Страница:
– Да, да. – Николай был немного огорошен всей этой бухгалтерией.
– Теперь от приятного к еще более приятному – или как посмотреть. – хихикнул Петр Петрович. – К расходам. Куплен вами дом для родителей – восемнадцать тысяч рублей плюс его перестройка – еще восемь тысяч. Но из ваших денег на это только двадцать тысяч пошло, остальное отцом внесено. Квартира в строящемся доме института в копейки обошлась – четыре тысячи рублей. Мебель, оборудование – тоже четыре тысячи. В подарок невесте своей вы трехкомнатную квартиру купили – двенадцать тысяч рублей. – Поверенный скривился как от зубной боли. – Машину ей же семь тысяч. Себе «ниву», что вы разбить недавно изволили, – шесть тысяч. «Десятка» ваша, последнее приобретение, – двенадцать тысяч. Теперь что касается недвижимого имущества за пределами города… Дача на реке Дон – восемь тысяч, дачный домик на Черном море – двадцать пять тысяч. Изъятия со счета, средства, которые вы наличными брали, – тридцать пять тысяч. И за границу ездили, и в санатории отдыхать плюс оборудование покупали в магазинах, за наличные и по карточке…
– Покупал, – не стал спорить Давыдов, вспоминая мощный компьютер и домашний кинотеатр, которые он видел в квартире.
– Итого, вы пока в «плюсе», около пятнадцати тысяч на вашем счету крутятся, работают. Некоторые говорят, лежат, но это неверно – в банке деньги не лежат…
– А перспективы? – полюбопытствовал Давыдов.
– Насколько мне известно, еще поступления ожидаются – и значительные – после того, как грандиозный проект, над которым работает ваш институт, будет полностью закончен и до конца оплачен государством. Вот, собственно, и вся информация.
Николай потряс головой:
– Загрузили! Столько цифр, и все подряд…
– Сами просили, чтобы я в устном виде. То ли дело расчет, дебет – кредит… Вы же математик, куда уж проще – цифры складывать да вычитать.
– Математик – это да… Но я больше с формулами, а не с бухгалтерскими отчетами…
– Не скромничайте! – возразил Свиридов. – Вы и бухгалтерию неплохо вели. Только наличными много платили – а это развращает. Теряешь контроль за расходами.
– Кофе, может быть? – предложил Давыдов.
– Не откажусь.
Николай принес из комнаты отдыха две чашки, приготовил кофе, поставил одну чашечку перед поверенным. Сам присел рядом, не в хозяйское кресло. Петр Петрович кофе вежливо пригубил, но пить не стал. Наверное, не слишком любил растворимый, предпочитал молотый.
– А кому, скажем, в случае моей гибели имущество отойдет? – поинтересовался как бы между прочим Николай.
– Разумный вопрос, очень деловой! – словно придя от самой мысли о кончине Давыдова в восторг, объявил Петр Петрович.
Он отставил кофейную чашку в сторону, жестом фокусника извлек из портфеля пакет, из пакета – лист папиросной бумаги, на котором красным шрифтом был оттиснут какой-то текст, и зачитал:
– «В случае Вашей безвременной кончины права на неоформленные авторские гонорары получает ИТЭФ с целью учреждения премий и стипендий. Квартира и деньги на счете отходят родителям, автомобиль – Виктории Ореховой, Вашей подруге. Разбитая ныне „нива“ предполагалась как прощальный подарок Вячеславу Бурдинову, Вашему другу. Отчисления с оформленных патентов – в Красный Крест, на благотворительность».
– Спасибо, – поблагодарил поверенного Николай. – Как вы считаете, Петр Петрович, завещание не могло стать причиной расправы со мной?
Свиридов в ужасе воздел руки к небу:
– Значит, это правда? На вас покушались?
Впрочем, голос Свиридова от ужаса не дрожал. Скорее присутствовал в нем какой-то оттенок любопытства. Что уж там – на своем веку поверенный повидал, наверное, всякого. И мелкие трагедии, и разбитые судьбы… А сейчас он просто собирал информацию. Потому что любой поверенный должен знать как можно больше – если хочет успешно вести свои дела. И дела своих клиентов.
– Было дело, – вздохнул Николай. – Из автомата вот пытались расстрелять. С крыши.
– Страшно? – Свиридов перешел на шепот.
– Откровенно говоря – нет. Потом, когда задумался, стало страшно. А сначала – только возбуждение.
– Реакция воина, – прищурился Свиридов.
– Да где уж мне… Как вы думаете: кому выгодно в меня стрелять?
– С имущественной точки зрения? – уточнил Свиридов. – Я ведь в политике не слишком силен…
– С имущественной, – кивнул Давыдов. – Политику пока в сторону.
– Не знаю, не знаю, – покачал головой Петр Петрович. – Больше всех по завещанию получают ваши родители. Но, думаю, живой вы принесете им гораздо больше пользы. И с материальной, и, конечно, с моральной точки зрения. Собственно, даже мысли не могу допустить…
– И я не могу. Дальше, – попросил Давыдов.
– Госпожа Орехова, как я полагаю, тоже предпочитала бы видеть вас здравствующим. Даже самая лучшая машина – небольшой куш, а вы постоянно балуете ее своим вниманием.
Николай отметил, что в свете последнего разговора «госпожа Орехова» может потерять и надежду на получение машины. Впрочем, вряд ли меркантильные соображения заставили девушку взяться за автомат. А нанять киллера она попросту не успела бы.
– Может быть, она полагала, что ей достанется больше? – спросил он.
– Вам-то виднее, – хихикнул Петр Петрович.
Действительно, откуда поверенному знать тонкости их отношений? А Давыдов вполне мог обещать девушке золотые горы…
– Много достается Институту физики, – продолжил Свиридов. – Но ИТЭФ – организация, и вряд ли кто-то станет вершить расправу от его имени. То же касается и Красного Креста. Впрочем, в любой организации могут найтись маньяки…
– Да, да, – согласился Давыдов. – Большое спасибо, Петр Петрович.
Поверенный собрал бумаги и вышел, а Давыдов взглянул на часы и обнаружил, что опять опоздал на обед с Дашей. К слову, так ли уж бескорыстна девушка, несмотря на все ее заверения? Николай подозревал, что обеспечен, но теперь выяснилось, что он просто богат. А богатого человека волей-неволей начинают обуревать сомнения относительно искренности ближних и дальних родственников и знакомых. Широкие финансовые возможности не только дают свободу – они весьма разрушающе действуют на психику…
Только усилием воли Николай подавил в себе подозрительность. Впрочем, не напрасно ли он не дает волю оборонительным частнособственническим инстинктам?
Перед тем как отправиться к Даше, Давыдов вышел на улицу полюбоваться машиной, которую пригнал Анатолий. Да и проехать хотя бы вокруг здания института не мешало бы. Водитель вручил ему ключи, а Николай, оглядев стоянку, легко вычислил «свою» машину.
Здесь «десятка» не очень-то походила на «десятку» из его родного мира, хотя определенное сходство все же имелось. Машина Давыдова оказалась лимонно-золотистого цвета, с хорошими дисками и тонированными стеклами. Николай, пожалуй, выбрал бы немного другой цвет: «папирус» или «снежную королеву». Но, может быть, таких цветов не было в наличии, когда машина покупалась…
– Садитесь рядом, если я не соображу, как ехать, – попросил Николай.
– Не понял, – честно признался Толик. – В каком смысле – не сообразите?
– Ну, рычаги управления там, все такое…
– Хорошо, – послушно ответил водитель.
Похоже, он был в недоумении. Ну и пусть сам придумает объяснение поведению начальника. Давыдов уже утомился врать.
Николай сел за руль. В салоне было совсем не просторно – не то что в служебной «волге» на пассажирском месте. Чем-то «десятка» напоминала истребитель. Стрелочки, кнопочки, рычажки…
– Коробка передач – пятиступенчатая, задняя – вправо и вперед, – объяснил Толик. – Руль здесь очень легкий, радиус поворота – маленький. Поворот и включение фар – слева, стеклоочистители – справа. Собственно, все остальное – климат-контроль и тому подобное. Не пойму только – вы ведь неделю назад на ней катались…
Николай усмехнулся. Ох уж эта простодушность русского человека!
– Головой ударился. Забыл, как ездить, – опять соврал он, повернул ключ зажигания, выжал сцепление и включил первую передачу. Рукоять переключения передач ходила легко, но размах был большим – гораздо больше, чем в старых моделях «жигулей».
Двигатель работал тихо. Сначала Давыдов переусердствовал и сорвался с места, пробуксовав колесами по асфальту, но быстро приноровился и объехал вокруг института, потом еще раз и еще. Остановился, тронулся опять. Дал задний ход. Машина оказалось легкой и приятной в управлении.
– Спасибо, Анатолий, – поблагодарил он водителя. —
Теперь сам поеду.
– Удачи, – вздохнул Толик. – Может быть, и я следом? На «волге»?
– Одна машина сопровождения есть. Хватит.
Давыдов вернулся в институт, чтобы позвать Дашу. Девушка, увидев его, прыснула в ладошку. Глаза ее хитро поблескивали. Улыбались и ее коллеги-библиотекари.
– Что это было? – весело спросила Даша.
– Что именно? – не понял Николай.
– Зачем ты мотался вокруг здания?
Николай смутился. Действительно, его маневры отлично просматривались из окон – если кто-то имел желание смотреть. Не скажешь ведь, что тренировался ездить?
– Первый раз, когда мы увидели твой автомобиль, подружки сказали: кавалер о тебе забыл, сам уехал. Когда ты проехал во второй раз – объяснили, что привлекает внимание. Ну а на третий и четвертый мы уже не знали, что и думать. Особенно когда ты начал сдавать задним ходом прямо перед нашими окнами.
– Я надеялся, что ты догадаешься и выйдешь, – придумал довольно-таки невнятное объяснение Николай.
– Так нужно было посигналить, а не ездить взад-вперед.
– В следующий раз я так и поступлю.
– Но лучше – не сигналь. Сам знаешь, кого вызывают гудком. Позвони, если тяжело зайти…
Даша лукаво улыбнулась и выскользнула из библиотеки. Давыдов пошел следом. Сегодня девушка была одета гораздо более броско: в короткую со складками юбку и бежевую шелковую блузку, на ногах – красивые коричневые босоножки со шнуровкой почти до колен. Да и косметика была наложена очень тщательно – сразу было видно: Даша готовилась к свиданию.
С трудом удержавшись, чтобы не обнять подругу в полутемном коридоре, Давыдов открывал перед ней одну за другой двери ИТЭФа. Даша восприняла это как должное. Что ж, красивая девушка привыкла, чтобы за ней ухаживали.
– Поехали к хоббитам! – предложила Даша, когда Давыдов вырулил на главное шоссе.
– Куда? – не понял Николай.
– Ну, в «Хоббитский уголок». Ты что, ни разу там не был?
– Не доводилось, – ответил Давыдов, размышляя, не бывал ли прежний Давыдов в таинственном «уголке». Судя по всему, он не любил выезжать в свет, но все же…
– Тогда тебе понравится! Мы с Леной, подругой моей, специально туда ездили в прошлом году. Уютно там и весело. Для студентов и для детей строили.
Даша указала на поворот, и Николай свернул на полупустую дорогу. И сразу привлекла внимание серая «волга» (на оживленной трассе неопытный в вопросах слежки Давыдов ее не обнаружил).
Молодые люди выехали, казалось, в чистое поле. Дорога вела к зеленеющему свежей весенней травой холму. Ни ресторана, ни кафе Давыдов не видел.
– Далеко еще? – спросил он Дашу.
– Да вот же, – указала Даша на холм.
Вглядевшись пристальнее, Николай вдруг понял, что холм – не просто холм. В пологом склоне были прорублены небольшие круглые окошки! Поворот дороги – и стала видна круглая, распахнутая настежь дверь. Возле нее под приглядом родителей резвились несколько малышей.
– Парковка немного дальше, – объяснила Даша.
Николай проехал мимо вывески, исполненной в стиле летящей эльфийской вязи, и оказался на пустующей стоянке. «Волга» остановилась поодаль. Из нее никто не вышел.
– Народ подтягивается ближе к вечеру. Сейчас «детское» время, – прокомментировала Даша.
– А нас пустят? – Николаю вдруг очень захотелось побывать в этом чудесном «хоббитском» кафе. Причем прямо сейчас!
– Конечно, – удивилась Даша. – Почему бы и нет? Одеты мы прилично, вести себя будем хорошо.
За круглой входной дверью оказался большой полутемный зал, освещенный светильниками, стилизованными под свечи. Впрочем, темным зал казался только после яркого дня. Привыкнув, можно было различить все детали убранства.
За стойкой бара не было ни водочных, ни винных бутылок. Только несколько темных бочонков с краниками и корзинки с закусками. За спиной бармена – крупного бородатого мужчины в зеленой куртке – возвышалась витрина с разнообразнейшими кексами. Над витриной – подсвеченная надпись, выполненная готическим шрифтом:
«Эль отпускается свободно после девятнадцати часов».
Даша и Николай заняли небольшой столик, и возле них тотчас появился официант. Яркая желтая куртка, зеленые штаны. И, что самое любопытное, официант был босиком. Казалось, что и подошвы у него волосатые, словно бы меховые. У Давыдова чуть было глаза на лоб не полезли, но потом он сообразил, что официант, скорее всего, не настоящий хоббит – ростом слишком высок – а на ногах у него что-то наподобие меховых тапочек.
– Что угодно? Эля? – спросил мнимый хоббит грубым или простуженным голосом. Еще бы – походите все время босиком! Даже по полу с подогревом, когда дверь то и дело открывается…
– Так ведь эль только после девятнадцати, – кивнул Давыдов на вывеску.
– Так то ж свободно, – объяснил крупный хоббит. – По пинте отпущу, ежели пожелаете. Да и по две – сразу приличных людей видно. Вы, хоть и громадины, напиваться и буянить не будете. А ежели какие орки нагрянут, так им от ворот поворот – ни кружки до девятнадцати не получат. Потом шерифы на дежурство заступают, любого хулигана выкинут.
– Разве моя спутница – громадина? – усмехнулся Николай, все сильнее ощущая, как теряет связь с реальностью. Хоббиты, разговоры об орках, круглые окошки и бочки с элем…
– Простите великодушно, эльфа сразу видно, это я заработался, – поклонился хоббит. – Так как насчет эля? Или кекс? У нас кексы – лучшие в Южном Федеральном округе… То есть в Южном уделе, конечно!
– Эль так эль. И жареную курицу. И кекс, конечно.
– Курица – на вертеле, – объявил хоббит, разумея, естественно, курицу-гриль. – Через пять минут будет. Эль мигом принесу.
Даша засмеялась:
– По-моему, они репетируют диалоги. Штудируют Толкиена и стараются изъясняться, как завсегдатаи «Зеленого дракона». Или Лавр Наркисс.
– Так и должно быть. – улыбнулся Николай. – Если уж взялись за дело…
Официант, выдававший себя за хоббита, резво принес две глиняные кружки с пенным напитком, на поверку оказавшимся некрепким светлым пивом. Скоро на столе появилась и курица с румяной корочкой, а также лаваш. Последний, прямо скажем, не упоминался в сагах, но к курице подходил. Принесли и кекс – пышный и на вид очень аппетитный, и блестящий чайник с чаем.
– Хорошо, – вздохнул Николай, насытившись. – Просто замечательно. Раньше мне как-то редко доводилось посещать подобные заведения. Здесь прямо клуб какой-то…
– Да это и есть молодежный клуб, – заметила Даша. – А то, что ты никуда не ходишь… Работа ведь отнимает столько времени.
Давыдов молча покивал головой.
– Мне в общем-то нравится учиться, но каждый день что-то вычислять, писать статьи, разрабатывать теории – не по мне. Я бы не смогла… Сложно, наверное?
– Тяжело заниматься математикой и при этом зарабатывать хорошие деньги… Особенно с непривычки, – признался расслабленный Николай. – Очень много соблазнов, и работа из них – самый большой. Но работа, как всем известно, не волк… Однако и денег без работы не получишь. Я ведь не какой-нибудь рантье…
Даша посмотрела на молодого человека с интересом. Таких речей она прежде явно не слышала.
– Выходит, ты и правда не тот Давыдов?
– Многие дорого дали бы за эту информацию, – взяв руку девушки, прошептал ей на ухо Николай. – Считай так, как тебе больше нравится. Могу обещать одно – теперь у нас все будет по-другому. Не знаю как, но по-другому. И у меня. И у тебя – если захочешь. А я надеюсь, что захочешь…
– Захочу, – легко согласилась Даша.
– Завтра приедем сюда? Вечером? Когда гоблины соберутся?
– Нет, – покачала головой девушка. – Мне нужно уехать на недельку. Сегодня вечером и отправлюсь. Ты пока отдохни, подумай…
– Да что тут думать? – недоумевал Давыдов.
– Не зарекайся, Николай, – грустно улыбнулась Даша. – В жизни всякое бывает. Поехали обратно. Мне еще заявление на отпуск подписать нужно.
Вернувшись в институт, Николай через компьютер, подключенный к Интернету, проверил состояние своего валютного счета. Вечером он собирался посетить депутата Слуцкого, к которому так и не доехал прежний Давыдов, а сейчас весьма уместно будет хотя бы немного разобраться со своими делами и обязательствами. Его родители в этом мире, похоже, ни в чем не нуждались. А вот в другом, там, откуда он прибыл, их положение было не таким уж блестящим. Если с ним опять что-то случится, нужно успеть сделать для них хоть что-то.
– Могу я снять деньги со счета? – обратился Николай к дежурному оператору банка.
Через Интернет к оператору, следившему за банковским сервером, можно бьно обратиться точно так же, как если бы он сидел за конторкой перед вами. Если не было очереди – что случается и в банковских залах. Но электронная очередь с этой точки зрения гораздо удобнее. Вы можете заниматься любыми делами, записавшись на консультацию, и банк сам соединится с вами, когда нужный служащий освободится.
– Естественно, – почти сразу дал ответ оператор. – Куда желаете перевести деньги?
– Я хотел бы получить их наличными.
– Наличными? – не удержался от уточняющего вопроса оператор. – То есть купюрами?
– Да. Хрустящими зелеными бумажками, – подмигнул Николай маленькому глазку web-камеры.
– Зачем вам наличные? Мы оплатим любую услугу, бесплатно выдадим пластиковую карту на ваше имя или на предъявителя…
– И тем не менее могу ли я получить наличные? – продолжал настаивать Давыдов.
Карточка – это здорово. Но какую ценность имеет карточка несуществующего банка в его мире? Если же купить какой-то товар – скажем, золото – его пересылка обойдется дороже, так как несколько граммов золота весят все же больше, чем равноценная по стоимости стодолларовая купюра. Да и ликвидность золота в данный момент ниже.
– Вы можете получить наличные, – скрепя сердце ответил оператор, предварительно, видимо, проконсультировавшись у информационной службы банка, с кем он имеет дело. – Доставить банкноты с курьером?
– Если можно. Желательно – крупными купюрами.
– Хорошо, – грустно пообещал банковский оператор. – Через час наличные будут у вас. Хочу, однако, напомнить, что платежи в наличной валюте незаконны. Даже при расчете между гражданами. Если только вы не собираетесь выезжать за рубеж – тогда вы можете вывезти с собой денежные знаки любого иностранного государства. Но наш банк поддерживает связи с банковскими учреждениями большинства стран мира, а путешествовать с карточкой гораздо удобнее, чем с наличной валютой!
– Учту, – буркнул Давыдов почти про себя.
Такая трогательная забота была ему уже не по душе. Не по-русски как-то. Скорее напоминает американские порядки, тотальный учет и контроль законопослушных граждан. А если он, скажем, проспорил кому-то сто долларов? Или хочет сделать подарок девушке? И с этого налог платить? Как бы не так…
Через час действительно явился курьер – молодой человек в строгом костюме с кожаным портфелем в руках – и вручил Давыдову ведомость, дабы тот расписался за получение двух тысяч ста двадцати долларов, и плотный белый конверт с деньгами.
Получив наличные, Николай почувствовал, что настроение у него поднялось. Одно дело – счета в банке, загородные дачи, которых он никогда не видел, и прочие жизненные прелести, другое – осязаемые деньги. Для человека, воспитанного в суровой реформистской России, хруст зеленых бумажек более понятен и радостен, чем абстрактные суммы с несколькими нулями на счету.
Давыдов написал родителям длинное письмо на тонкой бумаге, где рассказал об условиях мнимого обмена с американской образовательной системой. Поведал, что получает благодаря этой программе хорошие деньги и часть отсылает домой. Телефона же у него нет – почти все время педагоги проводят с детьми в летнем лагере.
В письменном столе он нашел самый тонкий, самый легкий конверт, подписал его и отправился к Галине – отправлять корреспонденцию.
Изюмская взвесила конверт, принесенный Давыдовым, в руке, положила на точные весы, покачала головой и вздохнула:
– Ты институт разоришь. Тридцать граммов – куда это годится?
– Надо передать. Родители без моей поддержки остались, – вздохнул Николай.
– Знаешь, сколько существует миров во Вселенной? И в скольких из них твои родители потеряли тебя еще в детстве? Или ты стал сиротой и воспитываешься в детском доме… Мы ведь работаем только с мирами первой гармоники. Но пространственно-временные отношения гораздо сложнее. Есть и вторая, и третья гармоника. И не исключено, что миры седьмой гармоники напоминают наш гораздо больше, чем миры второй. Ты сам, между прочим, сделал такие выводы. Чтобы помочь всем, кто нуждается в помощи, можно потратить все свои средства и все свое время – и все равно не выполнить даже тысячной доли задуманного. Это – задача не для человека!
– Но, если следовать подобной логике, в большом количестве этих миров я преуспеваю и, следовательно, в состоянии помочь своим близким, – возразил Давыдов. – Нас много, и вместе мы благополучно поможем тому, кто в этом нуждается. В любом случае лучше делать добро, чем сидеть сложа руки.
– Возможно, – согласилась Галина. – Хотя мы в общем-то имеем дело с бесконечными величинами разного порядка.
– Давай просто перешлем и не будем рассуждать. У меня дома, там, две тысячи долларов – это не бесконечно малая величина, а, напротив, приличная сумма.
– А здесь нам твоя посылка обойдется рублей в пятьсот-восемьсот.
– Я заплачу, – предложил Давыдов. – Нужно же хоть что-то успеть сделать. Может, меня пристрелят завтра.
– Не исключено… – протянула Изюмская, думая о своем.
– Поэтому я согласен понести расходы.
– Чего уж там… Аппаратура должна работать. Запишем отправку твоего письма как очередной эксперимент. Собственно, так оно и есть.
– Постой-постой! – насторожился Давыдов. – Что же, есть вероятность, что письмо не дойдет?
– Естественно. Но она довольно мала. Во всяком случае, переправляя сюда тебя, мы рисковали гораздо сильнее.
Николай поежился. Весело было бы очнуться где-нибудь между мирами! Или не очнуться вообще. Все-таки не слишком правильно и гуманно проводить эксперименты на живых людях, даже не заручившись их согласием!
– И ты тоже, наверное, рисковала? Ты ведь тоже перемещалась в наш мир? – с волнением уточнил Давыдов. Галина смутилась, но не слишком:
– Нет, материально я все время оставалась здесь. В твоей комнате с помощью специального передатчика была создана голографическая проекция. Потому она и показалась тебе прозрачной. Сейчас технологические лаборатории ИТЭФа работают как раз над тем, чтобы устранить этот эффект. Впрочем, это не главная наша проблема…
Николай кивнул и решил не продолжать обсуждение. Ясно одно – в настоящее время он совершенно не занимался математикой и поэтому польза от его участия в проекте была нулевой. И никто, надо заметить, не подталкивал его к активизации работы. Может быть, он нужен был коллегам как депутат, как подставное лицо, а вовсе не как разработчик теории?
Это не устраивало самого Давыдова. Он не желал пожинать плоды чужого труда – сколь бы обильными они ни были. Молодой математик сам хотел приносить пользу обществу – как бы высокопарно это ни звучало…
Галина тем временем активировала большую установку-ту самую, в приемном контейнере которой очнулся Николай. Установка, вообще говоря, занимала три большие комнаты. Энергетический блок, контрольный блок, собственно модуль перемещения. С контрольного блока Давыдов недавно разговаривал с родителями.
В контейнер было помещено письмо, Галина же с Николаем перешли к контрольному блоку. Там на нескольких дисплеях мелькали картинки из близкого и в то же время страшно далекого мира.
– Нам нужно всего лишь изменить энергию тела, – объясняла по ходу дела Галина. – Синхронизировать ее с энергией мира первой гармоники. И в этом случае волновой пакет, который и является на самом деле материальным объектом, без промедления перейдет в состояние другой гармоники, другого колебания и окажется в соседнем мире. Так покажется наблюдателю. На самом деле мы просто немного меняем частоту и энергию волнового пакета, то есть предмета, и тем самым заставляем его «перепрыгнуть» в соседний мир. И не только предмет – любое живое существо. Принципиальной разницы нет. Объект словно бы «проваливается» в пространственную дыру.
Давыдов задумался:
– Ты говоришь, тело нужно немного подтолкнуть. А затраты энергии колоссальные!
– Немного – понятие относительное. Требуется энергия, сопоставимая с той, что выделяется при аннигиляции тела, которая суть тоже процесс изменения волнового пакета. Для миров первой гармоники она на три порядка меньше энергии аннигиляции, потому что суперструны расположены рядом, волновой пакет «перескакивает» с одной на другую непосредственно. Для миров второй гармоники энергия меньше только на порядок… Волновой пакет в этом случае начинает блуждать по суперструнам, порождает отклики не только в выбранном «зеркальном» мире, но и проявляется в других мирах. Собственно, зависимость энергии перехода от порядкового номера гармоники мира логарифмическая, но нам нет смысла работать с мирами далее второй гармоники. Пока нет смысла.
– Теперь от приятного к еще более приятному – или как посмотреть. – хихикнул Петр Петрович. – К расходам. Куплен вами дом для родителей – восемнадцать тысяч рублей плюс его перестройка – еще восемь тысяч. Но из ваших денег на это только двадцать тысяч пошло, остальное отцом внесено. Квартира в строящемся доме института в копейки обошлась – четыре тысячи рублей. Мебель, оборудование – тоже четыре тысячи. В подарок невесте своей вы трехкомнатную квартиру купили – двенадцать тысяч рублей. – Поверенный скривился как от зубной боли. – Машину ей же семь тысяч. Себе «ниву», что вы разбить недавно изволили, – шесть тысяч. «Десятка» ваша, последнее приобретение, – двенадцать тысяч. Теперь что касается недвижимого имущества за пределами города… Дача на реке Дон – восемь тысяч, дачный домик на Черном море – двадцать пять тысяч. Изъятия со счета, средства, которые вы наличными брали, – тридцать пять тысяч. И за границу ездили, и в санатории отдыхать плюс оборудование покупали в магазинах, за наличные и по карточке…
– Покупал, – не стал спорить Давыдов, вспоминая мощный компьютер и домашний кинотеатр, которые он видел в квартире.
– Итого, вы пока в «плюсе», около пятнадцати тысяч на вашем счету крутятся, работают. Некоторые говорят, лежат, но это неверно – в банке деньги не лежат…
– А перспективы? – полюбопытствовал Давыдов.
– Насколько мне известно, еще поступления ожидаются – и значительные – после того, как грандиозный проект, над которым работает ваш институт, будет полностью закончен и до конца оплачен государством. Вот, собственно, и вся информация.
Николай потряс головой:
– Загрузили! Столько цифр, и все подряд…
– Сами просили, чтобы я в устном виде. То ли дело расчет, дебет – кредит… Вы же математик, куда уж проще – цифры складывать да вычитать.
– Математик – это да… Но я больше с формулами, а не с бухгалтерскими отчетами…
– Не скромничайте! – возразил Свиридов. – Вы и бухгалтерию неплохо вели. Только наличными много платили – а это развращает. Теряешь контроль за расходами.
– Кофе, может быть? – предложил Давыдов.
– Не откажусь.
Николай принес из комнаты отдыха две чашки, приготовил кофе, поставил одну чашечку перед поверенным. Сам присел рядом, не в хозяйское кресло. Петр Петрович кофе вежливо пригубил, но пить не стал. Наверное, не слишком любил растворимый, предпочитал молотый.
– А кому, скажем, в случае моей гибели имущество отойдет? – поинтересовался как бы между прочим Николай.
– Разумный вопрос, очень деловой! – словно придя от самой мысли о кончине Давыдова в восторг, объявил Петр Петрович.
Он отставил кофейную чашку в сторону, жестом фокусника извлек из портфеля пакет, из пакета – лист папиросной бумаги, на котором красным шрифтом был оттиснут какой-то текст, и зачитал:
– «В случае Вашей безвременной кончины права на неоформленные авторские гонорары получает ИТЭФ с целью учреждения премий и стипендий. Квартира и деньги на счете отходят родителям, автомобиль – Виктории Ореховой, Вашей подруге. Разбитая ныне „нива“ предполагалась как прощальный подарок Вячеславу Бурдинову, Вашему другу. Отчисления с оформленных патентов – в Красный Крест, на благотворительность».
– Спасибо, – поблагодарил поверенного Николай. – Как вы считаете, Петр Петрович, завещание не могло стать причиной расправы со мной?
Свиридов в ужасе воздел руки к небу:
– Значит, это правда? На вас покушались?
Впрочем, голос Свиридова от ужаса не дрожал. Скорее присутствовал в нем какой-то оттенок любопытства. Что уж там – на своем веку поверенный повидал, наверное, всякого. И мелкие трагедии, и разбитые судьбы… А сейчас он просто собирал информацию. Потому что любой поверенный должен знать как можно больше – если хочет успешно вести свои дела. И дела своих клиентов.
– Было дело, – вздохнул Николай. – Из автомата вот пытались расстрелять. С крыши.
– Страшно? – Свиридов перешел на шепот.
– Откровенно говоря – нет. Потом, когда задумался, стало страшно. А сначала – только возбуждение.
– Реакция воина, – прищурился Свиридов.
– Да где уж мне… Как вы думаете: кому выгодно в меня стрелять?
– С имущественной точки зрения? – уточнил Свиридов. – Я ведь в политике не слишком силен…
– С имущественной, – кивнул Давыдов. – Политику пока в сторону.
– Не знаю, не знаю, – покачал головой Петр Петрович. – Больше всех по завещанию получают ваши родители. Но, думаю, живой вы принесете им гораздо больше пользы. И с материальной, и, конечно, с моральной точки зрения. Собственно, даже мысли не могу допустить…
– И я не могу. Дальше, – попросил Давыдов.
– Госпожа Орехова, как я полагаю, тоже предпочитала бы видеть вас здравствующим. Даже самая лучшая машина – небольшой куш, а вы постоянно балуете ее своим вниманием.
Николай отметил, что в свете последнего разговора «госпожа Орехова» может потерять и надежду на получение машины. Впрочем, вряд ли меркантильные соображения заставили девушку взяться за автомат. А нанять киллера она попросту не успела бы.
– Может быть, она полагала, что ей достанется больше? – спросил он.
– Вам-то виднее, – хихикнул Петр Петрович.
Действительно, откуда поверенному знать тонкости их отношений? А Давыдов вполне мог обещать девушке золотые горы…
– Много достается Институту физики, – продолжил Свиридов. – Но ИТЭФ – организация, и вряд ли кто-то станет вершить расправу от его имени. То же касается и Красного Креста. Впрочем, в любой организации могут найтись маньяки…
– Да, да, – согласился Давыдов. – Большое спасибо, Петр Петрович.
Поверенный собрал бумаги и вышел, а Давыдов взглянул на часы и обнаружил, что опять опоздал на обед с Дашей. К слову, так ли уж бескорыстна девушка, несмотря на все ее заверения? Николай подозревал, что обеспечен, но теперь выяснилось, что он просто богат. А богатого человека волей-неволей начинают обуревать сомнения относительно искренности ближних и дальних родственников и знакомых. Широкие финансовые возможности не только дают свободу – они весьма разрушающе действуют на психику…
Только усилием воли Николай подавил в себе подозрительность. Впрочем, не напрасно ли он не дает волю оборонительным частнособственническим инстинктам?
Перед тем как отправиться к Даше, Давыдов вышел на улицу полюбоваться машиной, которую пригнал Анатолий. Да и проехать хотя бы вокруг здания института не мешало бы. Водитель вручил ему ключи, а Николай, оглядев стоянку, легко вычислил «свою» машину.
Здесь «десятка» не очень-то походила на «десятку» из его родного мира, хотя определенное сходство все же имелось. Машина Давыдова оказалась лимонно-золотистого цвета, с хорошими дисками и тонированными стеклами. Николай, пожалуй, выбрал бы немного другой цвет: «папирус» или «снежную королеву». Но, может быть, таких цветов не было в наличии, когда машина покупалась…
– Садитесь рядом, если я не соображу, как ехать, – попросил Николай.
– Не понял, – честно признался Толик. – В каком смысле – не сообразите?
– Ну, рычаги управления там, все такое…
– Хорошо, – послушно ответил водитель.
Похоже, он был в недоумении. Ну и пусть сам придумает объяснение поведению начальника. Давыдов уже утомился врать.
Николай сел за руль. В салоне было совсем не просторно – не то что в служебной «волге» на пассажирском месте. Чем-то «десятка» напоминала истребитель. Стрелочки, кнопочки, рычажки…
– Коробка передач – пятиступенчатая, задняя – вправо и вперед, – объяснил Толик. – Руль здесь очень легкий, радиус поворота – маленький. Поворот и включение фар – слева, стеклоочистители – справа. Собственно, все остальное – климат-контроль и тому подобное. Не пойму только – вы ведь неделю назад на ней катались…
Николай усмехнулся. Ох уж эта простодушность русского человека!
– Головой ударился. Забыл, как ездить, – опять соврал он, повернул ключ зажигания, выжал сцепление и включил первую передачу. Рукоять переключения передач ходила легко, но размах был большим – гораздо больше, чем в старых моделях «жигулей».
Двигатель работал тихо. Сначала Давыдов переусердствовал и сорвался с места, пробуксовав колесами по асфальту, но быстро приноровился и объехал вокруг института, потом еще раз и еще. Остановился, тронулся опять. Дал задний ход. Машина оказалось легкой и приятной в управлении.
– Спасибо, Анатолий, – поблагодарил он водителя. —
Теперь сам поеду.
– Удачи, – вздохнул Толик. – Может быть, и я следом? На «волге»?
– Одна машина сопровождения есть. Хватит.
Давыдов вернулся в институт, чтобы позвать Дашу. Девушка, увидев его, прыснула в ладошку. Глаза ее хитро поблескивали. Улыбались и ее коллеги-библиотекари.
– Что это было? – весело спросила Даша.
– Что именно? – не понял Николай.
– Зачем ты мотался вокруг здания?
Николай смутился. Действительно, его маневры отлично просматривались из окон – если кто-то имел желание смотреть. Не скажешь ведь, что тренировался ездить?
– Первый раз, когда мы увидели твой автомобиль, подружки сказали: кавалер о тебе забыл, сам уехал. Когда ты проехал во второй раз – объяснили, что привлекает внимание. Ну а на третий и четвертый мы уже не знали, что и думать. Особенно когда ты начал сдавать задним ходом прямо перед нашими окнами.
– Я надеялся, что ты догадаешься и выйдешь, – придумал довольно-таки невнятное объяснение Николай.
– Так нужно было посигналить, а не ездить взад-вперед.
– В следующий раз я так и поступлю.
– Но лучше – не сигналь. Сам знаешь, кого вызывают гудком. Позвони, если тяжело зайти…
Даша лукаво улыбнулась и выскользнула из библиотеки. Давыдов пошел следом. Сегодня девушка была одета гораздо более броско: в короткую со складками юбку и бежевую шелковую блузку, на ногах – красивые коричневые босоножки со шнуровкой почти до колен. Да и косметика была наложена очень тщательно – сразу было видно: Даша готовилась к свиданию.
С трудом удержавшись, чтобы не обнять подругу в полутемном коридоре, Давыдов открывал перед ней одну за другой двери ИТЭФа. Даша восприняла это как должное. Что ж, красивая девушка привыкла, чтобы за ней ухаживали.
– Поехали к хоббитам! – предложила Даша, когда Давыдов вырулил на главное шоссе.
– Куда? – не понял Николай.
– Ну, в «Хоббитский уголок». Ты что, ни разу там не был?
– Не доводилось, – ответил Давыдов, размышляя, не бывал ли прежний Давыдов в таинственном «уголке». Судя по всему, он не любил выезжать в свет, но все же…
– Тогда тебе понравится! Мы с Леной, подругой моей, специально туда ездили в прошлом году. Уютно там и весело. Для студентов и для детей строили.
Даша указала на поворот, и Николай свернул на полупустую дорогу. И сразу привлекла внимание серая «волга» (на оживленной трассе неопытный в вопросах слежки Давыдов ее не обнаружил).
Молодые люди выехали, казалось, в чистое поле. Дорога вела к зеленеющему свежей весенней травой холму. Ни ресторана, ни кафе Давыдов не видел.
– Далеко еще? – спросил он Дашу.
– Да вот же, – указала Даша на холм.
Вглядевшись пристальнее, Николай вдруг понял, что холм – не просто холм. В пологом склоне были прорублены небольшие круглые окошки! Поворот дороги – и стала видна круглая, распахнутая настежь дверь. Возле нее под приглядом родителей резвились несколько малышей.
– Парковка немного дальше, – объяснила Даша.
Николай проехал мимо вывески, исполненной в стиле летящей эльфийской вязи, и оказался на пустующей стоянке. «Волга» остановилась поодаль. Из нее никто не вышел.
– Народ подтягивается ближе к вечеру. Сейчас «детское» время, – прокомментировала Даша.
– А нас пустят? – Николаю вдруг очень захотелось побывать в этом чудесном «хоббитском» кафе. Причем прямо сейчас!
– Конечно, – удивилась Даша. – Почему бы и нет? Одеты мы прилично, вести себя будем хорошо.
За круглой входной дверью оказался большой полутемный зал, освещенный светильниками, стилизованными под свечи. Впрочем, темным зал казался только после яркого дня. Привыкнув, можно было различить все детали убранства.
За стойкой бара не было ни водочных, ни винных бутылок. Только несколько темных бочонков с краниками и корзинки с закусками. За спиной бармена – крупного бородатого мужчины в зеленой куртке – возвышалась витрина с разнообразнейшими кексами. Над витриной – подсвеченная надпись, выполненная готическим шрифтом:
«Эль отпускается свободно после девятнадцати часов».
Даша и Николай заняли небольшой столик, и возле них тотчас появился официант. Яркая желтая куртка, зеленые штаны. И, что самое любопытное, официант был босиком. Казалось, что и подошвы у него волосатые, словно бы меховые. У Давыдова чуть было глаза на лоб не полезли, но потом он сообразил, что официант, скорее всего, не настоящий хоббит – ростом слишком высок – а на ногах у него что-то наподобие меховых тапочек.
– Что угодно? Эля? – спросил мнимый хоббит грубым или простуженным голосом. Еще бы – походите все время босиком! Даже по полу с подогревом, когда дверь то и дело открывается…
– Так ведь эль только после девятнадцати, – кивнул Давыдов на вывеску.
– Так то ж свободно, – объяснил крупный хоббит. – По пинте отпущу, ежели пожелаете. Да и по две – сразу приличных людей видно. Вы, хоть и громадины, напиваться и буянить не будете. А ежели какие орки нагрянут, так им от ворот поворот – ни кружки до девятнадцати не получат. Потом шерифы на дежурство заступают, любого хулигана выкинут.
– Разве моя спутница – громадина? – усмехнулся Николай, все сильнее ощущая, как теряет связь с реальностью. Хоббиты, разговоры об орках, круглые окошки и бочки с элем…
– Простите великодушно, эльфа сразу видно, это я заработался, – поклонился хоббит. – Так как насчет эля? Или кекс? У нас кексы – лучшие в Южном Федеральном округе… То есть в Южном уделе, конечно!
– Эль так эль. И жареную курицу. И кекс, конечно.
– Курица – на вертеле, – объявил хоббит, разумея, естественно, курицу-гриль. – Через пять минут будет. Эль мигом принесу.
Даша засмеялась:
– По-моему, они репетируют диалоги. Штудируют Толкиена и стараются изъясняться, как завсегдатаи «Зеленого дракона». Или Лавр Наркисс.
– Так и должно быть. – улыбнулся Николай. – Если уж взялись за дело…
Официант, выдававший себя за хоббита, резво принес две глиняные кружки с пенным напитком, на поверку оказавшимся некрепким светлым пивом. Скоро на столе появилась и курица с румяной корочкой, а также лаваш. Последний, прямо скажем, не упоминался в сагах, но к курице подходил. Принесли и кекс – пышный и на вид очень аппетитный, и блестящий чайник с чаем.
– Хорошо, – вздохнул Николай, насытившись. – Просто замечательно. Раньше мне как-то редко доводилось посещать подобные заведения. Здесь прямо клуб какой-то…
– Да это и есть молодежный клуб, – заметила Даша. – А то, что ты никуда не ходишь… Работа ведь отнимает столько времени.
Давыдов молча покивал головой.
– Мне в общем-то нравится учиться, но каждый день что-то вычислять, писать статьи, разрабатывать теории – не по мне. Я бы не смогла… Сложно, наверное?
– Тяжело заниматься математикой и при этом зарабатывать хорошие деньги… Особенно с непривычки, – признался расслабленный Николай. – Очень много соблазнов, и работа из них – самый большой. Но работа, как всем известно, не волк… Однако и денег без работы не получишь. Я ведь не какой-нибудь рантье…
Даша посмотрела на молодого человека с интересом. Таких речей она прежде явно не слышала.
– Выходит, ты и правда не тот Давыдов?
– Многие дорого дали бы за эту информацию, – взяв руку девушки, прошептал ей на ухо Николай. – Считай так, как тебе больше нравится. Могу обещать одно – теперь у нас все будет по-другому. Не знаю как, но по-другому. И у меня. И у тебя – если захочешь. А я надеюсь, что захочешь…
– Захочу, – легко согласилась Даша.
– Завтра приедем сюда? Вечером? Когда гоблины соберутся?
– Нет, – покачала головой девушка. – Мне нужно уехать на недельку. Сегодня вечером и отправлюсь. Ты пока отдохни, подумай…
– Да что тут думать? – недоумевал Давыдов.
– Не зарекайся, Николай, – грустно улыбнулась Даша. – В жизни всякое бывает. Поехали обратно. Мне еще заявление на отпуск подписать нужно.
Вернувшись в институт, Николай через компьютер, подключенный к Интернету, проверил состояние своего валютного счета. Вечером он собирался посетить депутата Слуцкого, к которому так и не доехал прежний Давыдов, а сейчас весьма уместно будет хотя бы немного разобраться со своими делами и обязательствами. Его родители в этом мире, похоже, ни в чем не нуждались. А вот в другом, там, откуда он прибыл, их положение было не таким уж блестящим. Если с ним опять что-то случится, нужно успеть сделать для них хоть что-то.
– Могу я снять деньги со счета? – обратился Николай к дежурному оператору банка.
Через Интернет к оператору, следившему за банковским сервером, можно бьно обратиться точно так же, как если бы он сидел за конторкой перед вами. Если не было очереди – что случается и в банковских залах. Но электронная очередь с этой точки зрения гораздо удобнее. Вы можете заниматься любыми делами, записавшись на консультацию, и банк сам соединится с вами, когда нужный служащий освободится.
– Естественно, – почти сразу дал ответ оператор. – Куда желаете перевести деньги?
– Я хотел бы получить их наличными.
– Наличными? – не удержался от уточняющего вопроса оператор. – То есть купюрами?
– Да. Хрустящими зелеными бумажками, – подмигнул Николай маленькому глазку web-камеры.
– Зачем вам наличные? Мы оплатим любую услугу, бесплатно выдадим пластиковую карту на ваше имя или на предъявителя…
– И тем не менее могу ли я получить наличные? – продолжал настаивать Давыдов.
Карточка – это здорово. Но какую ценность имеет карточка несуществующего банка в его мире? Если же купить какой-то товар – скажем, золото – его пересылка обойдется дороже, так как несколько граммов золота весят все же больше, чем равноценная по стоимости стодолларовая купюра. Да и ликвидность золота в данный момент ниже.
– Вы можете получить наличные, – скрепя сердце ответил оператор, предварительно, видимо, проконсультировавшись у информационной службы банка, с кем он имеет дело. – Доставить банкноты с курьером?
– Если можно. Желательно – крупными купюрами.
– Хорошо, – грустно пообещал банковский оператор. – Через час наличные будут у вас. Хочу, однако, напомнить, что платежи в наличной валюте незаконны. Даже при расчете между гражданами. Если только вы не собираетесь выезжать за рубеж – тогда вы можете вывезти с собой денежные знаки любого иностранного государства. Но наш банк поддерживает связи с банковскими учреждениями большинства стран мира, а путешествовать с карточкой гораздо удобнее, чем с наличной валютой!
– Учту, – буркнул Давыдов почти про себя.
Такая трогательная забота была ему уже не по душе. Не по-русски как-то. Скорее напоминает американские порядки, тотальный учет и контроль законопослушных граждан. А если он, скажем, проспорил кому-то сто долларов? Или хочет сделать подарок девушке? И с этого налог платить? Как бы не так…
Через час действительно явился курьер – молодой человек в строгом костюме с кожаным портфелем в руках – и вручил Давыдову ведомость, дабы тот расписался за получение двух тысяч ста двадцати долларов, и плотный белый конверт с деньгами.
Получив наличные, Николай почувствовал, что настроение у него поднялось. Одно дело – счета в банке, загородные дачи, которых он никогда не видел, и прочие жизненные прелести, другое – осязаемые деньги. Для человека, воспитанного в суровой реформистской России, хруст зеленых бумажек более понятен и радостен, чем абстрактные суммы с несколькими нулями на счету.
Давыдов написал родителям длинное письмо на тонкой бумаге, где рассказал об условиях мнимого обмена с американской образовательной системой. Поведал, что получает благодаря этой программе хорошие деньги и часть отсылает домой. Телефона же у него нет – почти все время педагоги проводят с детьми в летнем лагере.
В письменном столе он нашел самый тонкий, самый легкий конверт, подписал его и отправился к Галине – отправлять корреспонденцию.
Изюмская взвесила конверт, принесенный Давыдовым, в руке, положила на точные весы, покачала головой и вздохнула:
– Ты институт разоришь. Тридцать граммов – куда это годится?
– Надо передать. Родители без моей поддержки остались, – вздохнул Николай.
– Знаешь, сколько существует миров во Вселенной? И в скольких из них твои родители потеряли тебя еще в детстве? Или ты стал сиротой и воспитываешься в детском доме… Мы ведь работаем только с мирами первой гармоники. Но пространственно-временные отношения гораздо сложнее. Есть и вторая, и третья гармоника. И не исключено, что миры седьмой гармоники напоминают наш гораздо больше, чем миры второй. Ты сам, между прочим, сделал такие выводы. Чтобы помочь всем, кто нуждается в помощи, можно потратить все свои средства и все свое время – и все равно не выполнить даже тысячной доли задуманного. Это – задача не для человека!
– Но, если следовать подобной логике, в большом количестве этих миров я преуспеваю и, следовательно, в состоянии помочь своим близким, – возразил Давыдов. – Нас много, и вместе мы благополучно поможем тому, кто в этом нуждается. В любом случае лучше делать добро, чем сидеть сложа руки.
– Возможно, – согласилась Галина. – Хотя мы в общем-то имеем дело с бесконечными величинами разного порядка.
– Давай просто перешлем и не будем рассуждать. У меня дома, там, две тысячи долларов – это не бесконечно малая величина, а, напротив, приличная сумма.
– А здесь нам твоя посылка обойдется рублей в пятьсот-восемьсот.
– Я заплачу, – предложил Давыдов. – Нужно же хоть что-то успеть сделать. Может, меня пристрелят завтра.
– Не исключено… – протянула Изюмская, думая о своем.
– Поэтому я согласен понести расходы.
– Чего уж там… Аппаратура должна работать. Запишем отправку твоего письма как очередной эксперимент. Собственно, так оно и есть.
– Постой-постой! – насторожился Давыдов. – Что же, есть вероятность, что письмо не дойдет?
– Естественно. Но она довольно мала. Во всяком случае, переправляя сюда тебя, мы рисковали гораздо сильнее.
Николай поежился. Весело было бы очнуться где-нибудь между мирами! Или не очнуться вообще. Все-таки не слишком правильно и гуманно проводить эксперименты на живых людях, даже не заручившись их согласием!
– И ты тоже, наверное, рисковала? Ты ведь тоже перемещалась в наш мир? – с волнением уточнил Давыдов. Галина смутилась, но не слишком:
– Нет, материально я все время оставалась здесь. В твоей комнате с помощью специального передатчика была создана голографическая проекция. Потому она и показалась тебе прозрачной. Сейчас технологические лаборатории ИТЭФа работают как раз над тем, чтобы устранить этот эффект. Впрочем, это не главная наша проблема…
Николай кивнул и решил не продолжать обсуждение. Ясно одно – в настоящее время он совершенно не занимался математикой и поэтому польза от его участия в проекте была нулевой. И никто, надо заметить, не подталкивал его к активизации работы. Может быть, он нужен был коллегам как депутат, как подставное лицо, а вовсе не как разработчик теории?
Это не устраивало самого Давыдова. Он не желал пожинать плоды чужого труда – сколь бы обильными они ни были. Молодой математик сам хотел приносить пользу обществу – как бы высокопарно это ни звучало…
Галина тем временем активировала большую установку-ту самую, в приемном контейнере которой очнулся Николай. Установка, вообще говоря, занимала три большие комнаты. Энергетический блок, контрольный блок, собственно модуль перемещения. С контрольного блока Давыдов недавно разговаривал с родителями.
В контейнер было помещено письмо, Галина же с Николаем перешли к контрольному блоку. Там на нескольких дисплеях мелькали картинки из близкого и в то же время страшно далекого мира.
– Нам нужно всего лишь изменить энергию тела, – объясняла по ходу дела Галина. – Синхронизировать ее с энергией мира первой гармоники. И в этом случае волновой пакет, который и является на самом деле материальным объектом, без промедления перейдет в состояние другой гармоники, другого колебания и окажется в соседнем мире. Так покажется наблюдателю. На самом деле мы просто немного меняем частоту и энергию волнового пакета, то есть предмета, и тем самым заставляем его «перепрыгнуть» в соседний мир. И не только предмет – любое живое существо. Принципиальной разницы нет. Объект словно бы «проваливается» в пространственную дыру.
Давыдов задумался:
– Ты говоришь, тело нужно немного подтолкнуть. А затраты энергии колоссальные!
– Немного – понятие относительное. Требуется энергия, сопоставимая с той, что выделяется при аннигиляции тела, которая суть тоже процесс изменения волнового пакета. Для миров первой гармоники она на три порядка меньше энергии аннигиляции, потому что суперструны расположены рядом, волновой пакет «перескакивает» с одной на другую непосредственно. Для миров второй гармоники энергия меньше только на порядок… Волновой пакет в этом случае начинает блуждать по суперструнам, порождает отклики не только в выбранном «зеркальном» мире, но и проявляется в других мирах. Собственно, зависимость энергии перехода от порядкового номера гармоники мира логарифмическая, но нам нет смысла работать с мирами далее второй гармоники. Пока нет смысла.