Гаркушев Евгений Николаевич. Ничего, кроме магии

   – Рад видеть тебя в добром здравии, Сергей, – спокойно сказал магистр, будто бы они столкнулись на улице, а не в неведомом месте на краю света.
   – И я рад, – улыбнулся Сергей. – Где же ты пропадал так долго?
   – Мне пришлось солоно. Расскажу позже. Я едва избежал страшной опасности и потерпел частичное поражение. Стало быть, борьба наша еще не закончена.
   Сергей немного помрачнел.
   – Так я не уничтожил Машину? И ты тоже?
   – Нет, разрушить ее не так просто. Я предполагал это, и все же послал тебя вперед. Надеялся, что черные маги, охраняющие ее, выдадут себя. Но они таились до самого последнего момента. И, наверное, к лучшему, что тебя смогли победить обычные люди-охранники. В противном случае ты мог бы попасть в страшный плен, и много трудов ушло бы на то, чтобы вызволить тебя оттуда.
   – Какой уж там плен, – вздохнул Сергей. – Хорошо, хоть не убили. Они бы церемониться не стали. Ульфиус мрачно усмехнулся:
   – Есть кое-что много хуже смерти. Недавно я сам едва избежал развоплощения. Но не будем сейчас о грустном. Ты освоился, узнал этот край?
   – Немного узнал, – обиженно ответил Сергей. – Почему только ты сразу не сказал мне, что я попаду сюда в случае неудачи? Ты мне не доверял?
   – Почему ты так решил? – удивленно поднял брови магистр. – Человек всегда воюет лучше, когда знает, что отступать ему некуда. К тому же небольшая доля вероятности, что тебе удастся разрушить Машину, все-таки была. Ты молодец – не испугался ничего… Да и вообще, строго говоря, существовала вероятность, что они все же смогут достать тебя заклятием, которое мой защитный талисман не в состоянии отразить. Так что ты рисковал по-настоящему.
   – Мне тут сказали, что ты принял меня в Орден Огня, – начал Сергей.
   – Кто? – живо поинтересовался Ульфиус.
   – Госпожа Эста Одоль из мира Сиуруа, – ответил Лунин.
   – Кто звал меня? – послышался из высокой травы заспанный голос Эсты. Девушка вновь медитировала и уснула, но громкие голоса мужчин разбудили ее.
   – Пришел мой друг, магистр Ульфиус, – объявил Сергеи, указывая на авенорца.
   Девушка с интересом оглядела мага, поправила прическу и сделала что-то вроде реверанса.
   – Рада видеть вас, сэр. Мы уже успели подружиться с вашим учеником. Наслышана о вас.
   – Хотя не имел удовольствия знать вас лично, госпожа Эста, род Одоль хорошо мне известен, – ответил Ульфиус, низко кланяясь. – Кажется, вы воевали в Эмсландии?
   Эста радостно улыбнулась:
   – Да. Но мне пришлось спешно отступить. Я просто счастлива, что судьба свела меня с вами.
   – К сожалению, полагаю, ненадолго. У нас нет времени восстанавливать силы в гостеприимных Сенях, даже в обществе такой очаровательной девушки. Мы с другом отправимся искать его невесту, которая стала жертвой злобных чар.
   – О! – воскликнула девушка. – Обязательно присоединилась бы к вам, если бы вы приняли мою скромную помощь и если бы меня не ждали широкие поля Эмсландии.
   – Спасибо, – поблагодарил Ульфиус, низко поклонившись.
   В обмен любезностями вклинился Сергей, которого уже давно мучила серьезная проблема.
   – Сэр Ульфиус, а не захватили ли вы с собой мои брюки? – спросил он. – Я понимаю, что, скорее всего, нет. Но, может быть, вы сможете их сделать?
   Сергей полагал, что если уж магистр сотворил из ржавых железок автомобиль и меч, то сделать кусок ткани для него – сущий пустяк.
   – Одеждой я тебя обеспечу, – улыбнулся Ульфиус. – Мы отойдем в сторону, госпожа Эста. Я чувствую, что у вас в вещах и доспехах порядочно магических амулетов, и они могут войти в конфликт с моими заклинаниями. Да и сами вы, насколько я понимаю, сведущи в магии…
   Эста лукаво улыбнулась, но ничего не сказала. Просто повела рукой, будто бы говоря: не важно…
   Ульфиус поманил за собой молодого человека, и они по фиолетовой траве пошли в ночь.
   – Откуда ты знаешь род Одоль и эту девушку? – спросит Сергей.
   – Знаю? – переспросил Ульфиус. – Да я первый раз ее вижу. А род Одоль известен в мире. Я ведь изучал не только Слово, но и историю, и географию. Что же касается девушки – ты сам мне только что представил ее.
   – Как же так? Ты даже сказал, где она воевала.
   – Где она билась с врагами, понять немудрено. Рыцари ее ордена воюют сейчас только в Эмсландии. От нее за пять шагов пахнет эмсландийскими пряностями – а кухарить она вряд ли большая любительница, – значит, просто долго бродила в полях, где эти пряности растут. К тому же она оказалась после боя в буферной з оне. Как такое может случиться? Если девушка только что принимала участие в битве, значит, она доблестная воительница и опытный воин. Ну а о Сиуруа я кое-что слышал. Родов там много, и все они славятся чем-то. Второе слово в имени жителя Сиуруа обозначает род – это знает даже ребенок. Так что, даже не зная о роде Одоль ничего, я бы понял, о чем идет речь. Почему бы не сделать женщине приятное, сказав, что ты знаешь лично о ней?
   – Но ты же говорил, что, используя Истинную речь, нельзя лгать, – заметил Сергей.
   – Я и не лгал, – обиделся Ульфиус. – Я только сказал то, что знаю об этой девушке. А знаю я о ней действительно немало, как только что тебе доказал. Где же ложь?
   Некоторое время они шли молча.
   – Может быть, пора уже взяться за изготовление одежды? – спросил Сергей.
   – Да, действительно, – согласился Ульфиус. – Вообще говоря, я пригласил тебя отойти, чтобы поговорить без помех. Амулеты Эсты мне, конечно, не мешают. Но многие женщины Сиуруа – настоящие ведьмы, опытные, коварные и преследующие свои цели и цели своих древних родов. Так что нужно держаться настороже. Я думаю, тебе нужна такая же одежда, как и у меня. Ведь нам предстоит побывать в разных местах, и не везде появишься в брюках…
   Сергей улыбнулся про себя. Выходит, римляне, считавшие штаны варварской одеждой, не одиноки?
   А Ульфиус наметил ровный участок, поводил над ним руками, прошептал несколько слов, и трава, росшая на пятачке величиной около четырех квадратных метров, вдруг поникла, опала и сама собой собралась в небольшой сноп. Магистр прошептал еще несколько слов, и сноп зашевелился, разглаживаясь. Он приобрел вид куска ткани.
   – Накинь его на себя, – предложил Ульфиус.
   Сергей взял получившееся полотно и накинул его поверх рубашки Эсты – раздеваться ему совсем не хотелось. Магистр щелкнул пальцами, сказал еще несколько слов, и холст как бы сросся в некоторых местах, образуя одеяние, похожее на то, что носил сам Ульфиус. Только у магистра оно было окрашенным, а у Сергея – неопределенного песочного цвета, как грубая мешковина. Впрочем, фактура ткани была мягкой, а на вид одежда получилась очень прочной.
   – Ну вот, не зря в академии практиковался, – усмехнулся магистр. – Тридцать лет ничего подобного не делал. Однако ж не забыл.
   – А брюки сделать нельзя? – вновь спросил Сергей. Ни в рубашке, ни в этой накидке он не чувствовал себя полностью одетым.
   – Брюки – не умею, – буркнул Ульфиус. – И не хочу. Одевайся прилично, раз уж тебя занесло в такую даль. Тебе в какой цвет тогу покрасить?
   Сергей немного подумал и сказал:
   – В вишневый.
 
   С Далилой Белоусов стал совсем шальным. Девушка не давала ему покоя, постоянно устраивала дикие кутежи и всюду таскала Олега Семеновича за собой. Он бы и рад был не ездить. Даже при нем молодая женщина откровенно заигрывала с его деловыми партнерами, охранниками, просто с прохожими на улице. Белоусова терзала жгучая ревность, он чувствовал, что Далила изменит ему при первом удобном случае – да что там изменит – наверняка уже изменила, когда он спал! Другую женщину он за такие штучки давно бы избил или вообще убил, а на эту рука не поднималась. Он только и мог, что смотреть ей в рот и выполнять все ее распоряжения. Понимал, что совершает глупость, но справиться с собой сил не было.
   Прошло всего три дня с той минуты, как появилась Далила, а Олег Семенович уже ходил по предприятию, как сомнамбула – глаза красные, черные круги на пол-лица, голос хриплый, как после большого похмелья. Впрочем, пить в последние дни приходилось много.
   А Далила не только участвовала в кутежах, но и развернула обширную производственную деятельность. В самое дорогое телевизионное время дала рекламу на всех местных телеканалах, приглашая на работу талантливых программистов. Сама отобрала из них подающих надежды – пять человек. Купила каждому по компьютеру, причем по такому, какие эти ребята пожелали, а требования у них были не слишком скромные. Когда Олег Семенович узнал цены на машины, он вздрогнул. Но, оказалось, платила Далила из своего кармана.
   – Не дрейфь, – сообщила она Белоусову. – Наша организация участвует в расходах.
   Зарплату программистам Далила назначила еще выше, чем Кравчук в свое время платил очкарикам.
   – Компьютеры – сила, – пояснила она. – Машина наша – хорошо, она деньги приносит. Но что стоит золото, когда некуда его деть? А компьютеры власть дают. И власть немалую. Деньги без власти мало стоят… То ли еще будет, Белоусов!
   Тем временем работы над «Проектом Ф» подошли к концу. Михаил Львович явился в кабинет Белоусова раздутый от гордости и сообщил:
   – Испытания намечены на сегодняшний вечер. Угодно ли вам присутствовать?
   – Угодно, – буркнул Белоусов.
   – Конечно, конечно, – защебетала Далила, вскакивая с кресла. – Мы обязательно должны проконтролировать процесс. А вы – знаменитый профессор Патрикеев? Как я счастлива с вами познакомиться!
   Девушка схватила очкарика за руку, словно бы намереваясь пожать ее, а то и поцеловать, хотя это было бы совсем уж глупо.
   Патрикеев расплылся в широкой улыбке, которую не смог сдержать несмотря на все старания, а Белоусов чуть не задохнулся от ярости.
   – Пойдемте, я провожу вас, – продолжала шептать Далила чуть ли не на ухо очкарику. – Это же надо – сам Патрикеев! Расскажите мне о ваших знаменитых экспериментах с жидким гелием…
   Патрикеев, который и не подозревал, что кто-то помнит о его аспирантских трудах, пришел в щенячий восторг:
   – С удовольствием. С огромным удовольствием, – радостно ответил он, принимая еще более горделивый и торжественный вид.
   Услышав скрежет зубов директора, он, впрочем, пугливо передернулся, но гордость и желание показать себя перед женщиной с лучшей стороны взяли верх.
   – Лучше объяснить все в лаборатории, – сказал он Далиле.
   – Подожди нас, милый, – бросила та Белоусову, очаровательно улыбнувшись, и чуть ли не в обнимку с очкариком вышла из кабинета.
   Олег Семенович промолчал. Как только дверь закрылась, он схватил со стола хрустальную пепельницу и швырнул об стену.
   – Стерва! – крикнул он. Но крикнул не сразу, а когда решил, что Далила его не услышит.
 
   Ульфиус торопился. Переговорив наедине, друзья вернулись к Эсте, попрощаться. Девушка пригласила навещать ее чаще – особенно в полях Эмсландии, где искусство Ульфиуса весьма могло пригодиться. Впрочем, заявление было лишь данью вежливости. Рыцари Сиуруа, даже очаровательные женщины, предпочитали воевать самостоятельно и не слишком жаловали чужаков в своих боевых порядках, какими бы прославленными витязями те ни были.
   Сергей попрощался с Эстой тепло. Девушка ему очень понравилась. Таких он прежде не встречал. Конечно, вытеснить из его памяти Наташу она не могла, но Сергей понял, что будет вспоминать о ней с грустью. Ведь их будут разделять миры и годы.
   Перед самым отбытием Ульфиус долго смотрел вверх, на звезды. Сергей решил, что он хочет сориентироваться для перемещения в другой мир, но оказалось, что Ульфиус вглядывался в ночное небо вовсе не для этого.
   – Обрати внимание на три яркие звезды у горизонта, – сказал он Сергею.
   – Вижу, – ответил Сергей, найдя вытянутый острым углом к горизонту треугольник.
   – Еще две звезды рядом немного слабее на некотором расстоянии от правой грани, – сообщил Ульфиус.
   – Вижу и их, – сказал Сергей.
   – Выше верхней звезды, чуть правее, совсем слабая звездочка – ваше Солнце, – буднично заявил магистр.
   Сергей замер. Измерения, параллельные миры – со всем этим он мог смириться. Можно попасть в неведомый мир, который и в природе не существует – чего только не случается в воображении… Но та же самая Галактика, родное Солнце в небе, а он в иной звездной системе – это было гораздо интереснее всего, что он видел до сих пор.
   – Я так и думал, что тебе понравится, – усмехнулся Ульфиус, глядя на Сергея. – А ты говоришь – космические корабли. Несколько шагов – и мы там, куда не долетит ни один корабль. Правда, эти шаги нужно уметь сделать…
   – И это – настоящее Солнце? – переспросил Сергей. – А мы в другой звездной системе?
   – Что же вас удивляет, Сергей? – вдруг вступила в разговор Эста. – Я, например, не знала, что в этой плоскости, причем недалеко отсюда, существует обитаемый мир. Но вы-то отсюда родом…
   – Нет, нет, меня больше ничто не удивляет! – воскликнул Сергей, увлеченный созерцанием звезды, вокруг которой вращалась планета, на которой стоял его дом. – А с Земли эту звездную систему видно?
   – Думаю, невооруженным глазом – нет. Звезды не очень яркие. А в телескоп, наверное, видно, – ответил Ульфиус. – Впрочем, не интересовался. Какая разница?
   – Сколько световых лет отсюда до Солнца? – спросил Лунин.
   – Думаю, парсеков двадцать, – навскидку ответил Ульфиус, проявляя недюжинные познания в земной астрономии.
   – Значит, больше шестидесяти световых лет, – пробормотал Сергей. – Если бы мы могли увеличивать изображение и получать картинку, то увидели бы Землю времен сороковых годов… Война еще не началась или уже идет…
   – Вы принимали участие в той войне? – заинтересованно спросила Эста. Видно, войны не могли оставить девушку равнодушной.
   – Нет, я тогда еще не родился, – потупившись, ответил Сергей. – Но на той войне воевал мой дед и погиб прадед…
   Эста почтительно промолчала, подняв глаза к небу. Неучастие в войне Сергея она никак не прокомментировала. Что ж, молод человек. Это не порок, а недостаток, исчезающий с годами…
   – Посмотрели – и в путь, – заключил магистр.
   Он взял Сергея за руку, в последний раз поклонился Эсте и шагнул вперед. Несколько шагов – и они оказались в пространстве без света и, как показалось Лунину, без времени. Впрочем, отовсюду здесь раздавался шум. А свет вскоре появился. Он становился все ярче, весомее, обретал плотность и материальность. Постепенно из света стали выступать отдельные предметы. Они оставались на месте, проносились мимо, проявлялись в самых неожиданных местах и быстро таяли. Еще немного – и мир обрел подобие реальности.
   Ульфиус и его спутник стояли на самой настоящей земле, реальная трава шуршала под их ногами. Огромный шар солнца то ли вставал из-за горизонта, то ли скатывался в необъятное травяное море. Кругом зелеными волнами неспешно колыхалась степь, но совсем не та, в которую Сергея забросило после битвы. Степь была жаркая, продуваемая теплым сухим ветром. Здесь росла высокая, пахучая трава. На горизонте поднимались островки низких деревьев. А на холмах и в неглубоких овражках, пересекавших степь, словно бы паслись зеленые стада – небольшие, но очень густые заросли мелколиственных кустарников создавали эту иллюзию. Листья шевелились, и казалось, что купы кустов переходят с места на место. Впрочем, возможно, так оно и было – Сергей уже начал привыкать ко всему и не удивился бы, если бы кусты оказались живыми.
   – Хорошее место, – довольно улыбнулся Ульфиус. – Благодатная и безопасная страна. И, главное, легкая и светлая…
   Будто бы в ответ на эти слова магистра из ближайших зарослей на открытое место вышел высокий человек в темной одежде, с длинным обнаженным мечом.
   – Защищайся, чужеземец! – выкрикнул он, принимая боевую стойку.
   – Вот тебе и безопасное место! – воскликнул Сергей.
   Похоже, предложение незнакомца магистра позабавило. Во всяком случае, он широко улыбнулся, молниеносным движением вынул меч и атаковал неизвестного противника. С звонким лязгом клинки соприкоснулись, разлетелись и вновь сошлись. Сергею оставалось только наблюдать за поединком. А он, похоже, затягивался. Великолепный фехтовальщик, Ульфиус никак не мог взять верх над нескладным на первый взгляд незнакомцем. Напротив, тот напористо теснил магистра, загоняя его в колючий кустарник.
 
   Туннель постоянно менял направление, резко поворачивая едва ли не через каждые тридцать метров. Стены были сырыми, свод – низким. Кое-где свод того и гляди собирался обрушиться, а в некоторых местах дорогу преграждали каменные глыбы, упавшие сверху. Впрочем, пролезть вперед все равно было можно. Одно радовало Кравчука – коридор все время круто шел вверх. С каждым шагом человек приближался к поверхности.
   Несколько раз туннель разветвлялся. Каждый раз Владимир Петрович выбирал тот путь, который круче остальных вел вверх.
   В какой-то момент скрученный туннель закончился, перешел в длинную просторную галерею. Она вывела в огромный мрачный зал с устремленными в темный сумрак колоннами. Фонарик не мог рассеять тьму над головой. Сводов видно не было.
   По залу гуляли сквозняки. На стенах лежал толстый слой слабо светящейся, знакомой уже Кравчуку плесени. Сам не зная зачем, он набил плесенью карман грязных, загаженных, уже начавших рваться во многих местах брюк. На всякий случай, про запас. Тем более что ничего путного в карманах все равно не было. Под толстым слоем плесени угадывались древние письмена. Хотелось бы Кравчуку знать, что они говорят, о чем предупреждают.
   В большом зале человек решил отдохнуть. Он шел уже много часов и очень сильно устал. Если бы не нервное возбуждение, давно бы свалился. На этот раз шарик с ушками явился Кравчуку во сне. Он покачивался, строил рожицы и хохотал. Причем резвился он на чистом весеннем лугу, под огромными облачными башнями и непривычно ярким синим небом.
   – Выберемся, Петрович, выберемся! – кричал шарик. – Только по второму коридору не ходи, хоть он и вверх. По четвертому, ровному двигай. Да осторожно, смотри! Направо – прямо, направо – прямо, налево, еще раз налево и снова два раза прямо А там и отдохнуть можно будет Глядишь, дня через три выйдешь на вольный воздух, под багровые небеса!
   Кравчук прекрасно понимал, что спит и что шарик ему снится. Но это его нисколько не удивляло и не беспокоило. Напротив, сон он воспринимал как должное и с шариком был совсем не прочь переброситься словечком.
   – Где мы сейчас? – спросил Владимир Петрович, хотя прекрасно понимал, что спит, и место, в котором он очутился, скорее всего, в реальности не существует. Впрочем, как и его собеседник-шарик.
   – В Ниневии, – тут же ответил шарик. Что это за Ниневия, Кравчук, естественно, не знал, хотя слово показалось ему знакомым.
   – Ты здесь живешь?
   – Да ну! – хулигански подмигнул шарик. – Разве здесь жизнь? Обитаю я в высоких сферах. Отсюда и не видно. Тебя к ним на пушечный выстрел не подпустят…
   Шарик надулся и принял гордый вид. Получилось весьма комично, и Кравчук чуть не засмеялся – тем более что в чудесном краю, куда он попал, хотелось смеяться даже без причины.
   – Мне ты зачем помогаешь, раз сам такой крутой? – все еще подозрительно спросил Кравчук. Во сне он соображал даже лучше, чем наяву, и сразу понял, что сам он – не из высших сфер, а, стало быть, шарику до него вроде бы и дела не должно быть.
   – Доля наша такая, – вздохнул шарик. Впрочем, вздохнул не слишком тяжело. Похоже, горькая доля опекать Кравчука совсем его не тяготила. – Да и кто тебе, кроме нас, поможет?
   – Звать-то тебя как? – спохватился вдруг Владимир Петрович.
   – Пых-Пух, – пропыхтел шарик.
   – Звать так? – уточнил Кравчук.
   – Пых-Пух, – вновь пыхнул шарик – Имя собственное.
   – И много вас таких деловых? – попытался пошутить Кравчук.
   – Таких – совсем нет, – обиделся вдруг шарик. – Ты бы путное что спрашивал. А то ерунду всякую. Какая тебе разница, как меня зовут? Ты знай меня слушай. Много тут в коридорах нечисти всякой живет. Обойти ее надо. Запомнил? Направо – прямо, направо – прямо, налево, еще раз налево…
   И тут Кравчуку стало очень холодно. Послышались чьи-то шаркающие шаги, и Владимир Петрович, дернувшись, проснулся. Из какого-то коридора действительно доносились далекие, но отчетливо слышимые подозрительные звуки. Кравчук вскочил, подхватил ружье и кинулся в противоположный конец зала. Там он обнаружил пять коридоров. Второй слева действительно круто вел вверх. Но Кравчук пренебрег им и бросился к четвертому – самому невзрачному, узкому, но прямому и уходящему вверх под небольшим углом. Он решил поступить так, как посоветовал ему шарик.
 
   Наташа сидела на низком деревянном мостике без перил, над ручьем, вырывающимся из скалы, и болтала в воде ногами. В роще плодовых деревьев пели сладкоголосые птицы. Солнце быстро опускалось, и тени деревьев удлинялись, наползая на ручей, подавляя сверкание ярких солнечных бликов на бурлящей поверхности. Вода в ручье была не холодной, а приятно-прохладной. Ночью, когда воздух становился холодным, от нее шел пар.
   Со своего места Наташа могла видеть тропку, уходящую через степь к видневшимся на горизонте башням. Башни она обнаружила только сегодня. Заинтересовалась, для чего они служат и кто туда все время ходит, но спросить было не у кого. Девушка даже подумала, не сходить ли ей к башням самой, но решила, что овчинка выделки не стоит. И пирамиду она целиком еще не обошла, зачем же идти по жаре в такую даль?
   Наташа уже решила было пойти в рощу и подкрепиться, когда на тропинке показались три человека. Один из них хромал, другой смешно размахивал руками. Было в этом размахивании что-то знакомое, такое, от чего у Наташи вдруг кольнуло сердце.
 
   Далила стояла около Патрикеева, приобняв его правой рукой за талию. Очкарик млел, но в то же время опасливо поглядывал на вошедшего Белоусова. Далила, казалось, своего любовника не замечала А когда заметила, смутилась и отпрянула от ученого, приняв вид оскорбленной невинности. Будто бы сам физик только что зажимал ее в темном углу, а она отбивалась и звала на помощь.
   – Так что, готово, типа того? – хрипло спросил Белоусов.
   – Готово, – так же хрипло ответил Патрикеев, что при его высоком голосе прозвучало как-то болезненно.
   – Включай, – приказал Олег Семенович.
   – Не так это просто, – развязно улыбнулся Патрикеев. – Прежде всего машину настроить нужно. Задать условия, выверить массу, ввести данные. Сообщить компьютеру, что из чего мы будем получать…
   Белоусов поморщился:
   – Что, можно из чего что хочешь получать?
   – В принципе так, – высокомерно согласился Патрикеев и начал менторским тоном:
   – Но кое-что проще, а кое-что сложнее. Классическое преобразование, на котором мы делали расчет – так сказать, базисное преобразование на ядерном уровне, – свинец в золото. Реакция в классическом случае затратная, с поглощением энергии и выделением приличной порции жесткого излучения. Свинец с атомным номером восемьдесят два, атомной массой двести семь превращается в золото – номер семьдесят девять, масса – сто девяносто семь. Реакция сложная, с выделением альфа-частицы, ядра трития и трех нейтронов либо же ядра лития и четырех нейтронов. В природе не реализуется. Более реальный вариант, реализованный в нашей схеме: выделение двух альфа-частиц, двух нейтронов и одного электрона. Излучение не столь жесткое, альфа-частицы сразу же преобразуются в гелий. Благодаря поглощению электронов из окружающей среды создается огромный дополнительный положительный заряд, который мы отводим по медной шине в землю. В дальнейшем можно будет использовать и избыточный заряд. Еще более продуктивно получение платины. Здесь дополнительный заряд не выделяется, количество нейтронов увеличивается на один…
   – Короче, профессор, – перебил разговорившегося физика Белоусов, обалдевший от свалившейся на него научной информации. – Мне твои электроны-протоны не интересны. Ты за ними сам следи – за то и бабки получаешь. Я в университетах не обучался, однако ж Машину вы без меня не построили бы! Свинец в золото мы можем превратить? Я тут изрядно свинца припас в последнее время – тонны четыре в слитках. Переработать его надо…
   – Может быть, в платину? – предложил практичный Патрикеев. – Было бы проще и символичнее. Платина – гораздо более востребованный в промышленности и научных исследованиях материал. Имеет ряд преимуществ перед золотом. К тому же стоит дороже. А наш аппарат послужил бы в первую очередь нуждам науки. Платину можно было бы передать на нужды мировых физических лабораторий, которые испытывают в ней большую нужду…
   Белоусов посмотрел на очкарика, как на идиота, брезгливо опустив уголки губ. Относительно помощи неизвестным ему лабораториям он решил промолчать – мало ли что этим фанатикам в голову взбредет! Чтобы он хоть рубль на всякие глупости отдал…
   – Мне четыре тонны платины ни к чему. – Олег Семенович не удержался и сплюнул на пол. – Меня не греет, что она дороже – попробуй, сбудь ее… Ты ведь не менеджер, Патрикеев, а тут тоже ум нужен, и ум немалый. Не электроны пальцем считать! Золотишко – оно всегда пригодится. Мы из него даже монет начеканить сможем. Делай, что велено, умник!