Гаркушев Евгений Николаевич. Близкие миры

   – Для вас место найдется всегда, – заявил Гнилорыбов. – Да и вообще – жалко, что ли? Поле гели хоть все. Места в самолете – навалом.
   – Мы подумаем над вашим предложением, – быстро сориентировалась Ляна.
   – Вот только девушкам в район военных действий никак нельзя, – огорчил хозяйку Гнилорыбов. – Опасно. И режим строгий.
   – Знаю я ваш режим – одни хотите лететь, чтобы пьянствовать без женщин. В хорошей мужской компании, – заметила Ляна, удаляясь на кухню.
   Молоденькая горничная (или домработница, как она здесь называется?) быстро помогла хозяйке накрыть поздний ужин и удалилась. Ляна, в отличие от многих сановных дам, работала почти наравне с прислугой. Даша тоже возилась на кухне. Стол словно бы по волшебству оказался украшен разнообразными напитками и закусками, в том числе рыбными деликатесами, привезенными Гнилорыбовым. Обстановку праздника удачно дополнили сияющее столовое серебро, тонкого фарфора тарелки под закуски, сверкающие каждой гранью хрустальные салатницы.
   Скорняков довольно улыбался.
   – У хорошей хозяйки и собаки посуду моют, – заявил он, когда стол был сервирован.
   – Ты, Виталий, на своих зверях скоро рехнешься, – нахмурилась Ляна. – Какие тебе собаки? Они что, вылизывают посуду? Или ты хочешь обидеть кого-то из присутствующих?
   – Русская народная поговорка, – оправдался депутат-эколог. – Я в том смысле, что хозяйка ты замечательная. А собаки здесь только для красоты.
   – Уж если собаки посуду моют, ты и подавно работать должен, а не сидеть в кресле развалясь, – продолжала наступать жена Скорнякова.
   – Я ведь после баньки, – заметил Скорняков. – Садитесь, девочки! Ужинать давно пора!
   Все расселись вокруг небольшого столика. Хозяин разлил напитки. Девушкам – коньяк, а мужчины почему-то перешли на водку. Наверное, к рыбе подходил именно этот напиток. Давыдов в таких тонкостях не разбирался.
   – За процветание нашей науки! – льстиво предложил первый тост Скорняков.
   – За науку было грех не выпить.
   – Вы ученый, господин Давыдов? – обратился к Николаю Гнилорыбов.
   – Математик.
   – А правду ли говорят, что в ближайшее время будет создана машина времени?
   – Сомневаюсь, – пожал плечами Давыдов. – Впрочем, наш институт над этой темой не работает. Насколько я знаю.
   – Зачем тебе машина времени, Витя? – обратился к Гнилорыбову Скорняков.
   – Да так, любопытно. Вернуться в прошлое, мамонтов привезти в наше время. Или каких-нибудь вымерших рыб.
   – Да, мамонтов – это здорово! – заявил Скорняков, представив, видимо, шкуру мамонта на полу своей гостиной. Мамонт – трофей не чета медведю…
   – А над какими интересными проектами работает ваш институт? – полюбопытствовал Гнилорыбов.
   – Перемещения в другие миры, – тут же выпалил Давыдов и едва не зажал себе рот рукой. Надо же – все-таки вышли на запретную тему! А он не мог соврать или промолчать.
   – И что же, такие перемещения возможны?
   – Еще бы!
   – И можно попасть в другой мир? Не такой, как наш? Найти вымерших динозавров? Или чудовищ, которых в природе не существует?
   Давыдов отметил, что у Гнилорыбова имеется кое-какая подготовка. Шпион, а не рыболов! Или в свое время увлекался фантастикой?
   – Теоретически можно и найти. Но доставить этого динозавра сюда будет очень затруднительно. Требуется колоссальное количество энергии.
   – А человека, скажем, можно переместить? – подключилась к разговору Ляна.
   – Конечно. Я сам из другого мира, – заявил Николай, хотя его вроде бы никто за язык не тянул.
   Сидящие за столом расхохотались удачной шутке, и разговор о проектах института, где работал Николай, сам собой сошел на нет.
   Ужин затянулся далеко за полночь. К счастью, беседа крутилась вокруг' не содержащих государственных секретов светских сплетен. В два часа ночи откланялся и уехал к себе на дачу Гнилорыбов. Изъявил желание отдохнуть и Николай.
   – Вам с Дашей одну комнату? – простодушно спросил Скорняков.
   – Хотелось бы, – честно признался Николай.
   – Ни в коем случае, – заявила Даша. – Он храпит во сне… Сказав это. она густо покраснела. И добавила после паузы:
   – То есть я так думаю…
   Действительно, если Даша придумала насчет храпа, то идея была не очень удачной. Потому что такое заявление показывало, что ночевать с Давыдовым ей приходилось, только теперь она почему-то не хочет, капризничает. Что еще мог подумать Скорняков?
   Да и сам Николай насторожился. Должен ли он радоваться, что Даша была ближе с прежним Давыдовым, чем показалось с первого взгляда? Или, напротив, он ревнует? А может быть, девушка и правда решила неудачно соврать?
   Ляна звонко рассмеялась и решила разрядить неловкую ситуацию:
   – Мы будем с Дашей ночевать вместе. Давно не виделись, хоть поболтаем перед сном! Ты не ревнуешь, Скорняков?
 
   Вставать, по счастью, пришлось не в шесть, а в половине восьмого. Заседания Думского Собрания начинались в десять утра, за полтора часа с дачи Скорнякова до центра города вполне можно было добраться. Час – на умывание, бритье и завтрак.
   С утра Скорняков был собран и деловит – не то что вчера вечером. Он уступил Давыдову старый костюм, который был ему тесен, а Николаю пришелся почти впору. Только рукава пиджака оказались коротковаты. Костюм, в котором Давыдов пришел накануне, хоть и выстиранный, и выглаженный, не выдерживал никакой критики.
   Без лишних слов Виталий Алексеевич и Давыдов погрузились в машину – бронированную разновидность «УАЗа» – и покатили в Москву.
   – Почему машина такая странная? – спросил Николай. – На вас покушались?
   Тема была математику близка, почему бы не выслушать предполагаемого товарища по несчастью.
   – Бог миловал, – вздохнул Скорняков. – Но тяжек путь депутата. Броня никогда не помешает. Лоббисты знаете какой зуб на меня имеют? Тот же Гнилорыбов… Я на тигров охочусь, а он – на меня. Засядет в кустах с гранатометом да пальнет! Лишь бы сопротивление нашей фракции сломить. И лишить ее одного из духовных вдохновителей.
   – Что же он вам яду в икру не подсыплет? – не удержался от подначки Николай.
   – То другое… Одно дело – личные отношения, другое – политическая борьба. Каждый зверем становится. После паузы депутат продолжил:
   – За казенные деньги почему бы и не взять надежный вездеход? Мне как руководителю депутатской комиссии автомобиль положен. На нем и на охоту ездить сподручнее…
   Мигалкой «УАЗ» Скорнякова оборудован не был, но милиционеры на перекрестках, заметив синие государственные номера машины и узнав серию депутатского корпуса, придерживали поток автомобилей, давая возможность представителям законодательной власти проехать быстрее. Делалось это почти не обидно для других автомобилистов. Вовремя поднятая полосатая палка – и все. Ни рева сирен, ни пронзительных свистков.
   По дороге Давыдов выяснил, что Виталий Алексеевич работает в Думском Собрании на постоянной основе, получает зарплату и участвует в работе многих экологических организаций. Это отличало его от приезжавшего только на сессии законодателей Давыдова, который был членом нескольких комиссий, но появлялся на их заседаниях крайне редко.
   На входе в здание Думского Собрания, отстроенного на Новом Арбате, депутаты предъявили удостоверения и оказались в просторном полупустом вестибюле. Регистрироваться не пришлось – такую процедуру секретариат Собрания не предусматривал. Хочешь – ходи на заседания, хочешь – не ходи.
   Место каждого депутата было указано на удостоверении – практически как на билете в кинотеатр. В пределах фракций эти места распределялись по жребию. И фракции также получали места по жребию после каждых выборов.
   Скорняков, попрощавшись с Давыдовым, потрусил на балкон, где заседали экологи, а Николай отправился в партер, вглядываясь в золоченые таблички с номерами мест, прикрученные к креслам. Многие кресла уже были заняты.
   Солидные мужчины в строгих костюмах и ярких галстуках, ухоженные женщины в деловых нарядах с интересом поглядывали на Давыдова. Скорее всего, они входили в большую промышленную фракцию. Многих прежний Давыдов, наверное, знал лично. Новоиспеченному депутату ничего не оставалось, как ограничиться общими поклонами и безадресными улыбками.
   – Головой он, пожалуй, и впрямь ударился неслабо, – раздался довольно громкий голос, когда Давыдов миновал очередную группку мужчин, окруживших одно из кресел.
   Николай нисколько не сомневался, что речь идет о нем. Но что ему нужно было сделать? Возмутиться? Попытаться выяснить отношения? Или все же ничего не заметить? Он выбрал последнее.
   Из дальних рядов за молодым математиком пристально наблюдали самые разные люди. Союзники? Или, скорее, оппоненты, враги фракции? Да и такой ли уж однородной являлась промышленная фракция? Скорее всего, и здесь происходили серьезные стычки за дележ пирога госзаказов. Каждому депутату нужно лоббировать интересы группы. А внутривидовая борьба, как известно, зачастую бывает сильнее межвидовой.
   Опустившись в «свое» кресло, Давыдов исподтишка огляделся. Через одно место от него сидел приятный седой старичок в очках.
   – Здравствуйте, – кивнул ему Давыдов.
   – Здравствуйте, Николай Васильевич, – вежливо ответил пожилой депутат. – Как там Савченко поживает?
   – Спасибо, все в норме, – дежурно улыбнулся Николай.
   Трудно было поддерживать общение, не зная имени-отчества своего коллеги! И Давыдов словно бы замкнулся в себе. На его благо, в именной папке, лежащей на столике перед креслом, нашлось много бумаг, которые не мешано изучить: законопроекты, вынесенные на обсуждение, процедурные вопросы и прочие депутатские дела.
   Вскоре места в президиуме были заняты, и председатель, лицо которого показалось Давыдову смутно знакомым, открыл заседание. Скорее всего, Николай видел председателя по телевизору. Не здесь, конечно. Здесь он телевизор смотрел от силы пару раз. В своем мире. И там этот человек тоже был каким-то образом связан с Государственной Думой. Только вот какую фракцию он представлял и как его звали, Давыдов совершенно не помнил. С именем он скоро определится, а фракция… Вовсе не обязательно, чтобы здесь он занимал ту же самую позицию.
   Участвовать в заседании оказалось довольно легко. Выступал докладчик по вопросу, тезисы выступления имелись в бумагах всех депутатов, после чего проводились прения, за ними следовало электронное голосование. Оно осуществлялось с помощью универсального депутатского удостоверения, которое нижним концом нужно было вставить в специальную щель на приборе для голосования и нажать на кнопку «за», «против» или «воздержался». По штрих-коду определялся владелец удостоверения, и его голос учитывался электронной счетной системой.
   Давыдов старался особенно не высовываться. По некоторым не вполне ясным вопросам он вообще не голосовал, по некоторым – воздерживался. Не хватало еще сейчас из-за ерунды нарушить фракционную политику.
   В перерывах между заседаниями к Николаю, как ни странно, никто не подходил, хотя некоторые коллеги бросали на Давыдова вопросительные взгляды. Очевидно, ожидали, что он обратится к ним первым. Но Давыдов оказался не так прост, чтобы раскрывать себя. Не зная никого, да еще под действием «правдосказа». Конечно, сейчас потребность резать правду-матку чувствовалась уже гораздо меньше, но соврать Николай все еще не мог. А что это за политик, если он говорит только правду? И в особенности депутат?
   Во время маленького двадцатиминутного перерыва между заседаниями Давыдов посетил буфет. Часовой обеденный использовал для того, чтобы сходить в торговый центр Думского Собрания и подобрать себе два костюма, туфли и полдюжины рубашек, купив все это в кредит.
   Там же, в торговом центре, Николай приобрел очередной мобильный телефон. Не стандартный «Корвет», а более дорогую модель, элитную «Бригантину». Волей злого рока Давыдов утратил уже две трубки, причем последнюю – вместе с номером и подключением.
   Теперь молодой человек мог позвонить Даше. Девушка все еще гостила у Ляны. Звонку Николая она обрадовалась и пообещала держать связь.
   Уже в новом костюме Николай поднялся в зал заседаний. Впрочем, то, что он стал выглядеть приличнее, не изменило отношения к нему коллег-депутатов. Но Давыдов не огорчался. Когда-нибудь познакомится, восстановит связи. Или заведет новые.
   Вопрос о вводе войск в Монголию был запланирован на следующий день, семнадцатое мая. И Давыдов, которого совершенно не интересовало выступление министра труда Лоботрясова, назначенное на вечернее заседание, с чистой совестью отправился в гостиницу «Россия». Он надеялся, что Даша согласится поехать с ним куда-нибудь в театр. А еще ведь завтра у нее день рождения… Нужно подумать о подарке. Но для того, чтобы полноценно провести вечер, стоило хотя бы немного отдохнуть.
 
   Николай стоял у стойки регистрации «России», когда к нему подлетел какой-то субъект, радостно восклицая:
   – Николай Васильевич! Николай Васильевич!
   Вглядевшись пристальнее, Давыдов узнал Семена Кручинина, психолога Института теоретической и экспериментальной физики. Все та же светлая, ухоженная борода, все тот же открытый прямой взгляд. Да только появление очередного знакомого человека буквально перед носом Давыдова сильно насторожило математика.
   – Здравствуйте, – кивнул Николай. – Какими судьбами? По делам института или шпионите за мной?
   Последнюю фразу Давыдов не собирался произносить вслух, но самострочный «правдосказ», которым накачали Николая глобулисты из Тихоокеанской империи, не дал смолчать. Молодой человек начал серьезно опасаться, что действие препарата необратимо. Во всяком случае, лгать он все еще не мог. И не исключено, что секрет противоядия могли знать только тихоокеанцы. Так же как и рецепт приготовления замечательного снадобья из общедоступных препаратов.
   Против ожидания Кручинин не обиделся. Он воспринял заявление Давыдова как очень удачную, остроумную шутку и залился задорным смехом.
   –. Можно сказать, и шпионю, – подтвердил он. – Но в общем и целом по своим делам.
   – С какой же целью, позвольте полюбопытствовать?
   – Здесь проходит очень интересный семинар по психологии научных сообществ, – не моргнув глазом заявил Кручинин.
   – Нет, мне хотелось бы знать, зачем вы шпионите за мной? Не из глобулистов ли вы?
   Брови Семена едва заметно поднялись.
   – Позвольте переспросить – из кого? Глобалистов? Все мы в некоторой степени глобалисты…
   Давыдов выругал себя за то, что задал два вопроса вместо одного. Психолог, естественно, вывернулся. Повторять вопрос просто глупо. Тем более что ответ можно было предвидеть. Семен скажет что-то вроде: беспокоюсь о вашем самочувствии. И все дела.
   Тем временем девушка-регистратор выдала Давыдову карточку гостя и ключ от номера, дежурно улыбнулась и обратилась к следующему клиенту.
   – Пойдемте, я вас провожу, – предложил Кручинин. – Вы, я вижу, устали…
   – Устал, – не стал спорить Давыдов. – А номер мой вы и так узнали – подглядели в карточке гостя. Вон он как крупно написан. Так что пойдемте. Наверное, вы и сеанс психоанализа хотите провести.
   – Хочу, – не стал скрывать Семен, пропуская остальные высказывания Давыдова мимо ушей.
   – А я не хочу. Боюсь лишнего наболтать.
   – Почему же?
   – Есть причины. – Николай боролся с желанием выложить психологу все о «правдосказе». Если бы он не смог сдержаться, Кручинин, с его опытом, вытянул бы из Давыдова любую информацию.
   Поднявшись на лифте на шестой этаж, сотрудники ИТЭФа побрели по длинным полутемным коридорам.
   – Незамысловатая архитектура, – заметил Кручинин, указывая на стены, обшитые деревянными панелями. – Дорого, но казенно. И номера стандартные. Коробки.
   – Я прежде никогда не останавливался в «России», – радуясь случаю сменить тему, пробормотал Давыдов.
   Он считал, что отель рядом с Кремлем просто не может быть плохим.
   – Вообще, депутаты, насколько я знаю, живут в гостинице «Москва», – объяснил Семен. – Вам, наверное, не хватило места. Прибыли позже остальных… Кстати, почему вы регистрируетесь в гостинице только сегодня?
   – Ночевал у друзей, – сквозь зубы проговорил Николай.
   – А днем? Вам несколько раз звонили из института, не могли дозвониться…
   – Я лишился телефона, – все так же мрачно ответил Давыдов, и сам подивился иезуитской формулировке, позволившей ему не отходить от правды и в то же время не проболтаться о похищении. Кручинину знать о случившемся совсем ни к чему.
   Дойдя до шестьсот двенадцатого номера, Николай натянуто улыбнулся:
   – Вот я и пришел. А где остановились вы, коллега?
   – Этажом выше. Семьсот двадцать третий номер. Двухместный. Но второго постояльца ко мне пока не подселили. Сейчас поднимусь по лестнице и буду у себя.
   – Давно в Москве?
   – Со вчерашнего вечера. Прилетел самолетом.
   Что ж, даже если информация была правдивой, она ничего не давала. Кручинин мог и не иметь отношения к его похищению, а мог быть нанят глобулистами, как убитый Кошкиным Грузин. Не исключено, что вечером, когда он сбежал из подвала тихоокеанцев, те вызвали психолога в столицу. Ипсилон-проекции – хорошо, но живой человек имеет все же больше возможностей.
 
   Николай ожидал Дашу на Красной площади, рядом с памятником Минину и Пожарскому. Погода стояла отличная. Мягкое заходящее солнце едва согревало улицы, воздух был свежим и не очень запыленным. Недавно в Москве прошли дожди.
   Предполагалось, что Даша приедет не на своем роскошном кабриолете, а воспользуется услугами Московского метрополитена. Зачем терять время в пробках на магистралях столицы, когда подземка работает без сбоев? У Даши ведь нет «синих» номеров… К тому же, хотя разгул преступности в этом мире был меньше, чем там, откуда прибыл Давыдов, бросать кабриолет перед кинотеатром или каким-то магазином без присмотра явно не стоило.
   А молодые люди собирались не только культурно отдохнуть, но и посетить несколько торговых точек. Даша обещала Николаю помочь в подборе гардероба. Костюмы нужны каждому мужчине, но ведь необходимо прилично выглядеть и в неофициальной обстановке!
   Девушка, конечно, опаздывала. Это было простительно. Достаточно уже того, что не Давыдов ехал к ней, а она к нему. С другой стороны, в Сосновке не было ни театров, ни супермаркетов, ни дискотек. Так что в столицу Даше выбираться все равно пришлось бы.
   Когда часы на Спасской башне показали двадцать минут седьмого, Николай начал беспокоиться. Если Даша опаздывает, то могла бы и позвонить. Впрочем, сейчас она может ехать в метро, а там, как известно, мобильные телефоны не работают.
   В половине седьмого, вместе с боем курантов, на поясе Давыдова завибрировал телефон. На экране высветился номер Беловой.
   – Где ты, Даша? – спросил Давыдов. Но ответила не девушка. Довольно противный высокий и резкий голос поинтересовался:
   – Кручинин к тебе еще не подошел?
   – Нет. Кто это? – с замирающим сердцем уточнил Николай.
   – Психолог ИТЭФа, – ответил все тот же голос.
   – Ты кто такой?! – закричал в трубку Давыдов.
   Кто такой Кручинин, он прекрасно знал. Его интересовала, кто ему звонит!
   Но математику не ответили. Связь прервалась.
   Николай в тревоге начал оглядываться по сторонам. Почему с телефона Даши ему звонит какой-то хмырь? При чем здесь Кручинин? Где, наконец, сама Даша? Вряд ли с ней все хорошо… Но на этот раз он на свободе. Пусть только попробуют тихоокеанцы, американцы и даже самураи угрожать его подруге! Он будет действовать и достанет их из-под земли! Поднимет на ноги всю московскую милицию, все спецслужбы! Расскажет и о себе, и каким образом он здесь появился, и пусть все горит огнем! Но с головы его девушки не должен упасть ни один волос. Впрочем, вполне понятно, что если ее захватили, то не для того, чтобы причинить какой-то вред. А для того, чтобы манипулировать им!
   Придя к такому выводу, Николай заметил светлую бороду Семена Кручинина, двигающегося к нему, огибая Покровский собор, со стороны «России». Психолог был взвинчен и одновременно невесел, на губах его время от времени появлялась какая-то вымученная улыбка. Глаза не улыбались совсем.
   Первой мыслью Давыдова было выхватить из кобуры пистолет и взять Кручинина на прицел. Поскольку его упомянул похититель – а в том, что Даша похищена, Николай почти не сомневался, – психолог с ними в сговоре. И от него стоит ожидать любого подвоха. Не исключено, что это вовсе даже не Семен, а его ипсилон-проекция из другого мира. Но большим усилием воли Давыдов сдержал свой праведный гнев и агрессивные порывы.
   Доставать оружие в сотне метров от Спасской башни – безумие. Здесь каждый десятый «случайный» прохожий – переодетый агент спецслужб. Если его и не застрелят сразу, то в кутузку упекут наверняка. Несмотря на депутатский мандат и разрешение на оружие. Бывает, что и у депутатов «сносит крышу». Пока он будет объяснять, что опасался нападения своего товарища Кручинина, психолога ИТЭФа, благонадежного, в общем-то, гражданина, и доказывать свою правоту, с Дашей может случиться что угодно.
   Однако же Николай сунул руку под пиджак и крепко сжал пистолет, положив большой палец на предохранитель. Теперь выхватить его и привести в боевое состояние дело одной секунды. Взводить оружие не придется – в стволе есть патрон, хоть это и противоречит всем правилам безопасности… Если Давыдов почувствует прямую угрозу, он все-таки будет стрелять.
   – Николай, у меня плохие новости, – заявил Семен, подходя ближе.
   – Понимаю, – едва заметно, не сводя глаз с психолога, кивнул Николай. – Излагай.
   – Дашу Белову похитили. Я получил по телефону инструкции, что мы должны делать.
   – И что же?
   – Сейчас – спуститься к Москве-реке.
   Давыдов после некоторого размышления процедил:
   – Спустимся.
 
   Кручинин шел немного впереди, Давыдов – позади него. Возможно, и глупо было уходить из самого людного места. Но на карту поставлена жизнь и безопасность девушки. Что оставалось делать? Да и сам Николай получит большую свободу маневра, когда людей вокруг станет меньше.
   – Куда теперь? – спросил Давыдов, когда они с психологом вышли на набережную.
   – Посмотри вон в ту сторону. Метров триста вперед. На парапет, – указал Кручинин.
   Давыдов вгляделся вдаль и с радостью обнаружил Дашу. Она была одета во что-то красно-черное, развевающееся. Кажется, длинное платье. Волосы распущены, их шевелил ветер. У парапета рядом с ней можно было увидеть мужчину в темном костюме.
   – Выходит, ее не похитили? – Николай замер в ожидании ответа.
   – Похитили, – покачал головой Семен. – Нам просто демонстрируют, что с ней все в порядке.
   Похоже, у Даши действительно все было в порядке. Она балансировала на парапете, опиралась на плечо мужчины, ерошила ему волосы и, кажется, веселилась.
   – Что это значит? – потребовал объяснений Николай.
   – Она принимает того мужчину за тебя. Очень похож.
   – Или мой полный двойник? – предположил Давыдов.
   – Они мне этого не объясняли. Я не знаю. Только он столкнет Дашу в реку, если ты не будешь с ними сотрудничать. Или пырнет ножом. Или – еще хуже – утащит ее в свой мир! Никакие спецслужбы не помогут.
   – Значит, похитители – из другой глобулы? – невольно пользуясь терминологией тихоокеанцев, спросил Николай.
   – Да, так они мне сказали.
   – Ладно, Сема. Что они еще тебе сказали? Кручинин вздохнул и указал на скамейку:
   – Давай присядем.
   – А они?
   – Они тоже присядут. Этот парень, похититель, дал мне свой телефон.
   Психолог достал из кармана миниатюрную серебристую трубку, гораздо дороже той, что была у Давыдова, и, нажав две кнопки, поднес к уху:
   – Панкрат, это ты? Я правильно соединился? Давыдов со мной. Он готов выслушать ваши требования.
   – Пусть не уходят далеко, – бросил математик.
   – Не уходите из зоны видимости, – передал Кручинин.
   После этого он довольно долго выслушивал собеседника на другом конце линии, время от времени вставляя односложные «да», «конечно», «хорошо».
   – Ну что? – заинтересованно спросил Николай, когда Семен выключил телефон.
   – Они останутся здесь. С Дашей ничего не случится, пока мы мирно беседуем.
   – Отлично. Излагай.
   Давыдов внезапно почувствовал в себе уверенность. Рассудок его был холодным, мысли – ясными. В прошлый раз его выручил из плена Иван Кошкин. На этот раз он должен решить свои проблемы сам. Нет нужды хитрить и изворачиваться. У него это и не получится. Он будет действовать прямо и честно. Правда на его стороне, и он должен найти выход.
   Как однако же достали его выходцы из других миров! С ними он общался едва ли не больше, чем со своими земляками… Хотя и земляки по большому счету вовсе не земляки…
   – Это страшные люди, – со всей искренностью заявил Кручинин. – Они могут сделать с Дашей все, что угодно. И с нами тоже. От тебя они требуют только информацию…
   – Всего лишь информацию? – усмехнулся Давыдов. – Самое дорогое, что у меня есть…
   – Я думал, что самое дорогое для тебя – Даша. Или родители. Или работа. Но никак не ряд формул!
   – Вот именно: из-за нескольких формул я могу потерять и Дашу, и родителей, и работу, и жизнь, – заметил Николай. – Что там жизнь… Мы можем потерять мир, в котором живем!
   – В каком смысле? – не понял Кручинин.
   – В самом прямом. Если наши враги обретут оружие, способное изменить ход истории, укрепив диктатуру, попытаться привести всех к общему знаменателю…