   - Одержания начались на Лалонде. Первым кораблем оттуда, достигшим этой планеты, был "Илекс", и он прибыл напрямую. Мы можем смело предположить, что в системе Авона одержимых еще нет.
   - Вы не знать.
   Самуэль Александрович не мог подобрать ответа. "Да, я уверен, но проклятая скотина права - уверенности больше нет места. Хотя людям никогда и не требовалось абсолютной уверенности, чтобы убедить себя. А тиратка требуется, и это разделяет нас куда больше, чем биология".
   Он молчаливо бросил умоляющий взгляд на президента, но тот сидел совершенно недвижно.
   - Я не знать, - очень спокойно ответил он.
   Ряды вздохнули чуть слышно в подсознательной обиде.
   "Но я поступил правильно. Я ответил ей на ее условиях".
   - Выражать благодарность за высказать правду, - отозвалась Риттагу-ФХУ. - Теперь я исполнить свой долг в это место, говорить за своя раса. Тиратка этот день кончать контакт с люди. Мы покидать ваши миры. Вы не приходить в наши.
   Риттагу-ФХУ протянула длинную руку, и округлая девятипалая кисть выключила автопереводчик. Посол протрубила что-то своему спутнику, и оба направились к выходу.
   Когда дверь за ними затворилась, в огромном зале воцарилась полная тишина.
   Олтон Хаакер прокашлялся, расправил плечи и повернулся к послу киинтов, безучастно стоявшему в первом ряду.
   - Если вы желаете покинуть нас, посол Роулор, мы, безусловно, предоставим вам и прочим послам киинтов всяческую помощь в возвращении на ваши родные миры. Это, в конце концов, беда человечества, и мы не хотим ставить под удар наши плодотворные взаимоотношения.
   Щупальце снежно-белого киинта распрямилось, сжимая процессорный блочок. Голопроектор на нем муарово искрился.
   - Жизнь сама по себе весьма рискованна, господин президент, - ответил Роулор. - Опасность уравновешивается радостью. Чтобы познать одно, надо испытать второе. И вы не правы, говоря, что эта проблема касается исключительно людей. Все разумные расы рано или поздно сталкиваются с истинной природой смерти.
   - Так вы... знали? - выдавил Олтон Хаакер, враз потеряв всю дипломатическую утонченность.
   - О своей природе - безусловно. Мы уже столкнулись с ней однажды и пережили это столкновение. Теперь пришел ваш черед. Мы не можем помочь вам в предстоящей борьбе... но мы сочувствуем.
   Объем межзвездных перевозок через Валиск сокращался - десять процентов за два дня. Хотя контроль за транспортными потоками через обиталище осуществляли подсознательные подпрограммы Рубры, основная его личность не заметила спада. Внимание его привлекли только экономические показатели. Все рейсы были чартерные, доставлявшие в соответствии с графиком сырье на промышленные станции его драгоценной "Магелланик ИТГ". И все до последнего - корабли адамистов. Ни одного черноястреба его собственного флота.
   Из любопытства Рубра просеял все свежие новостные клипы в поисках причины - какой-нибудь кризис или катастрофа на другом конце Конфедерации? Пусто.
   И только когда его сознательная подпрограмма провела еженедельную проверку Файрузы, Рубра сообразил, что нечто неладное творится и внутри обиталища. Файруза был его очередным протеже, потомком в девятом поколении, с детства проявлявшим немалые способности.
   Способности, в определении Рубры, состояли в неодолимом стремлении подчинить себе остальных мальчиков в яслях, захапать как можно больше чего бы то ни было, будь то конфеты или время за игровым компьютером, некоторую жестокость в отношении к зверюшкам и презрение к любящим, скромным родителям. Короче говоря, это был жадный, дерзкий, наглый, непокорный мерзкий мальчишка, и Рубра был от него в восторге.
   Когда Файрузе исполнилось десять лет, психику его начали подтачивать неторопливые волны поощрений - позыв дойти до собственного предела, ощущение своей правоты и грядущей великой судьбы, нестерпимый эгоизм. Все невысказанные стремления Рубры напрямую сочились в его мозг.
   Так часто процесс лепки в прошлом приводил к неудаче. Валиск был переполнен невротиками, оставшимися от прежних попыток Рубры создать динамичную, безжалостную личность по тому, что он считал своим образом и подобием. Как же мечтал он создать подобное существо - достойное править "Магелланик ИТГ". И двести лет собственная плоть и кровь подводила его снова и снова. Как унизительно.
   Но Файруза отличался стойкостью, редкой в многочисленном потомстве Рубры. И до сих пор он не показывал слабостей психики, погубивших прежние попытки Рубры. Тот очень надеялся на мальчишку - даже больше, чем в свое время на Дариата.
   Однако когда Рубра вызвал подпрограмму, отслеживающую состояние четырнадцатилетнего наследника, не произошло ничего. По всей длине нейронных сетей обиталища пробежала волна изумления. Звери-служители содрогались при ее прохождении, сокращались мышцы-сфинктеры, регулировавшие ток жидкости в сети питающих капилляров и водных протоков, заглубленных в коралловую оболочку, так что автономной нейросети пришлось полчаса гасить вызванные ею колебания. Все восемь тысяч потомков Рубры невольно вздрогнули, не осознавая причины этого, - даже дети, не ведающие о своей истинной природе.
   Мгновение Рубра находился в растерянности. Личность его распределялась равномерно по нейронным слоям обиталища - состояние, которое изначальные создатели Эдена называли "распределенным присутствием". Все программы, и подпрограммы, и автономные резиденты существовали неслиянно и нераздельно. Вся информация, принимаемая любой чувствительной клеткой, немедленно рассеивалась на хранение между разными слоями. Сбой, даже наималейший, был немыслим.
   Сбой мог означать, что не в порядке его собственный рассудок. Что его разум - единственное, что осталось в нем от первоначального "я", поврежден.
   Вслед за изумлением пришел страх. Подобной катастрофе могло быть не так уж много причин. Возможно, повелитель обиталища наконец поддался психическим расстройствам - состояние, приход которого давно предсказывали эденисты, результат веков одиночества и отчаяния, неспособности подыскать себе достойного наследника.
   Рубра принялся разрабатывать серию совершенно новых подпрограмм, нацеленных на анализ его собственной мыслительной архитектуры. Словно призраки, эти визитанты скользили по нейронным слоям, отслеживая работоспособность каждой подпрограммы, отчитываясь перед своим хозяином.
   И вскоре начал складываться список сбоев - довольно странный. Некоторые подпрограммы, вроде монитора Файрузы, пропали вовсе, другие отключились; порой блокировались моменты рассеяния памяти. Больше всего Рубру беспокоили нелогичность атаки - а в том, что это нападение, он не сомневался, - и странный метод ее проведения. Одно, впрочем, оставалось совершенно ясно: кто бы ни стоял за этими сбоями, он прекрасно понимал и природу сродства, и строение мозга обиталища. В то, что это могут быть эденисты с их омерзительным чувством собственного превосходства, Рубра не поверил ни на минуту. Они считали своим основным оружием против него время; когистанское Согласие считало, что больше нескольких столетий он все равно не продержится. А необъявленная, тайная война с тем, кто не представлял угрозы, была бы невероятным нарушением их этического кодекса. Нет, это кто-то еще. Кто-то поближе.
   Рубра просмотрел список отключенных следящих подпрограмм. Всего их было семь; шестеро были приписаны к обычным потомкам, все моложе двадцати лет, и поскольку с "Магслланик ИТГ" они еще не были связаны, за ними требовался только самый стандартный пригляд. А седьмой... его Рубра не проверял ни разу за последние пятнадцать лет их тридцатилетнего отчуждения. Его величайший провал - Дариат.
   Откровение это потрясло его. Каким-то образом Дариат сумел переподчинить себе часть программ обиталища. Хотя в свое время он исхитрился вовсе закрыть Рубре сродственный доступ в свой разум - с того самого дня, тридцать лет назад. При всех его недостатках редкостный талант.
   На это открытие Рубра отреагировал предсказуемо - выставив оборону вокруг своего личностного ядра, фильтры на входах, проверяющие всю информацию на наличие вирусов-троянцев. Чего пытается добиться Дариат, проникая в его подпрограммы, Рубра не понимал, но твердо знал: потомок все еще винит его за смерть Анастасии Ригель. И рано или поздно придет мстить.
   Что за редкостное упорство. Под стать его собственному.
   Таким возбужденным Рубра не бывал уже десятки лет. Может, еще не поздно поторговаться с Дариатом? В конце концов, тому еще и пятидесяти нет, еще полвека активной жизни перед ним. А если договориться не удастся... всегда можно его клонировать. Рубре достаточно будет одной живой клетки. По возможности обезопасив собственную личность,
   Рубра отдал новый приказ. И вновь ничего подобного ему не приходилось производить прежде. Серия новых программ пронизала нейронную сеть, изменяя параметры роутинга, невидимая для любого, кто привык к стандартным мысленным путям. Каждая светочувствительная клетка, каждый сродственный потомок, каждый зверь-служитель получил тайный приказ: найти Дариата.
   Ответ Рубра получил через семь минут, но не такой, на который рассчитывал.
   На восемьдесят пятом этаже звездоскреба "Канди" вышли из строя несколько следящих подпрограмм. В "Канди" проживали обычно наименее респектабельные жители Валиска, то есть, учитывая общий состав населения, это было последнее убежище для тех, кого не могли выносить распоследние подонки. Сбой произошел на квартире Андерса Боспорта, гангстера и полупрофессионального насильника. В одну из следящих подпрограмм был внедрен сегмент памяти; вместо того чтобы надзирать и сбрасывать изображение квартиры программе общего анализа, программа заменяла изображение в реальном времени старой записью.
   Эту проблему Рубра разрешил просто - стер старую программу и перезаписал поверх резервную копию. Квартира, которую он наблюдал теперь, была разнесена в пух и прах - мебель сдвинута, завалена мужской и женской одеждой всех видов, всюду разбросаны тарелки с остатками еды, пустые бутылки. На столах валялись мощные процессорные блоки производства Кулу и десятки энциклопедических клипов - не самое привычное для Боспорта чтение на ночь.
   Вместе со зрением и слухом вернулось и ощущение запаха. В квартире воняло разложением. И причина этому была очевидна. В спальне, рядом с кроватью, валялось ожиревшее тело Дариата. На трупе не было ни следов садистских игр, ни синяков, ни ран, ни ожогов от энергетического оружия. Какой бы не была причина смерти, на пухленьком лице Дариата застыла омерзительная кривая ухмылка. И Рубра не мог не подумать, что Дариат умирал с наслаждением.
   Своим новым, захваченным, телом Дариат был доволен безмерно. Он уже и забыл, что значит быть тощим - двигаться быстро, ловко проскальзывать между закрывающимися дверями лифта, носить нормальный костюм вместо обтрепанной тоги. И молодость, конечно, - вот вам еще одно преимущество. Крепкое тело, худощавое и сильное. Что Хоргану было не больше пятнадцати лет, так это неважно - энергистическая сила возместит все. Дариат выбрал себе облик двадцатилетнего - мужчина в расцвете сил, гладкая, шелковистая смуглая кожа, густые и длинные смоляные волосы. Оделся он в белое - простые хлопчатобумажные штаны и рубаха, достаточно тонкие, чтобы видна была рысья гибкость мышц. Не так вульгарно, как нелепая туша Боспорта в стиле "мачо", натянутая Россом Нэшем, но взгляды девчонок он так и притягивал.
   Честно говоря, испробовав все прелести одержания, Дариат едва не отрекся от своей затеи. Но лишь едва. Цель его отличалась от целей его соратников, но Дариат, в отличие от них, не боялся смерти, возвращения в бездну. Теперь, как никогда прежде, он верил в духовность, проповеданную Анастасией. Бездна была лишь частью тайн смерти; изобретательность Творца беспредельна, и, конечно, за смертью идет иное посмертие, иной континуум. Похожие мысли крутились у него в голове в тот момент, когда он и его товарищи-одержимые вошли в таверну Такуля. Остальные так сосредоточились на своей великой миссии, что отнестись к ней с юмором не могли совершенно.
   Таверна Такуля отражала, как кривое зеркальце, все бытие Валиска. Черно-серебряный хрустальный интерьер, некогда весьма стильный, сейчас оплевали бы даже приверженцы стиля ретро, там, где раньше блюда готовил шеф-повар в пятизвездочной кухне, сейчас разогревали готовые пакеты, официантки были староваты для своих коротеньких юбочек, а клиенты к неуклонному упадку заведения относились наплевательски. Как и большинство баров обиталища, таверна привлекала посетителей определенного типа - в данном случае космонавтов.
   Когда Дариат вслед за Кирой Салтер вошел внутрь, за грибообразными столиками сидело с пару дюжин клиентов. Одержимая проплыла к бару и заказала выпивку, которую немедленно предложили оплатить двое ее соседей. Пока разыгрывался спектакль, Дариат выбрал столик у двери и оттуда принялся изучать зал. Неплохо, пятеро выпивох отличались характерными васильково-синими глазами потомков Рубры, и все пятеро носили комбинезоны с серебряной звездой на эполете - капитаны черноястребов.
   Дариат сосредоточился на следящих подпрограммах, активных в нейронных слоях под полом, потолком и стенами таверны. Абрахам, Маткин и Грейси, одержавшие сродственно-способные тела, последовали его примеру. Четверо захватчиков разом извергли поток подчинительных команд, отрезавших комнату вместе со всем ее содержимым от сферы восприятия основной личности Рубры.
   Он неплохо их натаскал. У четверки не ушло и минуты на то, чтобы переподчинить простейшие подпрограммы, превратив таверну Такуля в слепое пятно. Сфинктер двери неслышно сомкнулся, и его серая пемзоподобная поверхность превратилась в неприступную стену, отделявшую зал от внешнего мира.
   Кира Салтер поднялась на ноги, презрительным жестом отстраняя неудачливых ухажеров. Когда один из них, вскочив за ней вслед, открыл рот, женщина небрежно отвесила ему оплеуху. Выпивоха отлетел в сторону и, с грохотом ударившись о коралловый пол, взвыл от боли.
   - Не выйдет, любовничек, - рассмеялась Кира, посылая ему воздушный поцелуй, пока он утирал текущую из носа кровь.
   Кожаная сумочка в ее руке обратилась в помповое ружье. Кира развернулась к основной массе посетителей и одним выстрелом разнесла мерцающий в потолке светошар на куски.
   Все шарахнулись от дождя осколков жемчужно-белого композита. Некоторые взялись датавизировать через сетевой процессор комнаты призывы о помощи, но электронику одержимые вывели из строя в первую очередь.
   - О'кей, пипл, - объявила Кира с преувеличенным американским акцентом. - Это налет. Никому не двигаться, все ценности - в мешок.
   Дариат вздохнул с плохо скрываемым презрением. Просто ошибка судьбы чтобы совершенным телом Мэри Скиббоу завладела такая отменная сука, как Кира.
   - Незачем, - проговорил он. - Мы пришли за капитанами черноястребов. Давай на этом и сосредоточимся, а?
   - Может, и незачем, - ответила Кира. - Зато есть "чего".
   - Знаешь что, Кира? Ты все-таки полная задница.
   - И что?
   Она метнула в него разряд белого пламени.
   Официантки и клиенты с воплями ринулись прятаться. Дариат сумел только отбить разряд кулаком, превратив его на миг в нечто наподобие теннисной ракетки. Белый огненный шарик заметался по залу, отскакивая от столов и стульев. Дариат потряс рукой - разряд все же болезненно задел нервы до самого плеча.
   - Кончай нотации читать, Дариат, - предупредила Кира. - Мы делаем что приходится.
   - Это делать было не обязательно. Больно же.
   - Да приди в себя, остолоп! Если бы ты не пускал слюни со своей моралью, тебе было бы намного приятнее жить.
   Клаус Шиллер и Маткин, заметив его недовольство, захихикали.
   - Мы не можем позволить себе твоих детских выходок, - ответил Дариат. - Если мы хотим заполучить черноястребов, твоя недисциплинированность стоит у нас на пути. Ты танцуешь под дудку лорда Тарруга. Сдерживайся. Прислушайся к своей внутренней музыке.
   Кира забросила помповик за плечо и раздраженно ткнула в своего спутника пальцем.
   - Еще одно слово этой кастанедовской херни - и я тебе точно башку оторву. Мы тебя приволокли с собой, чтобы разобраться с личностью обиталища, и все. Это я определяю цели. У меня есть четкий приказ. Приказ, который поможет нам победить. Ясный приказ. А ты, сопля, что можешь нам предложить? Сотню лет ковырять пол обиталища, пока мы не найдем мозги этого Рубры и не вышибем их? Так? Это твой крутой и ценный план?
   - Нет, - с тупым спокойствием повторил Дариат. - Повторяю, Рубру нельзя победить физической силой. Ваш метод - одержание человеческого населения обиталища - не пройдет, покуда мы не разобрались с ним. Думаю, мы и с черноястребами совершаем ошибку. Даже их мощь не поможет нам разобраться с ним. А если мы начнем одерживать их, то привлечем к себе внимание.
   - Как повелит Аллах, - пробормотал Маткин.
   - Да вы что, ослепли? - взвыл Дариат. - Если мы сосредоточимся на уничтожении Рубры и одержании его нейронных слоев, мы сможем достичь всего. Мы будем как боги!
   - Это почти богохульство, сынок, - заметил Абрахам Канаан. - Ты со словами-то поосторожнее.
   - Черт... Ладно, как полубоги - сойдет? Смысл в том...
   - Смысл в том, Дариат, - перебила его Кира, в качестве дополнительной меры убеждения нацеливая на него помповик, - что ты кипишь местью. И не пытайся спорить, потому что ты такой псих, что готов жизнью пожертвовать ради мести. Мы знаем что делаем - мы рассеиваемся, чтобы защититься. Если ты против, возможно, тебе пришла пора остыть в бездне.
   Дариат хотел было возразить, но понял, что уже проиграл. Лица остальных одержимых окаменели, а шестое чувство подсказало, как холодеют их души. Слабаки, глупцы. Их не волнует ничто, кроме настоящего момента. Скоты. Но помощь этих скотов ему еще понадобится.
   Кира победила снова, как в тот раз, когда она настояла на его самопожертвовании, чтобы проверить его верность. Одержимые обращались к ней, а не к нему.
   - Ладно, - сдался Дариат. - Будь по-твоему. Пока.
   - Спасибо, - ядовито поблагодарила Кира и с улыбкой подплыла к ближайшему капитану.
   Все время их спора в таверне Такуля царила полная тишина, какая наступает обычно, когда совершенно чужие люди обсуждают твою судьбу в двух шагах от тебя. Но сейчас спор был окончен, и судьба решилась.
   Официантки с визгом забились под стойку бара. Семеро космонавтов рванулись к затворенному сфинктеру. Пятеро даже ринулись на одержимых с тем, что под руку подвернулось: с ядерными клинками (погасшими), "розочками" из бутылок, дубинками-разрядниками (тоже бесполезными) и просто с кулаками.
   В ответ вспыхнул белый огонь. Капли его били по коленям и лодыжкам, калеча и обездвиживая, бичи оплетали ноги наподобие раскаленных кандалов. И когда жертвы их рухнули на пол в дымном облаке горящей плоти, одержимые ринулись на них.
   Росио Кондра уже пять веков томился в бездне, когда пришло время чудес. Тянулось безумное бытие, мука, которую он мог сравнить лишь с последним мигом перед смертью от удушения, растянутым в вечность, в полной тьме, тишине, немоте. Прожитая жизнь прокручивалась перед ним миллион раз, но этого было мало.
   А потом пришло чудо, и из внешнего мира начали сочиться ощущения. На долю секунды в пустоте бездны открывались провалы, точно просветы в черных тучах, откуда нет-нет да глянет на землю сладостный золотой луч рассвета. И каждый раз в слепящий, оглушительный потоп реальности рушилась единственная погибшая душа, устремляясь к красоте и свободе. А Росио вместе с оставшимися мог лишь выть от тоски, и молить, и молиться, и обращать тщетные клятвы к непреклонным, безразличным живущим, обещая им спасение и вечное благо... если они только помогут.
   Возможно, какой-то толк и был от этих клятв, потому что трещины открывались все чаще, так часто, что это стало мукой - знать, что есть выход из небытия, и не иметь сил им воспользоваться.
   Но не сейчас. В этот раз... благодать осияла Росио Кондру так ярко, что он едва не лишился рассудка. И в этом потоке ощущений слышались чьи-то крики агонии, мольбы о помощи.
   - Я помогу, - солгал Росио. - Я остановлю это.
   И боль затопила его вслед за этими лживыми словами, когда душа взывающего слилась с его собственной. Но это было куда больше, чем простое соединение пропащих в поисках избавления от тоски. По мере того как сплетались их мысли, Росио прибавлялось мощи, а боль переходила в экстаз. Он ощущал, как подергиваются от мучительного жара руки и ноги, как саднит в сорванном от воплей горле, и все это приносило несравненное наслаждение, оргазм мазохиста.
   Мысли страдальца становились все слабей, все глуше по мере того, как Росио силой внедрялся в нейронные пути его мозга. И с этим возвращались одно за другим подзабытые уже человеческие ощущения - биение сердца, ток воздуха в легкие. А владелец его нового тела угасал, и Росио почти инстинктивно давил его, загонял в дальние уголки мозга, со все большей и большей легкостью.
   И прочие погибшие души в гневе взывали к нему из бездны, сетуя на то, что это он удостоился спасения, а не они, оставшиеся.
   А потом стихли и жалкие угрозы, и бесплодные обвинения, а остались только слабые протесты прежнего хозяина тела и еще один, странно далекий глас, умоляющий рассказать, что случилось с ее возлюбленным. Росио удавил разум хозяина, захватив его мозг целиком.
   - Хватит, - послышался женский голос. - Ты нам нужен кое для чего поважнее.
   - Пустите! - прохрипел он. - Я почти, почти...
   Силы его прибывали, захваченное тело начинало отзываться. Залитые слезами глаза с трудом, но различали смутные очертания склонившихся к нему троих человек. Вероятно, то были ангелы - потому что нечеловечески прекрасную девушку окружал сияющий белый ореол.
   - Нет, - проговорила она. - Уходи в черноястреба. Немедля.
   Должно быть, это какая-то ошибка. Или они не понимают? Это было чудо. Искупление.